Хейз Мэри-Роуз. Аметист

   Теперь надо обязательно изъять имя Виктории из компьютерной сети, с тем чтобы оно более никогда не появлялось в Интернете в том значении, которое имел в виду Ши.
   Нельзя позволить Виктории остаться с вечным клеймом подозрения, а это, если она навсегда заточит себя в Данлевене, неизбежно.
   С чего же начать?
   Катриона мысленно перечислила всех влиятельных людей, с которыми была знакома. Их оказалось не так уж мало.
   Открывалась масса возможностей замолвить то здесь, то там словечко. Да и вообще, разве сам глава службы MI5 не обедал иногда с Арчи Хейли в доме Малмсбери? Катриона твердо решила начать с самой верхушки — это будет прямым попаданием.
   И Катриона не отступится, даже если Ши попытается вмешаться в ее планы. У Макхормака были свои дела, в которые она не посвящалась, и в случае неверного поведения с ее стороны ему грозили ужасные последствия. Но не было никакой необходимости вмешивать Ши в эту историю. И потому Катриона прежде всего была рада, что Ши отсутствовал неизвестно где и не мог сейчас быть поблизости от Данлевена.
   Служба закончилась.
   Викарий нырнул в ризницу, где разоблачился и предстал перед публикой обычным молодым человеком в серых фланелевых брюках, твидовом пиджаке.
   Все вышли на улицу. Миссис Херрик, старая карга в коричневой накидке и полосатых вязаных носках, закрыла за вышедшими двери церкви. Одарив Викторию беззубой улыбкой, исполненной приличествующего случаю соболезнования, в котором нельзя было не отметить трогательного простодушия, она прошамкала:
   — Я так опечалена известием о вашем брате, мисс Рейвн.
   У подножия гранитных ступеней собора компанию поджидал человек.
   После полутьмы церковного зала улица ослепила ярким солнечным светом, и участники панихиды поначалу увидели только темный мужской силуэт.
   Но Катрионе и не надо было видеть лица.
   Она сразу же узнала знакомую худощавую широкоплечую фигуру с золотым ореолом солнечного света вокруг светловолосой головы. Катриона не смогла удержаться от возгласа изумления.
   — Ши! — И тут же ею овладел ужас. — Ради всего святого, что ты здесь делаешь?
   — А ты как думаешь? — Ши холодно взглянул на Катриону. — Я приехал забрать тебя домой.
   — Боюсь, что вы немного опоздали к службе, — посочувствовал преподобный Далглиш.
   — Ничего страшного, викарий. Присутствие на ней и не входило в мои планы.
   — Откуда ты узнал, что Катриона здесь? — воскликнула Гвиннет.
   Ши не обратил на нее ни малейшего внимания. Он говорил только с Катрионой:
   — Я позвонил тебе домой. Потом поговорил с мистером Маккеем из Глазго. Он сказал мне, что ты попала в аварию и что я могу найти тебя здесь.
   — В церкви? — потерянно спросила Катриона.
   — В Данлевене, — слабо улыбнулся Ши. — Но туда я не добрался: мальчишка на бензозаправке знал о похоронах. В таких местах все знают. Катриона, — Ши кивнул в сторону темно-красной машины, видневшейся сквозь тисовые деревья, живой изгородью окружавших церковь, — едем сейчас же. Кто-нибудь пришлет твои вещи позже.
   — Ты предлагаешь мне уехать? — уставилась на Ши Катриона.
   — Да. — Ши взял Катриону за запястье.
   Катриона отшатнулась.
   — Я не могу. Только что закончилось отпевание. Брат Виктории умер. Ты еще не познакомился с Викторией, — с опозданием добавила она.
   — Я и не хочу.
   Гвиннет и Джесс неодобрительно переглянулись. Поведение Ши было странным и шокирующе грубым.
   Викарий растерянно моргал.
   Миссис Херрик сердечно улыбнулась всем и каждому.
   — До свидания, викарий, служба была очень трогательной. — Старуха медленно побрела вниз по улице.
   Виктория натянула на руки серые лайковые перчатки, никак не проявляя своих эмоций.
   Катриона глубоко вздохнула:
   — Ши, это ужасно.
   Джесс не могла более сдерживать себя.
   — Что все это значит? Что происходит? — взорвалась она.
   — Полагаю, мы все узнаем в свое время, — пробормотал доктор Макнаб.
   Виктория пожала плечами:
   — Кажется, мое прошлое преследует меня.
   — Сожалею по поводу вашего брата, — холодно сказал Ши Виктории и вновь обратился к Катрионе:
   — Но это ничего не меняет.
   — А вот и нет, — горячо возразила Катриона. — Это меняет все!
   — Если у тебя есть что сказать мне, расскажешь по дороге в Глазго.
   — Поверь, мне много что есть тебе сказать. Но я не поеду с тобой в Глазго. По крайней мере сейчас.
   Доктор Макнаб решил, что настала его очередь вмешаться. Он поглядывал то на Катриону, то на Викторию, то на Ши.
   — Молодой человек, — сварливо заметил Макнаб, — я не знаю, кто вы и что вам угодно, но мисс Рейвн только что понесла тяжелую утрату, и мне не кажется, что ей хотелось бы провести остаток дня, стоя на пронизывающем ветру.
   Сейчас мы возвращаемся к ней домой, где слегка закусим. И вам лучше присоединиться к нам. Если у вас есть какое-то дело, требующее срочного обсуждения с леди Вайндхем, вы сможете поговорить в Данлевене.
   Кавалькада машин вернулась в замок Данлевен.
   Виктория, Джесс, Гвиннет и Кирсти ехали первыми в серебристом «бентли» Танкреди. По неодобрительному мнению викария, Виктория ехала до неприличия быстро — на такой скорости ему трудно было уследить за отвратительной дорогой, ведущей в замок, и миниатюрный «моррис» викария, дребезжа, без конца проваливался в каждую яму. И тем не менее Далглиш был рад тому, что приглашен на чай. Правда, благодарить за это следовало доктора Макнаба, поскольку в тот самый момент, когда преподобный отец почти потерял надежду на традиционные поминки и, что еще хуже, на приглашение к чаю, где он надеялся поговорить о пожертвованиях, доктор все же позвал викария «закусить чем Бог послал».
   Чаепитие, несомненно, было самой удобной возможностью завести разговор о деньгах. Всю оставшуюся дорогу викарий размышлял о том, как сделать это наиболее тактично.
   За автомобилем Далглиша следовала машина Макнаба, настолько провонявшая забористым трубочным табаком, что желающих путешествовать в салоне докторского «остина» не нашлось.
   Последней в колонне шел взятый напрокат «форд-эскорт» Маккормака. Катриона сидела рядом с Ши.
   — Я надеюсь, ты понимаешь, что я могу сию минуту оторваться от этой нелепой процессии и увезти тебя прочь, хочешь ты того или нет?
   Катриона неотрывно смотрела прямо перед собой.
   — Думаю, можешь. Но не делай этого, Ши. Я очень серьезно прошу тебя не делать этого.
   Ши не ответил, но продолжал ехать вслед за грязным маленьким автомобилем доктора. Катриона рискнула взглянуть на Маккормака и увидела почти с микроскопической ясностью каждый волосок его бровей, каждую пору на щеке.
   Она перевела взгляд на его руки, державшие руль. У Ши такие красивые руки. Прекрасной формы пальцы. Катриона подумала о грубости ладоней Ши, о том, какие они жесткие при рукопожатии и какими нежными они могут быть. Ей малодушно захотелось сказать: «Да, Ши, разумеется, я сейчас вернусь с тобой в Глазго», — но она этого не сделает.
   Катриона также знала, что, если Маккормак попытается увезти ее силой, ей придется его оставить.
   — Зачем ты это делаешь? — холодно спросил Ши.
   — Потому что Виктория — моя подруга. Потому что она любила своего брата, а он умер.
   Катриона отвечала со спокойной решительностью. Ши никогда еще не приходилось слышать такую интонацию в ее голосе, и он растерянно посмотрел на Катриону.
   — Прости, конечно. Но, как я уже сказал там, у церкви, тут ничего нельзя изменить.
   — Ты не понимаешь.
   — Я слишком хорошо понимаю! — Маккормак расстроенно вздохнул, словно он пытался объяснить житейские истины четырехлетнему ребенку. — Послушай, Кэт.
   Ты сама не понимаешь, во что ты лезешь. Попытайся понять, что это за женщина. Виктория — рискованная личность в самом широком, в самом серьезном значении этого слова. Конечно, — добавил Ши, — это не в моей компетенции. Мне давно следовало доложить, что ты знакома с Викторией Рейвн.
   — Что? — Катриону до глубины души оскорбило признание Ши. — Доложить? О моей личной дружбе?
   — Я обязан. Обо всем, что угрожает безопасности. Но я этого не сделал, потому что ты сказала, что давно с ней не встречаешься. Я полагал, что между вами все кончено.
   — Я не считаю, что настоящая дружба может когда-либо кончиться, — убежденно заявила Катриона.
   — Кэт, пожалуйста, — почти попросил Маккормак, — не принимай это так близко к сердцу. Я не хочу становиться между тобой и твоими подругами.
   — Одной подругой.
   — Да.
   Как и предполагал доктор Макнаб, напряжение спало, когда компания занялась передачей тарелок с сандвичами и намазыванием джема на тосты.
   Кирсти накрыла стол для поминок в гостиной, расставив стулья вокруг стола, у оконной ниши, и удалилась на кухню.
   Вскоре, правда, она появилась, толкая перед собой тележку с подносом, на котором стояли тарелки с едой, чашки и массивный серебряный чайник с фамильным гербом Скарсдейлов. Чайник был поставлен перед Викторией, сидевшей на стуле тетушки Камерон. Разливая чай, Виктория одарила Ши иронической улыбкой.
   — Сливки и сахар или лимон? Мне сказали, кто вы. Думаю, вы предупреждали Катриону, что ей следует держаться от меня подальше?
   — Что-то в этом роде, — спокойно согласился Маккормак.
   — Теперь, когда вы меня обнаружили, что вы со мной сделаете? — с некоторым интересом спросила Виктория. — Арестуете?
   Ши холодно посмотрел на Викторию:
   — Разумеется, нет. Я не уполномочен осуществлять арест гражданских лиц. И вы, должно быть, прекрасно об этом знаете.
   — О чем вы говорите? — потребовала ответа Гвиннет.
   Виктория налила чай викарию, придвинувшему к ней свой стул.
   — Так, ни о чем.
   — Нет абсолютно никаких оснований для ее ареста, — резко вставила Катриона.
   Она увидела на лице Ши хорошо ей знакомую жесткую улыбку, выражавшую ярость и замешательство.
   «Ну и ну, — подумала Катриона, — дела-то совсем плохи».
   Кирсти предложила гостям круглые хлебцы.
   — Прошу вас, мисс Виктория. Вы должны хоть что-то съесть.
   Маккормак держал свое блюдце за самый краешек, словно оно было раскалено докрасна.
   — Ты сама не понимаешь, что говоришь, Кэт.
   — Нет, я знаю. Я все знаю.
   Сидевший слева от Виктории преподобный Далглиш открыл рот:
   — Я понимаю, что это не самый подходящий момент…
   Мисс Рейвн, я хотел бы заметить…
   Катриона упрямо подняла подбородок и посмотрела прямо в глаза Ши:
   — Я знаю, что она никогда в жизни не была террористкой.
   Маккормак с легким стуком поставил чашку на стол.
   — Боже праведный!
   — ..так много вещей пришло в негодность и нуждается в ремонте и замене. Отопление, например, самая важная проблема ввиду предстоящей зимы.
   — Террористка? — в один голос воскликнули Джесс и Гвиннет.
   Голос викария куда-то уплыл. В комнате воцарилась абсолютная тишина, прерванная Викторией:
   — Ну разумеется… Кирсти, будь добра, принеси мою сумку.
   Преподобный Далглиш растерянно переводил взгляд с одного потрясенного гостя на другого, пока его внимание не привлекли действия Виктории, извлекшей из сумочки чековую книжку и подписавшей чек на тысячу фунтов со счета банка «Лойдс», Пиккадилли, Лондон.
   — Прошу вас, — любезно предложила Виктория. — Надеюсь, это вам поможет.
   — В самом деле, мисс Рейвн, такая щедрость… благодарю вас.
   — Не за что. — Виктория подняла чайник. — Так что, мистер Маккормак, еще чаю?
   Ши машинально протянул руку с чашкой, но тут же ее отдернул.
   — Какой-то абсурдный разговор, — решительно заявил он.
   — Вовсе нет, — настаивала Катриона. — Есть вещи, о которых необходимо сказать. Сейчас, когда мы собрались все вместе. — И, точно присутствие викария накладывало на беседу печать официальности, добавила:
   — И преподобный Далглиш — священник.
   Катриона вскочила на ноги. Лицо ее было бледно и очень спокойно. Она крепко сплела руки, чтобы не выдать, как они дрожат.
   — Прости, но я должна об этом сказать, Ши. И лучше всего сделать это перед людьми. Они будут нашими свидетелями. — Катриона задыхалась. — Знаешь, Виктория рассказала мне, что она делала в Центральной Америке, но это совсем не то, что ты думаешь. Да, она знала опасных людей, таких как Карлос Руис, но…
   Джесс вспомнила глубоко влюбленного в Викторию хрупкого человечка с грациозным телом.
   — Карлос опасен? — почти прошептала Джесс.
   — Карлос Руис, — спокойно уточнил Маккормак, — коммунист и профессиональный террорист. Возможно, он также был ханойским шпионом во время вьетнамской войны.
   Виктория слегка вздохнула.
   — Вы этого не знаете.
   — Нет. Но допускаю. А что, не так?
   Виктория моргнула и потерла ладонью лоб. Она посмотрела на Катриону странным взглядом и пробормотала, словно это не имело особого значения:
   — Думаю, что так…
   — А кому какое дело? — крикнула Катриона. — У них были нормальные деловые отношения. Только и всего. Руис давал Виктории материалы и информацию и знакомил ее с людьми; она писала репортажи. Да ради Бога, Ши! Виктория выполняла свою работу!
   — Репортеры сами не лезут в такие истории, как это раз за разом делала Виктория. Если она не сотрудничала с террористами, то она просто сумасшедшая.
   Повернувшись, Катриона посмотрела на Викторию, созерцавшую в окно золотой вечерний свет на воде.
   — Виктория не работала с террористами, — твердо заявила Катриона, — и она не сумасшедшая. У нее были личные причины так поступать. — Она задыхалась, ей было плохо. — Ты веришь в идеалы, Ши: в свою страну, в свободный мир и все такое. Хорошо, я тоже верю. Но еще больше я верю в людей.
   Мои друзья для меня гораздо важнее, чем самые высокие идеалы, а Виктория — моя подруга. Вот что я чувствую, Ши.
   Тебе придется принимать меня такой, какая я есть. Или, — Катриона перешла на шепот, — не принимать вообще.
   Вызов был брошен. Катриона в упор смотрела на Ши, ожидая его ответного хода. Она страшно устала. Все, что она знала, так это то, что совершила акт измены — выдала вслух секретную информацию. Возможно, теперь она потеряет Ши навеки. Но Катриону это больше не волновало.
   Виктория медленно поднялась. Гвиннет откинулась на своем стуле. Теперь Виктория, Катриона и Ши образовывали почти правильный треугольник, глядя друг на друга поверх стоявшего на столе чайника. Виктория в упор посмотрела на Катриону и спокойно произнесла:
   — Спасибо.
   После этого она подняла руки и потрогала пучок волос на затылке.
   — Слишком туго, — сказала она рассеянно и принялась вынимать заколки и швырять их на стол.
   — Мисс Виктория… — начала было Кирсти.
   Виктория помотала головой из стороны в сторону. Светлые волосы рассыпались по плечам.
   — Это действительно не важно…
   Виктория села на место так же медленно, как и встала, словно ее тело складывалось часть за частью, подобно секциям плотницкой линейки.
   — Кирсти, я не очень хорошо себя чувствую, — по-детски трогательно пожаловалась Виктория.
   И вдруг сильным ударом она оттолкнула от себя огромный чайник, уронив его на белую в линейку скатерть, после чего вообще сбросила чайник со стола вместе с сахарницей, молочником и тарелкой треугольных сандвичей с помидорами.
   Виктория вытянула на столе руки, положила на них голову и заплакала. Громко, безнадежно, как ребенок, никого не стесняясь.

Глава 5

   Сидя за столом, покрытым испачканной скатертью, Ши и Катриона смотрели друг на друга.
   В комнате они были одни.
   Доктор Макнаб и Кирсти увели Викторию наверх. Крепко обняв Викторию за плечи, Кирсти бормотала ей на ухо слова утешения, словно, как много лет назад, успокаивала испуганного ребенка. Доктор Макнаб, в свою очередь, с облегчением констатировал:
   — Ну слава Богу, теперь она сможет немного отдохнуть.
   Викарий уехал. Он покинул Данлевен, как всегда, сбитый с толку, но осчастливленный чеком на тысячу фунтов.
   Джесс и Гвиннет сделали все, что было в их силах, чтобы отмыть пятна на ковре, потом собрали чайные приборы и понесли их на кухню.
   — Мы тоже теперь можем ехать, — предложил Ши. — Тебе здесь больше нечего делать. Виктория получила эмоциональное кровопускание, и теперь о ней позаботятся старая преданная служанка и домашний доктор.
   — Не будь таким циником.
   — Такая у меня работа.
   Катриона вздохнула. Она посмотрела на мокрый ковер и слегка примяла ногой небольшую кучку чайных листьев.
   — Хорошо, — наконец согласилась Катриона. — Я поеду с тобой. Но только потому, что ты, пожалуй, прав: возможно, больше уже нет особого смысла в моем пребывании здесь.
   — Отлично.
   — Но не сию минуту. Я хочу, чтобы ты прогулялся со мной до пляжа. И хочу, чтобы ты выслушал все, что я тебе скажу.
   Нижние этажи замка Данлевен были вырублены прямо в скале: винные погреба, кладовки, грозившие стать когда-нибудь опасными в силу своей ветхости. Здесь была и маленькая дверь, ведущая прямо на утес, с которого во времена деда графа Скарсдейла со стофутовой высоты сбрасывались в море отходы.
   Теперь узкая тропинка, вьющаяся между громадных валунов, вела вниз, к небольшой бухте, выходившей прямо на запад и сейчас, в шесть часов вечера, дышавшей теплом долгого солнечного дня. На волнах покачивалась измотанная непогодой когда-то небесно-голубая лодка, привязанная канатом к вбитому в скалу железному кольцу.
   Ши и Катриона сели, прислонившись спиной к теплой скале, на маленькую площадку, на которой века бесконечного прибоя превратили гальку в мелкий коричневый песок.
   Катриона поведала Ши историю Виктории и Танкреди.
   Маккормак сидел довольно тихо, слушал и смотрел на солнце, медленно сползавшее за дальние горы.
   — После того как между ними все кончилось, — завершила свой рассказ Катриона, — Виктория решила искать себе смерти. Ей казалось, что в жизни у нее больше ничего не осталось. Но сделать это самой у Виктории не хватило духа. Она попыталась найти кого-нибудь, кто бы помог ей уйти из жизни. Неужели ты этого не понимаешь? Ты должен понимать! — горячо добавила Катриона.
   — Не знаю. — Ши охватил щеки руками. — Слишком уж все наворочено. Мне это представляется нереальным;
   — Но может быть, ты попытаешься понять?
   Маккормак задумался.
   — Это ведь очень важно для тебя, не так ли? — спросил он наконец.
   — Очень, — порывисто ответила Катриона, подумав про себя: «Это имеет значение для всего нашего будущего».
   Катриона сняла туфли и встала, неожиданно почувствовав страшную усталость.
   Она стянула с себя колготки и медленно, тяжело, словно пожилая женщина, пошла по гальке в море. Катриона смотрела вниз, сквозь волну, на свои зеленовато-белые ноги. Вода была на удивление теплой; она мимоходом вспомнила о том, что дальний северный рукав течения Гольфстрим омывает и северо-западное побережье Шотландии.
   Катриона задрала подол платья на талию и опустилась на колени. Ощущение было умопомрачительное, и, несмотря на всю свою расстроенность, она почувствовала, как радостно забилось ее сердце. В возбужденном порыве Катриона стянула с себя одежду, свернула ее в комок, швырнула на берег, а затем погрузилась в темно-зеленую волну и, пробивая себе путь в зарослях прибрежных водорослей, поплыла в чистое открытое море, где легла на спину и, покачиваясь на волнах, ощутила, как легко и свободно ее тело.
   Повернув некоторое время спустя голову к берегу, Катриона увидела, что Ши, тоже совершенно голый, дрейфует на спине в трех футах от нее. Они молча лежали рядом, глядя в бездонное голубое небо над ними, в котором уже появился бледный, едва различимый серп месяца.
   — Я не хотел бы, чтобы Виктория встала между нами, — произнес через какое-то время Ши.
   — Ей это и не нужно, Ши.
   — Почему она так много для тебя значит?
   — Почему? — Катриона прислушивалась к шелесту и плеску волн о гальку и с удовольствием чувствовала, как мягкая волна медленно поднимает ее тело наверх, на самый гребень, а потом осторожно опускает вниз. — Потому что Виктория — часть моей жизни. Она заставила меня повзрослеть. Заставила смотреть на мир собственными глазами.
   Было что-то удивительно интимное в словах Катрионы, и Ши было от этого немного не по себе.
   Несколько минут они молчали.
   — Ты, разумеется, права насчет дружбы, — пробормотал наконец Маккормак. — Возможно, отчасти мой гнев был продиктован ревностью. Возможно, мне показалось, что ты волнуешься за Викторию больше, чем за меня.
   Катриона понимала, что Ши никогда не смог бы сказать ей это в глаза. Она улыбнулась, волосы ее причудливо извивались в воде, когда Катриона медленно помотала головой.
   — Я волнуюсь за тебя больше, чем за кого бы то ни было на свете.
   — Если это так, то мне становится почти страшно. — Ши скрестил руки за головой. Волны с шумом накатывались на берег. — Ты была странной там, за чаем, — медленно произнес Маккормак. — Мне просто не верилось. Я спрашивал себя: а защищала бы ты меня так же страстно, как Викторию?
   — И ты еще спрашиваешь?
   Ши помолчал и тихо вымолвил:
   — Да.
   — Ну хорошо же. Да, конечно же, защищала бы. Я люблю тебя.
   Катрионе показалось, что Ши вздохнул.
   — Я взял несколько выходных, — сказал Маккормак после короткой паузы. — Учения отменили. У меня неделя отдыха.
   Потому я и позвонил тебе. Я думал, мы сможем поехать куда-нибудь на несколько дней: мне нужно было кое о чем тебя спросить.
   Катриона повернулась, чтобы взглянуть на лежавшего в ярде от нее Ши.
   — Ну?
   Катриона едва сдерживалась, чтобы не прикоснуться к Ши. Ей захотелось узнать, о чем ее хотел спросить Маккормак, так же сильно, как и дотронуться до его тела, но на душе у нее все еще скребли кошки. Ей непременно хотелось, чтобы Ши прикоснулся к ней первым.
   — Я уезжаю на полгода, — тихим голосом сообщил Ши, уставившись на плывущую в небе яркую луну. — Я хотел спросить, не согласишься ли ты выйти за меня замуж?
   — О-о-о… — выдохнула Катриона и, перевернувшись на живот, посмотрела на Ши. Внутри ее все запело от ощущения огромной, заполнявшей всю душу радости. — И ты все еще хочешь получить ответ на свой вопрос? — осторожно спросила она.
   — Теперь особенно. Я боюсь потерять тебя.
   — В таком случае я согласна.
   Ши дотронулся до Катрионы.
   Они вместе покачивались на волне. Катриона смотрела на тело Ши, покрытое блестящей зеленой простыней воды: широкие плечи, бледная кожа, и ей захотелось умереть от счастья. Холодные губы Ши прикоснулись к губам Катрионы. Он намотал на палец мокрую прядь ее волос.
   — Ты похожа на русалку… Ты когда-нибудь занималась любовью в море?
   — Нет.
   Ши обнял Катриону и, погрузив голову в воду, поцеловал ее грудь.
   — Я тоже.
   Опершись на плечи Маккормака, Катриона приподнялась над волной и выгнула спину, млея от приятной близости его тела. Она чувствовала усталость и измотанность, но теперь это была возбужденная усталость: так, наверное, чувствует себя утомленный долгой битвой боец.
   Ши повлек Катриону к берегу; она почувствовала под ногами дно и легкое прикосновение водорослей.
   Ши, стоя по грудь в воде, обнял Катриону за бедра, приподнял и прижал к себе. Она взглянула вниз, на его бледное и расплывчатое под водой тело: слабые блики света поблескивали на напряженных бедрах и полусогнутых коленях, от волосков на ногах поднимались вверх мелкие пузырьки воздуха. Взявшись за кисти рук Ши, Катриона откинулась назад, и широко развела в стороны невесомые в воде ноги. Она почувствовала его проникновение в себя: его холодная и скользкая кожа дарила новый, необычный вкус наслаждения и непередаваемое ощущение легкости. Катриона закрыла глаза, вцепившись в плечи Ши, словно намеревалась больше никогда не отпускать его от себя. Вода шептала и ласково плескалась вокруг их тел.
   Подхватив Катриону на руки, Ши понес ее к берегу, расстелил на песке одежду, уложил на нее Катриону и снова овладел ею, на этот раз не спеша, долго и довольно осторожно. Катриона сомкнула ноги на спине Ши; он целовал ее глаза, шею, губы. Все закончилось одновременным, продолжительным, волнообразным оргазмом, подарившим их телам наслаждение.
   Следующим утром Джесс и Гвиннет не видели Викторию до самого завтрака. Катриону с Ши они тоже не встречали часов с восьми вечера, увидев только, как те крадучись поднимались по лестнице, вернувшись с побережья, — босые, мокрые, грязные, в песке, с виноватым видом шестнадцатилетних подростков.
   — Очень мило, — прокомментировала Гвин.
   Они с Джесс отказались от двойной кровати тетушки Камерон и переселились в одну из гостевых комнат.
   Джесс подлила еще кофе себе и Гвиннет.
   — Ну и что же нам делать дальше, как думаешь?
   Кирсти была на дворе: собирала латук для салата на ленч.
   На стойке, дожидаясь отправки в печь, возвышался огромный пирог.
   — Немало она над ним потрудилась, — сказала Гвиннет. — Нечего и говорить, чтобы мы могли выбраться отсюда, пока не слопаем ленч.
   — Доброе утро! — В дверях появилась Катриона, лучащаяся улыбкой и радостью, в розовых брюках и белоснежной сорочке. Она налила себе кофе, чихнула и села за стол, с жадностью поглядывая на огромную тарелку с горячими тостами, беконом и сосисками. — Боже мой, до чего же я проголодалась!
   — Неудивительно, — сухо заметила Джесс. — Ты же не ужинала.
   — Что, простудилась? — поинтересовалась Гвиннет.
   Катриона покраснела.
   — А где Ши?
   — Уехал в Обан. Узнать, как там с «рейндж-ровером».