Страница:
- Все переводить и не придется! - раздраженно пояснил Шеллерман. - Только то, что касается организации учебного процесса, - он открыл папку и вынул оттуда листов примерно восемьдесят. - Остальное переведем мы с профессором МакДугл. А вам поможет Динь Динь! - Шеллерман кивнул в сторону молодого кубинца.
- Я вообще-то больше по-португальски, - смущенно сознался тот, поправив очки, - но попробую.
- Надо не пробовать, а делать. Это чрезвычайно важно! Остальные будут набирать на компьютере перевод. Всё! Свободны!
Сотрудники потянулись к выходу, таща за собой стулья и озадаченно переговариваясь. Начальник учебного отдела отдала свою часть листов Лине, а Янина - Динь Диню под благовидным предлогом большой загруженности в связи с подготовкой к предстоящей проверке, и "осчастливленные" нежданно свалившимся поручением "переводчики" поделили документы и разошлись по местам - выполнять задание.
Ненадолго воцарилась относительная тишина, пока ее не прервало изумленное восклицание Лины.
- Сколько-сколько листов расписания?!.
Ей вторил растерянный голос Динь Диня.
- Что значит: "Выставлять оценки прошедшие, настоящие и будущие"? Это еще как понимать?!.
Менеджеры нервно запереглядывались и кинулись выяснять, что все это значит, но их мрачные коллеги только отмахивались. Мало-помалу все привыкли к тому, что возмущенное шипение доносилось то из одного, то из другого угла. Лина яростно черкала листы карандашом, то краснея от гнева, то бледнея от злости. Динь Динь, зашвырнув куда-то свои очки, стучал по клавиатуре, как отбойный молоток по барабанным перепонкам, одновременно виртуозно ругаясь сквозь зубы по-португальски.
Когда через несколько часов они представили получившийся перевод, начали ругаться все остальные. На русском литературном, русском разговорном, английском, французском, немецком, украинском (все зависело от того, кто какой язык изучал в средней школе) с мыслимыми и немыслимыми акцентами, то и дело упоминая всех известных и неизвестных доселе родственников.
- Это чудовищно! - печально подвела итог Маргарита Леопольдовна. - Просто чудовищно!
- Еще бы не чудовищно! - откликнулась Лина, нервно отгрызая ластик на конце карандаша. - Вот, взгляните! В наличии должно быть пять видов расписания, а именно: реальное, консенсуальное, виртуальное, общее и дополнительное, - она распалялась все больше и больше, - и каждое направление обучения должно быть раскрашено в свой цвет! И все ведомости текущей аттестации тоже должны быть помечены соответствующими цветами! А ведомости нужны свои на каждую разновидность этого долбанного расписания! Как прикажете это все понимать?!.
Полуэкт Полуэктович, с интересом слушающий сей инструкционный бред, решил высказать свои соображения по данному поводу и на полном серьезе заявил:
- А вот тут-то и сливаются реальная и воображаемая реальности, понятно, да? Кажется, что все, как надо, но на самом деле дело совсем не так обстоит! Другой вопрос, каким образом скомпоновать необходимые элементы в единое нерушимое целое, используя представленные реальности и пространственно-временной континуум, понятно, да? Но в любом случае, если просто всегда не просто, и это каким-то образом хорошо, то это уже очень, очень плохо!…
Крак!… Карандаш, стиснутый слишком крепко, сломался. Лина, одна из немногих, кто мог понять запутанные словосплетения начальника технического отдела, сжимая обломок карандаша на манер кинжала, медленно поднялась с места, явно прикидывая степень и форму членовредительства, которое собиралась причинить не в меру умно выражающемуся коллеге, но вместо этого развернулась к ближайшему к ней шкафу и принялась легонько биться головой о боковую стенку.
- Что ж ты так убиваешься? - вмешалась Саша. - Ты ж так не убьешься! Смотри, как надо: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!…
Вечером того же дня Шеллерман отчаянно пытался сосредоточиться на составляемом документе. Однако ему, привыкшему к тишине персонального рабочего кабинета, было практически невозможно не обращать внимания на творившийся вокруг кавардак. В крошечном помещении толпилось человек пятнадцать - и сотрудники, и студенты. Они сновали туда-сюда, разговаривали, спорили, смеялись, шелестели бумагой. Пулеметными очередями щелкали клавиатуры раздолбанных компьютеров; системники гудели, как драконы на взлете. Голоса сливались в странную какофонию.
- Девушка, ну что Вы в заявлении написали?! Какая еще "колдовастика"?…
- А я ему говорю - ты что, сбрендил, я же не сумасшедшая…
- И тут ангел сказал: "Вы только половину времени использовали, почему бы вам еще не повеселиться?"
- Да не колдовастика, а колдовство!…
- А можно, я тесты домой возьму, у меня ребенок маленький… 15 лет всего…
Профессор попытался мысленно успокоиться. Посчитал до десяти. Пересчитал еще раз. Извлек квадратные корни и возвел цифры в куб. Не помогло. "Я их сейчас прокляну! - подумал Шеллерман, сжимая ладонями гудящую голову. - Всех до одного! Вот только заклинание вспомню и…" Он сформулировал проклятие: "Заткнись, а то порежу!" и… в эту секунду погас свет. А поскольку было уже немногим после шести часов вечера, и фонарь за окном, как обычно, не горел, в кабинете воцарилась абсолютная тьма! "Проклятье, неужели лангольеры?… Неужто и сюда добрались?" Вдруг из темноты раздался раздраженный голос Люды:
- Блин, опять конец света!
В ответ послышался ехидный комментарий из другого угла.
- Не опять, а снова! Сегодня еще ни разу не выбивало! - Майя, как всегда, была полна язвительности.
- Господи, ну что это такое? Я опять не сохранилась! - жалобные стенания Лины, не успевшей доделать расписание для отчетов, эхом отдавались от потолка.
- Это не Господи, это чайник! Так! Кто опять включил чайник и не выключил при этом обогреватель, верхний свет и все мониторы?! - Нина не упускала возможности поругаться с кем бы то ни было, что доставляло ей моральное удовлетворение.
- Вот, б…, почему свет не включают? Что, у нас никто не знает, где рубильник?!.
- Пойду, посмотрю! ОЙ! Что это?!…
- Это моя нога, вот что! Сядь, а то навернешься, сама схожу!…
- Можно подумать, ты не можешь навернуться!…
- А мне до дверей ближе!…
Профессор решил, что с него хватит:
- Немедленно замолчите! - Хьюго сухо щелкнул пальцами, и в воздухе повис светящийся шарик, похожий на шаровую молнию размером с небольшой мандарин.
Свет выхватил лица его новых подчиненных - они выглядели раздосадованными, но никто не казался испуганным, ни даже удивленным. Видимо, случившееся было в порядке вещей и никого не шокировало.
- Создатели Пресветлые, какая дикая страна! - пробурчал Шеллерман себе под нос, устало вздохнул и выбрался из-за стола. - В чем дело? - взгляд черных глаз раздраженно обежал полуосвещенную комнату и остановился на одной из девиц. Лина посмотрела на него, как на идиота, и ответила соответственно.
- Свет погас, профессор.
- Это я как-то сподобился заметить! - с издевкой сообщил Шеллерман. - Почему это происходит, я спрашиваю?! - девчонка пожала плечами и совершенно спокойно ответила:
- Электропроводка перегружена, поэтому время от времени…
- А на самом деле - довольно часто, - уточнила Майя, зажигая маленькую свечку и сосредоточенно приклеивая ее на монитор своего компьютера.
- В общем, пробки постоянно выбивает, - заключила первая, согласно кивнув в ответ на замечание подруги. - А проводку поменять нельзя - это во всем здании ее менять придется. А еще, бывает, киберы безобразничают, никакой на них управы!
- Какие еще киберы? - Шеллерман не был уверен в том, что над ним не издеваются.
- Маги-кибернетики, - спокойно пояснила Лина, чуть свысока поглядев на своего нового начальника, не знающего простых вещей, - кибер-маги, киберы… Это все они.
- Они, они, - пробурчала Майя, все еще возясь со свечкой. - Бандиты - вот кто они! Если узнаю, что это киберы мой отчет по долгам угробили, таких плюх навешаю, на всю жизнь запомнят, олухи!
Дверь приоткрылась, и в кабинет, обдирая уши, протиснулась кудлатая голова одного из четырех системщиков, которые действительно что-то умели. Денис отличался на редкость спокойным, флегматичным характером и философским взглядом на жизнь. Кричать на него смысла не было: он относился ко всему индифферентно и жил по принципу: "Мелкие тревоги не стоят внимания, а все тревоги - мелкие". Среди сотрудников носил клички "Денёк" (по той причине, что просить его сделать что-либо приходилось в течение целого дня) и "Улыбка крысы Шушеры" (описание выражения его лица в ответ на подобные просьбы). Парень спокойно сообщил:
- Сегодня света не будет!
- Как - не будет?! А расписание?! Оно же еще не готово! Включайте немедленно, вы что!
- А что - мы? Это не мы. Это Чубайс - весь район обесточили!
- Fucking shit! Кто это сказал?! А, так это я сказал…
- Не волнуйтесь, профессор, еще немного здесь поработаете, Вам и не такое покажется, - успокоила Шеллермана Лина тоном старожила; в конце концов, они с Майей провели в Академии уже несколько чудесных лет, наполненных яркими событиями и потрясающими даже их воспаленное воображение идеями старого маразм… замечательного директора.
В конце рабочего дня командированные волшебники отправились в ближайшее кафе, которое находилось примерно в двух автобусных остановках от Академии, где не было даже буфета, - перекусить и успокоить нервы. Шеллерман заказал чай, и когда две дымящиеся чашки уже стояли на их столике в углу, профессор достал из внутреннего кармана своей куртки маленькую бутылочку и аккуратно налил в каждую немного темной жидкости.
- Что это, Хьюго? Успокоительная микстура? - поинтересовалась профессор МакДугл, принюхиваясь к своему чаю.
- Нет, Марион, это бренди, - хмуро отозвался тот, пряча бутылочку обратно. - Я думаю, не повредит. Особенно - после того, что мы видели! - он с мрачным видом взял свою чашку и сделал глоток горячего напитка.
- Да уж! Впечатление весьма даже… сильное! Мне категорически не нравится то, что там происходит. Работа организована просто ужасно! Вы обратили внимание: начальство, с одной стороны, призывает сотрудников проявлять больше твердости по отношению к студентам, а с другой, само занимается попустительством, возлагая ответственность за его последствия на тех же сотрудников. Большинство преподавателей и кураторов давно махнули на все рукой и просто плывут по течению. Очень немногие действительно пытаются что-то делать, но понимания не встречают. Я бы сказала, ситуация… э-э…
- Удручающая, - сухо подсказал Шеллерман, отхлебывая чай.
- Совершенно верно, - согласно кивнула МакДугл, отламывая печенье. - А студенты? За столько лет преподавания я навидалась всяких - от гениальных до откровенно тупых. Но такого контингента я не видела никогда. Не думала даже, что студенты могут быть настолько… как бы поточнее выразиться…
- Безбашенными, - проговорил профессор Шеллерман, уставившись на свою чашку с таким видом, словно это она была во всем виновата.
- Да, именно так! А организация труда? Ужасающе тесно, но этого еще мало! Последним распоряжением начальства количество рабочих мест уменьшается вдвое! Один стол на двоих, два стула на троих, на целый кабинет - единственный тюбик клея! А в кабинете, между прочим, пятнадцать человек! Вы представляли себе такое, Хьюго, - делить кабинет с еще пятнадцатью сотрудниками? Это просто… просто…
- Омерзительно, - закончил предложение Шеллерман, так скривившись от отвращения, словно ему только что предложили отведать сырых дождевых червей без кетчупа.
- Именно! - Марион со стуком отставила в сторону свою чашку и обеспокоено покачала головой. - Я вообще не уверена, что мы будем в состоянии что-либо сделать. То, что там творится - это…
- Полный бедлам, - подвел итоги Мастер-Целитель, также отставил свою чашку и опять полез за пазуху. Шепотом выругавшись по поводу чертовых неудобных карманов в этом чертовом неудобном пиджаке, он снова достал маленькую бутылочку.
- Может, не стоит больше бренди, Хьюго? - спросила МакДугл, глядя, как он откупоривает бутылку.
- Это не бренди, - мрачно буркнул Шеллерман, плеснув ей в чашку щедрую порцию странно пахнущего варева, - это успокоительная настойка на травах. Именно то, что нам сейчас необходимо.
- Несомненно! - профессор МакДугл отпила остывшего чаю пополам со снадобьем. - Я так зла, что готова отправиться туда и просто спалить это… эти… этот…
- Балаган! - профессор Шеллерман согласно кивнул и глотнул настойку в чистом виде прямо из горлышка.
- Да, коллега, у Вас несомненный талант называть вещи своими именами. Но, надеюсь, Вы не станете подбирать точный эпитет тому, во что мы с Вами так неосмотрительно вляпались?
- Нет, не стану. В приличном обществе подобных… эпитетов воспитанные люди не употребляют. Все и так предельно ясно, - он спрятал лекарство в карман и допил чай. - Кроме одного - что мы будем делать?
- Я говорила когда-нибудь, что Вы мастер задавать вопросы, не имеющие ответа, Хьюго?
Глава 3 Ученье - свет
- Я вообще-то больше по-португальски, - смущенно сознался тот, поправив очки, - но попробую.
- Надо не пробовать, а делать. Это чрезвычайно важно! Остальные будут набирать на компьютере перевод. Всё! Свободны!
Сотрудники потянулись к выходу, таща за собой стулья и озадаченно переговариваясь. Начальник учебного отдела отдала свою часть листов Лине, а Янина - Динь Диню под благовидным предлогом большой загруженности в связи с подготовкой к предстоящей проверке, и "осчастливленные" нежданно свалившимся поручением "переводчики" поделили документы и разошлись по местам - выполнять задание.
Ненадолго воцарилась относительная тишина, пока ее не прервало изумленное восклицание Лины.
- Сколько-сколько листов расписания?!.
Ей вторил растерянный голос Динь Диня.
- Что значит: "Выставлять оценки прошедшие, настоящие и будущие"? Это еще как понимать?!.
Менеджеры нервно запереглядывались и кинулись выяснять, что все это значит, но их мрачные коллеги только отмахивались. Мало-помалу все привыкли к тому, что возмущенное шипение доносилось то из одного, то из другого угла. Лина яростно черкала листы карандашом, то краснея от гнева, то бледнея от злости. Динь Динь, зашвырнув куда-то свои очки, стучал по клавиатуре, как отбойный молоток по барабанным перепонкам, одновременно виртуозно ругаясь сквозь зубы по-португальски.
Когда через несколько часов они представили получившийся перевод, начали ругаться все остальные. На русском литературном, русском разговорном, английском, французском, немецком, украинском (все зависело от того, кто какой язык изучал в средней школе) с мыслимыми и немыслимыми акцентами, то и дело упоминая всех известных и неизвестных доселе родственников.
- Это чудовищно! - печально подвела итог Маргарита Леопольдовна. - Просто чудовищно!
- Еще бы не чудовищно! - откликнулась Лина, нервно отгрызая ластик на конце карандаша. - Вот, взгляните! В наличии должно быть пять видов расписания, а именно: реальное, консенсуальное, виртуальное, общее и дополнительное, - она распалялась все больше и больше, - и каждое направление обучения должно быть раскрашено в свой цвет! И все ведомости текущей аттестации тоже должны быть помечены соответствующими цветами! А ведомости нужны свои на каждую разновидность этого долбанного расписания! Как прикажете это все понимать?!.
Полуэкт Полуэктович, с интересом слушающий сей инструкционный бред, решил высказать свои соображения по данному поводу и на полном серьезе заявил:
- А вот тут-то и сливаются реальная и воображаемая реальности, понятно, да? Кажется, что все, как надо, но на самом деле дело совсем не так обстоит! Другой вопрос, каким образом скомпоновать необходимые элементы в единое нерушимое целое, используя представленные реальности и пространственно-временной континуум, понятно, да? Но в любом случае, если просто всегда не просто, и это каким-то образом хорошо, то это уже очень, очень плохо!…
Крак!… Карандаш, стиснутый слишком крепко, сломался. Лина, одна из немногих, кто мог понять запутанные словосплетения начальника технического отдела, сжимая обломок карандаша на манер кинжала, медленно поднялась с места, явно прикидывая степень и форму членовредительства, которое собиралась причинить не в меру умно выражающемуся коллеге, но вместо этого развернулась к ближайшему к ней шкафу и принялась легонько биться головой о боковую стенку.
- Что ж ты так убиваешься? - вмешалась Саша. - Ты ж так не убьешься! Смотри, как надо: А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!…
Вечером того же дня Шеллерман отчаянно пытался сосредоточиться на составляемом документе. Однако ему, привыкшему к тишине персонального рабочего кабинета, было практически невозможно не обращать внимания на творившийся вокруг кавардак. В крошечном помещении толпилось человек пятнадцать - и сотрудники, и студенты. Они сновали туда-сюда, разговаривали, спорили, смеялись, шелестели бумагой. Пулеметными очередями щелкали клавиатуры раздолбанных компьютеров; системники гудели, как драконы на взлете. Голоса сливались в странную какофонию.
- Девушка, ну что Вы в заявлении написали?! Какая еще "колдовастика"?…
- А я ему говорю - ты что, сбрендил, я же не сумасшедшая…
- И тут ангел сказал: "Вы только половину времени использовали, почему бы вам еще не повеселиться?"
- Да не колдовастика, а колдовство!…
- А можно, я тесты домой возьму, у меня ребенок маленький… 15 лет всего…
Профессор попытался мысленно успокоиться. Посчитал до десяти. Пересчитал еще раз. Извлек квадратные корни и возвел цифры в куб. Не помогло. "Я их сейчас прокляну! - подумал Шеллерман, сжимая ладонями гудящую голову. - Всех до одного! Вот только заклинание вспомню и…" Он сформулировал проклятие: "Заткнись, а то порежу!" и… в эту секунду погас свет. А поскольку было уже немногим после шести часов вечера, и фонарь за окном, как обычно, не горел, в кабинете воцарилась абсолютная тьма! "Проклятье, неужели лангольеры?… Неужто и сюда добрались?" Вдруг из темноты раздался раздраженный голос Люды:
- Блин, опять конец света!
В ответ послышался ехидный комментарий из другого угла.
- Не опять, а снова! Сегодня еще ни разу не выбивало! - Майя, как всегда, была полна язвительности.
- Господи, ну что это такое? Я опять не сохранилась! - жалобные стенания Лины, не успевшей доделать расписание для отчетов, эхом отдавались от потолка.
- Это не Господи, это чайник! Так! Кто опять включил чайник и не выключил при этом обогреватель, верхний свет и все мониторы?! - Нина не упускала возможности поругаться с кем бы то ни было, что доставляло ей моральное удовлетворение.
- Вот, б…, почему свет не включают? Что, у нас никто не знает, где рубильник?!.
- Пойду, посмотрю! ОЙ! Что это?!…
- Это моя нога, вот что! Сядь, а то навернешься, сама схожу!…
- Можно подумать, ты не можешь навернуться!…
- А мне до дверей ближе!…
Профессор решил, что с него хватит:
- Немедленно замолчите! - Хьюго сухо щелкнул пальцами, и в воздухе повис светящийся шарик, похожий на шаровую молнию размером с небольшой мандарин.
Свет выхватил лица его новых подчиненных - они выглядели раздосадованными, но никто не казался испуганным, ни даже удивленным. Видимо, случившееся было в порядке вещей и никого не шокировало.
- Создатели Пресветлые, какая дикая страна! - пробурчал Шеллерман себе под нос, устало вздохнул и выбрался из-за стола. - В чем дело? - взгляд черных глаз раздраженно обежал полуосвещенную комнату и остановился на одной из девиц. Лина посмотрела на него, как на идиота, и ответила соответственно.
- Свет погас, профессор.
- Это я как-то сподобился заметить! - с издевкой сообщил Шеллерман. - Почему это происходит, я спрашиваю?! - девчонка пожала плечами и совершенно спокойно ответила:
- Электропроводка перегружена, поэтому время от времени…
- А на самом деле - довольно часто, - уточнила Майя, зажигая маленькую свечку и сосредоточенно приклеивая ее на монитор своего компьютера.
- В общем, пробки постоянно выбивает, - заключила первая, согласно кивнув в ответ на замечание подруги. - А проводку поменять нельзя - это во всем здании ее менять придется. А еще, бывает, киберы безобразничают, никакой на них управы!
- Какие еще киберы? - Шеллерман не был уверен в том, что над ним не издеваются.
- Маги-кибернетики, - спокойно пояснила Лина, чуть свысока поглядев на своего нового начальника, не знающего простых вещей, - кибер-маги, киберы… Это все они.
- Они, они, - пробурчала Майя, все еще возясь со свечкой. - Бандиты - вот кто они! Если узнаю, что это киберы мой отчет по долгам угробили, таких плюх навешаю, на всю жизнь запомнят, олухи!
Дверь приоткрылась, и в кабинет, обдирая уши, протиснулась кудлатая голова одного из четырех системщиков, которые действительно что-то умели. Денис отличался на редкость спокойным, флегматичным характером и философским взглядом на жизнь. Кричать на него смысла не было: он относился ко всему индифферентно и жил по принципу: "Мелкие тревоги не стоят внимания, а все тревоги - мелкие". Среди сотрудников носил клички "Денёк" (по той причине, что просить его сделать что-либо приходилось в течение целого дня) и "Улыбка крысы Шушеры" (описание выражения его лица в ответ на подобные просьбы). Парень спокойно сообщил:
- Сегодня света не будет!
- Как - не будет?! А расписание?! Оно же еще не готово! Включайте немедленно, вы что!
- А что - мы? Это не мы. Это Чубайс - весь район обесточили!
- Fucking shit! Кто это сказал?! А, так это я сказал…
- Не волнуйтесь, профессор, еще немного здесь поработаете, Вам и не такое покажется, - успокоила Шеллермана Лина тоном старожила; в конце концов, они с Майей провели в Академии уже несколько чудесных лет, наполненных яркими событиями и потрясающими даже их воспаленное воображение идеями старого маразм… замечательного директора.
В конце рабочего дня командированные волшебники отправились в ближайшее кафе, которое находилось примерно в двух автобусных остановках от Академии, где не было даже буфета, - перекусить и успокоить нервы. Шеллерман заказал чай, и когда две дымящиеся чашки уже стояли на их столике в углу, профессор достал из внутреннего кармана своей куртки маленькую бутылочку и аккуратно налил в каждую немного темной жидкости.
- Что это, Хьюго? Успокоительная микстура? - поинтересовалась профессор МакДугл, принюхиваясь к своему чаю.
- Нет, Марион, это бренди, - хмуро отозвался тот, пряча бутылочку обратно. - Я думаю, не повредит. Особенно - после того, что мы видели! - он с мрачным видом взял свою чашку и сделал глоток горячего напитка.
- Да уж! Впечатление весьма даже… сильное! Мне категорически не нравится то, что там происходит. Работа организована просто ужасно! Вы обратили внимание: начальство, с одной стороны, призывает сотрудников проявлять больше твердости по отношению к студентам, а с другой, само занимается попустительством, возлагая ответственность за его последствия на тех же сотрудников. Большинство преподавателей и кураторов давно махнули на все рукой и просто плывут по течению. Очень немногие действительно пытаются что-то делать, но понимания не встречают. Я бы сказала, ситуация… э-э…
- Удручающая, - сухо подсказал Шеллерман, отхлебывая чай.
- Совершенно верно, - согласно кивнула МакДугл, отламывая печенье. - А студенты? За столько лет преподавания я навидалась всяких - от гениальных до откровенно тупых. Но такого контингента я не видела никогда. Не думала даже, что студенты могут быть настолько… как бы поточнее выразиться…
- Безбашенными, - проговорил профессор Шеллерман, уставившись на свою чашку с таким видом, словно это она была во всем виновата.
- Да, именно так! А организация труда? Ужасающе тесно, но этого еще мало! Последним распоряжением начальства количество рабочих мест уменьшается вдвое! Один стол на двоих, два стула на троих, на целый кабинет - единственный тюбик клея! А в кабинете, между прочим, пятнадцать человек! Вы представляли себе такое, Хьюго, - делить кабинет с еще пятнадцатью сотрудниками? Это просто… просто…
- Омерзительно, - закончил предложение Шеллерман, так скривившись от отвращения, словно ему только что предложили отведать сырых дождевых червей без кетчупа.
- Именно! - Марион со стуком отставила в сторону свою чашку и обеспокоено покачала головой. - Я вообще не уверена, что мы будем в состоянии что-либо сделать. То, что там творится - это…
- Полный бедлам, - подвел итоги Мастер-Целитель, также отставил свою чашку и опять полез за пазуху. Шепотом выругавшись по поводу чертовых неудобных карманов в этом чертовом неудобном пиджаке, он снова достал маленькую бутылочку.
- Может, не стоит больше бренди, Хьюго? - спросила МакДугл, глядя, как он откупоривает бутылку.
- Это не бренди, - мрачно буркнул Шеллерман, плеснув ей в чашку щедрую порцию странно пахнущего варева, - это успокоительная настойка на травах. Именно то, что нам сейчас необходимо.
- Несомненно! - профессор МакДугл отпила остывшего чаю пополам со снадобьем. - Я так зла, что готова отправиться туда и просто спалить это… эти… этот…
- Балаган! - профессор Шеллерман согласно кивнул и глотнул настойку в чистом виде прямо из горлышка.
- Да, коллега, у Вас несомненный талант называть вещи своими именами. Но, надеюсь, Вы не станете подбирать точный эпитет тому, во что мы с Вами так неосмотрительно вляпались?
- Нет, не стану. В приличном обществе подобных… эпитетов воспитанные люди не употребляют. Все и так предельно ясно, - он спрятал лекарство в карман и допил чай. - Кроме одного - что мы будем делать?
- Я говорила когда-нибудь, что Вы мастер задавать вопросы, не имеющие ответа, Хьюго?
Глава 3 Ученье - свет
Утро выдалось серое и противное. За окном нудно сеял мелкий дождик, толстый слой облаков погружал улицы в полумрак. Профессор Шеллерман проснулся в отвратном настроении - под стать погоде. Выбираться из кровати не хотелось; меньше было только желание идти на работу. А уж необходимость влезать в строгий классический костюм и узкие изящные туфли просто приводила в бешенство. На самом деле Хьюго терпеть не мог так одеваться, однако Марион убедила его, что на будущих коллег следует произвести максимально положительное впечатление. Он неохотно согласился. Вот только эти самые коллеги, нахальные и безалаберные, настолько ему не понравились, что страдать из-за них и дальше профессор счел нецелесообразным, о чем еще вчера безапелляционно заявил профессору МакДугл. Та неодобрительно поджала губы, но возражать не стала. Марион никогда не созналась бы в этом, но она с интересом ждала, что будет, когда сотрудники Академии узреют Мастера-Целителя на следующий день. В Англии его манеру одеваться терпели с большим трудом, считая весьма странным чудачеством, которое компенсировалось лишь высочайшим профессионализмом молодого мага. А некоторые пожилые преподавательницы крестились, увидев его в коридоре и норовили тайком облить святой водой.
Профессор с удовольствием достал из чемодана любимое и привычное одеяние, злорадно соображая, как его новые коллеги на это отреагируют. Шоу ждать оставалось совсем недолго.
Он появился на работе ровно в девять ноль-ноль, материализовавшись в холле с оглушительным хлопком, сопровождавшимся клубами беспросветно черного дыма. До полусмерти напугав своим появлением двух первокурсниц и охранника, профессор, довольный собой и жизнью, отправился в рабочий кабинет.
Обитатели означенного помещения, как обычно, были предельно заняты: они усиленно болтали друг с другом, наверстывая пустые и одинокие ночные часы, и одновременно пытались заниматься работой. А поскольку никто из них не состоял в родстве с Юлием Цезарем, способным делать несколько дел сразу, получалось у них неважно. На шум в коридоре они не обратили никакого внимания - обитатели кабинета привыкли ко всему. Однако когда дверь резко распахнулась от мощного пинка, врезавшись в стену и повиснув на одной петле, все присутствующие обернулись на шум с разной степенью удивления и гнева. На пороге воздвиглась рослая фигура, облаченная в черное. Черные джинсы с заплатами на коленях и бахромой; черная, наглухо застегнутая куртка-косуха, со множеством карманов; черные ботинки-"гриндерсы", надежные, как танк, и такие же тяжелые; черная бандана, повязанная поверх черных же волос; и, наконец, черные зеркальные очки, скрывавшие взгляд пришельца и делавшие его лицо непроницаемым, как у Терминатора. В общем и целом, посетитель выглядел как самый правоверный байкер; не хватало только мотоцикла.
Первой в себя пришла Нина. Ракетой взвившись со стула, она воскликнула:
- Как Вам не стыдно! В каком виде Вы пришли в институт?! Неужели так трудно одеться прилично?! В конце концов, Вы студент или кто?!
- Я не студент, - невозмутимо сообщил доктор психомагических наук, лауреат международной магимедицинской премии "Серебряный скальпель", профессор Шеллерман, снимая очки. - Я - преподаватель! С добрым утром, коллеги!
Упомянутые коллеги в этот момент выглядели так, словно говорить больше не смогут никогда.
Взрыв раздался совершенно неожиданно, как, впрочем, и всегда. На сей раз причиной оказалась Нина - она попыталась подогреть свой бутерброд без микроволновки. В результате неумелого исполнения заклинания "Кушать подано, идите жрать!" весь кабинет провонял горелым сыром, стенки слегка закоптились, треснул плафон на потолке, а злосчастный бутерброд прилип к оному и совершенно явно собирался там остаться на неопределенное время. Как следствие, профессор Шеллерман, не уловивший грозящей опасности и не успевший спрятаться под столом, подобно более опытным сотрудникам, оказался усыпан сероватой побелкой, неорганично смотревшейся на его черном кашемировом свитере, и пришел в крайне отрицательное расположение духа. А проще говоря, обозлился.
- Почему у вас такой бардак? - прошипел профессор сквозь зубы.
Майя пожала плечами и равнодушно пропела строчки из старой веселой песенки:
- Что мы здесь не делаем - не идут дела!
- Видно, в понедельник нас мама родила, - подхватила Лина и озорно улыбнулась.
Хьюго рассвирепел:
- Какого-растакого дьявола?! Как меня достал этот бедлам! Здесь хоть кто-нибудь способен колдовать без жертв и разрушений?!.
- Конечно, - невозмутимо сообщила ему Лина, выбираясь из-под стола и стряхивая с черновика расписания штукатурный порошок. - Вы, профессор!
Возразить на это было нечего. За полтора месяца пребывания в Академии Хьюго успел насмотреться такого - Стивен Кинг удавился бы от зависти. При всем богатстве и изощренности воображения мастер страшноватой фантастики ни за что не придумал бы того, что совершенно случайно и неумышленно устраивали работники и студенты этого примечательного учебного заведения. Магия - дама серьезная, она не терпит легкомыслия, что известно любому волшебнику. Любому. Кроме нынешних коллег Хьюго и Марион. Они представляли собой совершенно несуразное сборище очень одаренных и крайне плохо обученных магов и, соответственно, обращались со своей магией с великолепной небрежностью саперов-камикадзе, откопавших на чердаке десять тонн динамита. Недели не проходило без какого-нибудь происшествия. Заклинания народ знал, но путал, а что касается пассов, совершенно необходимых для нормального развития заклинания, то смотреть на их выполнение было безопасно лишь из хорошо укрепленного дота, не забыв нацепить каску. Невербальный компонент структуры магической формулы (а в просторечье - распальцовка) имеет значение едва ли не большее, нежели сами магические слова. Одни и те же слоги, сопровождаемые различными телодвижениями, способны привести к совершенно противоположным результатам. А с распальцовкой у академиков обстояло из рук вон плохо. В результате то Ядвига, пытаясь изменить оттенок лака на ногтях, красила в соответствующий цвет половину кабинета, включая коллег и студентов, имевших несчастье находиться в радиусе действия заклинания; то Денек, налаживая сеть, делал пустяковую ошибку и оказывался пленником гигантской сетки-авоськи, свисающей с потолка; то Лина, пытаясь раздвинуть пространство для увеличения площади кабинетов, растворяла все стены здания, при этом полы, потолки, лестницы и крыша прилежно оставались на своих местах, держась неизвестно на чем; то Майя, случайно сотворив вместо заклинания "Дважды два" заклятие "До фига", получала не две копии с ведомости, а тысяч двенадцать-пятнадцать. И такое творилось изо дня в день в разнообразнейших вариациях. Британцы, твердо уяснив себе, что в чужой монастырь со своей травкой не лезут, терпели. Но взорвавшийся бутерброд с сыром, колбасой и оливками оказался последней каплей.
- Ну, все, вы меня достали! Теперь пеняйте на себя! - с этими словами Шеллерман вылетел из кабинета, с чувством хлопнув дверью. От удара с потолка отлепился копченый бутерброд с приправой из сажи и по закону подлости шмякнулся прямо на бумаги Мастера-Целителя. Академики нервно переглянулись и приготовились к худшему - доктор Шеллерман отправился к директору.
Вернулся он минут через пятнадцать, невозмутимо оглядел примолкших, насторожившихся коллег и сообщил:
- С завтрашнего дня начинаются курсы повышения магической квалификации. Занятия назначены на чердаке с половины пятого до половины шестого вечера. Преподавать буду я и профессор МакДугл, - он поднял со своего стола обуглившиеся останки многострадального бутерброда, подбросил их в воздух, одновременно сделав изящный выпад левой рукой. Бутерброд взорвался цветными искрами красивого фейерверка. - Быть всем!
- Кто не все, того накажем, - пробурчала про себя Майя, пытаясь вытрясти из волос побелку и сажу. Коллеги попереглядывались, пожали плечами и вернулись к своим делам. В конце концов, директорских санкций явно не ожидалось, так что все заметно успокоились. А зря…
Тот факт, что успокоились рано, стал очевиден на следующий день. Ровно в половине пятого все недоучки прилежно собрались в указанном чердачном помещении. И дело было вовсе не в тяге к знаниям - просто их новоиспеченный наставник пригрозил воспользоваться "Сивкой-Буркой" применительно ко всем, кто рискнет опоздать. Так что все пришли вовремя и к наступлению часа Х уже сидели за сомнительного вида партами на столь же сомнительных стульях, вспоминая собственные не столь далекие студенческие годы. Предметы мебели скрипели и раскачивались, но не ломались стараниями профессора МакДугл.
В семнадцать тридцать дверь с противным скрежетом отворилась и на пороге воздвигся Хьюго Шеллерман в строгом костюме - бандане, джинсах и черном свитере с надписью "Не подходи - убью!". Он оглядел своих учеников и сообщил:
- Начнем, пожалуй. Достаньте тетради и ручки, будьте готовы конспектировать.
- Ой… а мы тетрадки не взяли! - растерянность Ульяны разделяли и ее коллеги. - Мы же не знали, что придется писать.
- Очаровательно! - Хьюго ожидал чего-нибудь в этом роде, но не мог отказать себе в удовольствии подкусить "любимых" коллег. - Сотрудники высшего учебного заведения не в курсе, что лекции положено конспектировать! Прелестно! Так, хоть кто-нибудь взял с собой пишущие принадлежности?
Лина, поколебавшись, подняла руку. У нее действительно был с собой рабочий блокнот и любимый простой карандаш с откушенным ластиком. Сии предметы всегда были при ней, так как могли понадобиться в любое время в любом месте. Поднятая рука так и осталась единственной - все прочие такой дальновидности не проявляли. Профессор оглядел их преувеличенно жалостливо, словно униженных, оскорбленных, чокнутых и слабоумных, затем поднял руки, сложив ладонь к ладони, развернул их так, словно держал книгу и развел в стороны. Тотчас на столах перед каждым "учеником" появилась толстая тетрадь и шариковая ручка. Тетрадки оказались разноцветными, на обложках красовались картинки и надписи - у каждого свои. Так что все невольно отвлеклись, разглядывая доставшиеся им картинки и пытаясь увидеть, что же там написано у соседа. А посмотреть было на что! На тетрадке Ядвиги красовался полуобнаженный мускулистый парень, снабженный подписью: "Хочешь, я угадаю, как тебя зовут?"; Ядвига на это заявила что фиг - не угадает. Владя стал обладателем картинки с изображением супернавороченного автопогрузчика с надписью "Танки грязи не боятся!". При чем тут танки, и какой именно они не боятся грязи, он не понял, но погрузчик рассматривал с удовольствием - для него, работавшего в филиале внештатным грузчиком, это была машина мечты. Для Миры тетрадка преподнесла изображение группы танцующих чуваков и чувих, явно оттягивающихся в каком-то кабаке. Надпись разноцветными буквами "Включай динамо!" казалась ей близкой и понятной. Майя озадаченно разглядывала изображение тарелки, перегруженной самой разнообразной едой, с подписью "Есть или не есть? Не вопрос!". Покушать она любила, более того - в данный момент была голодна, поскольку не успела пообедать. Но трескать из одной тарелки оливье, жареную курицу, слоеный торт, вишневое варенье и чесночный салат она бы вряд ли решилась, о чем и сообщила сидевшей рядом Лине, у которой на светло-зеленой тетрадке оказался портрет. Изображение молодого человека, вполоборота, было сделано черной и серебряной тушью и снабжено подписью "Моя радость". На вопрос любопытной соседки относительно личности, изображенной на обложке, Лина неопределенно пожала плечами и поскорее перевернула тетрадь картинкой вниз.
Тем временем лекция началась.
- Начнем с азов. Структура магической формулы состоит из двух частей: вербальной и невербальной. Вербальная составляющая представляет собой определенные словесные формы, употребляемые для активизации магического фона. Невербальный компонент есть набор способов и видов жестикуляции, призванных формировать и направлять магическую энергию, запущенную посредством применения вербальной части магической формулы. Как вербальная, так и невербальная составляющие структуры магической формулы требуют сугубой точности и внимания в процессе исполнения заклинания. В противном случае вы рискуете стать жертвой нестабильных магических токов. Все записали?
Профессор с удовольствием достал из чемодана любимое и привычное одеяние, злорадно соображая, как его новые коллеги на это отреагируют. Шоу ждать оставалось совсем недолго.
Он появился на работе ровно в девять ноль-ноль, материализовавшись в холле с оглушительным хлопком, сопровождавшимся клубами беспросветно черного дыма. До полусмерти напугав своим появлением двух первокурсниц и охранника, профессор, довольный собой и жизнью, отправился в рабочий кабинет.
Обитатели означенного помещения, как обычно, были предельно заняты: они усиленно болтали друг с другом, наверстывая пустые и одинокие ночные часы, и одновременно пытались заниматься работой. А поскольку никто из них не состоял в родстве с Юлием Цезарем, способным делать несколько дел сразу, получалось у них неважно. На шум в коридоре они не обратили никакого внимания - обитатели кабинета привыкли ко всему. Однако когда дверь резко распахнулась от мощного пинка, врезавшись в стену и повиснув на одной петле, все присутствующие обернулись на шум с разной степенью удивления и гнева. На пороге воздвиглась рослая фигура, облаченная в черное. Черные джинсы с заплатами на коленях и бахромой; черная, наглухо застегнутая куртка-косуха, со множеством карманов; черные ботинки-"гриндерсы", надежные, как танк, и такие же тяжелые; черная бандана, повязанная поверх черных же волос; и, наконец, черные зеркальные очки, скрывавшие взгляд пришельца и делавшие его лицо непроницаемым, как у Терминатора. В общем и целом, посетитель выглядел как самый правоверный байкер; не хватало только мотоцикла.
Первой в себя пришла Нина. Ракетой взвившись со стула, она воскликнула:
- Как Вам не стыдно! В каком виде Вы пришли в институт?! Неужели так трудно одеться прилично?! В конце концов, Вы студент или кто?!
- Я не студент, - невозмутимо сообщил доктор психомагических наук, лауреат международной магимедицинской премии "Серебряный скальпель", профессор Шеллерман, снимая очки. - Я - преподаватель! С добрым утром, коллеги!
Упомянутые коллеги в этот момент выглядели так, словно говорить больше не смогут никогда.
Взрыв раздался совершенно неожиданно, как, впрочем, и всегда. На сей раз причиной оказалась Нина - она попыталась подогреть свой бутерброд без микроволновки. В результате неумелого исполнения заклинания "Кушать подано, идите жрать!" весь кабинет провонял горелым сыром, стенки слегка закоптились, треснул плафон на потолке, а злосчастный бутерброд прилип к оному и совершенно явно собирался там остаться на неопределенное время. Как следствие, профессор Шеллерман, не уловивший грозящей опасности и не успевший спрятаться под столом, подобно более опытным сотрудникам, оказался усыпан сероватой побелкой, неорганично смотревшейся на его черном кашемировом свитере, и пришел в крайне отрицательное расположение духа. А проще говоря, обозлился.
- Почему у вас такой бардак? - прошипел профессор сквозь зубы.
Майя пожала плечами и равнодушно пропела строчки из старой веселой песенки:
- Что мы здесь не делаем - не идут дела!
- Видно, в понедельник нас мама родила, - подхватила Лина и озорно улыбнулась.
Хьюго рассвирепел:
- Какого-растакого дьявола?! Как меня достал этот бедлам! Здесь хоть кто-нибудь способен колдовать без жертв и разрушений?!.
- Конечно, - невозмутимо сообщила ему Лина, выбираясь из-под стола и стряхивая с черновика расписания штукатурный порошок. - Вы, профессор!
Возразить на это было нечего. За полтора месяца пребывания в Академии Хьюго успел насмотреться такого - Стивен Кинг удавился бы от зависти. При всем богатстве и изощренности воображения мастер страшноватой фантастики ни за что не придумал бы того, что совершенно случайно и неумышленно устраивали работники и студенты этого примечательного учебного заведения. Магия - дама серьезная, она не терпит легкомыслия, что известно любому волшебнику. Любому. Кроме нынешних коллег Хьюго и Марион. Они представляли собой совершенно несуразное сборище очень одаренных и крайне плохо обученных магов и, соответственно, обращались со своей магией с великолепной небрежностью саперов-камикадзе, откопавших на чердаке десять тонн динамита. Недели не проходило без какого-нибудь происшествия. Заклинания народ знал, но путал, а что касается пассов, совершенно необходимых для нормального развития заклинания, то смотреть на их выполнение было безопасно лишь из хорошо укрепленного дота, не забыв нацепить каску. Невербальный компонент структуры магической формулы (а в просторечье - распальцовка) имеет значение едва ли не большее, нежели сами магические слова. Одни и те же слоги, сопровождаемые различными телодвижениями, способны привести к совершенно противоположным результатам. А с распальцовкой у академиков обстояло из рук вон плохо. В результате то Ядвига, пытаясь изменить оттенок лака на ногтях, красила в соответствующий цвет половину кабинета, включая коллег и студентов, имевших несчастье находиться в радиусе действия заклинания; то Денек, налаживая сеть, делал пустяковую ошибку и оказывался пленником гигантской сетки-авоськи, свисающей с потолка; то Лина, пытаясь раздвинуть пространство для увеличения площади кабинетов, растворяла все стены здания, при этом полы, потолки, лестницы и крыша прилежно оставались на своих местах, держась неизвестно на чем; то Майя, случайно сотворив вместо заклинания "Дважды два" заклятие "До фига", получала не две копии с ведомости, а тысяч двенадцать-пятнадцать. И такое творилось изо дня в день в разнообразнейших вариациях. Британцы, твердо уяснив себе, что в чужой монастырь со своей травкой не лезут, терпели. Но взорвавшийся бутерброд с сыром, колбасой и оливками оказался последней каплей.
- Ну, все, вы меня достали! Теперь пеняйте на себя! - с этими словами Шеллерман вылетел из кабинета, с чувством хлопнув дверью. От удара с потолка отлепился копченый бутерброд с приправой из сажи и по закону подлости шмякнулся прямо на бумаги Мастера-Целителя. Академики нервно переглянулись и приготовились к худшему - доктор Шеллерман отправился к директору.
Вернулся он минут через пятнадцать, невозмутимо оглядел примолкших, насторожившихся коллег и сообщил:
- С завтрашнего дня начинаются курсы повышения магической квалификации. Занятия назначены на чердаке с половины пятого до половины шестого вечера. Преподавать буду я и профессор МакДугл, - он поднял со своего стола обуглившиеся останки многострадального бутерброда, подбросил их в воздух, одновременно сделав изящный выпад левой рукой. Бутерброд взорвался цветными искрами красивого фейерверка. - Быть всем!
- Кто не все, того накажем, - пробурчала про себя Майя, пытаясь вытрясти из волос побелку и сажу. Коллеги попереглядывались, пожали плечами и вернулись к своим делам. В конце концов, директорских санкций явно не ожидалось, так что все заметно успокоились. А зря…
Тот факт, что успокоились рано, стал очевиден на следующий день. Ровно в половине пятого все недоучки прилежно собрались в указанном чердачном помещении. И дело было вовсе не в тяге к знаниям - просто их новоиспеченный наставник пригрозил воспользоваться "Сивкой-Буркой" применительно ко всем, кто рискнет опоздать. Так что все пришли вовремя и к наступлению часа Х уже сидели за сомнительного вида партами на столь же сомнительных стульях, вспоминая собственные не столь далекие студенческие годы. Предметы мебели скрипели и раскачивались, но не ломались стараниями профессора МакДугл.
В семнадцать тридцать дверь с противным скрежетом отворилась и на пороге воздвигся Хьюго Шеллерман в строгом костюме - бандане, джинсах и черном свитере с надписью "Не подходи - убью!". Он оглядел своих учеников и сообщил:
- Начнем, пожалуй. Достаньте тетради и ручки, будьте готовы конспектировать.
- Ой… а мы тетрадки не взяли! - растерянность Ульяны разделяли и ее коллеги. - Мы же не знали, что придется писать.
- Очаровательно! - Хьюго ожидал чего-нибудь в этом роде, но не мог отказать себе в удовольствии подкусить "любимых" коллег. - Сотрудники высшего учебного заведения не в курсе, что лекции положено конспектировать! Прелестно! Так, хоть кто-нибудь взял с собой пишущие принадлежности?
Лина, поколебавшись, подняла руку. У нее действительно был с собой рабочий блокнот и любимый простой карандаш с откушенным ластиком. Сии предметы всегда были при ней, так как могли понадобиться в любое время в любом месте. Поднятая рука так и осталась единственной - все прочие такой дальновидности не проявляли. Профессор оглядел их преувеличенно жалостливо, словно униженных, оскорбленных, чокнутых и слабоумных, затем поднял руки, сложив ладонь к ладони, развернул их так, словно держал книгу и развел в стороны. Тотчас на столах перед каждым "учеником" появилась толстая тетрадь и шариковая ручка. Тетрадки оказались разноцветными, на обложках красовались картинки и надписи - у каждого свои. Так что все невольно отвлеклись, разглядывая доставшиеся им картинки и пытаясь увидеть, что же там написано у соседа. А посмотреть было на что! На тетрадке Ядвиги красовался полуобнаженный мускулистый парень, снабженный подписью: "Хочешь, я угадаю, как тебя зовут?"; Ядвига на это заявила что фиг - не угадает. Владя стал обладателем картинки с изображением супернавороченного автопогрузчика с надписью "Танки грязи не боятся!". При чем тут танки, и какой именно они не боятся грязи, он не понял, но погрузчик рассматривал с удовольствием - для него, работавшего в филиале внештатным грузчиком, это была машина мечты. Для Миры тетрадка преподнесла изображение группы танцующих чуваков и чувих, явно оттягивающихся в каком-то кабаке. Надпись разноцветными буквами "Включай динамо!" казалась ей близкой и понятной. Майя озадаченно разглядывала изображение тарелки, перегруженной самой разнообразной едой, с подписью "Есть или не есть? Не вопрос!". Покушать она любила, более того - в данный момент была голодна, поскольку не успела пообедать. Но трескать из одной тарелки оливье, жареную курицу, слоеный торт, вишневое варенье и чесночный салат она бы вряд ли решилась, о чем и сообщила сидевшей рядом Лине, у которой на светло-зеленой тетрадке оказался портрет. Изображение молодого человека, вполоборота, было сделано черной и серебряной тушью и снабжено подписью "Моя радость". На вопрос любопытной соседки относительно личности, изображенной на обложке, Лина неопределенно пожала плечами и поскорее перевернула тетрадь картинкой вниз.
Тем временем лекция началась.
- Начнем с азов. Структура магической формулы состоит из двух частей: вербальной и невербальной. Вербальная составляющая представляет собой определенные словесные формы, употребляемые для активизации магического фона. Невербальный компонент есть набор способов и видов жестикуляции, призванных формировать и направлять магическую энергию, запущенную посредством применения вербальной части магической формулы. Как вербальная, так и невербальная составляющие структуры магической формулы требуют сугубой точности и внимания в процессе исполнения заклинания. В противном случае вы рискуете стать жертвой нестабильных магических токов. Все записали?