Страница:
Си-Джей протянула Марисол розовый бланк задержания Бантлинга. Рядом с фамилией каждого полицейского она написала дату и время, когда ему следует явиться для дачи показаний. Она поставила Доминика в конце недели, несмотря на то что он старший следователь, а их обычно вызывают первыми. Сегодня Си-Джей приняла еще одно решение после приема у доктора Чамберса. Во-первых, она должна продолжать вести это дело, прилагая все силы, чтобы подготовить для представления суду. Во-вторых, сейчас не время для личных отношений, в особенности со старшим следователем по такому важному делу, где обвиняемый для нее гораздо больше, чем просто обвиняемый. Необходимо установить между ней и Домиником дистанцию, вернуться к чисто рабочим отношениям. Не важно, какие чувства она испытывает, не важно, что это может значить для него, — существуют тайны, которыми нельзя поделиться. Никогда. А отношения, основывающиеся на обмане и лжи, — это карточный домик. В конце концов все обрушится.
— Мы очень ограничены по времени, Марисол, и у нас много свидетелей. — Си-Джей решила, что следует держаться так, будто они — одна команда. — Дело нужно представить большому жюри через две недели. Я отметила даты и время для всех полицейских. На каждого должно отводиться по сорок пять минут, на Альвареса и Фальконетти — по три часа.
Марисол протянула руку к протоколу задержания.
— Хорошо. Я им позвоню. Еще что-то? Уже почти половина пятого.
Да, все правильно. Пора уходить. Си-Джей чуть не забыла: хоть пожар, хоть потоп, Марисол после 16.30 не работает.
— Да. Следующие пару дней придется поработать как следует. Вероятно, я сегодня задержусь допоздна. Мне нужно, чтобы вы перенесли встречу с родственниками по делу Вилкерсона, назначенную на завтрашнее утро, и предсудебное совещание с детективами Мьюносом и Хоганом по делу Валдона, назначенное на вторую половину дня. По делу Валдона у нас до суда еще две недели. Перенесите их на следующую пятницу. Да, и я буду очень благодарна, если следующие несколько дней вы не будете меня ни с кем соединять за исключением прокурора штата или если вдруг начнется пожар. — Си-Джей улыбнулась, раздумывая, можно ли заставить Марисол рассмеяться.
Очевидно, нет.
— Хорошо, — только и сказала Марисол перед тем, как броситься к своему столу, бормоча испанские ругательства. Си-Джей слышала их даже сквозь дверь, которую Марисол очень громко захлопнула. Конечно, Си-Джей сомневалась, что Марисол соизволит ей сообщить, если дом на самом деле загорится — именно так у них складывались отношения, — но наверняка пожарная сигнализация в здании работала лучше, чем Марисол, и в любом случае кабинет находится только на втором этаже. Нечего и пытаться представлять их одной командой.
Теперь Си-Джей сидела в кабинете одна, на стуле, обтянутом искусственной бордовой кожей, и смотрела в окно, через улицу, на задние суда и тюрьму округа Дейд, где сидел насильник, надругавшийся над ней в Нью-Йорке, задержанный в штате Флорида. Си-Джей потягивала остывший кофе и наблюдала, как работники прокуратуры возвращаются после дня в суде, — одни с папками в руках, другие — с коробками, установленными на тележках. После сегодняшнего приема у доктора Чамберса густой слепящий туман, окутывавший мысли Си-Джей последние двое суток, начал рассеиваться и все снова приобретало смысл и перспективу. Теперь она знала цель, направление, которым следовало идти, даже если оно и окажется неправильным.
Ей требовались ответы. Ответы на многие вопросы, которые грызли ее на протяжении последнего года, пока она занималась делом Купидона. Ответы на вопросы, которые Си-Джей снова и снова задавала себе последние двенадцать лет. Она ощущала потребность узнать абсолютно все, что только можно, об этом незнакомце, этом чудовище, Билле Бантлинге. Кто он? Откуда? Он женат? Есть ли у него дети? Семья? Друзья? Где он жил? Откуда знал своих жертв? Где с ними знакомился?
Откуда он узнал про Хлою Ларсон?
Когда он стал насильником? Когда сделался убийцей? Был; ли еще жертвы? Жертвы, о которых полиция пока не знает?
«А были ли еще жертвы вроде меня?»
И имелось еще много всяких «почему?»: почему Бантлинг ненавидит женщин? Почему он их резал, пытал? Почему вырезал у них сердце? Почему убивал? Почему выбирал именно их?
Почему он выбрал ее? Почему он оставил ее в живых?
Более дюжины лет и тысяча миль отделяли ее трагедию от убийств Купидона, тем не менее Си-Джей было трудно выделить вопросы, которые требовалось задавать. Границы внезапно расплылись, вопросы хитро переплелись, как и ответы, которые можно на них получить.
Где Бантлинг прятался последние двенадцать лет? Где воплощал свои больные фантазии? Си-Джей знала по собственному опыту работы в прокуратуре с серийными насильниками и педофилами и из бесчисленных семинаров и конференций, которые посещала на протяжении нескольких лет, что жестокие преступления на сексуальной почве не совершают просто так. И они просто такие прекращаются. Наоборот, подобные преступления обычно идут по нарастающей, больной человек наконец реализует свои извращенные сексуальные фантазии. Иногда для формирования таких фантазий требуются недели, месяцы. Внешне преступник будет оставаться самым обычным хорошим парнем, отличным соседом, коллегой, мужем и отцом. И только когда ужасные мысли наконец переполнят мозг, подобно лаве зальют все на своем пути, фантазия будет реализована. «Безвредный» любитель подглядывать в щелочку становится взломщиком. Взломщик становится насильником. Насильник перерастает в убийцу. И с каждым преступлением он становится все смелее, все границы и запреты исчезают, и ему становится легче сделать следующий шаг. Серийные насильники не останавливаются сами. Их останавливают. Сажают в тюрьму или на электрический стул.
Бантлинг подходил под классический тип серийного насильника. Он также был садистом, который получает удовольствие от жестокости. Си-Джей вспомнила ту грозовую июньскую ночь двенадцать лет назад, вспомнила минуты, которые тянулись как часы. Он идеально все спланировал от начала до конца, даже принес с собой «мешок с подарками», чтобы воплотить фантазию в жизнь. Просто изнасиловать ее для него было недостаточно. Ему требовалось пытать ее, унижать, насиловать любым возможным способом. Ее агония распаляла его, способствовала сексуальному возбуждению, тем не менее самое мощное оружие, которое он использовал, лежало не в мешке. Это был не зубчатый нож, которым Бантлинг ее резал, а детальная информация, которой он владел. Очень личная информация — о ней самой, ее семье, ее знакомых, ее занятиях, и он резал ее как мечом, отсекая веру в других, разрушая уверенность в будущем. Хлою Ларсон в ту ночь выбрали не наугад. На нее охотились.
Если Бантлинг — маньяк, который за эти годы дошел до серийных убийств, как считала Си-Джей, где же тогда другие его жертвы, которые могли быть за одиннадцать лет перед тем, как в апреле 1999 года стали появляться жертвы Купидона?
Сосед из здания, расположенного через улицу от прокуратуры, жил во многих местах — Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Диего, Чикаго, Майами. Си-Джей просмотрела данные из каждого штата, в котором когда-либо жил Бантлинг, но на него ничего не нашлось, он даже ни разу не нарушал правила дорожного движения.
По документам Бантлинг представлялся идеальным гражданином, с которого следует брать пример. Мог ли он находиться в состоянии спячки более десяти лет, похоронив свою ярость и фантазии где-то в глубине, а потом наконец взорваться и стать безжалостным и диким Купидоном? Си-Джей сомневалась в этом. Тщательно спланированное нападение на нее доказывало, что она не первая его жертва, а жестокость продемонстрировала слабое самообладание. Бантлингу было явно трудно контролировать свои фантазии, свою ярость те несколько месяцев, которые ему, вероятно, требовались, чтобы выследить следующую жертву, и он уж точно не мог контролировать себя десять лет. Си-Джей даже не была уверена, что Бантлинг специально оставил ее в живых.
Си-Джей знала, что спецподразделение будет тщательнейшим образом изучать жизнь Бантлинга в поисках ответов на вопросы. Уже есть данные из всех штатов и местных отделений полиции, на территории которых когда-либо проживал Бантлинг. Через несколько дней по всей стране разошлют детективов, которые станут допрашивать бывших соседей, бывших начальников, бывших подружек в надежде получить информацию о том, что Бантлинг убивал топором в Калифорнии, перед тем как взять в руки скальпель в районе Саут-Бич. Его фамилию и описание преступлений Купидона уже прогнали через базы данных ФБР и Интерпола, чтобы проверить, не зарегистрированы ли похожие нераскрытые преступления в какой-либо иной части США или других странах. Возможно, внезапно начинали исчезать молодые женщины в городах, куда Бантлинг ездил в командировки... Но ничего не нашли.
Прокуратура штата заключила договор с «Лексус-Нексус» — компанией, предоставляющей разнообразные архивные данные. Си-Джей принялась искать ответы на свои вопросы. Начала она с просмотра старых газет в городах, где с 1988 года жил Бантлинг. Первым был Лос-Анджелес, где он провел больше всего времени и проживал по двум различным адресам с 1990 по 1994 год. Си-Джей открыла архив «Лос-Анджелес таймс» и ввела следующие слова для поиска: блондинка, женщина, исчезновение, расчлененный, изуродованный, нападение, нож, пытки. Она использовала двадцать различных слов в двадцати различных комбинациях и даже обратилась по телефону за консультацией в сервисную службу — какие слова лучше вводить для поиска, но все равно ничего не обнаружила. Имелось несколько исчезнувших и убитых проституток, также несколько случаев убийств членами семьи, несколько сбежавших подростков, но ничего похожего на Купидона. Не было никаких исчезнувших студенток или моделей, которые выглядели бы похоже, нераскрытых ритуальных убийств, вырезанных сердец. Она провела тот же поиск с «Чикаго трибюн», «Сан-Диего таймс», «Нью-Йорк таймс», «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк пост» и опять ничего не нашла. Затем Си-Джей попробовала действовать по-другому и снова начала с «Лос-Анджелес таймс». Но на этот раз она для поиска ввела всего пять слов: женщины, изнасилованные, нож, клоун, маска.
Появилось три статьи.
В январе 1991 года девушка, студентка Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, проснулась в три часа ночи в квартире, которую снимала за пределами студенческого городка. У ее кровати стоял незнакомец в резиновой клоунской маске. Ее жестоко изнасиловали, пытали и били несколько часов. Насильника не идентифицировали, и он убежал через окно первого этажа.
В июле 1993 года барменша, которая окончила работу в час ночи, с удивлением обнаружила в своей квартире в Голливуде мужчину в резиновой клоунской маске. Ее жестоко изнасиловали, нанесли несколько ножевых ран, но, судя по статье, она должна была поправиться. Насильника не поймали.
В декабре 1993 года студентка колледжа в Санта-Барбаре была найдена в своей квартире на первом этаже. Она стала жертвой жестокого изнасилования неизвестным мужчиной, который залез в окно среди ночи. На насильнике была резиновая клоунская маска. Его не поймали. Подозреваемых не было.
Три статьи. Трое нападавших в резиновой клоунской маске. Та же самая схема во всех случаях: квартира на первом этаже, незнакомец в маске, жестокое изнасилование. Это был один и тот же насильник. Си-Джей расширила критерии поиска и нашла еще один случай дальше на побережье, в Сент-Луисе, с теми же характерными особенностями, однако в том случае насильник появился в резиновой маске инопланетянина.
Четыре жертвы. А ведь Си-Джей только начала поиск. Случаи имели место три года спустя после ее изнасилования, на расстоянии четырех округов от того, где проживала она, и, вероятно, подпадали под юрисдикцию трех различных полицейских управлений, поэтому их никто и не связал. Си-Джей продолжала искать в «Таймс», но не нашла ничего, что связывало бы дела воедино. Имелась только небольшая заметка на два абзаца после изнасилования барменши в Голливуде, напечатанная через четыре дня после случившегося. В ней сообщалось, что женщину выписали из больницы и она поправляется в окружении родственников. Также говорилось, что, хотя полиция продолжает расследование, никто пока не задержан и подозреваемых нет. Граждан просили звонить в полицию Лос-Анджелеса с любой информацией. О дальнейшей судьбе трех других жертв «Таймс» ничего написать не удосужилась.
Си-Джей провела поиск в других городах, где проживал Бантлинг, перед тем как в 1994 году появиться в Майами. Она нашла изнасилование, совершенное в подобной манере неизвестным в маске инопланетянина в Чикаго в сентябре 1989 года, еще одно — неизвестным в клоунской маске в Сан-Диего в начале 1990-го. Итак, их уже шесть. И это только те, о которых сообщалось в газетах. Но Бантлинг ли это или простые совпадения? При помощи электронного поиска Си-Джей нашла старые адреса Бантлинга на карте Чикаго и Сан-Диего (они были указаны в предоставленной Домиником распечатке) и сравнила с адресами жертв изнасилований в двух статьях. Он жил не более чем в десяти милях от каждой. Си-Джей задержала дыхание и проверила газеты Южной Флориды начиная с 1994 года — «Майами гералд», «Сан сентинел», «Ки-Уэст ситизен» и «Палм-Бич пост», но ничего не нашла.
Она просмотрела копию заграничного паспорта Бантлинга, сданного суду. Бразилия, Венесуэла, Аргентина, Мексика, Филиппины, Индия, Малайзия. Бантлинг много ездил в командировки по миру от компании «Томми Тан дизайнс», а до этого от «Индо-экспрешнс», еще одной компании, торгующей дорогой мебелью в Калифорнии. Командировки продолжались от двух недель до месяца. Судя по информации, предоставленной компанией «Томми Тан», заводы по производству мебели и выставочные залы, которые посещал Бантлинг, располагались в маленьких городках или окрестностях больших, где легко остаться незамеченным. Бантлинг повторно посещал многие из этих городов. Он мог оставить жертвы там?
Си-Джей пролистала записную книжку и нашла номер следователя Интерпола из Лиона, Кристин Фредерик. Несколько лет назад они вместе с Кристин работали с подозреваемым в убийстве, который перестрелял целую семью в гостиничном номере на Саут-Бич. Он убежал в горную часть Германии, и Интерпол с немецкой полицией нашли его за шницелем в Мюнхене, а Кристин помогала с экстрадицией в Штаты. Они подружились за месяцы, которые потребовались, чтобы вернуть преступника в Майами, но уже давно не общались.
После первого гудка Си-Джей услышала автоответчик Кристин — на французском, немецком, испанском, итальянском и, к счастью, английском. Си-Джей посмотрела на часы — половина одиннадцатого. Она потеряла счет времени. Если учитывать разницу во времени, в Лионе сейчас только рассветает. Она продиктовала свою фамилию и номер телефона в надежде, что Кристин ее вспомнит.
За окном стемнело, солнце село за Эверглейдсом несколько часов назад, кабинет освещался только настольной лампой, подаренной Си-Джей отцом. Для того чтобы включить или выключить ее, следовало дергать за цепочку. Яркие офисные лампы дневного света быстро вызывали боль в глазах, и Джей нравился приглушенный свет уютной настольной лампы. Коридоры за закрытой дверью кабинета были погружены во тьму и давно опустели. Ей придется позвонить охране внизу, чтобы ее проводили до машины.
Си-Джей еще раз повернулась к окну и тюрьме на другой стороне улицы, где свет горел на всех этажах. Неизвестные ей, отчаявшиеся люди собирались прямо за забором, по верху которого шла острая как бритва проволока, и ждали или своего парня, или девушку, или сутенера, или товарища по работе, или мать — ждали, когда их оформят или отпустят. У здания стояли полицейские машины, подвозили новых задержанных, чтобы заменить тех, которые заплатят залог. И в этом грязно-сером здании со стальными дверьми и окнами с железными решетками, за колючей проволокой, в ведении Управления исполнения наказаний содержался Уильям Руперт Бантлинг. Человек, от которого Си-Джей убегала и пряталась последние двенадцать лет, теперь находился прямо через улицу от нее, где-то в пятидесяти ярдах. Если он у окна, то не исключено, что в это мгновение он наблюдает за ней, как и обещал, — он ведь говорил, что всегда будет следить за ней. От этой мысли Си-Джей содрогнулась, а по коже побежали мурашки.
Си-Джей снова повернулась к письменному столу, чтобы собрать портфель и отправиться домой. Экран компьютера ярко мерцал в тускло освещенном кабинете. На экране была последняя газетная статья, которую «Лексус-Нексус» для нее отыскала. Поиск проводился в штате Нью-Йорк. Газета — «Нью-Йорк пост». Си-Джей уставилась на текст, но у нее не было необходимости читать. Речь шла о 30 июня 1988 года. И хотя имя двадцатичетырехлетней жертвы изнасилования в газете не называлось, это не имело значения. Си-Джей знала, кто это.
Она быстро дернула за цепочку настольной лампы и выключила компьютер, затем схватилась за голову обеими руками и расплакалась в темноте, где никто не мог ее видеть.
Глава 34
— Мы очень ограничены по времени, Марисол, и у нас много свидетелей. — Си-Джей решила, что следует держаться так, будто они — одна команда. — Дело нужно представить большому жюри через две недели. Я отметила даты и время для всех полицейских. На каждого должно отводиться по сорок пять минут, на Альвареса и Фальконетти — по три часа.
Марисол протянула руку к протоколу задержания.
— Хорошо. Я им позвоню. Еще что-то? Уже почти половина пятого.
Да, все правильно. Пора уходить. Си-Джей чуть не забыла: хоть пожар, хоть потоп, Марисол после 16.30 не работает.
— Да. Следующие пару дней придется поработать как следует. Вероятно, я сегодня задержусь допоздна. Мне нужно, чтобы вы перенесли встречу с родственниками по делу Вилкерсона, назначенную на завтрашнее утро, и предсудебное совещание с детективами Мьюносом и Хоганом по делу Валдона, назначенное на вторую половину дня. По делу Валдона у нас до суда еще две недели. Перенесите их на следующую пятницу. Да, и я буду очень благодарна, если следующие несколько дней вы не будете меня ни с кем соединять за исключением прокурора штата или если вдруг начнется пожар. — Си-Джей улыбнулась, раздумывая, можно ли заставить Марисол рассмеяться.
Очевидно, нет.
— Хорошо, — только и сказала Марисол перед тем, как броситься к своему столу, бормоча испанские ругательства. Си-Джей слышала их даже сквозь дверь, которую Марисол очень громко захлопнула. Конечно, Си-Джей сомневалась, что Марисол соизволит ей сообщить, если дом на самом деле загорится — именно так у них складывались отношения, — но наверняка пожарная сигнализация в здании работала лучше, чем Марисол, и в любом случае кабинет находится только на втором этаже. Нечего и пытаться представлять их одной командой.
Теперь Си-Джей сидела в кабинете одна, на стуле, обтянутом искусственной бордовой кожей, и смотрела в окно, через улицу, на задние суда и тюрьму округа Дейд, где сидел насильник, надругавшийся над ней в Нью-Йорке, задержанный в штате Флорида. Си-Джей потягивала остывший кофе и наблюдала, как работники прокуратуры возвращаются после дня в суде, — одни с папками в руках, другие — с коробками, установленными на тележках. После сегодняшнего приема у доктора Чамберса густой слепящий туман, окутывавший мысли Си-Джей последние двое суток, начал рассеиваться и все снова приобретало смысл и перспективу. Теперь она знала цель, направление, которым следовало идти, даже если оно и окажется неправильным.
Ей требовались ответы. Ответы на многие вопросы, которые грызли ее на протяжении последнего года, пока она занималась делом Купидона. Ответы на вопросы, которые Си-Джей снова и снова задавала себе последние двенадцать лет. Она ощущала потребность узнать абсолютно все, что только можно, об этом незнакомце, этом чудовище, Билле Бантлинге. Кто он? Откуда? Он женат? Есть ли у него дети? Семья? Друзья? Где он жил? Откуда знал своих жертв? Где с ними знакомился?
Откуда он узнал про Хлою Ларсон?
Когда он стал насильником? Когда сделался убийцей? Был; ли еще жертвы? Жертвы, о которых полиция пока не знает?
«А были ли еще жертвы вроде меня?»
И имелось еще много всяких «почему?»: почему Бантлинг ненавидит женщин? Почему он их резал, пытал? Почему вырезал у них сердце? Почему убивал? Почему выбирал именно их?
Почему он выбрал ее? Почему он оставил ее в живых?
Более дюжины лет и тысяча миль отделяли ее трагедию от убийств Купидона, тем не менее Си-Джей было трудно выделить вопросы, которые требовалось задавать. Границы внезапно расплылись, вопросы хитро переплелись, как и ответы, которые можно на них получить.
Где Бантлинг прятался последние двенадцать лет? Где воплощал свои больные фантазии? Си-Джей знала по собственному опыту работы в прокуратуре с серийными насильниками и педофилами и из бесчисленных семинаров и конференций, которые посещала на протяжении нескольких лет, что жестокие преступления на сексуальной почве не совершают просто так. И они просто такие прекращаются. Наоборот, подобные преступления обычно идут по нарастающей, больной человек наконец реализует свои извращенные сексуальные фантазии. Иногда для формирования таких фантазий требуются недели, месяцы. Внешне преступник будет оставаться самым обычным хорошим парнем, отличным соседом, коллегой, мужем и отцом. И только когда ужасные мысли наконец переполнят мозг, подобно лаве зальют все на своем пути, фантазия будет реализована. «Безвредный» любитель подглядывать в щелочку становится взломщиком. Взломщик становится насильником. Насильник перерастает в убийцу. И с каждым преступлением он становится все смелее, все границы и запреты исчезают, и ему становится легче сделать следующий шаг. Серийные насильники не останавливаются сами. Их останавливают. Сажают в тюрьму или на электрический стул.
Бантлинг подходил под классический тип серийного насильника. Он также был садистом, который получает удовольствие от жестокости. Си-Джей вспомнила ту грозовую июньскую ночь двенадцать лет назад, вспомнила минуты, которые тянулись как часы. Он идеально все спланировал от начала до конца, даже принес с собой «мешок с подарками», чтобы воплотить фантазию в жизнь. Просто изнасиловать ее для него было недостаточно. Ему требовалось пытать ее, унижать, насиловать любым возможным способом. Ее агония распаляла его, способствовала сексуальному возбуждению, тем не менее самое мощное оружие, которое он использовал, лежало не в мешке. Это был не зубчатый нож, которым Бантлинг ее резал, а детальная информация, которой он владел. Очень личная информация — о ней самой, ее семье, ее знакомых, ее занятиях, и он резал ее как мечом, отсекая веру в других, разрушая уверенность в будущем. Хлою Ларсон в ту ночь выбрали не наугад. На нее охотились.
Если Бантлинг — маньяк, который за эти годы дошел до серийных убийств, как считала Си-Джей, где же тогда другие его жертвы, которые могли быть за одиннадцать лет перед тем, как в апреле 1999 года стали появляться жертвы Купидона?
Сосед из здания, расположенного через улицу от прокуратуры, жил во многих местах — Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сан-Диего, Чикаго, Майами. Си-Джей просмотрела данные из каждого штата, в котором когда-либо жил Бантлинг, но на него ничего не нашлось, он даже ни разу не нарушал правила дорожного движения.
По документам Бантлинг представлялся идеальным гражданином, с которого следует брать пример. Мог ли он находиться в состоянии спячки более десяти лет, похоронив свою ярость и фантазии где-то в глубине, а потом наконец взорваться и стать безжалостным и диким Купидоном? Си-Джей сомневалась в этом. Тщательно спланированное нападение на нее доказывало, что она не первая его жертва, а жестокость продемонстрировала слабое самообладание. Бантлингу было явно трудно контролировать свои фантазии, свою ярость те несколько месяцев, которые ему, вероятно, требовались, чтобы выследить следующую жертву, и он уж точно не мог контролировать себя десять лет. Си-Джей даже не была уверена, что Бантлинг специально оставил ее в живых.
Си-Джей знала, что спецподразделение будет тщательнейшим образом изучать жизнь Бантлинга в поисках ответов на вопросы. Уже есть данные из всех штатов и местных отделений полиции, на территории которых когда-либо проживал Бантлинг. Через несколько дней по всей стране разошлют детективов, которые станут допрашивать бывших соседей, бывших начальников, бывших подружек в надежде получить информацию о том, что Бантлинг убивал топором в Калифорнии, перед тем как взять в руки скальпель в районе Саут-Бич. Его фамилию и описание преступлений Купидона уже прогнали через базы данных ФБР и Интерпола, чтобы проверить, не зарегистрированы ли похожие нераскрытые преступления в какой-либо иной части США или других странах. Возможно, внезапно начинали исчезать молодые женщины в городах, куда Бантлинг ездил в командировки... Но ничего не нашли.
Прокуратура штата заключила договор с «Лексус-Нексус» — компанией, предоставляющей разнообразные архивные данные. Си-Джей принялась искать ответы на свои вопросы. Начала она с просмотра старых газет в городах, где с 1988 года жил Бантлинг. Первым был Лос-Анджелес, где он провел больше всего времени и проживал по двум различным адресам с 1990 по 1994 год. Си-Джей открыла архив «Лос-Анджелес таймс» и ввела следующие слова для поиска: блондинка, женщина, исчезновение, расчлененный, изуродованный, нападение, нож, пытки. Она использовала двадцать различных слов в двадцати различных комбинациях и даже обратилась по телефону за консультацией в сервисную службу — какие слова лучше вводить для поиска, но все равно ничего не обнаружила. Имелось несколько исчезнувших и убитых проституток, также несколько случаев убийств членами семьи, несколько сбежавших подростков, но ничего похожего на Купидона. Не было никаких исчезнувших студенток или моделей, которые выглядели бы похоже, нераскрытых ритуальных убийств, вырезанных сердец. Она провела тот же поиск с «Чикаго трибюн», «Сан-Диего таймс», «Нью-Йорк таймс», «Дейли ньюс» и «Нью-Йорк пост» и опять ничего не нашла. Затем Си-Джей попробовала действовать по-другому и снова начала с «Лос-Анджелес таймс». Но на этот раз она для поиска ввела всего пять слов: женщины, изнасилованные, нож, клоун, маска.
Появилось три статьи.
В январе 1991 года девушка, студентка Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, проснулась в три часа ночи в квартире, которую снимала за пределами студенческого городка. У ее кровати стоял незнакомец в резиновой клоунской маске. Ее жестоко изнасиловали, пытали и били несколько часов. Насильника не идентифицировали, и он убежал через окно первого этажа.
В июле 1993 года барменша, которая окончила работу в час ночи, с удивлением обнаружила в своей квартире в Голливуде мужчину в резиновой клоунской маске. Ее жестоко изнасиловали, нанесли несколько ножевых ран, но, судя по статье, она должна была поправиться. Насильника не поймали.
В декабре 1993 года студентка колледжа в Санта-Барбаре была найдена в своей квартире на первом этаже. Она стала жертвой жестокого изнасилования неизвестным мужчиной, который залез в окно среди ночи. На насильнике была резиновая клоунская маска. Его не поймали. Подозреваемых не было.
Три статьи. Трое нападавших в резиновой клоунской маске. Та же самая схема во всех случаях: квартира на первом этаже, незнакомец в маске, жестокое изнасилование. Это был один и тот же насильник. Си-Джей расширила критерии поиска и нашла еще один случай дальше на побережье, в Сент-Луисе, с теми же характерными особенностями, однако в том случае насильник появился в резиновой маске инопланетянина.
Четыре жертвы. А ведь Си-Джей только начала поиск. Случаи имели место три года спустя после ее изнасилования, на расстоянии четырех округов от того, где проживала она, и, вероятно, подпадали под юрисдикцию трех различных полицейских управлений, поэтому их никто и не связал. Си-Джей продолжала искать в «Таймс», но не нашла ничего, что связывало бы дела воедино. Имелась только небольшая заметка на два абзаца после изнасилования барменши в Голливуде, напечатанная через четыре дня после случившегося. В ней сообщалось, что женщину выписали из больницы и она поправляется в окружении родственников. Также говорилось, что, хотя полиция продолжает расследование, никто пока не задержан и подозреваемых нет. Граждан просили звонить в полицию Лос-Анджелеса с любой информацией. О дальнейшей судьбе трех других жертв «Таймс» ничего написать не удосужилась.
Си-Джей провела поиск в других городах, где проживал Бантлинг, перед тем как в 1994 году появиться в Майами. Она нашла изнасилование, совершенное в подобной манере неизвестным в маске инопланетянина в Чикаго в сентябре 1989 года, еще одно — неизвестным в клоунской маске в Сан-Диего в начале 1990-го. Итак, их уже шесть. И это только те, о которых сообщалось в газетах. Но Бантлинг ли это или простые совпадения? При помощи электронного поиска Си-Джей нашла старые адреса Бантлинга на карте Чикаго и Сан-Диего (они были указаны в предоставленной Домиником распечатке) и сравнила с адресами жертв изнасилований в двух статьях. Он жил не более чем в десяти милях от каждой. Си-Джей задержала дыхание и проверила газеты Южной Флориды начиная с 1994 года — «Майами гералд», «Сан сентинел», «Ки-Уэст ситизен» и «Палм-Бич пост», но ничего не нашла.
Она просмотрела копию заграничного паспорта Бантлинга, сданного суду. Бразилия, Венесуэла, Аргентина, Мексика, Филиппины, Индия, Малайзия. Бантлинг много ездил в командировки по миру от компании «Томми Тан дизайнс», а до этого от «Индо-экспрешнс», еще одной компании, торгующей дорогой мебелью в Калифорнии. Командировки продолжались от двух недель до месяца. Судя по информации, предоставленной компанией «Томми Тан», заводы по производству мебели и выставочные залы, которые посещал Бантлинг, располагались в маленьких городках или окрестностях больших, где легко остаться незамеченным. Бантлинг повторно посещал многие из этих городов. Он мог оставить жертвы там?
Си-Джей пролистала записную книжку и нашла номер следователя Интерпола из Лиона, Кристин Фредерик. Несколько лет назад они вместе с Кристин работали с подозреваемым в убийстве, который перестрелял целую семью в гостиничном номере на Саут-Бич. Он убежал в горную часть Германии, и Интерпол с немецкой полицией нашли его за шницелем в Мюнхене, а Кристин помогала с экстрадицией в Штаты. Они подружились за месяцы, которые потребовались, чтобы вернуть преступника в Майами, но уже давно не общались.
После первого гудка Си-Джей услышала автоответчик Кристин — на французском, немецком, испанском, итальянском и, к счастью, английском. Си-Джей посмотрела на часы — половина одиннадцатого. Она потеряла счет времени. Если учитывать разницу во времени, в Лионе сейчас только рассветает. Она продиктовала свою фамилию и номер телефона в надежде, что Кристин ее вспомнит.
За окном стемнело, солнце село за Эверглейдсом несколько часов назад, кабинет освещался только настольной лампой, подаренной Си-Джей отцом. Для того чтобы включить или выключить ее, следовало дергать за цепочку. Яркие офисные лампы дневного света быстро вызывали боль в глазах, и Джей нравился приглушенный свет уютной настольной лампы. Коридоры за закрытой дверью кабинета были погружены во тьму и давно опустели. Ей придется позвонить охране внизу, чтобы ее проводили до машины.
Си-Джей еще раз повернулась к окну и тюрьме на другой стороне улицы, где свет горел на всех этажах. Неизвестные ей, отчаявшиеся люди собирались прямо за забором, по верху которого шла острая как бритва проволока, и ждали или своего парня, или девушку, или сутенера, или товарища по работе, или мать — ждали, когда их оформят или отпустят. У здания стояли полицейские машины, подвозили новых задержанных, чтобы заменить тех, которые заплатят залог. И в этом грязно-сером здании со стальными дверьми и окнами с железными решетками, за колючей проволокой, в ведении Управления исполнения наказаний содержался Уильям Руперт Бантлинг. Человек, от которого Си-Джей убегала и пряталась последние двенадцать лет, теперь находился прямо через улицу от нее, где-то в пятидесяти ярдах. Если он у окна, то не исключено, что в это мгновение он наблюдает за ней, как и обещал, — он ведь говорил, что всегда будет следить за ней. От этой мысли Си-Джей содрогнулась, а по коже побежали мурашки.
Си-Джей снова повернулась к письменному столу, чтобы собрать портфель и отправиться домой. Экран компьютера ярко мерцал в тускло освещенном кабинете. На экране была последняя газетная статья, которую «Лексус-Нексус» для нее отыскала. Поиск проводился в штате Нью-Йорк. Газета — «Нью-Йорк пост». Си-Джей уставилась на текст, но у нее не было необходимости читать. Речь шла о 30 июня 1988 года. И хотя имя двадцатичетырехлетней жертвы изнасилования в газете не называлось, это не имело значения. Си-Джей знала, кто это.
Она быстро дернула за цепочку настольной лампы и выключила компьютер, затем схватилась за голову обеими руками и расплакалась в темноте, где никто не мог ее видеть.
Глава 34
Без десяти восемь утра в пятницу Си-Джей снова сидела за своим столом. Она опять спала урывками и совершенно не отдохнула из-за знакомых кошмаров. Поэтому в пять утра женщина наконец прекратила поглядывать на красные цифры будильника, встала с кровати и отправилась в спортзал, перед тем как вернуться на работу.
В дополнение к двум посланиям на автоответчике в офисе, которые Доминик оставил ей вчера, вечером ее ждало еще одно, на этот раз дома. Он хотел знать, почему она не появилась в бюро судебно-медицинской экспертизы и все ли с ней в порядке. Очевидно, в деле появились новые факты после разговора с доктором Нейлсоном, и Доминик просил ее перезвонить, когда она вернется.
Это было странно. После стольких лет Си-Джей наконец встретила человека, который может занять особое место в ее жизни, с которым она может говорить, общаться, в конце концов, даже пустить в свою закрытую жизнь. Когда она что-то обсуждала с Домиником, ей было легко. Не требовалось играть роль. Наверное, это глупо, но Си-Джей ощущала возбуждение, просто слушая Доминика, раздумывала, что он скажет, что ей сообщит. Ее интересовало каждое слово, каждый факт, еще один фрагмент из огромной картинки, состоявшей из миллиона кусочков, — загадки, кто преступник, что он думает, что собирается предпринять.
Ее никогда не привлекали полицейские. В большинстве случаев Си-Джей находила, что эти мужчины хотят всеми командовать, самоутверждаются, демонстрируют власть, на них сказывается специфика работы. А Си-Джей была не из тех, кем можно командовать. Поэтому ее поразило и показалось странным, насколько Доминик отличается от других полицейских. Он был сильным мужчиной, но не пытался давить, он брал под контроль любую ситуацию, но одновременно не пытался кем-то управлять. Он возглавлял спецподразделение, которое, имей другого начальника, оказалось бы сборищем самоутверждающихся эгоистов, а под его началом стало единым фронтом — даже в последний год, когда на них направлялись все юпитеры и телекамеры. Си-Джей также обратила внимание на то, что Доминик слушает перед тем, как говорить, — еще одна черта, нетипичная для полицейских, да и вообще мужчин. На протяжении последнего года она обнаружила, что им есть что сказать друг другу за исключением обсуждения обвиняемых и подготовки дела для передачи в суд. И если бы им представился шанс, они могли бы заняться вместе тем, что оказалось у них общим, — катанием на велосипедах, путешествиями, искусством.
Она никогда раньше не хотела знать столько ни о каком мужчине, даже о Майкле. С Домиником, как поняла Си-Джей, она жаждала этих знаний. А теперь, после того как он продемонстрировал свои чувства к ней позапрошлой ночью, Си-Джей подумала, что, вероятно, он испытывает к ней те же чувства. Возможно, он хочет знать о ней все, как и она о нем. И она могла бы пустить его к себе в душу. Но... Теперь это невозможно. Он стал еще одной жертвой в игре.
Си-Джей мгновение раздумывала, не позвонить ли ему, чтобы услышать его голос, еще раз испытать то невероятное тепло, которое она почувствовала у своей двери две ночи назад. Однако она отбросила мысль так же быстро, как та появилась. Решение продолжать вести дело Купидона заставляло ее отказаться от личных планов.
Конечно, ей потребуется время от времени разговаривать с ним, ведь она профессионал. Пока Си-Джей раздумывала, как она это будет осуществлять на практике, зазвонил телефон.
— Прокуратура штата. Помощник прокурора Таунсенд.
— Bonjour[15], мадам прокурор.
Это была Кристин Фредерик.
— Кристин? Как ты?
Си-Джей даже не попыталась поздороваться по-французски. Для всех так будет лучше. Но это не имело значения. С ней разговаривали на прекрасном английском, со слабым акцентом.
— Си-Джей Таунсенд! Ну привет! Как там дела в вашей солнечной части света?
— Солнечно, а у вас?
— Я всегда говорила, что если стану преступницей, Си-Джей, то это произойдет во Флориде. У вас всегда солнечно и тепло. У меня все хорошо! Не могу жаловаться. Но не солнечно. Много дождей.
— Кристин, уж лучше оставайся на Ривьере, где все преступники по крайней мере из богатых, а кухня... какое слово я учила в школе, когда занималась французским? Magnifique?[16]
— Tres bien, mon amie![17] — рассмеялась Кристин. — Очень хорошо! Я получила твое вчерашнее послание. Сейчас тебе удобно разговаривать?
— Да. Спасибо, что так быстро перезвонила. Мне нужна твоя помощь, если я, конечно, вправе на нее рассчитывать. Пока не хочу делать запрос через Вашингтон. Не хочу ничего пропускать по официальным каналам.
— Конечно, Си-Джей. Чем я могу тебе помочь?
— Мне нужно, чтобы ты зашла в базу данных Интерпола. Мы в Майами арестовали человека, подозреваемого в серии убийств. Он много путешествовал, в основном ездил в страны Южной Америки. Также в Мексику и на Филиппины. Мне нужно знать, нет ли у вас в базе данных чего-то подходящего.
— Что у вас есть на него?
— Белый мужчина, возраст — сорок с небольшим. Использует маску. Предпочитает наряжаться клоуном или инопланетянином, но не исключено, что мог использовать и маски для Хэллоуина. Обычно залезает в квартиры на первом этаже, к молодым женщинам, которые живут одни. Похоже, перед тем как действовать, какое-то время за ними следит. Использует нож, связывает жертвы. — Си-Джей сделала вдох и продолжала спокойным ровным голосом, по крайней мере ей так казалось. — У нас также есть информация, что он садист. Любит пытки. Несколько девушек были сильно порезаны, получили увечья в районе груди и половых органов.
Она поняла, что Кристин записывает ее слова.
— Это все? — спросила француженка.
— Да. Просмотри, пожалуйста, последние десять лет. Фактически с 1990 года. Он как раз тогда начал путешествовать.
— А что с ДНК?
— Ничего. Не оставляет отпечатков пальцев, спермы, волос. На удивление чисто убранное место преступления.
— А фамилию ты можешь назвать?
— Я уже проверила его фамилию через Интерпол. Теперь пытаюсь действовать по-другому. Пожалуйста, сделай одолжение, проверь без фамилии. Давай попробуем найти схожие черты.
— Хорошо. Сделаю. Какие латиноамериканские страны смотреть?
Си-Джей взяла в руки копию паспорта Бантлинга и начала диктовать:
— Венесуэла, Бразилия, Аргентина.
— Хорошо. Ты также называла Филиппины и Мексику. Еще где он был?
— В Малайзии и Индии.
— Записала. Я перезвоню, как только что-то найду.
— Спасибо, Кристин. Давай я тебе дам номер своего мобильного на тот случай, если ты что-то обнаружишь в выходные. Девять-пять-четыре-три-четыре-шесть-семь-семь-девять-три.
— Записала. Слушай, а что случилось с тем типом, который расстрелял всю свою семью во время отдыха на Майами-Бич? С тем, которого мы арестовали в Германии?
— Получил смертный приговор.
— О-о!
Попрощавшись, Си-Джей повесила трубку и подумала о записанном на автоответчике сообщении Доминика. Ей требовалось знать, чего ждать от Джо Нейлсона из бюро судебно-медицинской экспертизы. Поэтому она подняла трубку и связалась с Мэнни, надеясь, что Доминика нет рядом с ним.
— Прокурорша! Buenos dias![18] Где ты была вчера? Нам тебя очень не хватало у судебных медиков.
— Привет, Мэнни. Ты уже в спецподразделении?
— Ты шутишь? Я только встал минут двадцать назад. Я в машине, еду по Восьмой, ищу, где бы мне взбодриться обычной утренней дозой.
— Тебя послушать, Мэнни, так можно подумать, что ты наркоман в поисках порошка. Хотя даже если кубинский кофе не помогает тебе проснуться, то уже ничто не поможет.
— Ты мне об этом рассказываешь? Я дошел до точки, когда не могу без него даже думать.
— А я собираюсь звонить Нейлсону, но хотела вначале поговорить с тобой и выяснить, что там вчера случилось.
— А ты с Домом уже разговаривала? Мне кажется, он тебя вчера искал.
Си-Джей почувствовала вину, лицо запылало. «Что Доминик ему рассказал о наших отношениях? О том вечере?»
— Нет. Пока нет. Я попробую его поймать позднее.
— Нейлсон — проклятый псих, если хочешь знать мое мнение, и прости, что я ругаюсь. В общем, Нейлсон утверждает, что Прадо вкололи галоперидол. Он нашел у нее в организме довольно приличное количество.
В дополнение к двум посланиям на автоответчике в офисе, которые Доминик оставил ей вчера, вечером ее ждало еще одно, на этот раз дома. Он хотел знать, почему она не появилась в бюро судебно-медицинской экспертизы и все ли с ней в порядке. Очевидно, в деле появились новые факты после разговора с доктором Нейлсоном, и Доминик просил ее перезвонить, когда она вернется.
Это было странно. После стольких лет Си-Джей наконец встретила человека, который может занять особое место в ее жизни, с которым она может говорить, общаться, в конце концов, даже пустить в свою закрытую жизнь. Когда она что-то обсуждала с Домиником, ей было легко. Не требовалось играть роль. Наверное, это глупо, но Си-Джей ощущала возбуждение, просто слушая Доминика, раздумывала, что он скажет, что ей сообщит. Ее интересовало каждое слово, каждый факт, еще один фрагмент из огромной картинки, состоявшей из миллиона кусочков, — загадки, кто преступник, что он думает, что собирается предпринять.
Ее никогда не привлекали полицейские. В большинстве случаев Си-Джей находила, что эти мужчины хотят всеми командовать, самоутверждаются, демонстрируют власть, на них сказывается специфика работы. А Си-Джей была не из тех, кем можно командовать. Поэтому ее поразило и показалось странным, насколько Доминик отличается от других полицейских. Он был сильным мужчиной, но не пытался давить, он брал под контроль любую ситуацию, но одновременно не пытался кем-то управлять. Он возглавлял спецподразделение, которое, имей другого начальника, оказалось бы сборищем самоутверждающихся эгоистов, а под его началом стало единым фронтом — даже в последний год, когда на них направлялись все юпитеры и телекамеры. Си-Джей также обратила внимание на то, что Доминик слушает перед тем, как говорить, — еще одна черта, нетипичная для полицейских, да и вообще мужчин. На протяжении последнего года она обнаружила, что им есть что сказать друг другу за исключением обсуждения обвиняемых и подготовки дела для передачи в суд. И если бы им представился шанс, они могли бы заняться вместе тем, что оказалось у них общим, — катанием на велосипедах, путешествиями, искусством.
Она никогда раньше не хотела знать столько ни о каком мужчине, даже о Майкле. С Домиником, как поняла Си-Джей, она жаждала этих знаний. А теперь, после того как он продемонстрировал свои чувства к ней позапрошлой ночью, Си-Джей подумала, что, вероятно, он испытывает к ней те же чувства. Возможно, он хочет знать о ней все, как и она о нем. И она могла бы пустить его к себе в душу. Но... Теперь это невозможно. Он стал еще одной жертвой в игре.
Си-Джей мгновение раздумывала, не позвонить ли ему, чтобы услышать его голос, еще раз испытать то невероятное тепло, которое она почувствовала у своей двери две ночи назад. Однако она отбросила мысль так же быстро, как та появилась. Решение продолжать вести дело Купидона заставляло ее отказаться от личных планов.
Конечно, ей потребуется время от времени разговаривать с ним, ведь она профессионал. Пока Си-Джей раздумывала, как она это будет осуществлять на практике, зазвонил телефон.
— Прокуратура штата. Помощник прокурора Таунсенд.
— Bonjour[15], мадам прокурор.
Это была Кристин Фредерик.
— Кристин? Как ты?
Си-Джей даже не попыталась поздороваться по-французски. Для всех так будет лучше. Но это не имело значения. С ней разговаривали на прекрасном английском, со слабым акцентом.
— Си-Джей Таунсенд! Ну привет! Как там дела в вашей солнечной части света?
— Солнечно, а у вас?
— Я всегда говорила, что если стану преступницей, Си-Джей, то это произойдет во Флориде. У вас всегда солнечно и тепло. У меня все хорошо! Не могу жаловаться. Но не солнечно. Много дождей.
— Кристин, уж лучше оставайся на Ривьере, где все преступники по крайней мере из богатых, а кухня... какое слово я учила в школе, когда занималась французским? Magnifique?[16]
— Tres bien, mon amie![17] — рассмеялась Кристин. — Очень хорошо! Я получила твое вчерашнее послание. Сейчас тебе удобно разговаривать?
— Да. Спасибо, что так быстро перезвонила. Мне нужна твоя помощь, если я, конечно, вправе на нее рассчитывать. Пока не хочу делать запрос через Вашингтон. Не хочу ничего пропускать по официальным каналам.
— Конечно, Си-Джей. Чем я могу тебе помочь?
— Мне нужно, чтобы ты зашла в базу данных Интерпола. Мы в Майами арестовали человека, подозреваемого в серии убийств. Он много путешествовал, в основном ездил в страны Южной Америки. Также в Мексику и на Филиппины. Мне нужно знать, нет ли у вас в базе данных чего-то подходящего.
— Что у вас есть на него?
— Белый мужчина, возраст — сорок с небольшим. Использует маску. Предпочитает наряжаться клоуном или инопланетянином, но не исключено, что мог использовать и маски для Хэллоуина. Обычно залезает в квартиры на первом этаже, к молодым женщинам, которые живут одни. Похоже, перед тем как действовать, какое-то время за ними следит. Использует нож, связывает жертвы. — Си-Джей сделала вдох и продолжала спокойным ровным голосом, по крайней мере ей так казалось. — У нас также есть информация, что он садист. Любит пытки. Несколько девушек были сильно порезаны, получили увечья в районе груди и половых органов.
Она поняла, что Кристин записывает ее слова.
— Это все? — спросила француженка.
— Да. Просмотри, пожалуйста, последние десять лет. Фактически с 1990 года. Он как раз тогда начал путешествовать.
— А что с ДНК?
— Ничего. Не оставляет отпечатков пальцев, спермы, волос. На удивление чисто убранное место преступления.
— А фамилию ты можешь назвать?
— Я уже проверила его фамилию через Интерпол. Теперь пытаюсь действовать по-другому. Пожалуйста, сделай одолжение, проверь без фамилии. Давай попробуем найти схожие черты.
— Хорошо. Сделаю. Какие латиноамериканские страны смотреть?
Си-Джей взяла в руки копию паспорта Бантлинга и начала диктовать:
— Венесуэла, Бразилия, Аргентина.
— Хорошо. Ты также называла Филиппины и Мексику. Еще где он был?
— В Малайзии и Индии.
— Записала. Я перезвоню, как только что-то найду.
— Спасибо, Кристин. Давай я тебе дам номер своего мобильного на тот случай, если ты что-то обнаружишь в выходные. Девять-пять-четыре-три-четыре-шесть-семь-семь-девять-три.
— Записала. Слушай, а что случилось с тем типом, который расстрелял всю свою семью во время отдыха на Майами-Бич? С тем, которого мы арестовали в Германии?
— Получил смертный приговор.
— О-о!
Попрощавшись, Си-Джей повесила трубку и подумала о записанном на автоответчике сообщении Доминика. Ей требовалось знать, чего ждать от Джо Нейлсона из бюро судебно-медицинской экспертизы. Поэтому она подняла трубку и связалась с Мэнни, надеясь, что Доминика нет рядом с ним.
— Прокурорша! Buenos dias![18] Где ты была вчера? Нам тебя очень не хватало у судебных медиков.
— Привет, Мэнни. Ты уже в спецподразделении?
— Ты шутишь? Я только встал минут двадцать назад. Я в машине, еду по Восьмой, ищу, где бы мне взбодриться обычной утренней дозой.
— Тебя послушать, Мэнни, так можно подумать, что ты наркоман в поисках порошка. Хотя даже если кубинский кофе не помогает тебе проснуться, то уже ничто не поможет.
— Ты мне об этом рассказываешь? Я дошел до точки, когда не могу без него даже думать.
— А я собираюсь звонить Нейлсону, но хотела вначале поговорить с тобой и выяснить, что там вчера случилось.
— А ты с Домом уже разговаривала? Мне кажется, он тебя вчера искал.
Си-Джей почувствовала вину, лицо запылало. «Что Доминик ему рассказал о наших отношениях? О том вечере?»
— Нет. Пока нет. Я попробую его поймать позднее.
— Нейлсон — проклятый псих, если хочешь знать мое мнение, и прости, что я ругаюсь. В общем, Нейлсон утверждает, что Прадо вкололи галоперидол. Он нашел у нее в организме довольно приличное количество.