Хмелевская Иоанна. Сокровища

   Павлик же был настроен воинственно.
   — Ну да! А мы столько намучились, выслеживая воров!
   Сестра призвала брата к порядку.
   — Ты что! Ведь мы приехали сюда не за тем, чтобы ловить грабителей, нам и своей работы хватит. Дел невпроворот, а ты упёрся — воров ловить! Тебе велено думать над тем, как глыбу взорвать.
   — Подумаешь, большое дело! — проворчал Павлик, но тут же переключился на глыбу.
   Назавтра, с самого утра, он запряг сестру в работу. Следуя указаниям брата, Яночка послушно принялась соскребать со спичек головки. Обработала один коробок, принялась за второй и тут не выдержала:
   — Зачем это тебе?
   — Для фитиля. Ты когда-нибудь слышала о бикфордовом шнуре?
   — Слышала, конечно. И такая прорва серы понадобится?
   — Ты ещё не знаешь, какая прорва! Ведь мне же придётся сначала провести испытания, чтобы рассчитать, какой длины изготовить запальный шнур, чтобы успеть отбежать на безопасное расстояние.
   Какое-то время брат и сестра в молчании трудились над спичками.
   — Этого не хватит? — не выдержала Яночка, поворошив чёрную массу, заполнившую почти половину мыльницы.
   Павлик тоже поворошил серу.
   — Для пробного взрыва, пожалуй, хватит. Я пошёл готовить шнур, а ты ещё наскреби.
   Яночка принялась за уничтожение очередного коробка спичек, одновременно с интересом наблюдая за действиями брата.
   Налив в мыльницу немного воды, Павлик старательно размешал в ней уже заготовленную массу. Затем отрезал от клубка хлопчатобумажной пряжи, которой так радовалась мама, около двух метров, сложил нить вдвое, тщательно скрутил, опять сложил вдвое и отпустил один конец. Шнур сам скрутился. Павлик внимательно осмотрел изделие и остался недоволен.
   — Вроде бы тонковат. Ну да ладно, в случае чего следующий сделаю потолще.
   — А воду зачем в спички добавил? — спросила Яночка. — Как же с водой будет гореть?
   — А уж это моя забота. Загорится, когда высохнет.
   Ещё раз хорошенько размешав серу с водой, Павлик осторожно опустил в мыльницу конец изготовленного шнура. Шнур моментально пропитался водой, но кусочки серы не держались на нем и отскакивали.
   — Нехорошо! — озабоченно нахмурился Павлик.
   Почесав в затылке, мальчик отправился в кухню за ложечкой. Занятая приготовлением обеда мама велела сыну вынести мусор.
   — Что, прямо сейчас? — скривился сын.
   — Прямо сейчас! Потом тебе некогда будет.
   Тяжело вздохнув, мальчик взял стоящий в углу кухни большой чёрный мешок с мусором, вынес его на улицу и прислонил к фонарному столбу. По всей улице, подо всеми фонарями стояли такие чёрные пластиковые мешки с мусором. Значит, мусорщики ещё не приезжали.
   Обратно Павлик вернулся бегом.
   — Эй! — крикнул он сестре. — Там пришёл осел! Как раз у нашей калитки стоит. Надо его чем-то угостить.
   Яночка сорвалась с места, с радостью бросив нудное занятие.
   — Где? Где осел?
   В узком проходе между сетками ограждения, упираясь грустной мордой в их калитку, и в самом деле стоял осел. Очень симпатичный ослик, но очень уж грустный. Отрешённый какой-то, задумчивый.
   Яночка ворвалась к матери в кухню.
   — Мама, надо чем-то угостить ослика. Ослы что едят? Да не бойся, он смирный, совсем не опасный, Хабр сказал.
   — Угостите его сухим батоном, вон там, в буфете, — посоветовала мама. — Только осторожно, смотрите, чтобы он вас не укусил.
   — Ты что, ослы не кусаются! — крикнул Павлик, захлопнув за собой дверь.
   Ослик, похоже, ждал угощения и принял его как должное. Неторопливо взял кусок батона, неторопливо, с достоинством прожевал и проглотил его и потянулся за следующим. Как-то очень быстро справился он с засохшим хлебом, оставаясь при этом все таким же задумчивым и отрешённым. Казалось, угощение вот здесь, у чужой калитки, он воспринимает как явление совершенно закономерное, ничего другого он и не ожидал. Сидя рядом, Хабр с любопытством наблюдал за гостем, наклоняя голову то на один бок, то на другой.
   — Мне очень жаль, но больше ничего нет, —. сказала Яночка ослу, когда тот покончил с последним куском засохшего батона.
   Ослик не прореагировал, даже ухом не повёл, а все так же стоял у калитки, тупо уставясь на неё.
   — Считаю, он доволен, все-таки вкусное поел, а то все одни колючки, — сказал Павлик. — Может, придёт и завтра, тогда получит сегодняшний батон, он к тому времени засохнет.
   — А не дать ли ему арбузные корки? — вспомнила вдруг сестра.
   — Арбузные корки я только что вместе с мусором вынес, — с сожалением ответил брат. — Если у него хватит ума, пойдёт и сам разыщет.
   Словно поняв его слова, ослик вдруг слегка оживился, оторвался от калитки и не торопясь, с достоинством двинулся к ближайшему фонарному столбу.
   Хабр поднялся и принялся нюхать воздух с другой стороны.
   — Смотри, теперь коровы!
   Дойдя до конца узкой улочки, дети увидели в буйно растущем бурьяне несколько коров и три козы, а при них пастухов — двух подростков. У одного из них был кнут. Оба следили не за коровами, а за пани Кристиной, которая очень хорошо просматривалась отсюда в кухонном окне.
   — Гляди, аж два пастуха на три коровы! — презрительно процедил Павлик. — А там один кочевник пас такое стадо верблюдов!
   — Тут тоже один пастух, тот, с кнутом, — заметила сестра, — а второй только за компанию. И пришли они сюда не для того, чтобы пасти свой скот в нашем чертополохе, а чтобы подглядывать за нами. Видишь же, за кем они следят? Хорошо отец сделал, что огородил двор, а то бы они со своими коровами и во двор залезли.
   — У пана Венцковского ихние коровы объели весь плющ и все цветочки с клумб, — отозвался Павлик. — У него две стороны остались неогороженными.
   Яночка с Павликом непременно последили бы за подозрительными пастухами, но невыносимая жара погнала их в дом. Там было прохладнее, шумел кондиционер. Мама занялась чем-то в ванной, никто не помешает.
   — Потребуется, как минимум, ещё столько же серы,сказал Павлик сестре,берись за дело. И попытайся измельчать её.
   Сам он принёс из кухни чайную ложечку и принялся растирать смесь в мыльнице. Яночка посоветовала:
   — Лучше делать это в миске и не ложкой, а колотушкой для картошки.
   — Не пойду я больше в кухню, мать обязательно запряжёт в работу. Да ничего, и так растворяется.
   В получившейся кашице мальчик опять замочил шнур, теперь частички серы прилипли к нему прочнее. Мальчик тщательно пропитывал шнур по кусочку, стараясь, чтобы сера покрыла равномерно его весь. Вот вроде бы получилось. Держа в руках за кончики полметра скрученного и пропитанного взрывчатой смесью шнура, мальчик нерешительно осматривался.
   — Теперь надо его куда-то положить, чтобы высох. Куда бы? Что за окна здесь, совсем без подоконников.
   — Положи прямо на крыльцо, никто не позарится на твой шнур,предложила сестра.
   — Да ты что! Отец увидит, он сразу поймёт, для чего это нам.
   — Тогда во дворе, у сетки. Там солнце, быстро высохнет, а отцу туда ходить незачем.
   — Хорошо, открой мне двери, видишь, руки заняты.
   — Дети, накрывайте на стол! — крикнула из кухни мама.
   — Сейчас! — отозвалась Яночка.Одну минутку.
   Аккуратно разложив шнур на высохшей глинистой земле, Павлик засомневался и перенёс его на одну из плиток тропинки, проложенной через двор. Осмотревшись — рядом росли жалкие остатки какой-то зеленой травки и посаженные матерью несколько цветков портулака — он опять остался недоволен.
   — Надо бы чем-то прикрыть его,озабоченно проговорил мальчик. — Стул поставить, что ли?
   — Стульев у нас всего четыре, сейчас все понадобятся, ведь обед,напомнила сестра.
   — Тогда сбегай притащи раскладной туристский стульчик, я его тут рядышком поставлю.
   Явившийся на обед пан Роман не обратил на стульчик внимания. Наскоро поев, он уехал обратно на работу. Пани Кристина попросила детей помочь ей вымыть посуду.
   — Я буду мыть, а вы из чайника лейте воду, опять из крана чуть капает. Надо на всякий случай набрать воды в ванну впрок.
   — Я бы и в бидоны набрал,хозяйственно посоветовал Павлик.
   — В бидоны не стоит,возразила мама,с ними мы поедем вечером по воду к источнику, за питьевой водой.
   Как только вымыли посуду, вода из крана сразу полилась сильной струёй. Пани Кристина зажгла колонку для нагревания воды и начала стирку. Стирку пришлось прервать, приехали гости — пани Звиякова и пани Островская.
   Павлик пошёл пощупать свой запальный шнур.
   — Вроде высох, пусть ещё немного полежит на солнышке. А испытания проведём во дворе пана Кавалькевича. У него там ничего не растёт, зато камни — что надо. Как раз для пробного взрывания!
   — А мне долго ещё мучиться? — недовольно спросила Яночка.Смотри, сколько спичек извела!
   Павлик ссыпал соскобленную сестрой серу в свою мыльницу, из которой вода почти вся уже испарилась, и помешал ложечкой.
   — Хватит, пожалуй. Пока хватит, там посмотрим.
   Дом пана Кавалькевича от их дома и от переулка между домами огораживала довольно высокая глинобитная стена, широкая и прочная, зато две другие стороны участка были совсем не огорожены. Особенно не нравилось Павлику то, что не огорожено со стороны улицы, оттуда их мог подглядеть какой-нибудь случайный прохожий. Зато сам двор пана Кавалькевича идеально подходил для испытаний — засохшая твёрдая глина, усыпанная камнями. Настоящий испытательный полигон!
   Выйдя на улицу, Павлик огляделся. Нигде ни души, соседей не видать. Мужчины на работе, венгерка с дочерьми уехала за покупками, коровы со своими пастухами перекочевали, видимо, на другое пастбище, лишь в самом конце улицы кучка арабчат опорожняла очередной чёрный мешок с мусором. Все ближайшие мешки были уже выпотрошены, значит, движутся не в этом направлении. Можно действовать!
   Яночка, очень взволнованная, терпеливо ждала указаний.
   — Начинаем,скомандовал брат.Возьми часы и следи за секундной стрелкой. Когда я крикну «готов» — засекай время. Очень важно знать, сколько секунд будет гореть, успеем ли мы отбежать на нужное расстояние.
   Торжественно зажёг он спичку, поднёс к концу шнура и дрожащим от волнения голосом крикнул: «Готов!» Конец шнура затрещал, вспыхнул, и по нему побежал весёлый огонёк. Не очень быстро бежал, то разгорался сильнее, то почти затухал, но вот совсем оживился, охватывая все большее количество крошки от спичечных головок.
   — Здорово! — радовался Павлик.
   Запомнив положение секундной стрелки, Яночка тоже не отрывала глаз от весёлого огонька, она тоже была в восторге от эксперимента. Сгоревшая часть шнура обуглилась и распалась мелкими чёрными угольками, ещё не сгоревшая часть сама собой стягивалась и ползла к огню. Очень интересный эксперимент!
   — Прекрасно получилось! — с торжеством заявил Павлик, не обратив внимания на поведение шнура.Все, как надо. Сколько прошло времени?
   Сестра взглянула на часы.
   — Двадцать секунд.
   — Очень хорошо! Как раз хватит времени. Шнур догорел и, вспыхнув напоследок ярким пламенем, погас.
   — Всего прошло сорок секунд,сообщила Яночка.
   — Все правильно! — ответил очень довольный собой Павлик.Полметра горело сорок секунд, значит, метр будет гореть восемьдесят. Минута и двадцать секунд! Да за это время успеем хоть на край света убежать.
   Осторожная сестра посоветовала:
   — И все-таки не мешало бы провести ещё один эксперимент, теперь уже без шнура. Как далеко можно убежать за это время?
   — Ты думаешь? Ну ладно. Пошли. Ты опять будешь следить по часам, а я побегу. Крикнешь сначала «Пошёл!», а потом через минуту и двадцать секунд «Стой!».
   Страшная жара не отбила у брата с сестрой желания заняться спортом. Павлик замер у отцовской машины, приготовившись к старту. Дождавшись, когда секундная стрелка дойдёт до двенадцати, Яночка махнула рукой:
   — Пошёл!
   И Павлик стремительно понёсся по улице. Прямой участок дороги тянулся тут не меньше, чем на двести метров. Добежав до конца, мальчик остановился, тяжело дыша и обливаясь потом. Если свернуть за угол — не услышит приказа остановиться. Вот он и остановился на углу, где далеко впереди сверкали пятки удиравших в панике арабских детей. Павлик оглянулся. Яночка жестами призывала его вернуться.
   — До поворота ты бежал двадцать восемь секунд,сообщила она, когда брат медленным шагом доплёлся до неё.Правильно сделал, что не умчался дальше. За оставшееся время мог бы ещё столько же пробежать. Теперь я.
   Девочка бежала не так стремительно, как брат, и до поворота дороги добежала за тридцать пять секунд.
   — Мы с тобой оба, наверное, спятили, или от жары мозги расплавились,недовольно сказала Яночка.Не знаю, зачем нам эти физические упражнения. Ведь каждому дураку известно — стометровку можно пробежать за одиннадцать секунд, а чемпионы пробегают за десять. А уж за восемде-сят можно вообще на край света умчаться. Тоже мне придумал!
   — Это ведь ты придумала! — возмутился Павлик. Такая несправедливость! Сама придумала идиотские соревнования, а теперь ещё и обижается. Ох уж эти девчонки!
   — Ну я придумала, значит, от жары перестала соображать,самокритично призналась Яночка.А твой взрыв обязательно делать днём?
   — Ты что? Только ночью.
   — Слава Богу! Ночью все-таки не так жарко. Брат успокоил её:
   — Ды ты не волнуйся, ни ночью, ни днём нам не придётся бегать, шнур я сделаю длиной в целый метр, убегать будем прогулочным шагом. Ты гляди, какой все-таки это превосходный материал! Недаром мать так любит хлопчатобумажную пряжу.
   Следующий запальный шнур изготовили из четырех метров сложенной пополам и скрученной нити, обильно смоченной взрывным раствором. Сохнуть положили его поверх той самой глинобитной стены, которая разделяла владения Хабровичей от двора пана Кавалькевича. Детям никто не мешал. Отец после обеда снова поехал на работу, мама была занята своими гостьями.
   — А теперь надо приготовить взрывчатку. Для этого придётся за припасами зайти в кухню. Эх, мать туда то и дело забегает, а если увидит, что я беру, сразу начнутся расспросы — не ранен ли я, не подхватил ли какую холеру.
   — А какие припасы ты собираешься брать?
   — Марганцовку и уголь. Ну что смотришь? Активированный уголь, при всяких отравлениях его глотают. Да и сахар тоже подозрительный, станет удивляться — зачем я сахар беру. Встань в дверях и следи, как только направится в кухню, сразу свистни.
   Кофе дамам был уже подан, но тут пани Кристина решила ещё к нему подать вино с минералкой, и пошла за ними на кухню. Дети чинно сидели за столом и занимались персиками. Ещё не ели, только медленно, не торопясь, очищали с них кожицу. Впрочем, мама не обратила на детей особого внимания, занятая всецело своими гостьями. Три пани собрались для того, чтобы обсудить чрезвычайно интересную проблему — покупку замшевых шкурок у одного оптовика в Алжире. Через минуту мама прибежала в кухню за льдом. Дети все так же неторопливо очищали персики. Взяв лёд, мама вернулась в гостиную, Яночка с наполовину очищенным персиком встала на страже на пороге кухни.
   Павлик успел забраться на табуретку и раскрыть дверцу верхнего шкафчика, но тут мама снова вскочила с кресла. Пани Кристина поставила на газ чайник и вернулась в гостиную. Яночка встала в дверях. Павлик снова раскрыл дверцу верхнего шкафчика. Пани Кристина опять вскочила с кресла, Яночка отскочила от двери, Павлик спрыгнул с табуретки. Пани Кристина на сей раз направилась не в кухню, а в спальню, за своим замшевым пояском, чтобы сравнить его с образцами замши, которую предполагалось купить. Пани Звиякова и Островская, осмотрев поясок, пришли к выводу, что он немного краснее, а образцы замши почти такие же, но вроде бы порыжее. Пани Кристина стояла в дверях между гостиной и кухней, поглядывая то на образцы, то на закипающий чайник. Павлик в нервах съел персик вместе с кожицей.
   — Просто мы выбрали неподходящий момент,успокаивающе сказала Яночка, когда пани Кристина покинула кухню, в третий раз наполнив кофе чашечки для дам. Видно, не судьба. Ладно, оставим, возьмёшь припасы в другой раз.
   — Хотелось бы уж скорей покончить с этим. Надо же, никак не найду этот холерный уголь… Ну, может, сейчас?
   — Сейчас они уже уходят.
   Пока мама провожала дам до калитки, Павлик успел отсыпать немного сахарного песка в целлофановый пакет и отыскал сохранившиеся три таблетки активированного угля. А ведь где-то припрятаны большие запасы, только где?
   — Дети, я закончу стирку, а вы поможете мне развесить бельё,сказала усталая мама.
   Брат с сестрой помогли развесить бельё во дворе и вышли на улицу поджидать отца, которому уже пришло время возвращаться с работы. Крутившийся поблизости Хабр навострил уши и радостными прыжками помчался к детям.
   — Отец едет,сказал Павлик.Ума не приложу, каким образом этот пёс догадывается об этом, ведь ещё не только не видно, но и не слышно машины, к тому же сегодня отец едет не на своей, его подвозит пан Кавалькевич.
   Хабр никогда не ошибался. Пан Роман и в самом деле приехал через несколько минут и ещё с порога крикнул жене, что после ужина они отправляются в гости, к Рогалинским на именины. Пани Кристина очень обрадовалась, поскольку рядом с Рогалинскими живёт пан Кшак, а его три дамы хотели попросить помочь им в покупке замшевых шкурок, так как, по слухам, он собирался на неделе ехать в Алжир по служебным делам. Пан Роман и другие мужья могли ехать только в выходной, когда алжирский торговец тоже отдыхал.
   Было уже темно, когда пан Кавалькевич вышел из своего домика. Его тоже пригласили к Рогалинским, но, вернувшись с работы, он сел за письмо жене и не заметил, как пролетело время. Вот теперь, выйдя покурить, он раздумывал, есть ли ещё смысл ехать к Рогалинским. Решил все-таки ехать.
   Закурив, пан Кавалькевич небрежно отбросил горящую спичку. Ветер подхватил её, и, описав красивую дугу, она упала на верхушку глинобитной стены, отделяющей двор от Хабровичей. И тут же там зажёгся огонёк, разделился на два весёлых огонька, которые вдруг разбежались в разные стороны и продолжали гореть, все дальше удаляясь друг от друга. В темноте непонятное природное явление очень хорошо смотрелось, и бедный пан Кавалькевич просто остолбенел.
   В таком остолбенении, не двигаясь, он простоял ровно сорок секунд, когда огонь на стене вдруг погас. Явление было совершенно непонятным, и пан Кавалькевич ломал над ним голову всю дорогу до дома Рогалинских, но так ничего и не придумал. О своём наблюдении он, человек замкнутый и робкий, никому на стал говорить.
   Павлик пыхтел над приготовлением взрывчатки. С помощью молотка измельчил на доске ложечку сахарного песку и таблетку активированного угля, смешал их с небольшим количеством марганцовокислого калия и добавил горсть раздроблённых спичечных головок. Затолкал дьявольскую смесь в уголок целлофанового пакета, завязал ниткой и отрезал лишнее. Оставшуюся порцию, раза в два побольше, ссыпал в угол другого целлофанового пакета, тоже прочно завязал и тоже отрезал ножницами лишнюю часть целлофана. Взрывчатка готова, запальный шнур уже давно сох на стене.
   Вспомнив про шнур, Павлик выскочил со стулом во двор и, подставив его к стене, вытянутыми руками попытался нащупать шнур. На стене его не было.
   — Слушай! — крикнул он сестре.Шнур куда-то подавался.
   — Может, ветром снесло на участок пана Ка-валькевича? — предположила Яночка.Сбегаю посмотрю.
   Пан Кавалькевич не запирал калитки уезжая, ведь все равно с двух сторон его двор не был огорожен. Нет, у него во дворе шнур не валялся.
   — Нет его там,сказала девочка брату.Ничего не понимаю. Украл кто-то, что ли? Давай-ка как следует посмотрим на стене.
   Притащили ещё один стул, положили на стулья книги, чтобы стать повыше, зажгли лампочку на крыльце, хорошо освещавшую весь двор, и принялись изучать стену.
   — Похоже, наш шнур сгорел,пришёл к заключению Павлик, внимательно рассмотрев несколько кучек золы на стене и чёрный след по всей её длине.
   — Точно, сгорел,подтвердила сестра.Ведь так же выглядел тот шнур, с которым мы проводили эксперимент. Выходит, и в самом деле сгорел. Как это могло случиться? Столько труда впустую.
   Недоумевающие огорчённые дети долго ломали головы над непонятным явлением и пришли к выводу, что шнур сгорел сам собой, от солнца. Под воздействием страшной жары произошло самовозгорание. Ничто другое просто — не приходило в голову.
   — А теперь давай-ка хорошенько приберись здесь! — сказала девочка.Ты повыше, тебе удобнее. Подожди, принесу щётку, смети со стены весь пепел.
   — Зачем? Ветер сам развеет.
   — На всякий случай, чтобы и следа не осталось.
   Пришлось послушаться, и на стене не осталось и следа от сгоревшего шнура. Если быть совсем точным, след все-таки остался, но совсем незаметный, вряд ли кто обратит внимание.
   — Вот и нет у нас запального шнура,огорчался Павлик.Столько мучились, и все начинать заново. Знаешь, я совсем не удивляюсь автору письма, который так и не смог добыть сокровища. Видишь же, как это трудно. К тому же нам явно не хватит угля, я использовал только одну таблетку, а этого мало. Две пришлось оставить — на всякий случай, вдруг мама спохватится. Интересно, куда она задевала весь запас ? Я ведь специально закупил его в Варшаве целый мешок.
   — Что же делать?
   — Надо будет изготовить второй бикфордов шнур. А уголь сами заготовим. Вот только где сушить новый шнур? Если опять сгорит, я брошу все к чертям.
   — Значит, мне снова соскабливать спичечные головки? — грустно поинтересовалась Яночка.
   — А ты как думала?
   Тяжело вздохнув, девочка пригорюнилась. И в самом деле, нелегка доля охотников за сокровищами.
   — Слушай, я придумала, где сушить новый шнур,сказала она.Не обязательно на верхушке стены, развесишь его поверху сетки, которой отец огородил наш двор. Там торчат концы в виде рогулек, шнур очень хорошо можно на них разложить, ветром не сдует.
   — И он опять сгорит от солнца.
   — Нет, теперь мы уже научены, будем проверять, высох ли, и как только просохнет — снимем.
   — А потом куда его денем?
   — А потом хорошо бы сразу приступить к делу, но намечена поездка в Оран, придётся отложить нашу операцию. Пока припрячем. Под кровать.
   — Мама обнаружит, она каждый день убирает в комнатах, везде стирает пыль. Под кроватями тоже.
   — Ночью полежит под кроватью, а сразу после завтрака вынесем во двор, днём полежит где-нибудь в тенёчке.
   — Ты и в самом деле считаешь, что у нас во дворе можно найти тенёчек после завтрака?
   — Езус-Мария, ты права. Тенёчек появляется только во второй половине дня, когда солнце светит с другой стороны. Сплошные проблемы! Что за трудный край этот Алжир!
   — Значит, надо просто как следует продумать всю операцию. Изготовить шнур после обеда, до вечера он прекрасно высохнет, никуда не станем его прятать, а той же ночью произведём взрыв. За один раз провернём всю операцию.
   — Значит, надо выбрать подходящую ночь.
   — Мне кажется, все ночи подходящие. — И вовсе нет,возразил брат.Нельзя потратить ночь на операцию, если на следующее утро планируется, например, поездка куда-нибудь. Представляешь, какие мы будем невыспавшиеся! Опять же нельзя заниматься нашей операцией в такую ночь, когда кто-нибудь из знакомых устраивает вечеринку. Никогда не знаешь, в какое время родители вернутся, могут заглянуть к нам, как мы спим, а нас и след простыл! Нет, надо выбрать спокойную ночь. Вот съездим в Оран, тогда и займёмся. А пока давай заготавливать взрывчатку.
   — Вон там растёт дерево! — сказала Яночка.Проведём эксперимент поближе к дереву, чтобы спрятаться в тени.
   — Можно и поближе к дереву,согласился покладистый брат.Для эксперимента это без разницы.
   Заброшенная железнодорожная ветка представляла собой идеальный полигон для задуманных испытаний взрывчатки. Сейчас, рано утром, здесь было пустынно. Оба посёлка находились отсюда на расстоянии не меньше полукилометра, а от шоссе полигон загораживал довольно высокий холм. Не было здесь возделанных полей, все вокруг поросло засохшим бурьяном, так что замеченное Яночкой дерево, большое и развесистое, можно было считать благословенным оазисом в безлюдной и выжженной солнцем пустыне.
   Положив под дерево принесённые материалы, Павлик отсчитал двадцать шагов вдоль железнодорожного полотна. Взяв меньшую часть взрывчатой смеси в целлофане, мальчик обложил его камешками и сунул под кучку конец короткого взрыватель-ного шнура. Мальчик все рассчитал, запальный шнур длиной в двадцать сантиметров будет гореть не меньше пятнадцати секунд, за это время они успеют пробежать отмеренные двадцать шагов и наблюдать взрыв, укрывшись в тени дерева. Ветер был довольно сильным и дул стабильно в одном направлении, что позволяло расположить шнур с нужной стороны.
   Яночка заранее заняла позицию под деревом и, на всякий случай подозвав к себе Хабра, крепко обняла его за шею обеими руками. Павлик на железнодорожном полотне приступил к эксперименту. Зажёг спичку, которую тут же погасил порыв ветра. Тогда он зажёг сразу три спички, прикрыв их огонёк от ветра ладонью, поджёг шнур и со всех ног кинулся к сестре.
   Оба напряжённо ждали, всматриваясь в весёлый огонёк, бегущий по шнуру. Бежать ему помог ветер, подталкивая в нужном направлении. Вот огонёк добрался до взрывчатки в целлофане. Взрывчатка прореагировала как-то слабо. Правда, под камешками что-то вспыхнуло, но сами камешки остались на месте. И даже никакого взрыва не прогремело!