Хемингуэй Эрнест Миллер. Иметь и не иметь

   – Как твоя нога?
   – Все время болит.
   – Это ничего, – сказал тот, что правил. – Будешь перевязывать ее и держать в чистоте, так она заживет сама собой.
   Он теперь правил на запад, чтобы переждать день в зарослях манглий на Вуман-Ки, где их никто не увидит и куда навстречу им должна прийти лодка.
   – Все у тебя пройдет.
   – Не знаю, – сказал негр. – Болит очень сильно.
   – Когда мы доберемся до места, я сделаю все, что нужно, – сказал он ему. – Ты не опасно ранен. Нечего тебе расстраиваться.
   – Я ранен, – сказал негр. – Я никогда еще не был ранен. Как я ни ранен, все равно это опасно.
   – Ты просто испугался.
   – Нет, сэр. Я ранен. И мне очень больно. Меня всю ночь трясло.
   Негр продолжал ворчать и наконец, не утерпев, снял повязку, чтобы посмотреть на рану.
   – Оставь в покое, – сказал ему тот, что правил. Негр лежал в кокпите на полу, а вокруг были повсюду навалены похожие на окорока мешки с ящиками вина. Он расчистил себе среди них место, чтобы лечь. При каждом его движении в мешках звенело разбитое стекло и разносился запах спиртного. Вокруг все было залито вином. Тот, что правил, теперь держал прямо на Вуман-Ки. Теперь он все ясно видел.
   – Болит, – сказал негр. – Болит все сильнее и сильнее.
   – Мне тебя очень жаль, Уэсли, – сказал тот, что правил. – Но я не могу отойти от штурвала.
   – Для вас что человек, что собака, все равно, – сказал негр. Он начинал злиться. Но тому все еще было жаль его.
   – Я сделаю так, что тебе станет легче, Уэсли, – сказал он. – Полежи пока спокойно.
   – Вам все равно, что бы с человеком ни случилось, – сказал негр. – В вас ничего человеческого нет.
   – Я сделаю все, что нужно, – сказал тот, что правил. – Ты только лежи спокойно.
   – Ничего вы мне не сделаете, – сказал негр. Тот, что правил, – его звали Гарри Морган, – ничего не ответил потому, что ему нравился этот негр, а тут только и можно было, что ударить его, а ударить его он не мог. Негр продолжал болтать.
   – Почему мы не остановились, когда те начали стрелять?
   Гарри не отвечал.
   – Разве человеческая жизнь не дороже груза спиртного?
   Гарри сосредоточенно смотрел на штурвал.
   – Нам нужно было сразу остановиться, и пусть бы они забрали груз.
   – Нет, – сказал Гарри. – Они бы забрали и груз и лодку, а мы бы сели в тюрьму.
   – Я тюрьмы не боюсь, – сказал негр. – А вот ранили меня зачем?
   Теперь он уже раздражал Гарри, и Гарри устал слушать его болтовню.
   – Черт подери, кто из нас тяжелее ранен? – спросил он, – Ты или я?
   – Вы ранены тяжелее, – сказал негр. – Но я еще никогда не был ранен. Я не собирался быть раненным. Я не нанимался быть раненным. Я не хочу быть раненным.
   – Успокойся, Уэсли, – ответил ему Гарри. – Тебе только хуже станет, если ты будешь столько болтать.
   Они уже приближались к острову. Они шли в кольце отмелей, и вода так сверкала на солнце, что слепила глаза. Негр не то слегка помешался от боли, не то на него просто стих нашел; во всяком случае, он не переставал болтать.
   – Зачем теперь возить спиртное? – говорил он. – Сухой закон отменен. Кому нужна вся эта контрабанда? Почему не возят вино пароходом?
   Гарри, сидя у штурвала, не отрываясь смотрел вперед.
   – Почему люди не могут жить прилично и честно и зарабатывать приличным и честным трудом?
   Гарри видел блестящую рябь у берега, хотя самый берег ему мешало видеть солнце, и он вовремя направил лодку в пролив. Он круто повернул штурвал одной рукой, и берег раздался в обе стороны, и он медленно подвел лодку к зарослям манглий. Он дал задний ход и выключил оба мотора.
   – Бросить якорь я могу, – сказал он. – Но я не смогу поднять якорь.
   – Я даже шевельнуться не могу, – сказал негр.
   – Да, черт подери, ты совсем плох, – ответил ему Гарри.
   Нелегким делом было для него вытащить, поднять и бросить в воду небольшой якорь, но он справился с этим и довольно долго травил канат, и наконец лодка закачалась среди манглий, так что ветки лезли прямо в кокпит. Тогда он снова спустился в кокпит. Черт знает что здесь творится, подумал он.
 
   * * *
 
   Всю ночь, после того как он перевязал рану негру, а негр забинтовал ему руку, он сидел у штурвала, следя за компасом, а когда рассвело, он увидел, что негр лежит на полу среди мешков, но тогда он следил за волной и за компасом и искал впереди маяк Сэнд-Ки и не приглядывался к тому, как обстоит дело. А дело обстояло плохо.
   Негр лежал посреди груды мешков, вытянув вверх ногу. В корпусе было восемь пробоин от пуль, расщепивших доски. Стекло щитка было разбито. Он не знал, много ли товара погибло, и там, куда не натекла кровь негра, натекла его собственная кровь. Но что было для него хуже всего в эту минуту, это запах спиртного. Все кругом было пропитано им. Лодка теперь спокойно стояла среди манглий, но Гарри не мог отделаться от ощущения качки, всю ночь трепавшей их в заливе.
   – Я пойду сварю кофе, – сказал он негру. – Потом я сделаю все, что нужно.
   – Не хочу я кофе.
   – А я хочу, – ответил ему Гарри. Но в каюте у него закружилась голова, так что он должен был выйти на палубу.
   – Придется нам обойтись без кофе, – сказал он.
   – Я хочу воды.
   – Сейчас.
   Он налил негру кружку воды из оплетенной бутыли.
   – Зачем вам понадобилось мчаться вперед, когда они начали стрелять?
   – Зачем им понадобилось стрелять? – ответил Гарри.
   – Я хочу доктора, – сказал негр.
   – Доктор не поможет тебе больше, чем я.
   – Доктор меня вылечит.
   – Будет тебе доктор – вечером, когда придет лодка.
   – Не хочу я дожидаться никакой лодки.
   – Ладно, – сказал Гарри. – Сейчас мы спустим все эти мешки на дно.
   Он начал выбрасывать мешки, и с одной рукой это было очень нелегко. Мешок с грузом вина весит не больше сорока фунтов, но не успел он выбросить и нескольких мешков, как у него опять закружилась голова. Он сел на пол и потом лег.
   – Вы убьете себя, – сказал негр.
   Гарри лежал неподвижно, положив голову на один из мешков. Ветви манглий лезли в лодку, и то место, где он лежал, было в тени. Он слышал свист ветра над манглиями и, глядя в высокое холодное небо, видел несущиеся с севера редкие облака.
   Лодка не придет в такой ветер, подумал он. Никто не подумает, что мы вышли в море в такую бурю.
   – Вы думаете, лодка придет? – спросил негр,
   – Конечно, – сказал Гарри. – А как же.
   – Буря очень сильная.
   – Нас ждут.
   – Не в такую погоду. Зачем вы меня обманываете? – негр говорил, почти вплотную прижав губы к мешку.
   – Успокойся, Уэсли, – ответил ему Гарри.
   – Он хочет, чтобы я успокоился, – продолжал негр. – Успокоился! С чего бы это мне успокоиться? Вот издохну, как собака, тогда успокоюсь! Вы меня сюда затащили. Теперь вытащите меня отсюда.
   – Успокойся, – сказал Гарри кротко.
   – Лодка не придет, – сказал негр. – Я знаю, что она не придет. Мне холодно, слышите? Не могу я больше терпеть и боль и холод, слышите?
   Гарри сел, чувствуя слабость и пустоту внутри. Глаза негра следили за тем, как он приподнялся на одно колено, взял в левую руку кисть безжизненно висевшей правой руки и зажал ее между коленями и потом, ухватившись за доску, прибитую к планширу, подтягивался, пока не встал на ноги, глядя вниз, на негра, и по-прежнему зажимая правую руку между коленями. Он думал о том, что до сих пор никогда по-настоящему не испытывал боли.
   – Если она у меня распрямлена, вытянута, мне не так больно, – сказал он.
   – Давайте я ее вам подвяжу, – сказал негр.
   – Я не могу согнуть локтя, – сказал Гарри. – Она одеревенела в таком положении.
   – Что мы будем делать?
   – Спускать груз на дно, – ответил ему Гарри. – Ты бы попробовал перекинуть через борт те мешки, до которых сможешь дотянуться, Уэсли.
   Негр попытался дотянуться до ближайшего мешка, потом застонал и откинулся назад.
   – Очень больно, Уэсли?
   – О, господи, – сказал негр.
   – Может быть, если ты попробуешь двигаться, тебе будет не так больно?
   – Я ранен, – сказал негр. – Я не желаю двигаться. Он хочет, чтобы я спускал груз на дно, когда я ранен.
   – Успокойся.
   – Еще раз скажите это, и я сойду с ума.
   – Успокойся, – повторил Гарри. Негр протяжно взвыл и, пошарив руками по палубе, достал из-под комингса точильный камень.
   – Я вас убью, – сказал он. – Я из вас сердце вырежу.
   – Но не точильным же камнем, – сказал Гарри. – Не горячись, Уэсли.
   Негр заплакал, уткнувшись в мешок лицом. Гарри продолжал медленно поднимать мешки с вином и переваливать их за борт.

Глава седьмая

   Когда он спускал груз на дно, он услышал стук мотора и, оглянувшись, увидел лодку, которая приближалась к ним, огибая выступ берега. Это была белая моторная лодка с выкрашенным в желтоватый цвет навесом и стеклянным щитком.
   – Лодка идет, – сказал он. – Вставай, Уэсли.
   – Не могу.
   – Я согласен забыть все, что было до сих пор, – сказал Гарри. – Но дальше уж я буду помнить.
   – Пожалуйста, – сказал негр. – Я тоже все помню. Работая теперь очень быстро, так что пот струился по лицу, не оглядываясь на медленно приближающуюся лодку, Гарри здоровой рукой поднимал мешки со спиртным и переваливал их за борт.
   – Перевернись. – он потянулся за мешком, который был под головой у негра, и перебросил его за борт. Негр сел.
   – Вот они, – сказал он. Белая лодка уже была на траверзе лодки с контрабандой.
   – Это капитан Уилли, – сказал негр. – Везет любителей.
   На корме белой лодки расположились двое мужчин в фланелевых костюмах и белых шляпах, судочками в руках, а у руля сидел старик в фетровой шляпе и в плаще и вел лодку прямо к зарослям манглий, где стояла лодка с контрабандой.
   – Как дела, Гарри? – окликнул старик, проезжая мимо.
   Гарри помахал в ответ здоровой рукой. Белая лодка прошла мимо, рыболовы на корме оглянулись и потом заговорили со стариком. Гарри не мог расслышать их слов.
   – Он завернет у выхода в море и возвратится сюда, – сказал Гарри негру. Он пошел в каюту и принес одеяло. – Дай я тебя укрою.
   – Поздно вы догадались меня укрыть. Они, наверное, видели тут эти лужи. Что мы теперь будем делать?
   – Уилли не подкачает, – сказал Гарри. – Он скажет кому нужно в городе, что мы уже здесь. Эти рыболовы ничего нам не сделают. Что им до нас?
   Его бил озноб, и он сел на штурвальную скамью и крепко зажал правую руку между ногами. У него дрожали колени, и от этого концы раздробленной кости предплечья терлись друг о друга. Он раздвинул колени, высвободил руку, и она повисла вдоль туловища. Так он сидел, не шевеля повисшей рукой, когда белая лодка снова прошла мимо них. Двое рыболовов на корме разговаривали. Они отложили удочки, и один из них глядел на него в бинокль. Они были слишком далеко от него, чтобы он мог расслышать их слова. Ему не стало бы легче, если б он слышал их.
 
   * * *
 
   Хозяин моторной лодки «Южная Флорида», возившей двух рыболовов взад и вперед по проливу Вуман-Ки, потому что ветер был слишком сильный для того, чтобы выйти в открытое море, капитан Уилли Адаме думал: «Так, значит, Гарри этой ночью вернулся с Кубы. Этот малый – настоящий мужчина. Должно быть, попал в самую бурю. Правда, судно у него хорошее. Как это он умудрился разбить щиток? Ни за что на свете не пустился бы в путь в такую ночь. Ни за что на свете не стал бы возить спиртное с Кубы. Его теперь возят из Мариэля. Там, говорят, на этот счет вполне свободно...».
   – Что такое вы сказали, сэр?
   – Что это за лодка? – спросил один из рыболовов.
   – Эта лодка?
   – Да, эта лодка.
   – А, это из Ки-Уэст лодка.
   – Я вас спрашиваю, чья это лодка?
   – Право, не знаю, сэр.
   – Что, ее владелец – рыбак?
   – Да, пожалуй, что и рыбак.
   – Что вы хотите сказать?
   – Он промышляет всем понемножку.
   – Вы не знаете, как его зовут?
   – Нет, сэр.
   – Вы его назвали Гарри.
   – Я? И не думал.
   – Я слышал, как вы его назвали Гарри.
   Капитан Уилли Адаме внимательно посмотрел на человека, который с ним разговаривал. Он увидел широкоскулое, очень румяное лицо, презрительно сжатые тонкие губы и глубоко сидящие серые глаза, которые смотрели на него из-под белой полотняной шляпы.
   – Должно быть, это я его нечаянно так назвал, – сказал капитан Уилли.
   – По-видимому, этот человек ранен, доктор, – сказал второй рыболов, передавая своему спутнику бинокль.
   – Я это и без бинокля вижу, – сказал тот, которого назвали доктором. – Кто этот человек?
   – Право, не знаю, – сказал капитан Уилли.
   – Ну так сейчас узнаете, – сказал человек с презрительно сжатыми губами. – Запишите номер его лодки.
   – Уже записано, доктор.
   – Подъедем ближе и посмотрим, в чем там дело, – сказал доктор.
   – Вы доктор? – спросил капитан Уилли.
   – Доктор, но не врач, – ответил ему сероглазый.
   – Если вы не врач, незачем нам подъезжать ближе.
   – Почему?
   – Если б мы были ему нужны, он бы подал нам знак. Если мы ему не нужны, зачем нам соваться не в свое дело? У нас тут принято, что каждый делает свое дело.
   – Очень хорошо. Вот вы и делайте свое. Подвезите нас к этой лодке.
   Капитан Уилли продолжал вести лодку вперед под мерное покашливанье двухцилиндрового палмера.
   – Вы меня слышите?
   – Да, сэр.
   – Почему же вы не исполняете мое приказание?
   – А кто вы такой, чтоб тут распоряжаться? – спросил капитан Уилли.
   – Это к делу не относится. Делайте так, как я вам сказал.
   – Кто вы такой, я вас спрашиваю?
   – Очень хорошо. К вашему сведению, я один из трех самых влиятельных людей в Соединенных Штатах.
   – Какого же черта вы тогда сидите в Ки-Уэст?
   Второй рыболов наклонился вперед.
   – Это – Фредерик Гаррисон, – сказал он внушительно.
   – Никогда не слыхал про такого, – сказал капитан Уилли.
   – Ну так теперь услышите, – сказал Фредерик Гаррисон. – И не только вы, но и весь этот вонючий гнилой городишко, хоть бы мне пришлось срыть его до основания.
   – Симпатичный вы малый, – сказал капитан Уилли. – Как это вам удалось стать такой важной птицей?
   – Он один из самых видных деятелей нашего правительства, – сказал второй рыболов.
   – Враки, – сказал капитан Уилли. – Если это так, чего ж он сидит в Ки-Уэст?
   – Он приехал сюда отдохнуть, – объяснил секретарь. – Он будет генерал-губернатором...
   – Довольно, Виллис, – сказал Фредерик Гаррисон. – Теперь вы подвезете нас к этой лодке, – сказал он, улыбаясь. У него имелась особая улыбка для таких случаев.
   – Нет, сэр.
   – Слушайте, вы, полоумный рыбак. Я вас в порошок сотру.
   – Верю, – сказал капитан Уилли.
   – Вы еще не знаете, кто я такой.
   – А мне плевать, кто бы вы ни были, – сказал капитан Уилли.
   – Этот человек – бутлеггер, правда?
   – Соображайте сами.
   – За него, вероятно, назначена награда.
   – Не думаю.
   – Он преступник.
   – У него семья, и ему нужно самому кормиться и ее кормить. Вас-то кто кормит? Не те ли самые, что работают на правительство здесь, в Ки-Уэст, за шесть с половиной долларов в неделю?
   – Он ранен. Значит, он имел столкновение.
   – Если только не выстрелил в себя сам для забавы.
   – Свои остроты можете держать при себе. Вы сейчас подъедете к этой лодке, и мы возьмем этого человека и эту лодку с собой, чтобы передать их полиции.
   – Где?
   – В Ки-Уэст.
   – Вы что, полицейский чиновник?
   – Я ведь вам сказал, кто он, – сказал секретарь.
   – Ладно, – сказал капитан Уилли. Он резко потянул на себя руль и повернул лодку, так близко пройдя у берега, что из-под винта взлетело, крутясь, облако мергеля. Потом лодка пыхтя двинулась к зарослям манглий, где стояла лодка с контрабандой.
   – Есть у вас какое-нибудь оружие? – спросил Фредерик Гаррисон капитана Уилли.
   – Нет, сэр.
   Оба рыболова в фланелевых костюмах стояли теперь на корме и рассматривали лодку с контрабандой.
   – Это веселее, чем рыбная ловля, как вы находите, доктор? – сказал секретарь.
   – Рыбная ловля – бессмысленное занятие, – сказал Фредерик Гаррисон. – Если и поймаешь меч-рыбу, что с ней делать? В пищу она не годится. А вот это действительно интересно. Я очень рад, что могу непосредственно наблюдать нечто подобное. С такой тяжелой раной этому человеку не удастся ускользнуть. Море слишком бурное. Мы знаем его номер.
   – Вы действительно захватите его без посторонней помощи, – восхищенно сказал секретарь.
   – И без оружия, прибавьте, – сказал Фредерик Гаррисон.
   – Без возни с тайной полицией, – сказал секретарь.
   – Эдгар Гувер раздувает свою популярность, – сказал Фредерик Гаррисон. – Я нахожу, что мы дали ему чересчур много воли. Подходите вплотную, – сказал он капитану Уилли. Капитан Уилли выключил мотор, и лодку подхватило течением.
   – Эй, – окликнул капитан Уилли вторую лодку. – Прячьте головы!
   – Это еще что? – сердито сказал Гаррисон.
   – Заткнитесь, – сказал капитан Уилли. – Эй! – крикнул он второй лодке. – Слушай. Иди прямо в город и будь спокоен. О лодке не думай. Лодку заберут. Спускай груз на дно и иди прямо в город. Тут у меня на лодке какой-то шпик из Вашингтона. Говорит, он важнее самого президента. Он хочет тебя сцапать. Он думает, что ты бутлеггер. Он записал номер твоей лодки. Я тебя в глаза не видал и не знаю, кто ты такой. Я не смогу установить твою личность, если...
   Лодку относило все дальше. Капитан Уилли продолжал кричать.
   – Я не знаю, что это за место, где мы тебя встретили. Я не найду дороги сюда.
   – Есть! – донеслось со второй лодки.
   – Этот умник у меня половит рыбку, пока не стемнеет, – кричал капитан Уилли.
   – Есть!
   – Он любит ловить рыбку, – надсаживаясь, орал капитан Уилли. – Да только, сукин сын, говорит, что она не годится в пищу.
   – Спасибо, братишка, – донесся голос Гарри.
   – Этот человек ваш брат? – спросил Фредерик Гаррисон, весь красный, но по-прежнему снедаемый неуемной любознательностью.
   – Нет, сэр, – сказал капитан Уилли. – Моряки все называют друг друга братишками.
   – Мы сейчас же едем в Ки-Уэст, – сказал Фредерик Гаррисон; но он сказал это без особой уверенности.
   – Нет, сэр, – сказал капитан Уилли. – Вы, господа, наняли мою лодку на день. Мое дело постараться, чтоб ваши деньги не пропали даром. Вы меня обозвали полоумным, но я постараюсь, чтобы вы и в самом деле катались полный день.
   – Везите нас в Ки-Уэст, – сказал Гаррисон.
   – Слушаю, сэр, – сказал капитан Уилли. – Немного погодя. Но знаете, что я вам скажу, меч-рыба для еды не хуже мерлана. Когда мы продавали ее на рынок в Гавану, нам платили по десяти центов за фунт, все равно как за мерлана.
   – Да замолчите вы, – сказал Фредерик Гаррисон.
   – Я думал, может, вам как правительственному чиновнику это будет интересно. Разве это не вы ведаете ценами на продукты или как там? Разве нет? Чтобы они стоили подороже или как там? Чтобы хлеб был подороже, а рыба подешевле?
   – Да замолчите вы, – сказал Гаррисон.

Глава восьмая

   Гарри на своей лодке перебросил за борт последний мешок.
   – Дай сюда большой нож, – сказал он негру.
   – Он упал в воду.
   Гарри нажал стартеры и запустил оба мотора. Второй мотор он поставил, когда снова занялся контрабандой, после того как кризис вывел из моды рыболовный спорт. Он достал топор и левой рукой перерубил якорный канат. Якорь затонет, и когда станут поднимать груз, зацепят и его, подумал он. Я пойду прямо в Гаррисон-Байт, и если они захотят забрать лодку, пусть забирают. Мне нужен врач. Я не хочу лишиться и руки и лодки. Груз стоит не меньше, чем лодка. Не так уж много пролилось. Да капля прольется, и то запах здорово слышен.
   Он повернул левый рычаг, и лодка, покачиваясь в начавшемся приливе, вышла из зарослей. Моторы работали бесперебойно. Лодка капитана Уилли была уже мили за две, на пути к Бока-Гранде. Пожалуй, прилив такой, что можно уже пройти в озера, подумал Гарри.
   Он повернул правый рычаг, открыл регулирующий клапан, и моторы заревели. Он почувствовал, как нос лодки приподнялся, и зеленые манглии быстро заскользили мимо, когда винт стал засасывать воду из-под корней. Может быть, все-таки не заберут лодку, подумал он. Может быть, все-таки мне вылечат руку. Кто мог знать, что они там вдруг поднимут стрельбу, после того как мы полгода свободно ездили туда и обратно. Вот вам кубинцы. Кто-то кому-то не заплатил, а в вас стреляют. Вот такие они, кубинцы.
   – Эй, Уэсли, – сказал он, оглядываясь на негра, который лежал на том же месте, укрытый одеялом. – Как ты себя чувствуешь?
   – Господи, – сказал Уэсли. – Хуже быть не может.
   – Будет еще хуже, когда доктор станет зондировать рану, – ответил ему Гарри.
   – Вы не человек, – сказал негр. – В вас ничего человеческого нет.
   Старик Уилли не подкачает, думал Гарри. Никогда не подкачает старик Уилли. Это правильно, что мы поехали, вместо того чтобы ждать. Глупо было ждать. Меня так мутило и так кружилась голова, что я совсем сбился с толку.
   Впереди уже видны были белые стены отеля «Ла-Конча», радиомачты и городские дома. Виден был паром у дока Трумбо, который ему придется обойти, чтобы попасть в Гаррисон-Байт. Старый Уилли не подкачает, думал он. Задаст им перцу. Что это за птицы у него на лодке? Черт возьми, мне и сейчас здорово скверно. У меня здорово голова кружится. Это хорошо, что мы поехали. Это хорошо, что мы не ждали.
   – Мистер Гарри, – сказал негр. – Вы уж простите, что я не мог помочь вам спустить товар на дно.
   – Ладно, чего там, – сказал Гарри. – Что спрашивать с негра, когда он ранен. Ты все-таки славный негр, Уэсли.
   Сквозь рев моторов и громкий хлюпающий плеск воды за кормой он слышал странный звонкий гул в своем сердце. Так бывало всегда, когда он возвращался из рейса домой. Может быть, все-таки вылечат руку, думал он. Мне бы она еще очень пригодилась, эта рука.

Часть третья
«ГАРРИ МОРГАН» (3има)

Глава девятая

   РАССКАЗЫВАЕТ ЭЛБЕРТ
   Мы все сидели у Фредди в баре, и тут входит этот длинный худой адвокат и спрашивает:
   – Где Хуан?
   – Еще не вернулся, – сказал кто-то.
   – Я знаю, что он вернулся, и мне нужно повидать его.
   – Ну конечно, вы сами выдали его и подвели под суд, а теперь вы его будете защищать, – сказал Гарри. – Нечего вам ходить сюда, спрашивать, где он. Он, наверно, у вас в кармане.
   – А ну вас, – сказал адвокат. – У меня для него работа есть.
   – Ну так ищите его в другом месте, – сказал Гарри. – Здесь его нет.
   – Говорят вам, у меня для него работа есть, – сказал адвокат.
   – Ни для кого у вас нет работы. Зараза вы, и больше ничего.
   Тут как раз входит тот косматый седой старик, что торгует резиновыми изделиями: он спрашивает четверть пинты, и Фредди наливает ему, и он затыкает бутылку пробкой и впопыхах бежит с ней обратно, на улицу.
   – Что случилось с вашей рукой? – спросил адвокат Гарри.
   У Гарри рукав подколот к самому плечу.
   – Она мне не нравилась, вот я ее и отрезал, – ответил ему Гарри.
   – Вы ее отрезали или кто-нибудь другой?
   – Мы с доктором вдвоем ее отрезали, – сказал Гарри. Он много выпил, и у него уже начинало шуметь в голове. – Я сидел смирно, а он резал. Если б людям отрезали руки, когда они забираются в чужие карманы, у вас бы давно не было ни рук, ни ног.
   – А что случилось с ней, что ее понадобилось отрезать? – спросил его адвокат.
   – Не ваше дело, – ответил ему Гарри.
   – Да нет, я просто спрашиваю. Что случилось и где вы были?
   – Больше вам не к кому приставать? – спросил его Гарри. – Вы знаете, где я был, и вы знаете, что случилось. Попридержите язык и не приставайте ко мне.
   – Я хочу с вами поговорить, – сказал ему адвокат.
   – Ну, говорите.
   – Нет, не при всех.
   – Я не хочу говорить с вами. От вас ничего хорошего не дождешься. Зараза вы.
   – У меня кое-что есть для вас. Кое-что хорошее.
   – Ну ладно. Один раз послушаю, – ответил ему Гарри. – а о чем речь? О Хуане?
   – Нет. Не о Хуане.
   Они обогнули стойку и вошли в помещение за баром, которое было разгорожено на кабинеты, и пробыли там довольно долго. Пока они были там, пришла дочка Толстухи Люси с той девушкой из их заведения, с которой она всегда вместе ходит, и они сели у стойки и спросили кока-колы.
   – Говорят, вышло запрещение девушкам гулять по улицам после шести часов вечера и в барах показываться тоже, – сказал Фредди дочке Толстухи Люси.
   – Да, говорят.
   – Собачья жизнь стала в этом городе, – сказал Фредди.
   – Еще бы не собачья. Выйдешь купить себе сандвич или стакан кока-колы – арест и штраф пятнадцать долларов.
   – Теперь только к таким и привязываются, – сказала дочка Толстухи Люси. – Кто любит повеселиться. У кого не совсем постная физиономия.
   – Если порядки в этом городе не изменятся – дело кончится плохо.
   Тут как раз вышли Гарри с адвокатом, и адвокат сказал:
   – Значит, вы туда придете?
   – А почему вам не привести их сюда?
   – Нет. Они сюда не пойдут. Приходите туда.
   – Ладно, – сказал Гарри и повернулся к стойке, а адвокат пошел к выходу.
   – Что будешь пить, Эл? – спросил Гарри меня.
   – Бакарди.
   – Два бакарди, Фредди. – потом он повернулся ко мне и говорит: – Ты что теперь делаешь, Эл?
   – Я на общественных работах.
   – Что делаешь?
   – Рою канавы. Снимаю изношенные трамвайные рельсы.
   – Сколько ты там получаешь?
   – Семь с половиной.