Гусев Владимир. Укус технокрысы

   "Общая вера - очередной вызов христианству". И, похоже, последний. Количество прихожан в христианских храмах всех конфессий, в Европе и Америке, снизилось за последний год на порядок. Если так пойдет и дальше, все храмы скупят приверженцы "новой веры"...
   Ба... Похоже, это какой-то тематический выпуск, полностью посвященный артегомам. А вторая газета? То же самое. Мир сходит с ума. А я, требуя от Рефа и Рода новости только на заданную тему - компьютеры, информационные сети и соответствующий бизнес -малость отстал от жизни. Даже старички рядом - и те спорят только об артегомах. И тоже не понимают, что происходит вокруг. М-да... Неужели и мне уже пора на покой? Буду каждый день ходить сюда, как на работу. Да еще с внуками гулять...
   Поежившись от этой неприятной - и неизбежной, к сожалению перспективы, я собираюсь уже было уходить, но тут к скамейке подходит маленький, толстенький, лысенький и бодренький старичок. Одет он в летний светло-голубой костюм с легкомысленным пестрым галстуком, на ногах светлые туфли из натуральной кожи. Перед ним на поводке важно выступает чем-то похожая на своего хозяина такса.
   - Привет, старички! - радуется прогулке, хорошей погоде и встрече с "коллегами" толстенький.
   - Здравия желаю.
   - Будь здоров... - вяло как-то, неохотно отвечают мои соседи по скамейке. Настолько вяло, что я даже не верю в искренность их пожеланий.
   - Все газетки почитываете? - хохотнув, спрашивает лысенький.
   - Не мешало бы и тебе посмотреть, что в них пишут, - с едва скрываемой неприязнью в голосе говорит сидящий рядом со мною седобородый пенсионер, обмахиваясь легкой светло-серой шляпой.
   - Да не нужны мне ваши подтирочные бумажки: слишком жесткие! смеется толстячок, показывая ровный ряд искусственных зубов. - Я давно все новости от своего артегома узнаю!
   - Оно и чувствуется,.. - ворчит мой сосед. - Ты скоро со своим "чебурашкой" и спать будешь! И на прогулку он тебя будет вместо собаки выводить!
   - Ну, сплю я, положим, с женой. И не так, как вы, а как положено спать с молодыми еще женщинами! - с достоинством возражает лысенький. Его собака тем временем, до предела вытянув из бобины подпружиненный поводок, окропляет близстоящую урну. - А гулять с "чебурашкой" когда-нибудь буду, обязательно буду! Не с вами же мне, старыми хрычами, на скамейке весь день сидеть!
   Не дожидаясь возражений, толстенький, выкатив вперед животик, важно удаляется. Но моим старичкам, похоже, нечем крыть. Один из них зло плюет на асфальт и растирает плевок сандалией, второй надевает на голову шляпу.
   - Чтоб ему солнцем лысину напекло! - ворчит он. - А знаешь, что я заметил? Все, кто смотрит эти фильмы про артегомов и тем более ходит в кинотеатры - все они становятся ненормальными. "Чебурашек" этих на последние сбережения покупают или в храмы все свои деньги перечисляют.
   - Можно и я вставлю пару слов, на пять копеек? - спрашиваю я. Старички косо смотрят на меня и молчат. - Наука давно доказала: девяносто девять процентов в конце концов умерших людей смотрели телевизор. Так что если хотите пожить подольше...
   На всякий случай я поспешно встаю. И - уже не столь поспешно, с достоинством - ухожу. У дальнего от меня старичка в руках тросточка. Перетянет еще ею по спине... И правильно, между прочим, сделает.
   Но старички, как ни странно, смеются.
   - Ну остряк,.. - слышу я за спиной. - У этой шутки борода длиннее, чем моя...
   Глава 11
   - Павел Андреевич? Это Воробьев. Извините, что в воскресенье, да еще с утра... Я совершенно некстати, кажется...
   - Да нет, все нормально. Просто у меня монитор сгорел. Ну, соответственно и я свою камеру не включаю. Я ведь - не диктор центрального телевидения. Но как для тебя...
   Я переключаю свой терм в режим "видео".
   - Ну, что у тебя случилось? Имей в виду, монтажников твоих я не отдам. Они у меня и сегодня работают, за двойную оплату.
   - Да дело не в монтажниках... Пусть работают. У меня тут совещание одно наметилось, весьма важное. Ты не мог бы через часок подъехать?
   - Совещание - в воскресенье утром? Ну ты и порядки завел, однако! растягиваю я губы голливудской улыбкой. - Я вообще-то к сыну сегодня собирался, внуков навестить.
   - Павел Андреевич, я бы не стал вас беспокоить из-за пустяков. Но вопрос очень важный и срочный. Помните "Тригон"? Так сейчас положение в десять раз хуже. Пожалуйста, приезжайте! Я уже послал за вами машину.
   В славкином голосе проскальзывают умоляющие нотки, для директора ГУКСа совершенно нехарактерные. Значит, дела у них действительно плохи. И мне - только что нахлынуло - до дрожи в коленях хочется узнать, что именно произошло. Причем я абсолютно уверен, узнать я это смогу только на совещании. Ни в газетах, ни в теленовостях еще недели две ничего не будет.
   - Ну, раз уже послал машину... - нехотя соглашаюсь я. Зря включил телекамеру. Лицом я владею намного хуже, чем голосом. Славик не должен догадаться, что я заинтересован, и очень. Старческое любопытство...
   - Мой "мерседес" - цвета "мокрый асфальт" Шофер позвонит вам, когда заедет во двор. Извините, мне еще пару человек собрать надо. Жду!
   Воробьев отключается, не дождавшись моего "до свидания".. Ну что же, попытка подкупа ему вполне удалась. Интересно, как он будет уговаривать других. Ведь козырная карта - "мерседес" - уже разыграна...
   * * *
   Совещание по количеству участников оказалось совсем крошечным. Заговор, а не совещание: Воробьев, я, Юрик да Гриша, нынешний директор "Кокоса". Смотрит он на меня настороженно. Еще бы: занял мое место и в директорском кресле , и в постели рядом с Леночкой. А я ему не то что дважды, а и одного раза морду не набил. Да ну его... Хоть Черенков и моложе меня лет на восемь, я его и сейчас одной соплей перешибить могу. И что Леночка в нем нашла? Ах да, должность.
   - ...Виталий Петрович, я уже собрал самых компетентных людей, которых знал, и мы обсуждаем проблему... Сразу же доложу...
   Славик кладет на рычажки белую трубку телефона правительственной связи и вновь берет в руки голубые листки "ориентировки", составленной в Агентстве федеральной безопасности. Читает сам, поскольку терм переключен в режим "защита", а все участники предупреждены о необходимости сохранения тайны.
   Ну точно, заговор.
   - ...И этот всплеск "новой веры", по-видимому, тоже не случаен, тараторит Славка так быстро, что я с трудом поспеваю улавливать пугающий смысл проговариваемых им фраз. - Так называемые "новые храмы", в которые превращены почти все бывшие кинотеатры, щедро спонсируются банками, трастовыми компаниями и другими финансовыми структурами, а также многими фирмами, причем часто в ущерб собственным финансовым интересам. Во всех средствах массовой информации развернута мощная пропагандистская кампания в защиту прав артегомов. Попытки как-то противодействовать ей или хотя бы ограничить размах, с которым производится оболванивание населения, ни к чему не привели ни у нас в стране, ни за рубежом. Телекомпании всячески противятся ограничениям, поскольку для многих из них это означало бы автоматическое разорение, а для остальных - существенное уменьшение прибылей. Очевидно, основная часть средств, полученных "новыми храмами", как раз и перетекает на счета телерадиокомпаний и других средств массовой информации. Но денежные средства - не единственный аспект, объясняющий беспрецедентный рост числа приверженцев "общей веры". Как известно, в каждом "новом хроме" имеется хотя бы один "живой'' артегом, ежедневное общение с которым, как утверждается, снимает стрессы, восстанавливает силы и приносит удачу. Как выяснялось в результате проведенного расследования, все это соответствует действительности. В голову каждого "хоббита", которые в основном и демонстрируются в "новых храмах", встроен мощный и весьма эффективный биопотенцер, многократно повышающий жизненный потенциал, а также сексуальные способности мужчин и восприимчивость к сексуальным ласкам женщин. Этот тип биопотенцеров является незначительной модификацией аналогичного прибора, изобретенного еще в конце прошлого века. Позднее он был запрещен, так как при долговременном использовании необратимым образом истощает нервную систему. Кроме того, биопотенцер обладает явно выраженным наркотическим действием. Однако юридически новая его разновидность под запрет не подпадает, и фирмы, изготовляющие артегомы, перед законом чисты...
   Славка, не привыкший, как и все мы, к чтению таких длинных документов вслух, на несколько секунд замолкает, чтобы облизать пересохшие губы и перевести дух.
   - Похоже, эта ориентировка - тоже часть рекламной компании, пользуется паузой Гриша. Борода его заметно поседела, а вот лысина за последние семнадцать лет не изменилась. Да и как она может измениться, если на его сияющем черепе уже полтора десятка лет нет ни единого волоска?
   - То есть? - не сразу врубается Воробьев.
   - Я сегодня же вечером наведаюсь в "новый храм", чтобы прижать "чебурашку" к своим чреслам, да надолго... У меня жена темпераментная, довольно улыбается Гриша, но, взглянув на меня, резко скучнеет. Я тоже огорчен, но вовсе по другой причине. Так вот почему Софьиванна осталась так довольна мною...
   - Потерпите, полстранички осталось, - просит Воробьев. В руках его действительно остался только один голубой листок.
   - Кроме того, у социологов нет сомнений в том, что просмотр клипов об артегомах, регулярно демонстрируемых по всем каналам телевидения, оказывает воздействие не только на сознание людей, но и, во много раз более сильное - на их подсознание. И это является решающим фактором, определившим грандиозный успех "новой веры" на пяти континентах Земли. Однако все попытки "установить механизм, с помощью которого осуществляется воздействие на подсознание, оказались безуспешными. Ни один из известных и, естественно, запрещенных действующими законодательствами во всех странах методов в клипах не используется. Поэтому задача распознавания этого механизма, его нейтрализации и защита суверенных прав граждан на собственное подсознание приобретает беспрецедентное значение и должна быть решена в самые сжатые сроки при максимальном сохранении конфиденциальности. Вот такие пироги, - добавляет Воробьев уже от себя. Потом, повернувшись в сторону терма, просит:
   - Настенька, принеси нам, пожалуйста, чаю. Покрепче! Настенька, словно только и ожидавшая этой команды, немедленно появляется с подносом, на котором дымятся четыре тончайшего фарфора чашки. И я еще раз удивляюсь вышколенности славкиной секретарши. Интересно, спит он с нею или нет? Я бы на его месте - с удовольствием. Особенно после свидания с "чебурашкой".
   - Так чего Крепчалов хочет от нас? - хмурится Гриша, зажимая свою бороду в кулак - Ни одного специалиста по психологии бессознательного, в область рекламы, а также сексуальной терапии среди нас, насколько я понимаю, нет.
   - Это - прежде всего информационное воздействие, осуществляемое в том числе и через терминалы компьютерных сетей, - объясняет Славка. - А. Виталий Петрович, как известно, министр информатики и информационных технологий. Вот его и напрягли. А он, соответственно, нас, испытанную гвардию.
   Я громко хмыкаю. Это я-то - гвардеец Крепчалова? Да в гробу я его видал, вместе... Нет, жену внуки любят, пусть живет.
   Воробьев, на секунду повернув ко мне свой острый нос - словно клюнув им - поясняет:
   - Состав участников нашего небольшого совещания предложил и утвердил Крепчалов. Поскольку тут просматривается некоторая аналогия с "Тригоном". К которому мы все имели отношение. Помните "поле ужаса", механизм генерации которого так и остался невыясненным?
   Ого, какая честь... Значит, сам министр...
   - Воевать с ''Тригоном" я тоже ездил по указке Крепчалова, - с улыбкой говорю я. - И победил его практически в одиночку. Как меня отблагодарили за это, вы все прекрасно знаете. Знает об этом и господин Крепчалов. Наши высказывания записываются? - уточняю я у Воробьева.
   - Да, я ведь предупреждал.
   - Вот и отлично. Тогда передайте Виталию Петровичу мой пламенный привет. Поскольку я директор весьма скромной, абсолютно негосударственной фирмы, у вас нет никакого права насильно вовлекать меня в ваши сомнительные игры. А добровольно в них участвовать я категорически отказываюсь!
   - Но, Павел Андреевич, я вас очень прошу... - чуть не скулит Славка. И я понимаю, мое участие в совещании было оговорено Крепчаловым особо. Ваши интуиция и опыт крайне важны для нас. И стоит ли сейчас, в минуты действительно очень серьезной опасности, поминать прошлое?
   Я перевожу взгляд с Юрика на Гришу и обратно. Похоже, им не очень приятно слышать слова про мои несравненные интуицию и опыт. Да, ребятки, и в ситуации с "Эллипсом", и в бою с "Тригоном" вы только ушами хлопали, когда я действовал. И, заметьте, весьма эффективно действовал. Но - только бледнолицый может дважды наступить на одни я те же грабли.
   Я решительно встаю. Витек - мужик крутой, конечно, но не круче, чем вареное яйцо. Никаким способом не заставит он меня в очередной раз подставлять голову за то, чтобы он не вылетел из высокопоставленного кресла. То я по его приказу первого в мире артегома вынужден был убить, то сунуть голову в пасть "Тригону"... Хорошо, что хоть жив тогда остался. Могло быть хуже.
   - Павел Андреевич, ну хоть какой-нибудь совет дайте! - канючит Воробьев.
   - Да чего тут непонятного? - ловлюсь я на скрыто-льстивую фразу, досадую на себя за это, но... Раз уж начал, надо закончить.
   - Кому выгоднее всего нашествие артегомов? Фирмам, которые их производят. Особенно этих, "хоббитов". Вот под них и нужно копать . И под рекламные агентства, выпускающие клипы про "чебурашек" и прочую артегомную нечисть. Где-то там и скрываются специалисты по воздействию на подсознание, переплюнувшие Фрейда, Юнга, Фромма и прочих гениев психологии, психиатрии и психоанализа, - не упускаю я возможности блеснуть эрудицией. - А Пеночкина вы, кстати, проверяли? Не он опять шалит?
   - Уже проверили, - хмурится Славка. - Пеночкин так и не оправился толком после "Тригона". Живет с женой на даче, в глухомани, почти никаких контактов с внешним миром не поддерживает. Не он.
   Мне очень хочется пить, и я, не выдержав, отхлебываю глоток ароматного чая. Моего любимого, с жасмином.
   - Попробуйте проанализировать обмен в компьютерных сетях по ключевым словам "артегом", "реклама", "хоббит" и прочим, относящимся к теме. Или, возможно, по фразам с нестандартным смыслом на случай, если благодетели артегомов пользуются шифрами. Посмотрите, наконец, где сильнее всего проявляется "общая вера". Может, это колумбийская наркомафия изобрела новый вид наркотика, компьютерно-телевизионного, подкрепленного биопотенцером? Тогда ваше совещание полезно не больше, чем консилиум врачей на могиле уже похороненного больного.
   - У тебя что, терм не работает? - спрашивает Гриша.
   - Да, уже второй день. А что?
   - Вчера в "Новостях" была подборка материалов на тему, откуда пошла быть "общая вера". Похоже, из России. Майка с российским орлом на спине и Георгием-победоносцем на груди становится униформой молодежи от Европы до Америки и Китая. Объем продажи компьютерных программ, обучающих русскому языку, удваивается каждую неделю. Но их все равно не хватает, и вновь появился спрос на "живых" учителей. Российская мода разоряет французских и итальянских модельеров. Продолжать?
   - Не нужно, - усмехаюсь я. Время идет - а я все еще здесь, на этом нелепом совещании. Точнее, среди участников этого бездарного заговора. Пусть сами тут разбираются:. А меня внуки ждут.
   - Все, что мог, я вам уже рассказал. Честь имею, господа!
   Вот так вот, дорогие мои. Павел Полиномов не будет больше отдуваться за всех, получая в качестве благодарности ненавидящие взгляды и теряя любимых женщин. Танцуют все! - но без меня, без меня...
   Глава 12
   К сыну приходится ехать на метро. Не беда, бензин нынче стоит столько, что десять раз подумаешь, прежде чем за руль сесть. А тут и думать не надо.
   Встречает меня Юлька, невестка. Вкус у моего Витюхи хороший: мне его жена тоже нравится. Симпатичная, стройная, игривая как котенок. Это обычно. Но сегодня - вся зареванная.
   - Я вам все утро звоню, а телефон не отвечает, - говорит она со скрытым упреком в голосе. И, не дождавшись моих оправданий, огорошивает новостью:
   - Виктор все сбережения перечислил на счет храма "новой веры" и вторую ночь не ночует дома...
   Юлька прижимает к глазам мокрый платочек, садится на краешек дивана. Я растерянно стою на пороге комнаты, не зная, за что хвататься. И невестку нужно как-то успокоить, и сына срочно искать.
   - В какой храм?
   - "Салют", ближайший кинотеатр. Загулял бы со стервой какой - я бы и не волновалась даже. Все равно бы вернулся. По щекам бы отхлестала - и все. А тут... У меня такое чувство, что я его уже никогда не увииижууу... заходится Юлька в плаче. Я уже успел скинуть туфли и как раз вовремя подставляю под ее склоненную голову свою грудь.
   - Ну-ну, успокойся... Витюха, может, и бабник маленько, но фанатиком никогда не был. Ни в чем. Я сейчас пойду, отыщу его и нашлепаю по попке.
   Юлька, всхлипывая, щедро орошает слезами мой светлый пиджак.
   Жалко, что оружия у меня с собой - никакого, даже перочинного ножа. Сейчас пойду в этот кинотеатр, оторву тамошнему "чебурашке" голову, а когда на меня наедут, заору "Витюха! На помощь!" Неужели не бросится на защиту?
   - Ты с внуками приехал повидаться, а я тут... - спохватывается, все еще всхлипывая, Юлька. - Они мультик смотрят. Сейчас я их позову.
   - Не нужно. Я прямо сию минуту пойду в этот... храм, поищу Витьку.
   - Я уже ходила, - отстраняется от меня невестка. - В холле его нет, а в большой зал пускают, только если в малом посмотришь фильм про этих гномиков. А. у меня дети без присмотра, я от них еле вырвалась.
   От них - это от тех, в кинотеатре. Юлька нервничает, и мне приходится напрягаться, чтобы понимать ее. Ну, выплакалась? Кажется, можно уходить.
   Только теперь я замечаю, что на невестке - новая, совсем не домашняя кофточка, которая ей очень идет, и нежнейшей материи длинная юбка, сквозь которую, однако же, вполне отчетливо просвечивают округлые колени. Это она, значит, Витюху ждет. Все-таки ждет...
   Ну, я его и в самом деле отшлепаю. Заставлять плакать такую женщину...
   - Не волнуйся. Скоро я его приведу. А ты... Приготовь нам пока что-нибудь перекусить. Вряд ли их там, в храме, кормят так же вкусно, как это делаешь ты.
   - Уже приготовила. Мясное суфле и рассольник. Витя очень рассольник любит.
   Это я знаю. У меня научился.
   - Ну, я побежал.
   Жаль, с внуками не поиграл. Но еще успею. Вот только Витюху приведу...
   * * *
   Возле "Салюта" происходит час-то непонятное: двое милиционеров в летней форме - светлые брюки и рубашка с короткими рукавами, - с рациями и при дубинках, спорят о чем-то с целой толпой молодых и не очень женщин, на голове у каждой - венок из полевых цветов. Женщины окружили блюстителей порядка так плотно, что те уже встали спиной к спине и выставили перед собой дубинки, держа их горизонтально, в надежде сохранить хоть какую-то дистанцию между собой и явно чем-то взбудораженными женщинами.
   Ага, милиционеров явно оттесняют от входа в кинотеатр. А они пытаются вернуться к настежь распахнутым стеклянным створкам.
   - Мужчина, не ходите туда! - кричит мне один из них, привставая на цыпочки и вытягивая тонкую петушиную шею. - Они не выпустят вас!
   - Я хочу сына забрать, - объясняю я.
   Две девицы, лет по восемнадцати, отделившись от толпы, окружающей милиционеров, подхватывают меня под руки.
   - Не слушайте их! У нас так интересно! Идемте, мы найдем вашего сына!
   - Не ходите! - еще раз кричит милиционер уже сорванным голосом, но высокая блондинка, воспользовавшись моментом, проскальзывает снизу под его дубинку и, обхватив опешившего паренька за шею, начинает жадно целовать явно уступающего ей в росте блюстителя.
   Интересно... А эти прыщавки, что держат меня под руки, тоже поцелуями начнут ублажать, если я воспротивлюсь? Но пока все идет по плану. Правда, "чебурашка" нас не встречает. Наверное, он тоже в большом зале.
   Перед входом в зал малый я решительно останавливаюсь.
   - Моего сына зовут Полиномов Виктор Павлович. Пожалуйста, отыщите его и скажите, что отец хочет его срочно видеть.
   - Ну конечно, отыщем, - обещает рыженькая, прижимаясь еще неокрепшей грудью к моему правому локтю.
   - Только вначале давайте посмотрим фильм, все вместе, - предлагает вторая, прижимая к юной груди мой локоть левый.
   - Нет, девочки, так дело не пойдет, - решительно останавливаюсь я. У меня от кино изжога бывает, поэтому вот уже лет десять я никаких фильмов не смотрю.
   - И правильно делаете, - смеется рыженькая, подталкивая меня к тяжелой портьере, закрывающей вход в зал. - Но это - совсем другое кино. Оно объемное и не на экране, а на концерт-дисплее. Вот увидите, вам понравится!
   - Я требую немедленно позвать моего сына Полиномова Виктора Павловича! - кричу я изо всех сило - И не трогайте меня! Не трогайте! визгливо заканчиваю я свой зов. Если Витюха где-то недалеко - не может не откликнуться.
   - В чем дело? - показываются из-за портьеры вместо сына два дюжих молодца, тоже почему-то с венками на голове. Цветы, конечно, искусственные, но почти не отличаются от живых.
   - Да вот, не хочет идти в зал, - ябедничает рыженькая.
   Я вдруг отчетливо понимаю, что смотреть фильм про "чебурашек" мне никак нельзя. Я уже видел фрагменты - и подписал опросный лист, который вовсе не собирался подписывать. И я уже почти люблю этих забавных человечков, так благотворно влияющих на сексуальные способности мужчин. Поэтому из зала малого мне будет одна дорога - в зал большой. Там я, конечно, найду Витюху, Только вот Юлька навсегда останется одна с внуками. А если - и она?! Последняя мысль выводит меня из оцепенения. С этими двумя хлопцами я, пожалуй, не справлюсь: возраст не тот. Но...
   Рывком вырвав руки и толкнув своих восхитительно юных спутниц в объятия к молодцам, я стартую, как на стометровке, в сторону входа.
   Не зря же я каждое утро бегаю... А там двое милиционеров, против женщин они бессильны, но отбиться от хлопцев помогут...
   На бегу я замечаю, что лестница, ведущая на второй этаж, туда, где расположены входы в большой зал, перегорожена решеткой. А в узкую калитку, оставленную для прохода, две женщины в венках проводят парня лет тридцати. На лице его застыла блаженная улыбка. По ту сторону решетки его ждут четверо хлопцев, очень похожих на тех, которые гонятся... Нет, уже не гонятся. Зачем я им нужен, если и две молодые женщины в широкополых шляпах, и пожилая супружеская чета с веселыми улыбками, совершенно добровольно идут в малый зал? Без всяких сопровождающих. И еще люди, и еще...
   Оглянувшись, я перехожу на шаг и спокойно выхожу из кинотеатра. Блюстителей у входа уже нет - видать, поехали за подкреплением. Стайка женщин в венках тоже разбежалась. Но... но...
   Я растерянно смотрю на четверых других милиционеров - они даже без дубинок, - занимающих посты по обе стороны от входных дверей, из которых я только что вышел.
   - Заходите, заходите! - говорит самый, пожалуй, пожилой из них, заметив мою нерешительность, - Ничего плохого с вами здесь не случится. Наоборот! - подмигивает мне он. - Мы там были и очень даже хорошо себя чувствуем! Лучше, чем раньше! - довольно смеется он.
   - Спасибо... Как-нибудь в другой раз, - растерянно лепечу я, отодвигаясь задом наперед подальше от внушающего мне теперь ужас здания.
   Значит, на милицию рассчитывать не приходится. Штурмовать "храм" в одиночку и без оружия - глупо. Хорошо, что хоть без потерь удалось отступить. А Витюха? Как его оттуда достать?
   Дойдя до ближайшего телефона-автомата, я звоню Юле. Найти сына мне пока не удалось. Но я все равно приведу его домой, рано или поздно. Приведу и отшлепаю по попке...
   Юлька вновь начинает плакать, и я вынужден прервать разговор чуть ли не на полуфразе. Точнее, на полувсхлипе. У меня ведь еще и дочь есть. Ее тоже нужно предупредить. А то она с этими своими теледебатами... Пусть отключает напрочь телевизор, терминал и ни в какие храмы общей веры - ни ногой. А то я и ее, несмотря на возраст...
   Отвечает мне плачущий Ванюшка:
   - Дедушка, приезжай! Я есть хочу, и мне страшно одному. Мама вчера вечером ушла в кино и все не идет да не идет... Ты только прямо сейчас приезжай...
   Глава 13
   Да, давно мне не приходилось так суетиться... С домашними заботами я разобрался быстро: Ванюшку, скрепя сердце, сдал с рук на руки бывшей жене, ей же поручил ежедневно бывать у Юльки. Выслушала Алена все молча и ни словечка не возразила. Только спросила глазами, как делала это давным-давно, во времена нашей юности: "А ты?"
   - А я иду воевать с "общим богом"!
   Напоследок я строго-настрого запретил ей смотреть телевизор, работать с компьютерными сетями и подпускать к тому и другому Ванюшку. Что-то еще она сказала... А, передала слова Крепчалова, что он готов оказать мне любую помощь, какая только в силах Министра информатики и информационных технологий. Я эту помощь с благодарностью принял и попросил, чтобы Витек немедленно отдал приказ о запрете всех упоминаний об артегомах во всех средствах массовой информации. Алена грустно улыбнулась мне опять-таки той, давней, забытой и преданной нами обоими улыбкой, и ничего не сказала. Понимает: такое даже ее всесильному мужу не по зубам.
   Погасив окурок в блюдечке под допитой чашечкой кофе, я зову Софьиванну. В ближайшее время мне понадобятся деньги, и, боюсь, много. Хотя бы безналичные. Вот пусть и займется этим вместо того, чтобы бросать на меня плотоядные взгляды.