Гринвуд Ли. Айрис

   «А как насчет меня? – подумал Монти. – Если бы мне пришло приглашение на вечер, принял бы я его?» Трудно было ответить на этот вопрос. С тех пор как Айрис вернулась домой, юноша постоянно твердил себе, что не хочет иметь с ней ничего общего. Потому что девушка превратилась в точную, только более молодую копию Хелен.
   Но он, видимо, ошибся. Тот поцелуй и чувства, которые он испытал, сжимая Айрис в объятиях, уничтожили остатки самообладания. Эта женщина была прекрасным, сказочным созданием, способным пленить и даже погубить и более цельную натуру, чем Монти. Сила духа девушки, которая помогла ей выдержать тяжелый удар судьбы, также вызывала восхищение, не говоря уж о великолепном теле. Монти не мог обманывать себя. Конечно же, именно тело Айрис побудило его изменить мнение о ней. Юноша и не подозревал, насколько сильно его притяжение к Айрис, пока ему не удалось заключить ее в объятия, поцеловать и почувствовать ответную реакцию. Айрис не казалась уже такой же хладнокровной искательницей приключений, как Хелен. Она была темпераментной женщиной, которая жила чувствами, а не разумом. От этой мысли все желания Монти обострились, а тело напряглось, отозвавшись на воспоминания.
   Это явилось еще одной причиной, по которой ей не следовало продолжать путь в Вайоминг. Такая женщина!
   А защитить ее совершенно некому – ведь нельзя же серьезно полагаться на Фрэнка.
   Может, стоит поговорить с ней еще раз?
   Монти выругался про себя. Он не несет за нее никакой ответственности – так она сказала, бросив ему в лицо уничтожающую фразу!
   Может, она и права. Но ведь он никогда не прекращал заботиться о ней, еще с тех времен, когда она была маленькой девочкой. И уж тем более не сможет не беспокоиться сейчас, когда из девочки выросла очаровательная женщина.
   Монти остановился. Его внимание привлек ковер из ослепительно красных маков. Юноша спустился на землю и начал рвать цветы для Айрис. Женщинам нравятся подобные мелкие знаки внимания, а он был неоправданно грубым с девушкой. Хотелось загладить свою вину. Но затем молодой человек вдруг передумал. Что подумает Айрис? Да и ее люди неправильно поймут поведение Монти.
   Да и не умел он дарить цветы. К тому же при такой жаре они быстро завянут…
   Айрис ничего не знает о жизни. О настоящей жизни. В противном случае она не предприняла бы глупой и безумной попытки отправиться в Вайоминг. Она ничего не знает о снежных бурях и морозах – еще неизвестно, выдержит ли девушка суровую зиму на новом месте.
   Монти снова чертыхнулся. Совершенно не было времени учить ее. Но и оставить Айрис один на один с опасностью, когда рядом нет никого, кроме не внушающего доверия Фрэнка, он не мог. Видимо, придется приглядывать за ней на протяжении всего пути до Вайоминга.
   От этой мысли юноша едва не взорвался и, хлестнув коня, галопом понесся в лагерь.
   Тайлер разместил стоянку чуть выше того места, где обосновалось стадо, на самой сухой части равнины. Покрытые колючками опунции^[3] перемежались с островками шалфея и низкорослым кустарником. Небольшой лесок из, чахлых дубов заманчиво предлагал скромное укрытие от испепеляющих солнечных лучей.
   – Она категорически отказалась повернуть назад, – прокричал он Заку, соскальзывая с Найтмара. – Она не хочет слушать меня.
   – Ну, если ты орал на нее так же, как на меня, нисколько не удивляюсь, что она не захотела тебя слушать.
   – Не говори глупостей, – проворчал Монти. Зак поспешил отойти от брата подальше.
   – Роза говорит, что ни одна женщина не будет слушаться, если на нее кричат.
   – Другой такой ерунды я еще не слышал.
   – Надеюсь, ты и при Розе повторишь свои слова, – добавил Зак с вызовом в голосе.
   Монти открыл было рот, чтобы ответить, но вовремя передумал. Время от времени замечания Розы и казались ему немного сумасбродными, но он слишком любил и уважал ее, поэтому не решался высказывать вслух свои мысли о них. Кроме того, если он произнесет хоть слово против Розы, Джордж убьет его. Монти не побоялся бы выступить в одиночку против всех людей Айрис, но не рискнул бы приблизиться к Джорджу, взбешенному и негодующему.
   – Иди и подготовь скот к ночевке.
   – Да он уже в загоне.
   – Тогда помоги Тайлеру с ужином.
   – Ета ни мая дела, – с ужасающими ошибками в произношении заявил Зак. Он иногда позволял себе неправильно произносить слова, отказывался следить за своей речью, когда был уверен, что ни Джорджа, ни Розы нет рядом, чтобы поправить его. – Кроме того, Тайлер поглощен муками творчества. Ты же знаешь, что он терпеть не может, когда кто-нибудь стоит над душой и мешает ему колдовать над чем-либо.
   У Монти вырвался стон. Перед глазами поплыли блюда, предложенные на ужин у Айрис.
   – Меня выводит из себя необходимость есть его стряпню. Ненавижу, когда Тайлер изощряется. Ну почему он не может остановиться на бобах и свиной грудинке?
   – Потому что считает себя великим поваром, – сказал въезжающий в этот момент в лагерь Хен. Через седло свисала убитая антилопа. – Стоило Розе один раз заметить, что в своем искусстве он превзошел даже ее, как Тайлер ну просто раздулся от важности.
   – Ради Бога, не позволяй ему испортить антилопу, – взмолился Монти. – Я хочу, чтобы ее разделали на куски и просто поджарили.
   – Тайлер не готовит «просто», – заметил Зак. – Он говорит, что это ниже его достоинства.
   – Я покажу ему, что значит «ниже достоинства»!
   – Сядь и успокойся, – произнес Хен. – И выбрось Айрис из головы.
   – Она здесь ни при чем.
   Хен бросил на брата понимающий взгляд и начал отвязывать тушу антилопы от седла.
   – Ну, ладно, ладно. Она сведет меня с ума, – признался Монти. – Более упрямой и взбалмошной особы я не встречал.
   – Ты хочешь сказать, что на нее не подействовал знаменитый шарм Рандольфов?
   Монти усмехнулся.
   – Она чуть не выколола мне глаза своим проклятым зонтиком. Ты можешь представить женщину с зонтиком и в цветастом, почти прозрачном платье в прерии?
   – Она похожа на Хелен, – ответил Хен.
   – Верно, черт побери, – отозвался Монти, обуреваемый новым порывом раздражения. – Она в точности повторяет поведение своей матери.
   – А чего же ты ожидал?
   – Ничего. Но я думал, что у нее хватит здравого смысла остаться в Сан-Луисе.
   – Как видишь, не хватило. И теперь твоя забота убрать ее с дороги.
   Монти пошел за Хеном к месту, где тот привязывал антилопу к веткам дерева, чтобы туша висела повыше.
   – Я все перепробовал, только что не перекинул ее через седло.
   – Удивительно, что ты не сделал этого.
   Монти пропустил мимо ушей ядовитое замечание брата.
   – Если ты хочешь, чтобы она убралась с дороги, тебе самому придется поговорить с ней, Хен.
   – Я не разговариваю ни с одной женщиной, кроме Розы. Приготовь Бримстона, – сказал Хен, поворачиваясь к Заку. – Мне нужно вечером съездить кое-куда.
   – Х-м. В загоне сто двадцать шесть других лошадей, – проворчал Зак, беря под уздцы лошадь Хена. – Бери любую. Но если ты хочешь непременно этого сумасшедшего дьявола, можешь приготовить его сам. Я не собираюсь прощаться с жизнью ради того, чтобы ты прокатился на этой безумной скотине.
   – Трус.
   – Может быть. Но не дурак.
   – Ты не подождешь до ужина? – крикнул Монти вслед Хену, который пошел в загон, чтобы оседлать Бримстона.
   – Нет. Я уже отрезал пару кусков мяса. Потом поджарю их.
   – Дьявол! – выругался Монти, сообразив, что решение Хена самому приготовить ужин означает, что Тайлер сотворил нечто совсем уж несъедобное. – Я бы мог отведать фрикассе у Айрис!
   Айрис поднялась и поставила тарелку с едой на ступеньки фургона. Она смогла проглотить лишь несколько кусочков фрикассе и не получила никакого удовлетворения. Так же, как и от крепкого черного кофе – напиток показался ей горьким. Девушка была слишком расстроена визитом Монти и сердита на самое себя, чтобы чувствовать голод.
   Ни один мужчина не обращался с ней подобным образом. И, конечно же, не целовал так. Да она и не позволила бы это никому. Однако Монти меньше всего спрашивал ее разрешения, совершенно не обращал внимания на ее возражения. Если бы и удалось убежать тогда от него, то он все равно бы бросился вдогонку.
   Айрис видела, как ее работники собрались вокруг грузового фургона, стоящего приблизительно в ста футах поодаль. Расстояние позволяло чувствовать себя изолированной, оторванной от жизни. Девушка видела, как они двигались, слышала, как они смеялись. Интересно, известно ли им, сказал ли Фрэнк о визите Монти? Может быть, они смеются над ней?!
   Айрис при этой мысли вся вспыхнула.
   Симпатии к Рандольфу развеялись, как утренний туман. Девушка не могла бы даже с уверенностью сказать, что на самом деле так очаровывало ее в этом человеке: фигура, лицо, взгляд или равнодушие. Но что бы ни было, все это повергало Айрис в состояние полнейшей растерянности. Такая капитуляция простительна для тринадцатилетней девочки, а для взрослой женщины весьма опасна.
   И все-таки встреча с Монти оставалась для Айрис самым волнующим событием в жизни. Даже сейчас ее тело трепетало, вспоминая его прикосновения. Губы мучительно ныли, соски оставались набухшими и покалывали. И что-то внутри щемило, требуя удовлетворения. Мать бы разозлилась на дочь за такое опрометчивое поведение. Какая-то часть Айрис была просто околдована напряженной атмосферой безудержного физического влечения. Даже не взирая на опасность, исходящую от такого непредсказуемого человека, как Монти. Эта половинка Айрис была возбуждена потерей самообладания, что и напугало в свою очередь другую половинку до смерти.
   Девушка никогда не теряла контроля над собой, следуя этому главному материнскому правилу неукоснительно. «Убегай прочь, если нужно, но не теряй головы», – любила повторять Хелен.
   Но Айрис потеряла голову. От Монти и от себя. И от Фрэнка.
   Вдруг она увидела Фрэнка разговаривающим и смеющимся у костра, как обычно. Как будто ничего не произошло. Она не могла понять, почему он не думает об оскорблении, которое нанес ему Монти. Это не похоже на управляющего – так быстро все забыть! Фрэнк ведь жестокий и мстительный человек. А может быть, он обдумывает коварный план возмездия? От этой мысли по телу девушки пробежала дрожь. Если она и злилась на Монти, если и хотела, чтобы его проучили, то была абсолютно уверена, что это должен сделать вовсе не Фрэнк.
   Айрис подошла к костру. Неестественно громко прозвучали ее шаги по жесткой траве прерии. Девушка подождала, пока Фрэнк возьмет у повара тарелку, и, когда он сел, приблизилась к нему и присела рядом.
   – Ты уверен, что сумеешь довести нас до Вайоминга? – спросила она.
   – Конечно, – последовал ответ. – Почему вы спрашиваете?
   Во взгляде управляющего сквозила ирония.
   – Меня удивляет, что Монти так настойчиво предлагает вернуться.
   – Не знаю, какую он ведет игру, но лично я ему не доверяю. Впрочем, как и любому из Рандольфов.
   – Но мой отец верил им.
   – И тем не менее ваш отец постоянно терял скот.
   – Надеюсь, ты не думаешь, что Рандольфы каким-то образом причастны к этому?
   – Но у меня-то не пропадает скот!
   – Нет, но…
   – Не верьте им. Это все, что я могу сказать. Айрис никак не могла понять, почему поведение Фрэнка так раздражает ее. Но девушке пришлось огромным усилием воли удержаться от защиты Монти и Рандольфов и прикрыть свое недовольство.
   – Сейчас меня волнует только одно: как добраться до Вайоминга. Я не думаю о том, стоит или нет доверять Рандольфам. Но, честно говоря, я предпочла бы, чтобы Монти не шел позади нас: он может доставить массу хлопот.
   – Не позволяйте ему беспокоить себя. Рандольф уже и так разъярен тем, что вы не последовали его совету. Все Рандольфы таковы. Думают, что во всем разбираются лучше всех. Надеюсь, он здесь больше не появится.
   – Полагаю, что он не покинет своих людей. Но на всякий случай скажу: в будущем я не хочу никаких столкновений между нашими группами, – строго заметила Айрис, внезапно осознав, что предпочла бы ехать с Монти, а не с Фрэнком.
   – Но один из парней увидел, что этот нахал дотронулся до вас. А это не предвещает ничего хорошего.
   – Да, я виновата, – призналась девушка, – я позволила себе сказать лишнее.
   – Держу пари, слова вырвались у вас непроизвольно.
   – Конечно, но мне следовало бы быть более осторожной. Это больше не повторится.
   – Я только хотел сказать, что…
   – Мне не нужны неприятности. Кроме того, возможно в пути нам понадобится помощь Монти.
   – Уверен, что не понадобится, – Фрэнк встал. – Время покажет, что вы ошибаетесь. Уже темнеет, вам лучше вернуться к себе.
   Айрис не понравилось, что Фрэнк позволил себе давать указания ей, хозяйке, но она все же медленно направилась к фургону. Девушка привыкла к хорошо освещенным комнатам и тропинкам в надежно защищенных охраной садах. Темнота и мерцающие тени пугали ее, и она ускорила шаг.
   Фургон располагался так, как будто специально был поставлен в центре внимания всех. Это был дорожный вагончик Хелен. Отец построил его, следуя капризам любимой жены. Он был вдвое больше обычного фургона и вмещал широкую кровать на высокой платформе с четырьмя большими выдвижными ящиками, специально встроенный платяной шкаф и туалетный столик. Кровать была завалена подушками на случай, если матери во время путешествия захочется хорошо отдохнуть.
   Возле туалетного столика располагалось удобное кресло. Также имелся небольшой обеденный столик с двумя креслами. Несмотря на привычную, даже роскошную и приятную обстановку, Айрис было не по себе, пока она не зажгла четыре лампы, которые были подвешены на перекладинах, поддерживающих плотный холст, надежно защищавший от знойного техасского солнца. Было вполне естественно, что Айрис с радостью отправилась в дальнюю дорогу в этом фургоне. Девушка привыкла к удобствам – ей никогда не приходилось спать на земле и использовать в качестве спальных принадлежностей собственную одежду.
   Когда Айрис ложилась спать, ее мысли полностью были поглощены думами о Монти. Она никак не могла понять, почему он так настаивал на том, чтобы она не ехала в Вайоминг. Девушка посмотрела на себя в зеркало: выглядела она неплохо, как обычно. Волосы немного выгорели на солнце, но в общем внешность не стала хуже. Может быть, она просто не нравится Рандольфу? Он просто не хочет быть рядом с ней.
   Неприятные мысли вызвали волну гнева и задели Айрис за живое. За что Монти так не любит ее? Даже когда девушка погасила лампы и скользнула под одеяло, она продолжала думать об этом, но так и не нашла ответа.
   Довольно долго Айрис не могла уснуть. Она не чувствовала физической усталости, но психологически была отягощена мучительными вопросами, на которые не находила ответов, и заботами, которые казались неразрешимыми.
   К переживаниям добавилось еще одно чувство – чувство одиночества. После смерти родителей холодное и опустошающее одиночество все больше и больше угнетало Айрис. Девушка неожиданно столкнулась с необходимостью разбираться в хитроумно запутанных счетах, непомерных долгах, ощутила финансовый крах и одновременно поняла, что ей не к кому обратиться за помощью и поддержкой. Ей не у кого было искать утешения.
   Только у Монти.
   Но он больше не был ее другом. Айрис не могла даже предположить, что между ней и единственным человеком, на которого можно положиться, возникнет полоса отчуждения. И только сейчас до конца осознала это.
   Придется что-нибудь придумать, чтобы переломить его настрой. Жуткая усталость мешала девушке сосредоточиться именно сейчас, ночью, когда есть возможность поразмышлять. Айрис оставалось надеяться, что завтра ответ и решение придут обязательно. Она должна во что бы то ни стало заручиться поддержкой Монти.
   Айрис поднялась на рассвете. Когда она уже подошла к грузовому фургону, работники еще только проснулись. Мужчины спали не раздеваясь, поэтому их сборы были недолги: нужно было надеть ботинки и шляпы – и можно приниматься за работу. Девушка изучающе наблюдала за своими людьми, пока они завтракали, сворачивали постели, хлопотали вокруг лошадей. Работники шутили, смеялись, выглядели спокойными и довольными. Но Айрис никак не могла избавиться от предчувствия, что обстоятельства далеко не так хороши, как кажутся на первый взгляд.
   Айрис никогда не считала нужным уделять много внимания работникам ранчо. Родители и сама девушка с гораздо большим энтузиазмом завоевывали достойные места в светских кругах Сан-Луиса. Но как-то незаметно, постепенно девушка накопила определенные знания о скоте и жизни на ранчо. Она знала, что в это время года трава еще мала и ее немного. Нетрудно было заметить, что в речушках мало воды, а некоторые совсем пересохли. Она припомнила, как Монти говорил, что обычно за сухой зимой следует засушливое лето.
   Весной практически не было дождей. Даже цветы, которые еще в мае буйно цвели, быстро завяли. Сначала засуха как будто обрадовала Айрис, так как твердая почва облегчала путешествие. Но теперь она поняла, что достаток воды на перегоне скота гораздо важнее.
   – Не волнуйтесь, – успокоил ее Фрэнк, когда она поделилась своими сомнениями. – На этой дороге достаточно воды. В противном случае по ней бы не гоняли скот все гуртовщики Техаса.
   Пока они действительно не испытывали недостатка влаги, но худшее было, видимо, впереди. Айрис вспомнила рассказы отца о засушливых веснах и пересохших реках. Она спросила Фрэнка, почему он не посылает каждый день человека вперед, чтобы искать воду.
   – Я и так хорошо знаю, где вода, – последовал ответ. Управляющий не скрывал, что назойливые вопросы хозяйки раздражают его. – Я прекрасно знаю эту дорогу.
   Но Айрис никак не могла выбросить из головы сомнения относительно знаний Фрэнка – ведь Монти предупредил ее. Несмотря на уверенность своего помощника, девушка все же испытывала беспокойство. Что бы ни говорили о Монти и его крутом нраве, все единодушно признавали его лучшим ковбоем в этой части Техаса. И когда он говорил, все прислушивались к словам юноши. Кроме Фрэнка!
   Айрис не любила чувствовать себя глупой и невежественной, поэтому с сегодняшнего дня решила в корне изменить свой подход к делу. И решила начать с того, что ехать вместе со стадом. Даже Монти когда-то хвалил ее за искусную верховую езду. Впрочем, незачем удивляться – ведь он же сам обучал ее.
   Айрис вернулась в свой фургон. Несколько минут спустя, девушка появилась на ступеньках в костюме для верховой езды. Девушка на первых порах чувствовала себя несколько неуверенно – ведь она так давно пользовалась только коляской и экипажем! Да и одежда была старой и тесноватой, особенно в груди. Ботинки жали, и шляпа задубела от времени. Но это не пугало Айрис. Первый раз за прошедшие недели девушка почувствовала себя на своем месте.
   На минуту она испугалась, что не сможет оседлать лошадь. Дочери Хелен не доводилось седлать лошадей без посторонней помощи. Однако удалось успешно справиться с этой задачей всего лишь при небольшой поддержке повара.
   Стадо находилось совсем недалеко. Пасущиеся животные занимали более тысячи акров земли недалеко от дороги. Они разбрелись во все стороны и мирно жевали травку. Айрис показалось, что их гораздо больше, чем есть на самом деле, тысяч десять вместо трех тысяч и семисот голов. В распоряжении девушки была не очень большая команда помощников – всего пятнадцать человек, включая управляющего, повара и ковбоя, присматривающего за лошадьми. Этого было явно недостаточно, чтобы уследить за стадом такого размера. По приблизительным подсчетам девушки нужно было еще человек пять.
   Айрис немного растерялась от таких мыслей, но из задумчивости ее вывели слова Фрэнка:
   – Что вы здесь делаете?
   – Моя жизнь зависит от этих коров – только они могут спасти меня от голодной смерти. А я ничего о них не знаю. Мне надо поучиться управляться со стадом, но это не удастся, пока я сижу в фургоне.
   – Здесь нахожусь я и нахожусь затем, чтобы сделать для вас все возможное.
   – И тем не менее я и сама должна все знать. И о дороге, и о перегоне.
   – Да тут нечего знать-то. Мы гоним скот на север и по пути пасем его, где возможно.
   – И это все?
   – Да.
   Айрис почувствовала, что Фрэнк что-то недоговаривает. Но идиллическая картина, развернувшаяся перед глазами девушки, казалось, подтверждает слова управляющего.
   – А теперь вам лучше вернуться в фургон, – сказал Фрэнк. – Здесь не место женщине. Вы рискуете попасть в беду.
   – Каким образом? – Айрис оглядела мирно пасущееся стадо. Да, коровы иногда бодаются, защищая телят, но девушка не собиралась приближаться к ним. А молодые бычки и телочки равнодушно жевали траву, медленно передвигаясь на север. Погода была не по сезону жаркой, небо чистым. Лишь изредка пробегали легкие облака. По равнине красиво мелькали разноцветные мексиканские шляпы мужчин. Не было видно никаких следов пребывания других людей – ни хижины, ни дымка. Айрис в который раз почувствовала себя одинокой.
   – Всякое может случиться.
   Девушка тряхнула головой, прогоняя дурные мысли.
   – Почему мы ушли от дороги?
   – Чтобы найти пастбище, – объяснил Фрэнк. – И чем жарче погода, тем дальше приходится отгонять стадо от дороги. К концу лета по этой дороге может пройти больше сотни стад. Мы пасем животных по два часа утром и вечером. А днем гоним вперед как можно быстрее. До места, где разбиваем лагерь и ночуем.
   Весь остаток дня Айрис ни на шаг не отходила от Фрэнка и засыпала его вопросами. К вечеру, когда они вернулись в лагерь, управляющий был вне себя от злости, а голова девушки просто распухла от избытка информации, часть которой она уже просто не в силах была понять и запомнить. Но впервые за время перехода она с гордостью могла осознавать себя частичкой общего дела. Айрис действительно мало знала о скоте, как сказал Монти, но начала потихоньку узнавать и учиться. И от души надеялась, что это не поздно.
   Когда девушка расседлала лошадь, то почувствовала, что тело ее – сплошной сгусток боли: каждый мускул стонал, протестуя против таких непривычных нагрузок. Когда же она, спотыкаясь, кое-как добрела до фургона, ей показалось, что за спиной раздались ехидные смешки. Айрис многое бы отдала за горячую ванну, но приходилось довольствоваться миской воды, нагретой на костре.
   Очень хотелось сменить одежду, но в запасе не оказалось ничего подходящего, кроме другого, еще более тесного костюма для верховой езды. Как не хотелось вспоминать о мозолях на руках, о сломанных ногтях и спутанных волосах! Хорошо еще, что Монти не видит ее сейчас! Может, он и не узнал бы ее.
   Айрис с ужасом думала, что сказала бы мать. Хелен Ричмонд свято верила, что истинная леди не только должна держаться как можно дальше от работы на ранчо, но и находиться в полном неведении относительно происходящего там.
   Но Айрис напомнила себе о том, что оказалась в затруднительном положении именно благодаря тому, что ни Хелен, ни отец, по много месяцев не навещавший ранчо, не способствовали процветанию поместья, а наоборот, благодаря этому факту ненасытные грабители разворовали все племенное стадо. Они не понимали и не привили подобное представление дочери, что доходы от практически неуправляемого ранчо вовсе не безграничны и когда-нибудь иссякнут.
   Как много коров было похищено, и никто, казалось, этого не замечал. Да, пересчитать скот на пастбище, растянувшемся на много миль, довольно трудно, но ведь Рандольфы же справлялись с этой задачей! Почему же отец не смог?!
   Вероятно, потому, что не был так заинтересован хозяйством, как Монти. Все знали, что молодой Рандольф находился в седле с утра и до вечера и никогда не уставал!
   Айрис все еще помнила их первую встречу. Отец разрешил ей посмотреть, как будут клеймить телят во время весеннего перегона. Весь день Монти Рандольф был в гуще событий. Он легко отделял теленка от стада, быстро и метко набрасывал лассо. Затем молнееносно спрыгивал из седла на землю, чтобы прижать животное и удержать, пока раскаленный металл не оставит на теле малыша клеймо владельца. Тут же юноша снова вскакивал в седло, чтобы повторить все сначала. Он проявлял недюжинное мужество и дьявольскую ловкость. Это было настоящее представление, которое вызывало восхищение у простодушных зрителей.
   Уже к вечеру Айрис была до отчаяния влюблена в ковбоя. И весь следующий год неотступно следовала за ним по пятам, не обращая ни малейшего внимания ни на колкости Монти, ни на ехидные замечания окружающих.
   Именно тогда мать и решила отправить девочку в школу в Сан-Луис.
   – Моя дочь не выйдет замуж за ковбоя, – заявила Хелен. – Даже за такого богатого, как Джеймс Монро Рандольф.
   Хелен так тщательно подобрала компанию друзей для Айрис, что вынудила мужа отослать с ранчо его сына. Она боялась, что присутствие незаконнорожденного брата может повредить дочери и уменьшить шансы девушки быть принятой в обществе.
   И вот Айрис, хромая и спотыкаясь после трудного дня, идя по лагерю, мысленно уносилась к тем мучительным неделям, которые последовали за твердым решением матери отправить девочку в школу в Сан-Луис. Рыдая от отчаяния, маленькая Айрис считала себя самой несчастной на всем свете.
   И чувствовала себя так до тех пор, пока девятнадцатилетний красавец, сын директора школы, не потерял голову от любви к ней. И Айрис вдруг обнаружила, что в пятнадцать лет просто невозможно долго страдать из-за потерянной любви, тем более, что под рукой оказался такой пылкий поклонник.