Страница:
Однако на четвертый раз ему сказали, что мисс Полли не может его принять. Когда он решил подождать ее, ему объяснили, что она больна. Потребовав, чтобы его провели к ней, он наткнулся на решительное сопротивление и едва не был выброшен на улицу вышибалами мадам. В конце концов он добился своего, приставив пистолет к голове миссис Миллер.
Полли лежала в кровати. Она была бледнее смерти. Постельное белье промокло от крови. Рису потребовалось только мгновение, чтобы понять, в чем дело. Мадам подтвердила его подозрения. Один из клиентов миссис Миллер — лекарь — сделал Полли аборт, и она истекала кровью.
Рис не стал терять ни минуты. Накрыв Полли одеялами, он вынес ее в поджидавшую коляску. Вскоре ему пришлось снова воспользоваться пистолетом, так как врач, к которому он обратился, отказывался помочь.
Полли поправлялась под неусыпной заботой Риса и его слуг, а он обнаружил, что тоже обладает способностью слушать. Начало карьеры проститутки для Полли было сплошным кошмаром. Она была продана в бордель, когда ей исполнилось восемнадцать. Намного позже, чем большинство других девушек, уверяла она Риса. Прежде чем попасть к мадам Миллер, Полли уже несколько лет зарабатывала на жизнь проституцией. Сутенеры щадили девушку, потому что выглядела она как девочка-подросток. Когда ее опоили и отвезли к миссис Миллер, все считали, что ей не больше четырнадцати.
Полли объяснила Рису, что, если бы ее не продали, она бы умерла где-нибудь в сточной канаве, работая на сутенера, поставляющего девушек больным джентльменам. Миссис Миллер же отбирала чистых и здоровых девушек, а ее клиентура была получше, чем в других заведениях подобного рода. Находясь в наркотическом опьянении, Полли не протестовала, когда к ней приводили мужчин одного за другим. Но когда действие наркотика и первое оцепенение прошли, она оценила ситуацию и решила, что еще неплохо отделалась. Но Риса ей убедить было не так просто. Он не мог согласиться с тем, чтобы она оставалась у мадам. Когда Полли выздоровела, он предложил ей открыть магазин, но она отказалась, уверяя, что умеет делать только одно. Рис спорил с ней в течение нескольких недель, и, только когда она пригрозила, что вернется к мадам Миллер, он понял, насколько серьезны ее намерения. Он приказал ей распаковывать вещи, решив, что вместе они придумают достойный выход из ситуации.
Рис тогда согласился помочь Полли вложить ее сбережения в открытие ее собственного заведения. Он сильно рисковал, так как если бы они допустили хоть одну ошибку, то разразился бы грандиозный скандал. Но открытие заведения Полли прошло успешно, и имя Каннинга никогда с ним не связывали.
Интерес Риса к Полли простирался намного дальше помощи другу. Она могла пользоваться его поддержкой до тех пор, пока ни одна из работающих у нее девушек не делала это против своей воли. Более того, когда ей представлялась возможность, она выкупала девушек не для заведения. Рис подыскивал им более респектабельное и безопасное занятие.
За восемнадцать месяцев Полли с Рисом спасли от проституции двадцать девушек. Для пятнадцати из них были найдены места служанок в домах друзей Риса, трое вернулись домой, а две попросили разрешения остаться у Полли — одна как горничная, а другая как кухарка. Полли однажды пожаловалась, что ее благотворительность выливается ей в круглую сумму, но когда Рис предложил компенсировать затраты, она отказалась, немало обиженная тем, что он не понял шутки.
Она тогда посмеялась над собой, сказав, что у нее золотое сердце. Рис, однако, полностью согласился с ней.
— Я благодарна за все, что ты сделал для меня, — сказала мисс Роуз. Она наклонилась и легонько поцеловала Риса в щеку.
— Пустяки, — возразил он. — Я мог бы перечислить множество молоденьких девушек, которые считают тебя своим ангелом-хранителем.
Правда, несколько сутенеров, в данный момент пребывающих в тюрьмах ее величества королевы, вряд ли разделили бы их мнение, узнай они, кто положил конец их неблаговидным делам.
Полли посмотрела на толстенького херувима на спинке кровати и, театрально застонав, положила руку на грудь.
— Ты разбил мне сердце. Я-то думала, никто не заметит нашего сходства.
Рассмеявшись, Рис спустил ноги с кровати.
— Мне пора идти. Если тебе что-то потребуется, пошли сообщение мне в городской дом. Я распоряжусь, чтобы все письма с изображением розы немедленно пересылались в Даннелли.
— Твоя прислуга начнет судачить.
— Сомневаюсь. Разве не были они образцом здравомыслия, когда ты поправлялась в моем доме?
Полли приподняла брови:
— Они были шокированы!
— Но не позволили себе и заикнуться об этом. Я доверяю им.
— Хорошо. Если у меня будут новости, я сразу же пошлю записку. — Она помогла Рису надеть сюртук. — Как долго ты собираешься пробыть в Даннелли?
— Неделю, может быть, две.
— Хочешь снова поговорить с Кенной?
— Ее там не будет. Она отправилась навестить сводную сестру. По крайней мере так мне сказал Ник, когда мы с ним встретились на похоронах. — На мгновение он помрачнел, но причиной тому были не мысли об отце и брате. — Мне кажется, я своими руками разрушил наше будущее с Кенной. — По его лицу скользнула тень, и он грустно улыбнулся, глядя на встревоженное личико Полли. — Забудь об этом, любовь моя. — Поцеловав ее в нос, он направился к двери. — Береги себя.
— И ты тоже, — сказала она, когда Рис уже вышел из комнаты.
— Я не уверена, что приму ее, Мейсон, — сказала миссис Миллер.
Элизабет Миллер никогда не была замужем, но представлялась всем как миссис, чтобы ее не вздумали называть Бетти. Это имя казалось ей слишком простонародным, а она отчаянно стремилась ко всему утонченному. Несколько лет назад она подумывала сменить и фамилию, но к тому времени ее заведение было уже хорошо известно, а репутация — устоявшейся, и могли возникнуть сложности делового характера.
Миссис Миллер приподняла лорнет — жест, который, по ее мнению, придавал ей особый шик, учитывая, что лорнеты носили только мужчины, — и внимательно осмотрела женщину, которую держали двое сообщников Мейсона.
— Она сущая амазонка, — вздохнула мадам, оглядывая Кенну с головы до ног. — Правда, не лишена некоторых достоинств. Кожа неплоха, а грудь и ноги соответствуют требованиям.
— Неплоха? — рассмеялся Мейсон. — Соответствуют требованиям? Моя дорогая миссис Миллер, никоим образом эта девушка не может считаться просто подходящей. Она нечто особенное, и ты это знаешь.
Миссис Миллер не хотела отступать так легко:
— Она слишком стара. Ей уже далеко за восемнадцать. Ты же знаешь, как сложно сломать взрослых девиц.
— Подумай о возможной прибыли, — уговаривал ее Мейсон. — Она принесет тебе приличные деньги.
— Не знаю.
— Если от покупки тебя удерживает только мысль о необходимости сломить ее дух, тогда ты должна вспомнить, что я с удовольствием поставлю тебе нужное лекарство. И по весьма разумной цене. — Он вытащил небольшой флакон, из которого заставил пить Кенну, и показал его миссис Миллер. — У меня этого добра еще много. Давай ей эту жидкость месяц, и она сделает все, что ты прикажешь.
Миссис Миллер опустила лорнет и проницательно уставилась на Мейсона.
— Ты имеешь в виду, что без одурманивающих средств она не будет работать? Мне это не нравится. По моему опыту, такие девушки долго не живут. Пара лет, и все. Они или умирают, или приходится их выгонять, потому что они больше не в состоянии обслуживать клиентов.
— И?..
— Ты просишь огромную сумму за девчонку, которая сможет работать всего несколько лет. Кто она такая? Где ты ее взял?
— Это не важно, — нетерпеливо отмахнулся он. — Так ты покупаешь или нет?
Миссис Миллер медленно расплылась в улыбке:
— Первые тридцать дней ты будешь поставлять это снадобье бесплатно. Потом можешь назначать любую цену — она уже будет приносить доход.
— Согласен.
— Половину оплаты вперед, а вторую после того, как сломаю девчонку.
— Нет. Плати все сразу, иначе я буду искать другого покупателя. Возможно, заведение Амелии или Дом Цветов, которым управляет мисс Роуз.
Имя мисс Роуз больно кольнуло миссис Миллер. Если бы она не боялась Риса Каннинга, то давным-давно расправилась бы с этой наглой Полли Дон Роуз.
— Не дави на меня, Мейсон, — напряженно сказала она. — Две трети сейчас, а остальное через месяц. И это больше, чем ты можешь рассчитывать. Посмотри на нее! Думаю, она здорова, но волосы ужасающи. Да мне потребуется не меньше трех недель, чтобы привести их в порядок. Ее обстригли как овцу.
— Необходимая предосторожность, — сказал Мейсон, бросив взгляд в сторону Кенны. Коса исчезла, ее волосы были коротко пострижены. — Жаль, что нож Свита оказался таким тупым, но он и не считает себя умелым парикмахером. — Он повернулся к мадам: — Я согласен. Две трети сейчас, еще одна треть через месяц.
Миссис Миллер встала из-за стола:
— Пусть твои парни отнесут ее на чердак. Комната слева свободна.
— Вы слышали, что она сказала, — обратился Мейсон к Джебу и Свиту. — Идите по черной лестнице.
Джеб взвалил Кенну на плечо, а Свит открыл ему дверь.
Когда они вышли, миссис Миллер отперла средний ящик стола и отсчитала требуемую сумму.
— Как всегда, миссис Миллер, приятно было работать с вами. — Отсалютовав ей тростью, Мейсон повернулся, чтобы уйти.
— Как быстро ты забыл наш договор, — попеняла ему мадам. — Я беру тот флакон, что у тебя с собой, и ожидаю в ближайшие дни еще несколько.
Он отдал ей флакон, объяснив, как употреблять снадобье.
— Здесь неразбавленный состав. Если пользоваться умеренно, то хватит на неделю. Ей требуется всего несколько капель, чтобы стать послушной. Через два дня я подошлю Свита с таким же флаконом. К концу месяца несколько раз не давай ей мое средство, чтобы посмотреть на реакцию. Как я сказал, тогда она сделает все что угодно. — Он услышал за дверью шаги своих сообщников: — Нам пора идти. До свидания, миссис Миллер.
— До свидания, — дружелюбно сказала она и проводила его к двери.
После их ухода мадам прошла в гостиную и махнула двум девушкам, которые на данный момент были свободны:
— Линда, Кати. У нас новенькая. Она в комнате Анджелы. Подумайте, как из нее сделать что-нибудь презентабельное. Я бы хотела время от времени показывать ее нашим джентльменам, чтобы им было о чем подумать к тому времени, как она будет готова.
Альберт Рейли открыл дверь в библиотеку Риса.
— К вам лорд Данн, сэр. — Рис поднял голову от бумаг:
— Николас? Интересно, что случилось?
— Боюсь, что не могу ответить, — серьезно сказал Рейли.
Рис спрятал улыбку. Его слуги стали вести себя заметно напыщеннее, когда он оказался владельцем судоходной компании Каннингов. Рис, правда, надеялся, что через пару недель все вернется на круги своя. Он отложил бумаги, радуясь поводу хоть на время забыть о документах компании. Он начал читать их из чувства долга, но с удивлением обнаружил, что заинтересовался делами отца.
— Пригласите его.
В комнату быстро вошел Ник.
— Ник! Как я рад видеть тебя, старина. Вот это сюрприз. Разве ты забыл, что я собираюсь в Даннелли? — Рис мог долго поддразнивать друга, но вид его застывшего от боли лица заставил его замолчать. — Что случилось? Ты выглядишь ужасно.
Ник стянул перчатки и швырнул их на маленький столик у окна.
— Кенна исчезла. Боюсь, она мертва.
Рис похолодел, но ему удалось внешне спокойно выяснить детали.
Ник мерил шагами комнату, рассказывая:
— Она уехала вчера утром к Ивонне со служанкой, двумя грумами и кучером. Мы договорились, что она остановится на ночь у Робинсонов. Она прибыла туда, но ночью была похищена. Миссис Робинсон встревожилась, когда Кенна не спустилась на завтрак, и по просьбе кучера пошла проведать ее. В комнате оказалась только служанка Кенны, которую, очевидно, ударили чем-то тяжелым по голове, а Кенна исчезла.
— Ты видел Дженет? — Ник покачал головой:
— Еще нет. Один из грумов вернулся на Пирамиде в Даннелли, чтобы сообщить, что случилось. Миссис Робинсон послала за врачом, а кучер с грумом остались в гостинице, чтобы перевезти Дженет, когда будет возможно, домой. — Он остановился, чтобы принять у Риса бокал вина, и выпил его одним глотком. — Я заехал сюда по дороге в гостиницу. Мне нужна твоя помощь.
— Я прикажу оседлать для тебя свежую лошадь, — сказал Рис, — и, как только переоденусь, мы можем выезжать.
Ник кивнул. Его плечи распрямились, и он немного приободрился, поняв, что теперь у него есть надежная опора в борьбе с трудностями. Он сунул руки в карманы, чтобы скрыть их дрожь. Вдруг пальцы Ника коснулись какого-то листка бумаги.
— Это тебе. Я носил его с собой со дня похорон. Забыл отдать, — сказал Ник, протягивая Рису бумагу.
Вопросительно подняв брови, Рис взял ее:
— Что это?
— Список гостей, которые были на маскараде. Его набросала Викторина. Я сам даже не заглядывал туда.
Рис мельком глянул на бумажку, затем отложил ее в сторону.
— Он нам не нужен, если мы не найдем Кенну. — Ника передернуло, но он знал, что эту возможность нельзя исключать. Забрав перчатки и пальто, он вышел за Рисом из библиотеки.
Их лошади были в мыле, когда они достигли гостиницы в тридцати милях к северу от Лондона. Миссис Робинсон встретила их и провела в комнату Дженет.
— Мой муж вне себя от беспокойства, — сказала она, открывая дверь. — Лег в кровать, как только услышал об исчезновении леди. У него слабое сердце — даже не знаю, что с ним будет. Никогда ничего подобного здесь не случалось.
— Не беспокойтесь, миссис Робинсон, — успокоил ее Рис, — Его светлость вас ни в чем ни обвиняет.
Подойдя к Дженет, Ник внимательно осмотрел огромный кровоподтек на ее виске, затем тихонько позвал по имени. Она не ответила, и он отошел, покачивая головой.
— Бесполезно. В подобном состоянии она ничего нам не скажет. — Он повернулся к миссис Робинсон: — У вас есть регистрационная книга со списком постояльцев? Что-нибудь, что подскажет, кто здесь ночевал?
— Она внизу. Во-первых, шесть пассажиров почтовой кареты. Я поместила их по трое в комнату, — стала рассказывать миссис Робинсон о гостях, спускаясь с Рисом и Ником вниз по лестнице. Она отдала им книгу регистрации, затем прошла за стойку бара и налила две кружки эля.
Рис попросил бумагу и перо, чтобы переписать фамилии, а миссис Робинсон предложила просто вырвать нужную страницу.
— Эти были из почтовой кареты? — спросил Рис, указывая на первые шесть фамилий.
Миссис Робинсон наклонилась, разбирая свой почерк:
— Нет. Первые трое — это семья, о которой я вам говорила. Вдовец с двумя сыновьями. Они уехали на заре. Направлялись в Шотландию.
— Вы видели, как они уезжали?
— Да. Мальчишки ехали на одной лошади. Ее светлости точно с ними не было.
— А следующие трое?
— Ну, Джеб Томпсон и Джейк Свит пришли вместе. Но пропили все, что у них было, так что не осталось чем заплатить за комнату. Спали в конюшне, и я этому была очень рада. Не хотела, чтобы они пачкали мои простыни. Судя по виду, оба несколько недель не принимали ванну.
— Они позавтракали перед отъездом? — спросил Рис.
— Нет. Мне кажется, ваши грумы упоминали, что они отбыли с восходом солнца. — Миссис Робинсон ткнула пальцем в следующую запись: — Вот этот джентльмен прибыл немного позже. Почти за час до приезда ее светлости. Спокойный, с хорошими манерами, совсем не похож на некоторых из знати, кто воротит нос от всех и готов по любому поводу поднять скандал. — Она покраснела до корней волос, вспомнив, с кем разговаривает: — Простите мою несдержанность. Присутствующие, конечно, исключаются.
— Конечно, — сухо заметил Ник. — Спускался ли этот… — он снова посмотрел на фамилию, — Деверелл на завтрак? Рис, погляди. Не могу разобрать инициалы. «М» или «Н»?
— Скорее первое.
Миссис Робинсон с готовностью подтвердила:
— Такой отличный почерк. Да, он завтракал здесь. Уехал незадолго до почтовой кареты.
— Он путешествовал в экипаже или верхом?
— У него была каурая кобыла.
— Расскажите нам о пассажирах почтовой кареты. — Хозяйка подчинилась.
— Но вашей сестры там не было, милорд. Мой муж помогал грузить багаж и провожал их.
— Это практически оставляет нам только Томпсона и Свита, — тяжело вздохнул Ник. — Как думаешь, Рис?
— Похоже на то, учитывая, что миссис Робинсон сама провожала всех остальных. А что вы можете сказать о других своих постояльцах, которые не остались на ночь?
— Я дам вам их имена, но могу поручиться за каждого. Они никогда не примут участия в чем-то столь серьезном. Кроме того, после их ухода я заперла дверь. Можете сами посмотреть: дверь в порядке, никто ее не пытался взломать.
— Это означает, что виноват один из ваших гостей, — сказал Ник. — И делает сомнительным участие этой пары. — Он указал на фамилии Томпсона и Свита.
— Не обязательно. — Рис вырвал лист и убрал его в карман, отведя Ника от стойки, чтобы они могли поговорить без помех. — Мы знаем, что Кенна не уехала ни с одним из тех, кто отправлялся утром. Может быть, кто-то впустил тех двоих в дом ночью. Они похитили Кенну и уехали, а их сообщник преспокойно позавтракал и покинул гостиницу — не исключено, что в почтовой карете.
— Но тогда это не простое похищение. Судя по описанию тех двоих, я сначала был склонен считать, что они действовали под влиянием минуты. Наличие сообщника означает, что все было заранее спланировано.
— Точно, — согласился Рис. — Кто знал о поездке Кенны?
— Сложно сказать. Она не держала в секрете ни поездку в Черри-Хилл, ни то, что собиралась остановиться здесь на ночь. Я дал грумам оружие, но не потому, что предполагал что-то подобное. К тому же я предупредил Дженет, чтобы она не выпускала Кенну из виду, и посмотри, к чему все это привело.
— Хорошо, — мягко сказал Рис. — Не стоит себя винить. Значит, все знали, куда направляется Кенна. Это нельзя было предугадать заранее. Я лично уговаривал ее съездить к Ивонне.
— И я тоже, — хмуро признался Ник. — Единственной, кто возражал, была Викторина. Проклятие! Я должен был заставить Кенну выйти за тебя, когда была возможность.
— Прекрати сожалеть о несделанном. Думаю, стоит начать с мужчин в карете. Они спали по трое в комнате, и их непричастность будет установить легче всего. С помощью Пауэлла и нескольких друзей мы сможем найти их и опросить.
— А Томпсон и Свит?
— Этих отыскать будет не так легко. Начнем с того, что исключим всех остальных. Не забывай и о Деверелле. Не бойся, я помню и вдовца, — добавил он, когда Ник открыл рот. — Возможно, он искал мать для своих детей, а цель его поездки — Гретна-Грин.
Ник побледнел при упоминании этого городка на границе с Шотландией, где можно было без всяких формальностей заключить брак.
— Кенна никогда не согласится на это!
— Сомневаюсь, что у нее будет выбор.
Хотя они начали поиски с некоторой долей оптимизма, к концу недели он исчез. Описание Кенны было напечатано в «Гэзетт», а листовки с ее портретом висели на каждом углу в Лондоне. Некоторые из пассажиров той почтовой кареты сами дали о себе знать, но не смогли сообщить ничего существенного. И что хуже всего, они были совершенно уверены, что ни один из пассажиров не покидал примыкавших друг к другу комнат. Спать по трое в кровати не слишком хороший отдых, но никто из них не помнил ничего необычного. Вдовец, которого остановили рядом с шотландской границей, ехал в сопровождении только своих сыновей и ничего не знал о Томпсоне и Свите.
О Деверелле не было никаких вестей. Так как он не объявился, как то пристало джентльмену, Ник счел виновным именно его. Рис же думал, что он скорее всего просто покинул страну. Когда Дженет Гурли пришла в себя и поправилась настолько, чтобы говорить, она согласилась с Рисом. Деверелл был слишком утонченным человеком, чтобы иметь хоть какое-то отношение к исчезновению Кенны, но она могла дать голову на отсечение, что преступники — Томпсон и Свит.
На восьмой день поисков в Даннелли было доставлено письмо. В письме сыщики с Боу-стрит сообщали, что Джеб Томпсон и Джейк Свит были найдены… плавающими в Темзе с перерезанными глотками. Были начаты поиски в реке трупа Кенны.
Три дня спустя, не получив больше никаких сообщений, Рис поехал с Николасом в Даннелли.
У дверей усталых путников встретил Хендерсон:
— Хорошо, что вы вернулись, милорд. И вы, мистер Каннинг. Леди Данн изъявила желание поговорить с вами сразу же по прибытии.
— Моя мачеха подождет, Хендерсон. Я хочу смыть грязь.
— Она была крайне настойчива, милорд, — несколько неуверенно добавил слуга, от которого не укрылись темные круги под глазами хозяина и осунувшееся лицо его спутника.
— Она может… — Ник замолчал, впервые за все время обратив внимание на траурную повязку на руке слуги.
Заметив направление взгляда Ника, Рис еле успел помешать ему схватить Хендерсона за горло.
— Почему ты напялил эту штуку? — с искаженным от боли лицом закричал Ник. — Она жива! Слышишь? Жива!
— Так приказала леди Данн три дня назад, милорд, — ответил Хендерсон, потрясенный яростью хозяина. — Сюда прибыл пакет, и она открыла его. После этого отправилась прямо к себе в спальню и больше не выходила оттуда. Передала только, чтобы мы соблюдали траур и чтобы вы поднялись к ней немедленно по возвращении.
— Сейчас мы разберемся, в чем дело. — Ник кинулся вверх по лестнице, шагая через две ступеньки. За ним по пятам шел Рис.
Стряхнув с плеча руку Риса, который пытался удержать его, Ник рывком открыл дверь в спальню Викторины:
— Я требую сказать мне, почему ты дала приказ слугам соблюдать траур!
Обойдя Ника, Рис подошел к кровати:
— Ник! Ты должен видеть, что Викторина не в том состоянии, чтобы выслушивать твои грубости.
Взглянув на мачеху, Ник виновато покраснел. С того времени как он видел ее последний раз, она потеряла десяток килограммов. Ее щеки впали, а веки отекли от слез. Кожа Викторины, всегда бледная, казалась сейчас прозрачной, а волосы были тусклыми и спутанными.
Она погладила руку Риса:
— Ничего страшного. Ник страдает, так же как я. — Она указала на ящичек на своем секретере: — Там. Это пришло несколько дней назад. Адресовано в поместье. Я открыла его. Видит Бог, как я жалею об этом!
Подойдя к столику, Ник открыл крышку внешне ничем не примечательного ящичка. Он хрипло выругался и дрожащей рукой залез в него.
— Ник? — позвал его Рис. — Что там?
Ник поднял руку, махнув тем, что в ней было зажато:
— Волосы Кенны. Эти негодяи отстригли ей волосы! — Рис побледнел при виде золотисто-рыжей косы, покачивающейся в руке Ника.
Ник уронил косу в ящик и сел на стул, закрыв лицо руками.
— Все кончено, Рис. Она мертва.
Рис ударил кулаком в стену у кровати Викторины, не замечая боли и не видя крови.
— Это всего лишь ее волосы, Ник. Волосы! Не ее тело! Она жива! — Он помедлил, добавив более мягким голосом: — Я бы знал о ее смерти.
— Я уже чувствую это. Как Викторина. Почему они послали их, если она жива? — с горечью возразил Ник.
Рис не знал ответа. Он прошел к окну, уставившись на солнце.
— Ты можешь вернуться в Лондон, Рис, — тяжело произнес Ник. — Здесь больше нечего делать.
Рис остался в Даннелли еще на десять дней, надеясь, что его участие поможет Викторине и Николасу перенести неизбывное горе. Новости о смерти Кенны достигли Лондона и обсуждались на каждом светском рауте, пока их не вытеснило нечто более угрожающее.
Первого марта Наполеон бежал с Эльбы!
Глава 5
Полли лежала в кровати. Она была бледнее смерти. Постельное белье промокло от крови. Рису потребовалось только мгновение, чтобы понять, в чем дело. Мадам подтвердила его подозрения. Один из клиентов миссис Миллер — лекарь — сделал Полли аборт, и она истекала кровью.
Рис не стал терять ни минуты. Накрыв Полли одеялами, он вынес ее в поджидавшую коляску. Вскоре ему пришлось снова воспользоваться пистолетом, так как врач, к которому он обратился, отказывался помочь.
Полли поправлялась под неусыпной заботой Риса и его слуг, а он обнаружил, что тоже обладает способностью слушать. Начало карьеры проститутки для Полли было сплошным кошмаром. Она была продана в бордель, когда ей исполнилось восемнадцать. Намного позже, чем большинство других девушек, уверяла она Риса. Прежде чем попасть к мадам Миллер, Полли уже несколько лет зарабатывала на жизнь проституцией. Сутенеры щадили девушку, потому что выглядела она как девочка-подросток. Когда ее опоили и отвезли к миссис Миллер, все считали, что ей не больше четырнадцати.
Полли объяснила Рису, что, если бы ее не продали, она бы умерла где-нибудь в сточной канаве, работая на сутенера, поставляющего девушек больным джентльменам. Миссис Миллер же отбирала чистых и здоровых девушек, а ее клиентура была получше, чем в других заведениях подобного рода. Находясь в наркотическом опьянении, Полли не протестовала, когда к ней приводили мужчин одного за другим. Но когда действие наркотика и первое оцепенение прошли, она оценила ситуацию и решила, что еще неплохо отделалась. Но Риса ей убедить было не так просто. Он не мог согласиться с тем, чтобы она оставалась у мадам. Когда Полли выздоровела, он предложил ей открыть магазин, но она отказалась, уверяя, что умеет делать только одно. Рис спорил с ней в течение нескольких недель, и, только когда она пригрозила, что вернется к мадам Миллер, он понял, насколько серьезны ее намерения. Он приказал ей распаковывать вещи, решив, что вместе они придумают достойный выход из ситуации.
Рис тогда согласился помочь Полли вложить ее сбережения в открытие ее собственного заведения. Он сильно рисковал, так как если бы они допустили хоть одну ошибку, то разразился бы грандиозный скандал. Но открытие заведения Полли прошло успешно, и имя Каннинга никогда с ним не связывали.
Интерес Риса к Полли простирался намного дальше помощи другу. Она могла пользоваться его поддержкой до тех пор, пока ни одна из работающих у нее девушек не делала это против своей воли. Более того, когда ей представлялась возможность, она выкупала девушек не для заведения. Рис подыскивал им более респектабельное и безопасное занятие.
За восемнадцать месяцев Полли с Рисом спасли от проституции двадцать девушек. Для пятнадцати из них были найдены места служанок в домах друзей Риса, трое вернулись домой, а две попросили разрешения остаться у Полли — одна как горничная, а другая как кухарка. Полли однажды пожаловалась, что ее благотворительность выливается ей в круглую сумму, но когда Рис предложил компенсировать затраты, она отказалась, немало обиженная тем, что он не понял шутки.
Она тогда посмеялась над собой, сказав, что у нее золотое сердце. Рис, однако, полностью согласился с ней.
— Я благодарна за все, что ты сделал для меня, — сказала мисс Роуз. Она наклонилась и легонько поцеловала Риса в щеку.
— Пустяки, — возразил он. — Я мог бы перечислить множество молоденьких девушек, которые считают тебя своим ангелом-хранителем.
Правда, несколько сутенеров, в данный момент пребывающих в тюрьмах ее величества королевы, вряд ли разделили бы их мнение, узнай они, кто положил конец их неблаговидным делам.
Полли посмотрела на толстенького херувима на спинке кровати и, театрально застонав, положила руку на грудь.
— Ты разбил мне сердце. Я-то думала, никто не заметит нашего сходства.
Рассмеявшись, Рис спустил ноги с кровати.
— Мне пора идти. Если тебе что-то потребуется, пошли сообщение мне в городской дом. Я распоряжусь, чтобы все письма с изображением розы немедленно пересылались в Даннелли.
— Твоя прислуга начнет судачить.
— Сомневаюсь. Разве не были они образцом здравомыслия, когда ты поправлялась в моем доме?
Полли приподняла брови:
— Они были шокированы!
— Но не позволили себе и заикнуться об этом. Я доверяю им.
— Хорошо. Если у меня будут новости, я сразу же пошлю записку. — Она помогла Рису надеть сюртук. — Как долго ты собираешься пробыть в Даннелли?
— Неделю, может быть, две.
— Хочешь снова поговорить с Кенной?
— Ее там не будет. Она отправилась навестить сводную сестру. По крайней мере так мне сказал Ник, когда мы с ним встретились на похоронах. — На мгновение он помрачнел, но причиной тому были не мысли об отце и брате. — Мне кажется, я своими руками разрушил наше будущее с Кенной. — По его лицу скользнула тень, и он грустно улыбнулся, глядя на встревоженное личико Полли. — Забудь об этом, любовь моя. — Поцеловав ее в нос, он направился к двери. — Береги себя.
— И ты тоже, — сказала она, когда Рис уже вышел из комнаты.
— Я не уверена, что приму ее, Мейсон, — сказала миссис Миллер.
Элизабет Миллер никогда не была замужем, но представлялась всем как миссис, чтобы ее не вздумали называть Бетти. Это имя казалось ей слишком простонародным, а она отчаянно стремилась ко всему утонченному. Несколько лет назад она подумывала сменить и фамилию, но к тому времени ее заведение было уже хорошо известно, а репутация — устоявшейся, и могли возникнуть сложности делового характера.
Миссис Миллер приподняла лорнет — жест, который, по ее мнению, придавал ей особый шик, учитывая, что лорнеты носили только мужчины, — и внимательно осмотрела женщину, которую держали двое сообщников Мейсона.
— Она сущая амазонка, — вздохнула мадам, оглядывая Кенну с головы до ног. — Правда, не лишена некоторых достоинств. Кожа неплоха, а грудь и ноги соответствуют требованиям.
— Неплоха? — рассмеялся Мейсон. — Соответствуют требованиям? Моя дорогая миссис Миллер, никоим образом эта девушка не может считаться просто подходящей. Она нечто особенное, и ты это знаешь.
Миссис Миллер не хотела отступать так легко:
— Она слишком стара. Ей уже далеко за восемнадцать. Ты же знаешь, как сложно сломать взрослых девиц.
— Подумай о возможной прибыли, — уговаривал ее Мейсон. — Она принесет тебе приличные деньги.
— Не знаю.
— Если от покупки тебя удерживает только мысль о необходимости сломить ее дух, тогда ты должна вспомнить, что я с удовольствием поставлю тебе нужное лекарство. И по весьма разумной цене. — Он вытащил небольшой флакон, из которого заставил пить Кенну, и показал его миссис Миллер. — У меня этого добра еще много. Давай ей эту жидкость месяц, и она сделает все, что ты прикажешь.
Миссис Миллер опустила лорнет и проницательно уставилась на Мейсона.
— Ты имеешь в виду, что без одурманивающих средств она не будет работать? Мне это не нравится. По моему опыту, такие девушки долго не живут. Пара лет, и все. Они или умирают, или приходится их выгонять, потому что они больше не в состоянии обслуживать клиентов.
— И?..
— Ты просишь огромную сумму за девчонку, которая сможет работать всего несколько лет. Кто она такая? Где ты ее взял?
— Это не важно, — нетерпеливо отмахнулся он. — Так ты покупаешь или нет?
Миссис Миллер медленно расплылась в улыбке:
— Первые тридцать дней ты будешь поставлять это снадобье бесплатно. Потом можешь назначать любую цену — она уже будет приносить доход.
— Согласен.
— Половину оплаты вперед, а вторую после того, как сломаю девчонку.
— Нет. Плати все сразу, иначе я буду искать другого покупателя. Возможно, заведение Амелии или Дом Цветов, которым управляет мисс Роуз.
Имя мисс Роуз больно кольнуло миссис Миллер. Если бы она не боялась Риса Каннинга, то давным-давно расправилась бы с этой наглой Полли Дон Роуз.
— Не дави на меня, Мейсон, — напряженно сказала она. — Две трети сейчас, а остальное через месяц. И это больше, чем ты можешь рассчитывать. Посмотри на нее! Думаю, она здорова, но волосы ужасающи. Да мне потребуется не меньше трех недель, чтобы привести их в порядок. Ее обстригли как овцу.
— Необходимая предосторожность, — сказал Мейсон, бросив взгляд в сторону Кенны. Коса исчезла, ее волосы были коротко пострижены. — Жаль, что нож Свита оказался таким тупым, но он и не считает себя умелым парикмахером. — Он повернулся к мадам: — Я согласен. Две трети сейчас, еще одна треть через месяц.
Миссис Миллер встала из-за стола:
— Пусть твои парни отнесут ее на чердак. Комната слева свободна.
— Вы слышали, что она сказала, — обратился Мейсон к Джебу и Свиту. — Идите по черной лестнице.
Джеб взвалил Кенну на плечо, а Свит открыл ему дверь.
Когда они вышли, миссис Миллер отперла средний ящик стола и отсчитала требуемую сумму.
— Как всегда, миссис Миллер, приятно было работать с вами. — Отсалютовав ей тростью, Мейсон повернулся, чтобы уйти.
— Как быстро ты забыл наш договор, — попеняла ему мадам. — Я беру тот флакон, что у тебя с собой, и ожидаю в ближайшие дни еще несколько.
Он отдал ей флакон, объяснив, как употреблять снадобье.
— Здесь неразбавленный состав. Если пользоваться умеренно, то хватит на неделю. Ей требуется всего несколько капель, чтобы стать послушной. Через два дня я подошлю Свита с таким же флаконом. К концу месяца несколько раз не давай ей мое средство, чтобы посмотреть на реакцию. Как я сказал, тогда она сделает все что угодно. — Он услышал за дверью шаги своих сообщников: — Нам пора идти. До свидания, миссис Миллер.
— До свидания, — дружелюбно сказала она и проводила его к двери.
После их ухода мадам прошла в гостиную и махнула двум девушкам, которые на данный момент были свободны:
— Линда, Кати. У нас новенькая. Она в комнате Анджелы. Подумайте, как из нее сделать что-нибудь презентабельное. Я бы хотела время от времени показывать ее нашим джентльменам, чтобы им было о чем подумать к тому времени, как она будет готова.
Альберт Рейли открыл дверь в библиотеку Риса.
— К вам лорд Данн, сэр. — Рис поднял голову от бумаг:
— Николас? Интересно, что случилось?
— Боюсь, что не могу ответить, — серьезно сказал Рейли.
Рис спрятал улыбку. Его слуги стали вести себя заметно напыщеннее, когда он оказался владельцем судоходной компании Каннингов. Рис, правда, надеялся, что через пару недель все вернется на круги своя. Он отложил бумаги, радуясь поводу хоть на время забыть о документах компании. Он начал читать их из чувства долга, но с удивлением обнаружил, что заинтересовался делами отца.
— Пригласите его.
В комнату быстро вошел Ник.
— Ник! Как я рад видеть тебя, старина. Вот это сюрприз. Разве ты забыл, что я собираюсь в Даннелли? — Рис мог долго поддразнивать друга, но вид его застывшего от боли лица заставил его замолчать. — Что случилось? Ты выглядишь ужасно.
Ник стянул перчатки и швырнул их на маленький столик у окна.
— Кенна исчезла. Боюсь, она мертва.
Рис похолодел, но ему удалось внешне спокойно выяснить детали.
Ник мерил шагами комнату, рассказывая:
— Она уехала вчера утром к Ивонне со служанкой, двумя грумами и кучером. Мы договорились, что она остановится на ночь у Робинсонов. Она прибыла туда, но ночью была похищена. Миссис Робинсон встревожилась, когда Кенна не спустилась на завтрак, и по просьбе кучера пошла проведать ее. В комнате оказалась только служанка Кенны, которую, очевидно, ударили чем-то тяжелым по голове, а Кенна исчезла.
— Ты видел Дженет? — Ник покачал головой:
— Еще нет. Один из грумов вернулся на Пирамиде в Даннелли, чтобы сообщить, что случилось. Миссис Робинсон послала за врачом, а кучер с грумом остались в гостинице, чтобы перевезти Дженет, когда будет возможно, домой. — Он остановился, чтобы принять у Риса бокал вина, и выпил его одним глотком. — Я заехал сюда по дороге в гостиницу. Мне нужна твоя помощь.
— Я прикажу оседлать для тебя свежую лошадь, — сказал Рис, — и, как только переоденусь, мы можем выезжать.
Ник кивнул. Его плечи распрямились, и он немного приободрился, поняв, что теперь у него есть надежная опора в борьбе с трудностями. Он сунул руки в карманы, чтобы скрыть их дрожь. Вдруг пальцы Ника коснулись какого-то листка бумаги.
— Это тебе. Я носил его с собой со дня похорон. Забыл отдать, — сказал Ник, протягивая Рису бумагу.
Вопросительно подняв брови, Рис взял ее:
— Что это?
— Список гостей, которые были на маскараде. Его набросала Викторина. Я сам даже не заглядывал туда.
Рис мельком глянул на бумажку, затем отложил ее в сторону.
— Он нам не нужен, если мы не найдем Кенну. — Ника передернуло, но он знал, что эту возможность нельзя исключать. Забрав перчатки и пальто, он вышел за Рисом из библиотеки.
Их лошади были в мыле, когда они достигли гостиницы в тридцати милях к северу от Лондона. Миссис Робинсон встретила их и провела в комнату Дженет.
— Мой муж вне себя от беспокойства, — сказала она, открывая дверь. — Лег в кровать, как только услышал об исчезновении леди. У него слабое сердце — даже не знаю, что с ним будет. Никогда ничего подобного здесь не случалось.
— Не беспокойтесь, миссис Робинсон, — успокоил ее Рис, — Его светлость вас ни в чем ни обвиняет.
Подойдя к Дженет, Ник внимательно осмотрел огромный кровоподтек на ее виске, затем тихонько позвал по имени. Она не ответила, и он отошел, покачивая головой.
— Бесполезно. В подобном состоянии она ничего нам не скажет. — Он повернулся к миссис Робинсон: — У вас есть регистрационная книга со списком постояльцев? Что-нибудь, что подскажет, кто здесь ночевал?
— Она внизу. Во-первых, шесть пассажиров почтовой кареты. Я поместила их по трое в комнату, — стала рассказывать миссис Робинсон о гостях, спускаясь с Рисом и Ником вниз по лестнице. Она отдала им книгу регистрации, затем прошла за стойку бара и налила две кружки эля.
Рис попросил бумагу и перо, чтобы переписать фамилии, а миссис Робинсон предложила просто вырвать нужную страницу.
— Эти были из почтовой кареты? — спросил Рис, указывая на первые шесть фамилий.
Миссис Робинсон наклонилась, разбирая свой почерк:
— Нет. Первые трое — это семья, о которой я вам говорила. Вдовец с двумя сыновьями. Они уехали на заре. Направлялись в Шотландию.
— Вы видели, как они уезжали?
— Да. Мальчишки ехали на одной лошади. Ее светлости точно с ними не было.
— А следующие трое?
— Ну, Джеб Томпсон и Джейк Свит пришли вместе. Но пропили все, что у них было, так что не осталось чем заплатить за комнату. Спали в конюшне, и я этому была очень рада. Не хотела, чтобы они пачкали мои простыни. Судя по виду, оба несколько недель не принимали ванну.
— Они позавтракали перед отъездом? — спросил Рис.
— Нет. Мне кажется, ваши грумы упоминали, что они отбыли с восходом солнца. — Миссис Робинсон ткнула пальцем в следующую запись: — Вот этот джентльмен прибыл немного позже. Почти за час до приезда ее светлости. Спокойный, с хорошими манерами, совсем не похож на некоторых из знати, кто воротит нос от всех и готов по любому поводу поднять скандал. — Она покраснела до корней волос, вспомнив, с кем разговаривает: — Простите мою несдержанность. Присутствующие, конечно, исключаются.
— Конечно, — сухо заметил Ник. — Спускался ли этот… — он снова посмотрел на фамилию, — Деверелл на завтрак? Рис, погляди. Не могу разобрать инициалы. «М» или «Н»?
— Скорее первое.
Миссис Робинсон с готовностью подтвердила:
— Такой отличный почерк. Да, он завтракал здесь. Уехал незадолго до почтовой кареты.
— Он путешествовал в экипаже или верхом?
— У него была каурая кобыла.
— Расскажите нам о пассажирах почтовой кареты. — Хозяйка подчинилась.
— Но вашей сестры там не было, милорд. Мой муж помогал грузить багаж и провожал их.
— Это практически оставляет нам только Томпсона и Свита, — тяжело вздохнул Ник. — Как думаешь, Рис?
— Похоже на то, учитывая, что миссис Робинсон сама провожала всех остальных. А что вы можете сказать о других своих постояльцах, которые не остались на ночь?
— Я дам вам их имена, но могу поручиться за каждого. Они никогда не примут участия в чем-то столь серьезном. Кроме того, после их ухода я заперла дверь. Можете сами посмотреть: дверь в порядке, никто ее не пытался взломать.
— Это означает, что виноват один из ваших гостей, — сказал Ник. — И делает сомнительным участие этой пары. — Он указал на фамилии Томпсона и Свита.
— Не обязательно. — Рис вырвал лист и убрал его в карман, отведя Ника от стойки, чтобы они могли поговорить без помех. — Мы знаем, что Кенна не уехала ни с одним из тех, кто отправлялся утром. Может быть, кто-то впустил тех двоих в дом ночью. Они похитили Кенну и уехали, а их сообщник преспокойно позавтракал и покинул гостиницу — не исключено, что в почтовой карете.
— Но тогда это не простое похищение. Судя по описанию тех двоих, я сначала был склонен считать, что они действовали под влиянием минуты. Наличие сообщника означает, что все было заранее спланировано.
— Точно, — согласился Рис. — Кто знал о поездке Кенны?
— Сложно сказать. Она не держала в секрете ни поездку в Черри-Хилл, ни то, что собиралась остановиться здесь на ночь. Я дал грумам оружие, но не потому, что предполагал что-то подобное. К тому же я предупредил Дженет, чтобы она не выпускала Кенну из виду, и посмотри, к чему все это привело.
— Хорошо, — мягко сказал Рис. — Не стоит себя винить. Значит, все знали, куда направляется Кенна. Это нельзя было предугадать заранее. Я лично уговаривал ее съездить к Ивонне.
— И я тоже, — хмуро признался Ник. — Единственной, кто возражал, была Викторина. Проклятие! Я должен был заставить Кенну выйти за тебя, когда была возможность.
— Прекрати сожалеть о несделанном. Думаю, стоит начать с мужчин в карете. Они спали по трое в комнате, и их непричастность будет установить легче всего. С помощью Пауэлла и нескольких друзей мы сможем найти их и опросить.
— А Томпсон и Свит?
— Этих отыскать будет не так легко. Начнем с того, что исключим всех остальных. Не забывай и о Деверелле. Не бойся, я помню и вдовца, — добавил он, когда Ник открыл рот. — Возможно, он искал мать для своих детей, а цель его поездки — Гретна-Грин.
Ник побледнел при упоминании этого городка на границе с Шотландией, где можно было без всяких формальностей заключить брак.
— Кенна никогда не согласится на это!
— Сомневаюсь, что у нее будет выбор.
Хотя они начали поиски с некоторой долей оптимизма, к концу недели он исчез. Описание Кенны было напечатано в «Гэзетт», а листовки с ее портретом висели на каждом углу в Лондоне. Некоторые из пассажиров той почтовой кареты сами дали о себе знать, но не смогли сообщить ничего существенного. И что хуже всего, они были совершенно уверены, что ни один из пассажиров не покидал примыкавших друг к другу комнат. Спать по трое в кровати не слишком хороший отдых, но никто из них не помнил ничего необычного. Вдовец, которого остановили рядом с шотландской границей, ехал в сопровождении только своих сыновей и ничего не знал о Томпсоне и Свите.
О Деверелле не было никаких вестей. Так как он не объявился, как то пристало джентльмену, Ник счел виновным именно его. Рис же думал, что он скорее всего просто покинул страну. Когда Дженет Гурли пришла в себя и поправилась настолько, чтобы говорить, она согласилась с Рисом. Деверелл был слишком утонченным человеком, чтобы иметь хоть какое-то отношение к исчезновению Кенны, но она могла дать голову на отсечение, что преступники — Томпсон и Свит.
На восьмой день поисков в Даннелли было доставлено письмо. В письме сыщики с Боу-стрит сообщали, что Джеб Томпсон и Джейк Свит были найдены… плавающими в Темзе с перерезанными глотками. Были начаты поиски в реке трупа Кенны.
Три дня спустя, не получив больше никаких сообщений, Рис поехал с Николасом в Даннелли.
У дверей усталых путников встретил Хендерсон:
— Хорошо, что вы вернулись, милорд. И вы, мистер Каннинг. Леди Данн изъявила желание поговорить с вами сразу же по прибытии.
— Моя мачеха подождет, Хендерсон. Я хочу смыть грязь.
— Она была крайне настойчива, милорд, — несколько неуверенно добавил слуга, от которого не укрылись темные круги под глазами хозяина и осунувшееся лицо его спутника.
— Она может… — Ник замолчал, впервые за все время обратив внимание на траурную повязку на руке слуги.
Заметив направление взгляда Ника, Рис еле успел помешать ему схватить Хендерсона за горло.
— Почему ты напялил эту штуку? — с искаженным от боли лицом закричал Ник. — Она жива! Слышишь? Жива!
— Так приказала леди Данн три дня назад, милорд, — ответил Хендерсон, потрясенный яростью хозяина. — Сюда прибыл пакет, и она открыла его. После этого отправилась прямо к себе в спальню и больше не выходила оттуда. Передала только, чтобы мы соблюдали траур и чтобы вы поднялись к ней немедленно по возвращении.
— Сейчас мы разберемся, в чем дело. — Ник кинулся вверх по лестнице, шагая через две ступеньки. За ним по пятам шел Рис.
Стряхнув с плеча руку Риса, который пытался удержать его, Ник рывком открыл дверь в спальню Викторины:
— Я требую сказать мне, почему ты дала приказ слугам соблюдать траур!
Обойдя Ника, Рис подошел к кровати:
— Ник! Ты должен видеть, что Викторина не в том состоянии, чтобы выслушивать твои грубости.
Взглянув на мачеху, Ник виновато покраснел. С того времени как он видел ее последний раз, она потеряла десяток килограммов. Ее щеки впали, а веки отекли от слез. Кожа Викторины, всегда бледная, казалась сейчас прозрачной, а волосы были тусклыми и спутанными.
Она погладила руку Риса:
— Ничего страшного. Ник страдает, так же как я. — Она указала на ящичек на своем секретере: — Там. Это пришло несколько дней назад. Адресовано в поместье. Я открыла его. Видит Бог, как я жалею об этом!
Подойдя к столику, Ник открыл крышку внешне ничем не примечательного ящичка. Он хрипло выругался и дрожащей рукой залез в него.
— Ник? — позвал его Рис. — Что там?
Ник поднял руку, махнув тем, что в ней было зажато:
— Волосы Кенны. Эти негодяи отстригли ей волосы! — Рис побледнел при виде золотисто-рыжей косы, покачивающейся в руке Ника.
Ник уронил косу в ящик и сел на стул, закрыв лицо руками.
— Все кончено, Рис. Она мертва.
Рис ударил кулаком в стену у кровати Викторины, не замечая боли и не видя крови.
— Это всего лишь ее волосы, Ник. Волосы! Не ее тело! Она жива! — Он помедлил, добавив более мягким голосом: — Я бы знал о ее смерти.
— Я уже чувствую это. Как Викторина. Почему они послали их, если она жива? — с горечью возразил Ник.
Рис не знал ответа. Он прошел к окну, уставившись на солнце.
— Ты можешь вернуться в Лондон, Рис, — тяжело произнес Ник. — Здесь больше нечего делать.
Рис остался в Даннелли еще на десять дней, надеясь, что его участие поможет Викторине и Николасу перенести неизбывное горе. Новости о смерти Кенны достигли Лондона и обсуждались на каждом светском рауте, пока их не вытеснило нечто более угрожающее.
Первого марта Наполеон бежал с Эльбы!
Глава 5
— Пожалуйста, — как милостыню вымаливала Кенна, протянув руку к миссис Миллер. — Еще капельку.
Элизабет Миллер минуту поколебалась, но потом покачала головой и положила флакон в карман.
— Для одного утра более чем достаточно, дорогуша. — Она многозначительно улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.
Умоляющее выражение на лице Кенны тут же сменила ненависть. Ее стремление добиться своего было так велико, что слабость и апатия, вызванные постоянным употреблением одурманивающего средства, из-за которого она была так уступчива и послушна последние несколько недель, моментально сменились небывалой агрессией.
Соскочив с кровати прежде, чем миссис Миллер вышла из комнаты, Кенна схватила мадам, толкнула ее к двери и с необычайной силой вцепилась в ее одежду, надеясь оторвать карман с заветным флаконом и не обращая внимания на крики о помощи. Она отпустила миссис Миллер только тогда, когда флакон выпал из ее кармана и покатился по полу. Обе женщины бросились к нему, но Кенна оказалась проворнее и торжествующе подняла его над головой подальше от мадам. Истерично смеясь и отталкивая миссис Миллер, которая пыталась опустить ее руки вниз и отобрать флакон, она вытащила пробку и подставила рот струйке жидкости. Большая часть влаги пролилась на губы и щеки, но Кенна слизала ее кончиком языка. Было похоже, что горький вкус совсем не претил ей.
— Мерзкая сучка, — выругалась миссис Миллер, как только смогла разжать пальцы Кенны и забрать у нее флакон. — Посмотрим, кто будет смеяться завтра, когда ничего не останется.
Элизабет Миллер минуту поколебалась, но потом покачала головой и положила флакон в карман.
— Для одного утра более чем достаточно, дорогуша. — Она многозначительно улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.
Умоляющее выражение на лице Кенны тут же сменила ненависть. Ее стремление добиться своего было так велико, что слабость и апатия, вызванные постоянным употреблением одурманивающего средства, из-за которого она была так уступчива и послушна последние несколько недель, моментально сменились небывалой агрессией.
Соскочив с кровати прежде, чем миссис Миллер вышла из комнаты, Кенна схватила мадам, толкнула ее к двери и с необычайной силой вцепилась в ее одежду, надеясь оторвать карман с заветным флаконом и не обращая внимания на крики о помощи. Она отпустила миссис Миллер только тогда, когда флакон выпал из ее кармана и покатился по полу. Обе женщины бросились к нему, но Кенна оказалась проворнее и торжествующе подняла его над головой подальше от мадам. Истерично смеясь и отталкивая миссис Миллер, которая пыталась опустить ее руки вниз и отобрать флакон, она вытащила пробку и подставила рот струйке жидкости. Большая часть влаги пролилась на губы и щеки, но Кенна слизала ее кончиком языка. Было похоже, что горький вкус совсем не претил ей.
— Мерзкая сучка, — выругалась миссис Миллер, как только смогла разжать пальцы Кенны и забрать у нее флакон. — Посмотрим, кто будет смеяться завтра, когда ничего не останется.