Гришем Джон. Шантаж

   – Я готов ответить на все ваши вопросы, – откликнулся Лэйк. – Вся проблема с фирмой «Зеленое дерево» заключалась в том, что мы неправильно составили контракт и поэтому сделка оказалась порочной. Мы действительно взяли кредит на указанную сумму, но вскоре фирма обанкротилась, и кредиторы потеряли деньги. Но никакого злого умысла в этом не было. Мой партнер действительно был привлечен к суду за умышленное банкротство, но присяжные сочли его невиновным, и дело было прекращено за отсутствием состава преступления. – Лэйк сделал многозначительную паузу и окинул взглядом присутствующих. – Кстати, – продолжил он, – после этого дела избиратели Аризоны семь раз избирали меня членом конгресса, и я, смею надеяться, вполне оправдал их ожидания.
   – Средства массовой информации из кожи вон лезут, чтобы отыскать хоть малейшее пятно в вашей биографии, – пояснил руководитель группы пиарщиков. – Вы человек новый, и никто еще не копался в вашем прошлом. Так что будьте готовы к неожиданностям. Скоро журналисты набросятся на вас, как изголодавшиеся волки.
   – Они уже набросились, – грустно улыбнулся Лэйк. – Однако смею вас заверить, их ждет жуткое разочарование – в моем прошлом все чисто.
   После окончания встречи с членами предвыборного штаба Лэйк отправился на обед в ресторан «Мортимер», что в самом конце Пенсильвания-авеню, где он провел несколько часов с Элейн Тайнер. Когда дело дошло до десерта, она доложила ему о последних финансовых поступлениях в ее комитет. Они оказались весьма впечатляющими – двадцать девять миллионов долларов наличными – и продолжали пополняться.
   Однако использование этих денег было делом отнюдь не из легких. Это были так называемые мягкие деньги, которыми по действующему законодательству можно было распоряжаться как угодно, но только не тратить на нужды предвыборной кампании. В связи с этим Элейн Тайнер разработала программу непрямой поддержки Аарона Лэйка и поставила перед собой несколько важнейших задач.
   Во-первых, часть этих денег пойдет на организацию и проведение скрытой рекламной кампании вроде той, что предложил в свое время Тедди Мэйнард. Особое внимание при этом будет уделяться освещению предвыборной гонки в последние месяцы перед выборами, то есть осенью. Во-вторых, комитет Элейн Тайнер взял под свой контроль выборы в сенат и палату представителей, что должно было обеспечить Лэйку поддержку среди будущих конгрессменов.
   – Они выстраиваются, как ошалевшие муравьи, – весело подытожила она. – Поразительно, как меняются люди, увидев перед собой несколько миллионов баксов. Вот уж поистине – деньги управляют миром.
   Она рассказала Лэйку забавную историю о том, как проходили выборы в палату представителей в одном из избирательных округов северной Калифорнии. Избирательная кампания там началась почти год назад, и долгое время в этом округе безраздельно лидировал напористый и весьма заносчивый ветеран политической борьбы, которому противостоял никому не известный молодой кандидат. Так вот, этот неизвестный кандидат нашел дорогу в «Ди-пэк» и поклялся в верности Аарону Лэйку.
   – В результате, – весело продолжала Элейн Тайнер, – мы решили взять на себя его предвыборную кампанию. Мы писали ему тексты выступлений, проталкивали на опросах общественного мнения, выпускали множество плакатов и листовок, обеспечивали телевизионную рекламу и даже подобрали ему новую команду. Словом, мы потратили на него почти полтора миллиона долларов, и результат налицо – он сократил разрыв до десяти пунктов и вполне серьезно претендует на лидерство в этой гонке. А между тем до выборов остается еще семь месяцев.
   В целом комитет и лично Элейн Тайнер взяли под свое покровительство тридцать кампаний по выборам в палату представителей и десять – по выборам в сенат. Что же до финансовых поступлений, то Элейн выразила надежду собрать в общей сложности около шестидесяти миллионов долларов и потратить их к концу ноября.
   Ее комитет постоянно проводил опросы общественного мнения и фактически установил мониторинговый контроль над предпочтениями избирателей, позволявший четко и своевременно определять их отношение к новому кандидату.
   – Мы знаем практически все, – похвасталась Элейн Тайнер, завершая свой рассказ. – Мы, как пресловутый Большой Брат, пристально следим за происходящим и держим в поле зрения все господствующие настроения в обществе.
   Лэйк с удивлением узнал, что ежедневные расходы на проведение опросов общественного мнения составляют не менее шестидесяти тысяч долларов, причем сумма является неприкосновенной и может быть потрачена только на эти цели. Возможно, именно поэтому Лэйк опередил губернатора Тэрри на девять пунктов в Техасе, заручился поддержкой избирателей во Флориде, хотя еще не успел посетить этот штат, и вплотную приблизился к сопернику в Индиане, родном штате Тэрри.
   – Тэрри устал, – со свойственной ей категоричностью заявила Тайнер. – Он переживает из-за того, что совсем недавно одержал блестящую победу в Нью-Хэмпшире и начал было получать огромные деньги, а потом неизвестно откуда появившийся новый кандидат стал оттеснять его. А самое обидное для него, как мне кажется, заключается в том, что его лидерство оспаривает никому не известный до этого человек, предложивший стране новый взгляд на мир и на наше общество. И вот теперь Тэрри на грани финансового краха, а без денег, как известно, нельзя рассчитывать на серьезную поддержку деловых кругов. Финансовые тузы уже явно учуяли запах победы его соперника и делают ставку на победителя.
   Лэйк молча дожевывал персиковое пирожное и с удовольствием внимал словам адвоката. Впрочем, ничего нового она ему не сказала. Он и сам уже видел, что победа не за горами.
   – А что вы думаете по поводу кандидатур на пост вице-президента? – поинтересовался он, пристально глядя на Элейн.
   – Полагаю, наиболее подходящая кандидатура появится во время номинации, – уклонилась она от прямого ответа, чем немного разочаровала Лэйка. Подобное мнение высказывалось уже неоднократно, а он ожидал от нее более конкретной информации. – Но должна вас сразу предупредить, – продолжала рассуждать Элейн Тайнер, – что развернется кровопролитная борьба. Конечно, сейчас вы вырвались вперед, но до окончательной победы еще далеко. В предвыборной борьбе все может измениться за несколько дней. Следует помнить печальный опыт губернатора Тэрри – он тоже был уверен, что пользуется поддержкой большинства избирателей.
   – Да, до ноября еще далеко.
   – Далеко, но не настолько, чтобы спокойно наблюдать за происходящим и почивать на лаврах.
   – Да, вы правы, – не мог не согласиться с ней Лэйк, неожиданно вспомнив Тедди Мэйнарда. Интересно, что он еще придумает, чтобы до смерти запугать избирателей перед выборами?
   Поскольку обед был настолько легким, что не избавил Лэйка от чувства голода, попрощавшись с Элейн Тайнер, он отправился в отель «Хэй-Адамс», где его ждал весьма обильный стол с давними друзьями и коллегами по работе в конгрессе.
   Письмо было подготовлено в отделе документации женщиной по имени Брюс – крупнейшим специалистом по изготовлению фальшивых документов. Над ее столом в лаборатории висело несколько писем Рикки – прекрасные образцы почерка, на основании которых она должна была изготовить фальшивое письмо. Она не знала, кто такой Рикки и чем вызван к нему такой интерес, но могла сказать одно: эти письма тоже были поддельными. Об этом свидетельствовало хотя бы то, что текст письма был чересчур гладким, тщательно выверенным, его автор, несомненно, человек с огромным опытом.
   Что же до лексики, то она была не слишком замысловатой, но не из-за необразованности корреспондента, а прежде всего из-за его умения писать в нужном стиле. Структура предложений была практически безупречной и давала основание говорить, что автор окончил как минимум колледж и сейчас находится в возрасте от сорока до шестидесяти лет.
   Однако делать все эти выводы не входило в ее обязанности. Ее задача гораздо проще – используя особенности речи Рикки, аналогичную ручку и бумагу, написать письмо Элу.
   Текст письма был уже готов, и она понятия не имела, кто его составил. Письмо было очень коротким. Собственно говоря, это было даже не письмо, а небольшая записка следующего содержания: «Эй, Эл, куда ты пропал? Почему не пишешь? Не забывай обо мне». А к записке прилагался небольшой сюрприз. Поскольку у Рикки не было телефона, чтобы позвонить новому другу, он якобы решил послать ему магнитофонную кассету, на которую записал кое-что о своей тоскливой жизни в реабилитационном наркологическом центре.
   Быстро подделав почерк Рикки, Брюс написала текст, а потом почти битый час возилась с конвертом. В конце концов она приклеила почтовую марку со штемпелем отделения на Нептун-Бич и отнесла письмо в другую лабораторию, где должны были изготовить кассету с записью.
   Молодой сотрудник, который некогда изучал драматургию в университете и прекрасно умел подражать другим людям, мягким, вкрадчивым голосом записал на пленку текст: «Привет, Эл, это Рикки. Представляю, как ты удивился, услышав мой голос. Не знаю почему, но нам строго-настрого запрещено пользоваться телефоном, однако есть возможность передать на волю небольшой пакет. Вот я и решил отправить тебе аудиопослание. Не могу дождаться, когда наконец выйду на свободу».
   Далее Рикки почти пять минут рассказывал другу о порядках в реабилитационном центре, о том, как ненавидит дядю, а заодно и все свое начальство. Однако он безумно рад, что они помогли ему избавиться от пагубной привычки, и теперь он надеется вновь стать нормальным человеком.
   Весь рассказ представлял собой бессодержательную болтовню. Рикки не раскрывал своих дальнейших планов, не сообщал о том, где собирается жить после освобождения и чем будет заниматься.
   Эксперты ЦРУ понимали: еще рано говорить о чем-то более конкретном, и их замысел состоял в том, чтобы спрятать в кассете миниатюрный радиопередатчик, с помощью которого они могли бы следить за каждым шагом Лэйка и в конце концов отыскать его потайной файл. Конечно, это была довольно рискованная операция, так как Аарон Лэйк далеко не дурак и мог обнаружить передатчик, но другого выхода у них просто не было.
   Агенты ЦРУ контролировали сейчас все почтовые ящики компании «Мэйлбокс Америка» и даже арендовали восемь из них, чтобы обеспечить круглосуточный контроль над приходящими и уходящими клиентами. Каждый час кто-то из восьми агентов находился в здании почты и внимательно следил за обстановкой. Надо сказать, что справлялись они с этой задачей без особого труда, так как знали распорядок дня своего объекта лучше, чем он сам. Они неплохо представляли себе, как он будет одет и каким именно путем и в какое примерно время станет добираться до отделения почты.
   И они не ошиблись. Однажды ночью одетый в спортивный костюм Аарон Лэйк выпрыгнул из остановившегося перед входом на почту такси, быстро прошмыгнул в здание, так и не сняв глубоко надвинутой на глаза кепки, забрал из ящика почту, выскочил на улицу и исчез в поджидавшей его машине.
   Пристально следившие за ним агенты передали его коллегам, которые и установили дальнейшие действия кандидата в президенты.
   Рано утром Аарон Лэйк отправился из Джорджтауна в отель «Хилтон», где имел непродолжительную беседу с видными священнослужителями, затем он выступил с обращением перед Ассоциацией начальников полицейских участков, а в одиннадцать часов его уже ждали на собрании директоров средних школ, которых он познакомил со своей предвыборной программой. Обеденное время Лэйк провел в компании спикера палаты представителей, а в три часа дня был в студии радиопрограммы «Вопрос и ответ», где записали с ним интервью.
   После этого он вернулся домой, быстро собрал вещи и отправился в аэропорт, откуда вылетел в Даллас для встречи с избирателями.
   Агенты ЦРУ успокоились лишь тогда, когда «Боинг-707»взмыл в воздух и исчез за горизонтом. Они тут же позвонили в Лэнгли, и к дому Лэйка направилась целая команда специалистов по поиску тайников.
   Операция продолжалась не более десяти минут. Сигнал радиопередатчика был вполне отчетливый, и вскоре они обнаружили его на кухне в корзине для мусора. Вынув из нее пустые пакеты из-под молока, смятые бумажные салфетки, свежий номер столичной газеты «Вашингтон пост» и прочую дребедень, которую Лэйк оставил для приходящей дважды в неделю служанки, агенты подняли со дна корзины кассету и сообщили шефу о результатах поисков.
   Тедди с облегчением вздохнул. Похоже, агенты не могли найти тайник Лэйка только потому, что его просто-напросто не существует в природе. Будучи человеком неглупым и крайне осторожным, Лэйк счел за благо избавиться от компрометирующего материала и сделал это так непринужденно, что возникало ощущение его полной невиновности. Теперь совершенно ясно: если в жизни Лэйка и было нечто предосудительное, то он ни за что на свете не позволит недоброжелателям найти тому доказательства.
   А Лэйк в это время летел высоко над землей и безуспешно пытался унять охватившее его волнение. Полученная недавно кассета с записью голоса Рикки настолько встревожила его, что он никак не мог успокоиться. Правда, когда читал письма и вглядывался в красивое лицо молодого парня, он тоже испытывал подобные чувства, но ему удалось быстро с ними справиться, ведь он считал, что эта романтическая история закончится также неожиданно, как и началась. Конечно, они могли переписываться и даже строить какие-то планы, но не более того. Ни о каких встречах с Рикки Лэйк даже не мечтал, справедливо полагая, что это поставит под угрозу его политическую карьеру.
   Однако, услышав голос Рикки, он вдруг почувствовал, что необыкновенно взволнован и никак не может забыть его. Этот парень стал ему гораздо ближе. То, что совсем недавно началось как ни к чему не обязывающая симпатия, стало постепенно вызревать в нечто большее, и это страшно пугало Лэйка своими непредсказуемыми последствиями. От одной мысли, что его могут обвинить в гомосексуальной связи, прошибал холодный пот.
   А с другой стороны, все еще теплилась надежда, что все останется шито-крыто. Он всецело доверял своей врожденной осторожности, и к тому же вся его переписка скрывалась под маской никому не известного Эла Кониерса. Да и как его может найти этот Рикки? Ведь у парня нет абсолютно никаких зацепок. И все же нужно положить конец этой истории. По крайней мере сейчас, перед выборами.
   Лэйк рассеянно осмотрел огромный салон «боинга», забитый многочисленными помощниками, экспертами, консультантами, телохранителями и прочими хорошо оплачиваемыми бездельниками. И это только часть его команды. Если бы он собрал всех, то даже огромный «Боинг-747» не смог бы вместить их. Причем чем больше предварительных выборов он выигрывал, тем тяжелее становился его самолет. Может, стоит проиграть пару раз, чтобы избавиться от балласта?
   Коротая время в самом темном углу салона, Лэйк потягивал томатный сок и напряженно думал, не написать ли прощальное письмо Рикки. Он пожелает этому парню всего наилучшего и прервет с ним всякие контакты. А найти его Рикки не сможет, как бы ни старался.
   Однако от этой мысли пришлось отказаться. В любой момент за его спиной может оказаться какой-нибудь помощник с идиотским докладом о том, что ему нужно во что бы то ни стало ознакомиться с какой-нибудь важной информацией. Как это ужасно, что нет никакой личной жизни, нет ни малейшей возможности укрыться от вездесущих и любопытных глаз этой своры!
   Конечно, в Белом доме все будет по-другому. Там можно укрыться от посторонних глаз и хотя бы часть времени уделить себе. Во всяком случае, в прошлом среди президентов немало было одиноких людей, втайне от посторонних занимавшихся своими личными делами.

Глава 21

   Дело о пропаже мобильного телефона взбудоражило обитателей тюрьмы «Трамбл» и держало их в напряжении все последние месяцы. Телефон был украден у молодого парня из Майами по имени Ти-Боун, приговоренного к двадцати годам за торговлю и распространение наркотиков. Надо сказать, что телефоны вообще и мобильные в частности были строго-настрого запрещены администрацией тюрьмы, и всех волновал один-единственный вопрос: каким образом Ти-Боун получил этот телефон и так долго скрывал его от начальства и сокамерников. Причем многих это волновало даже больше, чем романтичная сексуальная жизнь Т. Карла. А те, кому все-таки удалось увидеть этот таинственный аппарат, с пеной у рта доказывали, что он был не больше спичечного коробка.
   Другие вспоминали, что часто видели Ти-Боуна в тени деревьев – он прижимал руку к уху и бормотал что-то в кулак. Сначала все думали, что он просто помешался от вынесенного ему приговора, а потом все стало на свои места. Многие заключенные высказывали предположения, что наркодилер продолжал руководить из тюрьмы сетью уличной продажи зелья в Майами.
   А потом он неожиданно исчез. Не Ти-Боун, конечно, а его телефон. А Ти-Боун стал усиленно распространять слух, что незамедлительно прикончит того, кто посмел посягнуть на его собственность. Терять ему, дескать, нечего, а без телефона он как без рук. Когда же угрозы не подействовали, он мгновенно сменил тактику и предложил вознаграждение в размере одной тысячи долларов тому, кто найдет телефон или хотя бы укажет на предполагаемого вора.
   Разумеется, такая сумма никого не могла оставить равнодушным, и вскоре подозрение пало на такого же молодого наркодилера по имени Зорро, но не из Майами, а из Атланты.
   В затхлом воздухе тюрьмы явственно запахло убийством, что заставило наиболее активных и авторитетных ее обитателей немедленно вмешаться в этот спор и уговорить обоих соперников не прибегать к крайним мерам. Насилие с давних пор считалось в «Трамбле» непозволительным, так как могло привести к ужесточению режима, а это волновало каждого заключенного. Причем больше всего старались охранники, также ощущавшие угрозу своему весьма необременительному режиму работы.
   Наконец кто-то из опытных заключенных подсказал Ти-Боуну, что следует обратиться в суд собратьев, которые смогут без излишней нервотрепки разрешить все возникшие проблемы. Не долго думая Ти-Боун отыскал Т. Карла и сразу оформил иск против своего предполагаемого обидчика. При этом он указал в заявлении, что хочет вернуть телефон и взыскать с обвиняемого миллион баксов в счет компенсации за причиненный моральный ущерб.
   Когда судьи собрались для разбирательства, в тюремной столовой неожиданно появился помощник начальника тюрьмы, придрался к какой-то мелочи, в результате чего суд был перенесен на более позднее время. Примерно то же произошло и перед второй попыткой провести судебное заседание. На сей раз представители администрации откровенно заявили, что не позволят, чтобы суд рассматривал дела, касающиеся запрещенных законом средств связи.
   Однако судья Спайсер решил не сдаваться и долго убеждал тюремного адвоката, что собратья просто хотят уладить возникший между двумя заключенными спор и ни в коей мере не пытаются посягать на прерогативы власти. Существующий запрет на сотовые телефоны они обсуждать не будут, а только попробуют урегулировать конфликт.
   Убедительные доводы Спайсера возымели действие, и вскоре состоялось заседание суда, на которое сбежались почти все заключенные. Огромный зал столовой был забит до отказа, и все с нетерпением ожидали начала необычного судебного разбирательства. При этом единственным представителем администрации был молодой охранник, который уселся в дальнем конце зала и почти сразу же задремал. Надо сказать, что ни Ти-Боун, ни Зорро не были новичками в зале суда. На воле им неоднократно приходилось общаться с судьями, и поэтому никого не удивило, что они вели себя как заправские адвокаты. Что же до вершителей правосудия, то больше всех пришлось поработать судье Хэтли Бичу, который большую часть времени потратил на то, чтобы заставить соперников общаться на нормальном языке, избегая нецензурных выражений.
   Соперники обрушили друг на друга столько обвинений, что для поиска необходимых доказательств потребовалась бы сотня опытнейших агентов ФБР.
   Страсти накалились еще больше, когда Ти-Боун представил двух свидетелей (с именами которых могли ознакомиться лишь члены суда), которые якобы видели своими глазами, как обвиняемый Зорро пытался спрятаться в укромном месте и что-то быстро шептал в кулак.
   На это обвиняемый Зорро отреагировал такой неслыханной матерщиной, что у судей глаза на лоб полезли. Ти-Боун решил добить соперника и нанес тому такой сокрушительный удар, которому позавидовали бы даже видавшие виды профессиональные адвокаты. Он представил суду тщательно подготовленную документацию о своих переговорах по телефону.
   Оказалось, он тайно вел записи всех своих переговоров с Майами, а последние звонки были сделаны в Атланту, что и доказывало неправомочное использование украденного телефона.
   Сторонники Ти-Боуна так яростно заорали в поддержку своего друга, что председательствующий был вынужден отчаянно колотить пластмассовым молотком по столу, чтобы призвать присутствующих к порядку. Зорро слишком долго думал над достойным ответом, и это вконец добило его. Ему было велено в течение двадцати четырех часов вернуть хозяину злополучный телефон, а заодно оплатить все расходы по телефонным разговорам с Атлантой в сумме четырехсот пятидесяти долларов. При этом, разумеется, ни о каком миллионе и речи быть не могло. Если же Зорро этого не сделает, то собратья попросят помощи у начальника тюрьмы со всеми вытекающими отсюда последствиями. Наказание за использование запрещенных средств связи с внешним миром будет жестоким.
   Кроме того, собратья посоветовали обоим соперникам держаться друг от друга подальше и ни в коем случае не устраивать самовольных разборок.
   После оглашения приговора Т. Карл громко стукнул молотком по столу, и все стали с шумом раздвигать стулья, направляясь к выходу. А председатель суда тем временем объявил слушание очередного дела, связанного с азартными играми.
   Однако заключенные так шумели, что заглушали его слова, не давая возможности перейти к новому делу.
   – Тихо! – закричал он, но публика загомонила еще громче.
   Собратья углубились в чтение газет, дожидаясь наведения порядка.
   – Тихо! – еще раз заорал Т. Карл и грохнул молотком по столу.
   – Заткнись! – завопил на него едва не оглохший Спайсер. – Ты производишь больше шума, чем все они, вместе взятые!
   – Это моя работа, – с достоинством ответил тот и так тряхнул головой, что завитки парика разлетелись во все стороны.
   Когда все покинули зал, там остался лишь один заключенный. Т. Карл осмотрелся, а потом с недоумением уставился на молодого парня.
   – Вы мистер Хутен? – решил уточнить он.
   – Нет, сэр, – последовал кроткий ответ.
   – Значит, мистер Дженкинс?
   – Нет, сэр.
   – А кто же вы, черт возьми? – продолжал недоумевать Т. Карл. – Мы давно собираемся провести слушания по делу Хутен против Дженкинса, но один из них обязательно игнорирует наше заседание. – Т. Карл скорчил гримасу неудовольствия и сделал какую-то запись в журнале.
   – Кто вы? – вмешался Спайсер. Его тоже заинтриговало присутствие незнакомого молодого человека, который опасливо озирался, словно его вот-вот должны были выдворить на улицу. Все судьи в бледно-зеленых одеяниях уставились на него, терпеливо дожидаясь ответа.
   Парень медленно встал и поплелся вперед, остановившись прямо перед судейским столом. Он еще помолчал некоторое время, переминаясь с ноги на ногу, а потом решительно поднял голову.
   – Мне нужна ваша помощь, – едва слышно пробормотал он дрожащими губами.
   – У вас есть дело к суду? – грозно прорычал Т. Карл.
   – Нет, сэр.
   – В таком случае вам придется покинуть…
   – Заткнись! – снова прервал его Спайсер. – Суд переносит свое заседание. Ты свободен.
   Т. Карл громко захлопнул журнал, с шумом отодвинул стул и вихрем выскочил из столовой, шаркая тапочками по облупившемуся полу.
   Молодой человек опустил голову и, казалось, был готов расплакаться.
   – Чем мы можем вам помочь? – сочувственно спросил Финн Ярбер.
   В руках молодого человека появилась небольшая коробка.
   Такие собратья видели довольно часто. Они знали, что в подобных коробках, как правило, заключенные хранят бумаги, которые, собственно, и привели их в тюрьму.
   – Мне нужна ваша помощь, – снова промямлил парень. – Я попал сюда всего неделю назад, и сокамерник посоветовал обратиться к вам. Он сказал, что только вы можете помочь мне составить апелляцию.
   – А у тебя что, нет своего адвоката? – удивился Бич.
   – У меня был адвокат, но он оказался настолько плохим, что во многом из-за него я попал в тюрьму.
   – А за что тебя посадили? – перешел на фамильярный тон Спайсер.
   – Не знаю, – потупился новичок. – В самом деле не знаю.
   – Как это «не знаю»? – возмутился Спайсер. – Ведь твое дело разбиралось в суде?
   – Да, суд заседал очень долго.
   – И присяжные признали тебя виновным?
   – Признали, но не только меня, а еще и многих других.
   Они сказали, что мы виновны в сговоре.
   – Сговоре?! – почти хором воскликнули судьи. – С какой целью?