Страница:
Вопрос был явно лишним. Мудреные словесные экзерсисы профессора не только не записали - по большей части даже не поняли. На него смотрели круглыми глазами и пытались сообразить, с кем же он разговаривает и на каком языке. Полуэкт Полуэктович, явившийся в аудиторию исключительно из любопытства (практика по распальцовке ему определенно не требовалась - он и так мог создать из ничего что угодно, а из чего угодно - ничего) восхищенно внимал, едва сдерживая аплодисменты. В самом деле, он еще не встречал человека, способного переплюнуть его самого по части жонглирования словами. А если учесть, что сказанное даже имело смысл, то новоиспеченный учитель, несомненно, был достоин восхищения. Правда, так думал только начальник отдела ТСО; остальные его уверенности не разделяли. Спустя пару секунд до всех начало доходить, что над ними самым наглым образом прикалываются. Догадаться было нетрудно - профессор донельзя ехидно ухмылялся во весь рот, явно наслаждаясь замешательством коллег. Недоумение и растерянность в глазах жертв педагогического эксперимента Хьюго сменились очень нехорошим блеском, явно свидетельствующим о том, что еще немного - и целителю самому потребуется врач, желательно патологоанатом. Хью с интересом наблюдал за метаморфозой до тех пор, пока сидевшие за первой партой Лина и Майя, довольно быстро скумекавшие, что он имел сказать, и не желавшие спускать профессору его шуточки, не заговорили в ответ.
- Так-то оно так, - раздумчиво сообщила в пространство Лина.
- Потому как не может того быть, кабы не было бы никак, - поддержала ее Майя, наставительно подняв палец.
- И не потому, что оно вообще, а потому, что когда оно вот, тогда оно и пожалуйста! - веско завершила ее подруга.
Полуэкт Полуэктович, услышав такой вызов смыслу вообще и здравому смыслу в частности, резко зауважал обеих. Высказавшись и многозначительно переглянувшись, девушки перевернули одновременно свои тетради обложками вверх. Картинки на обложках изменились разительно - теперь на двух сдвинутых вместе тетрадках появились изображения их владелиц и самого профессора: девицы с упорством, достойным лучшего применения, усердно топили наставника в глубокой, грязной луже; поперек тетрадей красовалась надпись: "Ты перед сном молилась, Дездемона?!" Шеллерман усугублять ситуацию не стал и сменил гнев на милость:
- Короче, так. Любая заклинашка состоит из двух частей: болтовни и распальцовки. Распальцовка - штука важная, без нее никуда. Магия - не то место, где можно только языком работать, банального трепа мало, надо еще и руками махать. Но только как положено, а не как попало! Если вертеть граблями, словно монах Шао Линя бамбуковой дубиной, чок в чок нарвешься на крутые проблемы. Так что будете учиться руками водить где надо и как надо. И не только руками. Все ясно?
Профессор Шеллерман очень быстро завершил с теорией и перешел к практике, справедливо полагая, что от одной теории толку определенно не будет. В качестве практического занятия он избрал небезызвестную уже "Сивку-Бурку" - заклинание нужное, важное, пригодиться может когда угодно, да и студентов с его помощью собрать куда проще, чем обычными способами. Хьюго быстро объяснил суть заклятия, заставил всех выучить слова и минут десять муштровал подопечных, заставляя правильно вращать запястьем и щелкать пальцами в нужной тональности. Добившись более-менее сносных результатов (скорее менее, чем более), приступили непосредственно к исполнению заклинания. Для этого все присутствующие поделились на две группы. Были составлены списки на каждую группу, после чего одна из них покинула помещение, а члены второй по очереди принялись пробовать вызвать отсутствующих товарищей.
То, что творилось на чердаке в течение следующего часа, не поддается никакому описанию. Непривычное заклинание решительно не желало даваться в руки неумелым экспериментаторам, в результате принимая самые дикие и причудливые формы. Янина, пытаясь вызвать Владю, не рассчитала траекторию, и Владислав едва не вылетел в окно; от падения его спасла лишь величина чердачного окошка, в которое он просто не пролез. В свою очередь Влад ухитрился не просто вызвать из коридора Майю, но и продублировать ее трижды. Дубли просуществовали всего пару минут, однако брань, которую успели обрушить на незадачливого волшебника сама Марианна и три ее копии, сплошь состояла из жутко непарламентских выражений, половины из которых многие присутствующие никогда раньше даже не слышали. Майя же, вытащив Люду, умудрилась материализовать последнюю под самым потолком. К счастью, там было невысоко, да и профессор Шеллерман не терял бдительности, так что Людмила благополучно приземлилась. Правда, не слишком это оценила, обложив Майю круче, чем та - Владю. Сама Люда, попытавшись призвать Лину, случайно притащила ее головой вниз, что жертве эксперимента совершенно не понравилось - результат оказался аналогичным предыдущему…
Очень скоро все подопечные профессора Шеллермана оказались выжатыми как лимон и уляпанными печатями по всем частям тела. Печати, как ни странно, не все были черными, так что многие, испещренные разноцветными черепушками, выглядели, как клоуны-сатанисты; правда, их это почему-то не веселило. Комментарии Хьюго, сопровождающие происходящее, тоже никому радости не добавляли, а настроение медленно, но верно скатывалось к абсолютному нулю.
- Сохраняйте спокойствие… Расслабьтесь… Сосредоточьтесь на положительных эмоциях… Двигайтесь медленно, плавно… Плавно, я сказал! Я что, тихо сказал?! А ну, замереть и не рыпаться, а то пришибу! Вот, а теперь плавно…
- Так, это у нас кто? Кто?! Милейший, Вы идиот! Вы кого должны были позвать?… А позвали?!. Живо отправьте ее обратно! Что значит - не хочет? А кто ее спрашивает?…
- Кто список написал? Нет, я вас спрашиваю - кто?! У кого в родне курицы с их знаменитыми лапами?! Тут же так написано, что в жизни правильно не прочитать! Вот, что это за фамилия? Почему Сталин? Вы что, таки жаждете увидеть отца народов живее всех живых?!.
- Стоп, стоп! Немедленно прекратите, хотите, чтобы всё тут рухнуло? Руку, какую руку я сказал поднять?! У Вас что там, позакладывало? Правую, ПРА-ВУ-Ю! Что?… А, так Вы левша… Что же сразу не сказали?! Левую руку поднять!…
Наконец, к половине седьмого, вымотав своих учеников до полного изнеможения, профессор милостиво соизволил их отпустить, не преминув произнести напутственную речь:
- На сегодня урок окончен. Домашнее задание: законспектировать третью главу, посвященную теме сегодняшнего урока, из учебника "Руководство для магов: как водить руками". Завтра проверю. Надеюсь, в следующий раз вы все проявите больше усердия, прилежания и способностей, нежели я имел несчастье увидеть сегодня. Не могу сказать, что вы все поголовно безнадежны… Не могу - еще расстроитесь. Свободны до завтрашнего вечера!
И одарив осатаневших от усталости учеников лучезарной улыбкой, профессор принялся восстанавливать изрядно пострадавший класс. Все остальные потянулись к выходу, измученные и подавленные; сил не хватало даже на естественную традиционную болтовню. Однако, выйдя на лестницу, Лина вдруг резко остановилась и гневно топнула ногой:
- Вот гад! Безнадежны! Мы! Расстраивать он нас не хочет! Урод! Ну, погоди, я тебе покажу - безнадежны!
С этими словами она перевернула лист в своем блокноте, быстро нацарапала что-то на другой стороне, сунула под нос Майе и зашептала ей в ухо. Майя в голос заржала, но тут же прикрыла рот ладонью. В ответ на нетерпеливые вопросы Лина только отмахнулась, потянув всех на лестничную площадку. Там она велела коллегам встать в круг, освободив в центре место. Затем, совсем как учил профессор, Лина сделала изящный пас рукой, Майя сухо щелкнула пальцами и листочек с надписью тут же накрыло облачко черного дыма. Девчонки переглянулись, уставились в листок и хором прочитали:
- Шеллерман!…
С коротким воплем в центр круга с высоты примерно метра полтора шлепнулся их недавний мучитель. Хью поднялся на ноги, потирая ушибы, и обалдело уставился на окружающих его милых, симпатичных людей, медленно сжимавших кольцо. На лбу его красовалась аккуратная синенькая печаточка с черепушкой.
- Здрасьте, профессор! - с невинным видом приветствовала его Лина.
- Хорошо добрались? - в тон ей поинтересовалась Майя, кусая губы, чтобы не захихикать. Профессор оглядел коллег и пристально уставился на двух самых несносных:
- Вот как. Значит, можете, когда хотите, - и расплылся в зловещей улыбке. - Выходит, гонять надо посильнее, - пробормотал он, поднимаясь по лестнице обратно на чердак.
Нахальные девицы проводили его зловредными взглядами и многообещающей фразой, брошенной вполголоса:
- Кто кого еще…
Шеллерман не услышал, или же не обратил внимания на слова своих новоиспеченных учениц, а зря. Коллеги знали, что Майя с Линой всегда выполняют свои обещания. Театр военных действий открыл сезон.
Глава 4 Шалость удалась!…
- Так-то оно так, - раздумчиво сообщила в пространство Лина.
- Потому как не может того быть, кабы не было бы никак, - поддержала ее Майя, наставительно подняв палец.
- И не потому, что оно вообще, а потому, что когда оно вот, тогда оно и пожалуйста! - веско завершила ее подруга.
Полуэкт Полуэктович, услышав такой вызов смыслу вообще и здравому смыслу в частности, резко зауважал обеих. Высказавшись и многозначительно переглянувшись, девушки перевернули одновременно свои тетради обложками вверх. Картинки на обложках изменились разительно - теперь на двух сдвинутых вместе тетрадках появились изображения их владелиц и самого профессора: девицы с упорством, достойным лучшего применения, усердно топили наставника в глубокой, грязной луже; поперек тетрадей красовалась надпись: "Ты перед сном молилась, Дездемона?!" Шеллерман усугублять ситуацию не стал и сменил гнев на милость:
- Короче, так. Любая заклинашка состоит из двух частей: болтовни и распальцовки. Распальцовка - штука важная, без нее никуда. Магия - не то место, где можно только языком работать, банального трепа мало, надо еще и руками махать. Но только как положено, а не как попало! Если вертеть граблями, словно монах Шао Линя бамбуковой дубиной, чок в чок нарвешься на крутые проблемы. Так что будете учиться руками водить где надо и как надо. И не только руками. Все ясно?
Профессор Шеллерман очень быстро завершил с теорией и перешел к практике, справедливо полагая, что от одной теории толку определенно не будет. В качестве практического занятия он избрал небезызвестную уже "Сивку-Бурку" - заклинание нужное, важное, пригодиться может когда угодно, да и студентов с его помощью собрать куда проще, чем обычными способами. Хьюго быстро объяснил суть заклятия, заставил всех выучить слова и минут десять муштровал подопечных, заставляя правильно вращать запястьем и щелкать пальцами в нужной тональности. Добившись более-менее сносных результатов (скорее менее, чем более), приступили непосредственно к исполнению заклинания. Для этого все присутствующие поделились на две группы. Были составлены списки на каждую группу, после чего одна из них покинула помещение, а члены второй по очереди принялись пробовать вызвать отсутствующих товарищей.
То, что творилось на чердаке в течение следующего часа, не поддается никакому описанию. Непривычное заклинание решительно не желало даваться в руки неумелым экспериментаторам, в результате принимая самые дикие и причудливые формы. Янина, пытаясь вызвать Владю, не рассчитала траекторию, и Владислав едва не вылетел в окно; от падения его спасла лишь величина чердачного окошка, в которое он просто не пролез. В свою очередь Влад ухитрился не просто вызвать из коридора Майю, но и продублировать ее трижды. Дубли просуществовали всего пару минут, однако брань, которую успели обрушить на незадачливого волшебника сама Марианна и три ее копии, сплошь состояла из жутко непарламентских выражений, половины из которых многие присутствующие никогда раньше даже не слышали. Майя же, вытащив Люду, умудрилась материализовать последнюю под самым потолком. К счастью, там было невысоко, да и профессор Шеллерман не терял бдительности, так что Людмила благополучно приземлилась. Правда, не слишком это оценила, обложив Майю круче, чем та - Владю. Сама Люда, попытавшись призвать Лину, случайно притащила ее головой вниз, что жертве эксперимента совершенно не понравилось - результат оказался аналогичным предыдущему…
Очень скоро все подопечные профессора Шеллермана оказались выжатыми как лимон и уляпанными печатями по всем частям тела. Печати, как ни странно, не все были черными, так что многие, испещренные разноцветными черепушками, выглядели, как клоуны-сатанисты; правда, их это почему-то не веселило. Комментарии Хьюго, сопровождающие происходящее, тоже никому радости не добавляли, а настроение медленно, но верно скатывалось к абсолютному нулю.
- Сохраняйте спокойствие… Расслабьтесь… Сосредоточьтесь на положительных эмоциях… Двигайтесь медленно, плавно… Плавно, я сказал! Я что, тихо сказал?! А ну, замереть и не рыпаться, а то пришибу! Вот, а теперь плавно…
- Так, это у нас кто? Кто?! Милейший, Вы идиот! Вы кого должны были позвать?… А позвали?!. Живо отправьте ее обратно! Что значит - не хочет? А кто ее спрашивает?…
- Кто список написал? Нет, я вас спрашиваю - кто?! У кого в родне курицы с их знаменитыми лапами?! Тут же так написано, что в жизни правильно не прочитать! Вот, что это за фамилия? Почему Сталин? Вы что, таки жаждете увидеть отца народов живее всех живых?!.
- Стоп, стоп! Немедленно прекратите, хотите, чтобы всё тут рухнуло? Руку, какую руку я сказал поднять?! У Вас что там, позакладывало? Правую, ПРА-ВУ-Ю! Что?… А, так Вы левша… Что же сразу не сказали?! Левую руку поднять!…
Наконец, к половине седьмого, вымотав своих учеников до полного изнеможения, профессор милостиво соизволил их отпустить, не преминув произнести напутственную речь:
- На сегодня урок окончен. Домашнее задание: законспектировать третью главу, посвященную теме сегодняшнего урока, из учебника "Руководство для магов: как водить руками". Завтра проверю. Надеюсь, в следующий раз вы все проявите больше усердия, прилежания и способностей, нежели я имел несчастье увидеть сегодня. Не могу сказать, что вы все поголовно безнадежны… Не могу - еще расстроитесь. Свободны до завтрашнего вечера!
И одарив осатаневших от усталости учеников лучезарной улыбкой, профессор принялся восстанавливать изрядно пострадавший класс. Все остальные потянулись к выходу, измученные и подавленные; сил не хватало даже на естественную традиционную болтовню. Однако, выйдя на лестницу, Лина вдруг резко остановилась и гневно топнула ногой:
- Вот гад! Безнадежны! Мы! Расстраивать он нас не хочет! Урод! Ну, погоди, я тебе покажу - безнадежны!
С этими словами она перевернула лист в своем блокноте, быстро нацарапала что-то на другой стороне, сунула под нос Майе и зашептала ей в ухо. Майя в голос заржала, но тут же прикрыла рот ладонью. В ответ на нетерпеливые вопросы Лина только отмахнулась, потянув всех на лестничную площадку. Там она велела коллегам встать в круг, освободив в центре место. Затем, совсем как учил профессор, Лина сделала изящный пас рукой, Майя сухо щелкнула пальцами и листочек с надписью тут же накрыло облачко черного дыма. Девчонки переглянулись, уставились в листок и хором прочитали:
- Шеллерман!…
С коротким воплем в центр круга с высоты примерно метра полтора шлепнулся их недавний мучитель. Хью поднялся на ноги, потирая ушибы, и обалдело уставился на окружающих его милых, симпатичных людей, медленно сжимавших кольцо. На лбу его красовалась аккуратная синенькая печаточка с черепушкой.
- Здрасьте, профессор! - с невинным видом приветствовала его Лина.
- Хорошо добрались? - в тон ей поинтересовалась Майя, кусая губы, чтобы не захихикать. Профессор оглядел коллег и пристально уставился на двух самых несносных:
- Вот как. Значит, можете, когда хотите, - и расплылся в зловещей улыбке. - Выходит, гонять надо посильнее, - пробормотал он, поднимаясь по лестнице обратно на чердак.
Нахальные девицы проводили его зловредными взглядами и многообещающей фразой, брошенной вполголоса:
- Кто кого еще…
Шеллерман не услышал, или же не обратил внимания на слова своих новоиспеченных учениц, а зря. Коллеги знали, что Майя с Линой всегда выполняют свои обещания. Театр военных действий открыл сезон.
Глава 4 Шалость удалась!…
Профессор Шеллерман слов на ветер тоже не бросал, что стало предельно ясно на следующий день. Перво-наперво он стребовал со своих коллег домашнее задание и раскритиковал его в пух и прах. Самым язвительным образом разъяснив ученикам, насколько убоги оказались их попытки сделать добротный конспект по теме первой лекции, Хьюго потребовал переделать работу, учитывая его замечания, а также дал новое задание, вдвое больше прежнего. Дойдя же до практического занятия, он гонял своих учеников так, что первый практикум вспоминался ими как воплощение мира и покоя. В итоге с чердака выбирались едва ли не ползком, чуть живые от потери магической энергии. Профессор Шеллерман остался доволен собой и жизнью - сегодня никто не рискнул с ним спорить. Что ж, он всегда отменно умел обламывать самых нахальных и безалаберных студентов, так чем же его нынешние подопечные лучше их? Хью полагал, что, скорее, даже хуже, хотя, по его совсем честному мнению, хуже было уже и некуда. Но даже они, наконец, поняли, что сладить с Мастером-Целителем, чемпионом, лауреатом и все такое прочее, у них не выйдет ни при каких обстоятельствах.
Однако уже следующее утро заставило его более трезво взглянуть на ситуацию. Как всегда, Хьюго явился на работу очень рано. Не торопясь прошел по коридору, поздоровался с секретарем, вошел в кабинет… и остановился как вкопанный, увидев свой стол. Всегда аккуратный, с ровно выложенными стопками документов, выстроенными по ранжиру стойками и органайзером с тщательно заточенными карандашами и безупречно заправленными ручками, он выглядел чудовищно! Бумаги, переворошенные, расклеванные, изляпанные пометом; раскиданные ручки и раскатившиеся обломанные карандаши; органайзер, полный перьев; крошки и остатки прогорклой пшенной каши, размазанные по столешнице вперемешку с тем же пометом и… голуби, сидящие повсюду! Наглые, неопрятные, самодовольные свалочно-почтовые сизари, которых в филиале использовали в качестве наиболее дешевого средства связи. Наловленные по улицам, площадям и помойкам, заколдованные на скорую руку магами-неумехами, они были настоящим проклятием всех, кто имел несчастье с ними общаться. Письма они носили исправно и даже, как правило, доставляли их по адресу. Но в каком виде! Заклинания, требовавшие, чтобы голубок тащил письмо в определенное место, вовсе не препятствовали тому, чтобы пернатый почтальон слегка подкрепился где-нибудь во дворе, на площади, от щедрот сердобольных старушек и восторженных малышей, а то и в мусорном баке или на помойке. Соответственно, послание приобретало пыльно-серый цвет с малопривлекательными разводами и пятнами. А уж количество микробов, собранных этим письмом, заставило бы рыдать от счастья любого магэпидемиолога. Обычно крылатые почтари сидели в надежно запертом просторном вольере в углу фойе, но сейчас невесть как выбравшиеся из заточения птички ударились в натуральный загул, устроив на столе Шеллермана голубячий ресторан-диско-бар-караоке, тем более что кто-то хлебосольно оставил там для них грандиозное угощение. На появившегося так некстати хозяина полезной площади голуби воззрились с нескрываемым неодобрением - ходят тут всякие, понимаешь! Однако разозлившегося до последней степени Хьюго голубиные настроения не занимали. Он единым махом сотворил маленькое торнадо, мигом вынесшее за пределы помещения всех незваных гостей и бесцеремонно забросившее их обратно в клетку, надежно захлопнувшуюся, как только внутри оказался последний узник. Затем Шеллерман, пылая праведным гневом, отправился к секретарю выяснять, кто посмел сотворить такое на его рабочем месте. Бедная Тоня долго не могла понять, что стряслось. А когда, наконец, сообразила, отправилась посмотреть и едва не упала в обморок, узрев столь масштабный бардак на одном-единственном столе - такое она явно увидеть не рассчитывала. Ее неподдельное изумление заставило профессора сбавить обороты. Кстати сказать, то, что безобразие творилось именно на его отдельно взятой рабочей площади, Хьюго отметил сразу, что заставило его всерьез заподозрить диверсию. А когда в ящике стола он обнаружил самые важные документы, аккуратно спрятанные подальше от крылатых вандалов, его подозрения превратились в уверенность. Кто-то (он даже знал, кто именно!) желал сделать ему гадость. Но при этом оказался достаточно предусмотрительным, чтобы не подвергнуть порче действительно нужную документацию. Что ж, раз так, Хью тоже не станет особо зверствовать. Особо - не станет. Но зверствовать будет непременно!
И не преминул. На следующем практическом занятии с сотрудниками Академии он объявил, что считает нагрузку недостаточной, и добавил к едва освоенной "Сивке-Бурке" еще одно заклинание - "Позвольте Вам выйти вон", обратное предыдущему и предназначенное для выдворения нежелательных посетителей. Как он и ожидал, практическое занятие вылилось в действо, сильно смахивающее на Ледовое побоище. А еще больше - на попоище. Его студенты-коллеги, едва начавшие осваивать призывающее заклинание, оказались решительно неспособны так спешно перестроиться на заклинание посылающее. В результате посыл ни у кого толком не получился. Раз за разом подопытные кролики вместо того, чтобы спешно и цивилизованно испариться из помещения и материализоваться за дверью, вмазывались в эту самую дверь, а затем, в свою очередь, вмазывали в нее предыдущих экспериментаторов-садистов. Как следствие, занятие для всех, кроме наставника, завершилось травмами различной степени тяжести. Когда умученные в хлам, кое-как перебинтованные академики покидали чердак, Хьюго с очень довольной улыбкой сообщил персонально Лине и Майе, что терпеть не может голубей и все, что они делают. К его пущему удовлетворению, наглые девчонки на сей раз ничего не ответили, чем серьезно повысили настроение своего преподавателя.
То памятное утро началось для Хьюго как обычно - он перенесся в вестибюль, разогнал клубы черного дыма, сопровождавшие его появление, окончательно запугал и без того испуганных его появлением студентов, потребовав, чтобы они сдали на вахту сигареты, плейеры, мобильники, алкоголь, наркотические вещества, тамагочи, огнестрельное оружие, а также колющие и режущие предметы ввиду того, что все вышеперечисленное мешает нормальному течению занятий. В результате в рабочий кабинет он заявился в две минуты десятого. Погрузившись мыслями в дела предстоящего дня, он как-то упустил из виду некоторые странности в поведении коллег. В частности, они практически не болтали - сидели, не поднимая голов, и усерднейшим образом занимались ДЕЛОМ! Такими прилежными Хьюго никогда прежде их не видел. Не увидел и сейчас - просто не обратил внимания. Как вскоре выяснилось, напрасно. Он коротко кивнул сидевшей неподалеку Марион, подошел к своему рабочему месту, сел на стул, и, вытянув из стопки документов проект списка на отчисление, углубился в работу, даже не заметив ликующие взгляды, которыми обменялись девушки-кураторы, и того, как хлопнулись ладошками Денек и Марик.
Минут через десять, оценив масштабы задолженностей по учебе и оплате, Целитель решил сходить в бухгалтерию и уточнить, реально ли грандиозное количество неплательщиков, отраженное в отчете. Профессор Шеллерман поднялся… и тут же шлепнулся обратно, когда непонятная тяжесть властно дернула его за джинсы и усадила назад.
- Что за, - Хью безуспешно дернулся и принялся ощупывать руками стул, от которого почему-то совсем не желало отрываться его седалище.
- Что-нибудь случилось, профессор? - голос Лины звучал так приветливо, заботливо и предельно учтиво, а взгляды окружающих, исключая изумленную Марион, столь полны искреннего беспокойства о его благополучии, что Шеллерман мгновенно все понял. Его, опытного препода, собаку съевшего на студенческих хитростях, поймали в элементарную ловушку, словно первокурсника-практиканта.
Как он сумел выяснить много позже, зачинщиками, разумеется, были все те же Ангелина и Марианна. Вредные девицы еще не настолько давно закончили школу, чтобы забыть, как именно следует поступать с особо опасными для нервов учащихся преподавателями, и, обсудив несколько вариантов, приняли решение приклеить "любимого" наставника к стулу. Дабы претворить в жизнь коварный план, они отправились в отдел ТСО и попросили у Вольдемара тюбик клея БФ; когда же программист поинтересовался, на кой ляд им сдалось такое старье и что у нас опять сломалось, и не хотят ли они, случайно, стать токсикоманками, потому как ни на что другое это барахло не годится, девушки, недолго думая, посвятили его в свой план. Марик, у которого чесались полученные вчера ссадины и болели расшибленные колени, план одобрил, но с оговоркой - для такого дела клей следовало брать не какой-нибудь, а "Супер-Пупер-Осьминог", славившийся эстетичной упаковкой, отсутствием запаха и великолепным качеством склейки, которое Марик охарактеризовал выражением: "Хрен отлепишь". Однако добыть его можно было в одном-единственном месте - дипломате Полуэкта Полуэктовича, где, как в Греции, было все. Но едва ли почтенный начальник отдела ТСО одобрительно отнесся бы к плану приклеивания к стулу своего коллеги, а тем паче, к столь бездарному расходованию дорогостоящей субстанции. Следовательно, драгоценный тюбик придется стащить. К этому выводу одновременно пришли все трое и тут же принялись готовиться к краже. Для этого Марик обзавелся сообщником, рассказав обо всем Деньку, и получил радостное согласие последнего на участие в общей авантюре - Денису не нравилось, что у него на лбу вскочила шишка; это мешало общению в Астрале, загораживая обзор третьему глазу. И вот уже четверо подельников рьяно взялись за Полуэктыча и его чемодан. Покуда Майя, Лина и Марик сообща отвлекали его разнообразными вопросами касаемо компьютерного обеспечения, психологии и риторики, Денек без хлопот стянул из дипломата тубу с клеем. Убедившись, что ресурс получен, остальные потихоньку свернули разговор и с предельно невинным видом двинулись на выход. Полдела было сделано.
Назавтра все четверо пришли без десяти девять, но тут же столкнулись с непредвиденным обстоятельством: профессор МакДугл явилась раньше и из кабинета выходить не собиралась. Посовещавшись, заговорщики втянули в приключение секретаря Тоню. Та мигом предложила выход - строгую профессоршу можно отвлечь телефонным звонком. Для этого Тоня быстро связалась по мобильнику с Нелли, куратором очного отделения, кратко изложила ситуацию и попросила позвонить под видом студентки и поспрашивать о чем-нибудь важном. Пока профессор МакДугл беседовала с мнимой студенткой на тему перевода из группы в группу, из института в институт и времени даром, поверхность стула Шеллермана аккуратно, но щедро покрыли липким прозрачным веществом. Было уже без пяти девять, начал подтягиваться народ и новость о готовящемся покушении распространилась со скоростью лесного пожара, умудрившись миновать профессора МакДугл. Развязка неотвратимо приближалась.
Всю подноготную Хьюго узнал намного позже и подивился единодушию и неожиданной скрытности обычно неуемно болтливых коллег. А в тот момент единственное, что он знал наверняка - паршивки допрыгались. Терпение с треском лопнуло, и профессор изготовился как следует отомстить. Для начала необходимо было избавиться от стула, самым противоестественным образом сковывавшего движения. Для этого Шеллерман приподнялся (понятно, вместе со стулом), сквозь зубы пробормотал заклинание… и стул с треском и грохотом разлетелся, освобождая пленника. Затем, оглядев холодным плотоядным взором завзятого хищника прижухавшихся коллег, целенаправленно шагнул к зачинщицам, таращившим на него совершенно круглые от изумления глаза.
- На сей раз вы зашли слишком далеко, - зловеще сообщил им Мастер-Целитель, явно собираясь учинить с девушками нечто малоприятное, вроде превращения в лягушек. Однако его противницы сдаваться явно не собирались. Более того - заявление наставника их определенно рассердило.
- Мы зашли слишком далеко?! - гневно воскликнула Лина; она дернула рукав свитера и показала профессору скверную ссадину длиной от локтя до запястья. - А вот нам кажется, что это Вы зашли слишком далеко! Вчера все, кто у Вас занимался, поуродовались! Владя ногу вывихнул, Денек на единорога смахивает со своей шишкой, Ульяна с синяками под обоими глазами щеголяет, ну, чисто алкоголичка! И остальные не лучше! Может, Вы хотите сказать, что это все было так уж неизбежно?! И я не думаю, что вчерашний урок хоть что-то нам дал - скорее, Вашими стараниями мы утратили даже то немногое, чего успели достигнуть!
- Вот именно! - сердито поддержала ее Майя, демонстративно поправляя на ободранной переносице починенные очки. - Это Вы первый начали! Вам не нравится, что мы делаем Вам пакости? А кто на первом же занятии стал напропалую над нами издеваться? Ведь тогда мы еще ни в чем перед Вами не провинились, скажете, не так?!
- Имея в виду уровень ваших знаний, помноженный на степень нахальства, - едко начал профессор, но договорить ему не дали.
- Ну и что?! - оборвала его Майя. - Мы разве мешаем Вам в свою очередь тоже быть нахальным? От нахальства еще никто не умирал! А в незнании нет ничего постыдного! Мы знаем, что очень мало знаем, простите за тавтологию, но мы готовы учиться!
- А Вы не желаете нас учить! - сердито бросила Лина. - Только издеваетесь! Мы можем сколько угодно Вам не нравиться, но это не дает Вам никакого права измываться над нами! Так что за что боролись - на то и напоролись. И помните - еще одно такое занятие, и клеем на стуле Вы не отделаетесь, профессор!
- Вот-вот, - мрачно поддержала подругу Майя. - Самое малое - петарда в штанах!
Изумление Хью было достаточно серьезно, чтобы он успел слегка запамятовать о том, что вроде как должен очень сердиться. К тому же он не мог не чувствовать, что и в самом деле перегнул палку, укрощая неумех-подчиненных. Заявление же о петарде поневоле заставило его фыркнуть.
- По-моему, вы питаете необъяснимую слабость к моим штанам! - профессор помолчал немного, с насмешливым уважением разглядывая противостоящих ему девушек, затем продолжил. - Что касается ваших аргументов относительно учения и мучения, то я их услышал и принял к сведению. А поскольку данное мнение явно разделяют ваши коллеги, то впредь я постараюсь использовать менее экстремальные методы обучения. Насколько это будет возможно, - коварно добавил он, выдержав паузу для пущего эффекта, после чего назидательно поднял палец. - Но при условии: никаких дурацких шуток и невыполненных домашних заданий!
В ответ раздался оживленный шелест голосов, полных явного облегчения. Профессор меж тем изогнулся, пытаясь во всех подробностях разглядеть пострадавшее седалище; результат осмотра его не порадовал - штаны были непоправимо загублены.
- Между прочим, это были мои любимые джинсы! - невозмутимо сообщил он подружкам. - И вы их угробили, с чем вас и поздравляю.
Девушки малость сконфуженно переглянулись, и Лина, чуть помявшись, заметила:- Ну, не совсем так уж чтобы… В них, скажем, в лес можно ходить. И за грибами. А еще… еще за грибами и… а, и в лес!
- Скорее на кладбище, - съязвил в ответ профессор. - И непременно в безлунную ночь, чтобы не пугать вампиров; у них, знаете ли, слабая психическая организация!
- А может, их еще можно отчистить? - неуверенно предположила Майя. Судя по ее виду, она очень в этом сомневалась.
- А может, вы и возьметесь? - зловредно поинтересовался Хьюго, с интересом ожидая реакции коллег на такое предложение.
- Ну, мы попробуем! - поразмыслив чуток, дружно согласились девушки, после чего так же дружно уставились на Целителя.
- Но мы вряд ли сможем чистить их прямо на Вас! - заявила Марианна. - Не то, чтобы мы очень уж возражали, но это может плохо сказаться на Вашей… Вашем здоровье!
- Вы сперва определитесь, что будете делать! - заботливо порекомендовал им Целитель. - А потом уж…
- Логично! - согласилась Марианна и повернулась к подруге.
Кратко посовещавшись, они прямиком отправились в кладовую и принялись рьяно там копаться. Вскоре девчонки вернулись, таща с собой запыленный отрывной календарь за прошлый год. Календарь именовался "Советы опытной хозяйки" и именно в нем они рассчитывали почерпнуть что-нибудь полезное относительно джинсов и пятен. Усевшись за стол, Лина, недолго думая, разделила листки календаря надвое и отдала половину Майе, которая села рядом. Девушки углубились в изучение хозяйственных премудростей, предлагаемых потрепанным печатным изданием. Советы впечатляли - их изучение сопровождалось хихиканьем и предельно язвительными комментариями.
Однако уже следующее утро заставило его более трезво взглянуть на ситуацию. Как всегда, Хьюго явился на работу очень рано. Не торопясь прошел по коридору, поздоровался с секретарем, вошел в кабинет… и остановился как вкопанный, увидев свой стол. Всегда аккуратный, с ровно выложенными стопками документов, выстроенными по ранжиру стойками и органайзером с тщательно заточенными карандашами и безупречно заправленными ручками, он выглядел чудовищно! Бумаги, переворошенные, расклеванные, изляпанные пометом; раскиданные ручки и раскатившиеся обломанные карандаши; органайзер, полный перьев; крошки и остатки прогорклой пшенной каши, размазанные по столешнице вперемешку с тем же пометом и… голуби, сидящие повсюду! Наглые, неопрятные, самодовольные свалочно-почтовые сизари, которых в филиале использовали в качестве наиболее дешевого средства связи. Наловленные по улицам, площадям и помойкам, заколдованные на скорую руку магами-неумехами, они были настоящим проклятием всех, кто имел несчастье с ними общаться. Письма они носили исправно и даже, как правило, доставляли их по адресу. Но в каком виде! Заклинания, требовавшие, чтобы голубок тащил письмо в определенное место, вовсе не препятствовали тому, чтобы пернатый почтальон слегка подкрепился где-нибудь во дворе, на площади, от щедрот сердобольных старушек и восторженных малышей, а то и в мусорном баке или на помойке. Соответственно, послание приобретало пыльно-серый цвет с малопривлекательными разводами и пятнами. А уж количество микробов, собранных этим письмом, заставило бы рыдать от счастья любого магэпидемиолога. Обычно крылатые почтари сидели в надежно запертом просторном вольере в углу фойе, но сейчас невесть как выбравшиеся из заточения птички ударились в натуральный загул, устроив на столе Шеллермана голубячий ресторан-диско-бар-караоке, тем более что кто-то хлебосольно оставил там для них грандиозное угощение. На появившегося так некстати хозяина полезной площади голуби воззрились с нескрываемым неодобрением - ходят тут всякие, понимаешь! Однако разозлившегося до последней степени Хьюго голубиные настроения не занимали. Он единым махом сотворил маленькое торнадо, мигом вынесшее за пределы помещения всех незваных гостей и бесцеремонно забросившее их обратно в клетку, надежно захлопнувшуюся, как только внутри оказался последний узник. Затем Шеллерман, пылая праведным гневом, отправился к секретарю выяснять, кто посмел сотворить такое на его рабочем месте. Бедная Тоня долго не могла понять, что стряслось. А когда, наконец, сообразила, отправилась посмотреть и едва не упала в обморок, узрев столь масштабный бардак на одном-единственном столе - такое она явно увидеть не рассчитывала. Ее неподдельное изумление заставило профессора сбавить обороты. Кстати сказать, то, что безобразие творилось именно на его отдельно взятой рабочей площади, Хьюго отметил сразу, что заставило его всерьез заподозрить диверсию. А когда в ящике стола он обнаружил самые важные документы, аккуратно спрятанные подальше от крылатых вандалов, его подозрения превратились в уверенность. Кто-то (он даже знал, кто именно!) желал сделать ему гадость. Но при этом оказался достаточно предусмотрительным, чтобы не подвергнуть порче действительно нужную документацию. Что ж, раз так, Хью тоже не станет особо зверствовать. Особо - не станет. Но зверствовать будет непременно!
И не преминул. На следующем практическом занятии с сотрудниками Академии он объявил, что считает нагрузку недостаточной, и добавил к едва освоенной "Сивке-Бурке" еще одно заклинание - "Позвольте Вам выйти вон", обратное предыдущему и предназначенное для выдворения нежелательных посетителей. Как он и ожидал, практическое занятие вылилось в действо, сильно смахивающее на Ледовое побоище. А еще больше - на попоище. Его студенты-коллеги, едва начавшие осваивать призывающее заклинание, оказались решительно неспособны так спешно перестроиться на заклинание посылающее. В результате посыл ни у кого толком не получился. Раз за разом подопытные кролики вместо того, чтобы спешно и цивилизованно испариться из помещения и материализоваться за дверью, вмазывались в эту самую дверь, а затем, в свою очередь, вмазывали в нее предыдущих экспериментаторов-садистов. Как следствие, занятие для всех, кроме наставника, завершилось травмами различной степени тяжести. Когда умученные в хлам, кое-как перебинтованные академики покидали чердак, Хьюго с очень довольной улыбкой сообщил персонально Лине и Майе, что терпеть не может голубей и все, что они делают. К его пущему удовлетворению, наглые девчонки на сей раз ничего не ответили, чем серьезно повысили настроение своего преподавателя.
То памятное утро началось для Хьюго как обычно - он перенесся в вестибюль, разогнал клубы черного дыма, сопровождавшие его появление, окончательно запугал и без того испуганных его появлением студентов, потребовав, чтобы они сдали на вахту сигареты, плейеры, мобильники, алкоголь, наркотические вещества, тамагочи, огнестрельное оружие, а также колющие и режущие предметы ввиду того, что все вышеперечисленное мешает нормальному течению занятий. В результате в рабочий кабинет он заявился в две минуты десятого. Погрузившись мыслями в дела предстоящего дня, он как-то упустил из виду некоторые странности в поведении коллег. В частности, они практически не болтали - сидели, не поднимая голов, и усерднейшим образом занимались ДЕЛОМ! Такими прилежными Хьюго никогда прежде их не видел. Не увидел и сейчас - просто не обратил внимания. Как вскоре выяснилось, напрасно. Он коротко кивнул сидевшей неподалеку Марион, подошел к своему рабочему месту, сел на стул, и, вытянув из стопки документов проект списка на отчисление, углубился в работу, даже не заметив ликующие взгляды, которыми обменялись девушки-кураторы, и того, как хлопнулись ладошками Денек и Марик.
Минут через десять, оценив масштабы задолженностей по учебе и оплате, Целитель решил сходить в бухгалтерию и уточнить, реально ли грандиозное количество неплательщиков, отраженное в отчете. Профессор Шеллерман поднялся… и тут же шлепнулся обратно, когда непонятная тяжесть властно дернула его за джинсы и усадила назад.
- Что за, - Хью безуспешно дернулся и принялся ощупывать руками стул, от которого почему-то совсем не желало отрываться его седалище.
- Что-нибудь случилось, профессор? - голос Лины звучал так приветливо, заботливо и предельно учтиво, а взгляды окружающих, исключая изумленную Марион, столь полны искреннего беспокойства о его благополучии, что Шеллерман мгновенно все понял. Его, опытного препода, собаку съевшего на студенческих хитростях, поймали в элементарную ловушку, словно первокурсника-практиканта.
Как он сумел выяснить много позже, зачинщиками, разумеется, были все те же Ангелина и Марианна. Вредные девицы еще не настолько давно закончили школу, чтобы забыть, как именно следует поступать с особо опасными для нервов учащихся преподавателями, и, обсудив несколько вариантов, приняли решение приклеить "любимого" наставника к стулу. Дабы претворить в жизнь коварный план, они отправились в отдел ТСО и попросили у Вольдемара тюбик клея БФ; когда же программист поинтересовался, на кой ляд им сдалось такое старье и что у нас опять сломалось, и не хотят ли они, случайно, стать токсикоманками, потому как ни на что другое это барахло не годится, девушки, недолго думая, посвятили его в свой план. Марик, у которого чесались полученные вчера ссадины и болели расшибленные колени, план одобрил, но с оговоркой - для такого дела клей следовало брать не какой-нибудь, а "Супер-Пупер-Осьминог", славившийся эстетичной упаковкой, отсутствием запаха и великолепным качеством склейки, которое Марик охарактеризовал выражением: "Хрен отлепишь". Однако добыть его можно было в одном-единственном месте - дипломате Полуэкта Полуэктовича, где, как в Греции, было все. Но едва ли почтенный начальник отдела ТСО одобрительно отнесся бы к плану приклеивания к стулу своего коллеги, а тем паче, к столь бездарному расходованию дорогостоящей субстанции. Следовательно, драгоценный тюбик придется стащить. К этому выводу одновременно пришли все трое и тут же принялись готовиться к краже. Для этого Марик обзавелся сообщником, рассказав обо всем Деньку, и получил радостное согласие последнего на участие в общей авантюре - Денису не нравилось, что у него на лбу вскочила шишка; это мешало общению в Астрале, загораживая обзор третьему глазу. И вот уже четверо подельников рьяно взялись за Полуэктыча и его чемодан. Покуда Майя, Лина и Марик сообща отвлекали его разнообразными вопросами касаемо компьютерного обеспечения, психологии и риторики, Денек без хлопот стянул из дипломата тубу с клеем. Убедившись, что ресурс получен, остальные потихоньку свернули разговор и с предельно невинным видом двинулись на выход. Полдела было сделано.
Назавтра все четверо пришли без десяти девять, но тут же столкнулись с непредвиденным обстоятельством: профессор МакДугл явилась раньше и из кабинета выходить не собиралась. Посовещавшись, заговорщики втянули в приключение секретаря Тоню. Та мигом предложила выход - строгую профессоршу можно отвлечь телефонным звонком. Для этого Тоня быстро связалась по мобильнику с Нелли, куратором очного отделения, кратко изложила ситуацию и попросила позвонить под видом студентки и поспрашивать о чем-нибудь важном. Пока профессор МакДугл беседовала с мнимой студенткой на тему перевода из группы в группу, из института в институт и времени даром, поверхность стула Шеллермана аккуратно, но щедро покрыли липким прозрачным веществом. Было уже без пяти девять, начал подтягиваться народ и новость о готовящемся покушении распространилась со скоростью лесного пожара, умудрившись миновать профессора МакДугл. Развязка неотвратимо приближалась.
Всю подноготную Хьюго узнал намного позже и подивился единодушию и неожиданной скрытности обычно неуемно болтливых коллег. А в тот момент единственное, что он знал наверняка - паршивки допрыгались. Терпение с треском лопнуло, и профессор изготовился как следует отомстить. Для начала необходимо было избавиться от стула, самым противоестественным образом сковывавшего движения. Для этого Шеллерман приподнялся (понятно, вместе со стулом), сквозь зубы пробормотал заклинание… и стул с треском и грохотом разлетелся, освобождая пленника. Затем, оглядев холодным плотоядным взором завзятого хищника прижухавшихся коллег, целенаправленно шагнул к зачинщицам, таращившим на него совершенно круглые от изумления глаза.
- На сей раз вы зашли слишком далеко, - зловеще сообщил им Мастер-Целитель, явно собираясь учинить с девушками нечто малоприятное, вроде превращения в лягушек. Однако его противницы сдаваться явно не собирались. Более того - заявление наставника их определенно рассердило.
- Мы зашли слишком далеко?! - гневно воскликнула Лина; она дернула рукав свитера и показала профессору скверную ссадину длиной от локтя до запястья. - А вот нам кажется, что это Вы зашли слишком далеко! Вчера все, кто у Вас занимался, поуродовались! Владя ногу вывихнул, Денек на единорога смахивает со своей шишкой, Ульяна с синяками под обоими глазами щеголяет, ну, чисто алкоголичка! И остальные не лучше! Может, Вы хотите сказать, что это все было так уж неизбежно?! И я не думаю, что вчерашний урок хоть что-то нам дал - скорее, Вашими стараниями мы утратили даже то немногое, чего успели достигнуть!
- Вот именно! - сердито поддержала ее Майя, демонстративно поправляя на ободранной переносице починенные очки. - Это Вы первый начали! Вам не нравится, что мы делаем Вам пакости? А кто на первом же занятии стал напропалую над нами издеваться? Ведь тогда мы еще ни в чем перед Вами не провинились, скажете, не так?!
- Имея в виду уровень ваших знаний, помноженный на степень нахальства, - едко начал профессор, но договорить ему не дали.
- Ну и что?! - оборвала его Майя. - Мы разве мешаем Вам в свою очередь тоже быть нахальным? От нахальства еще никто не умирал! А в незнании нет ничего постыдного! Мы знаем, что очень мало знаем, простите за тавтологию, но мы готовы учиться!
- А Вы не желаете нас учить! - сердито бросила Лина. - Только издеваетесь! Мы можем сколько угодно Вам не нравиться, но это не дает Вам никакого права измываться над нами! Так что за что боролись - на то и напоролись. И помните - еще одно такое занятие, и клеем на стуле Вы не отделаетесь, профессор!
- Вот-вот, - мрачно поддержала подругу Майя. - Самое малое - петарда в штанах!
Изумление Хью было достаточно серьезно, чтобы он успел слегка запамятовать о том, что вроде как должен очень сердиться. К тому же он не мог не чувствовать, что и в самом деле перегнул палку, укрощая неумех-подчиненных. Заявление же о петарде поневоле заставило его фыркнуть.
- По-моему, вы питаете необъяснимую слабость к моим штанам! - профессор помолчал немного, с насмешливым уважением разглядывая противостоящих ему девушек, затем продолжил. - Что касается ваших аргументов относительно учения и мучения, то я их услышал и принял к сведению. А поскольку данное мнение явно разделяют ваши коллеги, то впредь я постараюсь использовать менее экстремальные методы обучения. Насколько это будет возможно, - коварно добавил он, выдержав паузу для пущего эффекта, после чего назидательно поднял палец. - Но при условии: никаких дурацких шуток и невыполненных домашних заданий!
В ответ раздался оживленный шелест голосов, полных явного облегчения. Профессор меж тем изогнулся, пытаясь во всех подробностях разглядеть пострадавшее седалище; результат осмотра его не порадовал - штаны были непоправимо загублены.
- Между прочим, это были мои любимые джинсы! - невозмутимо сообщил он подружкам. - И вы их угробили, с чем вас и поздравляю.
Девушки малость сконфуженно переглянулись, и Лина, чуть помявшись, заметила:- Ну, не совсем так уж чтобы… В них, скажем, в лес можно ходить. И за грибами. А еще… еще за грибами и… а, и в лес!
- Скорее на кладбище, - съязвил в ответ профессор. - И непременно в безлунную ночь, чтобы не пугать вампиров; у них, знаете ли, слабая психическая организация!
- А может, их еще можно отчистить? - неуверенно предположила Майя. Судя по ее виду, она очень в этом сомневалась.
- А может, вы и возьметесь? - зловредно поинтересовался Хьюго, с интересом ожидая реакции коллег на такое предложение.
- Ну, мы попробуем! - поразмыслив чуток, дружно согласились девушки, после чего так же дружно уставились на Целителя.
- Но мы вряд ли сможем чистить их прямо на Вас! - заявила Марианна. - Не то, чтобы мы очень уж возражали, но это может плохо сказаться на Вашей… Вашем здоровье!
- Вы сперва определитесь, что будете делать! - заботливо порекомендовал им Целитель. - А потом уж…
- Логично! - согласилась Марианна и повернулась к подруге.
Кратко посовещавшись, они прямиком отправились в кладовую и принялись рьяно там копаться. Вскоре девчонки вернулись, таща с собой запыленный отрывной календарь за прошлый год. Календарь именовался "Советы опытной хозяйки" и именно в нем они рассчитывали почерпнуть что-нибудь полезное относительно джинсов и пятен. Усевшись за стол, Лина, недолго думая, разделила листки календаря надвое и отдала половину Майе, которая села рядом. Девушки углубились в изучение хозяйственных премудростей, предлагаемых потрепанным печатным изданием. Советы впечатляли - их изучение сопровождалось хихиканьем и предельно язвительными комментариями.