Херберт Брайан. Дюна - Батлерианский джихад

   ***
   Далеко идущие требования религии должны согласовываться с макрокосмическими потребностями самого малого сообщества.
   Иблис Гинджо. "Ландшафт человечества"
   Прошли недели после возвращения Серены. Одна разбитая жизнь сменилась другой разбитой жизнью. Серена мягко отклонила предложение отца вернуться к работе в парламенте Лиги. Теперь она предпочитала проводить все время в Городе Интроспекции, бродя среди его уютных, располагающих к тихому размышлению садов. Студенты, изучавшие философию, были склонны к уединению и не мешали ей.
   Ее взгляды на войну, на Лигу и на саму жизнь претерпели драматические изменения, и теперь ей нужно было время, чтобы оценить свою новую роль во Вселенной и снова найти способ помогать нуждающимся. Она чувствовала, что теперь сможет сделать намного больше, чем раньше...
   Истории о пленении Серены, об убийстве ее ребенка и о восстании на Земле быстро распространились по Салусе Секундус. По настоянию Иблиса Гинджо тело маленького Маниона было помещено в плазовый саркофаг и выставлено в Зимин. Этот мемориал служил символом миллиардов людей, павших от рук мыслящих машин.
   Неутомимый оратор, Иблис потерял сон с тех пор, как прибыл в столицу Лиги. Ежечасно встречался он с разными делегациями, страстно описывая ужасы, переживаемые порабощенным человечеством, жестоких кимеков и Омниуса. Он делал это только для того, чтобы собрать воедино все силы Лиги и спасти человечество на Земле. Бежавший с Земли лидер восстания хотел, чтобы на Салусе его воспринимали как героя.
   Этот самозваный представитель Серены, словно от первого лица, рассказывал о Синхронизированном Мире, поведал миру леденящую душу историю о том, как бездушный робот убил невинного младенца и как отважная мать осмелилась первой поднять руку на мыслящую машину. Своей беззаветной храбростью эта женщина зажгла огонь восстания, которое парализовало земное воплощение Омниуса.
   Пользуясь модуляциями своего сладкого голоса, Иблис сумел многих на Салусе убедить в своей искренности. Вообще-то в его стратегический план входило побудить Серену саму выступать с пламенными речами. Она была самым подходящим человеком для того, чтобы сделаться ядром, вокруг которого могли бы сомкнуться ряды восставших. Но Серена предпочла уединение, не зная о том, в какое знамя и символ превратилось само ее имя и образ.
   Не получив Серену в союзники, Иблис решил взять дело помощи человечеству в свои руки и довести до конца, даже если для этого ему придется принимать самостоятельные решения от ее имени. Он не мог допустить, чтобы такая блестящая возможность пропала втуне. Он понимал, что если сумеет создать в Зимин благоприятное для себя общественное мнение, то получит в руки мощное оружие. Даже политики Лиги были готовы спасать восставших на Земле людей, но их решимость растворялась в бесконечных парламентских дебатах и обсуждениях, как и предупреждала его Серена.
   Сейчас, придя на секретную встречу с офицером Армады, по требованию последнего, Иблис чувствовал себя неуверенно в тесном кабинете генерального штаба Армады. Очевидно, это здание служило когда-то старой военной тюрьмой, где допрашивали подозреваемых дезертиров. Свет проникал в помещение через узкие прямоугольные окна, и Ксавьер, меривший шагами кабинет, то и дело заслонял своей мощной фигурой и без того скудный свет.
   - Расскажи мне, как ты стал начальником строительной команды,потребовал офицер.- Ты был таким же привилегированным доверенным лицом, как Вориан Атрейдес, служил мыслящим машинам и получал удобства за счет страданий других людей.
   Иблис сделал протестующий жест, притворившись, что принял слова офицера за шутку.
   - Я много работал, чтобы заслужить привилегии и вознаграждения для моих верных рабочих. Мы все получали какие-то блага,- произнес Иблис.
   - Некоторые из нас подозревают, что тебе очень удобно разыгрывать такой энтузиазм.
   Улыбнувшись в ответ, Иблис развел руками.
   - Ни Вориан Атрейдес, ни я не скрывали своего прошлого и даже не пытались этого делать. Но помните, что для получения максимума информации вам нужны люди, которые действительно знают, что делается внутри Синхронизированного Мира. Вы не найдете лучших источников информации, чем Атрейдес и я. Серена тоже знает очень много.
   Иблис оставался совершенно спокойным и невозмутимым. Ему приходилось смотреть в глаза Аяксу и обманывать его, а уж этот страшный кимек был куда более умелым дознавателем, чем сегундо Ксавьер Харконнен.
   - Лига сделает непоправимую глупость, если не воспользуется такой возможностью.- Подумав, Иблис добавил: - У нас есть средства помочь восстанию людей на Земле.
   - Сейчас уже поздно говорить об этом.- Лицо сегундо стало суровым, он подошел вплотную к Гинджо.- Ты спровоцировал бунт, а потом оставил людей на произвол машин и кимеков.
   - Я приехал сюда заручиться поддержкой Лиги. У нас нет времени на долгие споры, если мы хотим спасти уцелевших.
   Лицо Ксавьера стало каменным.
   - На планете Земля нет уцелевших. Ни одного.
   Пораженный Иблис потерял дар речи. Прошло довольно много времени, прежде чем он смог снова заговорить.
   - Но как это стало возможным? Улетая сюда на "Дрим Вояджере", я оставил вместо себя надежного человека, верного человека. Я полагал, что он...
   - Достаточно, Ксавьер.- От тонированной стены донесся голос невидимого человека.- Всей этой крови и грязи хватит на то, чтобы утонуть в них. Давайте решать, что делать дальше, и не будем тратить время и силы на то, чтобы обращать против себя самые надежные источники информации.
   Ксавьер вытянулся и посмотрел на темную стену.
   - Как вам будет угодно, вице-король.
   Стена поднялась и за ней открылась соседняя наблюдательная комната, в которой сидели с десяток мужчин и женщин, составлявших высший трибунал Лиги. У Иблиса Гинджо закружилась голова, когда в одном из мужчин он узнал вице-короля Маниона Батлера, а в другом - Вориана Атрейдеса.
   Вице-король поднялся.
   - Иблис Гинджо, вы видите перед собой членов специального парламентского комитета по расследованию ужасных событий на Земле.
   Иблис не смог сдержать эмоций.
   - Но истребление всего живого на Земле? Как такое стало возможным?
   Ксавьер Харконнен сухо ответил на этот риторический вопрос:
   - Как только ваш корабль прибыл сюда, командование Армады послало на Землю разведчиков. Через несколько недель пилот вернулся с ужасным рапортом. На Земле остались только мыслящие машины. Все повстанцы мертвы. Все рабы, все дети, все доверенные лица. Похоже, что их истребили еще до того, как вы прибыли на Салусу.
   Вице-король активировал несколько настенных экранов, на которых появились леденящие душу кадры, горы изуродованных трупов, марширующие роботы и кимеки, истребляющие толпы окруженных ими людей. Появлялись все новые и новые изображения с жестокими подробностями.
   - Земля, колыбель человечества, превратилась в огромное его кладбище.
   - Слишком поздно,- пробормотал потрясенный Иблис.- Все эти люди...
   Разговор прекратился, так как с улицы донесся мощный рев толпы. Люди скандировали: "Серена! Серена!" Иблис был еще больше поражен, услышав это имя.
   - Иблис Гинджо, я никогда не найду подходящих слов, чтобы выразить благодарность вам и вашему другу за то, что вы спасли мою дочь,- сказал вице-король Батлер.- Но, к несчастью, человек, которого вы оставили вместо себя, оказался не на высоте положения.
   Лицо Вориана Атрейдеса стало суровым.
   - Никто не смог бы добиться успеха в такой ситуации, ни Иблис, ни я. Поражение восстания было лишь вопросом времени.
   Лицо сегундо Харконнена исказилось от злобы.
   - Вы утверждаете, что бесполезно сражаться с Омниусом и что любое восстание против него обречено на неудачу? Но на Гьеди Первой мы доказали, что это совсем не так.
   - Я был на Гьеди Первой так же, как и вы, сегундо. Помните? Вы стреляли по моему кораблю и серьезно его повредили.
   - Да, я помню, сын Агамемнона.
   - Восстание на Земле стало великим примером,- сказал Вориан,- но его участниками были только рабы, вооруженные лишь ненавистью к мыслящим машинам. У них не было ни единого шанса на победу.- Он обернулся к членам специальной комиссии.- С другой стороны, Армада Лиги - это совсем иное дело.
   Уловив возможность вставить свое слово, Иблис Гинджо загремел своим хорошо поставленным ораторским голосом.
   - Да, посмотрите, чего смогла достичь толпа необученных и безоружных рабов, а теперь представьте, что смогла бы сделать хорошо вооруженная, обученная и слаженная армия.
   Крики демонстрантов за окном стали громче. Иблис продолжил:
   - Потери на Земле нельзя оставлять не отмщенными. Смерть внука вице-короля Батлера - вашего сына, сегундо Харконнен - не должна остаться безнаказанной!
   Вориан между тем не мог оторвать взгляд от Ксавьера, стараясь смотреть на него как на храбреца, похитившего сердце Серены, а потом женившегося на ее сестре. Я бы ждал ее вечно.
   Он внимательно прислушался к словам Иблиса Гинджо. Вориан недолюбливал предводителя повстанцев, так как ему не были вполне ясны его мотивы. Иблис был очарован Сереной, но это была не любовь. Тем не менее Вориан был согласен с оценками Иблиса.
   Последний, увлекшись, начал говорить так громко, словно его пригласили сюда выступить перед членами парламентской комиссии, а не отвечать на ее вопросы.
   - События на Земле - это временная неудача, ничто больше. Мы можем снова подняться, если у нас будет воля сделать это!
   Некоторые представители Лиги были захвачены энтузиазмом Гинджо. Толпа на улице постепенно пришла в неистовое возбуждение. Появились стражи порядка, и стали слышны их усиленные динамиками голоса, призывавшие людей к спокойствию.
   Вориан с интересом наблюдал, как Иблис по очереди посмотрел в глаза всем присутствующим, а потом уставил взор вдаль, словно он один что-то мог там видеть. Будущее? Произнося свою речь, Иблис выразительно жестикулировал.
   - Люди Земли погибли, потому что я поднял их на сопротивление мыслящим машинам, но я не чувствую за это своей личной вины. Война должна была где-то начаться. Принесенные жертвы продемонстрировали величие человеческого духа. Подумайте о примере Серены Батлер и ее невинного дитя, что она пережила, но все же сумела выжить.
   Вориан видел раздражение на лице Ксавьера Харконнена, но офицер смолчал.
   Иблис улыбнулся и протянул вперед руки.
   - Серена смогла бы сыграть выдающуюся роль в подъеме новой силы, которая сокрушит машины, если только она осознает свой могучий потенциал.
   Теперь Иблис обращался только к Маниону Батлеру. Речь становилась все более пламенной.
   - Другие могут не поверить, но именно Серена стала той искрой, от которой возгорелся огонь великого восстания на Земле. Ее ребенок был убит, и она подняла свою руку на мыслящие машины, и это видели все. Подумайте об этом! Какой это великий пример для всей человеческой расы.
   Иблис шагнул ближе к членам трибунала.
   - Все народы Лиги услышат о ее храбрости и прочувствуют ее боль. Они пойдут сражаться за ее дело и во имя ее, если им скажут сделать это. Они поднимутся со всей своей эпической силой на борьбу за свободу, пойдут в священный крестовый поход... начнут джихад. Послушайте, что происходит на улице - вы слышите, как они скандируют ее имя?
   Вот оно, подумал Иблис. Он связал свое дело с религией, как советовал ему когитор Экло. Не имело никакого значения, какой веры здесь придерживаются, какой богословской доктрины - главное заключается в пламенности, которую может обеспечить только убежденность. Если движение должно стать массовым, то оно должно затронуть человеческие эмоции, повести людей на битву без размышлений о неудаче и поражении, без опасений за свою жизнь и благополучие.
   Выдержав долгую мучительную паузу, он добавил:
   - Я уже распространил среди людей слово. Дамы и господа, здесь и сейчас мы полагаем основы чего-то большего, чем просто мятеж и восстание, мы полагаем нечто, отделяющее душу человечества от бездушных мыслящих машин. С вашей помощью это может стать победой, принесенной на крыльях человеческой страсти и... надежды.
   ***
   Сами того не сознавая, люди создали оружие массового уничтожения, но это стало ясно им со всей очевидностью только после того, как машины захватили власть над всеми аспектами жизни человечества.
   Барбаросса. "Анатомия восстания"
   Красные от возбуждения парламентские представители Лиги шумно спорили между собой о последствиях геноцида на Земле. Серена с неподвижным каменным лицом сидела в зале, впервые, несколько недель спустя после возвращения домой, придя в зал заседаний. Однако ее присутствие никак не сказалось на скучных и однообразных дебатах.
   - Борьба с Омниусом продолжается уже много столетий!- кричал патриарх Балута.- Нет никаких оснований делать что-то из ряда вон выходящее, о чем мы потом будем горько сожалеть. Я тяжело переживаю происшедшее кровопролитие, но реально у нас не было никакой надежды спасти погибавших на Земле рабов.
   - Вы имеете в виду и таких рабов, как Серена Батлер?- со своего гостевого места подал голос Вориан Атрейдес, нарушив протокол и политическую традицию.- Я рад, что не все мы так легко сдались.
   Ксавьер, нахмурившись, посмотрел в сторону Вориана, хотя подумал о том же. Он посчитал, что сын Агамемнона ведет себя бестактно, хотя сам чувствовал себя подавленным размеренным ритмом парламентских обсуждений. Если бы Серена была уверена в эффективной работе парламента, она ни за что не отважилась бы на полет на Гьеди Первую, тем самым принудив Лигу к непарламентским активным действиям.
   Потом таким же громким голосом заговорил нынешний магнус восстановленной Гьеди Первой.
   - Разве то обстоятельство, что нынешнее положение существует уже тысячу лет, означает, что мы должны безропотно привыкнуть к нему? Мыслящие машины уже проводят беспримерную эскалацию войны своими набегами на Зимию и Россак и своим вторжением на Гьеди Первую. Геноцид людей на Земле - это еще одна пощечина Лиге Благородных.
   - Да, и это пощечина, которую мы не можем оставить безнаказанной,произнес вице-король Батлер.
   Теперь, согласно протоколу, в звукозаписывающий купол, установленный на подиуме для выступавших, вошел Ксавьер Харконнен. Проекционные экраны дублировали его изображение и речь. Решимость не отступать обозначила на его лице глубокие складки.
   В амфитеатре, на месте, предназначенном для выдающихся гостей, сидел Иблис Гинджо, одетый в новенький костюм от лучшего салусанского портного.
   Под сводами зала гремел голос Ксавьера. Он говорил командным голосом, каким обычно отдавал приказы на кораблях Армады.
   - Мы не можем больше довольствоваться ответными реактивными войнами. Мы должны сами навязать мыслящим машинам бой во имя нашего с вами выживания.
   - Вы предлагаете, чтобы мы стали такими же агрессивными, как машины?воскликнул с четвертого ряда партера лорд Нико Бладд.
   - Нет!- ответил Ксавьер рыжебородому аристократу и продолжил совершенно спокойным и твердым тоном: - Мы должны стать более агрессивными, нежели мыслящие машины.
   - Это спровоцирует их на еще большие жестокости,- возопил граф-генерал Хагала, человек с бочкообразной грудью, одетый в красный китель.- Мы не можем так рисковать. На многих планетах Синхронизированного Мира людей больше, чем было убито на Земле. Я не думаю...
   Зуфа Ценва, царственная в своей славе, перебила графа ледяным от презрения голосом:
   - Тогда почему бы вам сразу не сдать свою планету Синхронизированному Миру, граф-генерал, если вы так дрожите при одной мысли о сражении? Это избавит Омниуса от множества хлопот.
   Серена Батлер встала, и в зале сразу наступила полная тишина. Она заговорила твердым уверенным тоном, но в голосе ее чувствовалась неподдельная страсть.
   - Мыслящие машины никогда не оставят нас в покое. Заблуждается тот, кто думает по-иному.- Она окинула взглядом ряды сидящих в зале аристократов.- Вы все видели гробницу моего сына, убитого мыслящей машиной. Видимо, верно, что легче представить себе трагедию одного человека, чем трагедию миллиардов. Но этот ребенок лишь символизирует те ужасы, которые Омниус и его Синхронизированный Мир готовы навлечь на нас с вами.- Она подняла сжатый кулак.- Мы должны объявить крестовый поход против машин, начать священную войну, джихад во имя моего убитого сына Маниона. Пусть это будет джихад Маниона Батлера.
   В поднявшемся шуме громко прозвучал голос Ксавьера Харконнена.
   - Мы никогда не будем в безопасности, если не уничтожим их.
   - Если бы мы знали, как это сделать,- жалобно произнес лорд Бладд,- то давно победили бы их.
   - Но мы знаем теперь, как этого добиться,- произнес Ксавьер, и Серена кивком подтвердила его слова.- Мы научились этому за тысячу лет.
   Он понизил голос, и в зале стало тихо. Присутствующие хотели послушать, что он скажет. Он вгляделся в лица и продолжил:
   - Ослепленные новыми оборонительными системами Тио Хольцмана, мы забыли о старом и верном последнем решении всех проблем, которое существовало задолго до нашего рождения.
   - О чем вы говорите?- спросил патриарх Балута.
   Сидевший неподалеку Иблис Гинджо, скрестив руки на груди, многозначительно кивнул, словно знал, какой последует ответ.
   - Я говорю об атомном оружии,- ответил Харконнен. Его слова упали в зал, разорвавшись, словно боеголовка запрещенного в незапамятные времена оружия.- Тотальная бомбардировка атомными зарядами. Мы можем стерилизовать Землю, превратить в пар каждого робота, каждую боевую машину, каждый гелевый контур.
   Ропот-крещендо в зале перешел в неистовый рев. Громовым голосом Ксавьер бросил в зал свои заключительные фразы:
   - Больше тысячи лет мы хранили у себя ядерные арсеналы. Но мы всегда считали это оружие последним средством - оружием Судного дня, предназначенным для уничтожения планет и всего живого на них.- Он ткнул пальцем в сторону сидевших в зале аристократов.- У нас достаточно боеголовок в арсеналах, но Омниус считает их пустой угрозой, потому что мы никогда не осмеливались их применить. Настало время преподнести сюрприз мыслящим машинам и заставить их пожалеть о своей беспечности.
   Используя свое приоритетное право вице-короля. Манион Батлер перебил офицера:
   - Машины взяли в неволю и мучили мою дочь. Они убили моего внука, носившего мое имя, они убили мальчика, которого не увидел ни я, ни его отец.
   Некогда полный, а теперь сильно похудевший Батлер ссутулил плечи. Он плохо спал, и волосы у него были всклокочены.
   - Эти проклятые машины заслуживают самого сурового наказания, какое только мы можем к ним применить.
   Шум продолжался, и тут, ко всеобщему удивлению, Серена Батлер вышла к трибуне и встала рядом с Ксавьером.
   - Теперь Земля - не более чем гниющий могильник. Ее топчут только мыслящие машины. Все живое на Земле уже убито.- Она перевела дыхание, ее синие лавандовые глаза сверкнули решимостью.- Что там сохранять? Что мы там потеряем ?
   Серена продолжала говорить, и ее слова дублировали мигавшие на стенах проекционные экраны.
   - Порабощенное население Земли восстало, и машины убили его за это. Всех до единого!- Голос Серены гремел из каждого динамика в зале.- Допустим ли мы, чтобы это массовое убийство осталось без последствий? Сделаем ли мы вид, что все это ничего для нас не значит и вообще нас не касается?- Она застонала от негодования.- Или Омниус должен заплатить за это преступление?
   - Но Земля - это колыбель человечества, место его зарождения,простонал магнус Гьеди Первой.- Как можем мы даже помыслить о таком ее разрушении?
   - Восстание на Земле послужит толчком к нашему джихаду,- возразила Серена Батлер.- Мы должны распространить весть об этом славном восстании по всем планетам Синхронизированного Мира. Может быть, нам удастся и на других машинных планетах зажечь огонь восстания, но сначала нам надо уничтожить Омниуса на Земле. И не важно, чего это будет стоить.
   - Можем ли мы отказаться от такой возможности?- поддержал Серену Ксавьер Харконнен.- У нас есть атомное оружие. У нас есть новые поля Тио Хольцмана для защиты наших кораблей. У нас есть воля народа, который на улицах скандирует имя Серены. Во имя Бога, мы должны сделать что-то сейчас.
   - Да,- произнес Иблис. Он не повысил голос, но его услышали, несмотря на шум, поднявшийся в зале.- Мы должны сделать это во имя Бога.
   Представители Лиги были несколько напуганы и ошеломлены, но никто прямо не высказал своего несогласия. Наконец, после долгого молчания, вице-король Батлер потребовал, чтобы Лига Благородных приняла официальное решение по этому вопросу.
   Начавшийся опрос закончился принятием решения без голосования ввиду полного одобрения.
   "Итак, решено, что Земля, древняя колыбель человечества, станет первым могильным камнем на кладбище мыслящих машин".
   ***
   Творчество движется своими, неисповедимыми путями.
   Норма Ценва. Запись из неопубликованного лабораторного журнала
   В лабораторной башне, окна которой выходили на широкую Исану, Норма Ценва, как обычно, сидела за своим заваленным бумагами лабораторным столом. Изобретенные ею плавающие светильники колыхались над ее головой, как диковинное украшение. Она не потрудилась выключить их, хотя солнце уже давно взошло. Она не хотела нарушать хода своих мыслей.
   Она нажала кнопку небольшого, размером с ручку, проекционного механизма на покатом столе. Магнитные прозрачные листы с изображениями, подхваченные магнитным полем, плавно взлетели в воздух. Это было подробное изображение баллисты - самого большого военного корабля Армады Лиги.
   Норма переключила режим работы проектора, и чертежи выстроились в комнате, образовав объемное изображение - уменьшенную копию баллисты. Затем Норма отделила от изображения одну палубу судна, и сама вошла в увеличенное голографическое изображение, этот выход она делала для того, чтобы рассчитать минимальный радиус для полного прикрытия корабля защитным полем.
   Саванта Хольцмана не было. Он отправился на очередное общественное мероприятие, где будет, выказывая ложную скромность, упиваться празднованием своих научных достижений. В последнее время он работал с Нормой не больше часа в день, исключительно по утрам, а потом начинал готовиться к обедам, за которыми следовали вечерние банкеты в резиденции лорда Бладда. Иногда, возвращаясь с них, Хольцман рассказывал Норме об аристократах и политиках, с которыми он там познакомился. Делал он это, очевидно, с целью произвести впечатление на Норму.
   Вообще-то она не возражала против такого уединения и работала одна, не жалуясь на тяготы. Хольцман оставил ее в покое, поручив рассчитать параметры полей для прикрытия самых крупных боевых кораблей Армады. Савант говорил, что у него нет времени заниматься этим самому, но он больше не доверял команде вычислителей.
   Норма ощущала на своих плечах большой груз ответственности, так как знала, что Лига разослала призыв ко всем своим планетам - присоединиться к священной войне, армагеддону, который должен был начаться с удара по оплоту Синхронизированного Мира - по планете Земля. На Салусе Секундус уже собрался большой флот диверсионных кораблей, готовых стартовать.
   Хольцман продолжал упиваться своей возросшей значимостью. Норме же казалось, что работа лаборатории должна говорить сама за себя, без всех этих рекламных глупостей. Но ей было не суждено понимать правила игры политических кругов, в которых вращался Хольцман, и она верила в то, что он делает это только затем, чтобы лучше обеспечить военные приготовления через контакты с влиятельными людьми.
   В свободное время ее ум был занят некоторыми побочными проблемами, их деталями, и она, следуя своей внутренней логике искателя, старалась найти ответы на мучившие ее вопросы. Например, даже если удастся уничтожить земное воплощение Омниуса, то останутся другие копии всемирного разума на других планетах Синхронизированного Мира. Могут ли мыслящие машины пережить такую вещь, как психологический удар? По масштабам Омниуса одна планета не представляет собой достаточную мишень, достойную усилий цель. Но насколько реальна опасность, Норма сказать не могла - эта проблема настолько выбивала ее из колеи, что она не могла выполнить необходимых расчетов. Эти мысли, которые вспыхивали, как молнии, и точно также перескакивали от облака к облаку, только высвечивали новые возможности, говорили о возможности свежих идей.
   По законам военного времени, которые лорд Бладд установил на планете после восстания Бела Моулая, Норма чувствовала себя во все большей изоляции. Хольцман общался с ней очень мало. Два года назад, когда она впервые приехала сюда с Россака по его приглашению, он был для нее кумиром и образцом для подражания. Только постепенно до нее дошло, что, кроме простого признания ее таланта и использования его для достижения их общих целей, ученый в последнее время начал испытывать по отношению к ней некоторое раздражение.
   Отчасти Норма и сама была виновата в этом. Ее постоянные предупреждения о непригодности модели сплавного резонансного генератора и об опасности взаимодействия защитного поля с лазерным лучом, естественно, настроили его против Нормы. Но со стороны саванта было несправедливо плохо относиться только потому, что она оказалась права. Тио Хольцман поставил свое "я" выше интересов науки.