Херберт Брайан. Дюна - Батлерианский джихад

   Выехав из города до рассвета, Иблис изо всех сил понукал упрямого мула, пока тот тащился по каменистой пустыне, взбираясь на гору, где стоял монастырь. У подножия крутой винтовой лестницы, которая вела в башню, его уже ждал Аким, снова выглядевший очень неряшливо и казавшийся совершенно оглушенным семутой. После того как Иблис погрузил руку в электропроводящую жидкость и коснулся пальцами мыслящей субстанции когитора, он не мог понять, зачем монах все время старается притупить свои чувства. Вероятно, поток мыслей когитора был столь мощен, что широкоплечему монаху требовалось ослаблять их, чтобы в его мозгу не путались следовавшие друг за другом откровения.
   - Я вижу, что ты смотришь на меня с явным неодобрением,- проговорил Аким, посмотрев на Иблиса сквозь полуопущенные веки.
   - О нет,- ответил Иблис, но потом решил, что не имеет права лгать.- Я просто заметил, что ты слишком увлекаешься семутой.
   Великан усмехнулся и заговорил, слегка растягивая гласные:
   - Непосвященному может показаться, что я сознательно умерщвляю свои чувства, но дело не в этом. Просто семута позволяет мне забыть мое собственное разрушительное прошлое, ту жизнь, какую я вел до того, как присоединился к когитору, воодушевленный его идеями. Кроме того, семута помогает мне игнорировать чувственный зов плоти, который отвлекает меня от действительно важных вещей.
   - Я не могу представить тебя разрушительной личностью.
   - Но я был таким. Мой отец боролся с поработителями и погиб во время одной из попыток очередного восстания. После этого я решил мстить мыслящим машинам и преуспел в этом. Я возглавлял группу боевиков, и мы... уничтожили нескольких роботов. Вынужден извиниться, но мы одновременно убили нескольких доверенных рабов, таких, как ты. После этого Экло сумел организовать мое спасение и духовную реабилитацию, если можно так выразиться. Он никогда не говорил мне, почему он меня разыскал и как он все это устроил. Есть вещи, которые когитор не открывает никому, даже мне.
   Монах резко отвернулся и начал на нетвердых ногах подниматься по лестнице, ведя за собой Иблиса в комнату в башне, где в суровом презрении к миру обитал когитор. Остановившись посреди комнаты с цветными витражами, он продолжил:
   - Экло обдумал долгосрочную перспективу твоего положения. Очень давно он наблюдал изменения, происшедшие с человечеством после того, как титаны сокрушили Старую Империю, но тогда он не стал ничего делать. Экло думал, что беды и катастрофы улучшат человеческую породу, заставят людей очнуться от сонной растительной жизни и бесцельного существования.
   Монах вытер пятно семуты с угла рта.
   - Отделив свой разум от тела, кимеки-титаны могли стать такими же просвещенными, как когиторы. Такова была надежда Экло, когда он помогал перевоплощению Юноны. Но титаны не сумели подняться над своими животными пороками. Эта слабость позволила Омниусу покорить и их, и все человечество.
   Аким подошел к прозрачной емкости, в которой хранился головной мозг Экло.
   - Экло верит, что ты сможешь изменить лик Вселенной.
   Сердце Иблиса бешено застучало.
   - Нет ничего невозможного.
   Но он понимал, что не сможет в одиночку сражаться с мыслящими машинами. Ему надо будет найти помощников. И много помощников.
   У прозрачного окна емкость с жидкостью светилась золотистым светом в лучах утреннего солнца. В отдалении, на линии горизонта, Иблис мог рассмотреть огромные монолиты и монументы, задуманные кимеками и построенные на крови и костях людей. Действительно ли я хочу, чтобы все эти колоссы рассыпались в прах?
   Надсмотрщик заколебался, представив себе последствия, вспомнив миллиарды жертв восстания на Валгисе и других планетах. В этот момент он вдруг почувствовал, что кто-то вмешался в его мысли.
   Аким снял крышку с емкости и выставил наружу питательную жидкость, которая поддерживала жизнедеятельность древнего мозга.
   - Подойди, Экло хочет общаться с тобой непосредственно.
   Питательная жидкость в емкости чем-то напоминала амниотическую жидкость, наполненную неизмеримой ментальной энергией. Осторожно и робко, борясь с желанием познавать и учиться, Иблис погрузил в жидкость пальцы, коснувшись гладкой скользкой поверхности мозга Экло и открыв для себя сокровенные мысли когитора, которыми тот решил с ним поделиться.
   Аким стоял рядом, на его лице отразилось смешанное чувство безмятежное смирение и зависть.
   - Нейтралитет - это акт, требующий очень точного сохранения равновесия,- сообщил Экло Иблису.- Очень давно я отвечал на вопросы Юноны, которая спрашивала, как лучше сокрушить Старую Империю. Мои непредвзятые ответы позволили титанам сформулировать план и совершить революцию, которая изменила ход всемирной истории. В течение многих столетий я мучительно размышлял над тем, что именно я сделал.
   Иблису показалось, что извилины мозга схватили его за пальцы.
   - Для когиторов очень важно все время сохранять нейтралитет. Мы должны быть объективными.
   Иблис был озадачен и спросил:
   - Тогда почему ты говоришь со мной? Почему ты вообще затронул возможность сбросить иго мыслящих машин?
   - Только для того, чтобы восстановить равновесие, в каком только и может пребывать объективный нейтралитет,- ответил Экло.- Я непроизвольно помог титанам и поэтому теперь вынужден отвечать на твои вопросы. Чтобы соблюсти абсолютную объективность. В конечном итоге этого процесса я получу состояние равновесия.
   Иблис с трудом сглотнул.
   - Значит, ты предвидишь, чем все это кончится?
   - Мы все окружены итогами, впрочем, так же, как и началами. Ты сам можешь решить, в какой части своего пути ты находишься.
   Мысли Иблиса путались. Он хотел спросить об уязвимости и слабых местах мыслящих машин, но когитор заговорил сам, вмешавшись в поток беспорядочных мыслей Иблиса.
   - Я не могу снабдить тебя конкретными военными или техническими подробностями, но если ты сформулируешь вопросы так же умно, как Юнона, то получишь тот ответ, какой тебе нужен. Искусство быть разумным - это первейший и главный урок, который человек извлекает из своей жизни. Ты должен превзойти умом машины, Иблис Гинджо.
   В течение часа или более того Экло наставлял Иблиса.
   - Я обдумывал эту проблему несколько столетий, то есть я начал задолго до того, как ты явился ко мне. Если бы ты этого не сделал, то я провел бы в размышлениях еще много, много лет.
   - Но я не могу потерпеть неудачу, я должен победить.
   - Для этого от тебя потребуется нечто большее, чем просто желание. Ты должен проникнуть в самую глубину чаяний масс.- На несколько секунд Экло замолчал.
   Иблис силился понять, что хочет сказать ему когитор, стараясь расширить свой разум.
   - Любовь, ненависть, страх? Ты это имеешь в виду?
   - Да, это необходимые компоненты.
   - Компоненты?
   - Да, компоненты религии. Машины обладают большой властью, и для того чтобы нанести им поражение, мало обычного социального или политического подъема. Люди должны сплотиться вокруг мощной идеи, которая проникла бы в самую глубину их внутренней сущности, идеи, которая пронизала бы самую суть человека. Ты должен стать не просто доверенным лицом, человеком, которому доверяют, ты должен стать ясновидящим вождем. Рабы должны подняться на великую священную войну против машин, на неостановимый джихад, который свергнет ненавистных хозяев.
   - Священная война? Джихад? Но неужели я смогу это сделать?
   - Я говорю тебе только то, что я чувствую, Иблис Гинджо, то, что я обдумал и увидел своим внутренним взором. Ты должен уйти и ответить на остальные свои вопросы сам. Но знай: из всех войн, какие бывали в истории человечества, джихад является самой страстной, эта война покоряет миры и цивилизации, она сметает все на своем пути!
   - Но подходят ли для этого люди, которые посылали мне записки?
   - Мне ничего не известно о тех людях,- ответил Экло,- и я не вижу их своим внутренним взором. Возможно, ты избран, возможно, это просто западня, подстроенная тебе мыслящими машинами.- Когитор помолчал, потом снова заговорил: - Теперь же я попрошу тебя уйти. Мой разум устал и нуждается в отдыхе.
   Когда Иблис покинул внушительную каменную башню, он чувствовал странную смесь воодушевления и растерянности. Ему надо было организовать всю полученную информацию и выработать на ее основе определенный план. Хотя он не был ни святым, ни военным, он понимал, как следует управлять большими массами людей, как направлять их верность, чтобы достигать поставленных целей. Уже сейчас его рабочие команды сделают для него все, о чем он их попросит. Его способность к лидерству станет его главным инструментом и оружием. Но масштаб был слишком мал для священной войны. Ему надо получить в свое распоряжение не несколько сотен человек, а гораздо больше, чтобы достичь успеха.
   И еще ему надо быть очень и очень осторожным, особенно если это мыслящие машины решили заманить его в ловушку.
   Имея доступ к наблюдательным камерам Омниуса и разбросанным повсеместно подсматривающим и подслушивающим устройствам, Эразм внимательно следил за действиями подопытных объектов. Одни верные доверенные лица попросту проигнорировали намеки, которые он им разослал; другие были до смерти испуганы. Но Некоторые проявили неожиданную инициативу.
   Да, независимый робот чувствовал, что Иблис Гинджо - самый лучший кандидат, который докажет Омниусу правоту Эразма.
   ***
   "Систематика" - опасное слово, опасное понятие. Системы возникают вместе со своими создателями и захватывают власть над ними.
   Тио Хольцман. Благодарственная речь по случаю вручения поритринской медали "Слава"
   Усевшись на свое место в зале вычислителей, Исмаил внимательно присмотрелся к убранству владений саванта Хольцмана, принюхался к запаху полировочного лака, цветочных букетов и ароматных свечей. Место было чистое, уютное и теплое. Не шло ни в какое сравнение с бараками рабов в грязной речной дельте.
   Мальчик мог считать, что ему несказанно повезло.
   Но все же это негостеприимное место не было родным Хармонтепом. Мальчик скучал по своей маленькой лодке, в которой он лавировал по узким речушкам в зарослях прибрежного тростника. Особенно же тосковал он по вечерам, когда дзенсунни собирались в главной хижине на самых высоких сваях и рассказывали истории, читали строки из огненной поэзии или просто слушали его дедушку, который вслух читал успокаивающие дух сутры.
   - Ненавижу это место,- произнес сидевший рядом Алиид достаточно громко для того, чтобы его услышал сам Тио Хольцман, который поднял на мальчика возмущенный взгляд.
   Алиид нахмурился от собственной дерзости, но не стал опускать глаза, выдержав взгляд ученого.
   - Может быть, ты хочешь вернуться в дельту или отправиться в поле?
   - Те места я тоже ненавижу,- пробормотал Алиид в ответ, и в голосе его не прозвучало и тени раскаяния.
   Работа остановилась. Все ждали, что будет дальше.
   Хольцман, не веря своим ушам, покачал головой:
   - Я просто не понимаю, что вы за народ. Вы вечно на все жалуетесь и вечно всем недовольны. Я кормлю и одеваю вас, даю вам простые задания, от решения которых зависит дело всего человечества,- но вы все равно упрямо хотите уползти в свои жалкие деревни и жить там среди нищеты, грязи и болезней.- Гнев изобретателя был непритворен.- Разве вы не понимаете, что мыслящие машины на пороге, что они пытаются сокрушить всех людей, каждого человека? Вы представьте себе, сколько людей они убили на Гьеди Первой, ведь никто не смог их остановить. Омниуса не интересует ваша убогая религия или ваше жалкое неприятие цивилизации. Если он захочет уничтожить ваши ветхие хижины, он просто сожжет их дотла.
   Точно так же, как поступили тлулаксианские работорговцы, подумал Исмаил. Темные глаза Алиида сверкнули, и Исмаил понял, что у друга возникли такие же мысли.
   Хольцман снова покачал головой:
   - Вы фанатики, начисто лишенные чувства ответственности. К счастью, в мою задачу входит заставить вас ее почувствовать.
   Он вернулся к доске и снова начал рассерженно тыкать пальцами в математические символы.
   - Это отдельные части уравнений. Мне надо, чтобы вы их решили. Это очень простая математика. Попытайтесь сделать те шаги, те этапы вычислений, которым я вас учил.- Он сощурил глаза.- За каждое верное решение вы получите полный дневной рацион. Тот, кто ошибется, пойдет спать голодным.
   У Исмаила стало тяжело на душе. Он склонился над листками бумаги и калькулятором, изо всех сил стараясь правильно выполнить простые, как казалось ученому, вычисления.
   На Хармонтепе все дети расположенных на болоте деревень получали базовое образование в математике, естественных науках и технике. Старейшины чувствовали, что такие знания будут очень важны, когда вновь поднимется их цивилизация и правоверные снова начнут строить большие города, как те, которые упоминаются в учении дзенсунни. Дедушка Исмаила, как и большинство других деревенских старейшин, посвящал много времени обучению молодых людей логике и философским рассуждениям, изложенным в виде сутр. Решение этих сложных задач можно было найти только в догматах буддислама.
   На родной планете Алиида, на IV Анбус, расположенные на близких орбитах луны сильно влияли на климат времен года, заставляя планету осциллировать. Исходя из этого, молодых людей на этой планете обучали математике и астрономии, так как при вечно меняющемся календаре было трудно без таких знаний предсказывать начало разрушительных наводнений, с ревом сглаживавших красные скалы, на которых воздвигались города дзеншиитов. Работа по предсказанию и ликвидации последствий наводнений требовала выполнения сложных вычислений и знания теории вероятностей. Алиид учился математике, чтобы быть полезным своему народу. Однако здесь его заставляли помогать угнетателям, поработившим его, и это вызывало возмущение мальчика.
   Попав на Поритрин, Алиид сначала был зачислен в команду, убиравшую тростник. Много недель он работал, скашивая высокие стебли, из сладкого сока которых добывали сахар или гнали крепкий поритринский ром. Волокнистые остатки шли на изготовление тканей. Работать приходилось острой косой, из упавших прочных стеблей во все стороны брызгал сладкий сок, похожий на сироп. Работа начиналась всегда после дождей, которые напитывали стебли влагой. Тогда в стеблях было больше всего сока, но они становились очень тяжелыми и их было трудно носить.
   По окончании сафры хозяин отправил всех своих рабов на невольничий рынок в Старду, обвинив их в поджоге урожая, в результате которого сгорела половина скошенного тростника. Алиид рассказывал об этом Исмаилу с едва заметной усмешкой, но не стал признаваться в своем участии в этом акте саботажа.
   Исмаил склонился над работой, проверяя и перепроверяя промежуточные результаты вычислений, передвигая рычажки и сдвигая рамки значащих цифр на шкале механического калькулятора. В животе урчало от голода, так как Хольцман - рассерженный тем, что в предыдущие дни рабы допустили много ошибок - поклялся, что не станет кормить вычислителей до тех пор, пока они не научатся работать как следует. Рабы ворчали, но на этот раз хорошо справились с порученной работой.
   Прошло несколько дней. После того как вычислители стали без ошибок справляться с упражнениями, Хольцман решил поручить им настоящую работу. Изобретатель, правда, попытался убедить рабов в том, что это просто еще одно упражнение, но по его возбужденному и взволнованному выражению лица и интонациям голоса Исмаил понял, что на этот раз изобретателю нужны результаты для настоящего дела, а не для очередной проверки способностей вычислителей.
   Он работал с видимым старанием, но по выражению его лица Исмаил понял, что тот задумал какую-то каверзу. Исмаил был не уверен, что хочет знать, что на уме у его неугомонного друга.
   После того как они поработали над вычислениями несколько дней, Алиид наклонился к Исмаилу.
   - Теперь настало время внести в результаты кое-какие мелкие исправления,- сказал он, усмехнувшись.- Они будут настолько мелкие, что их никто не заметит.
   - Мы не можем этого сделать,- возразил Исмаил,- нас сразу поймают.
   Темноволосый Алиид нетерпеливо нахмурился.
   - Хольцман уже проверил нашу работу, поэтому он не станет переделывать все вычисления заново. Теперь он доверяет нам, и мы можем действовать по собственному усмотрению. Это наш единственный шанс поквитаться с ними. Подумай, какие страдания нам пришлось пережить из-за них.
   Исмаил был вынужден согласиться с доводами друга, и после того как послушал речи Бела Моулая о грядущем кровавом восстании, такое решение показалось ему лучшим способом выразить свое недовольство.
   - Смотри.- Алиид показал Исмаилу последовательность уравнений и сделал стилом маленькую пометку, заменив минус на плюс, а в другом месте перенес запятую в десятичной дроби.- Это мелкие, вполне извинительные ошибки, но они приведут к совершенно иным результатам.
   Исмаилу стало страшно.
   - Я понимаю, что это может повредить изобретению Хольцмана, но я не вижу, каким образом это поможет нам. Я больше думаю о том, как вырваться отсюда и вернуться домой.
   Алиид удивленно посмотрел на друга.
   - Исмаил, ты знаешь сутры не хуже, а может быть, лучше, чем я. Ты что, забыл, что в одной из них сказано: "Помогая своим врагам, ты вредишь делу правоверных"?
   Исмаил слышал эту фразу из уст деда, но никогда не думал, что она содержит в себе столь глубокий смысл.
   - Хорошо, я согласен. Но наши ошибки не должны выглядеть преднамеренными.
   - Если я что-то понимаю в этой работе,- сказал Алиид,- то даже небольшая ошибочка в расчетах может привести к весьма большим разрушениям.
   ***
   Психология - наука изобретения слов для обозначения несуществующих вещей.
   Эразм. "Размышления о чувствующих биологических объектах"
   В залитом солнечным светом ботаническом саду грандиозной виллы Эразма Серена Батлер срезала увядшие цветы и листья, ухаживая за растениями в клумбах и вазонах. Серена дожидалась своего часа, оказывая роботу молчаливое сопротивление, выполняя при этом обычную для рабыни работу, хотя Эразм постоянно наблюдал за ней, как за любимым домашним животным. Он был ее тюремщиком и надзирателем. Серена носила черную рабочую одежду, длинные янтарно-каштановые волосы были стянуты в конский хвост. Работа позволяла ей думать о Ксавьере, об их взаимных клятвах, о любви, которой они предавались во время драматической охоты на вепря, а потом в спальне Серены накануне ее отлета на Гьеди Первую.
   Каждое утро, приходя в сад робота, Серена была рада, что никто не станет мешать ей думать о побеге с Земли. День за днем она обдумывала возможности бегства - хотя препятствия казались непреодолимыми - или причинения значительного вреда мыслящим машинам, хотя и понимала, что любая попытка саботажа будет стоить жизни и ей, и ее будущему ребенку. Может ли она так жестоко обойтись с Ксавьером?
   Она не могла даже представить себе всей глубины того горя, какое пришлось ему испытать. Когда-нибудь она найдет способ вернуться к нему. Она должна сделать это ради него, ради себя, ради их дитя. Она надеялась, что Ксавьер будет держать ее за руку, когда она будет рожать ребенка. Сейчас он был бы уже ее мужем, их жизни переплелись бы, образовав союз много прочнее, чем простая сумма их личностей, их брак стал бы бастионом, о который разбился бы натиск мыслящих машин.
   Но он даже не знает, что она жива.
   Она погладила ладонью свой округлившийся живот. Она чувствовала, как ребенок растет в ее чреве, и это преисполняло ее предчувствиями. Пройдет еще два месяца и дитя родится на свет, но что будет делать после этого Эразм? Она видела запертые двери зловещей лаборатории, с отвращением и ужасом смотрела на грязные бараки рабов.
   Но робот продолжал занимать ее своими цветами и растениями.
   Эразм часто неподвижно стоял рядом с ней, пока она работала. Его овальная маска ничего не выражала, когда он заговаривал с ней, вызывая ее на споры.
   - Взаимопонимание надо устанавливать с самого начала,- сказал он однажды.- Я должен построить фундамент, прежде чем смогу хоть что-то понять и оценить.
   - Но как ты используешь полученные знания?- Она с силой выдернула из земли сорняк.- Придумаешь более экстравагантные способы мучений и издевательств над несчастными рабами?
   Робот помолчал, в его зеркальной маске появилось искаженное отражение лица Серены.
   - Нет, у меня иная цель.
   - Но тогда почему ты держишь рабов в таких ужасающих условиях. Если ты не хочешь делать их несчастными, то почему не позволяешь им жить в чистоте? Почему ты не обеспечиваешь их лучшей едой, не даешь им образование и не предоставляешь медицинской помощи?
   - В этом нет никакой необходимости.
   - Для тебя, может быть, и нет,- сказала она, сама удивляясь своей дерзости.- Но они станут счастливы и будут лучше выполнять свою работу.
   Серена видела, в какой роскоши купается сам Эразм - это было явное излишество, так как робот не мог во всем этом нуждаться,- но домашние рабы, а особенно рабы в бараках жили в страхе и грязи. Останется она здесь на положении пленницы или нет, но она обязана сделать хоть что-то для облегчения их участи. Если не удастся сделать ничего иного, то даже это можно будет считать победой над мыслящими машинами.
   Она продолжала:
   - Требуется быть поистине сложной мыслящей машиной, чтобы понять, что улучшение качества жизни рабов приведет к повышению производительности их труда и одновременно к повышению доходов их владельца. Рабы могут и сами поддерживать свои жилища в чистоте, если их обеспечить необходимыми для этого вещами.
   - Я подумаю об этом. Составь мне детальный список.
   Сделав роботу это предложение, Серена не видела робота два дня. Охранные роботы надзирали за рабами, пека Эразм пропадал в лаборатории.
   Сквозь наглухо закрытые звуконепроницаемые двери лаборатории не доносилось ни одного звука, но странный гнилостный запах и исчезновение людей из бараков наводили Серену на тяжкие раздумья.
   Однажды другая рабыня сказала ей:
   - Тебе не следует знать, что там происходит. Благодари судьбу, что тебе не приходится там убирать после его опытов.
   Серена рылась голыми руками в рыхлой черной земле, прислушиваясь к тихой классической музыке, которая всегда звучала как фон в имении Эразма. Спина болела, а суставы опухли из-за срока беременности, но она не сдавалась и продолжала работать, как всегда.
   Эразм подошел так тихо, что она не услышала его приближения. Подняв глаза, она вдруг увидела его блестящее зеркальное лицо, обрамленное древним жабо. Она быстро выпрямилась, стараясь скрыть испуг, и вытерла руки о комбинезон.
   - Ты узнаешь больше, когда шпионишь за мной?
   - Я могу шпионить за тобой в любое время, когда мне заблагорассудится. Но больше я узнаю, когда задаю прямые вопросы.
   Зеркальная лицевая пленка сложилась в маску умиленной радости.
   - Сейчас я хочу, чтобы ты выбрала цветок, который считаешь самым красивым. Я хочу видеть, что ты выберешь.
   Эразм и раньше играл в такие игры. Кажется, он был не способен понять субъективные решения, желая подогнать под них количественные критерии субъективного мнения и личного вкуса.
   - Каждое растение красиво на свой манер,- сказала в ответ Серена.
   - Тем не менее выбери одно. Потом объясни мне, почему ты выбрала именно его.
   Серена пошла по садовой дорожке, разглядывая цветы. Эразм шел за ней, отмечая каждый момент, когда она в раздумье останавливалась возле очередного цветка.
   - Есть поддающиеся наблюдению внешние признаки, такие как цвет, форма и тонкость строения,- сказал робот,- и множество других эзотерических переменных, таких, например, как аромат.
   - Не следует пренебрегать и эмоциональной составляющей.
   В голосе Серены проскользнули тоскливые нотки.
   - Некоторые из этих растений напоминают мне о доме на Салусе Секундус. Есть цветы, которые окажут эмоциональное воздействие только на меня, но оставят других людей равнодушными. Может быть, глядя на цветок, я вспомню, что букет таких цветов подарил мне любимый человек. Однако тебе недоступны такие ассоциации.
   - Ты слишком задержалась. Выбирай.
   Серена указала на громадный слоновий цветок с яркими оранжевыми и красными полосами, в центре которого выделялись роговидные рыльца.
   - Сейчас мне кажется самым красивым этот цветок.
   - Почему?
   - Моя мать выращивала такие цветы у нас дома. В детстве я не находила их особенно красивыми, но теперь они напоминают мне о счастливых днях - до того, как я встретилась с тобой.- Она сразу же пожалела о сказанном, так как ее слова слишком явно выдали ее сокровенные мысли.
   - Очень хорошо, очень хорошо.
   Робот не обратил ни малейшего внимания на обидные слова Серены и уставился на слоновий цветок, анализируя все его свойства с помощью набора своих сенсоров. Подобно знатоку вин, он принялся описывать достоинства его аромата. Для Серены этот анализ звучал, как разбор клинического случая, разбор, лишенный тонкостей эмоционального восприятия. Но ведь именно эти тонкости и определили ее выбор.
   Самое странное заключалось, однако, в том, что Эразм, кажется, признал свое поражение.
   - Я знаю, что в каком-то смысле люди умнее машин, по крайней мере пока. Однако машины располагают более мощным потенциалом для того, чтобы превзойти людей во всех областях. Вот почему я хочу понять все аспекты чувств биологических объектов.
   Непроизвольно содрогнувшись, Серена вспомнила о запертой лаборатории, интуитивно понимая, что там робот Эразм занимается вовсе не оценкой цветочных ароматов.