Страница:
Джереми чувствовал себя ужасно, когда Таню привезли назад.
— Мне жаль, Таня, — говорил он, грустно вздыхая. — Если бы мне удалось подержать их немного дольше в неведении, вероятно, ты могла бы от них скрыться.
— Нет, Джереми, это не твоя вина, — уверяла она его, улыбаясь. — Ты очень сильно мне помог.
Он посмотрел с надеждой, так что у Тани защемило сердце, и спросил:
— Значат, ты на меня не сердишься?
Таня покачала головой:
— Как я могу на тебя сердиться, мой маленький друг? Мы старались, но у нас не получилось. Ты же не виноват, что нас подвели погода и мое не терпение.
— Ты собираешься попытаться снова?
— Нет, по крайней мере, не сейчас. Джеффри будет очень пристально следить, и к тому же я пообещала отцу, что на некоторое время останусь. Мне нужно научиться быть более терпеливой.
— Ты по-прежнему будешь учить меня, как стать индейцем?
Джереми с мольбой смотрел на Таню.
— Будьте уверены! — улыбнулась ему Таня, используя одно из самых любимых выражений Джереми.
Джереми засиял:
— Вот так-так! Таня, ты кошачий ус! Таня разразилась смехом:
— Я принимаю это как комплимент, но если я кошачий ус, то ты, должно быть ее улыбка!
В эти дни у Тани наладились прекрасные отношения с родителями, но Джулия, как всегда, была невыносима, постоянно разжигая костер в душе Тани. А вспыхнул он на третий день после ее возвращения в Пуэбло. Неожиданно Таня вошла в гостиную и увидела, что Джулия изо всех сил трясет Охотника. Его ноги болтались над полом, а голова раскачивалась вперед и назад. Не успев подумать, Таня набросилась на сестру, схватив и дергая ее за волосы до тех пор, пока та не отпустила мальчика. Быстро взглянув на ребенка и убедившись, что с ним все в порядке, Таня грубо оттолкнула от него свою сестру.
Джулия немедленно набросилась на Таню, и завязалась шумная ссора. Они царапались, издавая шипящие звуки, толкали друг друга, хватали за волосы. Они понятия не имели, какой создавали оглушительный шум. Таня что было сил кричала по-чейински.
— Отпусти меня! — закричала, Джулия, когда Таня дернула ее за волосы. — Это твой отпрыск заслуживает наказания, а не я! Ты бы посмотрела, что он сделал с моими нитками для вышивания! Ой!
Через несколько минут она кричала:
— Перестань, Таня! Ой! Я тебя ненавижу! Почему ты вернулась? Все было так чудесно, когда ты ушла!
Джулия нанесла ботинком сильный удар по голени Тани. Таня застонала от боли.
— Ага! — злорадствовала Джулия. — Это ерунда по сравнению с тем, что бы я с тобой сделала! Как бы мне хотелось, чтобы индейцы убили тебя или клеймили до тех пор, пока не изуродовали. Тогда Джеффри не хотел бы тебя снова. Но нет, ты вернулась домой, красивая как всегда, бедная принцесса, к которой так плохо относились и которую теперь нужно лелеять, угождать ей и баловать ее, а Джеффри опять опьянен.
Таня потянула за рукав Джулии, послышался звук рвущейся ткани. Таня в это время осыпала сестру проклятиями по-чейински.
— Как бы мне хотелось выйти и сказать то, что ты сейчас говоришь на этом языке! — отвечала на обиду Джулия. — Жаль, что Джеффри не видит, как ты ведешь себя сейчас. Может, тогда бы он понял, что я лучше, к тому же у меня нет малолетних детей и я не повешу их ему на шею. Он уже начал сюда заходить, начал видеть во мне женщину, как ты опять появилась! — Джулия залепила Тане звонкую пощечину.
— Черт возьми, Джулия! Я бы выбила твои зубы! — завизжала Таня, машинально переходя на английский.
Ей хотелось поговорить с сестрой. Несколько минут она старалась объяснить Джулии, что ей безразличен Джеффри, но она не могла втолковать ей это, если бы говорила по-чейински.
— Попробуй! — с издевкой говорила Джулия. Она сильно злилась и не поняла, что ей сказала сестра. Таня выдернула клок волос из головы Джулии.
— Ой-ей-ей! — От боли глаза Джулии наполнились слезами.
— Ты послушаешь меня наконец, или мне придется сделать тебя сначала лысой? — усмехаясь, спросила Таня.
— Зачем мне это?
— Затем, что я пытаюсь тебе сказать, что мне абсолютно безразличен Джеффри Янг. Если он тебе так нужен, возьми его вместе с моим благословением. Я буду крайне признательна, если ты избавишь меня от этого идиота! — пронзительно выкрикивала Таня.
— Ты шутишь! — Джулия замерла от удивления.
— Хороши шутки! — кричала Таня. — У меня есть муж! У меня двое чудесных сыновей! Я никогда не хотела сюда возвращаться! Что еще нужно сказать, чтобы убедить тебя в том, что я говорю серьезно?
— Правда? — Джулия выглядела так, будто ей подарили золотоносную шахту, а она не верила в свою удачу. — А я думала, что ты просто разыгрываешь всех, чтобы все жалели тебя.
— Джулия! — сердито вздохнула Таня. Она плюхнулась на диван и посадила себе на колени Охотника, — Я не виновата в том, что Джеффри по-прежнему хочет меня. Я делала все от меня зависящее, чтобы охладить его пыл.
— Ты честно больше его не любишь?
Взгляд Джулии был полон такой надежды, что Тане стало ее жаль.
— Сомневаюсь, что я вообще его любила. Я не думаю, что по-настоящему знала, что такое любовь до тех пор, пока не встретила Пантеру, — призналась Таня.
Джулия явно сомневалась.
— Это твой индейский муж? Но как ты могла полюбить дикаря, Таня?
При воспоминании о Пантере на лине Тани появилась нежная улыбка.
— Ты бы видела его, тогда бы не задавала вопросов. Я не знаю более прекрасного мужчины. Он высокий, гордый, благородный и необыкновенно красивый. В Пантере заключены сила и нежность. Я люблю его всем сердцем и не проживу больше дня, если нас разъединят.
Джулия каялась.
— Извини меня, Таня. Я не имела в виду то, когда говорила, что лучше бы ты умерла. Я тоже скучала по тебе и волновалась. Но я полюбила Джеффри и начала надеяться, что он будет за мной ухаживать. Потом нашлась ты, и все мои надежды и мечты развеялись как дым. Вот почему я стала такой вредной. Я ужасно тебе завидую, — Таня, призналась Джулия.
— И ты начала выливать свою злобу на моих детей, на двух маленьких мальчиков, которые не могут себя защитить, — нахмурившись, корила ее Таня.
— Да, — прошептала униженно Джулия, и ее белоснежная кожа тут же покрылась красными пятнами. — Извини, Таня, но я пыталась любым способом заставить Джеффри отвернуться от тебя. Стрелец и Охотник всегда были под рукой, а я отчаялась.
— Я использовала их для того, чтобы заставить его понять, что женитьба на тебе сделает его несчастливым. Конечно, я несправедливо изливала на них свою досаду и злость. Это не потому, что я их не люблю, Таня. По правде говоря, я считаю их вполне приятными, а Охотник даже красив.
— Он очень похож на своего отца, — говорила Таня, с трудом сдерживая слезы.
— Ты меня простила? — неуверенно спросила Джулия. — Мы можем снова стать сестрами и друзьями?
Слезы застилали Тане глаза.
— Всегда, — ответила Таня.
Она протянула руку и коснулась вытянутой ей навстречу руки Джулии. Усадив Охотника на пол, она обняла сестру. Несколько секунд они сидели, обнявшись, и плакали на плече друг у друга.
— Я так по тебе скучала! — сквозь слезы призналась Джулия.
— Я тоже по тебе скучала! Я люблю тебя, Джулия!
— Не затопите коврик, девочки, — прервала их тетя Элизабет с улыбкой на лице.
Они обернулись и увидели на пороге Элизабет, Сару и Мелиссу. Сара, не скрывая удивления, смотрела на Таню.
— Джулия, — продолжила Элизабет, — хоть в последнее время ты мне докучала, сегодня ты превзошла все ожидания. Не знаю, как это у тебя получилось, и, честно сказать, это меня не волнует, но сегодня ты заставила свою сестру заговорить по-английски. За это я говорю тебе «спасибо».
Таня и Джулия посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Я все же не верю, что мама в первый раз рада нашей ссоре, засмеялась Джулия.
— И в последний раз, — добавила Таня.
В тот же вечер за ужином Эдвард был приятно удивлен. До этого момента женщины держали в секрете решение Тани говорить по-английски.
Неожиданно Таня попросила:
— Передай мне масло, пожалуйста, папа. Эдвард в изумлении открыл рот и уставился на дочь. Он протянул руку к тарелке с маслом и заикаясь спросил:
— Что… что ты сказала?
— Папа, — дерзко улыбнувшись, повторила Таня, — передай мне масло.
— Я не верю, — нежно сказал Эдвард. — Как? Когда? Почему?
— Зачем тебе это знать? — довольно улыбнулся Джордж, — Просто благодари Бога, Эдвард, и, ради Бога, передай бедной девушке масло!
С того дня мало-помалу Таня начала идти на уступки своей семье. Несколькими днями позже она спала утром дольше обычного, и Сара поднялась посмотреть, что случилось. Заглянув в ее комнату, она увидела, что ее дочь лежит не на коврике на полу, как обычно, а спит в мягкой постели. Ее голова покоилась на пуховой подушке. Она спала под стеганым одеялом.
Улыбнувшись, Сара на цыпочках пошла в соседнюю комнату. Здесь Стрелец лежал в своей люльке и издавал булькающие звуки, а Охотник спокойно сидел в детской кроватке и играл со своими игрушками. Сара взяла на руки малыша, а Охотника за руку тихонько провела мимо спящей мамы и закрыла за собой дверь.
— Пойдемте, мальчики, давайте приготовим маме завтрак, — прошептала она. — Пусть мама поспит, ладно?
Другая радикальная перемена произошла в конце недели, когда Сара подарила Тане маленькие матерчатые брючки и шотландскую фланелевую рубашку для Охотника.
— Дорогая, я понимаю, что ты хочешь воспитывать сыновей по-своему, но ты не можешь одевать их в шкуры, поскольку у тебя нет в данный момент достаточно шкур, а он давно вырос из своей одежды, — объяснила она.
Таня согласилась:
— Да, я заметила, его штаны уже тесны ему и неудобны, а рукава рубашки стали слишком коротки.
— Тогда ты не будешь возражать против вещей, которые я для него сшила? Я подумала, что ему понравится носить такую одежду, как у Джереми, поскольку, по моим наблюдениям, он его обожает.
— Прекрасно, мама. Спасибо, что ты так заботишься. Я бы сама могла это сделать давным-давно, но мои мысли были заняты другим.
Сара вздохнула:
— Таня, дорогая, сколько ты будешь его ждать? Прошли месяцы. Если твой… э… муж собирался прийти за тобой, разве он это уже не сделал бы?
На глазах у Тани навернулись непрошеные слезы, но она гордо подняла голову.
— Он придет, мама, — настаивала она. — Он не бросит свою жену и детей. Что-то его задерживает, но я не оставлю надежды. Пантера придет за нами. Мне просто нужно набраться терпения.
Хорошо, а пока ты его ждешь, не могла бы ты уступить и купить себе несколько платьев? — мягко предложила Сара. — Твои два платья из шкур износились и не подлежат починке, а у дяди в магазине нет платьев из шкур, и мы не можем такие приобрести.
Таня улыбнулась:
— Полагаю, от этого никому не станет хуже. Если мой сын будет одет, как белый человек, думаю, я тоже смогу так одеваться.
— Это было бы разумно, — подчеркнула Сара. Кроме того, неизвестно, сколько еще тебе придется ждать… э-э… Пантеру. Хоть мы и уважаем твое право жить своей собственной жизнью, будет несправедливо, если Стрелец и Охотник станут предметами пересудов в городе только потому, что ты настойчиво хочешь воспитывать их в духе чейинцев. Они должны войти в общество и не выделяться среди других детей. Я не хочу тебя обидеть, но ты понимаешь, о чем я говорю? Таня кивнула:
— Да. Понимаю. Мне приятно знать, что ты пас не стыдишься, а я обещаю еще больше идти навстречу.
Вышло так, что Таню нарядили в прекрасное новое платье и мягкие туфли, но она решительно отказалась облачиться в тесный корсет. Дома она продолжала носить повязки на голове. Хотя ее волосы отросли до плеч, они все равно были короткими, чтобы можно было заплести их в приличные косы. Когда она совершала прогулки одна, то по-прежнему надевала мокасины, но в общественных местах она одевалась, как другие женщины, отличаясь от них в одном. Она отказывалась снимать выгравированные браслеты, подаренные ей Пантерой в день свадьбы. Эти браслеты, как обручальное кольцо, говорили о том, что она замужем. Она при любых обстоятельствах будет носить их и не снимет до тех пор, пока Пантера сам не попросит ее об этом.
Охотник гордился своей новой одеждой. А Таня особенно оценила тот факт, что он приучен к туалету. Из всех домочадцев дедушка Эдвард больше всех следил за этим делом. Таня каждый раз прятала улыбку, видя, как они вдвоем, держась за руки, направляются в туалет, расположенный во дворе.
Эдвард также подарил Охотнику пару мокасин, которые сделал сам. Хотя они были сшиты не так хорошо, как их могла бы сделать Таня, зато они соответствовали ножке мальчика и были прочными. Такой заботливостью Таня была тронута до слез.
— Именно к этому он привык, — объяснил Эдвард. — Я не могу смотреть, как мой внук всовывает ногу в грубые кожаные туфли или неуклюжие ботинки. От них появляются волдыри и сводит пальцы.
Февраль подошел к концу, и наступил март. С гор дул холодный ветер, заставляя дребезжать стекла в окнах и принося запоздалый снег. Охотнику исполнилось два года. Его день рождения отметили с большим энтузиазмом, но Тане было горько, потому что в этот день с ней не было Пантеры.
Погода не останавливала Джеффри, и он постоянно приходил к ним с визитами. Мартины не могли понять, как он не замечает, что ему не рады.
Таня не испытывала угрызений совести оттого, что он обеспокоен. Теперь, когда она снова говорила по-английски, она с готовностью объясняла ему довольно-таки прямолинейно, что она чувствует по отношению к нему. После того, как он ее чуть не изнасиловал, она никогда не оставалась наедине с ним, а зачастую во время его визитов Джулия находилась рядом с ней.
— Я рад видеть, что, наконец, ты поступаешь правильно. Таня, — сказал он, заметив на ней новое голубое платье. — Станет еще проще, если мы объявим день нашей свадьбы.
Танин голос стал резким, когда она ему ответила:
— Что я должна сделать, чтобы убедить тебя, что я не собираюсь выходить за тебя замуж, Джеффри, ни сейчас, ни когда-либо? У меня уже есть муж, и я, естественно, не испытываю потребности в другом!
— Я вижу, ты опять пользуешься этим предлогом, но это незаконно! В Соединенных Штатах индейские церемонии не считаются законными, дорогая. Кроме того, если твой так называемый муж должен был прийти за тобой, почему же он до сих пор этого не сделал? Посмотри правде в глаза, Таня. Этот ублюдок покинул тебя или сделал тебя вдовой.
Таня поднялась и, залепив пощечину, стерла с лица Джеффри презрительную усмешку.
— Даже если такое случится, ты будешь последним человеком на земле, которого я выберу себе в мужья, — раздраженно сказала она.
— А когда-то ты этого хотела, — заметил он.
— Это было до того, как я узнала, какой ты человек на самом деле, — давала ему отпор Таня, — и до того, как я узнала, что значит настоящая любовь.
— Скоро ты сменишь свой тон, когда увидишь, как мал у тебя выбор. Как ты полагаешь, сколько мужчин тебя сейчас хотят? Дорогая, у тебя испорченная репутация.
— Если мне придется выбирать между тобой и одиночеством, я выберу последнее.
— Продолжай, Таня. Разве ты честно это говоришь, если знаешь, что значит делить постель с мужчиной? — Голос Джеффри звучал вкрадчиво, слащаво. — Пройдет еще несколько месяцев, и ты станешь умолять меня взять тебя, с женитьбой или без.
— Пожалуйста, Джеффри, придержи свой пыл до того времени, а мы позаботимся о похоронной процессии. Ты мне сделаешь большое одолжение!
— Ты бы лучше не говорила мне таких вещей, моя любовь. Я могу разозлиться и заставить тебя заплатить! — нежно предупредил он.
— Прекрасно, огрызнулась она. — Тогда внеси в свой список следующее, Лейтенант Янг, вы можете прямо отправляться к черту и прихватите с собой свой похотливый, извращенный ум.
Прошло время, и он снова появился, чтобы выслушать оскорбления. Иногда он был спокоен, иногда сердился, но он всегда уходил, чувствуя досаду. И хотя его собственное «я» было растоптано, он опять возвращался. Что бы Таня ни говорила, что бы она ни делала, это не уменьшало его решимости овладеть ею в конце концов.
Джулия не могла понять, почему он так настаивал, когда Таня его открыто отвергала?
— Я вижу, Таня, что ты делаешь все возможное, чтобы отделаться от него. Почему он так настаивает на том, что хочет кого-то, если в нем не нуждаются? Где же его гордость?
— В том же месте, где и его мозги, — холодно ответила Таня. — Явно, они находятся не на месте!
Джулия неохотно улыбнулась:
— Естественно, ему все это скоро надоест и, возможно, ища утешения, он обратится ко мне.
Таня нахмурилась.
— Джулия, я не уверена, что он надежный и подходит тебе, — добавила она. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я думаю, Джеффри не способен доставлять тебе радость или нежность, которых ты заслуживаешь. Я беспокоюсь, что он будет плохо к тебе относиться.
— О, я не думаю, что он будет таким, если влюбится в меня, — не соглашалась с ней Джулия. — Должно быть, ты рассердила его своим острым языком и постоянными отказами.
— Я сомневаюсь, что Джеффри способен любить кого-нибудь, кроме себя самого, — предположила Таня. — Он ужасно эгоистичный, у него тяжелый характер, временами мне кажется, что он сходит с ума. Только сумасшедший попытается изнасиловать женщину, которую, как он утверждает, любит. Подумай об этом хорошо, перед тем как отдавать ему свое сердце, Джулия. Мне бы очень не хотелось видеть тебя несчастной.
В марте потеплело, и в воздухе запахло весной. Уменьшились снежные шквалы, они были уже не такие сильные, и снег быстрее таял. Весна вступила полностью в свои права, когда пришел апрель и вместе с ним Пасха.
С наступлением теплой погоды город ожил. После долгой, суровой зимы теперь стало возможным выходить на улицу и подолгу гулять. Женщины были похожи на узников, которых отпустили на волю. Они хвастались новыми платьями и шляпками и использовали любые предлоги, чтобы выставить их напоказ. Они делали покупки и ходили в гости, устраивали чаепития и ленчи. После зимнего перерыва общественные и церковные комитеты развили бурную деятельность.
По требованию матери. Таня приняла приглашение на несколько мероприятий, главным образом для того, чтобы опровергнуть слухи, вызванные злым языком Сьюллен. Она по-прежнему посещала дома близких друзей матери и тети, но только в компании своих родственниц. Она редко брала с собой своих сыновей, не желая выставлять их под любопытные взгляды.
Если бы даже она не посещала общественных сборищ, то все равно доказала бы любопытным горожанам, что не является неотесанной язычницей. Ее манеры и одежда были безупречны. Ее речь была мягкой и благородной. Она не задавала неделикатных вопросов и всегда сдерживала свое любопытство. Вскоре люди знали; хотя Таня была обходительной и дружелюбной, она не позволяла смотреть на себя свысока и не разглашала тайны своей жизни среди чейинцев.
Единственным местом, куда она не ходила, как бы ее ни убеждали, была церковь. Таня приняла религию чейинцев и сдерживала свою клятву учить своих детей их ритуалам. Это она выполняла преданно, хотя сейчас помогала Охотнику в изучении английского языка. Она не видела вреда в том, что ее дети будут знать два языка. В действительности, она считала, что знание двух языков пригодится им во многих ситуациях.
Весна все больше вступала в свои права, и Таня вспоминала весны, проведенные с Пантерой. От тоски и волнения на душе у нее становилось тяжело. Она с нежностью думала о первой весне, когда Пантера пленил ее сердце. По ее щекам текли слезы, когда она вспомнила вторую весну и рождение Охотника; и гордость и удивление на липе Пантеры, когда он помогал своему первенцу входить в этот мир. Прошлой весной они вместе отмечали день рождения Охотника, и Таня сообщила ему, что ждет второго ребенка.
Болезненные воспоминания разрывали ее сердце. Будет ли она когда-нибудь опять лежать рядом с ним и чувствовать, как бьются их сердца? Услышит ли она когда-либо снова его голос и увидит ли его улыбку? Он поклялся, что только смерть разлучит их. Она была уверена, что если бы он был убит, то сердце бы сказало ей об этом. Каждая клеточка ее души кричала: «Пантера, любовь моя, где ты?»
ГЛАВА 17
— Мне жаль, Таня, — говорил он, грустно вздыхая. — Если бы мне удалось подержать их немного дольше в неведении, вероятно, ты могла бы от них скрыться.
— Нет, Джереми, это не твоя вина, — уверяла она его, улыбаясь. — Ты очень сильно мне помог.
Он посмотрел с надеждой, так что у Тани защемило сердце, и спросил:
— Значат, ты на меня не сердишься?
Таня покачала головой:
— Как я могу на тебя сердиться, мой маленький друг? Мы старались, но у нас не получилось. Ты же не виноват, что нас подвели погода и мое не терпение.
— Ты собираешься попытаться снова?
— Нет, по крайней мере, не сейчас. Джеффри будет очень пристально следить, и к тому же я пообещала отцу, что на некоторое время останусь. Мне нужно научиться быть более терпеливой.
— Ты по-прежнему будешь учить меня, как стать индейцем?
Джереми с мольбой смотрел на Таню.
— Будьте уверены! — улыбнулась ему Таня, используя одно из самых любимых выражений Джереми.
Джереми засиял:
— Вот так-так! Таня, ты кошачий ус! Таня разразилась смехом:
— Я принимаю это как комплимент, но если я кошачий ус, то ты, должно быть ее улыбка!
В эти дни у Тани наладились прекрасные отношения с родителями, но Джулия, как всегда, была невыносима, постоянно разжигая костер в душе Тани. А вспыхнул он на третий день после ее возвращения в Пуэбло. Неожиданно Таня вошла в гостиную и увидела, что Джулия изо всех сил трясет Охотника. Его ноги болтались над полом, а голова раскачивалась вперед и назад. Не успев подумать, Таня набросилась на сестру, схватив и дергая ее за волосы до тех пор, пока та не отпустила мальчика. Быстро взглянув на ребенка и убедившись, что с ним все в порядке, Таня грубо оттолкнула от него свою сестру.
Джулия немедленно набросилась на Таню, и завязалась шумная ссора. Они царапались, издавая шипящие звуки, толкали друг друга, хватали за волосы. Они понятия не имели, какой создавали оглушительный шум. Таня что было сил кричала по-чейински.
— Отпусти меня! — закричала, Джулия, когда Таня дернула ее за волосы. — Это твой отпрыск заслуживает наказания, а не я! Ты бы посмотрела, что он сделал с моими нитками для вышивания! Ой!
Через несколько минут она кричала:
— Перестань, Таня! Ой! Я тебя ненавижу! Почему ты вернулась? Все было так чудесно, когда ты ушла!
Джулия нанесла ботинком сильный удар по голени Тани. Таня застонала от боли.
— Ага! — злорадствовала Джулия. — Это ерунда по сравнению с тем, что бы я с тобой сделала! Как бы мне хотелось, чтобы индейцы убили тебя или клеймили до тех пор, пока не изуродовали. Тогда Джеффри не хотел бы тебя снова. Но нет, ты вернулась домой, красивая как всегда, бедная принцесса, к которой так плохо относились и которую теперь нужно лелеять, угождать ей и баловать ее, а Джеффри опять опьянен.
Таня потянула за рукав Джулии, послышался звук рвущейся ткани. Таня в это время осыпала сестру проклятиями по-чейински.
— Как бы мне хотелось выйти и сказать то, что ты сейчас говоришь на этом языке! — отвечала на обиду Джулия. — Жаль, что Джеффри не видит, как ты ведешь себя сейчас. Может, тогда бы он понял, что я лучше, к тому же у меня нет малолетних детей и я не повешу их ему на шею. Он уже начал сюда заходить, начал видеть во мне женщину, как ты опять появилась! — Джулия залепила Тане звонкую пощечину.
— Черт возьми, Джулия! Я бы выбила твои зубы! — завизжала Таня, машинально переходя на английский.
Ей хотелось поговорить с сестрой. Несколько минут она старалась объяснить Джулии, что ей безразличен Джеффри, но она не могла втолковать ей это, если бы говорила по-чейински.
— Попробуй! — с издевкой говорила Джулия. Она сильно злилась и не поняла, что ей сказала сестра. Таня выдернула клок волос из головы Джулии.
— Ой-ей-ей! — От боли глаза Джулии наполнились слезами.
— Ты послушаешь меня наконец, или мне придется сделать тебя сначала лысой? — усмехаясь, спросила Таня.
— Зачем мне это?
— Затем, что я пытаюсь тебе сказать, что мне абсолютно безразличен Джеффри Янг. Если он тебе так нужен, возьми его вместе с моим благословением. Я буду крайне признательна, если ты избавишь меня от этого идиота! — пронзительно выкрикивала Таня.
— Ты шутишь! — Джулия замерла от удивления.
— Хороши шутки! — кричала Таня. — У меня есть муж! У меня двое чудесных сыновей! Я никогда не хотела сюда возвращаться! Что еще нужно сказать, чтобы убедить тебя в том, что я говорю серьезно?
— Правда? — Джулия выглядела так, будто ей подарили золотоносную шахту, а она не верила в свою удачу. — А я думала, что ты просто разыгрываешь всех, чтобы все жалели тебя.
— Джулия! — сердито вздохнула Таня. Она плюхнулась на диван и посадила себе на колени Охотника, — Я не виновата в том, что Джеффри по-прежнему хочет меня. Я делала все от меня зависящее, чтобы охладить его пыл.
— Ты честно больше его не любишь?
Взгляд Джулии был полон такой надежды, что Тане стало ее жаль.
— Сомневаюсь, что я вообще его любила. Я не думаю, что по-настоящему знала, что такое любовь до тех пор, пока не встретила Пантеру, — призналась Таня.
Джулия явно сомневалась.
— Это твой индейский муж? Но как ты могла полюбить дикаря, Таня?
При воспоминании о Пантере на лине Тани появилась нежная улыбка.
— Ты бы видела его, тогда бы не задавала вопросов. Я не знаю более прекрасного мужчины. Он высокий, гордый, благородный и необыкновенно красивый. В Пантере заключены сила и нежность. Я люблю его всем сердцем и не проживу больше дня, если нас разъединят.
Джулия каялась.
— Извини меня, Таня. Я не имела в виду то, когда говорила, что лучше бы ты умерла. Я тоже скучала по тебе и волновалась. Но я полюбила Джеффри и начала надеяться, что он будет за мной ухаживать. Потом нашлась ты, и все мои надежды и мечты развеялись как дым. Вот почему я стала такой вредной. Я ужасно тебе завидую, — Таня, призналась Джулия.
— И ты начала выливать свою злобу на моих детей, на двух маленьких мальчиков, которые не могут себя защитить, — нахмурившись, корила ее Таня.
— Да, — прошептала униженно Джулия, и ее белоснежная кожа тут же покрылась красными пятнами. — Извини, Таня, но я пыталась любым способом заставить Джеффри отвернуться от тебя. Стрелец и Охотник всегда были под рукой, а я отчаялась.
— Я использовала их для того, чтобы заставить его понять, что женитьба на тебе сделает его несчастливым. Конечно, я несправедливо изливала на них свою досаду и злость. Это не потому, что я их не люблю, Таня. По правде говоря, я считаю их вполне приятными, а Охотник даже красив.
— Он очень похож на своего отца, — говорила Таня, с трудом сдерживая слезы.
— Ты меня простила? — неуверенно спросила Джулия. — Мы можем снова стать сестрами и друзьями?
Слезы застилали Тане глаза.
— Всегда, — ответила Таня.
Она протянула руку и коснулась вытянутой ей навстречу руки Джулии. Усадив Охотника на пол, она обняла сестру. Несколько секунд они сидели, обнявшись, и плакали на плече друг у друга.
— Я так по тебе скучала! — сквозь слезы призналась Джулия.
— Я тоже по тебе скучала! Я люблю тебя, Джулия!
— Не затопите коврик, девочки, — прервала их тетя Элизабет с улыбкой на лице.
Они обернулись и увидели на пороге Элизабет, Сару и Мелиссу. Сара, не скрывая удивления, смотрела на Таню.
— Джулия, — продолжила Элизабет, — хоть в последнее время ты мне докучала, сегодня ты превзошла все ожидания. Не знаю, как это у тебя получилось, и, честно сказать, это меня не волнует, но сегодня ты заставила свою сестру заговорить по-английски. За это я говорю тебе «спасибо».
Таня и Джулия посмотрели друг на друга и улыбнулись.
— Я все же не верю, что мама в первый раз рада нашей ссоре, засмеялась Джулия.
— И в последний раз, — добавила Таня.
В тот же вечер за ужином Эдвард был приятно удивлен. До этого момента женщины держали в секрете решение Тани говорить по-английски.
Неожиданно Таня попросила:
— Передай мне масло, пожалуйста, папа. Эдвард в изумлении открыл рот и уставился на дочь. Он протянул руку к тарелке с маслом и заикаясь спросил:
— Что… что ты сказала?
— Папа, — дерзко улыбнувшись, повторила Таня, — передай мне масло.
— Я не верю, — нежно сказал Эдвард. — Как? Когда? Почему?
— Зачем тебе это знать? — довольно улыбнулся Джордж, — Просто благодари Бога, Эдвард, и, ради Бога, передай бедной девушке масло!
С того дня мало-помалу Таня начала идти на уступки своей семье. Несколькими днями позже она спала утром дольше обычного, и Сара поднялась посмотреть, что случилось. Заглянув в ее комнату, она увидела, что ее дочь лежит не на коврике на полу, как обычно, а спит в мягкой постели. Ее голова покоилась на пуховой подушке. Она спала под стеганым одеялом.
Улыбнувшись, Сара на цыпочках пошла в соседнюю комнату. Здесь Стрелец лежал в своей люльке и издавал булькающие звуки, а Охотник спокойно сидел в детской кроватке и играл со своими игрушками. Сара взяла на руки малыша, а Охотника за руку тихонько провела мимо спящей мамы и закрыла за собой дверь.
— Пойдемте, мальчики, давайте приготовим маме завтрак, — прошептала она. — Пусть мама поспит, ладно?
Другая радикальная перемена произошла в конце недели, когда Сара подарила Тане маленькие матерчатые брючки и шотландскую фланелевую рубашку для Охотника.
— Дорогая, я понимаю, что ты хочешь воспитывать сыновей по-своему, но ты не можешь одевать их в шкуры, поскольку у тебя нет в данный момент достаточно шкур, а он давно вырос из своей одежды, — объяснила она.
Таня согласилась:
— Да, я заметила, его штаны уже тесны ему и неудобны, а рукава рубашки стали слишком коротки.
— Тогда ты не будешь возражать против вещей, которые я для него сшила? Я подумала, что ему понравится носить такую одежду, как у Джереми, поскольку, по моим наблюдениям, он его обожает.
— Прекрасно, мама. Спасибо, что ты так заботишься. Я бы сама могла это сделать давным-давно, но мои мысли были заняты другим.
Сара вздохнула:
— Таня, дорогая, сколько ты будешь его ждать? Прошли месяцы. Если твой… э… муж собирался прийти за тобой, разве он это уже не сделал бы?
На глазах у Тани навернулись непрошеные слезы, но она гордо подняла голову.
— Он придет, мама, — настаивала она. — Он не бросит свою жену и детей. Что-то его задерживает, но я не оставлю надежды. Пантера придет за нами. Мне просто нужно набраться терпения.
Хорошо, а пока ты его ждешь, не могла бы ты уступить и купить себе несколько платьев? — мягко предложила Сара. — Твои два платья из шкур износились и не подлежат починке, а у дяди в магазине нет платьев из шкур, и мы не можем такие приобрести.
Таня улыбнулась:
— Полагаю, от этого никому не станет хуже. Если мой сын будет одет, как белый человек, думаю, я тоже смогу так одеваться.
— Это было бы разумно, — подчеркнула Сара. Кроме того, неизвестно, сколько еще тебе придется ждать… э-э… Пантеру. Хоть мы и уважаем твое право жить своей собственной жизнью, будет несправедливо, если Стрелец и Охотник станут предметами пересудов в городе только потому, что ты настойчиво хочешь воспитывать их в духе чейинцев. Они должны войти в общество и не выделяться среди других детей. Я не хочу тебя обидеть, но ты понимаешь, о чем я говорю? Таня кивнула:
— Да. Понимаю. Мне приятно знать, что ты пас не стыдишься, а я обещаю еще больше идти навстречу.
Вышло так, что Таню нарядили в прекрасное новое платье и мягкие туфли, но она решительно отказалась облачиться в тесный корсет. Дома она продолжала носить повязки на голове. Хотя ее волосы отросли до плеч, они все равно были короткими, чтобы можно было заплести их в приличные косы. Когда она совершала прогулки одна, то по-прежнему надевала мокасины, но в общественных местах она одевалась, как другие женщины, отличаясь от них в одном. Она отказывалась снимать выгравированные браслеты, подаренные ей Пантерой в день свадьбы. Эти браслеты, как обручальное кольцо, говорили о том, что она замужем. Она при любых обстоятельствах будет носить их и не снимет до тех пор, пока Пантера сам не попросит ее об этом.
Охотник гордился своей новой одеждой. А Таня особенно оценила тот факт, что он приучен к туалету. Из всех домочадцев дедушка Эдвард больше всех следил за этим делом. Таня каждый раз прятала улыбку, видя, как они вдвоем, держась за руки, направляются в туалет, расположенный во дворе.
Эдвард также подарил Охотнику пару мокасин, которые сделал сам. Хотя они были сшиты не так хорошо, как их могла бы сделать Таня, зато они соответствовали ножке мальчика и были прочными. Такой заботливостью Таня была тронута до слез.
— Именно к этому он привык, — объяснил Эдвард. — Я не могу смотреть, как мой внук всовывает ногу в грубые кожаные туфли или неуклюжие ботинки. От них появляются волдыри и сводит пальцы.
Февраль подошел к концу, и наступил март. С гор дул холодный ветер, заставляя дребезжать стекла в окнах и принося запоздалый снег. Охотнику исполнилось два года. Его день рождения отметили с большим энтузиазмом, но Тане было горько, потому что в этот день с ней не было Пантеры.
Погода не останавливала Джеффри, и он постоянно приходил к ним с визитами. Мартины не могли понять, как он не замечает, что ему не рады.
Таня не испытывала угрызений совести оттого, что он обеспокоен. Теперь, когда она снова говорила по-английски, она с готовностью объясняла ему довольно-таки прямолинейно, что она чувствует по отношению к нему. После того, как он ее чуть не изнасиловал, она никогда не оставалась наедине с ним, а зачастую во время его визитов Джулия находилась рядом с ней.
— Я рад видеть, что, наконец, ты поступаешь правильно. Таня, — сказал он, заметив на ней новое голубое платье. — Станет еще проще, если мы объявим день нашей свадьбы.
Танин голос стал резким, когда она ему ответила:
— Что я должна сделать, чтобы убедить тебя, что я не собираюсь выходить за тебя замуж, Джеффри, ни сейчас, ни когда-либо? У меня уже есть муж, и я, естественно, не испытываю потребности в другом!
— Я вижу, ты опять пользуешься этим предлогом, но это незаконно! В Соединенных Штатах индейские церемонии не считаются законными, дорогая. Кроме того, если твой так называемый муж должен был прийти за тобой, почему же он до сих пор этого не сделал? Посмотри правде в глаза, Таня. Этот ублюдок покинул тебя или сделал тебя вдовой.
Таня поднялась и, залепив пощечину, стерла с лица Джеффри презрительную усмешку.
— Даже если такое случится, ты будешь последним человеком на земле, которого я выберу себе в мужья, — раздраженно сказала она.
— А когда-то ты этого хотела, — заметил он.
— Это было до того, как я узнала, какой ты человек на самом деле, — давала ему отпор Таня, — и до того, как я узнала, что значит настоящая любовь.
— Скоро ты сменишь свой тон, когда увидишь, как мал у тебя выбор. Как ты полагаешь, сколько мужчин тебя сейчас хотят? Дорогая, у тебя испорченная репутация.
— Если мне придется выбирать между тобой и одиночеством, я выберу последнее.
— Продолжай, Таня. Разве ты честно это говоришь, если знаешь, что значит делить постель с мужчиной? — Голос Джеффри звучал вкрадчиво, слащаво. — Пройдет еще несколько месяцев, и ты станешь умолять меня взять тебя, с женитьбой или без.
— Пожалуйста, Джеффри, придержи свой пыл до того времени, а мы позаботимся о похоронной процессии. Ты мне сделаешь большое одолжение!
— Ты бы лучше не говорила мне таких вещей, моя любовь. Я могу разозлиться и заставить тебя заплатить! — нежно предупредил он.
— Прекрасно, огрызнулась она. — Тогда внеси в свой список следующее, Лейтенант Янг, вы можете прямо отправляться к черту и прихватите с собой свой похотливый, извращенный ум.
Прошло время, и он снова появился, чтобы выслушать оскорбления. Иногда он был спокоен, иногда сердился, но он всегда уходил, чувствуя досаду. И хотя его собственное «я» было растоптано, он опять возвращался. Что бы Таня ни говорила, что бы она ни делала, это не уменьшало его решимости овладеть ею в конце концов.
Джулия не могла понять, почему он так настаивал, когда Таня его открыто отвергала?
— Я вижу, Таня, что ты делаешь все возможное, чтобы отделаться от него. Почему он так настаивает на том, что хочет кого-то, если в нем не нуждаются? Где же его гордость?
— В том же месте, где и его мозги, — холодно ответила Таня. — Явно, они находятся не на месте!
Джулия неохотно улыбнулась:
— Естественно, ему все это скоро надоест и, возможно, ища утешения, он обратится ко мне.
Таня нахмурилась.
— Джулия, я не уверена, что он надежный и подходит тебе, — добавила она. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я думаю, Джеффри не способен доставлять тебе радость или нежность, которых ты заслуживаешь. Я беспокоюсь, что он будет плохо к тебе относиться.
— О, я не думаю, что он будет таким, если влюбится в меня, — не соглашалась с ней Джулия. — Должно быть, ты рассердила его своим острым языком и постоянными отказами.
— Я сомневаюсь, что Джеффри способен любить кого-нибудь, кроме себя самого, — предположила Таня. — Он ужасно эгоистичный, у него тяжелый характер, временами мне кажется, что он сходит с ума. Только сумасшедший попытается изнасиловать женщину, которую, как он утверждает, любит. Подумай об этом хорошо, перед тем как отдавать ему свое сердце, Джулия. Мне бы очень не хотелось видеть тебя несчастной.
В марте потеплело, и в воздухе запахло весной. Уменьшились снежные шквалы, они были уже не такие сильные, и снег быстрее таял. Весна вступила полностью в свои права, когда пришел апрель и вместе с ним Пасха.
С наступлением теплой погоды город ожил. После долгой, суровой зимы теперь стало возможным выходить на улицу и подолгу гулять. Женщины были похожи на узников, которых отпустили на волю. Они хвастались новыми платьями и шляпками и использовали любые предлоги, чтобы выставить их напоказ. Они делали покупки и ходили в гости, устраивали чаепития и ленчи. После зимнего перерыва общественные и церковные комитеты развили бурную деятельность.
По требованию матери. Таня приняла приглашение на несколько мероприятий, главным образом для того, чтобы опровергнуть слухи, вызванные злым языком Сьюллен. Она по-прежнему посещала дома близких друзей матери и тети, но только в компании своих родственниц. Она редко брала с собой своих сыновей, не желая выставлять их под любопытные взгляды.
Если бы даже она не посещала общественных сборищ, то все равно доказала бы любопытным горожанам, что не является неотесанной язычницей. Ее манеры и одежда были безупречны. Ее речь была мягкой и благородной. Она не задавала неделикатных вопросов и всегда сдерживала свое любопытство. Вскоре люди знали; хотя Таня была обходительной и дружелюбной, она не позволяла смотреть на себя свысока и не разглашала тайны своей жизни среди чейинцев.
Единственным местом, куда она не ходила, как бы ее ни убеждали, была церковь. Таня приняла религию чейинцев и сдерживала свою клятву учить своих детей их ритуалам. Это она выполняла преданно, хотя сейчас помогала Охотнику в изучении английского языка. Она не видела вреда в том, что ее дети будут знать два языка. В действительности, она считала, что знание двух языков пригодится им во многих ситуациях.
Весна все больше вступала в свои права, и Таня вспоминала весны, проведенные с Пантерой. От тоски и волнения на душе у нее становилось тяжело. Она с нежностью думала о первой весне, когда Пантера пленил ее сердце. По ее щекам текли слезы, когда она вспомнила вторую весну и рождение Охотника; и гордость и удивление на липе Пантеры, когда он помогал своему первенцу входить в этот мир. Прошлой весной они вместе отмечали день рождения Охотника, и Таня сообщила ему, что ждет второго ребенка.
Болезненные воспоминания разрывали ее сердце. Будет ли она когда-нибудь опять лежать рядом с ним и чувствовать, как бьются их сердца? Услышит ли она когда-либо снова его голос и увидит ли его улыбку? Он поклялся, что только смерть разлучит их. Она была уверена, что если бы он был убит, то сердце бы сказало ей об этом. Каждая клеточка ее души кричала: «Пантера, любовь моя, где ты?»
ГЛАВА 17
Был теплый апрельский день. Послеобеденное солнце прогрело крошечную прогалину. Таня натянула мокасины и отправилась в лес искать целебные травы в коренья. Она взяла с собой Кит. Ее волосы лежали на плечах. Они искрились на солнце, и легкий ветерок играл с ее рыжеватыми локонами. Скоро ее волосы отрастут настолько, что она опять сможет заплетать их в косы.
Таня копалась во влажной земле и была настолько занята работой, что сначала не обратила внимания на легкий звук! Потом она напряглась, почувствовав, что за ней следят. Она продолжала стоять, нагнувшись, потом резко обернулась. В ее руках был нож, она осматривала окружавшие ее деревья. Кит тоже услышала еле заметные движения, напряженно смотрела вперед. Она подняла уши и слушала, а ее тело приготовилось к прыжку.
В течение нескольких напряженных секунд ничто не шелохнулось, а потом из-за деревьев показалась высокая фигура мужчины. Он стоял в тени, наблюдая за Таней и ничего не говоря. На нем были темные брюки и рубашка, прогулочные туфли, а через плечо висела куртка. Его лицо закрывала шляпа с широкими полями.
Кит предупреждающе зарычала. Мужчина, что-то сказал так тихо, что Таня не расслышала, но Кит явно услышала его. И прежде чем Таня смогла вымолвить слово, пантера прыжками ринулась к нему. К огромному удивлению Тани, вместо того чтобы наброситься на мужчину, кошка встала на задние лапы, потерлась головой о его грудь и с любовью лизнула подбородок влажным языком.
И тогда Танино сердце бешено забилось. Ее ноги ослабли. Ее взгляд скользнул по лицу и фигуре, и, хотя она почти ничего не видела, внутри нее вспыхнула надежда. Ее голос сорвался, когда она попыталась сквозь ком в горле спросить:
— Пантера?
Мужчина сделал шаг вперед, и теперь при свете солнца Таня узнала эту куртку. Это была меховая куртка, которую она с любовью шила для него. Ее истосковавшийся взгляд скользил по его лицу, которое все еще было скрыто под полями шляпы, но теперь она была уверена.
— О, Пантера!
Голос, вырвавшийся из самого сердца, разнесся по ветерку. А потом она не помнила, как бежала к нему, как очутилась в его крепких объятиях.
— Дикая Кошка, — прошептал он, а потом почти сразу его губы нашли губы Тани. В этом поцелуе слились напряжение и тоска, накопившиеся за месяцы разлуки.
Танины руки скользили по его плечам к чистым подстриженным волосам. Она изгибала свое тело, стараясь быть еще ближе к нему, хотя даже воздуху не оставалось места между ними. Слезы радости текли по ее лицу. От них сделались мокрыми не только ее щеки, но и его, и к нектару поцелуя добавился привкус соли.
Ее глаза, не отрываясь, разглядывали любимые черты.
— Ты похудел, — затаив дыхание, сказала она, — и обрезал свои волосы.
— Ты тоже, — напомнил он ей.
Он подвел ее к упавшему бревну и сел рядом. Она положила голову ему на грудь.
— Прошло столько времени, Пантера. Я так волновалась!
— Ты думала, я не приду? — спросил он.
— Нет, я знала, что ты придешь за нами, но я беспокоилась, почему тебя так долго нет. Ты говорил, что только смерть разлучит нас. Я боялась, вдруг с тобой что-то случилось.
Пантера кивнул:
— Я был ранен. Я пришел сразу, как только смог.
Услышав это, Таня подняла голову и посмотрела ему в лицо глазами, полными тревоги.
— С тобой все в порядке сейчас? Тебя сильно ранили? Когда это случилось? Кто заботился о тебе вместо меня?
Пантера усмехнулся.
— Да, Женщина, Задающая Много Вопросов, — поддразнивал он. — Со мной все в порядке. Хотя только Застенчивая Лань была свидетельницей тому, как сильно я хотел быть с тобой. Она спасла мне жизнь. Много недель она и Утиная Походка ухаживали за мной. Пуля застряла у меня в плече в последней перестрелке на Вошите. Это — единственное, что мешало мне вернуть тебя скорее.
— О, Пантера! А ты уверен, что с тобой все в порядке сейчас? Должно быть, это была серьезная рана, раз она так долго тебя задерживала.
— Я потерял много крови и до сих пор не набрал своего веса, но я сильный и чувствую себя хорошо, и теперь я здесь, пришел за тобой.
Он притянул ее к себе:
— Как наши сыновья, Дикая Кошка?
— Они в порядке, — заверяла она. — С тех пор, как ты видел их в последний раз, они сильно выросли.
— Я очень хочу быть с ними, но прежде всего нужно решить много дел, — сказал он. — Расскажи, как у тебя дела. Ты живешь сейчас со своими родителями?
Таня вздохнула:
— Да, сейчас все хорошо, но поначалу это было странное воссоединение. Они не знали, что и думать, когда я прибыла с двумя сыновьями и Кит! Моя сестра Джулия ненавидела меня, а мать жалела. Отец сердился и сначала отказывался признавать Охотника и Стрельца. Они все не могли понять, как я могу тебя любить.
Она сделала паузу, а он спросил:
— Теперь они признают своих внуков как законных сыновей чейинцев?
— Они все обожают мальчиков. Я не знаю, что они подумают о тебе. Кажется, они все верят, что когда-нибудь я тебя забуду, но они ошибаются! Моя любовь слишком глубока для этого, Пантера!
— Мое сердце жаждало услышать это из твоих уст, — сказал он, награждая ее коротким крепким поцелуем, а потом спросил: — А что сталось с Мелиссой?
Таня копалась во влажной земле и была настолько занята работой, что сначала не обратила внимания на легкий звук! Потом она напряглась, почувствовав, что за ней следят. Она продолжала стоять, нагнувшись, потом резко обернулась. В ее руках был нож, она осматривала окружавшие ее деревья. Кит тоже услышала еле заметные движения, напряженно смотрела вперед. Она подняла уши и слушала, а ее тело приготовилось к прыжку.
В течение нескольких напряженных секунд ничто не шелохнулось, а потом из-за деревьев показалась высокая фигура мужчины. Он стоял в тени, наблюдая за Таней и ничего не говоря. На нем были темные брюки и рубашка, прогулочные туфли, а через плечо висела куртка. Его лицо закрывала шляпа с широкими полями.
Кит предупреждающе зарычала. Мужчина, что-то сказал так тихо, что Таня не расслышала, но Кит явно услышала его. И прежде чем Таня смогла вымолвить слово, пантера прыжками ринулась к нему. К огромному удивлению Тани, вместо того чтобы наброситься на мужчину, кошка встала на задние лапы, потерлась головой о его грудь и с любовью лизнула подбородок влажным языком.
И тогда Танино сердце бешено забилось. Ее ноги ослабли. Ее взгляд скользнул по лицу и фигуре, и, хотя она почти ничего не видела, внутри нее вспыхнула надежда. Ее голос сорвался, когда она попыталась сквозь ком в горле спросить:
— Пантера?
Мужчина сделал шаг вперед, и теперь при свете солнца Таня узнала эту куртку. Это была меховая куртка, которую она с любовью шила для него. Ее истосковавшийся взгляд скользил по его лицу, которое все еще было скрыто под полями шляпы, но теперь она была уверена.
— О, Пантера!
Голос, вырвавшийся из самого сердца, разнесся по ветерку. А потом она не помнила, как бежала к нему, как очутилась в его крепких объятиях.
— Дикая Кошка, — прошептал он, а потом почти сразу его губы нашли губы Тани. В этом поцелуе слились напряжение и тоска, накопившиеся за месяцы разлуки.
Танины руки скользили по его плечам к чистым подстриженным волосам. Она изгибала свое тело, стараясь быть еще ближе к нему, хотя даже воздуху не оставалось места между ними. Слезы радости текли по ее лицу. От них сделались мокрыми не только ее щеки, но и его, и к нектару поцелуя добавился привкус соли.
Ее глаза, не отрываясь, разглядывали любимые черты.
— Ты похудел, — затаив дыхание, сказала она, — и обрезал свои волосы.
— Ты тоже, — напомнил он ей.
Он подвел ее к упавшему бревну и сел рядом. Она положила голову ему на грудь.
— Прошло столько времени, Пантера. Я так волновалась!
— Ты думала, я не приду? — спросил он.
— Нет, я знала, что ты придешь за нами, но я беспокоилась, почему тебя так долго нет. Ты говорил, что только смерть разлучит нас. Я боялась, вдруг с тобой что-то случилось.
Пантера кивнул:
— Я был ранен. Я пришел сразу, как только смог.
Услышав это, Таня подняла голову и посмотрела ему в лицо глазами, полными тревоги.
— С тобой все в порядке сейчас? Тебя сильно ранили? Когда это случилось? Кто заботился о тебе вместо меня?
Пантера усмехнулся.
— Да, Женщина, Задающая Много Вопросов, — поддразнивал он. — Со мной все в порядке. Хотя только Застенчивая Лань была свидетельницей тому, как сильно я хотел быть с тобой. Она спасла мне жизнь. Много недель она и Утиная Походка ухаживали за мной. Пуля застряла у меня в плече в последней перестрелке на Вошите. Это — единственное, что мешало мне вернуть тебя скорее.
— О, Пантера! А ты уверен, что с тобой все в порядке сейчас? Должно быть, это была серьезная рана, раз она так долго тебя задерживала.
— Я потерял много крови и до сих пор не набрал своего веса, но я сильный и чувствую себя хорошо, и теперь я здесь, пришел за тобой.
Он притянул ее к себе:
— Как наши сыновья, Дикая Кошка?
— Они в порядке, — заверяла она. — С тех пор, как ты видел их в последний раз, они сильно выросли.
— Я очень хочу быть с ними, но прежде всего нужно решить много дел, — сказал он. — Расскажи, как у тебя дела. Ты живешь сейчас со своими родителями?
Таня вздохнула:
— Да, сейчас все хорошо, но поначалу это было странное воссоединение. Они не знали, что и думать, когда я прибыла с двумя сыновьями и Кит! Моя сестра Джулия ненавидела меня, а мать жалела. Отец сердился и сначала отказывался признавать Охотника и Стрельца. Они все не могли понять, как я могу тебя любить.
Она сделала паузу, а он спросил:
— Теперь они признают своих внуков как законных сыновей чейинцев?
— Они все обожают мальчиков. Я не знаю, что они подумают о тебе. Кажется, они все верят, что когда-нибудь я тебя забуду, но они ошибаются! Моя любовь слишком глубока для этого, Пантера!
— Мое сердце жаждало услышать это из твоих уст, — сказал он, награждая ее коротким крепким поцелуем, а потом спросил: — А что сталось с Мелиссой?