Хенке Ширл. Единственная

   Правительственным агентом здесь тогда был некий юный дурачок-идеалист по имени Клам. Ему в башку пришла блестящая идея стать спасителем апачей. Для этого их надо было просто собрать со всей территории в одно место. Вашингтон счастлив был оказать услугу и издал указ о сборе всех этих разрозненных групп апачей в резервацию «Белая гора». И вот они все оказались там: койотеро, тон-то, йовапе, кибеки, чирикахуа, уом-спрингсы, мимбры, пиналы, моголлоны и чилеконы. — Он помолчал. — Да всех и не перечислишь.
   — Но они же все апачи. Они говорят на одном языке. И я не вижу ничего страшного в том, что правительство для удобства решения общих проблем собрало их в одном месте, — нетерпеливо сказал Поткин, вытирая обожженную солнцем шею промокшим от пота платком.
   Колин бросил сердитый взгляд на некоторых из охранников, решивших позубоскалить над невежеством Поткина.
   — Позвольте я проведу аналогию. Представьте себе, что ирландцев, шотландцев, валлийцев и корнуольцев — всех собрали где-нибудь в дикой пустоши Англии. Они могут говорить на одном языке, но что-то я не замечал, чтобы за последние столетия они возлюбили друг друга только на этом основании.
   Поткин фыркнул.
   — Я понял.
   — Вот так более дюжины различных видов апачей свалили в кучу — более пяти тысяч мужчин, женщин и детей. Да и здесь они до сих пор, пока не отыщут в этих землях золото, серебро или медь, в общем то, что послужит достаточным основанием для утверждения здесь белых. И тогда правительство найдет способ убрать апачей в другое место, еще хуже.
   Поткин содрогнулся, словно представив себе место хуже этого. Чем дальше на юг они ехали, тем пустыннее становился пейзаж.
   — Апачи — индейцы горные, — продолжал Колин. — Они могут выжить и в приречных землях, где достаточно воды для выращивания зерновых и много дичи, но эти же земли нужны скотоводам и фермерам. Вот и остается им только эта земля. Но даже здесь апачи могли бы выжить, если бы им позволяли свободно бродить в горах и охотиться. Их же, как собак, держат в своре, и резервационная полиция Лемпа следит, чтобы они оставались на месте. В некоторых местах резервации «Белая гора» можно разводить скот. Крупный рогатый скот. Апачи, в отличие от их заклятых врагов навахо, не разводят овец. Так и тут их обворовывают. Мне довелось обнаружить несколько украденных голов скота пару месяцев назад. Тавро Соединенных Штатов переправлено на ПБ.
   Поткин забрызгал слюной.
   — И у вас есть доказательства, что мистер Баркер причастен к краже скота?
   — Хотел бы, чтобы были, — мрачно ответил Колин. — Но между тем я могу вам показать, как на самом деле апачи живут… и умирают. И попробуйте увиденное совместить с документами по снабжению, которые представят вам Калеб Лемп и Пенс Баркер.
   Поткин был настроен в высшей степени скептически.
   — Лемп, может быть, и подлежит увольнению, но мне трудно поверить, чтобы один из ведущих бизнесменов территории, Уинслоу Баркер, был бы вовлечен в этот обман.
   Колин Маккрори никогда не был терпеливым мужчиной, но он сжал зубы и придержал темперамент. Может быть, увиденное отложится в памяти этого пустого бестолкового человека.
   Вскоре после полудня они подъехали к первой лагерной стоянке резервации апачей «Белая гора». Под пылающим солнцем раскинулось несколько небольших остроконечных вигвамов. Пара изможденных кляч с выпирающими ребрами, привязанных к воткнутым в бесплодную землю кольям, равнодушно смотрела в пустоту. Единственную тень отбрасывала небольшая рощица чахлых сосенок. Под чахлыми ветками сидели несколько человек, один из них старательно правил нож о точильный камень. На них были только обтрепанные бриджи и кожаные мокасины. Длинные спутанные волосы стягивали на затылке тряпки, некогда яркие, а теперь выцветшие и грязные. У некоторых на подбородках и лбах виднелись синие татуировки, которые придавали величественный облик этим людям, внимательно наблюдающим за вооруженными белыми на лошадях.
   Когда отряд подъехал, женщины отвлеклись ненадолго от своих хлопот и уставились на пришельцев. Лица женщин, одетых в длинные бесформенные, закрывающие тело с шеи до ног туники, были непроницаемы. И у них, как и у мужчин, кое-где виднелись татуировки, только волосы были или распущены, или стянуты сзади различными кожаными пряжками. У некоторых за спинами, крепко привязанные к колыбелькам, восседали ребятишки. Иные женщины приглядывали за детворой, копошащейся в тени вигвамов. Дети постарше развлекались грубыми игрушками. В большинстве своем детишки молча и равнодушно возились в пыли и жаре. Никто не смеялся.
   Там и сям над кострами в неуклюжих железных котлах булькала какая-то стряпня. Аромат доносился отнюдь не соблазнительный. Несколько женщин несли огромные деревянные ведра за спиной. В ведрах была вода из вяло текущего ручейка в дальнем конце лагеря.
   Условный вождь апачей, признав Колина, медленно поднялся на артритных ногах и подошел к спешивающимся всадникам. Они с Маккрори завели разговор на атапасском диалекте, звучащем гортанной тарабарщиной для уха Поткина, оставшегося в седле. Колин повернулся и пригласил следователя присоединиться к ним. Тот неохотно прислушался.
   — Это Бонито. Он вождь этой деревни. Колин представил Поткина, который уставился на металлическую бирку, болтающуюся на кожаном шнурке на тощей шее вождя. Бонито показал на бирку.
   — Агент Лемп дал мне, когда я привел моих людей к нему, — сказал он скрипучим голосом. — Всех привел. — Он обвел рукой лагерь. — Лемп обещал коров, зерно, одеяла.
   — Пусть он покажет вам, что им выдали в прошлом месяце, — сказал Колин Поткину, который вслед за вождем направился к одному из булькающих котлов, в котором находилась какая-то зловонная серая мешанина. — Кукурузная мука содержит столько долгоносиков и прочих паразитов, что просто превращена в труху. Остается только кипятить ее и есть в таком виде. Говядины они не видели с прошлой весны, когда им перепал один бычок. Один бычок на пятьдесят человек.
   Бонито нырнул в вигвам, стоящий позади него, и Колин придержал входную тряпку для Поткина, который затоптался, пока Колин не спросил:
   — Вы следователь или кто?
   Чиновник вошел в маленький раскаленный шатер и чуть не задохнулся от застоялого кислого запаха пива, которое индейцы настаивали на мескале. Осадки предыдущего закваса покрывали дно жестяного ведра, стоящего у стены. Рядом валялись несколько ржавых инструментов и кожаных мешков. У другой стены грудой лежали грязные одеяла. Старик поднял одно из них и ткнул Поткину, который отшатнулся, уткнувшись в прочную стену тела Маккрори.
   — Пощупайте одеяло, — со стальной нотой в голосе сказал Колин.
   — На меня же вши прыгнут, — прошипел Поткин еле слышно, но нехотя подчинился, ничего уже не желая, кроме глотка свежего воздуха. — Оно тонкое, — согласился он, осторожно потрогав пальцами потрепанную тряпку.
   — Вы думаете, оно так истончилось от многократной стирки? — язвительно спросил Колин.
   Они вышли на слепящее солнце, и Поткин с наслаждением набрал полную грудь воздуха.
   — Вы видели нищету в вигваме — мешки для продуктов пусты, инструменты, которыми они выкапывают съедобные корни растений, заржавлены до непригодности. Да поблизости уже и не осталось съедобных растений. Все, что росло по соседству, уже выкопано. И тем не менее резервационная полиция Лемпа строго следит, чтобы они не покидали предписанный им район. А тут уже невозможно ни собирать еду, ни сеять зерно, ни охотиться. И люди надеются только на правительственные продукты. Продукты, которые так и не доходят сюда.
   Колин перемолвился еще несколькими словами с Бонито, и они распрощались. Белые уехали, подняв облако пыли, которое апачи стоически игнорировали, долго глядя вслед всадникам.
   — Черт возьми, я еще никогда не видел такой грязи! — сказал Поткин, наслаждаясь свежим воздухом.
   — Вы видели, как у них обстоят дела с водой. Ее едва хватает для стряпни и питья. Апачи в естественных условиях были чистыми индейцами. Все их религиозные церемонии, даже ежедневные ритуалы, призывают к омовению тела, чтобы усладить дух. Но маленькие группы, подобные этой, настолько деморализованы голодом и болезнями, что не в состоянии придерживаться обычаев. Они теряют свою религию и культуру, а не только физическую чистоту.
   — Вам что, приходилось жить среди них? Вопрос Поткина на мгновение застал Колина врасплох. Он помрачнел и сказал:
   — Можно и так сказать.
   Поздно вечером они добрались до деревни Сан-Карлос, где располагался и торговый порт. Все наездники устали, запылились. Леонард Поткин уныло оглядывал выжженные солнцем пустоши, украшенные лишь редкими мескитовыми деревьями. Вигвамы располагались вокруг большой глинобитной постройки, в которой размещался пост. Навстречу, в сопровождении резервационной полиции, вышел сомнительно гостеприимный Калеб Лемп.
   Это был высокий костлявый мужчина, у которого, тем не менее, намечался небольшой животик. Даже ссутулившись, он тянул на все шесть футов, а худое, со впалыми щеками и вытянутым носом, заросшее щетиной лицо было отмечено хитростью. В отблесках факелов, которые держали его полицейские, он осмотрел прибывших желтыми глазами.
   — А мне казалось, я просил вас не вторгаться в земли резервации, мистер Маккрори, — сказал он сердито, пока всадники спешивались.
   — Я здесь в качестве охранника и гида этого джентльмена. Калеб Лемп, познакомьтесь с Леонардом Поткином, специальным следователем из Управления по делам индейцев. Он приехал из Вашингтона, чтобы посмотреть на резервацию «Белая гора».
   Легкая коварная улыбка появилась в уголках рта агента и тут же исчезла.
   — Я искренне сожалею, мистер Поткин, что омрачаю ваше путешествие, но оставаться здесь долго слишком опасно.
   — Вот как? — надменно подпрыгнули кустистые седые брови Поткина. — И почему же это? Вы что же, не в состоянии управиться с этими дикарями?
   — Дело не в этом, сэр, — с готовностью отвечал Лемп. — Просто именно в этой деревне вспыхнула эпидемия оспы.
   Колин выругался про себя, увидев, что лицо Поткина в свете огней приняло призрачно-бледный оттенок.
   — Почему же вы никого не послали в Прескотт предупредить меня? — негодующе вопросил Поткин.
   Лемп, сожалея, развел руками.
   — Я же не знал, когда вас ждать, мистер Поткин.
   — Ну еще бы, откуда тебе знать, — сквозь стиснутые зубы сказал Колин.
   Одного взгляда на Поткина было достаточно, чтобы понять — в настоящий момент следователь никак не был готов к расследованиям. Более того, он готов был убраться хоть сейчас отсюда и всю дорогу до Прескотта ехать не останавливаясь, если бы лошади выдержали такой перегон. Так вот почему Пенс Баркер позволил нам преспокойно уехать, даже не попытавшись помешать.
   — Может быть, вам лучше ночь переждать здесь, на посту, а выехать на рассвете, — с притворной озабоченностью сказал Лемп. — У меня тут пара индейских девчонок, они постелят вам.
   — Надеюсь, они не больны? — прохрипел Поткин.
   Лемп пожал плечами.
   — Вроде не похоже, но вы ведь сами знаете, какие грязнули эти апачи. Они же переносчики всех видов заболеваний. Мне-то что, я оспой переболел еще ребенком, но если человек не болел… и не прошел вакцинацию… — Он значительно замолчал.
   — Я думаю, мы воспользуемся твоим гостеприимством, Калеб, — саркастически сказал Колин. — А пока твой повар приготовит нам поесть, может быть, мистер Поткин скоротает время за просмотром твоих учетных книг.
   — Не суйся в это, Маккрори, — сказал Лемп, приближаясь к Колину с сузившимися глазами и сжатыми кулаками.
   — Да, что-то упоминалось о расхождениях между снабжением отпущенным и полученным из Тусона. Может, мы могли бы обсудить это за чем-нибудь горячим, — сказал Поткин, дрожа на холодном вечернем воздухе.
   Лемп свирепо посмотрел на Колина, затем пожал плечами, обращаясь к Поткину:
   — Давайте посмотрим, что можно придумать. Но для начала надо, я думаю, немного перекусить. Маленькие Глаза, так зовут девушку-индеанку, которая готовит для меня, потушила мяса. Хоть блюдо и скромное, но оно немного подкрепит вас.
   Для Колина и его людей жестковатое и густо приправленное специями мясо было едой привычной. Поткин же ел с таким мучительным выражением на лице, словно заранее смирялся с потерей зубов. После еды, когда Маккрори вновь поднял вопрос о книгах, Поткин отмахнулся, давая понять, что настолько устал, что уже ничего не сможет понять в записях.
   Колин проснулся на рассвете, уже ощущая жару грядущего дня. Если он хочет добиться хоть какого-то толка от этого старого дуралея Поткина, то действовать надо быстро, пока следователь не улизнул из резервации. Он свесил ноги с края убогой короткой койки, почти не обращая внимания на более чем скромную обстановку. Поткину отвели отдельную комнату на первом этаже, рядом с апартаментами Лемпа. Колина и его людей устроили на втором этаже большого глинобитного здания поста. Вернее, это был Скорее чердак под грубой гонтовой крышей, протекающей весной и пропускающей солнечные лучи летом.
   В большой комнате из мебели были только стоящие вдоль восточной стены койки. Остальное помещение было завалено ящиками, мешками и коробками со штампом правительства США; вероятно, зерно и прочие продукты — весь тот мизер, который добрался до конечной цели после первоначальной выдачи.
   Не обращая внимания на храп своих компаньонов, Колин натянул сапоги, осторожно проверив, нет ли внутри ядовитых насекомых. Он нацепил ремень с «миротворцем», прихватил «ремингтон» и закинул на плечо седельные сумки. Когда он спустился с чердака по расшатанной лестнице, в передней комнате поста эхом разнеслись пронзительные голоса. Помещение было просторным, с высоким потолком. Повсюду валялись мешки с кукурузной мукой, бочки с пшеничной, ящики с консервами, коробки с одеялами и упаковки с неизвестным содержимым. Большинство из коробок и упаковок были раскрыты, чтобы обнажить содержимое и соблазнить апачей покупать в кредит — в счет причитающегося денежного довольствия. Как только распродавался дешевый миткаль и стеклянные бусы, можно было уменьшать норму продуктового довольствия, тем самым придавая видимость сбалансированности бухгалтерским книгам.
   Но размышления Колина о махинациях Лемпа были прерваны знакомым голосом доктора Аарона Торреса:
   — Лекарства у меня есть, но вот что мне сейчас нужно, что действительно нужно — лазарет. А в этом доме как раз полно комнат.
   — Не хватало еще, чтобы вы притащили больных в мое жилище, — решительно сказал Лемп, подступая к худенькому безоружному Торресу с угрозой в голосе.
   — Аарон, а я и не знал, что у тебя была причина сорваться галопом ночью, оставив Прескотт и слова никому не сказав.
   Зеленые глаза Торреса расширились от удивления и радости.
   — Колин, что ты тут делаешь? А об Иден тебе сообщили?
   Улыбка исчезла с лица Маккрори, а от мгновенно охватившей его слабости в груди перехватило дыхание.
   — Что об Иден?
   — Да ничего, все хорошо. Ничего с ней не случилось. Я думал, тебе уже сообщили, что она находится в резервации и помогает мне.
   — Нет, я ничего не слышал, — сказал Колин, вновь обретая возможность дышать. — А где она?
   — Прямо позади тебя, — сказала Иден, бросаясь от двери поста в объятия Колина. — Мы были в лагере Люкеро, но и здесь много больных. А это здание хорошо бы подошло для устройства в нем лазарета. Оно бы лучше защитило больных от дневного зноя и холода ночи, чем их вигвамы.
   Ее золотые глаза потемнели, она выразительно поглядела на Лемпа.
   — И нечего так смотреть на меня, мисс. Я агент управления, а не сестра милосердия. Моя работа заключается в снабжении индейцев, а не в устройстве для них госпиталей, — фыркнул Лемп.
   — Твоя работа заключается в том, чтобы апачи Seamm «Белая гора» ни в чем не нуждались, но в экстренных случаях, не так ли, инспектор Поткин? — спросил Колин, когда чиновник вошел и оказался рядом с Лемпом.
   — Ну, э, я полагаю, что в ответ на вспышку опасной болезни должны быть приняты соответствующие меры, — ответил Поткин, протирая опухшие со сна глаза.
   — Я не могу отвечать за здоровье белых людей, если сюда привезут больных апачей, — сказал Лемп доктору.
   На лице Аарона была написана ярость.
   — Если бы вы действительно были озабочены предотвращением распространения заболеваний, вы бы поддержали мое обращение к Вашингтону о присылке сыворотки коровьей оспы для вакцинации этих людей. Тогда ни одному бы из них не грозила опасность?
   Лемп пожал плечами.
   — Ну теперь-то об этом поздно говорить? Тем более, что вы знаете, как правительство относится к пересылке скоропортящихся материалов. Если они не могут сюда даже кукурузную муку без долгоносиков доставить, то что же говорить о сыворотке?
   — Но мы не должны забывать о возможности распространения болезни. Некоторые белые люди здесь не вакцинированы, — взволнованно сказал Поткин.
   — Я позабочусь о нераспространении заболевания, — авторитетно заявил доктор. — Для начала надо будет ввести карантин для ближайших жилищ, которых может коснуться болезнь. Я проедусь по соседним деревням и предупрежу жителей; чтобы по возможности оставались дома. Поскольку болезнь поразила жителей лишь двух деревень, есть возможность не допустить ее распространения дальше, через пост.
   У Торреса были свои соображения по поводу того, как болезнь началась, но он счел неуместным заниматься дискуссией в данный момент. Он обратился к величественному пожилому человеку в пропыленной одежде восточной моды:
   — Я так понимаю, вы из управления, из Вашингтона?
   — Да, я здесь для того, чтобы разобраться в обвинениях, выдвинутых мистером Маккрори против администрации агентства, — ответил Поткин, оправляя пиджак.
   — Я врач, и у меня на руках, по крайней мере, дюжина больных оспой. Мне необходимо устроить здесь лазарет, и нужно, чтобы кто-то распорядился усилить снабжение лекарствами. Если вы соблаговолите пройти со мной, я покажу вам…
   — О, я верю, что вы правильно поставили диагноз заболевания, доктор, — с тревогой перебил его Поткин. — Что же касается возможности использовать этот пост, но я не вижу причин, почему бы не устроить здесь госпиталь, временно, разумеется. И я буду рад распорядиться обеспечить вас дополнительно всем, что вам нужно. И я сделаю это сразу же, как только прибуду в Прескотт. Кстати» мне как раз нужно срочно отправляться туда на важное совещание.
   Колин иронично поднял брови.
   — Так вы не собираетесь объехать резервацию?
   — Я бы не хотел оказаться в карантинной зоне, которую собирается устроить доктор, а вы? — ответил Поткин.
   — Мы могли бы посетить места, свободные от болезни, — сказал Колин, понимая, что Поткина уже не уговорить. — Но если вы считаете, что это чересчур рискованно, то, по крайней мере, просмотрите книги агентства, чтобы убедиться, все ли здесь в порядке.
   Поткин пригладил волосы и посмотрел на Лемпа.
   — Что ж, идея неплохая. Не будете ли вы так любезны показать нам ваши записи, агент Лемп, — разумеется, после завтрака.
 
   Над «Зеленой короной» встало солнце, посылая золотые лучи в спальню Мэгги, беспокойно мечущейся в постели посреди кошмара, который с пугающей регулярностью преследовал ее последние две недели. Ей снилось, что она съела какую-то дрянь и теперь опасно больна. Внезапно она пробудилась от чувства тошноты. Отбросив покрывало, она спустила ноги с кровати и бросилась к своему тазу для умывания, успев вовремя, потому что тут же из желудка выскочило все его скудное содержимое.
   После этого ей стало лучше. Но происходящее удивило ее. Намочив тряпку в воде, она протерла вспотевшее лицо, затем посмотрелась в зеркало. Никаких особых перемен она не обнаружила.
   — Что ж, по крайней мере, не похоже, чтобы у меня была смертельная болезнь, — пробормотала она, надевая халат и подпоясываясь.
   Когда Мэгги открыла дверь своей комнаты, в холл как раз входила Айлин, неся стопку чистых одеял.
   — С добрым утром, Мэгги. У меня на плитке большой котелок горячего кофе, а к овсянке есть еще свежие сливки и дикая малина.
   Мэгги слегка побледнела, а желудок подпрыгнул.
   — Если можно, Айлин, только кофе, — выговорила она, пока Айлин укладывала свою ношу на кедровый сундук у стены.
   — Если не хочешь овсянки, я быстренько приготовлю мексиканскую яичницу с красным перцем, ее очень любят наши работники, — предложила старушка.
   Мэгги еще больше побледнела и схватилась за живот. Айлин внимательно посмотрела на нее озабоченным взглядом.
   — Опять было плохо? — Она положила ладонь на лоб Мэгги. — Жара нет.
   — Нет, мне хорошо. Просто не хочется завтракать. Все дело в этом проклятом кошмаре, который мучает меня последнее время. Слава Богу, что он отпустил меня на те два дня, что мы с Кожном были в Прескотте!
   В глазах Айлин появилось понимающее выражение.
   — Давай-ка спустимся вниз и попьем кофе. Там и поговорим.
   Они спустились в большую кухню ранчо, владения Айлин, где Мэгги не позволялось даже воды вскипятить самой. Домоправительница налила по чашке дымящегося кофе и устроилась рядом со своей подругой за большим полированным дубовым столом.
   — Эти кошмары и то, что с тобой происходит после пробуждения, — как давно это продолжается? Я слышала, как на прошлой неделе Рита упоминала, что тебя тошнило.
   Мэгги пожала плечами, чувствуя себя не в своей тарелке с этим недомоганием, ведь она всегда гордилась своим здоровьем и крепостью духа.
   — Это все Колин виноват.
   «Ну еще бы», — сказала про себя Айлин.
   Мэгги продолжила:
   — Он так меня огорчает, что даже удивительно, почему я не вижу кошмаров и днем. Айлин, кто-то пытается убить его. У него опасные враги, а он такой беззаботный — едет в резервацию, где любой может устроить ему засаду.
   — Что ж, он хотел убедиться, что у нее все в порядке и она находится рядом с доктором.
   — Да, я понимаю, что он должен был туда поехать, — сказала Мэгги, растерянно потирая лоб. Предыдущим днем она вернулась в «Зеленую корону» и обнаружила, что Иден уехала с миссией милосердия. — Ты думаешь, она там в безопасности? Вдруг Пенс Баркер вновь задумает похитить ее? Ведь это же он натравил Ласло. Я чувствую.
   — Ну, может быть, и так, — сказала Айлин. — Но Иден под надежной охраной. А вот сейчас меня тревожишь именно ты. Давно у тебя эти приступы слабости?
   Мэгги задумалась.
   — Два раза на позапрошлой неделе, затем три раза на прошлой. — Она вспыхнула. — И вовсе ни к чему, чтобы Рита» выносила за мной… И вообще… я здоровая как лошадь. Как только я успокоюсь, все и пройдет.
   — Ну да, я тоже так думаю, — Сказала Айлин со слабой улыбкой. — У тебя грудь не стала чувствительнее? И когда у тебя закончились последние месячные?
   Мэгги вскинула голову, чуть не вылив кофе на халат. Ухватив чашку покрепче, она замотала головой.
   — Нет, Айлин. Я понимаю, о чем ты спрашиваешь, но я не могу забеременеть.
   — Ой ли? — улыбнулась домоправительница такой самоуверенности. — Только потому, что хозяин с упрямством дурака спит с тобой каждую ночь, он не может тебе сделать беби?
   Мэгги одновременно смутилась и рассердилась. Печаль затемнила ее глаза, придав им оттенок полуночного неба.
   — Дело не в нем, Айлин, а во мне. — И Мэгги с болью в сердце рассказала о глупенькой бостонской красотке, которая позволила себя соблазнить, а потом осталась беременной в борделе в Омахе только для того, чтобы, в конце концов, ребенок умер.
   Она помолчала, сглатывая ком в горле.
   — Доктор сказал, что я уже никогда не смогу иметь детей.
   — Ерунда, что эти дураки доктора знают? — Айлин похлопала Мэгги по руке.
   — Ты знаешь, кем я была до того, как Колин женился на мне? И давным-давно я несколько лет подряд спала с клиентами так же, как делали мои девушки в Соноре. Я была шлюхой, Айлин, — сказала она с отвращением к себе, со слезами, обжигающими глаза. — Но после того, как умер ребенок, я так и не забеременела. Я не могла… и не могу.
   — Ну, ну, ягненочек ты мой, — Айлин встала со стула, обошла стол и обхватила своими полными руками сотрясающиеся плечи Мэгги. — Неудивительно, что ты для Иден как мать родная, — Богоматерь вас послала друг другу.
   — Я тоже так часто думаю. Теперь у меня один-единственный ребенок — Иден. И больше быть не может. Может быть, это одна из причин, почему Колин и я… — Она сморкнулась и вытерла глаза. — Такой мужчина, как Колин, заслуживает, чтобы у «Зеленой короны» был наследник, а я не могу ему подарить его.