Хмелевская Иоанна. Проклятое наследство

   — Полмиллиона, — простонал Донат.
   Павел с табаком и трубкой вылез из-под стола:
   — Что-то дороговато. Может, напутал? Где-нибудь лишние нули приплелись?
   В хохоте Мартина звучали поистине сатанинские нотки.
   — Мы идём на дно из-за так называемых австрийских «Меркуриев» в этих двух чёртовых «Маврикиев». Драгоценный дедушка-коллекционер в своей ненасытной алчности не ограничился одним экземпляром. «Меркуриев» он совокупно имел тринадцать штук, в их числе четыре негашёных, гашёных три, розовых негашёных и со штемпелем тоже по три. Два «Маврикия»… И откуда только подонок выудил этих «Маврикиев»? В общем, всего на круглую сумму — сто тридцать пять тысяч четыреста фунтов.
   — Да брось ты эти фунты, от них путаница одна, считай в долларах!
   — Не могу. В каталогах-то фунты.
   — Значит, все остальное просто чепуховина?
   — Да уж. Исключительно чепуховина. Например, Гондурас, две серии авиапочты по двенадцать тысяч, вместе двадцать четыре тысячи фунтов. Однофунтовая покойная королева Виктория, две штуки по тысяче двести пятьдесят…
   — Старая дурища… — обиделась Баська.
   — Стерва Наполеон десятисантимовый — три штуки по тысяче восемьсот каждая. Король Леопольд Бельгийский коричневый — двести семьдесят пять фунтов, а голубой — триста фунтов. «Молдаванские волы» — более семи тысяч…
   — Экая дорогая говядина, — огорчился Павел.
   — Учтите, это ещё цены прошлого года, — с человеконенавистническим ехидством продолжал Мартин. — Марки дорожают. Наверняка подлетели в цене. Да и пересчёт, возможно, другой — этого доллара больше приходится на каждый фунт. Ничего не попишешь, наш друг неплохо подзаработал…
   — Ладно, — прервал Донат. — Черт с ним. Ты меня слегка ошарашил…
   — Ну и что такого, дело ясней некуда. Надо взять шестьсот тысяч, — деловито прервала Баська. — Какая разница — триста или шестьсот.
   — Не забудь про двадцать процентов государству, — напомнил Павел.
   — Итак, пусть будет восемьсот тысяч!
   Мартин взглянул на Баську очень и очень грустно. Павел отобрал у него карточки с записями и с интересом просматривал их. Донат озадаченно качал головой.
   — Удастся ли столько содрать?..
   Одна Баська оставалась воплощением спокойствия и деловитости.
   — А почему бы и нет? Посчитай. Высылать по пять тысяч — уместится в любой дурацкой думке, ой, погодите, надо посчитать…
   — Сто восемьдесят, — сказал Мартин.
   — Сто восемьдесят посылок. Нет, меньше, эта госказна тут остаётся, шестьсот тысяч, это сколько?
   — Сто двадцать…
   — Сто двадцать посылок. На четвёртых получается по тридцать штук. А если подушку побольше — и валюты влезет больше. Не все же будем посылать сразу!
   — Меня, признаться, беспокоит потенциал валютчиков.
   — Если учесть потенциал валютчиков, запросто можно планировать восемь миллионов, а не восемьсот тысяч, — вмешался Мартин.
   Обеспокоенный Павел оторвался от записок.
   — Сто двадцать разбойных нападений?!
   — Какие сто двадцать?! Вы что, офонарели? За кого вы их принимаете?! Что, у нормального валютчика всего пять тысяч? Да пять тысяч у него всегда при себе на разные пустяки.
   — В этом есть резон, — неуверенно согласился Донат. — Судя по тому, что я слышал, у всякого приличного субъекта с чёрного рынка имеется самое меньшее пятьдесят тысяч. Иначе с ним и разговаривать не станут.
   — Точно, — подтвердил Мартин. — С такой мелюзгой…
   — Минутку, — прервал Павел. — Стойте. А скупщиков краденого?
   — Скупщиков краденого? Почему бы нет?
   — У них бывают разные разности. Золото, бриллианты… Тоже берём?
   — Ты что, очумел? Куда с этим добром деваться? Начнёшь приторговывать, с ходу сцапают. Никаких бриллиантов, исключено!
   — Главное — чёткость и никаких накладок, — подытожил Донат. — Наличные доллары, и по башке не бить, телесных увечий не причиняем…
   — И умственных тоже, — вставил Мартин.
   — Контингент: бандиты, воры, аферисты всякое жульё высокого пошиба. Ничего не поделаешь, пускай платят за своих собратьев!
   — Сначала надо бы наметить клиентов…
   Таким-то вот образом и составилась шайка, участники которой не видели другого выхода, кроме криминального, дабы исполнить свой святой долг. Вообще говоря, их чувства были несколько разнородны. Баська всю затею считала новой и любопытной игрой, пришибленный Мартин, увидев где-то впереди бледный луч надежды на возвращение коллекции и чести, намеренно ослеп и оглох на все остальное. Донат, угрызаемый совестью, настроился на беспощадную борьбу за справедливость. Павел, совершенно сбитый с толку, принял участие в благородной авантюре просто из солидарности. Ему и в голову не пришло, что, будучи единственным невиновным, он мог бы спокойно умыть руки.
   Отбор первых жертв не представлял трудностей. Каждый хотя бы краем уха слышал о каком-нибудь аферисте или подпольном бизнесмене, а Баськина память была буквально набита такими сведениями, поскольку водители и механики авторемонтных мастерских знали всю эту братию как свои пять пальцев. В первую голову выбрали двух молодцов, из которых один успешно и ловко обкрадывал государство, а другой специализировался на контрабанде. Один жил в Плацувке, второй — в Фаленице. И оба пользовались почти безупречной репутацией.
   Распорядок жизни и нравы жителя Фаленицы уже через неделю Баська знала в подробностях — до Фаленицы на автобусе рукой подать. На первом же военном совете она изложила ситуацию во всех подробностях:
   — У него на верхнем этаже что-то этакое стоит между окнами. Надо лезть ночью, днём по дому шастает какая-то старая ведьма. В комнате на первом этаже он улаживает свои дела, там стоит письменный стол; вечером всю выручку уносит наверх и прячет в этой мебели между окнами. Внизу все окна зарешечены, а наверху окно в ванной часто оставляют открытым, надо влезть по лестнице.
   — Циркача, что ли, приглашать? — съязвил Павел.
   — Да? По какой-то паршивой лестнице не влезешь? Циркачей ему подавай!
   — Откуда ты знаешь насчёт мебели между окнами? — подозрительно осведомился Мартин.
   — Разглядела в бинокль. Они редко занавешивают окна, ведь по соседству почти никого нет. Я все видела в бинокль: к нему постоянно приходят разные сомнительные типы.
   — Вот здорово. В случае чего подумают на них…
   — Собака безобидная, — продолжала Баська. — Жрёт что угодно из чужих рук. Видно, эти свиньи её впроголодь держат. Надо снотворное в кусок мяса, и собака не помеха. Меня уже узнает.
   — Ладно, для собаки кусок мяса — и порядок, а люди?
   — Что — люди?
   — Им тоже кусок мяса с таблеткой?
   — Черт его знает… Подумать надо…
   — Взять какую-нибудь штуку в руки и орать: «Молчать, иначе стреляю»?.. — неуверенно предложил Павел.
   — Не знаю… Может, и стоит…
   — Рискованно, — рассудил Мартин. — Нарвёшься ещё на парня, у которого котелок логически варит. Если орёшь «Молчать», дураку ясно, не будешь стрелять. Стрельба — занятие шумное.
   — Только набросить на башку какую-нибудь тряпку…
   — Отпадает, — решительно прервал Донат. — Переполох и вопли. Людей надо усыпить.
   — Чем? — брезгливо спросила Баська.
   — Не знаю. Надо придумать. Всяких снотворных нынче воз и маленькая тележка. Надо подобрать подходящее, иначе дело не выгорит. Порасспросить бы врачей или химиков…
   — У меня есть приятели в Медицинской академии, — сообщил Мартин.
   — А тот, второй? — спросил Павел. — Ну, из этой, как её, Плацувки? Тоже по лестнице в окно?
   — Откуда мне знать? — возмутилась Баська. — Вообще не знаю, как туда ехать, там хоть автобус ходит? Не стану же я разъезжать в такси!
   — Проверить бы, может, там легче…
   Посовещались и в ближайшее воскресенье выбрались на экскурсию в Плацувку машиной Доната. Стояла поздняя осень, а день выдался прекрасный, солнечный. Владения афериста нашли легко: дом находился в большом саду, ограду как раз заменяли сеткой, которую не везде ещё натянули — форсировать сей бастион не составляло труда. Донат поставил машину подальше, и тут же выяснилось, что с грабителями-добровольцами дело обстоит плоховато. Ощущался явный дефицит боевого задора.
   — Что-то я себя чувствую не того, — пожаловался Мартин.
   — Я тоже, — признался Павел. — Ну, пойду шататься по чужому саду, натурально спросят, кто да зачем?
   — Скажешь, хочу, мол, наняться на сенокос, — усмехнулась Баська. — Да не трусь, осенью хозяина здесь не сыщешь.
   — Примут меня за тронутого…
   — А тебе-то что? Кто тебя там знает?
   — Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы нас увидели, — предупредил Мартин.. — Незачем обращать на себя внимание…
   — Тогда ползком?..
   Донат мрачно молчал, опершись на баранку. Мартин закурил и принялся созерцать облака. Баська просто озверела:
   — Лежебоки, тупари! На черта вы мне сдались! Из вас такие же преступники, как труба из козьего охвостка! Плевать мне на вас, пойду одна! Донат, ты хоть машину разверни, чтобы в случае чего не удирать задом! На это тебя хватит, правда ведь?
   Баська выскочила из машины. Павел, бормоча что-то насчёт подстраховки, вышел тоже. Баська поставила его у забора держать болтающуюся доску, а сама пролезла в сад. Донат послушно начал разворачиваться.
   Объект, видать, только что отремонтировали. Под одной стеной валялись стройматериалы, то бишь песок, битый кирпич и бетономешалка. Вокруг царили тишина и спокойствие, на каменной плите у лестницы возлежал на солнышке кот. Его благодушный вид убеждал, что собак поблизости нет.
   Баська обошла вокруг дома. На противоположной стороне из открытого окна кухни доносилось позвякивание посуды и негромкое пение. Заглядывать Баська не рискнула, пробралась под окном почти на четвереньках и вернулась к фасаду. Медленно поднялась по ступенькам, осторожно обошла кота и нажала ручку.
   Дверь оказалась незапертой. Баська на мгновение замерла па пороге, потом вошла. Из холла внутрь вели три двери. Одна была полуоткрыта, в комнате тихонько играло радио. У Баськи душа ушла в пятки, она осторожно заглянула в комнату и сразу увидела нечто интригующее: из-за большого письменного стола, стоявшего у двери под окном, торчали ноги, без сомнения мужские, покоящиеся на спинке дивана. Баська замерла, но потом услышала ровное дыхание спящего.
   На цыпочках подошла она к столу…
   Донат и Мартин молча сидели в машине все в той же позиции: Донат — положа руки на руль, Мартин — на спинку переднего сиденья. Им казалось, что ждут они так уже полгода. Где это Баська так застряла? Наверняка её схватили и сейчас, не выдержав пыток, она выкладывает всю правду…
   — Я на всякий случай включил бы зажигание, — буркнул Мартин.
   — Успею, — проворчал Донат и взглянул боковое зеркальце. — Ну, слава богу! Идут.
   Мартин оглянулся. Баська и Павел бежали стремительным галопом. У Павла был странное лицо — не то горестное, не то ошалелое. Он сел первым, Баська за ним.
   — Трогай! Сматываемся!
   Она по локоть запустила руку в сумку, пытаясь нащупать сигареты. Мартин нетерпеливо повернулся к Павлу.
   — Ну и что?
   — Вот черт, — поморщился Павел, — цапнула меня за палец.
   Донат и Мартин как по команде посмотрели на Баську, которая лихорадочно затягивалась сигаретой.
   — Да нет, — усмехнулся Павел. — Доска цапнула. Наверняка заноза…
   — Да сдвинешься ты с места или нет?! — зашипела Баська. — Сейчас все расскажу, давай в темпе отсюда!
   Она глубоко вздохнула, выждала два поворота и начала докладывать. Сообщники слушали молча, в тревоге, предчувствуя что-то ужасное.
   — …Вроде храпел, но радио играло, поэтому я не сразу расслышала, — продолжала она. — Замерла, затаилась, даже дышать перестала, чтоб проверить, крепко ли дрыхнет. Боялась, проснётся от неудобства, ну кто так спит — ноги на спинке дивана, наверняка затекли…
   — Может, ему снилось, что он связан?.. — предположил Павел.
   — Возможно. Я категорически против, чтобы мужчины спали днём, а потому так ему и надо! Ключ в ящике стола, на стуле висел пиджак, ну я все и забрала. Кое-что в бумажнике, остальное в ящике, на самом дне; вообще-то он стол, видно, всегда запирает. Боялась, не заскрипел бы. Или ещё, чего доброго, притащилась бы эта баба с кухни. Ужас, просто ужас, до чего страшно.
   Донат так резко затормозил, что Баська едва не выбила головой переднее стекло. Выключил мотор и повернулся к ней. В «трабанте» наступила тревожная тишина.
   — До меня не доходит… Повтори.
   — Кража, понял? Я совершила кражу, — спокойно ответствовала Баська. — Взяла все из бумажника, из стола тоже. И точно дело здесь проще, чем в Фаленице, его даже усыплять не пришлось — спал добровольно.
   — Боже милосердный!..
   Баська пожала плечами.
   — А чему ты удивляешься? Надо же наконец начать. Такая оказия, а этот мошенник мало что аферист, ещё и дрыхнет днём.
   В машине снова воцарилось молчание. Трое сообщников смотрели на неё раскрыв рты, в каком-то отупении. Теоретически воровать было легко, а вот конкретная кража словно обухом по голове оглушила. Компаньонов раздирали самые разнородные эмоции, страх прежде всего. Успокоиться и прийти в себя было нелегко.
   — Ты дурака валяешь или говоришь серьёзно? — спросил наконец Мартин недоверчиво.
   Баська полезла в сумку и вытащила сначала толстую пачку зелёных банкнотов, а затем пачку отечественных по тысяче злотых. Зрелище более чем эффектное!
   Павел простонал:
   — О Иисусе!..
   — Сколько? — У Доната даже голос сел.
   — А я знаю? — ответила Баська. — Могу сосчитать.
   — Давай.
   Подсчёт состоялся в гробовой тишине.
   — Пять тысяч четыреста зелёненьких и сорок восемь тысяч злотых. Хватит.
   — На что?!
   — Как — на что? На вклад в наш банк. Подушки для пересылки, надо купить, а Мартин на что поедет в Свиноустье? Пешком, что ли, потопает, с ночёвкой под мостом? Чего это вы обалдели? Выкупаем марки или нет? Операцию я начала, понятно? Да вы мне ноги должны целовать.
   Сообщники по-прежнему не сводили с неё глаз. После этакой встряски приходили в себя с трудом. Запланированное преступление свершилось, следовало с этим примириться, мало того, следовало радоваться! Первый шаг всегда самый тяжкий. Первый шаг на ведущей к цели тропе… И Баська сделала этот шаг… Мужчины смотрели на неё, она представлялась им созданием то жутким, чудовищным, то неземным.
   Мартин первым пришёл в себя:
   — Предлагаю убраться подальше. Он может выскочить из дому и броситься в погоню. Думаю, встречаться с ним нет смысла.
   — Так что?.. — неуверенно и смущённо спросил Павел. — Разве мы не вернём ему это?..
   — Ты что, совсем сбрендил? — возмутилась Баська. — А он нам вернёт «Молдаванских волов»? Прекрати молоть ерунду, скажи спасибо, что не тебе пришлось его грабить! Вы как считали — план придумали, и порядок, дальше все само собой? Дудки! Сейчас дело только начинается!
   Донат включил зажигание и медленно двинулся к городу.
   — Что правда, то правда, — сказал он с мрачной решимостью. — Чувствую себя последним болваном, но теперь все — хочешь не хочешь, дело сдвинулось…
   По дороге смятение понемногу улеглось, мозги заработали более или менее нормально. Что ж, один аферист оплачивает проделки другого — в этом, как ни крути, есть справедливость. Совесть, правда, ещё давала себя знать, но свет надежды уже сиял утешительно. Раз уж начало положено, то и конец не за горами. Это очень вдохновило размечтавшегося Мартина.
   — Вот заполучу всю коллекцию, положу на полку, надерусь в стельку, как никогда в жизни. Это будет исторический звёздный час! И недостаёт до него всего лишь семисот девяноста четырех тысяч шестисот долларов…
   — Меньше, — поправил Донат. — Злотые, сорок с чем-то тысяч, тоже в счёт идут.
   — Вот именно, — возмутился Павел. — Речь шла только о долларах. Зачем брала злотые?
   — Их тоже надо брать, — назидательно возразила Баська. — А вдруг придётся часть зелёных покупать на чёрном рынке или ещё что? Кроме того, у меня новая идея. В общем, берём любую валюту, какая попадёт под руку. И давайте за работу, я одна, что ли, должна отдуваться!
   Согласно выработанной концепции, Мартин поехал в Свиноустье и просидел там десять дней. Энергичная вдохновительница троих оставшихся сообщников приглядела, кроме контрабандиста из Фаленицы, ещё несколько кандидатов, в число которых вошёл некто Ленарчик. Слухи о пане Ленарчике, владельце многочисленных авторемонтных мастерских, бурно циркулировали среди водителей и механиков. Баська принялась осторожно навещать валютные магазины, изучая не столько товары, сколько постоянных посетителей. Павел и Донат пустили слух среди знакомых: мол, некто желает купить по любой цене доллары, и в немалом количестве. Акция развивалась по плану.
   Мартин вернулся в Варшаву в страшном похмелье, но с видом триумфатора.
   — Убил двух зайцев враз, — известил он сообщников. — Капитально поработал мозгами, и полный порядок.
   — Нашёл моряка? — заинтересовался Павел.
   — Даже двух.
   — Зачем столько?
   — А вот зачем: положиться на одного — дрянь дело. Регулярные контакты с одним моряком в конце концов вызовут подозрения, моряк может вдрызг упиться и намолоть лишнего. Рискованно.
   — Но ведь он так или иначе тебя знает. Оба знают…
   — Ничего подобного, меня не знает ни один. Зовут меня Михал Ковальский, выгляжу обычно. Один взял письмо и бросил в почтовый ящик в каком-то порту в Норвегии, а второй привёз ответ. Первый привезёт ещё одно письмо для Михала Ковальского, главпочтамт, до востребовани, приклеит марку и опустит в ящик в Свиноустье. И привет! Могу с одним из них увидеться в случае особой надобности ещё разок. Или вообще не увидеться.
   — Хорошо, а в письме что?
   — В письме будет список фамилий и адресов посторонних людей, на которых мы отправим начинённые долларами думки.
   — Значит, твой приятель согласился?
   — И даже весьма охотно.
   — А все понял?
   — Он парень смекалистый, мало того, кой-какие творческие замыслы подкинул.
   — Какие замыслы?
   — А про банковские счета. Я сообразил, проблемы начнутся с получением денег со счета, ведь неизвестно, кто и когда будет покупать марки. С такими марками отнюдь не легко даже на Западе, придётся использовать разные оказии, просить знакомых. Да и он тоже должен этим счётом распоряжаться. Вот и предложил счёт на пароль. Без фамилии. Пароль надо придумать.
   — Здорово, — похвалила Баська. — Без фамилии даже лучше, никто ничего не докажет.
   — Так ведь пароль надо сообщить, — забеспокоился Павел. — Придётся его извещать, когда вышлется очередная подушка. А как? Без моряков не обойтись…
   — Обойдёмся. Пароль пройдёт в письме — кличка кошки или собаки. А очередные посылки — по адресам посторонних людей, они все будут пронумерованы. Первый, второй, третий… Приятель оставит себе копию, а я пишу поэму, думаю начать историческую, работаю с трудом и торжественно оповещаю друга: удалась наконец первая строфа, вторая, седьмая… Некоторые строфы случится переделать и по два раза. Таким образом, обойдёмся без рискованного посредничества разных сомнительных субъектов и сведём к минимуму опасность.
   Вся компания выразила Мартину признание и восторг.
   — Прекрасно, — воодушевился Донат. — Покупаем подушки и ждём письма со списком разных адресов и людей, так?
   — А тем временем основательно шпигуем подушку…
   — Минутку, минутку, — безжалостно прервал Павел. — Двадцать процентов отчисляйте сразу. Чтобы после не ломали голову — что-то, мол, не сходится…
   — Уж не знаю, стоит ли высылать подушку черт-те с чем, — недовольно скривилась Баська. — И пяти тысяч не наберётся.
   — Никакой мелочи! Высылаем только в крупных купюрах. Мелкие пойдут в казначейство!
   — И мелкие, и крупные сперва раздобыть надо. Снотворного до сих пор не достали…
   — Верно, — оживился Мартин. — А про двух зайцев забыли?
   — Я думал, два зайца — два моряка, — удивился Павел.
   — Неужели привёз снотворное? — обрадовалась Баська.
   — Привёз. Отрабатывал выданную на курорт сумму и не тратил времени даром. Пожалуйста!
   Все рассматривали шесть больших ампул в коробке, их содержимое напоминало физиологический раствор — бесцветный и прозрачный.
   — Что это такое? — спросила Баська. — И откуда?
   — От моряка, разумеется. Иностранные моряки — настоящий клад для ловкого человека. Привёз для меня по случаю, из сочувствия, ибо я страдаю хронической бессонницей, наши препараты не помогают. Новейшая швейцарская продукция.
   — И что с этим делать?
   — Нюхать. Чуть-чуть накапать на ватку и вдыхать перед сном. Кажется, в принципе помогает заснуть, а после человек спит уже собственным сном и довольно крепко.
   — А крепко с самого начала?
   — Кажется, да.
   Павел отобрал у Баськи ампулу и недоверчиво осмотрел.
   — А не мало?.. И как ты рассчитываешь убедить этих прохиндеев прнюхать ватку?
   — Весьма деликатно. В одну руку берём ватку, в другую — ломик, этой другой замахиваемся…
   — Тут уж и ватка ни к чему. Хороший ломик подействует сам.
   — Другой вариант: берём обыкновенный шприц и — пуфф! — в воздух, к примеру, в замочную скважину. Препарат, распылённый в воздухе, действует аналогично. У меня есть ещё одна коробка этой штуки. Проверил на себе, полный порядок.
   — Ладно, — согласился Донат. — Делаем пуфф, распыляем в воздухе, вдыхаем и валимся замертво прямо на месте действия. Оч-чень мило… Я лично могу заснуть и без этого…
   — Погоди, не мешай лектору. Мы натягиваем себе на носы какие-нибудь там масочки или просто затыкаем ноздри ватой, пропитанной чем-то совсем наоборот. Забыл чем, но у меня записано. Клиенты сладко спят, а мы себе бодрствуем вовсю.
   — И долго это действует?
   — С полчаса в полную силу, потом ослабевает. Следов никаких, запах приятный, даже сны иногда приятные. Противопоказано наркоманам и душевнобольным.
   — Гениально, — выдохнула Баська. — Начхать на противопоказания — наркоманы и психи редко всерьёз берутся за тёмные делишки такого пошиба, как наши клиенты.
   — Если даже и берутся, то от случая к случаю, и барыш, как правило, пустяковый. Это люди не для нас. Ну и что теперь?
   — Как — что? Приятные сны гарантируем всяким мошенникам.
   И снова обычный тупик: легко сказать, труднее выполнить. Баська, сходив в разведку, положила геройский почин, Мартин откопал моряков и снотворное, настала очередь Павла и Доната.
   Однажды холодной дождливой ночью пёс в Фаленице сожрал аппетитный кусочек говядины с таблеткой, после чего влез в свою будку и уснул. Но увы… только пёс оправдал надежды. Донат и Павел вместо энергии и собранности проявили просто паническую растерянность. Разъярённая Баська силком дотащила их до ограды, которую надлежало форсировать, перелезая по замкам и перекладинам на воротах. Донат молча упирался, Павел боязливо и торопливо шептал:
   — Это… это ведь воровство… Давай как-нибудь по-другому! Ни черта не видно! Господи боже, сколько живу, ещё никогда… Ещё никого не обокрал…
   — Надо же когда-нибудь начинать! — яростно шипела Баська. — А ну марш, недотёпы! Лестница лежит у правой стены. Вы что, задумали Мартина доконать, вешаться, что ли, ему по вашей милости! Вот поганцы! За работу! И чтоб все-таки знали: это кража со взломом…
   С беспрерывными стонами, охами и ахами Донат и Павел наконец перелезли. Баська, боясь ослабления своего психологического нажима, то бишь бегства компаньонов, протянула им четвертинку, припасённую на всякий случай.
   — Выпить! Тару вернуть! — приказала она. — Лестницу не забудьте на место! И морды себе завяжите!
   Выпитая на пустой желудок четвертинка возымела полезное действие. Пока взломщики налаживали лестницу под окном ванной, они даже оценили смешную сторону авантюры. Более того: нашли в темноте нужное место, шлёпнулись только дважды, не выбили стёкол, бесшумно прокрались через ванную и холл и нашли спальню на первом этаже. Чудесное Мартиново средство распылили пульверизатором над головами почивающих обитателей виллы. Между окнами стоял антикварный сервант. В серванте, осенённые не иначе как сверхъестественным вдохновением, налётчики нашли тайник.
   — Ну и рожу скорчит этот парень завтра! — хихикал Павел.
   — Давай вытрем пол, — в деловитом кураже шепнул Донат. — Чтоб никаких следов…
   Вылезли через узкое окошко в ванной, не свалились с лестницы, отнесли её на место и добрались до ворот грязные донельзя.
   — Смеху-то, спятить можно! — заливался Павел. — Не знаю, не потерял ли чего…
   Баська с Мартином ждали в машине, тряслись от страха. Баська сидела за рулём, решив не подпускать к нему Доната — как-никак водки хлебнул. Мартин сверлил глазами темень — ему все чудилось, что идёт кто-то чужой. Боже, а вдруг да придётся оглушить непрошеного гостя — от одной мысли об этом Мартин холодел.
   Два чёрных силуэта появились около «тра-банта» абсолютно неожиданно. Баська вскрикнула:
   — Наконец-то! Это, надеюсь, вы?
   — Осторожно, — шепнул Павел, садясь в машину. — Я весь в грязи. Он тоже.
   — Вы на четвереньках ползали или как? Послушайте, а с псом ничего не будет? Не слишком ему влепили?
   — Минимальная доза, — прошептал Донат. — Ну как для ребёнка или для щенка.