Херберт Брайан. Дюна - Батлерианский джихад

   Чтобы получить ответы на мучившие его вопросы, не было более подходящего человека, нежели когитор Экло.
   Много лет назад Иблис служил в вооруженной команде по поимке рабов. Команда гонялась за немногими, впавшими в заблуждение людьми, которые бежали из городов в горы, не имея в своем распоряжении ни карт, ни средств к существованию, ни еды. Среди рабов распространялись нелепые, ни на чем не основанные слухи о том, что они могут найти убежище в политически нейтральных монастырях когиторов. Глупость, если учесть, что склонные к медитации и отделенные от физических тел мозги были способны лишь изолировать себя и заниматься анализом эзотерических мыслей. Когиторам не было никакого дела до эпохи титанов, восстаний хретгиров или созданного всемирным разумом Синхронизированного Мира. Когиторы не желали, чтобы им мешали мыслить, и только поэтому мыслящие машины относились к ним со снисходительной терпимостью.
   Когда Иблис и его команда однажды окружили уединенный монастырь в скалистых горах, Экло выслал своих людей для того, чтобы те вывели рабов из их укрытия. Беглецы неистово проклинали когитора, но Экло оставался безучастен и глух к их воплям. Иблис и его вооруженные подчиненные увели рабов в город для "энергичного перевоспитания", а их предводителя сбросили с высокой скалы в пропасть.
   И вот теперь упрямый мул карабкался по осыпающейся под его копытами каменистой горной тропе. Постепенно Иблис стал различать очертания отчасти скрытых туманной дымкой высоких башен монастыря - внушительного массивного здания из серого камня. Окна горели то красным, то синим светом, отражая настроение великого размышляющего разума.
   В школе доверенных людей Иблис узнал, кто такие когиторы, последователи примитивной религии, которую до сих пор исповедовали отдельные группы рабов. Омниус оставил попытки раздавить этих людей, хотя всемирный разум не понимал и не признавал никаких суеверий и ритуалов. Задолго до завоевания Земли мыслящими машинами Экло отделил свой головной мозг от тела и посвятил освобожденный разум анализу и интроспекции. Планируя широкомасштабное порабощение человечества, титан Юнона приблизила к себе Экло в качестве своего персонального советника, требуя от него ответов на разные вопросы. Не проявляя никакого интереса к тому, как будут использованы ответы, и не принимая ни одну из сторон, Экло дал ответы, которые помогли титанам захватить власть над миром. Тысячу прошедших с тех пор лет Экло безвыездно провел на Земле. Его всепоглощающей страстью стал синтез полного понимания законов, управляющих Вселенной.
   Добравшись по тропинке до основания каменной башни, Иблис внезапно увидел, что его окружила дюжина каких-то фигур в накидках, вооруженных древними пиками и утыканными шипами дубинами. Накидки были темно-коричневыми, кроме того, на людях были надеты белые священнические стихари. Один из помощников когитора схватил мула Иблиса за уздцы.
   - Уезжай отсюда, мы не предоставляем убежища.
   - Я не ищу его.- Иблис посмотрел на людей.- Я пришел, чтобы задать когитору Экло один вопрос.
   С этими словами он спешился, стараясь околдовать монахов своим чарующим обращением и искренностью. Он уверенно направился к высокой башне, оставив монахов стеречь своего мула.
   - Когитор Экло погружен в свои мысли, и его не надо тревожить,- крикнул вслед Иблису один из монахов.
   Иблис непринужденно рассмеялся.
   - Когитор думает уже тысячу лет. Он может поэтому выкроить несколько минут, чтобы выслушать меня. Я уважаемый доверенный человек. И если я дам ему информацию, которая ему пока не известна, ему будет над чем задуматься в ближайшую сотню лет.
   Что-то ворча себе под нос, несколько монахов последовали за Иблисом вверх по широким ступенькам. Однако как только он дошел до сводчатой арки входа, дорогу ему преградил еще один широкоплечий монах. Мышцы его толстых рук и груди превратились в жир, а глаза тускло смотрели сквозь щелочки заплывших салом глазниц.
   Иблис заговорил с ним ласковым убеждающим тоном:
   - Я уважаю знания, усвоенные когитором. Я не стану попусту занимать его время.
   Скептически нахмурившись, монах поправил белый стихарь и произнес:
   - Ты ведешь себя довольно дерзко, и когитору будет любопытно выслушать твои вопросы.
   Проверив, нет ли у посетителя оружия, монах продолжил:
   - Меня зовут Аким. Иди за мной.
   Великан повел Иблиса по узкому каменному коридору и вывел на крутую винтовую лестницу. Пока они шли, Иблис сказал:
   - Я был здесь раньше, мы преследовали бежавших рабов...
   - Экло помнит об этом,- перебил гостя Аким.
   Они пришли на самый верх, в маленькую круглую комнату, находившуюся в венце башни. Плексигласовый контейнер с головным мозгом когитора стоял на алтарной подставке у окна. За окном завывал ветер, крутя туманные завихрения. Окно подсвечивалось мерцающим небесно-голубым светом. Оставив другого монаха за дверью, Аким подошел к прозрачной емкости с мозгом и какое-то время молча постоял, почтительно на нее глядя. Сунув руку в один из своих потайных карманов, Аким дрожащими пальцами извлек оттуда свернутую полоску бумаги, пропитанную черным порошком. Монах положил полоску в рот и подождал, когда она растворится. Глаза его закатились, словно Аким впал в экстаз.
   - Семута,- сказал он Иблису,- это вещество, которое получается при сжигании элаккского дерева, которое доставляют сюда контрабандой. Это вещество помогает мне исполнять мой долг.- Сохраняя на лице выражение полнейшей безмятежности, он положил обе руки на гладкую крышку емкости и произнес ритуальную фразу: - Я ничего не понимаю.
   Оголенный мозг в голубоватой электрожидкости начал пульсировать, ожидая продолжения контакта.
   С благостной улыбкой монах сделал глубокий вдох и просунул пальцы сквозь отверстие в крышке емкости, погрузив их в питательную жидкость. Вязкая среда, в которую был погружен мозг, впиталась в поры и начала действовать на нервные окончания. Выражение лица Акима изменилось, и он заговорил.
   - Экло хочет знать, почему ты не задал свой вопрос в прошлый раз, когда был здесь.
   Иблис не знал, к кому ему обращаться - к медиуму или непосредственно к когитору, поэтому он решил смотреть в пространство между ними.
   - В то время я не понимал, что в этой жизни является важным и значительным. Теперь у меня появился вопрос, ответ на который мне очень хотелось бы узнать от тебя. Никто другой не сможет дать объективного и непредвзятого ответа.
   - Не бывает суждений или мнений, которые были бы полностью объективными.- Великан монах говорил ровным бесстрастным тоном.- В мире не существует ничего абсолютного.
   - Ты менее всех связан какими-либо условностями, поэтому я и обращаюсь к тебе.
   Алтарная подставка сдвинулась с места и покатилась по невидимым рельсам к другому окну. Монах, не вынимая руку из жидкости, последовал за когитором.
   - Задавай свой вопрос.
   - Я всю жизнь работал, сохраняя верность кимекам и мыслящим машинам,начал Иблис, тщательно подбирая слова.- Но недавно я получил письмо, в котором сказано, что на Земле, возможно, существуют группы сопротивления. Я хочу знать, можно ли верить такому сообщению. Существуют ли на Земле люди, которые хотят сбросить иго нынешних правителей и обрести свободу?
   Наступил момент, когда монах уставился в пространство невидящим взглядом и застыл в молчании. Был ли это эффект семуты или монах испытывал мощное воздействие со стороны философствующего мозга, Гинджо не понял. Иблис надеялся, что мозг не станет размышлять слишком долго. Наконец Аким произнес звучным глубоким голосом:
   - Нет ничего невозможного.
   Иблис попытался задать вопрос несколькими различными способами, искусно перестраивая фразы и выбирая другие слова. Он не хотел открывать, зачем ему надо знать о существовании подпольных ячеек - для того ли, чтобы уничтожить их, или для того, чтобы присоединиться к ним. Однако каждый раз Иблис получал один и тот же загадочный ответ.
   Собрав все свое мужество, он все же решился:
   - Если такая широко разветвленная тайная организация существует, то есть ли у нее шансы на успех? Можно ли на деле положить конец владычеству мыслящих машин?
   На этот раз когитор думал намного дольше, словно сравнивая значение разных факторов, влияющих на исход. Когда из уст одетого в темную накидку монаха прозвучал тот же ответ, произнесенный более зловещим тоном, создалось такое впечатление, что в ответе содержится более глубокое значение.
   - Нет ничего невозможного.
   После этих слов монах Аким извлек руку из емкости с мозгом Экло, говоря этим, что аудиенция окончена. Иблис низко поклонился и рассыпался в благодарностях. Выходя из монастыря, он почувствовал, что мысли его пришли в полное смятение.
   Спускаясь верхом на муле по крутой горной тропинке, испуганный, но воодушевленный надсмотрщик за рабами решил, что пойдет другим путем, если не сумеет найти членов группы сопротивления.
   Он поищет подходящих людей в преданных ему командах рабов и сам создаст ячейку сопротивления.
   ***
   Конфликт, продолжающийся слишком долго, имеет тенденцию затягиваться навечно и очень легко выходит из-под контроля.
   Тлалок. "Время титанов"
   - Спустя тысячу лет нас осталось всего пятеро.
   Оставшиеся в живых титаны редко собирались вместе, особенно на Земле, где за ними постоянно и очень пристально следил Омниус. Но генерал Агамемнон пришел в такую ярость из-за поражения на Гьеди Первой и гибели своего друга и верного союзника, что перестал думать о всемирном разуме.
   Сейчас у него были иные приоритеты.
   - Хретгиры изобрели новое оружие, которое с успехом применили против нас со столь сокрушительными последствиями,- сказал Агамемнон.
   Титаны собрались в камере текущего ремонта и профилактики, расставив емкости со своими мозгами на подставки. Суровым тоном Агамемнон приказал Аяксу, Юноне, Ксерксу и Данте отсоединиться от своих подвижных тел. Страсти могли разыграться, а индивидуальные импульсивные действия трудно контролировать, обладая мощным боевым корпусом, когда проводники нервных разрядов могли превратить любой порыв в немедленное разрушительное действие. Агамемнон доверял своему умению сдерживать гнев, но остальные титаны особенно Аякс - сначала рушили, а уже потом начинали думать.
   - Произведя тщательное расследование и анализ происшедшего, мы поняли, что убийца Барбароссы явилась с Россака и что люди дикого типа называют ее колдуньей,- заговорил Данте.- На Россаке обитает множество колдуний. Так называют женщин, обладающих чрезвычайно сильными телепатическими способностями.
   - Это более чем очевидно,- промолвила Юнона, и в ее синхронизированном голосе прозвучали явные саркастические нотки.
   Не обратив внимания на колкость, Данте продолжил своим рассудительным, как обычно, тоном.
   - До сих пор колдуньи не использовались в наступательных операциях такого масштаба, но после успеха на Гьеди Первой не исключена возможность, что хретгиры захотят повторить и закрепить успех.
   - Их атака показала, насколько мы уязвимы,- сказал Агамемнон.- Роботы взаимозаменяемы в отличие от наших органических мозгов.
   Аякс пришел в такую страшную ярость, что система жизнеобеспечения едва справлялась с подачей нужного количества энергии в электропроводящую питательную жидкость. От злости титан вовсе лишился дара речи.
   - Но разве колдунья не погибла сама, убив Барбароссу и дюжину неокимеков?- спросил Ксеркс.- Это было самоубийство. Вы думаете, что они захотят его повторить?
   - То, что ты трус, Ксеркс, не значит, что люди дикого типа не станут жертвовать жизнью,- возразил Агамемнон.- Одна эта колдунья обошлась нам в семь неокимеков, не говоря уже о гибели Барбароссы. Это невосполнимая потеря.
   Прожив тысячу лет, в течение которых пали миллиарды и миллиарды человек (многие от рук самого Агамемнона или при его попустительстве), генерал-кимек искренне поверил в то, что его самого смерть не настигнет никогда. Из всех первых титанов ближайшими его друзьями были Барбаросса, Юнона и Тлалок. Именно они вчетвером посеяли семена восстания. Остальные титаны появились позже, присоединяясь к их хунте по мере необходимости.
   Несмотря на древность тех первых воспоминаний, генерал титанов до сих пор очень живо представлял себе Барбароссу в его прежнем человеческом облике. Вильгельм Йейтер был человек с тощими руками и ногами, сутулый, широкоплечий, с впалой грудью. Хотя некоторые утверждали, что на него противно смотреть, таких проницательных глаз, как у него, Агамемнону не приходилось видеть ни у кого. Кроме того, Барбаросса был непревзойденным гением программирования.
   С волчьей одержимостью Йейтер принял вызов - свержение Старой Империи, он потерял покой, не спал неделями, но сумел решить неимоверно сложную задачу. Йейтер целиком посвятил себя этой задаче и до тех пор, пока не понял, как создать сложную программу, которая послужила бы целям мятежа. Внедрив человеческие амбиции и честолюбивые замыслы в машинный разум и в компьютерные сети, он заставил машины захотеть участвовать в перевороте.
   Правда, позже Омниус сумел развить дальше эту машинную амбициозность.
   Обладая редким даром предвидения, Йейтер включил в программу страховку - введя запрет на причинение вреда кому-либо из титанов. Агамемнон и его друзья оставались до сих пор живы только благодаря Вильгельму Йейтеру - Барбароссе.
   И вот теперь колдуньи убили его. Эта мысль пульсировала в мозгу, не давая улечься праведному гневу.
   - Мы не можем оставить это преступление безнаказанным,- заговорил Аякс.- Нам надо отправиться на Россак, убить там всех женщин, а планету превратить в обугленный шар.
   - Дорогой Аякс,- нежным голосом заговорила Юнона,- надо ли мне напоминать тебе, что одна такая колдунья убила Барбароссу и семерых неокимеков в придачу?
   - Вот как?- Голос Аякса загремел от едва сдерживаемой гордости.- Я сам, своими руками истребил весь род людской, всю эту человеческую плесень на Валгисе. Вместе мы сумеем справиться с несколькими колдуньями.
   Агамемнон резко перебил Аякса:
   - Повстанцы Валгиса были сломлены до того, как ты начал их убивать, Аякс. Колдуньи - это совсем другое дело.
   Тягучим, скучным голосом заговорил Данте:
   - Омниус никогда не санкционирует полномасштабное нападение. Слишком велики будут расходы. Я уже провел предварительный анализ и сделал кое-какие расчеты.
   - Тем не менее,- сказал Агамемнон,- было бы величайшей тактической ошибкой позволить этому поражению остаться без последствий.
   После нескольких секунд томительного молчания слово взял Ксеркс.
   - Так как нас, титанов, осталось всего пятеро, мы ни за что не должны действовать вместе. Подумайте, насколько велик будет риск.
   - Но если мы все вместе полетим на Россак и уничтожим колдуний, то опасность будет устранена,- возразил Аякс.
   Юнона презрительно фыркнула, потом заговорила:
   - Я вижу, Аякс, на подставке твои мозги, но не вижу, чтобы ты ими пользовался. Может быть, тебе стоит сменить в емкости электрожидкость? Колдуньи доказали, что могут истреблять нас, а ты собираешься бросить против них кимеков, подвергнув их величайшей опасности? Это все равно что овцам самим броситься под нож мясника.
   - Мы можем воспользоваться помощью флота роботов, который совершит атаку с орбиты,- вставил Данте.- Нам не придется рисковать лично.
   - Нет, это наше личное дело,- зарычал Аякс.- Убит один из титанов. Мы не станем направлять в отместку машинный флот с другого конца Вселенной. Так воюют только трусы, пусть даже мыслящие машины называют такой способ ведения войны эффективным.
   - Здесь есть место для разумного компромисса,- задумчиво произнес Агамемнон.- Юнона, Ксеркс и я можем набрать добровольцев кимеков и отправиться на Россак вместе с машинами. Этого будет достаточно для нанесения удара возмездия.
   - Но я не могу лететь с вами, Агамемнон,- заявил Ксеркс.- Мы с Данте по горло заняты здесь. Уже почти готов величайший монумент на Форум-Плаза. Мы только что приступили к сооружению памятника Барбароссе.
   - Вы начали как раз вовремя,- язвительно заметила Юнона.- Думаю, Барбароссе очень понравилась бы ваша идея.
   - Ксеркс прав,- вступился за незадачливого титана Данте.- Сейчас в самом разгаре работы по сооружению фриза в честь вице-короля титанов. Фриз заложен на склоне холма близ столичного центра. У нас есть, конечно, надсмотрщики и руководители рабочих команд, но за ними тоже нужно постоянное наблюдение. Если этого не сделать, расходы могут сильно возрасти, и мы не уложимся ни в сроки, ни в смету...
   - Учитывая недавнюю аварию со своей собственной статуей, Аякс, несомненно, ближе всех знаком с проблемой,- подытожила спор Юнона.- Почему бы ему не остаться на Земле вместо Ксеркса?
   Аякс взревел от ярости:
   - Я не останусь здесь, когда другие отправятся добывать себе славу!
   Но Агамемнон был непреклонен:
   - Ксеркс, ты полетишь с нами. Аякс останется здесь, чтобы наблюдать за ходом работ вместе с Данте. Вы сделаете это в память о нашем друге Барбароссе.
   Ксеркс и Аякс возражали оба, но Агамемнон был их вождем. Он в течение столетий распоряжался жизнью и смертью всех остальных титанов.
   - Ты сможешь убедить Омниуса дать разрешение на такую экспедицию, любимый?- спросила Юнона, пользуясь своим положением.
   - Хретгиры на Гьеди Первой не только убили нашего друга, они уничтожили и новое воплощение Омниуса, его последнюю инкарнацию, лишив всемирный разум возможности получить от него новые усовершенствованные данные. Много лет назад, когда Барбаросса изменил исходную программу компьютерной сети, он вложил в машинный разум частицу своего "я", и этого оказалось достаточно для того, чтобы у машин появился вкус к завоеваниям. Думаю, что Омниус также пожелает отомстить хретгирам за поражение.
   Титаны выслушали слова своего генерала молча. Потом Агамемнон добавил:
   - Мы отправимся на Россак и предадим его огню.
   ***
   Во время ведения войны в действие вступает множество непредвиденных факторов, которые не зависят от качества командования. В горячке боя появляются герои, причем иногда ими становятся те, от кого не ждали никакого геройства.
   Вориан Атрейдес. "Поворотные моменты истории"
   Он был солдатом, а не политиком. Ксавьер Харконнен изучал тактику и военную стратегию, готовясь посвятить жизнь службе в салусанской милиции и Армаде Лиги. Но сейчас у него не было иного выбора. Он должен был выступить в зале парламента перед собранием представителей Лиги.
   После горькой победы на Гьеди Первой ему было что сказать собранию аристократов.
   Старое здание парламента было укреплено и отремонтировано, но леса и временные стены все еще находились там, где сохранились отметины попаданий. На плазе, колоннах и каменных стенах сохранились трещины и заплаты - боевые шрамы, свидетельства доблести и героизма.
   Незадолго до запланированного выступления молодого офицера вице-король Батлер и его стоически переносившая несчастье супруга стояли в зале парламента на траурной церемонии, посвященной памяти Серены и ее павших при освобождении Гьеди Первой товарищей.
   - Она умерла, не отступив от тех правил, соблюдения которых неукоснительно требовала от себя и от всех нас,- сказал на церемонии вице-король.- В нашей жизни навсегда погас свет, источником которого была наша дочь.
   За год, прошедший после атаки кимеков на Салусу, народ похоронил множество жертв и оплакал многих героев. Но именно Серена, самая молодая и самая пылкая женщина - член парламента, всегда настаивала на том, чтобы Лига служила людям, помогая им в их нуждах и горестях.
   Рядом с вице-королем стояла одетая в скромную форму Города Интроспекции Ливия Батлер. Она уже пережила смерть сына Фредо от редкой болезни крови, а теперь погибла и ее старшая дочь. В живых осталась только одна дочь воздушное создание - Окта Батлер.
   Представители Лиги сочувственно молчали, разделяя скорбь семейства вице-короля. Своей пылкостью и идеализмом Серена Батлер, несмотря на молодость, успела снискать всеобщую любовь и оставила по себе яркое впечатление. После официальной церемонии многие депутаты парламента поднялись на трибуну и воздали должное благородству Серены.
   Ксавьер внимательно слушал выступавших, а те смотрели на него с нескрываемым сочувствием. Сам же Харконнен думал о жизни, по которой он и Серена намеревались пройти рука об руку.
   Ради ее памяти он не смел и не стал лить слез при посторонних. Если человечество начнет плакать по всем павшим в битвах, то оно окажется в состоянии постоянного паралича, будучи не в силах выйти из своего горя. Губы Ксавьера дрожали, перед глазами появлялась предательская пелена, но он твердо держался. Это был его долг. Хотя он и горевал, но все его помыслы кипели яростью по отношению к врагу, к тем людям-изменникам, которые сражались бок о бок с роботами.
   Память о Серене должна стать неиссякаемым источником его несгибаемой силы, мужества и воодушевления. Даже в смерти своей она подвигла его на свершение, которого он бы никогда не сделал, если бы не она. Он до сих пор хранил ожерелье из черных бриллиантов, через которое было передано ему последнее сообщение Серены, ее храбрый призыв помочь Гьеди Первой. Любящая Серена всегда будет смотреть на него, как сейчас, когда он потребует ресурсов и мобилизации военных усилий разбуженного народа.
   Потрясенный и мрачный, Ксавьер ступил под купол проектора, взошел на трибуну, сопровождаемый печальным вице-королем Батлером. На обоих были серебристо-голубые одежды с капюшонами, на волосах в знак траура по погибшей - черные повязки.
   Настало время непосредственно заняться спасением свободного человечества от наступления мыслящих машин.
   После своих недавних побед Ксавьер Харконнен не нуждался в особых представлениях.
   - Мы - человеческие существа и всегда сражались за наши права и человеческое достоинство. Мы образовали Лигу Благородных, чтобы свободное человечество могло противостоять сначала титанам, а потом и мыслящим машинам. Только объединившись, мы смогли остановить завоевательный поход врагов.
   Он окинул внимательным взглядом сидящих в зале представителей планет Лиги.
   - Но временами у Лиги нет худшего врага, чем она сама.
   Присутствовавшие на заседании аристократы слишком сильно уважали героя за его подвиги и не стали роптать. Ксавьер продолжал говорить:
   - Пока мы твердо стоим на страже интересов Лиги и выполняем наши союзнические обязательства, планеты Лиги остаются самодостаточными и эгоистично изолированными. Когда осажденная планета просит помощи, парламент проводит месяцы в мучительных дебатах относительно целесообразности оказания такой помощи, и когда мы решаем ее оказать, выясняется, что уже поздно. Мы видели это на примере Гьеди Первой. Только отчаянный поступок Серены заставил нас действовать достаточно быстро и переломить неблагоприятную ситуацию. Она хорошо знала, что делала и на что шла, и заплатила за свой подвиг жизнью.
   Когда некоторые депутаты Лиги начали роптать, Ксавьер покраснел от гнева, голос его загремел с трибуны.
   - Лига Благородных должна образовать сильную коалицию под твердым и решительным руководством. Для того чтобы эффективно действовать против организованной силы компьютерного всемирного разума, нам нужно жестко спаянное человеческое правительство, а не рыхлая конфедеративная структура.
   Произнося эти слова, Ксавьер энергично жестикулировал, подчеркивая важность того, что говорил.
   - Серена Батлер призывала нас приложить все усилия к тому, чтобы привлечь на свою сторону несоюзные планеты, усилив тем самым нашу обороноспособность, и окружить наш альянс буферными территориями.
   К Ксавьеру подошел вице-король и произнес надтреснутым от волнения голосом:
   - Это всегда было мечтой моей дочери, так пусть теперь она станет нашим общим делом.
   Несколько аристократов мягко выразили свое несогласие.
   Высокая мужеподобная женщина с Кираны III сказала:
   - Соединение столь многих миров под жесткой властью одного правительства - не напоминает ли это эпоху титанов?
   Маленький аристократ с Хагала поддержал худую даму:
   - Хватит с нас империй!
   В ответ Ксавьер снова возвысил голос.
   - Не кажется ли вам, что империя лучше, чем гибель? Пока вы тут беспокоитесь о политических нюансах, Омниус завоевывает звездные миры один за другим.
   Но в этот момент слово взял еще один представитель парламента.
   - В течение веков Лига Благородных и Синхронизированный Мир держались вдали друг от друга. Соблюдалось некое не вполне устойчивое равновесие. Омниус никогда не нарушал границу Старой Империи. Мы всегда полагали, что мыслящие машины считают такой выход неэффективным. Почему теперь это положение должно измениться?
   - Каковы бы ни были причины, но оно уже изменилось! Мыслящие машины начали осуществлять целенаправленный геноцид.- Ксавьер сжал кулаки, он не ожидал, что ему придется спорить по поводу очевидных истин.- Мы не должны трусливо прятаться за бумажными стенами своей квазиобороны и просто реагировать, когда Омниусу заблагорассудится поглотить очередную планету или испытать ее на прочность. Разве можно снова повторить то, что было год назад на Салусе, а потом повторилось на Гьеди Первой?
   Не в силах больше сдерживаться, Ксавьер приподнял трибуну и швырнул ее в стену купола. Прозрачный кожух проектора разлетелся на куски. Депутаты, сидевшие в первых рядах, бросились искать спасения от града осколков. Часть депутатов возмущенно зашумела, другие принялись звать охрану, чтобы та призвала к порядку распоясавшегося солдафона.