Хмелевская Иоанна. Сокровища

   — Ну ладно, завтра проверим. А вот теперь и не знаю что делать. Навоняла она ужасно, как я буду спать?
   Павлик потянул носом и только сейчас понял, насколько тяжёлым стал воздух в комнате. Пришлось на ночь расстаться с драгоценной лампой.
   — Ничего не поделаешь, придётся отнести на ночь в большую комнату, — решил Павлик. — Завтра подержим её при открытом окне, пусть проветрится. Знаешь, я так и не понял, добились мы чего за сегодняшний день или нет. И есть ли какая связь одного с другим?
   Яночка поняла брата.
   — Ты имеешь в виду своё магическое заклинание и землетрясение?
   — Да, а ещё и лампу, и тех подозрительных людей на суку в Махдии.
   — Мне кажется, есть. Кроме землетрясения, разумеется. Ни в какую мистику-фантастику я не верю. Впрочем, не знаю, не знаю… Ведь мы же с тобой находимся в сказочной стране, тут все возможно. Завтра поедем к плотине, она тоже упоминается в письме, что-то там должно быть по левую руку от шоссе. Внимательно посмотрим, может, что и увидим…
   Вода очень помогала переносить жару. К обещанному давно водопаду поехали на трех машинах, потому что пан Роман не знал к нему дороги. Зато знал пан Кшак, работающий здесь по контракту уже три года. Прихватили супругов Звияков, на их машине. Пани Звиякова приехала месяц назад и тоже ещё не видела водопада. Путь показывал на своей машине Адам Кшак.
   С оглушительным грохотом обрушивалась с высокой горы серебристая струя водопада, образуя у подножия небольшое, но глубокое озерцо. Очень удобно было в него прыгать с огромного камня на берегу. Вода в озерце была хоть и мутноватая, но чистая, горная, и Павлик с Яночкой не задумываясь воспользовались случаем. Оба плавали как рыбы, родители не протестовали, и дети наплавались вдоволь. Наконец вылезли на берег, освежённые и счастливые.
   После этой небольшой остановки поехали к плотине. Ехали недолго, но вконец измучились от жары. Из водохранилища при плотине вытекал поразительно чистый, хрустальной прозрачности поток, в котором прекрасно просматривались резвящиеся рыбки. Дети опять искупались, пани Кристина облилась водой с ног до головы и села в машину в мокром платье, пан Роман намочил рубашку и не выжимая, надел её на голое тело.
   — Надеюсь, не очень скоро высохнет, — сказал он. — Фу, теперь можно жить! Ну, едем смотреть посёлок, который вам так понравился.
   — Ещё бы не понравиться, выглядит как волшебная сказка из «Тысячи и одной ночи». Хочу рассмотреть его вблизи, — сказала жена.
   — Боюсь, увидишь вблизи и разочаруешься, — заметил муж, но не стал возражать, тем более что на осмотре посёлка очень настаивали дети, с большим трудом согласившись отложить осмотр, сначала подъехать и освежиться на водохранилище.
   Дело в том, что упомянутый посёлок был единственным объектом, который находился «по левую руку от шоссе, когда едешь к плоти…», как было написано на обрывке письма. И больше ни одного мало-мальски приметного, лишь возделанные поля и голая пустыня.
   Изумительной красоты экзотический арабский посёлок дети приметили издали, во все глаза разглядывая глухие каменные заборы, возносящиеся над ними купола мечетей, башенки минаретов и крыши домиков. Но много ли увидишь с шоссе? Теперь же пан Роман съехал на обочину, но, подумав, не стал оставлять там машину, а въехал в узкую уличку посёлка. Здесь на небольшой стоянке оставили её, а сами отправились на экскурсии в окружении вездесущих любопытных арабчат.
   — Мне говорили, что некогда на этом месте была столица какого-то древнего государства, — рассказывал пан Роман. — То ли оно занимало территорию всего теперешнего Алжира, то ли поменьше, не знаю, но столица была вот на этом месте. Здесь ещё недавно велись раскопки.
   — И что раскопали? — огляделась вокруг пани Кристина. — Ничего раскопанного не видно.
   — Да, раскопки пришлось прекратить, а извлечённые на поверхность древние камни и остатки старинных построек местное население использовало для строительства своих домов и ограждений вот в этом посёлке. Так что смотрите и знайте: в современных постройках — фрагменты памятников старины.
   Яночка с Павликом обменялись быстрым взглядом. Древняя столица арабского государства! Может, это как раз то, что они ищут?
   Несмотря на жару, все решили пройти очаровательный посёлок вдоль и поперёк. Пророчество пана Романа не сбылось: жена не была разочарована, хотя вблизи городишко и в самом деле оказался грязнее, чем представлялся на расстоянии. Но каким же очаровательным он был! Восхищало все: изящные белые домики, украшающая ворота и здания разноцветная мозаика, яркими красками горящая на солнце, буйная зелень деревьев, выплёскивающаяся поверх каменных невысоких заборов, какие-то бесчисленные лесенки, арки, каменное кружево на фасаде мечети. Все это было восхитительно, ни на что не похоже! А особенно красивой была мечеть. Пан Роман с Павликом имели возможность рассмотреть её вблизи, войдя во двор, куда пани Кристине с Яночкой вход был запрещён.
   И повсюду их сопровождала стайка арабских детишек, с любопытством рассматривавших их большими блестящими чёрными глазами.
   — Надо бы угостить чем-то этих детишек, — сказала пани Кристина. — У нас в машине есть шоколадки и фрукты.
   — Сохрани тебя Бог! — с испугом воскликнул пан Роман.
   — Почему же? — удивилась пани Кристина. — Их не так уж много, хватит у нас угощенья.
   — Запомни: таких вещей тут делать нельзя! — поучающе заметил муж. И в назидание семье рассказал страшную историю, приключившуюся с двумя их земляками. Они тоже жили в Тиарете, только не в их посёлке, а в самом городе, в одном из обычных жилых многоквартирных домов, на первом этаже. Их дети подружились с арабскими детьми и угостили их конфетами. На следующий день под окнами поляков собралась толпа уже незнакомых арабских детей и громко требовала конфет. Им раздали остатки. А на следующее утро дом был окружён уже тучей детей разного возраста, на которых бы никаких конфет не хватило. Разочарованные дети принялись швырять в окна обманувших их ожидания европейцев камни и комья грязи. Три недели поляки просидели в осаде, не смея раскрыть ставен. Только по истечении трех недель арабские дети перестали выражать своё возмущение и сняли осаду.
   — Просто это бедная страна, — объяснял пан Роман, — постколониальное наследие. На протяжении веков все приходилось добывать силой, думаю, обычаи и менталитет формировались в сложных условиях. По их представлениям, каждый европеец — это богач.
   — Может, стоит им объяснить, какие из нас европейцы? — с горечью предложила пани Кристина.
   Дети очень внимательно осматривали все, что попадалось по пути. В машину Яночка села задумчивая, Павлик недовольный и злой. Оба думали о древней столице могущественного государства, некогда стоявшей на этом месте, и прикидывали свои возможности относительно продолжения раскопок…
   Когда подъехали к дому, уже смеркалось. Не успел пан Роман остановить машину, как сидящий до сих пор спокойно между Яночкой и Павликом Хабр вскочил и рявкнул. Взглянув на дом, пан Роман увидел какую-то фигуру, быстро перелезающую через высокую глинобитную стену. Он рывком распахнул двери машины.
   — Хабр, взять!
   Пулей вылетел Хабр из машины и одним прыжком скрылся в узком проходе между домами.
   — Стой, Хабр! — отчаянно громко крикнула Яночка.
   — Ты что? — удивился отец. — Воры ведь!
   — Они могут что-нибудь сделать собаке. Хабр! Вернись! Назад, Хабр!
   Уже скрывшийся из глаз Хабр услышал зов хозяйки и послушно вернулся, с торжеством зажав в зубах какую-то тряпку.
   Пан Роман никак не мог справиться с запором калитки: от волнения дрожали руки.
   — Черт возьми! Вот и нас обокрали! И неудивительно — никого из соседей, все поразъехались…
   Пани Кристина в панике металась между брошенным на произвол судьбы автомобилем и домом, в котором только что побывали грабители, не зная куда же бежать. Тщетно она просила Павлика посторожить машину или хотя бы оставить тут собаку. Её не слышали в общей панике. Все столпились у калитки, в том числе и Хабр, пытавшийся вручить Яночке свой боевой трофей.
   Наконец отец взял себя в руки, вернулся к машине, забрал из неё вещи, запер, и все вместе вошли в дом. Мама принялась лихорадочно осматривать одну за другой комнаты, определяя на глаз, что же украли.
   — Вроде бы все на месте, — с некоторым сомнением сказала она. — Радиоприёмник стоит, твоя дрель лежит, где и лежала, кухонный комбайн… минуточку, загляну в кухню. Да, кухонный комбайн на месте, твои инструменты тоже…
   — Странно, — недоверчиво отозвался отец, осматривая одежду в шкафах. — Действительно, ничего не тронули. Может, мы их спугнули? Посмотрим, что в комнатах детей.
   Яночку, до сих пор спокойно стоящую у двери, вдруг кольнуло недоброе предчувствие. Оттолкнув отца, она бросилась в комнату Павлика и застыла на пороге.
   — Лампа! — сдавленным голосом выкрикнула девочка.
   — Лампа! — вслед за ней крикнул Павлик, тоже уставясь на пустое место на большом ящике, заменяющем Павлику стол.
   Лампа исчезла. А они ещё нарочно оставили, уезжая, окно приоткрытым, чтобы лампа проветрилась. И вот её украли неизвестные злоумышленники! Больше ничего не украли, только её! Явились специально за лампой!
   — Почему вы оставили окно открытым? — сурово допытывался отец. — Знаете ведь, здесь надо все запирать, а они нараспашку…
   — Мы лампу проветривали, она воняла,объяснила Яночка. — И вовсе не нараспашку, немного только приоткрыли. А лампу надо было проветрить, вон в столовой она стояла всю ночь, чувствуете, до сих пор воняет.
   — Интересно, с чего это лампа вдруг начала вонять? — расспрашивала мама. — Когда мы её покупали, она не воняла.
   — Мы её зажигали, наверное, в ней было прогорклое масло, вот и развонялась, — устало пояснила Яночка. — Да какое это теперь имеет значение? Ведь лампы больше нет!
   — Слава Богу, значит, всего-навсего украли одну лампу? — обрадовался пан Роман. — А я-то было испугался…
   — «Всего-навсего!» — возмущённо передразнила отца девочка. — И я этого так не оставлю! Мы сделаем все, чтобы заполучить её обратно!
   — Ты шутишь, дочь моя, — произнёс уже совсем успокоенный пан Роман, поняв, что их имущество цело и невредимо. — Да здесь ещё никому не удалось получить обратно своих вещей, а уж сколько всего украли! Тут действует шайка воров, а может, и две. Нам повезло, воры ничего не успели украсть, мы подъехали и спугнули их.
   Дети недовольно смотрели на отца. У них было своё мнение насчёт планов грабителей: им плевать на радиоприёмник и какие-то глупые дурацкие дрели! Они явились только за лампой!
   — Головой ручаюсь, они специально за ней охотились, — поделился Павлик своими соображениями с сестрой. — Видели, как мы купили лампу, следили за нами, воспользовались тем, что на весь день мы уехали из дому.
   — Мы должны выкрасть её у них! — твёрдо сказала Яночка. — Хабр!
   Хабр уже сидел рядом, хвостом заметая пол. Оторванный лоскут он положил к ногам хозяйки. Яночка с братом одновременно наклонились над ним.
   — Похоже, Хабр выдрал клочок одежды у вора, — предположил Павлик, ногой расправляя отодранный лоскут. — Вроде карман.
   — Точно, карман! Хабр отодрал ему карман!
   — Дети, только руками не трогайте, — предостерегла мама, издали наблюдая всю сцену. — Лучше всего это сразу выкинуть из дома.
   — Но ведь это же часть одежды вора! — возразил Павлик. — По этому карману Хабр найдёт и опознает вора.
   — А вот это выкиньте из головы. — решительно потребовал отец. — Никакого выслеживания, никакой войны с ворами.
   — Почему? Они же украли нашу лампу!
   — Для борьбы с ворами существует полиция, не ваше это дело. Учтите, никому ещё из потерпевших не удалось вернуть свою собственность, и вам не по силам. Да и опасное это дело.
   — Что ж, в таком случае надо здесь прибраться, — заявила Яночка, сходила за щёткой и вымела воровской карман за порог. Там она спрятала его под ступеньками крыльца и шёпотом похвалила Хабра, прижав к груди его умную, красивую голову. Хабр понял, что хозяйка им очень довольна.
   За ужином пан Роман прибегнул прямо-таки к иезуитскому манёвру, неожиданно заявив детям:
   — Обращаю ваше внимание на тот факт, что выслеживание вора наибольшую опасность представляет для Хабра. Если преступники поймут, что собака взяла их след — без колебаний убьют её!
   — Ни один вор ни в жизнь нашей собаки не заметит! — буркнул Павлик. Яночка возразила отцу:
   — А мне показалось, арабы собак боятся.
   — Их дети боятся, — пояснила пани Кристина. — А собака может и в самом деле погибнуть. Отец ещё раз сурово обратился к детям:
   — Я требую самым решительным образом, чтобы вы перестали и думать о том, как разыскать воров! Это не шуточки. Вы в чужой стране, незнакомы со здешними нравами, здешними порядками, не знаете языка и обычаев. Дело опасное. Обещайте мне, что не станете искать воров. Вон Кавалькевича обобрали до нитки и то он не собирается проводить никакого расследования на свой страх и риск. И вы не смейте!
   Жена заинтересовалась ограблением их соседа пана Кавалькевича. Выяснилось, что в отсутствие хозяина в его домик забрались воры, выломав оконную раму, и украли радиоприёмник и кучу запчастей к его «фиату».
   — А запчасти им зачем? — удивилась пани Кристина.
   — Есть в Алжире такой механик, специализируется по «фиатам». Не исключено, что Кавалькевич у него купит свои же запчасти, заплатив втридорога.
   — Ну так как? — вернулся к больной теме отец и опять сурово взглянул на детей. — Обещаете?
   Сын и дочь молчали. Прежде чем обещать, следовало хорошенько подумать, чтобы по-умному сформулировать своё обещание. Надо же оставить лазейку себе, ведь дети всегда твёрдо выполняли то, что обещали. Значит, обещать надо с умом.
   — Ну хорошо, — сказала наконец Яночка. — Если я тебя правильно поняла, ты требуешь от нас, чтобы мы не подвергали свою жизнь опасности. Это мы тебе можем обещать железно.
   — Точно, можем! — подтвердил Павлик в ответ на выжидающий взгляд отца, потому что тот твёрдо знал: пообещать должны оба. — И могу пообещать, что мы не станем ловить воров голыми руками.
   При последних словах сына отец насторожился, а Яночка незаметно толкнула брата в бок. Надо же, испортил хорошо продуманное обещание! Но тут в разговор вмешалась мама:
   — А я хочу потребовать от вас другого обещания. Никогда, ни при каких обстоятельствах не оставайтесь без Хабра. Он всегда и везде должен быть с вами. Иначе я ни на шаг не отпущу вас от себя! Итак, выбирайте — собака или я!
   Пан Роман с восхищением глядел на жену, Яночка и Павлик глядели на мать с подозрением.
   — Собака, — дипломатично ответила Яночка. — У неё чутьё лучше.
   — Собака! — брякнул простодушный Павлик. — Куда тебе до неё!
   Сообразив, что сказал нечто обидное для матери, поправился:
   — Ну ладно, обещаем. Ни шагу без Хабра!
   — Ну вот, я хорошенько все обдумала, — вполголоса сказала Яночка брату, выходя из ванной.Нет, не ходи в ванную, тебе нет смысла мыться, все равно сразу перепачкаешься. До завтра мы не можем ждать.
   — И я так думаю, — решил Павлик. — Родители сейчас отправляются смотреть рамадан ночью, уже последние денёчки, а ключ от двери у нас есть.
   — К сожалению, нет второго ключа от калитки в загородке, придётся через неё перелезать.
   — Напрасно отец обносил сеткой оставшиеся две стороны нашего участка, — скривился Павлик. — У всех остальных дома так и остались наполовину огороженные, а ему, видите ли, обязательно захотелось огородить весь наш двор. Вот теперь придётся лезть через загородку. И зачем ему это понадобилось?
   — Чтобы коровы не заходили, они его достали. Каждое утро приходят и чешутся об угол дома, как раз где его спальня. Да что ты переживаешь? Смог перелезть грабитель, сможем и мы. А искать его надо немедленно, пока Хабр по свежему следу найдёт без проблем, потом пёсику труднее будет работать. Смотри, какая чудесная ночь! Луна светит, нежарко. Может, удастся что-нибудь разведать. И не исключено, преступники именно уже сегодня что-то предпримут.
   — Что они могут предпринять?
   — А я откуда знаю? Зачем-то же они лампу выкрали. На ней что-то написано, а они наверняка умеют читать по-арабски.
   Вскоре супруги Хабровичи, наскоро поев, сели в машину, заперев дом и калитку. Включая зажигание, пан Роман с беспокойством проговорил:
   — Уверен, только мы уедем — черти их куда-то потащат. И как ты можешь так легкомысленно мириться со всеми их выходками?
   — Потому что я целиком полагаюсь на Хабра, — твёрдо ответила жена. — Он не позволит им делать глупости, а его они слушаются гораздо больше, чем нас с тобой. И за него боятся, поэтому на риск не пойдут. А если к тому же им удастся разузнать, кто такие эти воры…
   — Вот этого я как раз больше всего боюсь!
   — А я нет. Ничего плохого арабы детям не сделают. А вот вы все покорно миритесь с кражами и ничего не предпринимаете. Меня прямо всю трясёт от возмущения! Неужели и в самом деле неизвестно, кто же здесь занимается кражами?
   — Откуда нам знать? Может, полиция и догадывается о чем-то, да нам пока не сообщает… А за детей я очень боюсь.
   — Не тревожься, они у нас неглупые, а рисковать не будут, ведь обещали. Мы же потом как-нибудь ненавязчиво выпытаем у них, что удалось узнать, и постараемся уберечь их от опасности, если решим, что она им угрожает. Ведь все равно их не остановишь, не запрёшь в доме. Вспомни наш чердак в Варшаве. И на Хабра я целиком полагаюсь.
   Удобнее всего было перелезтьчерез сетку в том месте, где отец прикрепил её к стене дома. Хабр уже давно привык легко преодолевать всевозможные загородки очень простым способом: вскакивал на спину пригнувшегося Павлика и с неё перемахивал через препятствие. Когда все трое оказались по ту сторону забора, Яночка сунула под нос собаки отодранный ею карман вора, который предусмотрительно держала в целлофановом пакете.
   — Ищи, пёсик! След!
   Хабр даже не счёл нужным как следует обнюхать тряпку, её запах, запах вора он ещё прекрасно помнил. И сразу уверенно двинулся по следу, опустив нос до самой земли. Попеременно то скрываясь в тени построек, то на открытых местах мелькая рыжим пятном, промчался он через весь посёлок — очень кстати оказались недоделки в ограждении посёлка, — перемахнул через железнодорожную насыпь, обогнул смердящую свалку, перебежал через шоссе и сквозь дыру в заборе проник на старое городское кладбище.
   — Жаль, не успели мы его заранее осмотреть, при дневном свете, — сокрушался Павлик, вслед за собакой пролезая сквозь дыру в каменном кладбищенском заборе.
   — Завтра осмотрим,совершенно спокойно ответила сестра, тоже пролезая в дыру, и Павлик облегчённо вздохнул — девчонку кладбище не испугало. — Придержи-ка лучше этот бурьян, колется.
   К счастью, на кладбище Хабр задерживаться не стал. Он просто пересёк его по диагонали — выходит, этим путём шёл вор или воры, перемахнул через окружавший его забор, который с этой стороны был совсем низеньким, и не останавливаясь двинулся по склону горы, все так же уверенно следуя по пути, проделанному преступниками.
   — Стой, Хабрик, — позвала девочка, остановившись, чтобы перевести дух. — Не так быстро, дай передохнуть.
   И, оглядевшись, спросила брата:
   — Не кажется тебе, что позавчера мы именно здесь проходили? Вон там, справа, по тому склону горы.
   — Точно, — подтвердил Павлик. — А потом карабкались вверх уже по ту сторону горы.
   — Пошли, Хабр ждёт.
   Серебристая луна ярко освещала все вокруг, и дети даже не очень спотыкались на неровностях почвы, карабкаясь вслед за собакой по склону горы. Но вот Хабр свернул влево и вывел их на тропинку. Тут уже было намного легче идти. Тропинка и в самом деле привела ночных путешественников на вершину горы, куда они взбирались позавчера. Справа осталась та самая жалкая деревушка, которую они тогда пробежали бегом, пытаясь оторваться от сопровождающей их стайки арабских детишек, а ещё дальше — долина со скелетами животных и так называемый лес, где они подкреплялись водой и пищей. У их ног простирался пологий склон, слева виднелся город, а справа должен находиться посёлок высокопоставленных арабских шишек, но его загораживал выступ горы. Куда же идти?
   Похоже, такого рода сомнения Хабра не беспокоили. Без колебаний он направился вниз по склону, где тропинка вдруг закончилась крутым обрывом. Цепляясь за пожухлую траву и помогая друг другу, Павлик с Яночкой съехали с обрыва и оказались прямо перед широким въездом в каменоломню.
   — Вот и кратчайший путь от нас к каменоломне! — удовлетворённо произнёс мальчик, нисколько не огорчаясь из-за запылённой и испачканной одежды.
   Но это ещё не был конец пути. Хабр бежал дальше. Опять вниз, по краю склона над каменоломней, немного выше той дороги, по которой они возвращались со своей первой пешеходной экскурсии в эти места. Да, вот этот склон они рассматривали тогда в бинокль. А вот и постройки, которые они тогда не могли разглядеть.
   Теперь Хабр немного снизил темп, шёл осторожно, крадущимся шагом, чутко принюхиваясь и прислушиваясь. Так же осторожно подкрались и дети к постройкам.
   Это оказались жалкие, полуразрушенные домишки, трущобы, в которых, по всей вероятности, жили рабочие каменоломни. Посёлок не спал. Кое-где виднелись огоньки, слышался громкий говор. На узких улочках между глинобитными постройками крутились люди, многие сидели у входов в свои жилища, ели и пили под голым небом, громко переговариваясь.
   — Понятно, — прошептал Павлик. — Рамадан, только ночью они могут есть. Глядишь, теперь и всю ночь проведут на улицах. Нехорошо…
   И он тихим свистом подозвал собаку. Уже направившийся было в проулок между мазанками Хабр послушно вернулся.
   — Осторожно, пёсик! — предупредила Яночка. — Прячься! Осторожно! След!
   Пёс прекрасно понял, что от него требовалось, и осторожно двинулся вперёд, то припадая к земле, то прячась в тени глиняных заборов. Дети так же осторожно пробирались за ним. Вот собака дугой обогнула глинобитный домик, обитатели которого громко и весело переговаривались, сидя у входа в свой дом прямо на голой земле, и приблизился к следующему за ним, тёмному и, казалось, необитаемому. Проскользнув к его двери, пёс интенсивно понюхал землю у входа и застыл в охотничьей стойке.
   — Вот мы и у цели! — удовлетворённо выдохнула Яночка. — Здесь живёт вор! Хабрик, ко мне!
   Хабр опять послушно вернулся к хозяйке, но всем своим видом показывал, что намерен бежать куда-то дальше, что это ещё не конец их ночного путешествия. Это дети поняли сразу.
   — Сейчас пойдём! — успокоил его шёпотом Павлик и обратился к сестре: — Но сначала я должен посмотреть, что там внутри. Постерегите здесь.
   И мальчик осторожно подкрался к самому входу в дом. Дверь была распахнута настежь, в доме царила тишина. Подобравшись ко входу, Павлик осторожно заглянул внутрь. Оказалось, там горит маленький светильник, освещая пустую крохотную каморку. Похоже, других помещений в домишке не было.
   Вернувшись к сестре, Павлик доложил:
   — Пусто. Никого и ничего. Ни вора, ни нашей лампы. Правда, валялся мужской пиджак, я посмотрел — карман вырван с мясом. А самого вора нет.
   — Ясно, что нет, раз Хабр зовёт идти дальше, — ответила сестра. — Злоумышленник здесь живёт. Вернулся домой, посидел, наверное, поел и отправился дальше. Хорошо, пёсик, веди! Хабр, след!
   Хабр прямиком направился к каменоломне. Здесь, на пустынном склоне горы, уже не было необходимости скрываться и соблюдать осторожность, вся троица резво мчалась вперёд. Не воспользовавшись дорогой, пёс съехал вниз прямо по склону горы, дети за ним. Очутившись на самом дне гигантского карьера, Хабр стремительно помчался куда-то в сторону — видимо, отслеживаемый субъект только недавно здесь прошёл, и резко затормозил у огромного отверстия в скале по ту сторону карьера. За входным отверстием мрачно и зловеще чернела непроглядная темнота пещеры.
   — Езус-Мария, и что теперь? — почти простонал Павлик, пытаясь пронзить взглядом эту темноту.
   Запыхавшаяся Яночка внимательно смотрела на Хабра, который явно не собирался и здесь долго задерживаться.
   — Мне кажется, — сказала девочка, — это ещё не конец. Вроде бы я поняла. Наш вор побывал здесь и не сразу ушёл, а какое-то время ошивался, значит, что-то там, внутри, делал. Но сейчас его там нет, Хабр требует, чтобы мы шли с ним дальше.
   — А что делал? Тебе не кажется… Ведь это же каменоломня!
   — Правильно, и надо посмотреть, что там внутри.
   — Но мы же решили нигде не включать фонарик, чтобы нас не заметили.
   — Я постараюсь прикрыть вход, а ты посмотри.
   Павлик перелез через камни у входного отверстия пещеры и, оказавшись внутри, посветил фонариком, стараясь направить луч света вглубь. Луч фонарика поочерёдно выхватывал из темноты отдельные фрагменты небольшой пещеры: пол, усыпанный камнями и щебнем, потрескавшиеся стены и такой же каменный потолок. Вправо пещера немного расширялась и заканчивалась уходящим в глубь скалы узким клином. А слева у самого входа в пещеру, почти загораживая его, возвышалась огромная каменная глыба закруглённой формы.
   Погасив фонарик и выйдя из пещеры, Павлик мрачно заявил:
   — Каменоломня и сокровища! Это может быть здесь. Не уйду отсюда, буду сидеть до рассвета.
   — И что ты тут высидишь?
   — Не знаю, надо все осмотреть. Может, он что спрятал здесь.