Из этого беспокойного настроения меня вывели звуки бьющегося стекла и женские вопли. Я находился на расстоянии десяти или пятнадцати ярдов от отеля. Потом сквозь окно оттуда вылетел стул.
Тут же распахнулась дверь, и я увидел Менни, который медленно пятился, стараясь выйти наружу. А за ним виднелся Хэннах, который стоял за стойкой бара и сжимал в руке горлышко разбитой бутылки.
Хэннах увидел меня первым, словно привидение предстало перед ним. Он просто остолбенел от удивления, разжал руку, и бутылка упала на пол.
Передо мной стоял уже совсем не тот человек, которого я узнал в тот день, когда потерпел аварию на своей "Веге". Это были просто обломки человека. Налитые кровью глаза, лицо, распухшее от пьянства, неописуемо мятый и залитый какой-то жидкостью костюм.
Менни посмотрел через плечо, и его глаза расширились.
— Боже правый на небесах! Что за видение? Мы думали, что вы уже умерли в болотах на Секо. Нам пришло сообщение из Манауса по радио прошлым вечером. Что случилось?
— Так круто повернулась моя судьба, вот что случилось. — Я поднялся по ступеням и подошел к нему. — Как долго он находится в таком состоянии?
— Пятнадцать или шестнадцать часов. Он просто хотел убить себя, как я полагаю. Сам себя осудил.
— И почему он так поступает?
— Вы и сами знаете так же, как и я, черт бы вас побрал.
— Ну ладно, спасибо вам за то, что хоть поговорили со мной. Вы настоящий друг в беде.
Он тут же ответил:
— Я до прошлой ночи так и не представлял что будет, когда он начнет неистовствовать. Во всяком случае, не знал наверняка. Но если бы и знал, что я мог поделать? Вы просто сошли с ума, что уехали тогда, помните? Могли бы многое изменить.
Хэннах во время нашего разговора стоял в дверях, тупо глядя на меня, будто ничего не понимая. И вдруг у него наступило какое-то просветление.
— Будь я проклят! Этот мальчик снова возник! Ну, и как там на острове Дьявола?
Я придвинулся к нему, подняв дуло ружья. Менни закричал в тревоге, жена Фигуередо, стоявшая рядом с ним за баром, тоже завопила. Хэннах по-дурацки рассмеялся, качнулся вперед, почти теряя равновесие, чуть не свалился на меня и отвел в сторону дуло ружья.
От него воняло, как из раскрытой могилы. Это представляло собой какое-то полное разложение, гораздо более страшное, чем простое физическое загнивание. Я видел перед собой окончательно падшего человека.
Опустив ружье, я тихонько оттолкнул его:
— Почему бы вам не присесть, Сэм?
Он, спотыкаясь, подался назад, широко раскинув руки.
— Нет, вы только послушайте его! Этот мальчик хочет подставить под удар другую щеку! — Он неуверенно двинулся вдоль стойки бара, смахивая с нее на пол стаканы. — А я все-таки разделался с тобой, мой мальчик. Я и на самом деле хорошо разделался с тобой!
Фигуередо, нахмурившись, взглянул на меня.
— Никто не разделывался со мной, Сэм, я просто попался в ловушку, только и всего.
Мое замечание прошло мимо его ушей, и уж во всяком случае, оказалось совершенно бесполезным, потому что он и так разразился проклятиями в свой адрес без всякой помощи с моей стороны.
Он потянулся через стойку и схватил Фигуередо за отвороты пиджака:
— Ну, ты, послушай-ка! Отлично! Этот мальчик хотел удрать от меня, понимаешь? Бросить в беде. И поэтому я с ним как следует разделался. Он-то думал, что делает свой последний почтовый рейс, но я подсунул ему еще кое-что, из-за чего он загремел прямо на Мачадос. Ну не забавно ли, как ты считаешь?
— Очень забавно, сеньор. — Фигуередо осторожно пытался высвободиться от него.
Хэннах скользнул вдоль бара, стаканы опять посыпались на пол, а когда он достиг конца стойки, то просто ткнулся лицом вниз и затих.
Фигуередо обошел стойку и тяжко вздохнул:
— Да, дело дрянь! — Он обернулся и протянул мне руку. — Никто здесь не сожалел о происшедшем так, как я, сеньор Мэллори, но каким-то чудом вы остались живы, и это главное. Само собой, я сделаю подробный отчет в Манаус обо всем, и как можно скорее. Думаю, что власти тоже поторопятся изменить свое решение.
Казалось, что больше ничего уже не случится. Я опустился на колено возле Хэннаха и пощупал его пульс.
— Как он там? — встревоженно спросил Менни.
— Плохо. Он просто отравился алкоголем. Что до меня, так я дал бы ему чего-нибудь рвотного, сунул его в парилку и оставил бы там, пока не протрезвеет.
— Именно это мы и хотели сделать, когда он напал на нас, — объяснил Фигуередо. — Вы пришли в самый подходящий момент, мой друг.
— То есть?
Вместо ответа он зашел за бар, отыскал бутылку лучшего виски, "Белая лошадь", и налил мне.
— На следующий день после вашего несчастного ареста сестра Мария Тереза заявилась ко мне с самым безумным планом, о котором я когда-либо слышал. Кристина, та самая индейская девушка, которую сеньорита Мартин выкупила у Авилы, убедила нашу святую сестру, что если она вернется к своему народу, то раздобудет новости о сестре сеньориты Мартин и ее подруге, а может, сумеет даже способствовать их возвращению.
И на какой-то момент мне показалось, что я снова вижу ту девушку племени хуна, стоявшую на веранде и смотревшую на меня с ничего не выражавшим плоским лицом и черными глазами, во взгляде которых нельзя было ничего прочитать.
— О Боже правый, вы, надеюсь, не позволили ей втянуть их в эту авантюру?
— А что я мог сделать, сеньор? — И он беспомощно развел руками. — Я пытался остановить ее, но у меня нет прав не пустить ее, а она еще убедила Авилу с четырьмя его людьми пойти с нею. И он пошел, естественно, не только из уважения.
— И вы считаете, что они и в самом деле отправились в миссию Санта-Елена? — с удивлением спросил я.
— Да, на катере миссии.
Я повернулся к Менни:
— И Джоанна?
Он кивнул:
— У них с Сэмом в тот день разразился скандал. Не знаю, по какому поводу, но догадываюсь. Она сказала ему, что идет с сестрой Марией Терезой. И что не хочет больше никогда его видеть.
Бедный Сэм! В самом конце потерять все, что обрел.
— А с ними есть связь? — спросил я. — У них хоть радио есть?
— О да, я настоял, чтобы они взяли одну из раций, тех, что военные оставили на мою ответственность. Кажется, индейская девушка ушла в джунгли в тот же день, когда они туда прибыли, и до сих пор не вернулась.
— Что меня совершенно не удивляет.
— Вы считаете что все похоже на ловушку? Их просто заманили туда? — Менни смотрел на меня встревоженно.
— Вполне возможно. По ее разумению, такой поступок позволит ей вернуться навсегда к своему племени. Они эту идею быстро схватят. — Я обратился к Фигуередо: — А что сейчас происходит?
— Индейцы вот уже два дня крутятся возле миссии. Некоторые из людей Авилы запаниковали и настаивали на возвращении. Но похоже, что сама сестра Мария Тереза твердо стоит на своем.
— Так они удрали оттуда?
— Совершенно точно. Авила связывался по радио перед полуднем. Его почти не было слышно, вскоре и совсем пропал, но он все-таки успел сказать, что трое его людей ушли на заре на катере миссии, оставив остальных в весьма затруднительном положении.
— Что еще?
— Он сказал, что начали бить барабаны.
— И именно поэтому вы попытались отрезвить нашего друга? — Я потрогал Хэннаха носком ноги. — А у вас есть связь с Альберто?
— Он в отпуске, но я час назад говорил с молодым лейтенантом в Форте-Франко, он запрашивал инструкции в своем главном штабе. Но что вообще они могут сделать? Надо предпринимать что-то сейчас или вообще ничего не делать. Завтра будет уже слишком поздно.
— Отлично, — решил я. — Немедленно вылетаю на "Хейли". Он готов к вылету, Менни?
— Конечно. Немного барахлило магнето, но я все наладил.
— А как здесь оказался "Бристоль"?
— Сэм спустился вниз по реке на лодке и вернулся на нем. Рассчитывал летать на "Бристоле", пока я приведу в порядок "Хейли". У него оставалось две недели, чтобы найти второго пилота и избежать штрафа. Он надеялся на то, что все изменится к лучшему, по крайней мере я так думал.
Он поспешно вышел, а Фигуередо заметил:
— Чтобы привезти всех четверых, вам надо лететь одному, что очень опасно. А пулемет потребуется?
— Вот самая разумная мысль из тех, что я слышал сегодня.
Он поманил меня за собой, я обошел стойку бара и прошел за ним сквозь занавес из бусинок в заднюю комнату. Кряхтя, он нагнулся и открыл нижнее отделение шкафа ключом, который снял с часовой цепочки. Там оказалась дюжина винтовок, пара автоматов "томпсон", коробка гранат Миллса и много боеприпасов.
— И где же вы раздобыли все это? — спросил я.
— Полковник Альберто. На случай, если нападут здесь. Берите, что хотите.
Я повесил на плечо один из автоматов "томпсон", сунул в парусиновый рюкзак армейского образца полдюжины магазинов на пятьдесят патронов каждый и пару гранат Миллса.
— Вот этого, думаю, вполне хватит.
Вернувшись в бар, я задержался возле Хэннаха. Он слегка застонал и пошевелился. Я повернулся к Фигуередо, который шел вслед за мной:
— Сделайте, как я сказал. Заприте его в парилке и не выпускайте, пока не протрезвеет.
— Не беспокойтесь о нем, друг мой. Идите с Богом.
Я похлопал по прикладу "томпсона":
— Предпочитаю то, на что можно положиться. Все будет хорошо. Я вернусь. Попробуйте связаться с Авилой. Скажите ему, что я уже в пути.
Храбро улыбаясь, я спустился по лестнице на улицу, но на самом деле чувствовал себя не столь уж бодро.
Через десять минут после вылета стал пытаться вызвать осажденных по радио, но у меня так ничего и не получилось, хотя я продолжал беспрестанно подавать сигналы. Когда до миссии Санта-Елена осталось три мили, я увидел катер, тут же сбросил скорость, спустился и заложил вираж, чтобы все хорошо рассмотреть.
Катер выскочил на грязевую отмель и стоял, сильно накренившись. Корпус и рубка ощетинились стрелами, а у человека, который перевесился через поручни на корме, стрелы торчали из спины. Никаких признаков присутствия двух других я не обнаружил. Надеюсь, что хуна не захватили их живыми.
Кое-что прояснилось. На небольшой скорости я пролетел вверх по реке и прошел над миссией на малой высоте. Никаких признаков жизни! Я снова попытался вызвать их по радио. И тут же в моих ушах совершенно отчетливо сквозь помехи прозвучал голос Авилы, хотя очень тихо:
— Сеньор Хэннах, слава Богу, что вы прилетели.
— Я Мэллори, — ответил я. — Что там у вас происходит?
— Сеньорита Мартин, сестра-монашенка и я, мы в церкви, сеньор. Остались только мы втроем. — И, несмотря на помехи и искажения, в его голосе слышалось явное удивление. — Откуда вы здесь взялись, сеньор?
— Теперь это не имеет значения. Я обнаружил катер вниз по течению. Они недалеко ушли, ваши друзья. Я собираюсь садиться. Приготовьтесь переправить женщин на другой берег.
— Невозможно, сеньор. Нет лодки.
Приказав ему оставаться на приеме, я пролетел над причалом. Он оказался прав, лодка исчезла. Тогда я перелетел через реку на ту сторону, где располагалась взлетная полоса. Здесь тоже не было признаков жизни, зато у маленького деревянного причала стояло каноэ.
Я снова облетел миссию и вызвал Авилу:
— Там, на причале, около взлетной полосы каноэ. Будьте с женщинами наготове, я переплыву к вам. Иду на посадку.
Круто развернувшись, я резко пошел вниз, пролетев над самыми верхушками деревьев. В последний раз дал газ, чтобы выровнять машину, и сел. Потом вырулил на дальний конец лужайки, повернул "Хейли" на ветер, чтобы быть готовым к быстрому взлету, и заглушил мотор. Пару минут просидел в машине, выжидая, не случится ли чего. Ничего не случилось, я взял две гранаты Миллса, вставил магазин в автомат "томпсон", взвалил рюкзак на спину, вышел из самолета и направился к реке.
Если не считать дорожки, где постоянно садились и взлетали самолеты, то на всей остальной лужайке росла трава высотой в три или четыре фута. И вдруг где-то справа от меня в тревоге поднялись в воздух птицы. Затем все произошло как в калейдоскопе.
Вокруг раздались высокие пронзительные крики. К ним примешивался какой-то странный треск. Я обернулся и увидел, что со стороны джунглей на лужайке горела, словно старая бумага, длинная сухая трава. За дымом метались яркие головные уборы из перьев, но стрелы в мою сторону не летели. Может быть, они думали, что я, как мотылек, сгорю в их пламени?
Но "Хейли" явно пришел конец, потому что, когда я побежал, пламя уже лизало землю под ним. Я находился на полпути к реке, когда взорвались его топливные баки. Над самолетом взметнулось пламя в виде гриба. Это решило дело, и несколько мгновений спустя вся лужайка превратилась в море огня.
Но по крайней мере между мной и хуна образовался непреодолимый барьер. Что представляло собой явное упущение в их плане. Я залез в каноэ, которое стояло у причала, оттолкнулся и тут увидел набитые индейцами полдюжины каноэ, которые шли вниз по реке, чтобы перехватить меня.
Они оказались не очень-то изобретательны. Два каноэ просто ткнулись в песчаную отмель, сидевшие в них индейцы выскочили и побежали ко мне по щиколотку в воде, а остальные лодки повернули и начали выгребать вниз по течению, чтобы отрезать меня.
Люди на песчаной отмели были уж чересчур близко, поэтому я на момент бросил весло на дно каноэ, вытащил чеку из гранаты Миллса и бросил ее в них. Она упала недалеко, но, как и в том случае, я получил эффект, на который рассчитывал. Они остановились как вкопанные, громко крича. Тогда я бросил вторую гранату, которая заставила их повернуться и побежать назад.
Даже на этой стадии игры мне не хотелось убивать никого из них. Когда я снова взял весло в руки, то увидел, что другая лодка огибает конец отмели в ста ярдах к северу от меня, перекрывая протоку. Мне оставался только путь налево, в джунгли, и я стал продвигаться туда так быстро, как только мог.
Кусты и спутанные ветки деревьев образовывали навес над берегом. Под ним царила полутьма, и я оказался скрытым от взглядов тех, кто плыл по реке. Я немного продвинулся вверх по течению, отыскивая удобное место для высадки, и наконец нашел песчаную отмель в месте впадения ручья в реку.
Обеспокоенный тем, что голоса индейцев хуна все приближались, я повернул каноэ в ручей. И в тот же момент увидел еще одно каноэ, лежавшее на грязевой отмели, будто занесенное туда высокой водой. Оно немного наклонилось, и я понял, что там кто-то есть.
Прошлепав туда через воду, я опустился на колени, ощупывая руками кости и то, что раньше было монашеским платьем. Они обе лежали здесь, но я нашел только один личный знак — медальон в виде диска на цепочке. "Сестра Анна Жозефа, L.S.O.P.". Итак, все, одну тайну наконец удалось раскрыть. Я опустил диск с цепочкой в карман и начал подниматься вверх по ручью, потому что каноэ позади меня все приближались.
Высокие пронзительные голоса индейцев доносились с реки, а позади меня кто-то с треском продирался сквозь кусты. Обернувшись, я дал очередь, сбивая листья, чтобы показать им свои серьезные намерения, а потом через пару минут выбежал из леса на чистое место.
До церкви оставалось всего тридцать или сорок ярдов, я пригнул голову и бросился бежать к ней, крича во все горло. Сзади меня просвистела стрела и вонзилась в дверь, а потом, когда я уже поднимался наверх, и вторая.
Я рефлективно повернулся и открыл огонь по темным фигуркам с яркими перьями на голове, которые бегали вдоль края джунглей. Не могу сказать, попал ли я в кого-нибудь. Во всяком случае, дверь за мной открылась, рука схватила меня за плечо и втянула внутрь с такой силой, что я потерял равновесие.
Когда я сел, то увидел Авилу, который стоял у двери, сжимая карабин. Сестра Мария Тереза и Джоанна Мартин стояли по обе стороны от него. Джоанна держала в руках винтовку.
Она отделилась от стены и опустилась на колени возле меня:
— Вы в порядке, Нейл?
— Все еще цел, насколько могу судить.
— Что там случилось? Мы слышали ужасный взрыв.
— Они подожгли сухую траву на лужайке, и "Хейли" взлетел на воздух. А мне удалось уйти от них.
— Так нам всем конец, сеньор, — прервал меня Авила. — Что вы такое сказали, нет самолета? Теперь уж нам кранты, точно!
— О, не знаю, — ответил я, — но вы всегда можете попросить сестру Марию Терезу помолиться за нас.
Вдалеке раздался монотонный бой барабана.
Глава 15
Тут же распахнулась дверь, и я увидел Менни, который медленно пятился, стараясь выйти наружу. А за ним виднелся Хэннах, который стоял за стойкой бара и сжимал в руке горлышко разбитой бутылки.
Хэннах увидел меня первым, словно привидение предстало перед ним. Он просто остолбенел от удивления, разжал руку, и бутылка упала на пол.
Передо мной стоял уже совсем не тот человек, которого я узнал в тот день, когда потерпел аварию на своей "Веге". Это были просто обломки человека. Налитые кровью глаза, лицо, распухшее от пьянства, неописуемо мятый и залитый какой-то жидкостью костюм.
Менни посмотрел через плечо, и его глаза расширились.
— Боже правый на небесах! Что за видение? Мы думали, что вы уже умерли в болотах на Секо. Нам пришло сообщение из Манауса по радио прошлым вечером. Что случилось?
— Так круто повернулась моя судьба, вот что случилось. — Я поднялся по ступеням и подошел к нему. — Как долго он находится в таком состоянии?
— Пятнадцать или шестнадцать часов. Он просто хотел убить себя, как я полагаю. Сам себя осудил.
— И почему он так поступает?
— Вы и сами знаете так же, как и я, черт бы вас побрал.
— Ну ладно, спасибо вам за то, что хоть поговорили со мной. Вы настоящий друг в беде.
Он тут же ответил:
— Я до прошлой ночи так и не представлял что будет, когда он начнет неистовствовать. Во всяком случае, не знал наверняка. Но если бы и знал, что я мог поделать? Вы просто сошли с ума, что уехали тогда, помните? Могли бы многое изменить.
Хэннах во время нашего разговора стоял в дверях, тупо глядя на меня, будто ничего не понимая. И вдруг у него наступило какое-то просветление.
— Будь я проклят! Этот мальчик снова возник! Ну, и как там на острове Дьявола?
Я придвинулся к нему, подняв дуло ружья. Менни закричал в тревоге, жена Фигуередо, стоявшая рядом с ним за баром, тоже завопила. Хэннах по-дурацки рассмеялся, качнулся вперед, почти теряя равновесие, чуть не свалился на меня и отвел в сторону дуло ружья.
От него воняло, как из раскрытой могилы. Это представляло собой какое-то полное разложение, гораздо более страшное, чем простое физическое загнивание. Я видел перед собой окончательно падшего человека.
Опустив ружье, я тихонько оттолкнул его:
— Почему бы вам не присесть, Сэм?
Он, спотыкаясь, подался назад, широко раскинув руки.
— Нет, вы только послушайте его! Этот мальчик хочет подставить под удар другую щеку! — Он неуверенно двинулся вдоль стойки бара, смахивая с нее на пол стаканы. — А я все-таки разделался с тобой, мой мальчик. Я и на самом деле хорошо разделался с тобой!
Фигуередо, нахмурившись, взглянул на меня.
— Никто не разделывался со мной, Сэм, я просто попался в ловушку, только и всего.
Мое замечание прошло мимо его ушей, и уж во всяком случае, оказалось совершенно бесполезным, потому что он и так разразился проклятиями в свой адрес без всякой помощи с моей стороны.
Он потянулся через стойку и схватил Фигуередо за отвороты пиджака:
— Ну, ты, послушай-ка! Отлично! Этот мальчик хотел удрать от меня, понимаешь? Бросить в беде. И поэтому я с ним как следует разделался. Он-то думал, что делает свой последний почтовый рейс, но я подсунул ему еще кое-что, из-за чего он загремел прямо на Мачадос. Ну не забавно ли, как ты считаешь?
— Очень забавно, сеньор. — Фигуередо осторожно пытался высвободиться от него.
Хэннах скользнул вдоль бара, стаканы опять посыпались на пол, а когда он достиг конца стойки, то просто ткнулся лицом вниз и затих.
Фигуередо обошел стойку и тяжко вздохнул:
— Да, дело дрянь! — Он обернулся и протянул мне руку. — Никто здесь не сожалел о происшедшем так, как я, сеньор Мэллори, но каким-то чудом вы остались живы, и это главное. Само собой, я сделаю подробный отчет в Манаус обо всем, и как можно скорее. Думаю, что власти тоже поторопятся изменить свое решение.
Казалось, что больше ничего уже не случится. Я опустился на колено возле Хэннаха и пощупал его пульс.
— Как он там? — встревоженно спросил Менни.
— Плохо. Он просто отравился алкоголем. Что до меня, так я дал бы ему чего-нибудь рвотного, сунул его в парилку и оставил бы там, пока не протрезвеет.
— Именно это мы и хотели сделать, когда он напал на нас, — объяснил Фигуередо. — Вы пришли в самый подходящий момент, мой друг.
— То есть?
Вместо ответа он зашел за бар, отыскал бутылку лучшего виски, "Белая лошадь", и налил мне.
— На следующий день после вашего несчастного ареста сестра Мария Тереза заявилась ко мне с самым безумным планом, о котором я когда-либо слышал. Кристина, та самая индейская девушка, которую сеньорита Мартин выкупила у Авилы, убедила нашу святую сестру, что если она вернется к своему народу, то раздобудет новости о сестре сеньориты Мартин и ее подруге, а может, сумеет даже способствовать их возвращению.
И на какой-то момент мне показалось, что я снова вижу ту девушку племени хуна, стоявшую на веранде и смотревшую на меня с ничего не выражавшим плоским лицом и черными глазами, во взгляде которых нельзя было ничего прочитать.
— О Боже правый, вы, надеюсь, не позволили ей втянуть их в эту авантюру?
— А что я мог сделать, сеньор? — И он беспомощно развел руками. — Я пытался остановить ее, но у меня нет прав не пустить ее, а она еще убедила Авилу с четырьмя его людьми пойти с нею. И он пошел, естественно, не только из уважения.
— И вы считаете, что они и в самом деле отправились в миссию Санта-Елена? — с удивлением спросил я.
— Да, на катере миссии.
Я повернулся к Менни:
— И Джоанна?
Он кивнул:
— У них с Сэмом в тот день разразился скандал. Не знаю, по какому поводу, но догадываюсь. Она сказала ему, что идет с сестрой Марией Терезой. И что не хочет больше никогда его видеть.
Бедный Сэм! В самом конце потерять все, что обрел.
— А с ними есть связь? — спросил я. — У них хоть радио есть?
— О да, я настоял, чтобы они взяли одну из раций, тех, что военные оставили на мою ответственность. Кажется, индейская девушка ушла в джунгли в тот же день, когда они туда прибыли, и до сих пор не вернулась.
— Что меня совершенно не удивляет.
— Вы считаете что все похоже на ловушку? Их просто заманили туда? — Менни смотрел на меня встревоженно.
— Вполне возможно. По ее разумению, такой поступок позволит ей вернуться навсегда к своему племени. Они эту идею быстро схватят. — Я обратился к Фигуередо: — А что сейчас происходит?
— Индейцы вот уже два дня крутятся возле миссии. Некоторые из людей Авилы запаниковали и настаивали на возвращении. Но похоже, что сама сестра Мария Тереза твердо стоит на своем.
— Так они удрали оттуда?
— Совершенно точно. Авила связывался по радио перед полуднем. Его почти не было слышно, вскоре и совсем пропал, но он все-таки успел сказать, что трое его людей ушли на заре на катере миссии, оставив остальных в весьма затруднительном положении.
— Что еще?
— Он сказал, что начали бить барабаны.
— И именно поэтому вы попытались отрезвить нашего друга? — Я потрогал Хэннаха носком ноги. — А у вас есть связь с Альберто?
— Он в отпуске, но я час назад говорил с молодым лейтенантом в Форте-Франко, он запрашивал инструкции в своем главном штабе. Но что вообще они могут сделать? Надо предпринимать что-то сейчас или вообще ничего не делать. Завтра будет уже слишком поздно.
— Отлично, — решил я. — Немедленно вылетаю на "Хейли". Он готов к вылету, Менни?
— Конечно. Немного барахлило магнето, но я все наладил.
— А как здесь оказался "Бристоль"?
— Сэм спустился вниз по реке на лодке и вернулся на нем. Рассчитывал летать на "Бристоле", пока я приведу в порядок "Хейли". У него оставалось две недели, чтобы найти второго пилота и избежать штрафа. Он надеялся на то, что все изменится к лучшему, по крайней мере я так думал.
Он поспешно вышел, а Фигуередо заметил:
— Чтобы привезти всех четверых, вам надо лететь одному, что очень опасно. А пулемет потребуется?
— Вот самая разумная мысль из тех, что я слышал сегодня.
Он поманил меня за собой, я обошел стойку бара и прошел за ним сквозь занавес из бусинок в заднюю комнату. Кряхтя, он нагнулся и открыл нижнее отделение шкафа ключом, который снял с часовой цепочки. Там оказалась дюжина винтовок, пара автоматов "томпсон", коробка гранат Миллса и много боеприпасов.
— И где же вы раздобыли все это? — спросил я.
— Полковник Альберто. На случай, если нападут здесь. Берите, что хотите.
Я повесил на плечо один из автоматов "томпсон", сунул в парусиновый рюкзак армейского образца полдюжины магазинов на пятьдесят патронов каждый и пару гранат Миллса.
— Вот этого, думаю, вполне хватит.
Вернувшись в бар, я задержался возле Хэннаха. Он слегка застонал и пошевелился. Я повернулся к Фигуередо, который шел вслед за мной:
— Сделайте, как я сказал. Заприте его в парилке и не выпускайте, пока не протрезвеет.
— Не беспокойтесь о нем, друг мой. Идите с Богом.
Я похлопал по прикладу "томпсона":
— Предпочитаю то, на что можно положиться. Все будет хорошо. Я вернусь. Попробуйте связаться с Авилой. Скажите ему, что я уже в пути.
Храбро улыбаясь, я спустился по лестнице на улицу, но на самом деле чувствовал себя не столь уж бодро.
* * *
"Хейли" быстро взмыл в воздух. В прошлый раз я летел до миссии Санта-Елена сорок минут. Сейчас, при попутном ветре, имел шанс попасть туда за полчаса.Через десять минут после вылета стал пытаться вызвать осажденных по радио, но у меня так ничего и не получилось, хотя я продолжал беспрестанно подавать сигналы. Когда до миссии Санта-Елена осталось три мили, я увидел катер, тут же сбросил скорость, спустился и заложил вираж, чтобы все хорошо рассмотреть.
Катер выскочил на грязевую отмель и стоял, сильно накренившись. Корпус и рубка ощетинились стрелами, а у человека, который перевесился через поручни на корме, стрелы торчали из спины. Никаких признаков присутствия двух других я не обнаружил. Надеюсь, что хуна не захватили их живыми.
Кое-что прояснилось. На небольшой скорости я пролетел вверх по реке и прошел над миссией на малой высоте. Никаких признаков жизни! Я снова попытался вызвать их по радио. И тут же в моих ушах совершенно отчетливо сквозь помехи прозвучал голос Авилы, хотя очень тихо:
— Сеньор Хэннах, слава Богу, что вы прилетели.
— Я Мэллори, — ответил я. — Что там у вас происходит?
— Сеньорита Мартин, сестра-монашенка и я, мы в церкви, сеньор. Остались только мы втроем. — И, несмотря на помехи и искажения, в его голосе слышалось явное удивление. — Откуда вы здесь взялись, сеньор?
— Теперь это не имеет значения. Я обнаружил катер вниз по течению. Они недалеко ушли, ваши друзья. Я собираюсь садиться. Приготовьтесь переправить женщин на другой берег.
— Невозможно, сеньор. Нет лодки.
Приказав ему оставаться на приеме, я пролетел над причалом. Он оказался прав, лодка исчезла. Тогда я перелетел через реку на ту сторону, где располагалась взлетная полоса. Здесь тоже не было признаков жизни, зато у маленького деревянного причала стояло каноэ.
Я снова облетел миссию и вызвал Авилу:
— Там, на причале, около взлетной полосы каноэ. Будьте с женщинами наготове, я переплыву к вам. Иду на посадку.
Круто развернувшись, я резко пошел вниз, пролетев над самыми верхушками деревьев. В последний раз дал газ, чтобы выровнять машину, и сел. Потом вырулил на дальний конец лужайки, повернул "Хейли" на ветер, чтобы быть готовым к быстрому взлету, и заглушил мотор. Пару минут просидел в машине, выжидая, не случится ли чего. Ничего не случилось, я взял две гранаты Миллса, вставил магазин в автомат "томпсон", взвалил рюкзак на спину, вышел из самолета и направился к реке.
Если не считать дорожки, где постоянно садились и взлетали самолеты, то на всей остальной лужайке росла трава высотой в три или четыре фута. И вдруг где-то справа от меня в тревоге поднялись в воздух птицы. Затем все произошло как в калейдоскопе.
Вокруг раздались высокие пронзительные крики. К ним примешивался какой-то странный треск. Я обернулся и увидел, что со стороны джунглей на лужайке горела, словно старая бумага, длинная сухая трава. За дымом метались яркие головные уборы из перьев, но стрелы в мою сторону не летели. Может быть, они думали, что я, как мотылек, сгорю в их пламени?
Но "Хейли" явно пришел конец, потому что, когда я побежал, пламя уже лизало землю под ним. Я находился на полпути к реке, когда взорвались его топливные баки. Над самолетом взметнулось пламя в виде гриба. Это решило дело, и несколько мгновений спустя вся лужайка превратилась в море огня.
Но по крайней мере между мной и хуна образовался непреодолимый барьер. Что представляло собой явное упущение в их плане. Я залез в каноэ, которое стояло у причала, оттолкнулся и тут увидел набитые индейцами полдюжины каноэ, которые шли вниз по реке, чтобы перехватить меня.
* * *
Даже для "томпсона" их оказалось слишком много, да я и не мог одновременно стрелять и грести. Оставалось только одно: изо всех сил грести на тот берег, что я и сделал. В этой части река изобилует многочисленными мелями и песчаными отмелями, я решил ими воспользоваться. Когда добрался до дальнего конца довольно большой отмели, ибисы тут же поднялись в небо красной тучей, образовав между мной и индейцами что-то вроде барьера.Они оказались не очень-то изобретательны. Два каноэ просто ткнулись в песчаную отмель, сидевшие в них индейцы выскочили и побежали ко мне по щиколотку в воде, а остальные лодки повернули и начали выгребать вниз по течению, чтобы отрезать меня.
Люди на песчаной отмели были уж чересчур близко, поэтому я на момент бросил весло на дно каноэ, вытащил чеку из гранаты Миллса и бросил ее в них. Она упала недалеко, но, как и в том случае, я получил эффект, на который рассчитывал. Они остановились как вкопанные, громко крича. Тогда я бросил вторую гранату, которая заставила их повернуться и побежать назад.
Даже на этой стадии игры мне не хотелось убивать никого из них. Когда я снова взял весло в руки, то увидел, что другая лодка огибает конец отмели в ста ярдах к северу от меня, перекрывая протоку. Мне оставался только путь налево, в джунгли, и я стал продвигаться туда так быстро, как только мог.
Кусты и спутанные ветки деревьев образовывали навес над берегом. Под ним царила полутьма, и я оказался скрытым от взглядов тех, кто плыл по реке. Я немного продвинулся вверх по течению, отыскивая удобное место для высадки, и наконец нашел песчаную отмель в месте впадения ручья в реку.
Обеспокоенный тем, что голоса индейцев хуна все приближались, я повернул каноэ в ручей. И в тот же момент увидел еще одно каноэ, лежавшее на грязевой отмели, будто занесенное туда высокой водой. Оно немного наклонилось, и я понял, что там кто-то есть.
Прошлепав туда через воду, я опустился на колени, ощупывая руками кости и то, что раньше было монашеским платьем. Они обе лежали здесь, но я нашел только один личный знак — медальон в виде диска на цепочке. "Сестра Анна Жозефа, L.S.O.P.". Итак, все, одну тайну наконец удалось раскрыть. Я опустил диск с цепочкой в карман и начал подниматься вверх по ручью, потому что каноэ позади меня все приближались.
* * *
Три сотни ярдов до миссии мне предстояло пройти максимально быстро. И я побежал, готовый пустить в ход "томпсон", если потребуется. Держался как можно ближе к берегу, не слишком густая здесь растительность позволяла видеть, куда иду.Высокие пронзительные голоса индейцев доносились с реки, а позади меня кто-то с треском продирался сквозь кусты. Обернувшись, я дал очередь, сбивая листья, чтобы показать им свои серьезные намерения, а потом через пару минут выбежал из леса на чистое место.
До церкви оставалось всего тридцать или сорок ярдов, я пригнул голову и бросился бежать к ней, крича во все горло. Сзади меня просвистела стрела и вонзилась в дверь, а потом, когда я уже поднимался наверх, и вторая.
Я рефлективно повернулся и открыл огонь по темным фигуркам с яркими перьями на голове, которые бегали вдоль края джунглей. Не могу сказать, попал ли я в кого-нибудь. Во всяком случае, дверь за мной открылась, рука схватила меня за плечо и втянула внутрь с такой силой, что я потерял равновесие.
Когда я сел, то увидел Авилу, который стоял у двери, сжимая карабин. Сестра Мария Тереза и Джоанна Мартин стояли по обе стороны от него. Джоанна держала в руках винтовку.
Она отделилась от стены и опустилась на колени возле меня:
— Вы в порядке, Нейл?
— Все еще цел, насколько могу судить.
— Что там случилось? Мы слышали ужасный взрыв.
— Они подожгли сухую траву на лужайке, и "Хейли" взлетел на воздух. А мне удалось уйти от них.
— Так нам всем конец, сеньор, — прервал меня Авила. — Что вы такое сказали, нет самолета? Теперь уж нам кранты, точно!
— О, не знаю, — ответил я, — но вы всегда можете попросить сестру Марию Терезу помолиться за нас.
Вдалеке раздался монотонный бой барабана.
Глава 15
Последнее представление
Радио вроде все еще работало, но Авила несколько раз безуспешно пытался связаться с Ландро после того, как в полдень имел последний контакт с ним. И я знал, что Фигуередо со своей стороны тоже пытается связаться с нами. Все это означало только одно: с нашей проклятой штукой что-то случилось.
Используя свои весьма ограниченные технические познания, я попытался понять, что произошло. Отвинтил крышку и убедился, что нет ни одного оборванного провода и все радиолампы плотно вставлены в гнезда. Увы, на сем мои познания оказались исчерпаны. Я оставил Авилу продолжать попытки связаться, а сам отошел и сел, опершись спиной на стену возле Джоанны Мартин, которая готовила на спиртовке кофе. Сестра Мария Тереза стояла на коленях возле алтаря и молилась.
— Все молится! — воскликнул я. — Какая непоколебимая вера!
Джоанна дала мне сигарету и тоже села, ожидая, когда закипит вода.
— Что же все-таки произошло, Нейл?
— Со мной? — спросил я. — О, я выпрыгнул с корабля, как говорят на флоте, прежде, чем меня смогли доставить туда, куда хотели.
— И вас сейчас преследуют, я имею в виду власти?
— Теперь нет. Я же не совершал преступления. Меня просто ложно обвинили. Прямо как знаменитый Кегни, он всегда говорит так в гангстерских фильмах.
Она медленно кивнула:
— Я так и думала с самого начала. Все обвинения были лишены всякого смысла.
— Спасибо за то, что верите мне, — ответил я. — Вы оба с Менни. Я бы мог покончить со всем этим немного раньше, но просто время не пришло.
— А Сэм?
— Выболтал всю историю перед Фигуередо, его женой и Менни в баре отеля, сегодня в начале дня, когда я потребовал от него ответа. Был настолько пьян, что едва ли соображал, что делает. Он — конченый человек, Джоанна.
Она налила кофе в чашку и передала мне.
— Я думаю, что он кончился как человек давным-давно, Нейл.
Она сидела на корточках и выглядела по-настоящему печальной. Я видел совсем другую женщину, а не ту, которую знал раньше. Казалось, настал подходящий момент, чтобы все сказать ей.
— У меня есть кое-что для вас. — Я вынул личный знак в виде диска на цепочке и передал ей.
Лицо девушки исказилось от горя. Ее затрясло.
— Анна? — спросила она охрипшим голосом.
Я кивнул:
— Нашел то, что осталось от нее и ее подруги, в каноэ на берегу реки. Их, наверное, убили при том, первом, нападении и спустили вниз по реке.
— Слава Богу, — прошептала она. — О, слава Богу!
Она взяла диск на цепочке, поднялась и ушла в другой конец церкви. Сестра Мария Тереза повернулась к ней, и я увидел, как Джоанна показала ей личный знак.
И в тот же момент Авила возбужденно позвал меня:
— Кажется, есть связь. Идите скорее сюда.
Он надел наушники и включил для меня громкоговоритель. И мы все совершенно четко, несмотря на помехи, услышали голос Фигуередо:
— Санта-Елена, вы слышите меня?
— Здесь Мэллори, — ответил я. — Вы меня слышите?
— Слышу вас хорошо, сеньор Мэллори. Как дела?
— Хуже некуда. Хуна ждали меня и, когда, я приземлился, подожгли самолет. Теперь я в церкви миссии с Авилой и двумя женщинами. Мы в безвыходном положении. Лодок нет.
— О Матерь Божья!
Я почти видел, как он перекрестился.
— У нас только один выход, — сказал я ему. — Соберите добровольцев и поднимитесь по реке на вашем катере. А мы постараемся продержаться до вашего прибытия.
— Но если я даже смогу найти людей, которые согласятся пойти со мной, мне потребуется десять или двенадцать часов, только чтобы добраться до вас.
— Я знаю. Но вы должны сделать все, что можете.
Он еще что-то говорил, но его слова потонули в потоке помех, и я ничего не смог понять, а потом мы и вовсе его потеряли. Когда я повернулся, то увидел, что Джоанна и сестра Мария Тереза присоединились к Авиле. Все они выглядели скованными и испуганными. Даже сестра Мария Тереза утратила свое обычное выражение тихого умиротворения.
— Что еще случилось, Нейл? — спросила Джоанна. — Скажите нам все, как бы тяжело это ни было.
— Да вы сами почти все слышали. Я просил Фигуередо попытаться собрать несколько человек и прорваться сюда на правительственном катере. Это займет по меньшей мере двенадцать часов, если все пойдет хорошо. Но если быть до конца откровенным, то наше счастье в том, чтобы они появились здесь завтра до восхода солнца.
Авила грубо рассмеялся:
— Будет чудо, если они вообще тронутся с места, сеньор. Вы думаете, они там в Ландро такие герои, что им хочется прийти сюда и получить стрелу хуна в спину?
— Но вы же пришли, сеньор Авила, — вмешалась сестра Мария Тереза.
— За деньги, сестра, — ответил он ей. — Потому что вы хорошо платите, и что же я получу в конце? Только смерть.
Джоанна Мартин прислонилась к стене возле меня, куря сигарету. На расстоянии заунывные голоса индейцев, смешиваясь с рокотом барабана, звучали как угроза.
— Почему они поют? — спросила она.
— Чтобы подготовить себя к смерти. Они называют это песней смелости. Значит, рано или поздно они нападут на нас, но прежде выполнят весь подготовительный ритуал.
Сестра Мария Тереза вышла из тени:
— Вы говорите, что они приветствуют смерть, мистер Мэллори?
— Для воина смерть в бою — единственный способ окончить жизнь, сестра. Как я вам уже говорил, смерть и жизнь для этих людей — две части одного и того же целого.
Прежде чем она смогла ответить, Авила, сидевший у рации, вдруг взволнованно вскрикнул:
— Вроде бы я снова поймал Фигуередо!
Он включил громкоговоритель. Помехи были просто ужасными. Я согнулся возле радио, стараясь разобрать далекий голос. И вдруг все оборвалось, в том числе и помехи. Стало непривычно тихо. Авила посмотрел на меня, медленно стаскивая с себя наушники.
— Вы разобрали хоть что-то? — спросил я его.
— Всего несколько слов, сеньор, но они лишены всякого смысла.
— И что же он сказал?
— Мне показалось, что капитан Хэннах на пути к нам.
— Но это невозможно. Вы просто неправильно поняли.
Снаружи смолк барабан.
А снаружи стало совсем темно, и зубчатая стена леса ясно вырисовывалась на черном ночном небе. Не слышалось ни одного звука. Все кругом словно замерло.
Вдруг где-то в джунглях фыркнул ягуар. Авила спросил меня:
— Что это значит, сеньор?
— Не знаю. Может, какой-то сигнал.
Пока мы будем удерживать их на расстоянии, у нас остается хоть какой-то шанс. Мы оба были хорошо вооружены. Винтовка Джоанны Мартин вместе с двумя обоймами лежала на столе рядом с рацией так, что ее можно легко взять в случае необходимости. Но ничто не нарушало тишину этого молчаливого мира. Только потрескивало радио, которое Авила оставил включенным, с громкоговорителем, поставленным на максимальную громкость.
От алтаря исходил очень тусклый свет. Святая Матерь Божья, казалось, выплывала из темноты, купаясь в мягком белом свете, слышалось тихое бормотание молящейся сестры Марии Терезы. Все кругом выглядело очень мирным.
Вдруг что-то загремело по железной крыше у меня над головой. Я поднял глаза и увидел индейца хуна, который пролез через верхнее окно и теперь переступал на подоконнике, удерживая равновесие. С криком, словно это вопила душа мученика, он ринулся вперед, держа в правой руке наготове мачете. Его намазанное охрой тело блеснуло в свете лампы.
Я выпустил в него очередь из "томпсона", и его отбросило к стене. Джоанна закричала, Авила, страшно ругаясь, передергивал затвор старого карабина, всаживая пулю за пулей в другого хуна, который появился сбоку.
Я кинулся ему на помощь, Джоанна предупреждающе вскрикнула, я обернулся, но слишком поздно, чтобы встретить новую угрозу. Автомат "томпсон" выбили у меня из руки, я упал, остро ощутив вонь навалившегося на меня покрытого охрой и потом тела. Индеец уже занес мачете для удара.
Мне удалось схватить его за запястье и сунуть локоть в его разверстый рот. Боже, какой же он оказался сильный! Его железные мускулы, как, впрочем, у большинства лесных индейцев, буквально сковали меня. Вдруг его лицо приблизилось, и он стал сильнее давить на меня. Казалось, это конец. Но вот ему в висок ткнулось дуло винтовки, выстрел снес верхнюю часть черепа, и его тело конвульсивно дернулось в сторону.
Используя свои весьма ограниченные технические познания, я попытался понять, что произошло. Отвинтил крышку и убедился, что нет ни одного оборванного провода и все радиолампы плотно вставлены в гнезда. Увы, на сем мои познания оказались исчерпаны. Я оставил Авилу продолжать попытки связаться, а сам отошел и сел, опершись спиной на стену возле Джоанны Мартин, которая готовила на спиртовке кофе. Сестра Мария Тереза стояла на коленях возле алтаря и молилась.
— Все молится! — воскликнул я. — Какая непоколебимая вера!
Джоанна дала мне сигарету и тоже села, ожидая, когда закипит вода.
— Что же все-таки произошло, Нейл?
— Со мной? — спросил я. — О, я выпрыгнул с корабля, как говорят на флоте, прежде, чем меня смогли доставить туда, куда хотели.
— И вас сейчас преследуют, я имею в виду власти?
— Теперь нет. Я же не совершал преступления. Меня просто ложно обвинили. Прямо как знаменитый Кегни, он всегда говорит так в гангстерских фильмах.
Она медленно кивнула:
— Я так и думала с самого начала. Все обвинения были лишены всякого смысла.
— Спасибо за то, что верите мне, — ответил я. — Вы оба с Менни. Я бы мог покончить со всем этим немного раньше, но просто время не пришло.
— А Сэм?
— Выболтал всю историю перед Фигуередо, его женой и Менни в баре отеля, сегодня в начале дня, когда я потребовал от него ответа. Был настолько пьян, что едва ли соображал, что делает. Он — конченый человек, Джоанна.
Она налила кофе в чашку и передала мне.
— Я думаю, что он кончился как человек давным-давно, Нейл.
Она сидела на корточках и выглядела по-настоящему печальной. Я видел совсем другую женщину, а не ту, которую знал раньше. Казалось, настал подходящий момент, чтобы все сказать ей.
— У меня есть кое-что для вас. — Я вынул личный знак в виде диска на цепочке и передал ей.
Лицо девушки исказилось от горя. Ее затрясло.
— Анна? — спросила она охрипшим голосом.
Я кивнул:
— Нашел то, что осталось от нее и ее подруги, в каноэ на берегу реки. Их, наверное, убили при том, первом, нападении и спустили вниз по реке.
— Слава Богу, — прошептала она. — О, слава Богу!
Она взяла диск на цепочке, поднялась и ушла в другой конец церкви. Сестра Мария Тереза повернулась к ней, и я увидел, как Джоанна показала ей личный знак.
И в тот же момент Авила возбужденно позвал меня:
— Кажется, есть связь. Идите скорее сюда.
Он надел наушники и включил для меня громкоговоритель. И мы все совершенно четко, несмотря на помехи, услышали голос Фигуередо:
— Санта-Елена, вы слышите меня?
— Здесь Мэллори, — ответил я. — Вы меня слышите?
— Слышу вас хорошо, сеньор Мэллори. Как дела?
— Хуже некуда. Хуна ждали меня и, когда, я приземлился, подожгли самолет. Теперь я в церкви миссии с Авилой и двумя женщинами. Мы в безвыходном положении. Лодок нет.
— О Матерь Божья!
Я почти видел, как он перекрестился.
— У нас только один выход, — сказал я ему. — Соберите добровольцев и поднимитесь по реке на вашем катере. А мы постараемся продержаться до вашего прибытия.
— Но если я даже смогу найти людей, которые согласятся пойти со мной, мне потребуется десять или двенадцать часов, только чтобы добраться до вас.
— Я знаю. Но вы должны сделать все, что можете.
Он еще что-то говорил, но его слова потонули в потоке помех, и я ничего не смог понять, а потом мы и вовсе его потеряли. Когда я повернулся, то увидел, что Джоанна и сестра Мария Тереза присоединились к Авиле. Все они выглядели скованными и испуганными. Даже сестра Мария Тереза утратила свое обычное выражение тихого умиротворения.
— Что еще случилось, Нейл? — спросила Джоанна. — Скажите нам все, как бы тяжело это ни было.
— Да вы сами почти все слышали. Я просил Фигуередо попытаться собрать несколько человек и прорваться сюда на правительственном катере. Это займет по меньшей мере двенадцать часов, если все пойдет хорошо. Но если быть до конца откровенным, то наше счастье в том, чтобы они появились здесь завтра до восхода солнца.
Авила грубо рассмеялся:
— Будет чудо, если они вообще тронутся с места, сеньор. Вы думаете, они там в Ландро такие герои, что им хочется прийти сюда и получить стрелу хуна в спину?
— Но вы же пришли, сеньор Авила, — вмешалась сестра Мария Тереза.
— За деньги, сестра, — ответил он ей. — Потому что вы хорошо платите, и что же я получу в конце? Только смерть.
* * *
Я стоял у окна, глядя на поселок через полуприкрытые ставни. Госпиталь и бунгало, темные в вечернем свете, стояли у края джунглей. Солнце оранжевым диском спускалось за деревья. Слышались монотонные звуки барабана.Джоанна Мартин прислонилась к стене возле меня, куря сигарету. На расстоянии заунывные голоса индейцев, смешиваясь с рокотом барабана, звучали как угроза.
— Почему они поют? — спросила она.
— Чтобы подготовить себя к смерти. Они называют это песней смелости. Значит, рано или поздно они нападут на нас, но прежде выполнят весь подготовительный ритуал.
Сестра Мария Тереза вышла из тени:
— Вы говорите, что они приветствуют смерть, мистер Мэллори?
— Для воина смерть в бою — единственный способ окончить жизнь, сестра. Как я вам уже говорил, смерть и жизнь для этих людей — две части одного и того же целого.
Прежде чем она смогла ответить, Авила, сидевший у рации, вдруг взволнованно вскрикнул:
— Вроде бы я снова поймал Фигуередо!
Он включил громкоговоритель. Помехи были просто ужасными. Я согнулся возле радио, стараясь разобрать далекий голос. И вдруг все оборвалось, в том числе и помехи. Стало непривычно тихо. Авила посмотрел на меня, медленно стаскивая с себя наушники.
— Вы разобрали хоть что-то? — спросил я его.
— Всего несколько слов, сеньор, но они лишены всякого смысла.
— И что же он сказал?
— Мне показалось, что капитан Хэннах на пути к нам.
— Но это невозможно. Вы просто неправильно поняли.
Снаружи смолк барабан.
* * *
Теперь церковь объяла полутьма. Тускло светился только фонарь у радиорубки, да на другом конце церкви сестра Мария Тереза зажгла свечи.А снаружи стало совсем темно, и зубчатая стена леса ясно вырисовывалась на черном ночном небе. Не слышалось ни одного звука. Все кругом словно замерло.
Вдруг где-то в джунглях фыркнул ягуар. Авила спросил меня:
— Что это значит, сеньор?
— Не знаю. Может, какой-то сигнал.
Пока мы будем удерживать их на расстоянии, у нас остается хоть какой-то шанс. Мы оба были хорошо вооружены. Винтовка Джоанны Мартин вместе с двумя обоймами лежала на столе рядом с рацией так, что ее можно легко взять в случае необходимости. Но ничто не нарушало тишину этого молчаливого мира. Только потрескивало радио, которое Авила оставил включенным, с громкоговорителем, поставленным на максимальную громкость.
От алтаря исходил очень тусклый свет. Святая Матерь Божья, казалось, выплывала из темноты, купаясь в мягком белом свете, слышалось тихое бормотание молящейся сестры Марии Терезы. Все кругом выглядело очень мирным.
Вдруг что-то загремело по железной крыше у меня над головой. Я поднял глаза и увидел индейца хуна, который пролез через верхнее окно и теперь переступал на подоконнике, удерживая равновесие. С криком, словно это вопила душа мученика, он ринулся вперед, держа в правой руке наготове мачете. Его намазанное охрой тело блеснуло в свете лампы.
Я выпустил в него очередь из "томпсона", и его отбросило к стене. Джоанна закричала, Авила, страшно ругаясь, передергивал затвор старого карабина, всаживая пулю за пулей в другого хуна, который появился сбоку.
Я кинулся ему на помощь, Джоанна предупреждающе вскрикнула, я обернулся, но слишком поздно, чтобы встретить новую угрозу. Автомат "томпсон" выбили у меня из руки, я упал, остро ощутив вонь навалившегося на меня покрытого охрой и потом тела. Индеец уже занес мачете для удара.
Мне удалось схватить его за запястье и сунуть локоть в его разверстый рот. Боже, какой же он оказался сильный! Его железные мускулы, как, впрочем, у большинства лесных индейцев, буквально сковали меня. Вдруг его лицо приблизилось, и он стал сильнее давить на меня. Казалось, это конец. Но вот ему в висок ткнулось дуло винтовки, выстрел снес верхнюю часть черепа, и его тело конвульсивно дернулось в сторону.