Харт Кэтрин. Огонь желания

   Наконец он глубоко вошел в нее, заглушая губами ее крики наслаждения. Каждая клеточка жила в унисон с его клеточками, она встречала движением каждое его движение, следуя за ним все выше и выше по спирали экстаза. Не осознавая, что делает, она оставляла глубокие следы своих ногтей на его спине. Ее страсть бушевала бешеным потоком, и это вызвало заключительный взрыв его собственного экстаза.
   Пресыщенная любовью, она спокойно лежала в его объятиях.
   — Я могла бы обойти весь мир и никогда бы не нашла такой любви, как наша, — мурлыкала она, положив голову ему на грудь. — Без тебя я растерялась, Пантера.
   — Адам, — мягко поправил он, потом ответил на ее мысли. — Это потому, что когда мы вместе, мы представляем одно целое. Наши души соединены навечно, а наша любовь будет жить еще долго после того, как наши тела превратятся в прах.

ГЛАВА 19

   Всю следующую неделю, куда бы Таня ни шла, Адам всегда появлялся там же. Когда она ходила к кому-нибудь на чай, Адам находил подходящий предлог, чтобы в это же время тоже навестить хозяев, а если он не мог подыскать повод для визита, то возникал на ее обратном пути и провожал Таню домой.
   Однажды Таня с Джулией помогали Джорджу оформлять витрину в магазине для женщин, когда к ним заглянул Адам. Решив, что ему больше нечем заняться, он остался им помогать. Не то, чтобы он был очень полезен, но девушкам было весело наблюдать, как он в течение нескольких часов перекладывает женские шляпки и нижнее белье.
   Таня открыла для себя другую сторону Пантеры, о которой раньше не подозревала. Он обладал фантастическим чувством юмора, и зачастую Таня не могла удержать смех. У него была светлая голова, и он быстро вник в суть дела, в сообразительности он мог потягаться с юристами и бизнесменами с Востока. Так же он удивил их знанием женщин и их пристрастий и поразил способностью отгонять пчел от меда.
   Однажды он встретился с Таней и ее матерью, когда они ходили за покупками. На протяжении нескольких часов он терпеливо сопровождал их по магазину, ожидал, пока они примеряли шляпки, платья и туфли. Он давал им дельные советы относительно цвета и ткани, галантно предложил нести их свертки, а потом угостил их чаем в маленьком ресторанчике. Сара была сражена наповал. Он казался ей непогрешимым и напоминал сэра Галахада. Она решительно заявила Тане, что та будет дурой, если отвергнет его, когда он сделает ей предложение.
   Дважды в неделю Таня пригашала Адама к себе домой на чай. На сердце у нее теплело, когда она видела, как он играет с детьми. Даже с грудным младенцем Адам мгновенно установил взаимопонимание. Когда бы Адам ни вынимал его и люльки, он всегда смеялся и гугукал, его темные глаза искрились. Именно Адам обнаружил, что у него прорезался первый зуб. Вся семья восхищалась его ласковым отношением к детям.
   Всем было видно, что Адам ухаживает за Таней. Он не делал из этого секрета и использовал любую возможность, чтобы при всех взять ее за руку или обнять. Он засыпал ее комплиментами, все чаще заставлял смеяться и все свое внимание отдавал только ей. Он был обходительным, галантным, рассудительным и, более того, относился с уважением.
   Он дарил ей цветы и заставлял се покрываться румянцем, когда говорил, что своей красотой она затмевает их. Он приносил ей шоколад и, развеивая все сомнения, сожалел, что не был на Пасху в Пуэбло, поэтому не мог приносить ей сласти тогда.
   Хотя ей очень хотелось ускорить ухаживания, она понимала, что со стороны могут показаться странным се излишняя готовность и желание стать его женой. После долгих месяцев ожидания своего чейинского мужа и заверений в немеркнущей любви к нему теперь она не должна спешить.
   Что касается Адама, то он намеренно проводил свои действия в обычном темпе, он был уверен, что продвигается и при этом ведет себя прилично, Он не хотел обижать родителей Тани и тем самым расстроить свои планы. По-прежнему он часто устраивал тайные свидания с Таней, в большинстве случаев это происходило с помощью Мелиссы.
   Джастин Керр становился также частым посетителем в доме Мартинов. Он жил на одной улице с ними и был мастером придумывать предлоги, чтобы заглянуть к ним. Когда случалось, что куры матери несли слишком много яиц, Джастин, естественно, прежде всего приносил их Элизабет Мартин, а потом задерживался, чтобы поболтать с Мелиссой. Поскольку он был молодым, подающим надежды юристом, он всегда давал Джорджу и Эдварду юридические консультации, способствующие расцвету их дела. Конечно же, это предполагало несколько визитов в дом Мартинов. А если ему предлагали остаться на обед, он принимал приглашение.
   Джастин и Адам встречались друг с другом чаще всего у Мартинов, несмотря на то что Адам останавливался в доме Керров, наезжая в город. Хотя Адам признался Джастину, что имеет серьезные намерения относительно Тани, он не рассказал своему другу всей правды. У Джастина не возникало даже малейшего подозрения, что Адам живет двойной жизнью и ведет в настоящее время игру. Он знал только одно: Адам решил жениться на Тане Мартин, а Джеффри Янг по-прежнему ей надоедает.
   — В чем проблема лейтенанта Янга? — спросил Джастин однажды у Мелиссы. — Разве он не видит, что Тане он неинтересен?
   — Он видит только себя, — объяснила Мелисса. — Он такой самодовольный, что отказывается верить, что какой-то женщине он не нравится.
   — Ради Бога, почему бы и нет? — спросил Джастин, в недоумении качая головой.
   — Все довольно сложно, Джастин. Видишь ли, Джеффри был женихом Тани до того времени, как ее захватили индейцы. Она ехала сюда, чтобы выйти за него замуж.
   Джастин кивнул.
   — Джеффри входил в состав отряда Кастера, напавшего на чейинскую деревню. Он первый заметил Таню и меня. Он был рад, что нашел ее живую.
   Но он не переполнился радостью оттого, что у Тани есть муж индеец и два сына. Он также не может понять, почему она не считает его своим ангелом-спасителем и не бросается к нему в объятия.
   — Она, конечно, не делает этого из-за любви к своему мужу, — предположил Джастин.
   — Частично, — продолжала Мелисса. — Два с половиной года — это большой срок, Джастин, многое может случиться, жизнь есть жизнь. Таня не только полюбила Пантеру, но и поняла, что чувство, которое она испытывала к Джеффри, было вовсе не любовью, а лишь девичьи грезы. Кроме того, с чейинцами она познала другую, лучшую жизнь, которая ее вполне устраивала. Это — основная причина, почему Тане жилось среди индейцев лучше, чем всем нам. Она с такой готовностью приобщалась к стилю их жизни, отдаваясь этому целиком и полностью. Конечно, и Пантера очень хорошо относился к ней.
   — Да? — Джастину было трудно в это поверить.
   — Он ее обожал, — горячо подтвердила Мелисса. — Он любил ее так же сильно, как она любила его. На них было приятно смотреть.
   Джастину нужно было знать все, что могло бы помочь его другу Адаму завоевать сердце Тани, его также интересовало, почему потерпел неудачу Джеффри.
   — Это и есть главная причина того, что Таня отвергла Джеффри?
   Мелисса покачала головой:
   — Не полностью. Таня видела, как Джеффри относится к детям. Он презирает и терпеть не может их. потому что они полукровки. Таня знает об этом. Она не может позволить, чтобы ее детей презирали или относились к ним как к людям второго сорта.
   — Она гордится ими и их отцом.
   — Я понимаю это.
   — Кроме того, Таня стала членом племени за долго до того, как произошло нападение на деревню. Перед тем как она вышла замуж за Пантеру, вождь Черный Котел и его жена удочерили ее.
   — Ото! — свистнул Джастин. — Я этого не знал. Не многие знают. В тот день, когда произошло нападение, Таня видела, как ее родителей застрелили в спину, а потом их тела растоптали лошадь ми. — Мелисса передернула плечами. — Этот кошмар происходил на наших глазах. За время пребывания у чейинцев я не видела таких отвратительных поступков, какие совершали солдаты в тот день. Пленниц насиловали, все живое — собак, людей, лошадей, — сначала убивали, а потом сжигали.
   Совсем немногим удалось выжить или убежать, деревню сожгли. Нападение произошло на рассвете, когда все спали, а к вечеру от деревни ничего не осталось.
   Джастин был ошеломлен:
   — Господи! Я никогда раньше не слышал подобных вещей! Это в корне отличается от того, что рассказывают военные.
   Мелисса нахмурилась:
   — Не удивительно! Таню это тоже не удивит. Она презирает их поступки, а я не могу ее винить за это. Как бы я ни ненавидела жизнь в племени, как бы я пи благодарила судьбу за то, что снова вернулась в общество белых людей, я никогда не смогу оправдать то, что видела в тот день. Таня тоже не сможет. Она знает, что Джеффри не безгрешен. Он был там и, несомненно, принял участие в резне. Сомневаюсь, что когда-нибудь Таня сможет простить ему это. В ее глазах он убийца.
   — Не могу сказать, что я ее осуждаю, — задумчиво произнес Джастин. Скажи мне одну вещь. Мелисса. Ты сказала, что Таня любила своего мужа, и я слышал, что она говорила то же самое. Как ты думаешь, а у Адама есть шансы? Он — хороший друг, и мне ужасно не хотелось бы, чтобы его обидели отказом.
   — У него есть шансы, — мягко заверила его Мелисса. — Таня нуждается в любви. Со времени нападения на деревню прошло несколько месяцев.
   — Да, но что, если ее муж каким-то образом сможет прийти за ней? Разве она не уйдет с ним?
   Мелисса слегка улыбнулась:
   — Ты зря волнуешься, поверь мне. Если он до сих пор не пришел за ней, значит, никогда не придет.
   Это была абсолютная правда.
   Последняя неделя апреля порадовала солнечными днями, наполненными ароматом цветущих растений. У многих начались приступы весенней лихорадки. Тане ужасно хотелось проехать верхом по открытым равнинам, но, когда Адам предложил ей это, она пожаловалась:
   — Мне ничего так не хочется, Адам, как прокатиться верхом на Пшенице, однако, после моего неудачного побега, Джеффри забрал ее у меня.
   В темных глаза Адама вспыхнул огонь:
   — Ты получишь обратно свою лошадь, Таня. Я обещаю.
   В тот же день Адам разговаривал с глазу на глаз с отцом Тани.
   — Эдвард, я понял, что лейтенант Янг конфисковал Танину лошадь.
   Эдвард удивленно моргнул:
   — Да, думаю, что так. Знаешь, я совсем об этом забыл. Тогда я ничего не сказал, поскольку считал, что без лошади Таня не сможет попытаться сбежать снова.
   — Теперь она хочет, чтобы ей вернули лошадь, — заявил Адам.
   Эдвард нахмурил брови:
   — Не знаю, хорошая ли это затея, Адам.
   — Вы говорите так, словно не уверены в Тане и боитесь, что она снова попытается убежать, — объяснил его реакцию Адам.
   Эдвард почувствовал неловкость и покраснел, но продолжил спор:
   — Думаю, вы согласитесь с тем, что я вам скажу. Я вижу, вы заинтересовались моей дочерью. Поэтому и в ваших интересах сделать так, чтобы она не предприняла попыток возвратиться к своему чейинскому мужу. Адам улыбнулся:
   — Не думаю, что сейчас существует такая опасность. В любом случае, если нам придется силой держать здесь Таню, это мало поможет, вы со мной согласны? Я бы хотел взять Таню с собой покататься верхом, а поскольку вы ее отец, вы можете потребовать, чтобы Джеффри вернул ее лошадь.
   — Вы абсолютно правы, — высказал свое мнение Эдвард, задумчиво глядя на Адама. — Но будет ужасно обидно, если Таня сбежит как раз тогда, когда она начала привыкать к нашему образу жизни.
   — Поверьте мне, Эдвард, и доверьтесь Тане. Эдвард вздохнул:
   — Хорошо, Адам. Я поговорю сегодня с Джеффри. Хотелось бы мне быть таким же уверенным, как вы.
   Эдвард сдержал свое слово и поговорил с Джеффри. Вечером за ужином он сообщил Тане и Адаму, что у него ничего не вышло.
   — Этот самонадеянный молодой человек отказывается отдать мне лошадь! — бушевал он. — Он сказал, что лошадь теперь принадлежит американской армии как трофей, захваченный во время вылазки на Вошиту.
   — Это ложь! — воскликнула Таня. — Перед тем как расстрелять остальных лошадей, генерал Кастер предложил мне выбрать одну из них. Когда Мелисса сказала, что Пшеница является моей лошадью, никто не стал возражать. Все знали, что лошадь моя!
   — Успокойся, Таня, — посоветовал ей Адам. — Я верну твою лошадь. Я займусь этим сразу же после обеда. Джеффри Янга пора встряхнуть.
   По его спокойному, но решительному тону Таня поняла, что он злится.
   — Я иду с тобой, Адам, — заявила она. Адам усмехнулся:
   — Ты боишься, что я его покалечу?
   — Нет, дорогой сэр, — заверила Таня, глядя на него невинными, широко раскрытыми глазами, которые не могли его обмануть. — Я боюсь, что ты его убьешь! Какой мне от тебя будет толк, если ты станешь болтаться на веревке?
   Адам направлял небольшую коляску с откидным верхом к огражденному обозными повозками лагерю, который раскинула кавалерия неподалеку от главного штаба Пуэбло. В городе не было настоящего форта, но армия держала здесь пост на случай, если придется защищать его жителей. Рядом с лагерем были расположены конюшня и маленький офис. Именно к этому офису направлялся Адам. Его ониксовые глаза сверкали решимостью. Таня едва поспевала за ним.
   Прямо за дверью за столом сидел солдат. К своему отчаянию, Таня узнала его. Это был один из мужчин, которые сопровождали Джеффри в погоне за Таней в феврале.
   Он явно удивился ее неожиданному появлению, потому что вскочил на ноги, чуть не опрокинув в спешке стул.
   — О, мисс Мартин! Вы ищете лейтенанта?
   — Не совсем. Я пришла, чтобы потребовать назад свою лошадь, — решительным голосом сказала Таня. — Не будете вы так любезны привести ее ко мне? Я заметила, что она находится как раз внутри лагеря.
   Лицо солдата покрылось багровыми пятнами.
   — Нет, мэм, я не могу сделать этого. Лейтенант Янг отдает приказы.
   Теперь в разговор вступил Адам.
   — Эта кобыла является собственностью мисс Мартин. Ее отец в курсе дела. Нет причины отказывать даме.
   — Мне жаль, сэр, — не соглашался солдат, — но лейтенант Янг снимет с меня шкуру, если я отдам лошадь вопреки его приказу.
   Не успел он произнести это, как дверь распахнулась и на пороге появился Джеффри.
   — Какие здесь проблемы? — спросил он, как будто сам не знал.
   Его холодный взгляд быстро, не задерживаясь, скользнул по Адаму, а потом Джеффри уставился на Таню.
   — Я хочу получить свою лошадь, Джеффри, — выпалила она решительным тоном.
   Джеффри натянуто улыбнулся и покачал головой:
   — Нет, дорогая, это невозможно. Я уже сообщил твоему отцу, что лошадь теперь является собственностью армии.
   Его голос звучал так, словно он разговаривал с непослушным ребенком или слабоумным. Таня пристально смотрела на него.
   — Это чепуха, Джеффри, ты сам это знаешь. Пшеница принадлежит мне уже несколько лет, а генерал Кастер разрешил мне ее забрать. Кроме того, поскольку было отдано распоряжение уничтожить всех чейинских лошадей, обученная индейцами лошадь явно не пригодится в кавалерии.
   Джеффри резко, противно засмеялся:
   — Нет, Таня, свидетелей этому нет.
   — Не совсем, — неожиданно вступил в разговор Адам. — Видите ли, Янг, — продолжал он, буравя темными глазами Джеффри, — Мелисса присутствовала, когда Пантера подарил Тане кобылу. Она была рядом, когда генерал Кастер позволил Тане сохранить ее лошадь. Я только что переговорил с Джастином Керром. Он согласен выступить в роли адвоката Тани в этом деле. Если понадобится, мы можем пригласить шерифа. — Он слегка, приподнял черную бровь, заканчивая свою речь. — Конокрадство наказуемо здесь, Янг. Конокрадов, как правило, вешают, не дожидаясь судебного разбирательства.
   Джеффри покрылся красными пятнами, но попытался стоять на своем.
   — Шериф не имеет права голоса в армейских делах, мистер Сэведж, — рявкнул он.
   Адам пожал плечами:
   — Объясните это святому Петру, после того как молва, что вы — конокрад, обойдет город.
   — Вы мне угрожаете? — воскликнул Джеффри. Не обращая на него внимания, Адам обратился к Тане:
   — Забирай свою лошадь, Таня.
   Когда она направилась к двери, Джеффри шагнул, чтобы остановить ее. Адам встал между ним и дверью, загораживая ему дорогу. Молодой солдат стоял, неуверенно ерзая на месте.
   — Не забудь взять уздечку, — напомнил Адам Тане, когда она скрылась в вечерних сумерках, и, не спуская глаз с пылающего лица Джеффри, спросил: — Какие-нибудь еще возражения, лейтенант?
   Джеффри смотрел на своего соперника, и в его глазах мерцали злые огоньки.
   — В последнее время вы много на себя берете, Сэведж, и суете свой нос в дела, которые вас не касаются, — прорычал он.
   Адам, в свою очередь, посмотрел на него предупреждающе:
   — Все, что касается Тани Мартин — это мое дело, Янг.
   С улицы раздался голос Тани:
   — Я готова, Адам.
   — Моя дама зовет меня, — плутовски усмехнулся Адам на злое выражение Джеффри.
   Повернувшись к двери, Адам услышал, как Джеффри прошипел:
   — Погоди же, Сэведж.
   — В любое время, какое вы пожелаете, — бросил через плечо Адам.
   Через несколько секунд послышался стук колес удаляющейся коляски и цокот лошадиных копыт.
   — Однажды я разорву тебя на части, Адам Сэведж, — пробормотал Джеффри. — Обещаю это!
   Он сжал руки в кулаки и вышел из маленького офиса. Оставшийся один, солдат облегченно вздохнул.
   Теперь у Тани в распоряжении была своя лошадь, и они с Адамом обходились без коляски, предпочитая ездить верхом по полям и лесным тропам. Несмотря на возмущенные возражения матери, Таня отказывалась пользоваться дамским седлом. Вместо этого она натягивала на себя юбку с разрезом, предназначенную для верховой езды, и каталась, сидя верхом на лошади, как совсем недавно начали это делать некоторые дочери владельцев ранчо, хотя она вместе с Мелиссой и Джулией могла ехать и в коляске, будучи разодетой в рюши и бантики с изяществом настоящей дамы.
   Как только Таня вернула свою лошадь, она сразу же почувствовала напряженность в своих родителях, ожидавших, что она воспользуется ситуацией и попытается бежать. Вдобавок к этому она заметила дополнительный надзор за собой со стороны Джеффри и домочадцев. Таня высказала свои предположения Адаму.
   — Я тоже заметил, — признался он, криво улыбнувшись.
   Таня вздохнула в отчаянии.
   — Я словно букашка в банке! — пожаловалась она. — Выходя из дома, я чувствую на спине взгляды! Как-то вечером я вышла и там чуть не столкнулась лбом с одним из подчиненных Джеффри. — Она окинула Адама долгим, испытующим взглядом, — Знаешь, это может серьезно осложнить наши тайные встречи.
   Адам улыбнулся, его глаза понимающе блестели.
   — Я уверен, мы найдем выход их положения. Любая чейинская женщина не ударит лицом в грязь и легко сможет ввести в заблуждение глупых солдат.
   — Должна признать, что у меня хороший учитель, но меня раздражает твоя абсолютная уверенность в своей неотразимости, Адам. — Она мило надула губы.
   Адам восхищенно засмеялся, глядя на ее обиженное лицо.
   — Я слишком хорошо тебя знаю, любовь моя. Ты очень мило надуваешь губки, дорогая, — сказал он, ущипнув ее за нижнюю губу, и она задрожала от его прикосновения.
   Это приглашение, перед которым не может устоять ни один мужчина.
   Тане часто удавалось ускользнуть незамеченной на свидание с Адамом. Однако возникшее опасение быть разоблаченными сказывалось на их занятиях любовью. Хотя это и внесло элемент забытого возбуждения, от которого усиливалась их страсть, они чувствовали, что торопятся, часто приступая сразу к основной части без предварительных ласк. Таня с тоской вспоминала тс времена, когда они проводили вместе все ночи напролет, время от времени пробуждая и зажигая желанием друг друга.
   Таня жаловалась по этому поводу Адаму, предлагая ему альтернативу.
   — Если я могу незамеченной выскользнуть из дома, то, я уверена, ты тоже можешь с легкостью это сделать. По правде говоря, не слишком комфортабельно заниматься любовью на влажной, холодной траве и в спешке. Было бы намного лучше воспользоваться мягкой периной и одеялами на моей кровати.
   При лунном свете она подняла на него свои мерцающие золотистые глаза. На его бронзовом липе появилось озорное выражение.
   — Ты предлагаешь мне проникнуть в твою комнату и под носом у твоего отца заняться с тобой любовью?
   — Да! А почему бы нет? — поинтересовалась Таня. — Как бы там ни было, ты — мой муж.
   Раздался довольный смех Адама.
   — Одна весомая причина, почему нет, состоит в том, что ты поднимаешь слишком много шума, когда возбуждаешься, Дикая Кошка. Ты завываешь, словно филин в жару, фыркаешь громче своей лошади, кричишь, как сова!
   Таня начала тяжело дышать, смеясь и негодуя, а потом ткнула указательным пальцем ему в грудь. Можно мне отметить, что я не одна такая, мистер Сэведж? Мои звуки не идут ни в какое сравнение с вашими. Вы храпите, как запряженный вол, стонете, словно падающее дерево, а порой, могу поклясться, что слышу, как вы завываете, будто койот!
   — Женщина, хватит! — произнес сквозь смех Адам. — Кроме того, я уверен, что пружины твоей кровати безжалостно скрипят. Как в таком шуме мы сможем избежать того, чтобы нас не поймали? Твой отец ворвется к тебе в комнату с ружьем до того, как мы об этом узнаем.
   Глаза Тани светились от удовольствия, Адам мог почти видеть, как усиленно работает ее ум.
   — Что происходит в твоей голове? — поинтересовался он.
   — Ладно, — сказала она с дьявольской улыбкой. — Ты говорил, что хочешь, чтобы период ухаживания продлился недолго. Это ускорит события и в то же время поможет отделаться от Джеффри.
   — Я сказал, что хочу, чтобы помолвка продлилась недолго, но не хочу ее расторжения, — поправил ее Адам, качая головой. — Я не хочу подвергать опасности ни свою, ни твою репутацию. В мои планы не входит обижать этим твою семью, не говоря уже о моей матери. Мне бы хотелось, по крайней мере, познакомить вас до того; как люди узнают о нашей помолвке.
   — Полагаю, что ты прав, — неохотно согласилась Таня, а потом вздохнула: — Хотя это была великолепная идея.
   Адам усмехнулся, обнажив белоснежные зубы.
   — О, конечно! — сказал он. — Мы бы увидели на страницах «Геральда» заголовок: «Свадьба с оружейными выстрелами состоялась в ночной темноте». А потом последовало бы содержание: «Удивительная история произошла вчера ночью в доме Мартинов. Семье невесты пришлось применять силу своего самого прекрасного огнестрельного оружия. Стремительная церемония развернулась сразу после того, как обнаружили в интимном смятении мистера Сэведжа (жениха) и мисс Таню Мартин (невесту) среди смятых простыней кровати последней».
   Таня тщетно пыталась подавить смех, а Адам продолжал:
   — «Церемония, хотя и поспешная, была торжественной. Мистер Сэведж, плененный не только красотой невесты, но также ее дядей, мистером Джорджем Мартином, стоял, нервничая, слева от судьи Керра. Облаченная в халат и тапочки сестра мисс Мартин, Джулия, спускалась вниз по лестнице. Мать невесты величественно зевала в ночной рубашке и бигудях. В это же самое время Элизабет Мартин, тетя невесты, играла свадебный марш, а ее лицо блестело от крема доктора Даниеля (крем гарантировал предотвращение старения кожи и появления морщин)».
   Сейчас Таня уже заливалась смехом. Она спрягала лицо на груди Адама, чтобы заглушить свой смех.
   Адам усмехнулся вместе с ней и продолжил:
   — «Эдвард Мартин сопровождал свою дочь. Наручники были едва заметны под широкими рука вами ночной рубашки. Как и у всех невест, лицо мисс Мартин пылало — оно было ярко-розовою цвета и прекрасно сочеталось с ее прозрачным пеньюаром. Вместо свадебного букета она держала в руках веник из перьев для смахивания пыли.
   Мисс Мелиссу Андерсон, выступающую в роли свидетельницы невесты, пришлось несколько раз будить, поскольку без нее не начинали церемонию, но она, кажется, не сильно была против. Заметим, что молодой Джереми, которому доверили нести обручальные кольца, натягивал нижнее белье. На судье Керре по-прежнему был ночной колпак: его только что оторвали от крепкого сна. Он медленно приступил к церемонии. Либо виной тому были его очки, либо перевернутая вверх ногами книга, с которой он зачитывал ритуальный текст, но начало звучало как-то невнятно, как тарабарщина, до тех пор пока он не приловчился. Нужно отметить, что на женихе не было лишь нижнего белья, туфель и носков!»
   — Хватит, Адам… пожалуйста! — умоляла Таня, икая от смеха и держась за бока.
   — О, ты не хочешь выслушать, как это все закончится? — поддразнивал он. — «А вместо обручального кольца жених надел на палец невесты сверкающее медное кольцо, и теперь на шторах в гостиной не хватает одного кольца. В конце обряда невеста (с помощью своего отца) вдела такое же кольцо в нос мистера Сэведжа. Тем, кто все еще бодрствовал, принесли кофе и какао. Сыновья мисс Мартин спали все это время, а проснувшись утром, приятно удивились. Свадебное путешествие отменили, поскольку его успели провести в период ожидания настоящей свадьбы. Наилучшие пожелания молодоженам и их маленьким сверткам, которые могут слегка устыдиться, появившись на свет раньше положенных девяти месяцев после свадьбы».
   Ослабев от смеха, Таня прижалась к плечу Адама. По ее щекам скатывались слезы.
   — Ты хочешь, чтобы я умерла от смеха? Я никогда в жизни так не смеялась! Ты, обезумевший глупышка! — икая, воскликнула она.
   — Тебе будет не до смеха, если это действительно случится, моя дорогая, и мне тоже, — серьезно сказал Адам.
   Таня кивнула и вытерла со щек слезы.