Гришем Джон. Завещание

   В течение первого получаса поход казался занимательным, потом жара и насекомые сделали его монотонным.
   – Далеко еще? – поинтересовался Нейт, разумеется, не ожидая сколько-нибудь точного ответа.
   Жеви спросил о чем-то у предводителя, тот что-то сказал в ответ.
   – Недалеко, – перевел Жеви.
   Они пересекли еще одну тропу, потом еще одну, пошире. Вскоре показались первые хижины и запахло дымом.
   Остановившись ярдах в двухстах от деревни, вожак указал на затененное место у реки. Нейта и Жеви подвели к скамье, сделанной из связанных лианами стеблей тростника, и оставили под присмотром двух стражников. Остальные направились в деревню.
   Время шло, стражники устали и решили вздремнуть.
   Они уселись на землю, прислонившись к стволам деревьев, и вскоре уже спали.
   – Думаю, сейчас можно сбежать, – сказал Нейт.
   – Куда?
   – Ты голоден?
   – Немного. А вы?
   – Нет, я сыт по горло, – ответил Нейт. – Ведь всего девять часов назад я съел целых семь тоненьких крекеров. Напомни мне задать трепку Уэлли, когда мы его увидим.
   – Надеюсь, с ним все в порядке.
   – А что с ним может случиться? Качается небось в моем гамаке, попивает кофеек в безопасности, в сухом месте и сытый к тому же.
   Индейцы не стали бы тащить их в такую даль, если бы здесь не было Рейчел. Сидя на скамейке и глядя на крыши хижин, видневшиеся вдали, Нейт думал о ней. Ему было интересно, как она выглядит, ведь ее мать, судя по всему, была красивой женщиной. Трой Филан отличался хорошим вкусом. Как она одевается? Ипики, которых она опекала, ходили голыми. Как долго она не бывала в цивилизованных местах? Был ли он первым американцем, который посетил эту деревню?
   Как она отнесется к его появлению? И к известию о наследстве?
   По мере того как шло время, Нейту все более не терпелось увидеть ее.
   Когда процессия выступила из деревни, оба стражника мирно спали. Жеви бросил в одного из них камешком и тихо свистнул. Парни вскочили и заняли свой пост.
   Заросли вдоль тропы были высотой по колено, поэтому Нейт и Жеви видели, что к ним направляется группа индейцев и Рейчел. Посреди коричневых торсов виднелась желтая блузка и светлое лицо под соломенной шляпой. Когда расстояние между ними сократилось до сотни ярдов, Нейт смог ее рассмотреть.
   – Мы нашли нашу девочку, – сказал он.
   – Да, похоже, нашли.
   У них было время, чтобы разглядеть друг друга. Три молодых индейца шли впереди, еще три – позади Рейчел. Она была чуть выше индейцев и держалась с элегантной непринужденностью. Выглядела так, словно вышла погулять в саду. Никто не спешил.
   Нейт следил за ней очень внимательно. Она была исключительно стройной, но довольно широкой в плечах. Когда группа подошла поближе, Рейчел устремила на них взгляд.
   Нейт и Жеви встали, приветствуя ее.
   Индейцы остались на границе тени, падавшей от деревьев, Рейчел пошла дальше. Теперь она сняла шляпу. Волосы у нее оказались темными, с проседью, очень коротко остриженными. В нескольких футах от Нейта и Жеви она остановилась.
   – Бон траде, сеньор, – сказала она, обращаясь к Жеви, потом перевела взгляд на Нейта. Глаза у нее были темно-синими, почти цвета индиго. Никаких морщин, никакой косметики. Ей было сорок два года, но выглядела она прекрасно, как человек, проживший безмятежную жизнь.
   – Бон траде.
   Она не протянула им руки, не назвалась. Следующий шаг должны были сделать они.
   – Меня зовут Нейт О'Рейли. Я адвокат из Вашингтона.
   – А вы? – обратилась она к Жеви.
   – Я – Жеви Кардозо из Корумбы, его проводник.
   Она с легкой усмешкой смерила взглядом обоих с головы до ног. Встреча, похоже, не была для нее неприятной. Она ей явно радовалась.
   – Что привело вас сюда? – спросила она. Женщина говорила как настоящая американка, без малейшего акцента, луизианского или монтанского, – чистый английский язык жительницы Сакраменто или Сент-Луиса, без специфических особенностей интонации.
   – Мы слышали, здесь хорошая рыбалка, – ответил Нейт.
   Ни слова в ответ.
   – Он шутит, – объяснил Жеви, словно извиняясь.
   – Простите. Я ищу Рейчел Лейн. И у меня есть основания полагать, что вы и она – одно и то же лицо.
   Она выслушала его с тем же выражением лица.
   – Зачем вам Рейчел Лейн?
   – Затем, что я адвокат и у моей фирмы к ней дело.
   – Какого рода дело?
   – Это я могу сообщить только ей.
   – Я не Рейчел Лейн. Прошу прощения.
   Жеви вздохнул, а Нейт испытал страшное разочарование. Она же замечала все: каждое движение, малейшие перемены в выражении лиц.
   – Вы голодны? – спросила она.
   Оба кивнули. Подозвав индейцев, она отдала им какие-то распоряжения. Потом сказала:
   – Жеви, идите с этими людьми в деревню. Они вас накормят и дадут еду для мистера О'Рейли.
   Присев на скамейку в сгущающейся тени, они проводили глазами удалявшихся по направлению к деревне индейцев и Жеви. Тот лишь раз обернулся, желая убедиться, что с Нейтом все в порядке.

Глава 27

   Теперь, когда рядом не было индейцев, она уже не казалась высокой. И видимо, не ела ничего такого, от чего обычно поправляются женщины. Ноги у нее были длинными и стройными, обутыми в кожаные сандалии, что выглядело довольно странно здесь, где люди вообще не носили обуви. Откуда они у нее? И где она взяла эту желтую блузку с короткими рукавами и шорты цвета хаки? О, сколько у него было вопросов!
   Одежда ее была простой и прилично поношенной. Если она не Рейчел Лейн, то наверняка знает, где Рейчел.
   Они почти соприкасались коленями.
   – Рейчел Лейн перестала существовать много лет назад, – сказала она, глядя вдаль, на деревню. – Я сохранила имя Рейчел, но отбросила фамилию Лейн. У вас, должно быть, важное дело, иначе вы сюда бы не приехали. – Она говорила медленно и тихо, тщательно взвешивая каждое слово.
   – Трой умер. Три недели назад он покончил с собой.
   Слегка наклонив голову и закрыв глаза, она, похоже, молилась. Длилось это недолго, затем последовала продолжительная пауза.
   – Вы его знали? – наконец спросила она.
   – Встречался один раз, несколько лет назад. В нашей фирме много адвокатов, лично с ним я никогда дел не вел. Нет, я его не знал.
   – Я тоже. Он был моим земным отцом, и я провела много часов, молясь за него, но он всегда оставался для меня чужим.
   – Когда вы виделись с ним последний раз? – Речь Нейта тоже стала более тихой и медленной. Эта женщина умиротворяюще действовала на него.
   – Много лет назад, еще до поступления в колледж… Что вы обо мне знаете?
   – Не много. Вы оставили мало следов.
   – Тогда как вы меня нашли?
   – Трой помог. Он пытался вас разыскать, но не смог. Знал лишь, что вы миссионерка ВОМП и живете где-то в этой части мира. Остальное пришлось выяснять мне.
   – Откуда он это узнал?
   – У него была куча денег.
   – И именно поэтому вы здесь?
   – Да, поэтому я здесь. Нам нужно обсудить дела.
   – Должно быть, Трой что-то оставил мне по завещанию?
   – Можно сказать и так.
   – Я не хочу говорить о делах. Хочу просто поболтать.
   Знаете, как часто мне приходится слышать английскую речь?
   – Догадываюсь, что очень редко.
   – Раз в год я езжу в Корумбу пополнять запас медикаментов. Там я звоню в главный офис и минут десять говорю по-английски. И меня это всегда пугает.
   – Почему?
   – Я нервничаю. Трубка дрожит у меня в руке. Я знаю людей, с которыми говорю, но боюсь неправильно употребить какое-нибудь слово. Иногда даже начинаю заикаться. Десять минут в год.
   – Сейчас у вас все прекрасно получается.
   – Я очень нервничаю.
   – Расслабьтесь. Я парень простой.
   – Но вы нашли меня. Час назад, когда мне сообщили, что здесь американец, я осматривала больного. Побежала в свою каморку и начала молиться. Бог дал мне силы.
   – Я пришел с миром.
   – Вы, судя по всему, милый человек.
   “Знали бы вы все”, – подумал Нейт, а вслух сказал:
   – Спасибо. Вы… э-э… сказали, что осматривали пациента.
   – Да.
   – А я думал, вы миссионерка.
   – Я и есть миссионерка. Но и врач тоже.
   Специальностью Нейта были иски к врачам. Но здесь не время и не место обсуждать преступную врачебную халатность.
   – В моем досье этого нет.
   – Я сменила фамилию после колледжа, еще до того, как поступила в мединститут и семинарию. Видимо, тогда мои следы и затерялись.
   – Точно. Зачем вы сменили фамилию?
   – Это было для меня важно, по крайней мере тогда так казалось. Теперь это уже не имеет значения.
   С реки потянуло ветерком. Было почти пять. Над лесом собирались темные низкие тучи. Рейчел заметила, как он взглянул на часы.
   – Мальчики принесут сюда вашу палатку. Это вполне подходящее место, чтобы переночевать.
   – Спасибо, не сомневаюсь. Нам ведь здесь ничего не будет угрожать, правда?
   – Правда. Господь защитит вас. Молитесь.
   В тот момент Нейт был готов молиться кому угодно. Близость реки его особенно пугала. Стоило закрыть глаза, и он видел, как анаконда подползает к палатке.
   – Вы ведь молитесь Богу, мистер О'Рейли, не так ли?
   – Пожалуйста, называйте меня просто Нейт. Да, молюсь.
   – Вы ирландец?
   – Дворняга. Больше всего во мне немецкой крови. У отца были ирландские предки. Но семейные предания меня никогда не интересовали.
   – К какой церкви вы принадлежите?
   – К епископальной. – Католическая, лютеранская, епископальная – какая разница. Нейт не заглядывал в церковь со времен второй женитьбы.
   Его духовная жизнь вообще была предметом, который он предпочел бы обойти. Он не считал знание теологии своей сильной стороной и не хотел вступать в дискуссию с миссионеркой.
   – Эти индейцы мирные? – спросил он.
   – В основном – да. Ипики не воины, но белым людям не доверяют.
   – А как же вы?
   – Я с ними уже одиннадцать лет. Меня они приняли.
   – И сколько времени для этого потребовалось?
   – Мне повезло: до меня здесь работала супружеская пара миссионеров. Они выучили язык и перевели Евангелие. А я врач. Мне удалось быстро завоевать их доверие, стоило лишь помочь нескольким женщинам при родах.
   – Вы, кажется, прекрасно говорите по-португальски.
   – Бегло. Я говорю еще и по-испански, на языке ипиков и мачигуенга.
   – А это еще кто такие?
   – Мачигуенга – местное племя, живущее в горах Перу. Я провела с ними шесть лет. Только начала свободно говорить на их языке, как меня отозвали.
   – Почему?
   – Партизанская война.
   Как будто змей, аллигаторов, болезней и наводнений недостаточно, подумал Нейт.
   – В деревне неподалеку от моей похитили двух миссионеров. Но Господь их спас. Через четыре года их отпустили живыми и невредимыми.
   – Здесь тоже ведутся партизанские войны?
   – Нет. Это Бразилия. Здесь люди мирные. Наркокурьеры встречаются, но так далеко в Пантанал никто из них не забирается.
   – Кстати, интересный вопрос: как далеко мы сейчас от реки Парагвай?
   – В это время года в восьми часах плавания.
   – В бразильских часах?
   Она улыбнулась шутке:
   – Вы уже поняли, что здесь время течет медленнее. По американским меркам от восьми до десяти часов.
   – Если плыть на каноэ?
   – Да. У меня был когда-то подвесной лодочный мотор, но старый, и он в конце концов сдох.
   – А если иметь моторку, сколько времени займет дорога?
   – Часов пять, немного больше – немного меньше. Сейчас сезон дождей, и здесь легко заблудиться.
   – Это я уже понял.
   – Реки сливаются. Вам придется прихватить с собой одного из наших рыбаков, без проводника вы ни за что не найдете Парагвая.
   – А вы ездите туда раз в год?
   – Да, но в сухой сезон, в августе. Тогда прохладнее, и москитов не так много.
   – Одна ездите?
   – Нет, беру с собой Лако, моего индейского друга, он довозит меня до Парагвая. Когда вода на реках спадает, путь занимает около шести часов. Там я жду какой-нибудь проходящий мимо корабль, потом пересаживаюсь на рейс до Корумбы. Остаюсь в городе на несколько дней, потом ловлю попутное судно и плыву обратно.
   Нейт вспомнил, что на Парагвае они встретили очень мало судов.
   – Любое судно?
   – Обычно такое, которое перевозит скот. Их капитаны охотно берут пассажиров.
   “Она плавает на каноэ, потому что ее моторная лодка сломалась. Ездит зайцем на пароходах для перевозки скота, чтобы попасть в Корумбу – единственную точку ее соприкосновения с цивилизацией. Насколько изменят ее деньга?” – спрашивал себя Нейт. И ответа на этот вопрос не находил.
   Он сообщит ей обо всем завтра, с утра, когда отдохнет, поест и у них будет много времени для обсуждения дел. На краю деревни появились мужчины, которые направлялись к ним.
   – А вот и они, – сказала Рейчел. – Мы ужинаем до наступления темноты, а потом ложимся спать.
   – Догадываюсь, что в темноте здесь нечего делать.
   – Ничего такого, о чем мы могли бы поговорить, – быстро произнесла она, и это его позабавило.
   Жеви появился в сопровождении индейцев. Один из них вручил Рейчел небольшую квадратную корзинку. Она передала ее Нейту, а тот достал из нее небольшой каравай хлеба из муки грубого помола.
   – Это маниока, – объяснила Рейчел. – Наша основная пища.
   И видимо, единственная, во всяком случае, на сегодняшний день. Нейт приканчивал второй каравай, когда к ним присоединились индейцы из первой деревни. Они принесли из лодки палатку, противомоскитную сетку, одеяла и воду в бутылках.
   – Мы ночуем сегодня здесь, – сообщил Нейт Жеви.
   – Кто сказал?
   – Это самое лучшее место, – поспешила объяснить Рейчел. – Я бы предложила вам переночевать в деревне, но белому человеку для этого сначала надо попросить разрешения у вождя.
   – То есть мне, – уточнил Нейт.
   – Да.
   – А ему, значит, такое разрешение не требуется. – Он кивнул на Жеви.
   – Он же лишь ходил за пищей, не спал там. Здешние правила сложны.
   Нейту это показалось забавным: примитивное племя, люди ходят без одежды, но живут по сложной системе правил.
   – Я бы хотел отплыть завтра около полудня, – сказал он.
   – Это тоже будет зависеть от вождя.
   – Вы хотите сказать, что мы не сможем уехать, когда захотим?
   – Вы отплывете тогда, когда он скажет, что вы можете это сделать. Не беспокойтесь.
   – А вы с вождем в хороших отношениях?
   – Мы ладим.
   Она отослала индейцев в деревню. Солнце опустилось за горы. Тени от деревьев уже подбирались к ним.
   Несколько минут Рейчел наблюдала, как они с Жеви сражаются с палаткой. Свернутая, она казалась совсем маленькой.
   Развернутая, выглядела не многим больше. Нейт сомневался, что Жеви в ней поместится, не говоря уж о них двоих. Когда они натянули палатку на колышки, она оказалась высотой ему по пояс, края сильно скошены, и было очень сомнительно, что она способна вместить двоих взрослых мужчин.
   – Я ухожу, – объявила Рейчел. – Вам здесь будет удобно.
   – Обещаете? – простодушно спросил Нейт.
   – Если хотите, я пришлю двух парней охранять вас.
   – С нами все будет в порядке, – успокоил ее Жеви.
   – Когда здешнее население просыпается? – поинтересовался Нейт.
   – За час до рассвета.
   – Можете не сомневаться, мы тоже к этому времени проснемся, – заверил ее Нейт, с подозрением поглядывая на палатку. – Мы можем встретиться пораньше? Нам нужно многое обсудить.
   – Да. Я пришлю вам еду на рассвете. А потом мы поболтаем.
   – Это будет замечательно.
   – Не забудьте помолиться, мистер О'Рейли.
   – Не забуду.
   Рейчел ступила в тень. Еще несколько мгновений Нейт мог видеть ее силуэт на тропинке, потом все исчезло. Деревня тонула в черноте ночи.
   Они несколько часов сидели на скамейке, ожидая, когда воздух станет прохладнее, оттягивая момент, когда придется залезть в душную палатку. Но выбора не оставалось. Палатка, какой бы хлипкой она ни была, защитит их от москитов и прочей летающей нечисти. А также от ползучих гадов.
   Жеви рассказал о деревне, поведал несколько историй об индейцах, каждая из них кончалась чьей-нибудь смертью.
   Наконец он спросил:
   – Вы сказали ей про деньги?
   – Нет. Скажу завтра.
   – Теперь вы ее видели. Как думаете, что она обо всем этом скажет?
   – Понятия не имею. Она здесь счастлива. Жестоко разрушать ее жизнь.
   – Тогда отдайте деньги мне. Мою жизнь они не разрушат.
   Соблюдая привычную иерархию, Нейт залез в палатку первым. Предыдущую ночь он провел, глазея в небо со дна лодки, поэтому усталость быстро сморила его.
   Когда он уже храпел, Жеви медленно расстегнул “молнию” на палатке и пошарил рукой в поисках свободного места. Его спутник ничего не почувствовал.

Глава 28

   После девятичасового сна, еще до рассвета, ипики проснулись, чтобы начать новый день.
   Женщины развели перед хижинами огонь, потом направились вместе с детьми к реке набрать воды и помыться. Как правило, они пускались по тропе с первыми проблесками утреннего света, чтобы видеть, куда ступаешь.
   По-португальски эта змея называется уруту. Индейцы называют ее бима. В прибрежных районах южной Бразилии она встречается часто, и почти всегда такие встречи кончаются для человека печально. Девочку звали Айеш, ей было семь лет, она появилась на свет при помощи белой миссионерки. Айеш шла впереди, а не позади матери, как положено, и вдруг почувствовала биму под босой ногой.
   Змея укусила девочку в лодыжку, и она закричала. К тому времени как к ней подбежал отец, она была в шоке, а ее правая нога страшно распухла. Пятнадцатилетний мальчик, самый быстрый бегун племени, был отправлен к Рейчел.
   Между двумя речками, сливавшимися неподалеку от места, где остановились Нейт и Жеви, располагались четыре ипикские деревушки. Расстояние от развилки рек до последней хижины было не менее пяти миль. Населяли деревни небольшие самостоятельные племена, но все они были ипиками, говорили на одном языке, имели общие традиции и привычки.
   Айеш жила в третьей от развилки деревушке. Рейчел – во второй, самой большой. Гонец отыскал ее в хижине, где она провела одиннадцать лет. Она читала Священное Писание. Рейчел быстро собрала инструменты и сложила их в небольшой саквояж.
   В этой части Пантанала водилось четыре разновидности ядовитых змей, у Рейчел обычно бывало противоядие против некоторых из них. Но не в этот раз. Мальчик сообщил, что Айеш укусила бима. Противоядие от ее укусов производила бразильская компания, однако во время последней поездки в Корумбу Рейчел не сумела достать его. В аптеках городка она смогла найти меньше половины необходимых лекарств.
   Обув кожаные сандалии, Рейчел пустилась в путь. Лако и еще два мальчика из деревни отправились сопровождать ее. Миновав заросли травы, они углубились в лес.
   По подсчетам Рейчел, население четырех деревень составляло восемьдесят шесть взрослых женщин, восемьдесят одного взрослого мужчину и семьдесят два ребенка – в общей сложности двести тридцать девять ипиков. Когда она начинала работать среди них одиннадцать лет назад, их было двести восемьдесят. Каждые несколько лет слабых уносила малярия. В девяносто первом году вспышка холеры убила двадцать человек из одной деревни. Если бы Рейчел не настояла тогда на карантине, большинства ипиков уже не было бы в живых.
   С усердием ученого она записывала даты рождений, смертей, женитьб, болезней, выздоровлений. Она почти всегда была в курсе, у кого в настоящий момент есть внебрачная связь и с кем. Каждого человека в любой деревне знала по имени. Родителей Айеш она крестила в той самой реке, где они купались.
   Айеш была маленькой и худенькой. Девочка могла умереть, потому что у Рейчел не было лекарства. Такие противоядия можно было легко достать в Штатах или более крупных городах Бразилии, и они не были безумно дорогими.
   Скромные средства, выделяемые ВОМП, допускали такой расход. Три укола в течение первых шести часов – и смерть отступила бы. Но без лекарства у несчастного ребенка начнется изнурительная рвота, потом лихорадка, за которой последуют кома и смерть.
   Прошло три года с тех пор, как ипики видели смерть от укуса змеи. И впервые за последние два года у Рейчел не оказалось противоядия.
   Родители Айеш были христианами. Ей удалось обратить в свою веру около трети ипиков. Благодаря работе Рейчел и ее предшественников половина этих людей умели читать и писать.
   Быстро идя за мальчиками, Рейчел молилась. Она была гибкой и крепкой. Могла пройти много миль в день и мало ела. Индейцы восхищались ее выносливостью.
   Когда Нейт, расстегнув “молнию” палатки, выглянул из нее, Жеви купался в реке. На его теле еще были видны синяки, полученные в авиакатастрофе. Ночевки в лодке и на земле не способствовали заживлению ран. Нейт потянулся. Все кости болели, он ощущал каждый из сорока восьми прожитых лет. Жеви стоял по пояс в воде, которая была здесь гораздо чище, чем в остальных реках Пантанала.
   “Я затерян в джунглях, – шепотом сообщил себе Нейт. – Голоден. И у меня нет туалетной бумаги”. Подведя этот плачевный итог, он осторожно наклонился и коснулся ладонями кончиков пальцев на ногах.
   Но это же, черт возьми, приключение! Все адвокаты, закончив праздновать Новый год, наверняка уже включились в гонку, твердо намереваясь поставить в счет клиентам побольше рабочих часов, выиграть побольше шумных дел, сорвать побольше на накладных расходах, принести домой побольше денег. Он тоже много лет жил подобными заботами, но теперь они казались ему пустыми.
   Если немного повезет, сегодня он, выпив кофе, будет спать в своем гамаке, покачивающемся на ветру. Нейт не мог припомнить, как ни старался, чтобы когда-либо прежде мечтал о черных бобах и рисе.
   Завидев отряд индейцев, направляющихся к ним из деревни, Жеви вылез на берег. Оказалось, их желал видеть вождь.
   – Наверное, решил позавтракать, – мрачно пошутил Жеви, когда они двинулись в деревню.
   – Завтрак – это прекрасно, спроси, нет ли у них бекона и яиц, – предложил Нейт.
   – Они поглощают в большом количестве мясо обезьян.
   Похоже, на этот раз Жеви не шутил. На краю деревни их поджидала ватага ребятишек, мечтавших первыми взглянуть на чужаков. Нейт одарил их сдержанной улыбкой. Никогда в жизни он не ощущал еще себя таким белым, и ему хотелось им понравиться. Из первой хижины выскочили несколько обнаженных матерей. Когда они с Жеви вступили на широкую общую площадку, все уже стояли там и смотрели на них.
   Повсюду виднелись потухшие костерки – завтрак был окончен. Над крышами, словно туман, клубился дымок, от которого влажный воздух казался еще более липким. Было самое начало восьмого, одуряющая жара пока не наступила.
   Деревенский архитектор постарался на славу. Каждое жилище было идеально квадратным, покрыто крутой двускатной соломенной крышей, края которой опускались едва ли не до самой земли. Некоторые домишки были чуть больше других, но форма оставалась неизменной. Дома образовывали овал и все были обращены “фасадами” внутрь “городской площади”. Посреди нее возвышались четыре сооружения – два круглых и два прямоугольных, покрытых такими же крышами из толстой соломы.
   Вождь ждал их. Как и следовало ожидать, его дом был самым большим в поселении. А сам он – самым крупным из индейцев. Вождь был молод, его лоб еще не пересекли морщины, и у него отсутствовал толстый живот, какие с гордостью носили остальные мужчины племени. Поднявшись, он бросил на Нейта взгляд, который поверг бы в ужас самого Джона Уэйна. Старший из воинов взялся переводить, и через несколько минут Нейта и Жеви пригласили присесть у огня, где голая жена вождя готовила завтрак.
   Когда она наклонялась, ее груди, свисая вниз, раскачивались, и Нейт несколько секунд не мог заставить себя отвести взгляд. В наготе этой женщины не было ничего особенно сексуального. Поражало лишь то, что, будучи совершенно обнаженной, она абсолютно не испытывала смущения.
   Где его фотоаппарат? Ребята в конторе ни за что не поверят, если он не представит доказательств.
   Женщина вручила Нейту тарелку, наполненную чем-то вроде вареной картошки. Он взглянул на Жеви, тот незаметно кивнул с видом знатока индейской кухни. Вождю женщина подала тарелку последним, и когда он начал есть руками, Нейт последовал его примеру. Это был какой-то гибрид репы и красного картофеля, довольно безвкусный.
   Не отрываясь от еды, Жеви вел беседу с вождем, и беседа тому явно была приятна. Жеви переводил Нейту каждую фразу.
   Выяснилось, что эту деревню никогда не затапливало, хотя племя живет здесь больше двадцати лет. Почва плодородная. Они предпочитают никуда не переселяться, но время от времени земля истощается, и они вынуждены это делать.
   Его отец тоже был вождем. По словам индейца, вождь – это самый мудрый, самый ловкий и самый честный из всех, и ему не дозволяется заводить внебрачные связи. Большинство других мужчин их имеют, но только не вождь.
   Нейт подозревал, что других интересных занятий, кроме как побаловаться на стороне, здесь и не было.
   Вождь никогда не видел реки Парагвай. Он предпочитал охоту рыбалке, поэтому больше времени проводил в лесу, а не на реке. Основам португальского его учил отец, а потом белые миссионеры.
   Нейт ел, слушал и исподтишка оглядывал присутствующих, надеясь увидеть Рейчел.