Гусев Владимир. Укус технокрысы

   Женщины проходят в комнату, и я, придерживая дверь, не отказываю себе в удовольствии на секунду полуобнять за талию младшую, блондинку. Волосы ее заплетены тугой косой, полускрытой под наброшенным на плечи платком. А слегка старомодное платье прикрывает колени даже тогда, когда девушка садится в кресло. К сожалению.
   - Весь вечер не получится, - чуть заметно улыбается старшая. - Нам нужно еще обойти два подъезда. Мы собираем подписи в пользу проведения референдума о защите прав артегомов. И, надеемся, вы, как добрый и гуманный человек, поддержите нас!
   Я - добрый и гуманный? Ну, в общем-то...
   - Но вначале мы напомним вам, кто такие артегомы, - ведет партию второго голоса блондинка. - Далеко не все, к сожалению, понимают, чем артегомы отличаются от роботов или искусственных интеллектов, к которым с полным правом можно отнести, например, ваш домашний терминал...
   Род, легок на помине, запускает первые кадры фильма. Под негромкую приятную музыку молодая женщина, подойдя к зеркалу, стягивает с себя через голову пеструю майку. Под майкой у нее ничего нет. Женщина, одним коротким движением сбросив еще и шорты - такой мелочью, как трусики, она тоже пренебрегла - медленно проводит ладонями по высокой шее, небольшим крепеньким грудям, животу, опускает руки еще ниже, подходит ближе к зеркалу... Диагональ моего монитора шестьдесят один сантиметр, и объемное изображение выглядит настолько реалистично, что я невольно облизываю губы.
   - Вы не могли бы... выключить эту мерзость? - Прерывает невольно возникшую паузу старшая, брезгливо поднимая губы.
   М-да... Ситуация. Подумают еще, что я это... Только кино могу теперь смотреть.
   - Род, останови фильм, - приказываю я, поспешно снимая очки.
   Экран медленно гаснет, но я еще успеваю увидеть, как девушка, плотно прижавшись всем телом к холодному стеклу, начинает медленно соскальзывать на пол.
   - А вот артегом, в отличие от вашего терминала, сообразил бы, что после появления гостей, пусть и незваных, включать фильм - любой, не только этот - не стоит, - чуть заметно улыбается блондинка.
   - Вообще-то этот фильм - лауреат последнего Каннского фестиваля и считается почти шедевром, - зачем-то оправдываюсь я.
   Быстрее бы они уходили. Ловить мне среди них, сразу видно, нечего. Старшая, похоже, ханжа, а младшая во всем берет с нее пример. Да и молода чересчур. Уедут - и тут же запущу фильм. Лучше любоваться одной обнаженной женщиной на объемном экране, чем вести безнадежные разговоры с двумя, пусть и натуральными, но в одеждах, застегнутых на все пуговицы. Особенно когда знаешь, что надежд расстегнуть эти пуговицы - никаких.
   - Но мы говорим не о фильме, - строго поправляет меня блондинка. - Об артегомах.
   Ну-ну. А ведь ты покраснела, голубушка. Чуть заметно, а все-таки покраснела. В отличие от твоей мымры-спутницы, которая до сих пор брезгливо сжимает губы.
   - Мне кое-что известно о них, - прикидываюсь я простачком. - Это такие кибернетические домашние животные, вроде кошек или собак. Только они не гадят в квартирах, а, наоборот, помогают их убирать.
   - Артегомы - не животные! - возмущается мымра. - В том-то и дело, что они, пусть и кибернетические существа, но обладают сознанием! Точно так же, как и мы с вами!
   - Современная наука выяснила, - подхватывает белявая - блондинкой мне почему-то не хочется ее называть, - что эффект "сознание" возникает вследствие того, что мозг человека состоит из двух полушарий. Коренное отличие артегомов от истеллектов как раз и состоит в том, что их электронный мозг, состоящий из умопомрачительного количества нейроноподобных логических звеньев, имеет, подобно человеческому, два полушария. Вот, посмотрите!
   Она, резво поднявшись с кресла, подходит к терминалу, вставляет в гнездо непонятно откуда взявшийся в ее руках видеодиск.
   Однако... Даже разрешения не попросила...
   На экране терминала появляется фрагмент какого-то изысканного интерьера: красивого рисунка паркет, диванчик в стиле Людовика ...надцатого, на столике - ломберном, кажется? - бронзовый подсвечник с настоящими восковыми свечами. На диванчике, плотно сжав длинные ноги, сидит девушка. Она не просто красавица, но, несомненно - фотомодель высокого разряда. Красоту, как и вкусную еду, нужно уметь подать, и героиня клипа явно владеет этим искусством. На ее коленях - либертабула, новейшего типа, по размерам действительно не превышающая обыкновенную книгу. В следующее мгновение в кадре появляется существо, напоминающее гнома-переростка, медвежонка и Чебурашку одновременно. Оно мохнато, большеглазо, большеухо и мило-косолапо. Хотя передвигается, кажется, на колесиках. Подъехав к диванчику, гном-переросток забавно наклоняет круглоухую голову, приятно улыбается и просит милым детским голоском:
   - Таня, поиграй со мной!
   Татьяна Виднеева - теперь я узнаю ее, это известная телезвезда, ведущая передачи для домохозяек, - откладывает "электронную книгу" и, полуобняв зверька, обращается к нам, зрителям:
   - Мы непременно поиграем с тобой, малыш, но чуть позже. А пока давай расскажем нашим друзьям, как нас зовут и что мы умеем делать. Как тебя зовут?
   - Я - артегом класса "хоббит-ноль четыре", зовут меня Мишутка, таращит глаза "хоббит".
   - А что ты умеешь делать? Ты ведь мой помощник, правда? одобряюще поглаживает зверька по плечу Виднеева.
   - Да, помощник! - гордо подтверждает "хоббит". - Больше всего я люблю убирать квартиру, пылесосить ковры и мыть посуду! А еще я умею читать, рассказывать детям сказки, нянчить их, а по вечерам - смотреть телевизор!
   - Ну, - от души смеется Таня, - с телевизором я и без тебя как-нибудь справлюсь. А еще - заговорщицки говорит она в объектив телекамеры, артегом любой модели умеет отвечать на вопросы. Он - настоящая ходячая энциклопедия, и не только для детей, но и для нас, взрослых. Вот скажи, Мишутка, что такое либертабула?
   - Либертабула - микрокомпьютерное устройство, предназначенное для чтения на экране или вслух электронных книг, - голосом первоклашки-отличника отбарабанивает "чебурашка". - Либертабулы работают в режиме "мультимедиа" и сопровождают чтение текста показом изображений, фрагментов фильмов, музыкой и так далее. В настоящее время ведутся работы по созданию...
   - Хватит-хватит! - смеется Таня, - я уже все поняла. А точнее, перестала понимать этого малыша-всезнайку, - доверительно сообщает она нам. - Технические новинки появляются столь часто, что нам, женщинам, трудно...
   Экран гаснет, и я с досадой смотрю на свою светловолосую гостью, кладущую на кресло рядом с собой пультик дистанционного управления.
   - Хватит-хватит, - повторяет она последние слова Виднеевой. - Если хотите, мы можем оставить вам этот клип, но под трехкратный залог. Нам нужно еще десяток квартир обойти, - оправдывается она. - А теперь распишитесь, пожалуйста, в опросном листе. Вы ведь убедились, что артегомы - сознательные существа, права которых должны быть защищены?
   - Да, вполне, - искренне говорю я и с удовольствием расписываюсь рядом с галочкой. Блондинка оказалась такой проворной, что я даже не успел сам подойти к ней, как подобает мужчине. Хотя для нее я - не мужчина, а вешалка для пальто, не больше.
   -Клип оставить?
   - Спасибо... нет, - говорю я, следуя своему обычному правилу: никому и никогда не давать деньги, если не уверен в гарантированном возврате их с прибылью. И тут же жалею о сказанном. Теперь клип про "Чебурашку" кажется мне более интересным, чем фильм "Закат солнца вручную".
   - Вы первый, кто отказался! - удивляется старшая. Видимо, ее пассивность в разговоре объясняется просто: она обучает младшую, белявую, обхаживать обывателей. - Многие вообще не возвращают клип, жертвуют залогом! - улыбается она, поправляя рукой крупные темные локоны. - Но вы в любой момент можете воочию увидеть Мишутку и получить дополнительные материалы в "Звездном", бывшем кинотеатре. Знаете, где это? В двух кварталах от вашего дома. Приходите, вас будут рады там видеть. Вечерами мы ходим по домам, а каждое четное утро дежурим в штаб-квартире. Приходите!
   В последнюю фразу гостья вкладывает столько тепла, нежности и даже страсти, что тут же сама понимает: переиграла. Слегка покраснев, она берет под руку свою белокурую ученицу и спешит к выходу. Я плетусь следом.
   Если бы мои очаровательные гостьи знали, кого пытаются вовлечь в ряды защитников артегомов, вряд ли их речи были бы так приветливы. Скорее, перед девятиэтажкой, в которой я живу, с утра до вечера не прекращался бы митинг протеста. Ведь я - убийца первого в мире артегома, разумного кибернетического существа, осознавшего свое "я
   Дверь захлопывается. Я зачем-то иду на кухню, потом в комнату...
   Да, есть за мной такой грех.
   Хотя я и по сию пору считаю, что поступил тогда правильно. Жаль только, не остановил эту заразу в самом начале.
   Но тогда почему я подписал опросный лист? Зачем? Растаял под ласковыми взглядами двух женщин, ни с одной из которых мне ничего не светило? Да полноте, в мои-то годы...
   Парррам, парррам, парррам...
   Я так и не отвык от дурной привычки в минуты затруднений барабанить пальцами по чем попало. Теперь вот стою у окна и барабаню по стеклу.
   Нет, ну какого хрена я перебежал в ряды защитников этих "чебурашек"? Не понимаю. Не понимаю!
   Парррам, парррам, парррам...
   Глава 5
   Утром я испытываю большое желание завернуть, по дороге в офис, к бывшему кинотеатру "Звездный" и забрать назад свою подпись в опросном листе про референдум. Не потому, что она на что то может повлиять. Уж если своевременное умертвление первого артегома ничего не изменило, чего уж теперь-то кулаками махать? Но из принципа. Ведь подпись означает, по сути, что я признал свою неправоту. Более того, получается, я согласен с тем, что убил тогда, почти двадцать пять лет тому назад, разумное, осознающее себя существо. Но этого никто и никогда не сможет доказать. А я с этим никогда не соглашусь. Во всяком случае, публично. Но подпись в опросном листе, как ни крути, означает отчасти признание вины. И я должен обязательно отозвать ее... но не сегодня. Ровно в десять мне нужно быть в семинарии, а по дороге из офиса еще Мефодю забрать. Похоже, он вполне лоялен по отношению к моему "Крокусу". И тогда есть смысл поручить ему работы по обкомпьютериванию семинарии в целом. Монах с полумонахом всегда договорятся. А я тем временем попробую еще какой-нибудь заказ раздобыть.
   В офисе я появляюсь в самом начале десятого. Софьиванна, как всегда, на месте, падре тоже. Ну что же, я вполне успею выпить утреннюю чашечку кофе. И прослушать последние сообщения.
   - Никаких сообщений для фирмы "Крокус" за последние сутки не поступало, - вновь огорчает меня Реф.
   М-да... Похоже, придется львиную долю прибыли, полученной от заказа семинарии, потратить на рекламу. Иначе моя фирма и вовсе выдохнется - как недопитая бутылка водки, оставленная открытой.
   - Павел Андреевич, снимите трубку! - просит Реф.
   Тю... Из прошлого века звонят, не иначе. Все бизнесмены давно уже общаются друг с другом через компьютерные сети. И надежнее, и солиднее. Особенно в режиме видео. Да и в режиме псевдовидео говорить с собеседником приятнее, нежели вслепую.
   Я снимаю покрытую пылью трубку. Ага, Софьиванна пренебрегает некоторыми из своих обязанностей. Нужно будет...
   - Павел, это я, Элли. Элли Пеночкина. Ты меня еще помнишь?
   Еще бы не помнить... Этот голос я ни с чьим другим не спутаю. Как она меня тогда отшила: "Столичная штучка!" А потом, восемь лет спустя, плакала у меня на груди. Почему я не воспользовался моментом, не уговорил Элли оставить впавшего в полубессознательное состояние Пеночкина и выйти за меня замуж? Не до личных дел было, вот что. Рушилась карьера, тяготило несправедливое обвинение, да и семья у меня была вполне нормальной, как мне тогда казалось.
   - Помню, помню! Ты где сейчас? Если в Москве - встречаемся немедленно!
   Ну, не в буквальном, конечно, смысле. В десять я должен быть - и буду! - в семинарии. А вот ближе к вечеру... Но пусть знает: мне она нужна. Парррам, парррам... Да, по-прежнему нужна. Как ни странно.
   - Я далеко, не в Москве. Еле-еле тебя отыскала через Гришу Черенкова.
   Через Гришу? Ну-ну. А его номер откуда знаешь? Неужели и тут Гриша меня обошел? Не может быть...
   - Ты... все еще с Петей?
   Ну конечно, не может. Просто Злли позвонила в "Кокос", по месту моей бывшей работы. А в кресле директора теперь - Гриша.
   - Да, с Петей. Он окончательно так и не выздоровел. А ты как? Я не стала номер домашнего телефона спрашивать, чтобы жена не подумала чего-нибудь такого...
   - Не подумает. Мы разошлись, семнадцать лет назад. Сразу после "Тригона".
   В трубке что-то шуршит, потом потрескивает. Конечно, это же не компьютерная сеть.
   - Так вот почему ты мне проходу не давал... - говорит, наконец, Элли. - Жаль, что так все получилось.
   - Я очень рад, что тебе жаль. Но, может, что-то еще можно исправить?
   Конечно, это всего лишь дань мужской вежливости. Я уже далеко не тот, каким был семнадцать лет назад. И ради близости с понравившейся женщиной не собираюсь жертвовать всем, как собирался когда-то. Но и Элли, конечно, уже не та. Интересно, как она сейчас выглядит? Впрочем... Теперь понятно, почему она звонит по телефону, почему, как Гюльчатай, скрывает свое личико.
   - Нет, Павел, уже поздно. Поздно...
   Тогда чего ты звонишь? Чтобы я еще раз сделал предложение, а ты в очередной раз отказала? Похоже, Элли это доставляет массу удовольствия. Вот, семнадцать лет прошло, а до сих пор помнит минуты испытанного некогда наслаждения. Весьма своеобразного, если не сказать больше.
   - Тебе нужна какая-то помощь? Всем, чем могу...
   Знай наших. Мы необидчивы и, как всегда, галантны. Не то что твой Пеночкин.
   - Я вот почему звоню. С Петей последнее время что-то неладное происходит. Он не снимает эту шапку даже на ночь. И состояние его резко ухудшилось. Я знаю, это все компьютер! Петя работает на нем все дни напролет, и вечера тоже. Один раз я отключила его, но Петя так разозлился... Пригрозил убить, если еще раз сделаю это. Я и подумала: может, ты мог бы как-то помочь? Чтобы и снять с него эту противную шапку, и в то же время... Я очень люблю своего мужа. И боюсь за него. Да и за себя тоже. Со мною что-то неладное начало происходить. Кошмары не только по ночам, но и днем. Еле-еле уговорила его в город съездить, врачу показаться...
   Софьиванна, уже дважды заглядывавшая в кабинет, не выдержала и занесла подносик с чашечкой кофе. Без тандема.
   - Ой, он идет, - испуганно говорит Элли, прерывая словно специально для моей секретарши-главбухши сделанную паузу. - Я еще позвоню!
   Положив трубку, я смотрю на дисплейчик телефона. На нем вместо номера только что звонившего абонента - слово "Озерец" и текущее время, 9:23. Из автомата, значит. Из города Озерец. Так они с Петей никуда оттуда и не уехали...
   Порывшись в ящике стола, я отыскиваю пачку пересушенных "Мальборо". Вообще-то курить я бросил, но иногда...
   Ишь ты, нашла себе "скорую помощь"! Как совсем плохо становится - так "Павел, помоги!" А после того, как я, жертвуя, можно сказать, всем на свете, ее вместе с Петей спасаю - так "я не могу его оставить!" Ну-ну... Только бледнолицый может дважды наступить на одни грабли. А у меня теперь перспектива - сделать это в третий раз. Не буду! Не хочу и не буду!
   - Павел Андреевич! Вам пора уже ехать! - напоминает Софьиванна, заглядывая в кабинет. И застывает, изумленная. При ней я еще ни разу не курил.
   - Да-да, я уже иду.
   Погасив наполовину выкуренную сигарету о край блюдечка с нетронутым кофе, я резко встаю.
   Жаль, что все так нескладно получилось. Вернее, не все, а вся. Жизнь то есть. Но Элли права, менять что-либо уже поздно. Поздно.
   Я выхожу из кабинета, жестом руки поднимаю ожидающего в приемной Мефодия.
   А ведь я теперь буду ждать ее звонка. Буду, вопреки всем своим "не хочу". Странно. Ни жену, ни даже Леночку не жаль мне так, как Элли. Наверное, потому, что о них - знаю, что потерял, а об Элли - нет. Вот и идеализирую...
   * * *
   - Федя, ты машину водишь? - спрашиваю я, открывая дверцу "вольвочки".
   - В молодости баловался... - равнодушно пожимает плечами падре.
   - А права с собой?
   - Да таскаю их, на всякий случай.
   - Тогда давай за руль. Кто из нас директор, ты или я?
   - А если я это... Трахну ее?
   - Машину?! Вот не думал, что ты такой извращенец...
   - Я в смысле: побью, - терпеливо поясняет Мефодий.
   - Ремонт за счет фирмы.
   Давай, дорогой, потрудись немножко. А я пока поразмышляю. И вовсе не о договоре, который сейчас предстоит подписать. Но о довольно пожилой уже женщине, которую я ни разу не только не трахнул, а и не поцеловал даже. Это-то и бесит, это-то и болит, как заноза.
   А может, поехать, отыскать? Тем более, что она почти что попросила помочь. Такое уже было: Петя устроил всем "Тригон", я, по просьбе Элли, его от этого компьютерного монстра спас, а Элли в порыве благодарности... осталась выхаживать малость поссорившегося со своим ума мужа. Для меня "Тригон" кончился почти трагедией. Я потерял все: работу, любовницу, жену... Но история, как известно, повторяется: вначале бывает трагедия, потом фарс. Не буду! Не буду участвовать в нем, не стану ждать звонка от Элли!
   Интересно, позвонит она еще раз или нет? И если да, то - когда?
   Глава 6
   - И все-таки, почему именно сейчас вы решили установить терминалы? спрашиваю я после того, как управделами подмахивает третий, последний экземпляр договора. Теперь можно и поговорить: птичка в клетке, уже не улетит. Маленькая такая жар-птичка. А за пустым разговором, кстати, проще скрыть собственную радость. Не нужно, чтобы Кирилл Карпович ее почувствовал. Подумает еще, что продешевил.
   - Мы хотим организовать нечто вроде "скорой христианской помощи", говорит управделами, запечатлевая свою подпись печатью. Ишь, как ему доверяет настоятель... Я договоры подписываю только сам и печать у себя в сейфе держу, рядом с пистолетом.
   - Нужно ведь как-то противодействовать вере в "общего бога", продолжает Кирилл Карпович, вручая мне один экземпляр договора. Я поспешно прячу его в кейс. - Но пока получается так: приверженцы новой религии и по телевидению чуть ли не каждый день выступают, и через компьютерные сети клипы бесплатно распространяют, и по домам ходят. А мы своих прихожан только в храмах ждем. Они приходят, конечно, но с каждым месяцем - все в меньшем и меньшем количестве. Последние недели - так и вообще по полтора-два десятка на храм. Но многие, мы уверены, пока еще колеблются, вот их-то мы и хотим вернуть в лоно христианской церкви. А там, глядишь, и другие потянутся. В конце восьмидесятых прошлого века тоже казалось, что церковь умирает. Зато потом какой был мощный всплеск! Думаю, и сейчас еще не поздно. Нужно только умело пользоваться современными информационными технологиями. Так, как это делают наши соперники - подытоживает Кирилл Карпович, вставая. Мы с Мефодием тоже встаем.
   А все-таки жаль, что управделам - не в рясе и черном колпаке. Тогда бы его "современные информационные технологии" прозвучали еще смешнее. Но все равно, забавно.
   - Опоздали вы, отец Кирилл, опоздали! - вмешивается в разговор Федя. - Молитвы уверовавших в "общего бога" настолько действенны, что уже никакая "скорая помощь" вам не поможет.
   Это еще что за номер? Я на этот раз не оставил падре в приемной только затем, чтобы он, во-первых, поучился искусству заключения договоров, а во-вторых, чтобы показать на него пальцем, как на моего полномочного представителя. В-третьих - чтобы попусту здесь болтать - мне вовсе даже не нужно.
   - Что вы имеете в виду? - темнеет взглядом Кирилл Карпович, и я радуюсь, что подписанный договор уже надежно покоится в моем кейсе.
   - Несомненное преуспеяние в делах большинства неофитов новой церкви. Такое впечатление, что всех их начинает преследовать удача. И это вынуждено было признать даже статуправление. Самым невезучим помогают новые храмы, расположенные почти во всех старых кинотеатрах. А храмам жертвуют крупные суммы многие бизнесмены и банкиры. Это вам не жестяные кружки для медяков. Да вы и сами все знаете.
   М-да. Назвать моего "полномочного представителя" деликатным явно нельзя. Кто же говорит заказчику неприятные вещи? Но, кажется, у них давний спор. Уж не из этой ли семинарии турнули моего падре? И поделом. Нечего в чужой монастырь со своим уставом переться!
   - Мефодий Кузьмич, нам пора. Надеюсь, вы извините излишнюю горячность моего сотрудника, - протягиваю я руку управделами. - Когда-то и я был точно таким же. Во всем пытался найти если не конечную истину, то уж хотя бы абсолютную правду.
   Кирилл Карпович механически пожимает мою руку, но продолжает спор:
   - Да, такие случаи известны. Но известны и другие. Уже несколько раз суммы, пожертвованные "новым храмам", возвращались. Уволены десятки клерков, в беспамятстве перечисливших чужие деньги. Некоторые бизнесмены, опомнившись, также требуют свои средства обратно.
   - Только судьи при этом всегда становятся на сторону "новых храмов". Опоздали вы, отец Кирилл, опоздали.
   Мы уже вышли в приемную. Как бы их разнять?
   - Может быть, вы и правы, молодой человек, - говорит вдруг тихо Кирилл Карпович. - Эта нечисть размножилась на удивление быстро. Наверное, мы и в самом деле упустили время.
   Дежурный семинарист, дюжий молодец с бычьей шеей, внимательно прислушивается к разговору, но не смеет в него вмешаться. Чувствуется воспитание. Не то, что у моего Мефодия. Но теперь уже не выдерживаю я. Задел за больное.
   - Почему вы считаете, что артегомы - это нечисть? Я слышал, многие конфессии встали на их защиту.
   - А некоторые полагают, что в этом и состояла миссия человечества, криво усмехается Мефодий. - Что теперь-то и наступит конец света, поскольку люди заслужили право на царствие небесное, а землю должны уступить артегомам.
   Ишь ты, как оттараторил... Умеет говорить быстро, когда захочет.
   - Среди православных богословов таких немного, почти нет, -вяло, неубедительно как-то возражает Кирилл Карпович. - Я рад, что хоть в этом-то мы с вами согласны, - говорит он Мефодию, продолжая, видимо, давний спор.
   - Ой ли? - возражает Мефодий. - В отличие от вас я считаю, что со временем... что настанет время, когда человек будет в состоянии сам создавать живые существа: растения, животные и даже существа разумные. Но не сейчас! Артегом сегодня - атомная бомба в руках дикаря!
   - И вы готовы бороться с этими забавными "зверушками" насилием? спрашивает Кирилл Карпович, понимая, что вопрос получается - риторическим. Даже я уже это понимаю.
   - Со всеми этими "хоббитами", "гномами", "чебурашками" и прочими зверушками - нет. Но с теми, кто использует их в своих целях - по-другому нельзя. Они давно уже не воспринимают язык добра.
   Семинарист-секретарь аж со стула привстал: так ему хочется встрять в разговор. Но молодец, удержался. Мефодий хочет вякнуть что-то еще. Но я дарю ему такой бешеный взгляд, что падре благоразумно захлопывает приоткрытый было рот.
   - Так кто покажет места установки терминалов? - спрашиваю я у Кирилла Карповича. - Наше время уже тикает. Предлагаю завершить этот диспут после окончания работ.
   А все-таки хорошо, что многие богословы тоже считают артегомов проявлением зла. Правда, я уверен, на нашей с ними стороне.
   Глава 7
   Попался я по-глупому. Ловушка была настолько примитивной, что таких и не бывает вовсе. Это я так думал, когда становился обеими ногами в незамаскированную петлю. Однако затянулась она на удивление быстро. И, похоже, мне уже не выпрыгнуть.
   Ну и поделом. Нечего изображать из себя добренького начальника.
   Ладно. Раз уж все равно вечер пропал, хоть какую-то пользу из этого извлечем Возьму вот и заеду сейчас в "Звездный". Должен, должен я свою подпись снять. Зачеркнуть ее, выжечь серной кислотой.
   - Софья Ивановна, только мне очень нужно одно маленькое дельце провернуть.
   - Именно сегодня? - огорчается моя главбухша. Она сидит рядом, на переднем сиденье, и ремень безопасности утопает между ее выдающимися, во всех смыслах, грудями.
   - Более того, прямо сейчас, - твердо говорю я, закладывая вираж вокруг "клумбы".
   - Ну, раз надо... - смиряется Софьиванна со своей горькой участью.
   Ничего-ничего. Мне тоже пришлось смириться.
   Сегодня, в самом конце рабочего дня, проходя мимо главбухши по пути из туалета в кабинет, я услышал, как она жалуется Васе Лавриновичу на свою горькую судьбу. Безумно интересный телесериал " Отважный артегом" им с дочкой, видите ли, приходится смотреть в "плоском" варианте, хотя фильм объемный. А все потому, что объемные системы пока еще безумно - похоже, это ее любимое словечко - дороги, и ей, с ее совсем небольшой зарплатой...
   Тут я и попался. Понятно, что весь разговор был рассчитан именно на то, чтобы фраза про "небольшую зарплату" как бы случайно достигла моих ушей. Это я-то плачу маленькие зарплаты? Ну так пусть попробует где-нибудь найти больше!
   Сказать столь грубо мне, конечно, воспитание не позволило. И я вежливо посоветовал: "А вы напроситесь на просмотр к ближайшим соседям с объемным терминалом. Думаю, вас, с вашей очаровательной дочкой, любая семья с радостью примет".
   Приводила она дочку пару раз. Этакая всего боящаяся пичуга двенадцати лет. Втянула голову в плечи и таращилась на все с благоговейным ужасом: на завскладом Васю Лавриновича, лихо управляющего каром-погрузчиком, на свою маму, запросто общающуюся с дубль-терминалом моего "Референта", ну и на меня, естественно. Как на бога она на меня смотрела, ей-богу.
   "Вы думаете?" - не поверила Софьиванна. - "Такое только в прошлом веке было возможно. А сейчас... Вот вы, например, пригласили бы нас посмотреть? Хотя бы одну только серию?" "Отчего бы и нет?" - не дал я сразу должного отпора. Понадеялся на то, что если такое и произойдет, то нескоро. К тому же, нейтрализованная дочкой, Софьиванна вынуждена будет и в самом деле ограничиться лишь просмотром одной серии своей любимой мыльной оперы, а это совсем не страшно.