Херберт Фрэнк. Еретики Дюны (Дюна-5)

   - Религия - это источник энергии, - говорила она. - Ты должен освоить эту энергию. Ты сможешь направлять ее на достижение собственных целей.
   "На их цели, а не мои", - думал он.
   Он фантазировал, воображая те цели, каких хотел достичь, видя себя триумфально берущим верх над Орденом, особенно над Шванги. Данкан осознавал, что такие изображения самого себя порождались в нем глубинной реальностью того обитавшего в нем чужака. Он научился кивать и делать вид, что тоже находит такую - религиозную - доверчивость забавной.
   Лусилла разглядела в нем эту противоречивую двойственность.
   Она сказала Шванги:
   - Он считает, что мистических сил следует опасаться и, если возможно, избегать. До тех пор, пока он упорствует в этой вере, его нельзя научить использовать наши самые сокровенные знания.
   Они встретились для того, что Шванги называла "регулярная оценочная сессия", когда они только вдвоем собирались в кабинете Шванги. Время было вскоре после легкого ужина. Звуки Оплота были редкими и быстрогаснущими - ночное патрулирование только начиналось, свободная от работы прислуга сейчас наслаждалась одним из коротких периодов свободного времени. Кабинет Шванги не был полностью изолирован от своего окружения, и это было умышленно предложено проектировщиками Ордена: тренированные восприятия Преподобной Матери способны понять очень многое из доносящихся Звуков.
   Шванги чувствовала себя все более и более потерянной на этих "оценочных сессиях". Все очевидней становилось, что Лусиллу нельзя переманить на сторону противостоящих Таразе. Лусилла была неуязвима и для манипулирующих уверток любой Преподобной Матери. И, что хуже всего, совместное влияние Лусиллы и Тега приводило к тому, что гхола на лету схватывал самые опасные способности, опасные до крайности. Вдобавок ко всем другим проблемам, Шванги начала испытывать возрастающее уважение к Лусилле.
   - Он думает, что мы в своей деятельности используем оккультные силы, - сказала Лусилла. - Откуда у него взялась такая странная идея?
   Шванги почувствовала, что этот вопрос ставит ее в невыгодное положение. Лусилла уже знала, что такие мысли были внушены гхоле, чтобы его ослабить. Лусилла как бы говорила этим вопросом:
   - Неповиновение - это преступление против нашего Ордена!
   - Если он захочет нашего знания, он, наверняка, получит его от тебя, - сказала Шванги. Неважно, как это опасно с точки зрения Шванги, но наверняка правда.
   - Его страсть к знанию - вот мой наилучший рычаг, - сказала Лусилла, - и но мы обе знаем, что этого недостаточно.
   В голосе Лусиллы не было упрека, но Шванги все равно его ощутила.
   "Проклятие. Это она меня старается заполучить на свою сторону!" - подумала Шванги. Некоторые ответы возникли в ее уме. "Я не нарушала данных мне приказаний". Ба! Отвратительная отговорка! "Гхола получает стандартное образование согласно учебным принципам Бене Джессерит". Не соответствует правде. И гхола этот не был стандартным объектом для образования. В нем были глубины, сравнимые только с глубинами потенциальной Преподобной Матери. В этом-то и была проблема!
   - Я допустила ошибки, - сказала Шванги.
   "Вот так!" Обоюдоострый ответ, который может оценить другая Преподобная Мать.
   - Ты причинила ему вред не по ошибке, - сказала Лусилла.
   - Я никак не могла предвидеть, что другая Преподобная Мать сможет обнаружить в нем изъяны - возразила Шванги.
   - Он хочет обладать нашими силами только для того, чтобы от нас ускользнуть - промолвила Лусилла. - Он думает: "Однажды я узнаю столько же, сколько и они, тогда я сбегу от них".
   Когда Шванги не ответила, Лусилла продолжила:
   - Это умно. Если он убежит, нам придется охотиться за ним и самим его уничтожить.
   Шванги улыбнулась.
   - Я не повторю твоей ошибки, - сказала Лусилла. - Я говорю тебе открыто, что все понимаю - ты в любом случае Это бы разглядела. Я знаю теперь, почему Тараза послала Геноносительницу к нему так рано.
   Улыбка Шванги исчезла.
   - Что ты делаешь?
   - Я привязываю его к себе точно так, как наши наставницы привязывают к себе послушниц. Я обращаюсь с ним с искренностью и верностью, как с одним из наших.
   - Но он мужчина!
   - Значит ему будет отказано только в Спайсовой Агонии, но ни в чем другом, он - из чутких.
   - А когда придет время для решающего этапа генного запечатления? спросила Шванги.
   - Да, это будет щепетильный момент. Ты думаешь, что это его уничтожит. Таков, конечно, был твой план.
   - Лусилла, Орден не единодушен в принятии проекта Таразы, связанного с этим гхолой. Ты наверняка это знаешь.
   Это был самый мощный довод Шванги. И тот факт, что она выложила его именно в этот момент, говорил о многом. Страхи, что они могут произвести нового Квизатца Хадераха, пустили в Ордене глубокие корни, и разногласия среди Бене Джессерит были довольно мощными.
   - Он из примитивной генетической породы и выведен не для того, чтобы стать Квизатцем Хадерахом, - сказала Лусилла. - Но Тлейлакс что-то сделал с его генетическим наследием!
   - Да, по нашим приказаниям. Они ускорили его нервные и мускульные реакции.
   - И это все, что они сделали? - спросила Шванги.
   - Ты же видела результаты его клеточного обследования, - ответила Лусилла.
   - Если бы мы умели делать то же, что и Тлейлакс, мы не нуждались бы в них, - сказала Шванги. - У нас были бы свои акслольтные чаны.
   - По-твоему, они от нас что-то утаили? - спросила Лусилла.
   - Он был у них девять месяцев полностью без нашего контроля!
   - Я уже слышала все эти доводы, - возразила Лусилла. - Преподобная Мать, он - полностью твой, и все последствия лежат полностью на тебе.
   - Но ты не удалишь меня с моего поста, и неважно, что ты там доложишь на Дом Соборов.
   - Удалить тебя? Разумеется нет. Я не хочу, чтобы твои сподвижники прислали кого-нибудь неизвестного нам.
   - Есть предел оскорблениям, которые я могу от тебя вынести, - проговорила Шванги.
   - И есть предел тому, сколько предательства может терпеть Тараза, сказала Лусилла.
   - Если мы получим еще одного Пола Атридеса, или. Боже упаси, еще одного Тирана, это будет работа Таразы, - прошипела Шванги. - Передай ей, что я так сказала.
   Лусилла встала.
   - Ты можешь точно также узнать, что Тараза оставила полностью на мое усмотрение количество меланжа в рационе нашего гхолы. Я уже начала увеличивать ему долю спайса.
   Шванги обоими кулаками бухнула по столу.
   - Чтоб вас всех! Вы нас еще погубите!
   Секрет Тлейлакса, должно быть, в их сперме. Наши анализы удостоверяют, что их сперма не передает напрямую генетические коды. Случаются провалы. Каждый тлейлаксанец, которого мы обследовали, прятал от нас свое внутреннее "Я". Естественно, они неуязвимы для И китайского Тестирования! Секретность на глубочайших уровнях, таковы их главные щит и меч.
   Анализы Боне Джессерит. Код архива: ВТ ХХ 44I
   На четвертый год пребывания Шиэны в священном убежище жречества от тамошних шпионов Бене Джессерит утром поступило донесение, вызвавшее особый интерес орденских наблюдательниц на Ракисе.
   - Она была на крыше, ты говоришь? - спросила Мать Настоятельница Ракианского Оплота.
   Эта Настоятельница Тамалан раньше служила на Гамму и знала лучше подавляющего большинства, на что Орден здесь рассчитывает. Доклады шпионов прервали завтрак Тамалан, состоявший из цитрусового конферита, сдобренного меланжем. Посланница непринужденно стояла пред столом, пока Тамалан доедала и перечитывала доклад.
   - Да, на крыше. Преподобная Мать, - сказала посланница.
   Тамалан взглянула на Кипуну, посланницу. Кипуна - уроженка Ракиса была специально подготовлена для деликатной работы на своей родной планете. Проглотив конферит, Тамалан спросила:
   - "Привезите их назад!" Это ее точные слова?
   Кипуна коротко кивнула, она поняла вопрос. Были ли слова Шиэны по существу приказом?
   Тамалан опять вернулась к отчету, в поисках тонких красноречивых деталей. Она была рада, что Вестницей была избрана Кипуна. Тамалан уважала способности этой ракианки. У Кипуны были мягкие округленные черты и легкие, как пух, волосы, довольно обычные для жреческого сословия Ракиса, но мозги под этими волосами были совсем не похожи на пушинки.
   - Шиэна была недовольна, - сказала Кипуна. - Топтер пролетел совсем близко от крыши, и она совершенно ясно увидела двух заключенных в наручниках. Она поняла, что их везут на смерть в пустыню.
   Тамалан положила отчет и улыбнулась.
   - Итак, она распорядилась, чтобы заключенных привезли назад, к ней. Я нахожу ее выбор слов прекрасным.
   - "Привезите их назад", - спросила Кипуна. - Это кажется самым обычным приказом, что ж тут прекрасного.
   Тамалан восхитилась, насколько открыто эта послушница высказывает свой интерес. Кипуна никогда не упускала случая побольше узнать, как работает мысль настоящей Преподобной Матери.
   - Не это в ее поведении меня заинтересовало, - сказала Тамалан. Она наклонилась к отчету и прочла вслух. - "Вы слуги Шайтана, а не слуги слуг", - Тамалан взглянула на Кипуну. - Ты ведь слышала все сама?
   - Да, Преподобная Мать. Мы рассудили: важно, чтобы я доложила тебе об этом лично, на случай, если у тебя возникнут другие вопросы.
   - Она продолжает называть его Шайтаном, - сказала Тамалан. - Как же это должно уязвить их! Конечно, сам Тиран сказал: "Меня Шайтаном будут называть."
   - Я видела отчеты из хранилища, обнаруженного в Дар-эсБалате, - сказала Кипуна.
   - Два заключенных были доставлены к ней? Бег задержан? - спросила Тамалан.
   - Сразу же, как только послание было передано на топтер, Преподобная Мать. Они вернулись за несколько минут.
   - Значит, за ней все это время наблюдали и слышали ее слова. Хорошо. Шиэна никак не дала понять, что знает этих заключенных? Не было между ними какого-нибудь обмена знаками?
   - Я уверена, они были не знакомы, Преподобная Мать. Два обычных представителя низшего сословия, довольно грязные и бедно одетые. От них пахло грязью пригородных трущоб.
   - Шиэна распорядилась, чтобы с них сняли наручники, а затем обратилась к этой немытой паре. И теперь ее точные слова; что она сказала?
   - "Вы - мой народ".
   - Чудесно, чудесно, - сказала Тамалан. - Затем Шиэна распорядилась, чтобы этих двоих вымыли и выдали им новые одежды, а затем освободили. Расскажи мне своими собственными словами, что произошло потом.
   - Она вызвала Туека, который явился вместе со своими тремя советниками-помощниками. Это было... Почти что спор.
   - Войди в мнемотранс, пожалуйста, - попросила Тамалан. - Проиграй передо мной весь разговор.
   Кипуна закрыла глаза и погрузилась с мнемотранс. Затем она заговорила:
   - Шиэна: "Мне не нравится, когда людей скармливают Шайтану". Советник Старое: "Мы приносим жертву Шаи-Хулуду". Шиэна "Шайтан!" Шиэна топает ногой в гневе. Туек: Довольно, Старое. С меня довольно этих сектантских разногласий". Шиэна: "Когда вы усвоите?" Старое пытается заговорить, но грозный взгляд Туека заставляет его замолчать. Туек говорит: "Мы усвоили. Святое Дитя". Шиэна говорит: "Я хочу".
   - Достаточно, - сказала Тамалан.
   Послушница молча открыла глаза и осталась ждать.
   Вскоре Тамалан проговорила:
   - Возвращайся на свой пост, Кипуна. Ты и в самом деле очень хорошо справилась.
   - Благодарю, Преподобная Мать.
   - Среди жрецов будет просто паника, - сказала Тамалан. - Пожелание Шиэны - для них приказ, потому что Туек в нее верит. Они перестанут использовать червей, как инструмент кары.
   - Два заключенных, - заметила Кипуна.
   - Да, очень наблюдательно с твоей стороны, эти двою расскажут, что с ними произошло. Эта история будет искажена. Люди станут говорить, что Шиэна защищает их от жрецов.
   - Разве не именно так она поступает. Преподобная Мать?
   - Нет, но ты только поду май, какой выбор встает перед жрецами. Они должны будут шире прибегать к альтернативным видам кар - бичеванию и конфискациям. В то время, как страх перед Шайтаном ослабеет из-за Шиэны, страх перед жрецами будет возрастать.
   Не прошло и двух месяцев, как в докладах Тамалан на Дом Соборов появилось подтверждение этих слов.
   "Урезание рационов, особенно урезание водного рациона, стали преобладающим видом наказания", - докладывала Тамалан. - "Управляемые слухи достигали самых отдаленных местечек на Ракисе и скоро со всей определенностью достигнут и многих других планет".
   Тамалан сосредоточенно размышляла, какие выводы последуют из ее отчетов. Его увидит множество глаз, включая и глаза не сочувствующих Таразе. Любая Преподобная Мать способна будет живо представить, что происходит на Ракисе. Многие на Ракисе видели приезд Шиэны на диком черве из пустыни. Жрецы с самого начала повели себя неправильно, создавая завесу секретности вокруг Шиэны. Неудовлетворенное любопытство порождало собственные ответы. Догадки часто опасней, чем факты.
   В предыдущих донесениях сообщалось о детях, которых приводили играть с Шиэной. Сильно искаженные, рассказы этих детей распространялись и обрастали новыми искажениями, и, соответственно, в таком виде передавались на Дом Соборов. Двое заключенных, вернувшихся на улицы в новой роскошной одежде, только способствовали разрастанию мифа. Бене Джессерит, мастерицы мифологии, обладали на Ракисе готовой силой, оставалось ее только развить и направить.
   - Мы вскормили в населении веру в исполнение желаний, - докладывала Тамалан. Перечитывая свой последний доклад, она подумала о фразах, бенеджессеритских по самой своей сути.
   - Шиэна - именно та, кого мы так долго ожидали.
   Это было достаточно простое заявление, для того, чтобы его значение разошлось без неприемлемых искажений.
   - Дитя Шаи-Хулуда идет покарать жрецов!
   Это создавало чуть больше осложнений. Несколько жрецов погибли на темных аллеях в результате народной горячности, что возбудило в ответ новую настороженность корпуса порядка - можно было предсказать несправедливости, которые обрушатся на население.
   Тамалан подумала о жреческой делегации, смятенных советниках Туека, посетивших Шиэну. Семеро, во главе со Стиросом, ворвались к Шиэне, завтракавшей с ребенком с улиц. Ожидая, что что-нибудь подобное обязательно произойдет, Тамалан была подготовлена, и ей доставили секретную запись этого инцидента. Было слышно каждое слово, видно каждое выражение лица, все мысли как на ладони для тренированных глаз Преподобной Матери.
   - Мы жертвуем Шаи-Хулуду! - ратовал Старое.
   - Туек велел вам не спорить со мной об этом, - ответила Шиэна.
   Как же заулыбались жрицы, когда она так осадила Стироса и других жрецов?
   - Но Шаи-Хулуд... - заикнулся Стирос.
   - Шайтан! - поправила его Шиэна, в выражении ее лица легко читалось: "Неужели эти глупые жрецы ничего не поняли?"
   - Мы всегда думали...
   - Вы были неправы!! - Шиэна топнула ногой.
   Стирос сыграл, будто ему необходимо, чтобы она его просветила:
   - Следует ли нам верить, что Шаи-Хулуд, Разделенный Бог, является также и Шайтаном?
   "До чего же он законченный дурак, - подумала Тамалан. - Даже едва сложившаяся девочка может его побить, что Шиэна весьма успешно и проделала".
   - Всякий уличный ребенок это знает, едва научится ходить! - назидательно проговорила Шиэна.
   - Откуда ты знаешь, как думают уличные дети? - хитро осведомился Стирос.
   - Ты - Зло, раз во мне сомневаешься! - обвинила Шиэна.
   Это был ответ, которым она научилась часто пользоваться, зная, что все дойдет до Туека и вызовет тревогу.
   Стирос тоже слишком хорошо это знал. Он подождал с опущенным взором, пока Шиэна, говоря терпеливо, будто рассказывая старую басенку ребенку, объясняла ему, что либо Бог, либо дьявол, либо оба вместе могут обитать в черве пустыни. Людям остается это только принять. Не людям дано решать такие вещи.
   За подобную ересь Стирос ссылал людей в пустыню. Его лицо (так тщательно записанное для аналитиков Бене Джессерит) явно выражало: "Такие дикие мысли всегда возникают в самых отбросах ракианского общества". Но теперь! Он вынужден был примириться с настояниями Туека, что Шиэна вещает правду, как Евангелие!
   Проглядывая запись, Тамалан подумала, что каша заваривается именно как надо. Это она и доложила на Дом Соборов. Стироса терзают сомнения. Сомнения всюду, кроме преданного Шиэне народа. Близкие к Туеку шпионы докладывали, что даже он начал сомневаться в правильности своего решения "перевести" историка Дроминда в пустыню.
   - Не был ли Дроминд прав, сомневаясь в ней? - вопрошал Туек окружавших его.
   - Невозможно - отвечали льстецы.
   Что еще могли они сказать? Верховный Жрец никак не может ошибаться в таких решениях. Господь этого не позволит. Шиэна, однако же, явно сбила его с толку. Она ниспровергала в жестокое преддверие ада воззрения многих предыдущих Верховных Жрецов. Со всех сторон требовалось новое истолкование.
   Стирос продолжал наседать на Туека.
   - Что мы на самом деле о ней знаем?
   Тамалан получила доклад о последнем таком столкновении. Стирос и Туек наедине проспорили глубоко за полночь, считая себя (напрасно) в одиночестве в апартаментах Туека, комфортабельно устроившись в редких голубых песьих креслах со сдобренными меланжем конфетами под рукой. Голографическая запись этой встречи, имевшаяся у Тамалан, показывала единственный желтый глоуглоб, блуждавший на своих суспензорах, совсем близко над этой парой, свет приглушен, чтобы не резать уставшие глаза.
   - Может быть, в тот первый раз, когда мы оставили ее в пустыне с тампером, испытание было некачественным, - сказал Стирос.
   Это был хитрый ход. Туек был известен своей простоватостью.
   - Некачественный? Что только ты имеешь в виду?
   - Возможно, Бог желал бы, чтобы мы провели другие испытания.
   - Ты сам видел! Множество раз в пустыне она разговаривала с Богом!
   - Да! - Стирос чуть не подпрыгнул. Он явно рассчитывал именно на такой ответ. - Если она способна стоять невредимой в присутствии Бога, то может быть, она может научить других этому.
   - Ты знаешь, что она гневается, когда мы это предлагаем.
   - Может быть, мы не так подходили к этой проблеме?
   - Стирос! Что, если девочка права? Мы служим Разделенному Богу. Я думал об этом долго и серьезно. С чего бы Богу разделяться? Разве это не наивысшее испытание Бога?
   Стироса явно раздражало, что Туек вошел в колею как раз тех умствований, которых партия Стироса и боялась. Он постарался отвлечь Верховного Жреца на другую тему, но Туека нелегко было сдвинуть, если он садился на любимого конька свой метафизики.
   - Наивысшее испытание, - настаивал Туек. - Видеть доброе во зле и злое в добром.
   Выражение лица Стироса можно было описать только как глубочайший ужас. Туек - Верховный Помазанник Божий. Ни одному жрецу не дозволено сомневаться в этом! Выступи Туек открыто с такой концепцией - и может произойти то, что потрясает самые основы жреческой власти! Стирос явно задавался сейчас вопросом, не подошло ли время ПЕРЕВЕСТИ Верховного Жреца?
   - Я никогда не предполагал, что смогу обсуждать столь глубокие идеи с моим Верховным Жрецом, - сказал Стирос. - Но, может быть, я могу выдвинуть предложение, способное разрешить многие сомнения.
   - Тогда выдвинь, - сказал Туек.
   - В ее одеяниях можно было бы спрятать незаметные устройства, - так, чтобы мы могли ее слушать, когда она разговаривает с...
   - По-твоему, Бог не узнает, что мы делаем?
   - Такая мысль никогда не приходила мне в голову!
   - Я не прикажу отвести ее в пустыню, - сказал Туек.
   - Но если ей самой вздумается туда отправиться? - Стирос напустил на себя самое вкрадчивое выражение. - Она делала это много раз.
   - Но не последнее время. Она словно потеряла необходимость советоваться с Богом.
   - Разве мы не можем предложить ей? - спросил Стирос.
   - Например?
   - "Шиэна, когда ты наконец опять поговоришь со своим Отцом? Ты не жаждешь еще раз предстать пред Его очами?"
   - Это больше звучит как понукание, чем как предложение.
   - Я только предполагаю, чтобы...
   - Святое Дитя не простушка! Она разговаривает с Богом, Стирос. Бог может нас жестоко покарать за такую дерзость.
   - Разве Бог не послал ее сюда, чтобы мы ее изучали? - спросил Стирос.
   По мнению Туека, это было слишком близко к ереси Дроминда.
   Он метнул на Стироса убийственный взгляд.
   - Я имею в виду, - сказал Стирос, - что Господом наверняка предначертано, чтобы мы учились от нее.
   Туек сам говорил это множество раз, никогда не слышав в собственных словах курьезного эха слов Дроминда.
   - Ее нельзя понукать и испытывать, - сказал Туек.
   - Боже, упаси! - сказал Стирос. - Я буду сама святая осторожность. И все, что я узнаю от Святого Ребенка, будет немедленно тебе доложено.
   Туек просто кивнул. У него были свои возможности всегда быть уверенным, что Стирос ему не лжет.
   Последующие коварные подначки и испытания немедленно докладывались на Дом Соборов через Тамалан и ее подчиненных.
   - Шиэна выглядит задумчивой, - докладывала Тамалан.
   Среди Преподобных Матерей на Ракисе и тех, кому это докладывалось, задумчивый вид Шиэны имел объяснение. Происхождение девочки было вычислено давным-давно. Колкие намеки Стироса заставляли девочку страдать ностальгией. Шиэна хранила мудрое молчание, но явно много думала о своей жизни в деревушке первопроходцев. Несмотря на все страхи и опасности, для нее то время было явно счастливым. Она припоминала смех, угадывание погоды по установке места в песке, охоту за скорпионами в трещинах, деревенские хижины, вынюхивание спайсовых выбросов. Из одних лишь повторяющихся путешествий Шиэны в определенную область пустыни Орден верно вычислил, где находилась ее сгинувшая деревня, и что с ней произошло. Шиэна часто глядела на одну из старых карт Туека на стене своих апартаментов.
   Как и ожидала Тамалан, однажды утром Шиэна ткнула пальцем в то место на стенной карте, которое постоянно привлекало ее внимание.
   - Отвезите меня туда, - распорядилась Шиэна своим прислужницам.
   Был вызван топтер.
   Жрецы оживленно слушали в кружившем высоко над пустыней топтере, как Шиэна вновь призвала из песков свою судьбу. Тамалан и ее советницы, настроенные на волну приема жрецов, наблюдали с неменьшей живостью.
   Даже самого отдаленного напоминания о деревушке не сохранилось в покрытой дюнами пустыне, где Шиэна приказала себя высадить. Однако на этот раз она использовала тампер. Еще одно из ехидных предложений Стироса, сопровождаемое тщательными инструкциями о том, как использовать древнее средство вызова Разделенного Бога".
   Пришел червь.
   Тамалан, наблюдавшая по собственному каналу, подумала, что червь этот - средних размеров. "Примерно пятидесяти метров в длину", - прикинула Тамалан. Шиэна стояла всего лишь в трех метрах от его распахнутой пасти. Наблюдателям были ясно видны всполохи пламени из внутренних топок червя.
   - Скажешь ты мне, зачем ты это сделал? - осведомилась Шиэна.
   Она не отпрянула от жаркого дыхания червя. Песок поскрипывал под чудовищем, но она ничем не показывала, что слышит это.
   - Ответь мне! - приказала Шиэна.
   Червь ничего ей вслух не ответил, но Шиэна, как будто прислушивалась, склонила голову набок.
   - Тогда ступай, откуда пришел, - сказала Шиэна, взмахом руки отсылая червя.
   Червь покорно развернулся и ушел в глубь песков.
   Целыми днями, пока Орден с великим весельем наблюдал за ними, жрецы обсуждали эту короткую беседу. Шиэну спрашивать нельзя, иначе она узнает, что ее подслушивали. Как и прежде, она отказывалась обсуждать что-либо, связанное с посещением пустыни.
   Стирос продолжал свои коварные происки. И результат был именно таков, какого ожидал Орден: без всякого предупреждения Шиэна могла однажды проснуться и заявить:
   - Сегодня я отправляюсь в пустыню.
   Порой она использовала тампер, порой танцем призывала червя. Из песков, далеко за видимостью из Кина или другого населенного места, к ней приходили черви. Шиэна в одиночестве стояла перед червем, разговаривала с ним, пока другие слушали. Тамалан находила отчеты, проходившие через ее руки перед отправкой на Дом Соборов, восхитительными.
   - Мне бы следовало тебя ненавидеть!
   Какое же смятение это вызывало среди жрецов! Туек хотел затеять открытую дискуссию: "Следует ли нам всем ненавидеть Разделенного Бога и в то же время любить его?"
   Стиросу кое-как удалось не допустить этого, ссылаясь на то, что пожелания Бога не были высказаны ясно.
   Одного из своих гигантских посетителей Шиэна спросила:
   - Позволишь ли ты мне опять проехаться на тебе?
   Когда она приблизилась к червю, тот подался назад и не позволил ей взобраться на себя.
   В другой раз она спросила:
   - Должна ли я оставаться со жрецами?
   Этому червю она задавала множество вопросов и среди них:
   - Куда деваются люди, когда ты их проглатываешь?
   - Почему люди лживы со мной?
   - Следует ли мне карать плохих жрецов?
   Тамалан рассмеялась при последнем вопросе, подумав, какое смятение он вызовет среди людей Туека. Ее шпионы должным образом доложили об испуге и унынии среди жрецов.
   - Как он ей отвечает? - спрашивал Туек. - Кто-нибудь слышал ответ Бога?
   - Может быть он говорит ей прямо в душу, - осмелился заметить советник.
   - Вот оно! - Туек ухватился за это предложение. - Мы должны спросить ее, что Бог велит ей делать.
   Но Шиэна не давала втянуть себя в подобные обсуждения.
   - Она отлично оценивает свои силы, - докладывала Тамалан. - Она не собирается слишком часто бывать в пустыне, несмотря на подстрекательства Стироса. Как мы и могли ожидать, притяжение ослабело. Страх и восторг будут нести ее как раз до того, как это потускнеет. Она, однако, обучилась и эффективному приказанию: "Убирайся прочь"!