Херберт Фрэнк. Бог - император Дюны

   - Ты и меня испытаешь?
   - Я и сейчас тебя испытываю.
   Айдахо обдал его жгучим взглядом, затем сказал:
   - Я не понимаю твоего управления, твоей Империи, ничего не понимаю. Чем больше мне открывается, тем меньше я понимаю, что происходит.
   - Как удачно, что ты открыл для себя дорогу к мудрости, - сказал Лито.
   - Что? - ярость оскорбленного, которую Айдахо не мог сдержать, возвысила его голос до боевого рыка, заполнившего небольшое помещение.
   Лито улыбнулся.
   - Данкан, разве я не говорил тебе, что думать, будто что-то знаешь, самое идеальное препятствие против того, чтобы учиться чему-нибудь?
   - Тогда, объясни мне, что происходит.
   - Мой друг Данкан Айдахо приобретает новую привычку. Он учится всегда глядеть за пределы того, что, по его мнению, он знает.
   - Ладно, ладно, - Айдахо медленно покачал головой в такт этим словам. - Так что же скрывается за тем, что мне дозволено было принять участие в этом Сиайноке?
   - Я привязываю Рыбословш к командующему моей гвардией.
   - Я должен отбиваться от них! Эта свита, что сопровождала меня в Твердыню, хотела сделать привал, устроить оргию. И те, что везли меня сюда, назад, когда ты...
   - Они знают, как я радуюсь, когда вижу детей от Данкана Айдахо.
   - Черт тебя побери! Я не твой племенной жеребец!
   - Кричать нет надобности, Данкан.
   Айдахо несколько раз глубоко вздохнул, затем сказал:
   - Когда я отвечаю им "нет", они сперва напускают на себя обиженный вид, потом обращаются со мной, как с каким-нибудь чертовым, - он покачал головой, - святым или вроде этого.
   - Разве они тебе не повинуются?
   - Они не задают никаких вопросов... если только это не противоречит твоим приказам. Я не хотел возвращаться сюда.
   - И все же они тебя сюда доставили.
   - Ты чертовски хорошо знаешь, что у тебя-то они из повиновения не выйдут!
   - Я рад, что ты вернулся, Данкан.
   - Мне и заметно!
   - Рыбословши знают мое особое отношение к тебе, как я тебя люблю, сколь многим я тебе обязан. Это никогда не вопрос повиновения или неповиновения мне, когда дело касается тебя или меня.
   - Вопрос чего же это тогда?
   - Верности.
   Айдахо погрузился в задумчивое молчание.
   - Ты ведь ощутил силу Сиайнока? - спросил Лито.
   - Мумба Юмба.
   - Тогда почему же тебя это тревожит?
   - Твои Рыбословши не армия, это полицейская сила.
   - Именем моим заверяю тебя, что это не так. Полиция неизбежно развращена.
   - Ты искушал меня силой, - обвинил Айдахо.
   - Таковы испытания, Данкан.
   - Ты мне не доверяешь?
   - Я безоговорочно доверяю твоей верности Атридесам, без всяких вопросов.
   - Тогда зачем же этот разговор о развращенности и испытаниях?
   - Никто иной, как ты, обвинил меня, что я имею полицию. У полицейского всегда перед глазами, что преступники преуспевают. Только самый тупой полицейский не способен понять, что позиция власти - самая выгодная позиция, достижимая для преступника.
   Айдахо облизал губы и с явной озадаченностью поглядел на Лито.
   - Но есть же моральная подготовка... я имею в виду, юрисдикция... тюрьмы для...
   - Что хорошего в законах и тюрьмах, когда нарушение закона не является грехом? Айдахо чуть склонил голову направо.
   - Ты что, пытаешь убедить меня, будто твоя чертова религия...
   - Кара за грехи может быть весьма экстравагантной.
   Айдахо ткнул большим пальцем через плечо, в сторону двери, за которой находился внешний мир.
   - Все эти разговоры о смертных приговорах... эта порка и...
   - Где это только возможно, я стараюсь обходиться без временных законов и тюрем.
   - Но у тебя ведь должны быть хоть какие-то тюрьмы!
   - Неужели? Тюрьмы нужны только для создания иллюзии эффективной работы судов и полиции. Они нечто вроде страховки от безработицы.
   Айдахо чуть повернулся и указующе ткнул пальцем в сторону входной двери.
   - У тебя целые планеты стали тюрьмами!
   - Я так полагаю, любое место можно воспринимать как тюрьму, если именно так сориентированы твои иллюзии.
   - Иллюзии! - Айдахо ошарашенно уронил руку.
   - Да. Ты говоришь о тюрьмах, полиции, юрисдикции, о чистейших иллюзиях, скрываясь за которыми власть может успешно притворяться - в то же время вполне четко зная, что это ниже ее собственных законов.
   - И, по-твоему, с преступлениями можно справиться с помощью...
   - Не с преступлениями, Данкан, с грехами.
   - Значит, по-твоему, твоя религия способна...
   - Обратил ли ты внимание, что у нас является основными грехами?
   - Что?
   - Попытка развратить члена моего правительства, либо развращение, исходящее от члена моего правительства.
   - В чем выражается это развращение?
   - По сути своей, это нежелание признавать и поклоняться святости Бога Лито.
   - Тебе?
   - Мне.
   - Но ты говорил мне в самом начале, что...
   - По-твоему, я не верю в свою собственную божественность? Осторожней, Данкан.
   Голос Айдахо прозвучал с той бесстрастностью, которая является свидетельством гнева.
   - Ты говорил мне, одной из моих задач является хранить твой секрет, что ты...
   - Ты не знаешь моего секрета.
   - Что ты тиран? Это не...
   - У богов больше власти, чем у тиранов.
   - Мне не нравится то, что я слышу.
   - Разве Атридесы когда-нибудь тебя спрашивали, нравятся ли тебе твоя работа?
   - Ты просишь меня командовать твоими Рыбословшами, которые и судьи, и суд присяжных, и палачи, и... - Айдахо осекся.
   - И что?
   Айдахо промолчал.
   Лито поглядел через пробирающее холодом расстояние, разделявшее их, такое короткое и такое большое.
   "Словно водишь рыбу на крючке", - подумал Лито. - "В таком состязании ты обязан просчитывать крепость каждой части твоей рыболовной снасти."
   Проблема с Айдахо была в том, что завести его в сеть - всегда ускоряло его конец. И на сей раз все происходило слишком быстро. Лито опечалился.
   - Я не буду тебе поклоняться, - сказал Айдахо.
   - Рыбословши знают, что у тебя специальное назначение, - сказал Лито.
   - Как у Монео и Сионы?
   - Совершенно другое.
   - Так и бунтовщики тоже являются особым случаем.
   Лито ухмыльнулся.
   - Все мои самые доверенные управляющие в свое время были бунтовщиками.
   - Я не был...
   - Ты был великолепным бунтовщиком! Ты помог Атридесам отнять Империю у царствующего монарха.
   Айдахо погрузился в свои мысли, взгляд его стал невидящим.
   - Да, я это сделал, - он резко встряхнул головой, будто вытрясая что-то из волос. - И посмотри, во что ты превратил эту Империю!
   - Я заложил в нее твердую схему, модель всех моделей.
   - Это ты так называешь.
   - Информация заморожена в схемах, Данкан. Мы можем использовать одну схему, чтобы найти решение для другой. Текучие схемы труднее всего распознать и понять.
   - Опять Мумба Юмба.
   - Ты уже однажды совершил такую ошибку.
   - Почему ты позволяешь Тлейлаксу все время возвращать меня к жизни одного гхолу за другим? В чем здесь основополагающая схема?
   - Из-за твоих качеств, которые есть у тебя в избытке. Но пусть об этом скажет мой отец.
   Губы Айдахо угрюмо поджались.
   Лито заговорил голосом Муад Диба, и даже лица его, окаймленное серой рясой нечеловеческой плоти, обрело сходство с чертами отца.
   - Ты самый подлинный из всех моих друзей, Данкан, даже лучше, чем Гурни Хэллек. Но я - прошлое.
   Айдахо тяжело сглотнул.
   - Все то, что ты делаешь!
   - Что, все это не по-Атридесовски?
   - Ты чертовски прав!
   Лито вернулся к своему обычному голосу.
   - И все же я до сих пор Атридес.
   - Действительно?
   - А кем еще я могу быть?
   - Хотелось бы мне знать!
   - По-твоему, все эти мои игры со словами и голосами, все это просто фокусы?
   - Ради всех Семи Холмов, что ты делаешь на самом деле?
   - Я сберегаю жизнь, готовя основу для следующего цикла.
   - Ты сберегаешь ее убийством?
   - Смерть часто бывала полезна для жизни.
   - Это не по-Атридесовски!
   - Нет, по-Атридесовски. Ценность смерти часто бывала нам ясна. А вот икшианцы никогда этой ценности не понимали.
   - Да что эти икшианцы имеют с...
   - Все. Они способны создать машину, чтобы скрыть другие свои махинации.
   Айдахо призадумался и проговорил:
   - Вот почему здесь находится икшианский посол?
   - Ты видел Хви Нори, - заявил Лито.
   Айдахо указал на дверь.
   - Она выходила отсюда, когда я прибыл.
   - Ты разговаривал с ней?
   - Я спросил ее, что она здесь делает. Она ответила, что выбирает, на какую сторону встать.
   Лито сотряс взрыв смеха.
   - О боже, - проговорил он. - Она такая славная. И она сообщила тебе свой выбор.
   - Она сказала, что служит теперь Богу Императору. Я ей, конечно, не поверил.
   - Но тебе следует верить ей.
   - Почему?
   - Ах да, я забыл, что однажды ты усомнился даже в моей бабушке, в леди Джессике.
   - У меня была на то веская причина!
   - Ты также сомневаешься и в Сионе?
   - Я начинаю сомневаться во всех!
   - А ты еще утверждаешь, будто не знаешь, чем для меня ценен, обвинил Лито.
   - А что насчет Сионы? - вопросил Айдахо. - Она говорит, ты хочешь, чтобы мы... я имею в виду, черт побери...
   - Чему ты должен всегда верить в Сионе - это ее творческим способностям. Она способна творить новое и прекрасное. Всегда следует доверять истинно творческому началу.
   - Даже махинациям икшианцев?
   - Это не творческое. Ты всегда узнаешь творческое, потому что оно все наружу, все без утайки. Сокрытие чего-нибудь свидетельствует о наличии совсем другой силы.
   - Значит, ты не доверяешь Хви Нори, но ты...
   - Нет, доверяю, именно по тем самым причинам, которые я только что тебе изложил.
   Айдахо нахмурился, затем расслабился и вздохнул.
   - Лучше мне поддерживать знакомство с ней. Если она кто-то из тех...
   - Нет! Держись подальше от Хви Нори. У меня для нее есть особое предназначение.
   29
   Внутри себя я отделил опыт городской жизни и тщательно
   его изучил. Идея города меня завораживает. Создание
   биологического сообщества без функционирующего и
   поддерживающего социального сообщества приводит к распаду.
   Целые миры становились единственно биологическими
   сообществами без взаимосвязанной с ними социальной
   структуры, и это всегда приводило к краху. Это становится
   особо драматично назидательным в условиях перенаселения.
   Гетто - гибельно. Психологический стресс перенаселенности
   создает давление, которое прорвется наружу. Город - это
   попытка совладать с подобными силами. Социальные формы, при
   помощи которых города осуществляют такую попытку, достойны
   изучения. Помните, что по отношению к формированию любого
   общественного порядка всегда существует некая
   злонамеренность. Это борьба за существование, ведомая
   искусственным образованием. С двух сторон над ним нависают
   рабство и деспотия. Многие допытываются о природе случайного
   отсюда, необходимость законов. Закон развивается в
   собственную силовую структуру, принося новые раны и новые
   несправедливости. Такая травма может быть исцелена через
   сотрудничество, а не через конфронтацию. По призыву к
   сотрудничеству опознается целитель.
   Украденные дневники
   "Монео в явном возбуждении вошел в малую палату аудиенций Лито, которая больше других нравилась ему для бесед с Богом Императором, потому что тележка Лито стояла в углублении, а значит, смертоносный Червь не мог напасть беспрепятственно. К тому же, Лито дозволял своему мажордому спускаться на икшианском лифте, а не идти по этому бесконечному спуску. Но Монео чувствовал, что новости, принесенные им сегодня утром, почти наверняка пробудят ЧЕРВЯ, КОТОРЫЙ ЕСТЬ БОГ.
   "Как же их преподнести?"
   Всего лишь час, как рассвело, наступил четвертый день Фестиваля, и Монео лишь потому хладнокровно взирал на тяготы предстоящего дня, что каждая протекающая минута все больше приближала конец всех фестивальных злосчастий.
   Лито шевельнулся, когда Монео вошел в помещение. Сразу же по этому сигналу включился свет, сфокусировавшись только на лице Лито.
   - Доброе утро, Монео, - сказал он. - Часовая известила меня, что ты настаиваешь на немедленной встрече. Почему?
   Монео знал по опыту, что в искушении слишком быстро открыть заложена большая опасность.
   - Я провел время с Преподобной Матерью Антеак, - сказал он. Хотя она и хорошо это скрывает, но я уверен, что она - ментат.
   - Да. Должен же Бене Джессерит иногда мне не повиноваться. Эта форма непокорства меня забавляет.
   - Значит, Ты их не накажешь?
   - Монео, как ни крути, я - единственный родитель, которого имеют мои подданные. Родитель должен быть великодушен не менее, чем суров.
   "Он в хорошем настроении", - подумал Монео. У него вырвался легкий вздох, и Лито, заметив это, улыбнулся.
   - Антеак возражала, когда я сообщил ей, что Ты приказал амнистировать нескольких Лицевых Танцоров из наших пленников.
   - Они мне нужны для Фестиваля, - сказал Лито.
   - Владыка!
   - Я объясню тебе потом. Давай перейдем к тем новостям, которые заставили тебя ворваться сюда в такой час.
   - Я... э... - Монео закусил верхнюю губу. - Тлейлакс был до невозможности болтлив в своей попытке втереться ко мне в расположение.
   - Да, разумеется, так и следовало ожидать. И что тебе в результате открылось?
   - Они... э... снабдили икшианцев достаточными консультациями и оборудованием, чтобы те могли создать... э... не совсем гхолу, и даже не клона. Может быть, нам следует использовать термин Тлейлакса: КЛЕТОЧНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ. Этот... э... эксперимент проводится внутри какого-то устройства с защитным полем, непроницаемым, как заверили их представители Космического Союза, даже для Твоего ясновидения.
   - И результат? - у Лито появилось ощущение, что он задает этот вопрос в холодном вакууме.
   - Они не уверены. Тлейлаксу не позволили быть свидетелями. Однако, они видели, как Молки вошел в эту... э... камеру, как он вышел потом оттуда с младенцем.
   - Да! Я знаю!
   - Знаешь? - Монео был озадачен.
   - Путем умозаключений. Все это произошло приблизительно двадцать шесть лет назад?
   - Верно, Владыка.
   - И они отождествляют этого младенца с Хви Нори?
   - Они не уверены, Владыка, но... - Монео пожал плечами.
   - Ну, разумеется. И какие ты отсюда делаешь выводы, Монео?
   - Новый икшианский посол генетически запрограммирована на что-то весьма специфическое.
   - Разумеется, запрограммирована. Разве тебя не поражало, Монео, насколько Хви, нежная Хви, до странности во всем противоположна грозному Молки? Она - его обратное отражение во всем, включая пол.
   - Я не думал об этом, Владыка.
   - А я думал.
   - Я ее немедленно отошлю назад, к икшианцам, - заявил Монео.
   - Ты не сделаешь ничего подобного!
   - Но, Владыка, если они..
   - Монео, я уже замечал, что ты редко поворачиваешься спиной к опасности. Другие поступают так часто, но ты очень редко.
   С чего бы тебе подначивать меня на столь очевидную глупость?
   Монео сглотнул.
   - Вот и хорошо. Мне нравится, когда ты понимаешь ошибочность своих решений, - сказал Лито.
   - Благодарю, Владыка.
   - А еще мне нравится, когда ты благодарить искренне, вот как сейчас. А теперь, была ли с тобой Антеак, когда ты услышал эти откровения?
   - Как ты приказал, Владыка.
   - Превосходно. Это немножко все расшевелит. Теперь уходи и ступай к леди Хви. Скажи ей, я желаю немедленно ее видеть. Это ее обеспокоит. Она полагает, мы не встретимся вновь до тех пор, пока я не призову ее в Твердыню. Тебе я поручаю унять ее страх.
   - Каким образом, Владыка?
   Лито печально проговорил:
   - Монео, зачем ты просишь совета в том, в чем и сам знаток? Успокой ее и приведи сюда заверенной в моих добрых намерениях относительно нее.
   - Да, Владыка, - Монео поклонился и сделал шаг назад.
   - Один момент, Монео!
   Монео застыл, взгляд его устремился на лицо Лито.
   - Ты озадачен, Монео, - сказал Лито. - Порой ты не знаешь, что обо мне думать. Действительно ли я всесилен и всепредвидящ? Ты приносишь мне эти крохи сведений и гадаешь: "Знает ли он уже это? Если знает, то зачем я из-за этого хлопочу?" Но я приказал тебе докладывать мне о подобных вещах. Разве само то, что ты должен мне повиноваться, не достаточное основание знать, как себя вести?
   Монео, в глубокой задумчивости, пожал плечами. Его губы дрожали.
   - Время может быть также и местом, Монео, - сказал Лито. - Все зависит от того, где ты стоишь, куда глядишь или что ты слышишь. Мерило тому - само сознание.
   После долгого молчания, Монео рискнул заговорить:
   - Это все, Владыка?
   - Нет, ЭТО не все. Сиона получит сегодня пакет, доставленный ей с курьером Космического Союза. Ничто не должно препятствовать ей получить этот пакет. Ты понимаешь?
   - Что в... что в этом пакете?
   - Кой-какие переводы - чтиво, мне было бы очень желательно, чтобы она это прочла. Смотри, чтобы не было никаких помех.
   В этом пакете нет меланжа.
   - Почему... откуда Ты знаешь, что я боюсь, будто в пакете...
   - По тому, что ты боишься спайса. Он мог бы продлить твою жизнь, но ты избегаешь его употреблять.
   - Я боюсь ДРУГИХ его эффектов.
   - Щедрая природа дала нам меланж, чтобы он отворил нам некоторые неожиданные глубины нашей психики, и все же ты его боишься?
   - Я - АТРИДЕС, Владыка!
   - О да, у Атридесов меланж разматывает клубочек особого процесса внутреннего откровения, ведущий сквозь тайну Времени.
   - Я должен только вспомнить тот способ, которым Ты испытал меня, Владыка.
   - Разве не очевидна для тебя необходимость ощущать Золотую Тропу?
   - Это не то, чего я боюсь, Владыка.
   - Ты был изумлен открывшимся тебе при испытании. Теперь ты страшишься других изумляющих открытий, страшишься познать то, что заставило меня сделать МОЙ выбор.
   - Я должен только взглянуть на Тебя, Владыка, и понять, чего я страшусь. Мы, Атридесы... - он осекся, у него пересохло во рту.
   - Ты не желаешь всех этих жизней-памятей, теснящихся во мне!
   - Порой... порой, Владыка, мне кажется, что спайс - это проклятие Атридесов!
   - Тебе бы хотелось, чтобы Я никогда не возник?
   Монео промолчал.
   - Но у меланжа есть свои достоинства, Монео. В нем нуждаются навигаторы Союза. И без него Бене Джессерит деградировал бы в беспомощную кучку хнычущих женщин!
   - Мы должны жить - с ним или без него, Владыка. Это я знаю.
   - Очень проницательно, Монео. Но ты выбрал жизнь без него.
   - Разве у меня нет такого выбора, Владыка?
   - На данное время.
   - Владыка, что Ты...
   - В общеупотребительном галаксе существует двадцать восемь различных слов для обозначения меланжа. Для него есть разные наименования в зависимости от того, как его намереваются употреблять, каковы его концентрация, возраст, добыли его путем честной сделки, путем воровства или захвата, является ли он даром по наследству для мужчины или для женщины - и многое другое, какое слово будет употреблено. И что отсюда следует, Монео?
   - Нам предложены множественный выбор, Владыка.
   - Только там, где дело касается спайса?
   Монео наморщил в раздумье лоб, затем ответил:
   - Нет.
   - Ты редко говоришь "нет" в моем присутствии, - сказал Лито. - Мне нравится наблюдать, как твои губы произносят это слово.
   Рот Монео дернулся - попытка улыбнуться.
   Лито живо заговорил:
   - Ну, ладно! Ты должен сейчас отправиться к леди Хви. Я хочу, чтобы ты дал ей на прощание один совет, способный помочь.
   Монео, полный усердия, поднял взгляд на лицо Лито.
   - Почему знанием о наркотических и лекарственных веществах мы, в основном, обязаны мужчинам? Потому, что их склонность к риску и экспериментам с неведомым - одно из проявлений мужской агрессивности. Ты читал свою Оранжевую Католическую библию и, таким образом, знаешь историю Евы и яблока. В подлинной истории есть один интересный момент: Ева не была первой, кто сорвал и попробовал яблоко, первым был Адам, и, отсюда, он сразу же обучился, как переложить вину на Еву. Почерпни отсюда объяснение того, как наше общество приходит к структурной необходимости подгрупп.
   Монео поднял голову, чуть наклонив ее влево.
   - Владыка, как это мне поможет?
   - Это поможет тебе с леди Хви!
   30
   Особенная множественность этого мироздания привлекает
   мое пристальнейшее внимание. Она обладает совершенной
   красотой.
   Украденные дневники
   Сперва Лито услышал в передней комнате голос Монео, а затем в его малую палату аудиенций сразу же вошла Хви. На ней были бледно-голубые шаровары, туго перевязанные на лодыжках темно-зелеными лентами, под цвет ее сандалиям. Свободная блуза того же темно-зеленого цвета проглядывала под ее черной накидкой.
   Она казалась спокойной и безмятежной, когда приблизилась к Лито и села без приглашения, выбрав золотую подушку, а не ту красную, на которой сидела в прошлый раз. Монео доставил ее меньше, чем за час. Лито расслышал своим острым слухом, как Монео беспокойно расхаживает в передней комнате и, мысленным сигналом, наглухо перекрыл входную дверь.
   - Монео чем-то обеспокоен, - сказала Хви. - Он изо всех сил старался не показать мне этого, но чем больше он старался меня успокоить, тем больше он возбуждал мое любопытство.
   - Он тебя не напугал?
   - О, нет. Хотя он сказал кое-что интересное. Он сказал, я должна все время помнить, что для каждого из нас Бог Лито это разные личности.
   - Что в этом интересного? - спросил Лито.
   - Интересным был вопрос, которому это служило предисловием. Он часто удивляется, сказал он, какова наша собственная роль в возникающем у тебя разном отношении к нам?
   - Это действительно интересно.
   - По-моему, он и вправду ухватил самую суть, - сказала Хви. - Зачем Ты меня вызвал?
   - В свое время, твои властелины на Иксе...
   - Они больше не мои властелины, Владыка.
   - Прости. С этого момента, я буду говорить о них, как об икшианцах.
   Она серьезно кивнула и подсказала ему:
   - В свое время...
   - Икшианцы задумали создать оружие, нечто вроде убийцы-автопилота, самодвижущуюся смерть с машинным умом.
   Она проектировалась как самосовершенствующийся механизм, задача которого - поймав на мушку жизнь, низводить ее до состояния неорганической материи.
   - Я не слышала о таком изобретении, Владыка.
   - Знаю. Икшианцы не поняли, что изготовители машин всегда рискуют сами стать совершенно машинообразными. А это - прийти к полному бесплодию. Машины всегда терпят неудачу... с течением времени. А когда эти машины терпят неудачу, то ничего не остается, никакой жизни вообще.
   - Порой, мне думается, что они сумасшедшие, - сказала она.
   - Таково мнение Антеак. Это наша непосредственная проблема. Икшианцы сейчас заняты созданием чего-то, тщательно ими скрываемого.
   - Даже от Тебя?
   - Даже от меня. Я посылаю Преподобную Мать Антеак провести расследование для меня. Чтобы помочь ей, я хочу, чтобы ты рассказала ей все, что сможешь, о месте, где ты провела свое детство. Не упускай ни одной детали, сколь угодно крохотной. Антеак поможет тебе вспомнить. Мы хотим знать каждый звук, каждый запах, внешность и имена посетителей, цвета и даже от чего у тебя кровь приливала к коже. Мельчайшие вещи, может быть, жизненно важные.
   - Ты думаешь, это было тем местом, где они скрывают свои усилия по созданию чего-то?
   - Я это знаю.
   - И ты думаешь, что они создают это оружие в...
   - Нет, но это даст нам предлог исследовать место твоего рождения.
   Она хотела заговорить, осеклась, на лице ее медленно проступила улыбка, затем она сказала:
   - Мой Владыка хитроумен. Я немедленно поговорю с Преподобной Матерью.
   Хви стала подниматься с места, но он жестом ее остановил.
   - Мы не должны создавать видимости спешки, - сказал он.
   Она опустилась назад на подушку.
   - Каждый из нас различен, в соответствии с наблюдением Монео, сказал он. - Творение не знает остановки. Твой Бог продолжает творить тебя.
   - Что найдет Антеак? Ты ведь знаешь, верно?
   - Скажем так, что у меня есть сильное подозрение.
   Теперь, ты ни разу не упомянула той темы, которой я касался раньше. У тебя нет вопросов?
   - Ты ответишь мне, если я захочу, - в этих словах было столько доверия, что у Лито перехватило дыхание и он лишился голоса. Он мог только смотреть на нее, думая о том, до чего же необыкновенно это достижение икшианцев - это ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ СОЗДАНИЕ. Хви сохраняла полную верность требованиям своей личной морали. Миловидная, отзывчивая, честная, настойчиво влекомая разделить все муки того, кто становился ей до отождествления близок. Он мог представить себе смятение учителей Бене Джессерит, обнаруживших, что им не по зубам столь твердый орешек внутренней честности в своей ученице. Учителя явно ограничились добавлением штриха здесь, навыка там - и все приобретенные способности лишь усиливали в Хви Нори то, что отдаляло ее от Ордена. Какая же обида их должно быть терзала!
   - Владыка, - сказала она, - я бы поняла мотив, который вынудил Тебя изменить свою жизнь.
   - Во-первых, Ты должна понимать, что это такое - видеть наше будущее.
   - Я постараюсь, с твоей помощью.
   - Ничто никогда не отделено от своего источника, - сказал он.
   - Видеть будущее - это видеть НЕПРЕРЫВНОСТЬ, в которой все вещи принимают форму, подобно пузырькам, формирующимся под поверхностью водопада. Ты видишь их, а затем они исчезают в потоке. Если поток кончается, то все выглядит так, будто никогда и не было. Этот поток - моя Золотая Тропа, я видел ее конец.
   - Твой выбор, - она указала на его тело, - он изменил это?
   - Он изменяет это. Изменение произойдет не только от того, как я живу, но и от того, как я умру.
   - Ты знаешь, как Ты умрешь?
   - НЕ как. Я знаю лишь Золотую Тропу, на которой это случится.
   - Владыка, я не...