Страница:
Осознав, что вряд ли дождется помощи, Леонид решил-таки добавить в чат смайлики собственного исполнения, что и сделал, никого не предупредив, поскольку хотел преподнести всем сюрприз. В результате самочинно проведенного им преобразования чат перегрелся и приказал долго жить, предварительно обматюкав всех и каждого устно, письменно и смайликами, так что сюрприз, все-таки, получился. Правда, совершенно не такой, как предполагал его творец.
Больше подобные эксперименты в бункере не проводились, поскольку вместе с чатом сдохла программа для тестирования студентов, в кабинете Леопердовны сгорели три недавно установленных электронных замка, голуби в вольере передрались между собой и своими хозяйками, на полянах с первую по восьмую закоротило все, что могло закоротить, а бункер на некоторое время остался без электричества и погрузился в холод и тьму. Сам "экспериментатор" отделался шишкой на лбу, когда в полной темноте добирался из своей каморки в зал к Лине и Люде, где в центре весело потрескивал костер, спасая от февральского мороза. Ленчик подсел к огню; за пятиминутную пробежку по мрачному сырому коридору закоченели пальцы, а на ушах появились ледяные сосульки.
- Шеллермана на тебя нет, - проворчала Лина, кутаясь в пальто.
В отсутствии электричества расписание пришлось вычерчивать под линеечку и каллиграфическим почерком выводить на ватманах знакомые буквы и цифры. Удавалось это до тех пор, пока в ручке не замерзла паста. На ее смену пришел уголек. Через полчала Лина оказалась перемазанной сажей, что отнюдь не способствовало повышению ее настроения.
- Это все ты виноват! - терпению в кои-то веки настал конец. - Кто тебя просил переделывать чат?!
- Я виноват?! - возмутился Лоботряс, подбрасывая в костер использованные по несколько раз оборотки. - А кто вообще потребовал его у нас устанавливать?! Жили спокойно, пока вы двое тут не появились! - за словом в карман Ленчик никогда не лез.
- Мы сюда приехали не по своей воле! Не нравится, иди к директору! А лучше - к чертовой бабушке!
Слово за слово, разговор перешел на личности, потом на родственников, на родственников родственников, на ближайшее будущее каждого из собеседников и возможную скорую кончину греющихся у костра сотрудников.
Люда достала из-под стола приборчик, измеряющий уровень шума в помещении, - стрелочка зашкалила за 80 децибел, что превышало все мыслимые и немыслимые пределы, учитывая, что шум реактивного самолета при взлете составлял 140, - вставила в уши невесть откуда взявшиеся затычки и спокойно продолжила вырисовывать угольком расписание на следующую группу, зная по опыту, что минут через пять на шум прибежит Олесь - успокаивать разбушевавшихся коллег.
Олесь долго ждать себя не заставил. Скользя по замерзшему полу и проклиная на чем свет стоит Ленчика, шикарную акустику бункера, бесконечные темные сырые коридоры, чат, почивший так некстати, парень влетел в зал, с порога рявкнув на разошедшихся спорщиков:
- Вы прекратите сегодня ругаться или нет?!.
Люда отвлеклась от своего чрезвычайно увлекательного занятия, но затычки не вытащила: несколько месяцев работы с Линой убедили, что раньше времени принимать ответственные решения не стоит. И снова оказалась права.
Ленчик с Линой замолчали, переглянулись и воззрились на Олеся с выражением оскорбленной невинности.
- А мы и не ругаемся, - тихим рассудительным тоном отозвалась Лина. - У нас нормальные рабочие отношения, да, Лень? - она снова посмотрела на Лоботряса.
- Да, - согласился тот.
И все началось сначала.
Во вторник утречком разразилась гроза. Самая настоящая, с громом, градом и молниями. Студенты-погодники перестарались на практическом занятии по управлению воздушными массами и приперли в Россию здоровенный циклон, насосавшийся воды из Атлантического океана, и вот, пожалуйста, - натуральная гроза в феврале! Вымокшие насквозь студенты и сотрудники дружно соглашались, что паскудниками погодников дразнят очень даже правильно.
Но сырой одеждой и промокшими ногами дело, к сожалению, не обошлось. Поскольку здание Академии находилось в эпицентре разбушевавшейся стихии, прямо в спутниковую антенну шандарахнула молния. Электричество отрубилось сразу и прочно. Прошло полдня, прежде чем электрики, матеря на все корки погоду, скользкую крышу и ненадежные предохранители, сумели заменить обуглившиеся провода и дать народу свет. Филиал охватило бурное ликование… минут на десять. Как только загрузились компьютеры, стало ясно: ничего еще не закончилось. Более того, все только начинается!
Компьютерные программы, взбодренные электрическим разрядом в несколько тысяч вольт, вели себя, мягко говоря, странно. Скучный и респектабельный Word напрочь отказался благопристойно печатать деловые письма и серьезные документы и ударился в поэзию. Его любимым стилем стал народный фольклор, в частности, матерные частушки. Excel, математик и бухгалтер, не терпевший неточностей, забросил все расчеты и начал сам с собой играть в покер и раскладывать пасьянсы. Суровая программа "0,5+", тестирующая студентов, не желала больше заниматься своими прямыми обязанностями и вместо тестов по предметам выдавала тесты на совместимость студентов, преподавателей и штатных сотрудников с собой. Совместимых не оказалось вовсе. Зато программа, предусматривающая фотографирование студентов и помещение их фото в базу данных, не работавшая никогда, сама собой активизировалась. Она принялась не только фотографировать студентов в фас, в профиль, во весь рост, в купальном костюме, в интерьере и на природе, но и брать у них отпечатки пальцев, ушей, ступней и автографы.
От всех этих техногенных чудес народ впал в транс. Нерушимо спокойными оставались только технари-компьютерщики. Ведь в отличие от всех остальных, полагавших, что дело плохо, они знали - это совсем не так! Все вовсе не плохо, а очень плохо! Хуже просто некуда.
Однако самым страшным ударом оказалась смерть чата. Программа, позволявшая трепаться на расстоянии без оглядки на чужие уши, ударно трудившаяся дни напролет, почила в бозе и воскресать явно не собиралась. Попытки ее реанимировать ни к чему не привели. Болтливые девчонки, привыкшие разговаривать когда угодно и о чем угодно, погрузились в траур. Профессор Шеллерман, соответственно, злорадствовал. Он развлекался во всю, взявшись рьяно следить за соблюдением тишины и спокойствия в кабинете сотрудников и свирепо пресекая все попытки поговорить не по делу. Народ, привыкший к общению, сдаваться не желал.
Методисты пытались:
1) шептаться - пришлось прекратить после того, как Шеллерман пригрозил лишить всех обеда;
2) общаться посредством сурдоперевода - от этой идеи отказались, когда число предметов, сшибленных со стола взмахом руки и разбитых, превысило полсотни;
3) писать записки на бумажных самолетиках - помешал сквозняк, слишком часто уносивший письма совсем не туда, куда нужно (к примеру, в мусорную корзину вышеупомянутого профессора).
Шеллерман, наблюдая за страданиями своих коллег, явно получал садистское удовольствие, что вовсе не добавило ему любви окружающих. Впрочем, ему было на это наплевать, чего он и не скрывал.
В конце концов, народ решил найти посыльного. Сначала поступило предложение использовать почтовых голубей. Однако те, кто имел несчастье общаться с этими наглыми, неопрятными тварями, устроили неконтролируемую коллективную истерику. Так что предложение не прошло, и было решено назначить курьером кого-то из сотрудников. После недолгих дебатов почти единогласно на эту роль избрали Владю.
Для решения проблемы вызова нового ресурса Денек малость пошаманил и теперь для того, чтобы вызвать Владю и передать ему сообщение, достаточно было его кликнуть. Если точнее, кликнуть мышкой его стилизованный портрет, размещенный на каждом мониторе. Все оживились, и "чат" приступил к работе. Оснащенный магическим молекулярным реструктором, позволявшим свободно шляться сквозь стены, Владя мотался из кабинета в кабинет, передавая записки, нацарапанные на клочках бумаги, кусочках картона, конфетных обертках и просто устные.
Первые два часа все шло прекрасно. А затем "чат" начал спотыкаться на каждом шагу и путать сообщения. Записку от Миры, предназначенную Нине, получил Динь Динь, опус Нины достался не Саше, а Майе; скромный конвертик Маргариты Леопольдовны, адресованный отделу кадров, занесло в бухгалтерию. Само собой, сотрудников сей факт не устраивал, о чем они не преминули сообщить Владе.
Спустя четыре часа у взмыленного и обруганного со всех сторон Влади из ушей повалил пар. Он перестал принимать вызовы и бродил по кабинетам с очумевшим видом, пока не шлепнулся на подвернувшийся стул. На все попытки коллег "кликнуть чат" парень бормотал:
- Ресурс недоступен… Ресурс недоступен… Ресурс недоступен, идите на фиг!…
Хьюго, счастливый донельзя, изо всех сил сдерживал смех. Если бы не британская сдержанность, в тот день он ржал бы до колик. К его великому сожалению, развлечение закончилось слишком быстро - на следующее утро чат переустановили. А Владя еще несколько дней дергался, если кто-нибудь поблизости кликал мышкой.
Глава 9 Великая Февральская Комиссия
Больше подобные эксперименты в бункере не проводились, поскольку вместе с чатом сдохла программа для тестирования студентов, в кабинете Леопердовны сгорели три недавно установленных электронных замка, голуби в вольере передрались между собой и своими хозяйками, на полянах с первую по восьмую закоротило все, что могло закоротить, а бункер на некоторое время остался без электричества и погрузился в холод и тьму. Сам "экспериментатор" отделался шишкой на лбу, когда в полной темноте добирался из своей каморки в зал к Лине и Люде, где в центре весело потрескивал костер, спасая от февральского мороза. Ленчик подсел к огню; за пятиминутную пробежку по мрачному сырому коридору закоченели пальцы, а на ушах появились ледяные сосульки.
- Шеллермана на тебя нет, - проворчала Лина, кутаясь в пальто.
В отсутствии электричества расписание пришлось вычерчивать под линеечку и каллиграфическим почерком выводить на ватманах знакомые буквы и цифры. Удавалось это до тех пор, пока в ручке не замерзла паста. На ее смену пришел уголек. Через полчала Лина оказалась перемазанной сажей, что отнюдь не способствовало повышению ее настроения.
- Это все ты виноват! - терпению в кои-то веки настал конец. - Кто тебя просил переделывать чат?!
- Я виноват?! - возмутился Лоботряс, подбрасывая в костер использованные по несколько раз оборотки. - А кто вообще потребовал его у нас устанавливать?! Жили спокойно, пока вы двое тут не появились! - за словом в карман Ленчик никогда не лез.
- Мы сюда приехали не по своей воле! Не нравится, иди к директору! А лучше - к чертовой бабушке!
Слово за слово, разговор перешел на личности, потом на родственников, на родственников родственников, на ближайшее будущее каждого из собеседников и возможную скорую кончину греющихся у костра сотрудников.
Люда достала из-под стола приборчик, измеряющий уровень шума в помещении, - стрелочка зашкалила за 80 децибел, что превышало все мыслимые и немыслимые пределы, учитывая, что шум реактивного самолета при взлете составлял 140, - вставила в уши невесть откуда взявшиеся затычки и спокойно продолжила вырисовывать угольком расписание на следующую группу, зная по опыту, что минут через пять на шум прибежит Олесь - успокаивать разбушевавшихся коллег.
Олесь долго ждать себя не заставил. Скользя по замерзшему полу и проклиная на чем свет стоит Ленчика, шикарную акустику бункера, бесконечные темные сырые коридоры, чат, почивший так некстати, парень влетел в зал, с порога рявкнув на разошедшихся спорщиков:
- Вы прекратите сегодня ругаться или нет?!.
Люда отвлеклась от своего чрезвычайно увлекательного занятия, но затычки не вытащила: несколько месяцев работы с Линой убедили, что раньше времени принимать ответственные решения не стоит. И снова оказалась права.
Ленчик с Линой замолчали, переглянулись и воззрились на Олеся с выражением оскорбленной невинности.
- А мы и не ругаемся, - тихим рассудительным тоном отозвалась Лина. - У нас нормальные рабочие отношения, да, Лень? - она снова посмотрела на Лоботряса.
- Да, - согласился тот.
И все началось сначала.
Во вторник утречком разразилась гроза. Самая настоящая, с громом, градом и молниями. Студенты-погодники перестарались на практическом занятии по управлению воздушными массами и приперли в Россию здоровенный циклон, насосавшийся воды из Атлантического океана, и вот, пожалуйста, - натуральная гроза в феврале! Вымокшие насквозь студенты и сотрудники дружно соглашались, что паскудниками погодников дразнят очень даже правильно.
Но сырой одеждой и промокшими ногами дело, к сожалению, не обошлось. Поскольку здание Академии находилось в эпицентре разбушевавшейся стихии, прямо в спутниковую антенну шандарахнула молния. Электричество отрубилось сразу и прочно. Прошло полдня, прежде чем электрики, матеря на все корки погоду, скользкую крышу и ненадежные предохранители, сумели заменить обуглившиеся провода и дать народу свет. Филиал охватило бурное ликование… минут на десять. Как только загрузились компьютеры, стало ясно: ничего еще не закончилось. Более того, все только начинается!
Компьютерные программы, взбодренные электрическим разрядом в несколько тысяч вольт, вели себя, мягко говоря, странно. Скучный и респектабельный Word напрочь отказался благопристойно печатать деловые письма и серьезные документы и ударился в поэзию. Его любимым стилем стал народный фольклор, в частности, матерные частушки. Excel, математик и бухгалтер, не терпевший неточностей, забросил все расчеты и начал сам с собой играть в покер и раскладывать пасьянсы. Суровая программа "0,5+", тестирующая студентов, не желала больше заниматься своими прямыми обязанностями и вместо тестов по предметам выдавала тесты на совместимость студентов, преподавателей и штатных сотрудников с собой. Совместимых не оказалось вовсе. Зато программа, предусматривающая фотографирование студентов и помещение их фото в базу данных, не работавшая никогда, сама собой активизировалась. Она принялась не только фотографировать студентов в фас, в профиль, во весь рост, в купальном костюме, в интерьере и на природе, но и брать у них отпечатки пальцев, ушей, ступней и автографы.
От всех этих техногенных чудес народ впал в транс. Нерушимо спокойными оставались только технари-компьютерщики. Ведь в отличие от всех остальных, полагавших, что дело плохо, они знали - это совсем не так! Все вовсе не плохо, а очень плохо! Хуже просто некуда.
Однако самым страшным ударом оказалась смерть чата. Программа, позволявшая трепаться на расстоянии без оглядки на чужие уши, ударно трудившаяся дни напролет, почила в бозе и воскресать явно не собиралась. Попытки ее реанимировать ни к чему не привели. Болтливые девчонки, привыкшие разговаривать когда угодно и о чем угодно, погрузились в траур. Профессор Шеллерман, соответственно, злорадствовал. Он развлекался во всю, взявшись рьяно следить за соблюдением тишины и спокойствия в кабинете сотрудников и свирепо пресекая все попытки поговорить не по делу. Народ, привыкший к общению, сдаваться не желал.
Методисты пытались:
1) шептаться - пришлось прекратить после того, как Шеллерман пригрозил лишить всех обеда;
2) общаться посредством сурдоперевода - от этой идеи отказались, когда число предметов, сшибленных со стола взмахом руки и разбитых, превысило полсотни;
3) писать записки на бумажных самолетиках - помешал сквозняк, слишком часто уносивший письма совсем не туда, куда нужно (к примеру, в мусорную корзину вышеупомянутого профессора).
Шеллерман, наблюдая за страданиями своих коллег, явно получал садистское удовольствие, что вовсе не добавило ему любви окружающих. Впрочем, ему было на это наплевать, чего он и не скрывал.
В конце концов, народ решил найти посыльного. Сначала поступило предложение использовать почтовых голубей. Однако те, кто имел несчастье общаться с этими наглыми, неопрятными тварями, устроили неконтролируемую коллективную истерику. Так что предложение не прошло, и было решено назначить курьером кого-то из сотрудников. После недолгих дебатов почти единогласно на эту роль избрали Владю.
Для решения проблемы вызова нового ресурса Денек малость пошаманил и теперь для того, чтобы вызвать Владю и передать ему сообщение, достаточно было его кликнуть. Если точнее, кликнуть мышкой его стилизованный портрет, размещенный на каждом мониторе. Все оживились, и "чат" приступил к работе. Оснащенный магическим молекулярным реструктором, позволявшим свободно шляться сквозь стены, Владя мотался из кабинета в кабинет, передавая записки, нацарапанные на клочках бумаги, кусочках картона, конфетных обертках и просто устные.
Первые два часа все шло прекрасно. А затем "чат" начал спотыкаться на каждом шагу и путать сообщения. Записку от Миры, предназначенную Нине, получил Динь Динь, опус Нины достался не Саше, а Майе; скромный конвертик Маргариты Леопольдовны, адресованный отделу кадров, занесло в бухгалтерию. Само собой, сотрудников сей факт не устраивал, о чем они не преминули сообщить Владе.
Спустя четыре часа у взмыленного и обруганного со всех сторон Влади из ушей повалил пар. Он перестал принимать вызовы и бродил по кабинетам с очумевшим видом, пока не шлепнулся на подвернувшийся стул. На все попытки коллег "кликнуть чат" парень бормотал:
- Ресурс недоступен… Ресурс недоступен… Ресурс недоступен, идите на фиг!…
Хьюго, счастливый донельзя, изо всех сил сдерживал смех. Если бы не британская сдержанность, в тот день он ржал бы до колик. К его великому сожалению, развлечение закончилось слишком быстро - на следующее утро чат переустановили. А Владя еще несколько дней дергался, если кто-нибудь поблизости кликал мышкой.
Глава 9 Великая Февральская Комиссия
- Уважаемые коллеги, - начал свою речь Эдуард Игнатьевич на очередной расширенной планерке, коих в последнее время было немало.
На этот раз выступление шефа отличалось сдержанностью, лаконичностью, краткостью (этак на полчаса меньше, чем обычно) и тоном, не терпящем возражений. Содержание было, примерно, следующим.
Через две недели филиал ожидает проверка Лондонского Пилотного Центра. Для того чтобы нормально общаться с представителями ЛПЦ, необходимо за оставшееся время овладеть английским языком на хорошем разговорном уровне. А посему вышел новый оригинальный приказ: всем сотрудникам ежедневно учить по тридцать три новых слова; на каждое слово делать карточки со спеллингом, транскрипцией, переводом, синонимами, антонимами, паронимами, омонимами и примерами употребления. Директор пообещал, что лично проверит каждого. Нонна Вениаминовна, Янина, Динь Динь и Лина организуют курсы для начинающих, профессора Шеллерман и МакДугл, как носители языка, проведут интенсивные занятия по практике речи продолжительностью не менее шести часов в день. По окончанию курсов все будут сдавать зачет. Не сдавшие лишаются премии за следующий месяц!
- Как будто мы в прошлом премию получили, - недовольно пробурчала Нина на ухо Мире. С детства не обладающая способностями к языкам, она даже приблизительно не представляла, как именно выучит язык за такой короткий срок. - Я подсчитала долги по своим лесагромагам и выяснила, что следующая зарплата у меня будет очень маленькая.
- Да? - удивилась Майя. - А я на зарплату вообще не рассчитываю.
На какое-то время воцарилась тишина, изредка прерываемая мучительными вздохами. Наконец, Нонна Вениаминовна разогнала всех по местам под предлогом неотложной работы, и менеджеры удалились из фойе, на этот раз выступавшего в качестве конференц-зала, - искать выходы из сложившейся ситуации.
Выходов было несколько. Либо штат каким-то чудесным образом вдруг заговорит по-английски, либо директор забудет о новом приказе и оставит подчиненных в покое, что казалось маловероятным. В конце концов, решили пустить все на "авось", "небось" и "накося выкуси", создав видимость активной деятельности.
Нонна Вениаминовна сразу же сняла задание с Янины, сославшись на большую загруженность, и отдала все полномочия по организации занятий Динь Диню - к новому сотруднику она с самого начала относилась холодно и скрывать этого не собиралась. Динь Динь, в свою очередь, отправился к Лине на площадку "Дельта". К вечеру того же дня Лина прислала с сизым голубем расписание курсов для начинающих и продолжающих изучение англо-русского словаря для улучшения англо-русского языка, как будто больше заняться ей было нечем. Шеллерман пригрозил, что проклянет каждого, кто вздумает явиться к нему на лекции. Профессор МакДугл оказалась более лояльна и предложила использовать зачарованные на перевод предметы одежды. Попробовали. Но созданное на основе компьютерных программ-переводчиков заклинание выдавало только несвязанный набор слов, причем зачастую неупотребимый в приличном обществе. В ответ на это менеджеры единогласно заявили, что с проблемой подбора ненормативной лексики для каждого конкретного случая справятся самостоятельно, без магии, благодаря уже имеющемуся опыту общения со студентами Академии, которые как истинные русские люди по-другому просто не понимают. Карточки со словами поручили сделать Майе, местному специалисту по живописи. Каждое слово должно было быть снабжено цветной трехмерной картинкой для лучшего запоминания и ажурной рамочкой в стиле арабской вязи. На все предметы в кабинете сотрудников повесили таблички с их английскими названиями - чтобы представители Лондонского Центра не задавали лишних, ненужных и просто глупых вопросов.
О приезде комиссии, как всегда, узнали накануне. Лину и Люду в срочном порядке вызвали на площадку "Альфа" - вешать заранее приготовленное расписание по требуемым формам, комплектовать необходимые папки с бумажными отчетами и оповещать преподавателей о произведенных изменениях. На все про все им дали несколько часов. Пришлось отрастить по две пары дополнительных верхних конечностей - не помогло. Попросили помочь Тоню. Выяснили, что клея нет (закончился еще на прошлой неделе), и склеивать распечатанные листы нечем. Выцыганили у запасливого Полуэкта Полуэктовича степплер и коробку скоб. Сшитые паруса на стенды не помещались, посему стенды оттащили в раздевалку вечерней школы, а расписание повесили на скотч под самый потолок. Разноцветные листы волнами скатывались со стен, развеваясь на февральских сквозняках. Смотрелось красиво.
Менеджеры устроили себе зачет на знание терминологии по дистанционной технологии обучения - получалось не очень. Долго не могли уловить разницу между импринтинговой и пропедевтической лекциями; потом всем скопом расшифровывали аббревиатуры видов занятий. Каждый раз выходило по-разному.
Учебный отдел изучал документацию, сравнивая названия папок с бумагами с их содержимым. Из-за нехватки места папки стояли на полках, столах, шкафах, лежали на полу, стульях, подоконниках, друг на друге, висели под потолком и даже плавали в воздухе.
Основной проблемой, представшей перед технарями, стала СКИС - современная компьютерная информационная система, главная заноза в… в самых неудобных местах для всех без исключения сотрудников.
СКИС состояла из базы личной информации (сведений о студентах и их родителях), единой программы тестирования (программы, с помощью которой студиоты сдавали контрольные работы), учебных пособий студентов (обучающих компьютерных программ) и системы документального оценочного хранения (сюда перекидывались и забивались все оценки, полученные в процессе обучения). Сокращенно части СКИС именовались "БЛИН+ЕПТ+УПС+СДОХ" - по мнению сотрудников, это были абсолютно точные определения, учитывая качество и условия работы программы. Любые операции проводились исключительно через "Блин!" и другие подобные выражения; в случаях крайне неадекватной работы системы, коих насчитывалось немало, на помощь приходило "Епт!" и прочее; когда совершалось одно, а результат оказывался прямо противоположным, имело место глухое "Упс…"; со всех сторон то и дело доносились громкие возмущенные возгласы "Сдох!", и СКИС полностью оправдывала свое название.
Отличительной особенностью СКИС был круговорот оценок в компьютерной системе. Сие означало, что полученная студентом отметка из ЕПТ автоматически перебрасывалась в СДОХ; на деле же происходило это не всегда. Оценка могла запросто потеряться по дороге, зависнув где-нибудь в системе, пропадала без вести, и поиск ее мог длиться от суток до нескольких лет, да и то найти получалось через раз.
Каждый семестр пилотный центр придумывал что-нибудь новенькое, внедряя свои разработки во время учебного процесса, что сильно тормозило работу всего филиала. Новые приложения не общались со старыми, попытки их "подружить" ничем хорошим, как правило, не заканчивались. Последним нововведением в СКИС стал искусственный интеллект, умение системы работать, учитывая свой предыдущий отрицательный опыт. "Академикам" поплохело совсем, поскольку новая программа не только не стала работать лучше, но и, переняв опыт некоторых сотрудников в плане ничегонеделания, стала усиленно учить остальных азам сего полезного занятия.
А посему, операторам и лаборантам отдела ТСО пришлось всю ночь устанавливать, переустанавливать и проверять работу только что установленных программ, в том числе и обучающих, до этого момента не действующих. В качестве подопытных кроликов выбрали тех же учебных менеджеров. После интерактивного курса делового общения девочки вежливо послали мальчиков подальше на "Вы" через "пожалуйста" и занялись своими делами.
Отдел кадров лихорадочно переделывал личные дела преподавателей, студентов и штатных сотрудников филиала. Но так как в кадрах работали всего три человека, а личных дел насчитывалось больше трех тысяч, и время неумолимо приближалось к рассвету, Анна Сергеевна, начальник отдела, женщина добрая, справедливая и покладистая, попросила Шеллермана научить ее паре специфических заклинашек, чтобы сделать три тысячи новых бланков. То ли впопыхах, то ли спросонья копий сделали больше, в результате чего в Академию оказались зачислены три Забубенова, десять Абдубердыбабаевых, четырнадцать Дракуловичей и восемьдесят семь Ядных. Зато в студенческой базе данных (БЛИН) потерялись сто пятьдесят шесть человек без возможности восстановления. К пяти часам утра уже никто не мог сказать, сколько будущих магов учится в филиале, несмотря на то, что считали и пересчитывали несколько раз на пальцах, калькуляторе, старых деревянных счетах, школьных счетных палочках, найденных в кладовке, компьютере, по головам пришедших на занятия, по звездам и даже количеству посадочных мест в аудиториях, учитывая коэффициент сменности.
Едва на горизонте забрезжило утро, уставшие коллеги поняли, что смысла возвращаться домой нет, и прикорнули кто где на каких-нибудь пару часов до первых петухов.
До прибытия иностранных гостей оставалось совсем немного. Постепенно все расходились по местам, наводили на столы последний лоск и нервно поглядывали на часы. Дряхлые ходики, невесть как попавшие в Академию, заскрипели, затрещали, из окошка вывалилась ощипанная курица, прохрипела что-то невнятное, неуверенно качнулась и с большим трудом запихалась обратно. Стрелки часов показывали без пяти два после полудня. Все сотрудники под предводительством директора вышли в холл и выстроились в три ряда у дальней стенки. Повисла напряженная тишина.
Вдруг раздался звучный хлопок, и посреди коридора материализовались четыре фигуры в длинных темно-серых плащах: три пожилые ведьмы и белобрысый молодой человек в очках с роговой оправой и с квадратной арийской челюстью; челюсть и оправа не сочетались разительно. Увидев его, Шеллерман и МакДугл незаметно переглянулись; Марион неодобрительно поджала губы, а Хьюго поморщился с таким видом, словно у него внезапно заныли зубы.
"Берт Геринг… Вот только этого нам не хватало до полного счастья," - подумал Мастер-Целитель, мысленно желая удачи проверяемому филиалу.
Бертольд Геринг был их с Марион учеником, выпустился из Британской Академии три года назад и уже успел сделать небольшую карьеру в Министерстве магического образования. Этот парень был твердо уверен в превосходстве арийской расы над всеми прочими и национальность своего профессора психологии считал оскорблением для учения фюрера в целом и для себя лично. Вдобавок, он, подобно иезуитам, полагал, что цель оправдывает средства, и занимался подсиживанием, доносительством и наветами. Подобные малоприятные привычки водились за ним еще в школе. Не брезговал он проверенными средствами и теперь.
Директор шагнул вперед и обратился к председателю комиссии на чистейшем (как он думал) английском языке:
- Good morning, my friends! I am glad to see you!
- Если я хоть что-то в чем-то понимаю, - суховато ответствовала по-русски сухопарая седая ведьма в потрепанной плюшевой шляпе, - сейчас уже не утро, а день.
- Да, конечно, разумеется. Разрешите приветствовать в нашем филиале Вас, миссис Гриббли, и ваших коллег! Очень рады вас видеть, очень.
- Ну, это ненадолго, - отозвалась миссис Гриббли с мрачноватым юмором. - До того момента, как мы выявим десяток-другой недочетов!
- Вы абсолютно правы, мэм! - угодливо поддакнул Берт, открывая толстый блокнот, переплетенный в кожу. - Быть может, начнем?
- Начнем, пожалуй! - величественно кивнула миссис Гриббли.
- Не хотите ли чаю? - предложила Гортензия Никаноровна, заместитель директора по общим вопросам и по совместительству его супруга. - Или кофе? А через полчаса обед подадут!
- Позже! - отмахнулась миссис Гриббли, и в ее глазах блеснул зловещий огонек. - Когда разберемся с делами насущными.
Что тут началось! Три ведьмы рассредоточились по всем помещениям и принялись терзать сотрудников.
Первым делом потребовали экземпляры всех видов расписания. Лина с Людой переглянулись, неуверенно посмотрели в сторону Нонны Вениаминовны, но, поняв, что от начальницы ответов все равно не добиться, покосились на Шеллермана. Тот вопросительно приподнял бровь. Лина тихонько подошла к профессору и прошептала:
- А ничего, что у нас нет копий расписания здесь?
Ошарашенный Шеллерман нехорошо прищурился:
- Как это понимать?!
- Так и понимать: расписание висит на стенах в коридоре, про копии для комиссии сказано не было, - Лина объясняла медленно, будто разговаривала с маленьким ребенком.
- А сами Вы догадаться не могли? - Шеллерман начал звереть, зная по опыту, что с миссис Гриббли договориться невозможно.
- Инициатива наказуема, профессор.
- Значит, печатайте!
- Но электронного варианта тоже нет! Мы его вырисовывали углем, у нас тогда света не было!
- Какие-то проблемы, Хьюго? - миссис Гриббли, дав указания своим ретивым коллегам, зашла в учебный отдел.
- Нет, миссис Гриббли, сейчас девочки сделают вам копии необходимых документов, - ответил Целитель с милой улыбкой и зыркнул на Лину.
- Но, профессор…
- Сейчас, я сказал! - рявкнул Шеллерман, и Лину как ветром сдуло в фойе, где ее уже поджидали Люда и Майя.
- Ну, что?…
- Что он сказал?…
- Делать копии, - Лина прислонилась к любимому детищу и вытащила из подпространства упаковку валерьянки. - Со стен. А потом раскрашивать, - она помолчала немного, глубоко вздохнула, смирившись с ожидаемой участью. - Н-да, девочки, теперь мы все здесь совершенно точно - дети понедельника…
- Вот! - два часа спустя Лина брякнула на стол здоровенную пачку бумаги. Рядом сгрузила свою Люда - стол прогнулся и затрещал.
- Вот это всё нужно раскрасить в разные цвета, - пояснила Лина, смахивая со лба пот. - Агромагов - в зеленый цвет, психомагов - в розовый; юристы - фиолетовые, экстрасенсы - желтые, киберы - синие, а маги-погодники - серо-буро-малиновые. В крапинку.
- А почему именно в такие цвета? - переглянувшись с Ниной, недоуменно спросила Саша. - Чем хуже, например, красный или голубой?
- Да очень просто! - хихикнула Майя. - Юры фиолетовые, потому что им все фиолетово. По барабану и до лампадки. Лесагромаги на своих учебных делянках коноплю разводят: вот и ходят зелененькие с зеленой травкой. Психомаги - оптимисты, из розовых очков, блин, не вылезают. Киберы за компами до посинения сидят. А паскудники, то есть погодники, вечно предсказывают не погоду, а не поймешь что! Серо-буро-малиновое! В крапинку.
- А экстры почему желтые? Желтухой чохом захворали? - заинтересовалась Саша.
- Не-а! Просто их прорицаниям верить можно не больше, чем желтой прессе! Если не меньше. Кстати, а универы у нас какого цвета?
- Никакого, - пожала плечами Лина. - Видимо, потому, что они у нас никакие и нигде. А расписание им Варька делает, вот у нее и спрашивайте.
- Все это очень хорошо, но раскрашивать всю эту лабуду, - Нина сокрушенно покачала головой и достала маркеры, - никакого терпения не хватит!
Некоторое время все молча и сосредоточенно занимались новым, интересным заданием - вспоминали давным-давно прошедшее детство, раскрашивая фломастерами листы с расписанием. Спустя десять минут Майя швырнула маркер в стену и задумчиво сообщила:
- Люди, мы страдаем фигней!
- Неужели? Какая новость! - ехидно откликнулась Лина. - А я-то думала, мы делом занимаемся!
- Да я не об этом! Мы с этими маркерами до китайской пасхи долбаться будем! Так не пойдет! - она решительно поднялась и вышла.
Из коридора раздался лязг ключей, отпирающих кладовую, затем шуршание, громыхание и сдержанная ругань. Минут через десять Майя вернулась, перепачканная пылью, таща большой лоток, помятую коробку с гуашью, банку с водой и малярный валик для покраски стен. Все это она свалила на свой стол, налила воды в лоток, открыла баночку ядовито-желтой гуаши и вылила краску в воду. Поболтав в воде карандашом, она окунула в получившуюся жижу валик и провела им по бумажному листу. Коллеги с любопытством наблюдали за процессом.
На этот раз выступление шефа отличалось сдержанностью, лаконичностью, краткостью (этак на полчаса меньше, чем обычно) и тоном, не терпящем возражений. Содержание было, примерно, следующим.
Через две недели филиал ожидает проверка Лондонского Пилотного Центра. Для того чтобы нормально общаться с представителями ЛПЦ, необходимо за оставшееся время овладеть английским языком на хорошем разговорном уровне. А посему вышел новый оригинальный приказ: всем сотрудникам ежедневно учить по тридцать три новых слова; на каждое слово делать карточки со спеллингом, транскрипцией, переводом, синонимами, антонимами, паронимами, омонимами и примерами употребления. Директор пообещал, что лично проверит каждого. Нонна Вениаминовна, Янина, Динь Динь и Лина организуют курсы для начинающих, профессора Шеллерман и МакДугл, как носители языка, проведут интенсивные занятия по практике речи продолжительностью не менее шести часов в день. По окончанию курсов все будут сдавать зачет. Не сдавшие лишаются премии за следующий месяц!
- Как будто мы в прошлом премию получили, - недовольно пробурчала Нина на ухо Мире. С детства не обладающая способностями к языкам, она даже приблизительно не представляла, как именно выучит язык за такой короткий срок. - Я подсчитала долги по своим лесагромагам и выяснила, что следующая зарплата у меня будет очень маленькая.
- Да? - удивилась Майя. - А я на зарплату вообще не рассчитываю.
На какое-то время воцарилась тишина, изредка прерываемая мучительными вздохами. Наконец, Нонна Вениаминовна разогнала всех по местам под предлогом неотложной работы, и менеджеры удалились из фойе, на этот раз выступавшего в качестве конференц-зала, - искать выходы из сложившейся ситуации.
Выходов было несколько. Либо штат каким-то чудесным образом вдруг заговорит по-английски, либо директор забудет о новом приказе и оставит подчиненных в покое, что казалось маловероятным. В конце концов, решили пустить все на "авось", "небось" и "накося выкуси", создав видимость активной деятельности.
Нонна Вениаминовна сразу же сняла задание с Янины, сославшись на большую загруженность, и отдала все полномочия по организации занятий Динь Диню - к новому сотруднику она с самого начала относилась холодно и скрывать этого не собиралась. Динь Динь, в свою очередь, отправился к Лине на площадку "Дельта". К вечеру того же дня Лина прислала с сизым голубем расписание курсов для начинающих и продолжающих изучение англо-русского словаря для улучшения англо-русского языка, как будто больше заняться ей было нечем. Шеллерман пригрозил, что проклянет каждого, кто вздумает явиться к нему на лекции. Профессор МакДугл оказалась более лояльна и предложила использовать зачарованные на перевод предметы одежды. Попробовали. Но созданное на основе компьютерных программ-переводчиков заклинание выдавало только несвязанный набор слов, причем зачастую неупотребимый в приличном обществе. В ответ на это менеджеры единогласно заявили, что с проблемой подбора ненормативной лексики для каждого конкретного случая справятся самостоятельно, без магии, благодаря уже имеющемуся опыту общения со студентами Академии, которые как истинные русские люди по-другому просто не понимают. Карточки со словами поручили сделать Майе, местному специалисту по живописи. Каждое слово должно было быть снабжено цветной трехмерной картинкой для лучшего запоминания и ажурной рамочкой в стиле арабской вязи. На все предметы в кабинете сотрудников повесили таблички с их английскими названиями - чтобы представители Лондонского Центра не задавали лишних, ненужных и просто глупых вопросов.
О приезде комиссии, как всегда, узнали накануне. Лину и Люду в срочном порядке вызвали на площадку "Альфа" - вешать заранее приготовленное расписание по требуемым формам, комплектовать необходимые папки с бумажными отчетами и оповещать преподавателей о произведенных изменениях. На все про все им дали несколько часов. Пришлось отрастить по две пары дополнительных верхних конечностей - не помогло. Попросили помочь Тоню. Выяснили, что клея нет (закончился еще на прошлой неделе), и склеивать распечатанные листы нечем. Выцыганили у запасливого Полуэкта Полуэктовича степплер и коробку скоб. Сшитые паруса на стенды не помещались, посему стенды оттащили в раздевалку вечерней школы, а расписание повесили на скотч под самый потолок. Разноцветные листы волнами скатывались со стен, развеваясь на февральских сквозняках. Смотрелось красиво.
Менеджеры устроили себе зачет на знание терминологии по дистанционной технологии обучения - получалось не очень. Долго не могли уловить разницу между импринтинговой и пропедевтической лекциями; потом всем скопом расшифровывали аббревиатуры видов занятий. Каждый раз выходило по-разному.
Учебный отдел изучал документацию, сравнивая названия папок с бумагами с их содержимым. Из-за нехватки места папки стояли на полках, столах, шкафах, лежали на полу, стульях, подоконниках, друг на друге, висели под потолком и даже плавали в воздухе.
Основной проблемой, представшей перед технарями, стала СКИС - современная компьютерная информационная система, главная заноза в… в самых неудобных местах для всех без исключения сотрудников.
СКИС состояла из базы личной информации (сведений о студентах и их родителях), единой программы тестирования (программы, с помощью которой студиоты сдавали контрольные работы), учебных пособий студентов (обучающих компьютерных программ) и системы документального оценочного хранения (сюда перекидывались и забивались все оценки, полученные в процессе обучения). Сокращенно части СКИС именовались "БЛИН+ЕПТ+УПС+СДОХ" - по мнению сотрудников, это были абсолютно точные определения, учитывая качество и условия работы программы. Любые операции проводились исключительно через "Блин!" и другие подобные выражения; в случаях крайне неадекватной работы системы, коих насчитывалось немало, на помощь приходило "Епт!" и прочее; когда совершалось одно, а результат оказывался прямо противоположным, имело место глухое "Упс…"; со всех сторон то и дело доносились громкие возмущенные возгласы "Сдох!", и СКИС полностью оправдывала свое название.
Отличительной особенностью СКИС был круговорот оценок в компьютерной системе. Сие означало, что полученная студентом отметка из ЕПТ автоматически перебрасывалась в СДОХ; на деле же происходило это не всегда. Оценка могла запросто потеряться по дороге, зависнув где-нибудь в системе, пропадала без вести, и поиск ее мог длиться от суток до нескольких лет, да и то найти получалось через раз.
Каждый семестр пилотный центр придумывал что-нибудь новенькое, внедряя свои разработки во время учебного процесса, что сильно тормозило работу всего филиала. Новые приложения не общались со старыми, попытки их "подружить" ничем хорошим, как правило, не заканчивались. Последним нововведением в СКИС стал искусственный интеллект, умение системы работать, учитывая свой предыдущий отрицательный опыт. "Академикам" поплохело совсем, поскольку новая программа не только не стала работать лучше, но и, переняв опыт некоторых сотрудников в плане ничегонеделания, стала усиленно учить остальных азам сего полезного занятия.
А посему, операторам и лаборантам отдела ТСО пришлось всю ночь устанавливать, переустанавливать и проверять работу только что установленных программ, в том числе и обучающих, до этого момента не действующих. В качестве подопытных кроликов выбрали тех же учебных менеджеров. После интерактивного курса делового общения девочки вежливо послали мальчиков подальше на "Вы" через "пожалуйста" и занялись своими делами.
Отдел кадров лихорадочно переделывал личные дела преподавателей, студентов и штатных сотрудников филиала. Но так как в кадрах работали всего три человека, а личных дел насчитывалось больше трех тысяч, и время неумолимо приближалось к рассвету, Анна Сергеевна, начальник отдела, женщина добрая, справедливая и покладистая, попросила Шеллермана научить ее паре специфических заклинашек, чтобы сделать три тысячи новых бланков. То ли впопыхах, то ли спросонья копий сделали больше, в результате чего в Академию оказались зачислены три Забубенова, десять Абдубердыбабаевых, четырнадцать Дракуловичей и восемьдесят семь Ядных. Зато в студенческой базе данных (БЛИН) потерялись сто пятьдесят шесть человек без возможности восстановления. К пяти часам утра уже никто не мог сказать, сколько будущих магов учится в филиале, несмотря на то, что считали и пересчитывали несколько раз на пальцах, калькуляторе, старых деревянных счетах, школьных счетных палочках, найденных в кладовке, компьютере, по головам пришедших на занятия, по звездам и даже количеству посадочных мест в аудиториях, учитывая коэффициент сменности.
Едва на горизонте забрезжило утро, уставшие коллеги поняли, что смысла возвращаться домой нет, и прикорнули кто где на каких-нибудь пару часов до первых петухов.
До прибытия иностранных гостей оставалось совсем немного. Постепенно все расходились по местам, наводили на столы последний лоск и нервно поглядывали на часы. Дряхлые ходики, невесть как попавшие в Академию, заскрипели, затрещали, из окошка вывалилась ощипанная курица, прохрипела что-то невнятное, неуверенно качнулась и с большим трудом запихалась обратно. Стрелки часов показывали без пяти два после полудня. Все сотрудники под предводительством директора вышли в холл и выстроились в три ряда у дальней стенки. Повисла напряженная тишина.
Вдруг раздался звучный хлопок, и посреди коридора материализовались четыре фигуры в длинных темно-серых плащах: три пожилые ведьмы и белобрысый молодой человек в очках с роговой оправой и с квадратной арийской челюстью; челюсть и оправа не сочетались разительно. Увидев его, Шеллерман и МакДугл незаметно переглянулись; Марион неодобрительно поджала губы, а Хьюго поморщился с таким видом, словно у него внезапно заныли зубы.
"Берт Геринг… Вот только этого нам не хватало до полного счастья," - подумал Мастер-Целитель, мысленно желая удачи проверяемому филиалу.
Бертольд Геринг был их с Марион учеником, выпустился из Британской Академии три года назад и уже успел сделать небольшую карьеру в Министерстве магического образования. Этот парень был твердо уверен в превосходстве арийской расы над всеми прочими и национальность своего профессора психологии считал оскорблением для учения фюрера в целом и для себя лично. Вдобавок, он, подобно иезуитам, полагал, что цель оправдывает средства, и занимался подсиживанием, доносительством и наветами. Подобные малоприятные привычки водились за ним еще в школе. Не брезговал он проверенными средствами и теперь.
Директор шагнул вперед и обратился к председателю комиссии на чистейшем (как он думал) английском языке:
- Good morning, my friends! I am glad to see you!
- Если я хоть что-то в чем-то понимаю, - суховато ответствовала по-русски сухопарая седая ведьма в потрепанной плюшевой шляпе, - сейчас уже не утро, а день.
- Да, конечно, разумеется. Разрешите приветствовать в нашем филиале Вас, миссис Гриббли, и ваших коллег! Очень рады вас видеть, очень.
- Ну, это ненадолго, - отозвалась миссис Гриббли с мрачноватым юмором. - До того момента, как мы выявим десяток-другой недочетов!
- Вы абсолютно правы, мэм! - угодливо поддакнул Берт, открывая толстый блокнот, переплетенный в кожу. - Быть может, начнем?
- Начнем, пожалуй! - величественно кивнула миссис Гриббли.
- Не хотите ли чаю? - предложила Гортензия Никаноровна, заместитель директора по общим вопросам и по совместительству его супруга. - Или кофе? А через полчаса обед подадут!
- Позже! - отмахнулась миссис Гриббли, и в ее глазах блеснул зловещий огонек. - Когда разберемся с делами насущными.
Что тут началось! Три ведьмы рассредоточились по всем помещениям и принялись терзать сотрудников.
Первым делом потребовали экземпляры всех видов расписания. Лина с Людой переглянулись, неуверенно посмотрели в сторону Нонны Вениаминовны, но, поняв, что от начальницы ответов все равно не добиться, покосились на Шеллермана. Тот вопросительно приподнял бровь. Лина тихонько подошла к профессору и прошептала:
- А ничего, что у нас нет копий расписания здесь?
Ошарашенный Шеллерман нехорошо прищурился:
- Как это понимать?!
- Так и понимать: расписание висит на стенах в коридоре, про копии для комиссии сказано не было, - Лина объясняла медленно, будто разговаривала с маленьким ребенком.
- А сами Вы догадаться не могли? - Шеллерман начал звереть, зная по опыту, что с миссис Гриббли договориться невозможно.
- Инициатива наказуема, профессор.
- Значит, печатайте!
- Но электронного варианта тоже нет! Мы его вырисовывали углем, у нас тогда света не было!
- Какие-то проблемы, Хьюго? - миссис Гриббли, дав указания своим ретивым коллегам, зашла в учебный отдел.
- Нет, миссис Гриббли, сейчас девочки сделают вам копии необходимых документов, - ответил Целитель с милой улыбкой и зыркнул на Лину.
- Но, профессор…
- Сейчас, я сказал! - рявкнул Шеллерман, и Лину как ветром сдуло в фойе, где ее уже поджидали Люда и Майя.
- Ну, что?…
- Что он сказал?…
- Делать копии, - Лина прислонилась к любимому детищу и вытащила из подпространства упаковку валерьянки. - Со стен. А потом раскрашивать, - она помолчала немного, глубоко вздохнула, смирившись с ожидаемой участью. - Н-да, девочки, теперь мы все здесь совершенно точно - дети понедельника…
- Вот! - два часа спустя Лина брякнула на стол здоровенную пачку бумаги. Рядом сгрузила свою Люда - стол прогнулся и затрещал.
- Вот это всё нужно раскрасить в разные цвета, - пояснила Лина, смахивая со лба пот. - Агромагов - в зеленый цвет, психомагов - в розовый; юристы - фиолетовые, экстрасенсы - желтые, киберы - синие, а маги-погодники - серо-буро-малиновые. В крапинку.
- А почему именно в такие цвета? - переглянувшись с Ниной, недоуменно спросила Саша. - Чем хуже, например, красный или голубой?
- Да очень просто! - хихикнула Майя. - Юры фиолетовые, потому что им все фиолетово. По барабану и до лампадки. Лесагромаги на своих учебных делянках коноплю разводят: вот и ходят зелененькие с зеленой травкой. Психомаги - оптимисты, из розовых очков, блин, не вылезают. Киберы за компами до посинения сидят. А паскудники, то есть погодники, вечно предсказывают не погоду, а не поймешь что! Серо-буро-малиновое! В крапинку.
- А экстры почему желтые? Желтухой чохом захворали? - заинтересовалась Саша.
- Не-а! Просто их прорицаниям верить можно не больше, чем желтой прессе! Если не меньше. Кстати, а универы у нас какого цвета?
- Никакого, - пожала плечами Лина. - Видимо, потому, что они у нас никакие и нигде. А расписание им Варька делает, вот у нее и спрашивайте.
- Все это очень хорошо, но раскрашивать всю эту лабуду, - Нина сокрушенно покачала головой и достала маркеры, - никакого терпения не хватит!
Некоторое время все молча и сосредоточенно занимались новым, интересным заданием - вспоминали давным-давно прошедшее детство, раскрашивая фломастерами листы с расписанием. Спустя десять минут Майя швырнула маркер в стену и задумчиво сообщила:
- Люди, мы страдаем фигней!
- Неужели? Какая новость! - ехидно откликнулась Лина. - А я-то думала, мы делом занимаемся!
- Да я не об этом! Мы с этими маркерами до китайской пасхи долбаться будем! Так не пойдет! - она решительно поднялась и вышла.
Из коридора раздался лязг ключей, отпирающих кладовую, затем шуршание, громыхание и сдержанная ругань. Минут через десять Майя вернулась, перепачканная пылью, таща большой лоток, помятую коробку с гуашью, банку с водой и малярный валик для покраски стен. Все это она свалила на свой стол, налила воды в лоток, открыла баночку ядовито-желтой гуаши и вылила краску в воду. Поболтав в воде карандашом, она окунула в получившуюся жижу валик и провела им по бумажному листу. Коллеги с любопытством наблюдали за процессом.