Страница:
— Было бы лучше, если бы ты...
— Арабелла, — его глаза неприятно сощурились, — открой.
От мелькнувшей в его голосе угрозы у нее по спине побежали мурашки. Вот она, необъяснимая разница между сегодняшним Люсьеном и Люсьеном из ее детства. Этот Люсьен старше, жестче и опаснее, чем когда-либо. Даже воздух вокруг него был острым и пах смертью.
Снаружи грубый голос позвал кого-то помочь. Послышались шаги, направляющиеся к карете. Их остановил громкий протестующий возглас Уилсона. Арабелла поспешно открыла фляжку, сморщив нос от противного запаха бренди.
Люсьен глотнул обжигающую жидкость и прошептал что-то одобрительное. Арабелла презрительно фыркнула, и он бросил на нее насмешливый взгляд. Его зеленые глаза неестественно блестели в свете фонаря.
Она старалась не смотреть, как он с усилием развязывает галстук, открывая мускулистую бронзовую шею. Это зрелище вызвало у нее поток ярких воспоминаний. Арабелла сцепила руки и сказала:
— Пожалуйста, застегни рубашку. Констеблю ни к чему лицезреть тебя в таком виде.
— Конечно, — прошептал он в ответ и допил остатки бренди, не сводя глаз с Арабеллы. Когда он глотал, мышцы у него на шее напрягались, и Арабелле стало жарко, как будто это она пила крепкий напиток. Красивый и распутный, Люсьен Деверо был смертельно опасен.
Только на этот раз она не проявит слабость. Она ничего не забыла, и теперь эти горькие воспоминания были для нее защитой от его чар.
— Я скажу констеблю Роббинсу, что ты друг Роберта и упал с лошади. Это объяснит, почему я здесь без сопровождения.
— Этого будет недостаточно.
— Достаточно, если закроешь глаза. Вряд ли ты сможешь соблазнить меня, когда спишь.
Их взгляды встретились на один мучительный миг, потом он отвернулся, складки вокруг рта стали глубже.
— Я сделаю это только для того, чтобы не навлечь на тебя неприятности.
Несмотря на то что это причиняло ему боль, он с усилием натянул на себя плащ, а поверх него накрыл плечо одеялом. Он закрыл глаза, как раз когда распахнулась дверь кареты. Источая резкий запах чеснока, констебль Роббинс просунул в проем свой фонарь.
— Добрый вечер, мисс Хадли.
— Добрый вечер, констебль. Что-то случилось? Он подозрительно осмотрел карету изнутри.
— Кто это?
— Друг моего брата. Он приехал сегодня днем.
— Правда?
— Да. Мы с тетушками надеемся, он скоро уедет.
При упоминании о тетушках лицо констебля просветлело.
— Леди Мелвин обещала мне дать питье для моих овец. Она сказала, что от него они будут приносить вдвое больше ягнят.
— Я обязательно спрошу ее, когда оно будет готово.
— Не стоит. Я могу поехать туда сам и спросить. Прежде чем Арабелла успела переварить эту неприятную новость, он учуял запах бренди и, приподняв бровь, стал рассматривать Люсьена.
— Пьян как свинья, да?
— К счастью, завтра утром уезжает, — сказала она, бросив неприязненный взгляд на Люсьена.
Констебль Роббинс покачал головой, как большой медведь.
— Вот как? Вашему брату следует быть разборчивее, приглашая друзей в Роузмонт.
Арабелла изобразила мужественную улыбку, которая, кажется, заслужила одобрение констебля, потому что он прекратил рассматривать Люсьена и улыбнулся ей в ответ с явным восхищением.
— Ваша забота так поддерживает, — вздохнула Арабелла. — С тех пор как умер отец, жить стало очень тяжело, а потом вернулся Роберт и... — Она покопалась в сумочке в поисках платка, но не нашла.
Констебль порылся у себя в кармане и торжествующе вытащил мятый полотняный лоскут.
Арабелла двумя пальцами взяла сомнительной чистоты тряпицу.
— О, благодарю вас! Вы так добры. — Она кусала губу до тех пор, пока из глаз не покатились слезы.
— Ну-ну! Не надо так переживать, — поспешно сказал он, оглядываясь по сторонам в поисках помощи. — Я бы вас не остановил, если бы не поступило сообщение, что партия бренди... — Тут он взглянул на неподвижно лежащего Люсьена, и голос его затих.
Арабелла проследила за его взглядом. Одеяло соскользнуло с плеча Люсьена, и стало четко видно кровавое пятно на фоне белоснежной рубашки. Арабелла вцепилась в юбки, пальцы впились в тугую ткань. Она посмотрела на пол и с облегчением сказала:
— Варенье.
Констебль нахмурил густые брови.
— Малиновое варенье. — Арабелла показала на пол, где расплылось и блестело в свете фонаря огромное красное пятно. Часть этого пятна и в самом деле была малиновым вареньем, но больше в нем было крови из раны Люсьена.
Она вытерла свои испачканные в варенье пальцы платком констебля, надеясь, что тот не заметит, как дрожат ее руки.
— Прямо перед каретой на дорогу выбежал кролик и испугал бедного Уилсона. Лошади встали на дыбы, и корзинка соскользнула с сиденья.
— Что вы говорите?
— Да. — Она протянула констеблю платок. — Нас обрызгало с головы до ног.
Он взял испачканный платок и понюхал. Лицо Роббинса разгладилось, он хихикнул.
— Ты что-нибудь нашел? — послышался скрипучий голос снаружи.
Констебль виновато пожал плечами.
— Лорд Харлбрук, — сказал он без особой радости. — Он потребовал, чтобы мы поехали. Он уверен, что контрабандисты передают свой товар в «Красном петухе». — Он наклонился и добавил громким шепотом: — Я думаю, он просто злится, что ему не достается ничего от их прибылей.
Опять послышался голос Харлбрука:
— Роббинс! Что там?
Констебль скорчил гримасу, но ответил почтительно:
— Здесь только мисс Хадли и друг ее брата, перепачканный малиновым вареньем.
Тучная фигура отодвинула Роббинса от двери.
— У молодого Хадли нет друзей.
Арабелла стиснула зубы, чтобы удержаться от соблазна изо всех сил пнуть лорда Харлбрука между узкими глазками.
— Не думаю, что вы знаете всех знакомых Роберта. Может быть...
— Я просил вас называть меня Джоном, — сказал он с напыщенной вежливостью. Он осуждающе поджал губы, увидев лежащего ничком Люсьена. — Кто этот негодяй?
Ярость захлестнула ее, придав смелости. Стараясь говорить как можно более надменным тоном, она объявила:
— Это Люсьен Деверо, герцог Уэксфорд.
— Герцог?
— Шестой герцог, если быть точной. Конечно, вы недавно поселились по соседству и не можете знать, что много лет назад он и его семья часто приезжали к нам в охотничий сезон. С тех пор они с Робертом регулярно общаются.
Недоверие лорда Харлбрука было очевидным. Арабелла про себя вознесла Богу благодарственную молитву за то, что они не натолкнулись на нее два часа назад, когда экипаж был нагружен бочонками превосходного французского коньяка.
Как будто догадавшись о ее чувстве облегчения, Харлбрук спросил:
— Если этот человек друг Роберта, то почему вы сопровождаете его?
— Мы навещали наших арендаторов, семью Марч, когда Роберт почувствовал себя неважно. Он вернулся раньше.
— И оставил вас одну? Я поговорю с ним об этом.
От его хозяйского тона спина Арабеллы еще больше выпрямилась и одеревенела.
— Уверяю вас, в этом нет необходимости.
Притворяясь крепко спящим, Люсьен поворочался и отвратительно захрапел. Арабелла воспользовалась возможностью потянуть дверцу и притворить ее настолько, насколько позволяла стоящая в проходе фигура лорда Харлбрука.
— Спасибо за вашу заботу, милорд, но нам надо возвращаться домой...
Он обхватил ее запястье и жарко задышал ей в щеку:
— Прошу вас, не ведите себя так враждебно, дорогая. Я имею право спрашивать все, что захочу, и вы это знаете.
Арабелла выдернула у него свою руку.
— У вас нет никакого права лезть в мои дела. Долг будет выплачен, и нашему союзу придет конец.
— Забудьте о деньгах. — Он быстро облизнул губы, голодным взглядом шаря по ее лицу. — Арабелла, вы должны знать, что я...
— Черт, что случилось? — крепкий, как выдержанное виски, прогремел голос Люсьена. Он стал наклоняться вперед, пока рука его не оказалась на спинке кожаного сиденья. — Карета стоит. Мы что, потеряли колесо?
Арабелле достаточно было откинуться назад, и она оказалась бы удобно сидящей в его объятиях. От этой мысли она затрепетала всем телом.
— Это лорд Харлбрук, ваша светлость, мой сосед.
— Как интересно, — лениво прошептал Люсьен. — Мы поедем в Роузмонт? Я устал.
Харлбрук выпятил грудь.
— Ваша светлость, я не знал о том, что вы приехали к нашим соседям, иначе я бы немедленно прискакал, чтобы...
— Я здесь с частным визитом, — мягко сказал Люсьен. Было невозможно ошибиться в смысле четко произнесенной фразы. Харлбрук ощетинился:
— Извините за любопытство, ваша светлость, но я сам заинтересован в Роузмонте.
Прищурившись, Люсьен долго пристально смотрел на маленького толстого лорда. Арабелла чувствовала, как в его напряженном теле закипает гнев. Люсьен вежливо улыбнулся, на дюйм подвинул руку по спинке сиденья и положил ее на плечо Арабеллы.
— Роузмонт очаровательный дом, однако мне больше нравятся его обитатели. — Теплые зеленые глаза взглянули на Арабеллу. — Правда, дорогая?
Нежные слова прозвучали в полной тишине, а Люсьен дотронулся до ее шеи и стал большим пальцем водить по ней медленными легкими кругами.
Арабелла пыталась сглотнуть, но не смогла. Все ее тело сосредоточилось на его теплой руке и чувственном движении его пальца.
Харлбрук задохнулся от злости, лицо его покраснело.
— Это невыносимо!
Люсьен удивленно взглянул на него:
— Для кого?
Несмотря на то что действия Люсьена были крайне неуместными, Арабелла едва сдерживала смех. Она столько месяцев принимала назойливые ухаживания лорда Харлбрука, что теперь ей доставляло удовольствие видеть, как он краснеет, а щеки его дрожат, как у разъяренного борова.
Она заставила себя вежливо проговорить:
— Прошу нас извинить, милорд. Его светлость и я на самом деле должны ехать в Роузмонт. Тетушки будут беспокоиться, если мы опоздаем.
— Правильно! — воскликнул Люсьен. — Нам нельзя мешкать.
Перегнувшись через Арабеллу, он ухватился за дверцу и захлопнул ее, едва не прищемив Харлбруку нос. Ни секунды не медля, он постучал в потолок.
Уилсон тут же тронул лошадей. Карета поехала, раскачиваясь на дороге, по стенкам запрыгали пятна света от фонаря.
Напряженную тишину заполняло отрывистое поверхностное дыхание Люсьена.
— И долго этот ублюдок таким образом давит на тебя?
— Обычно он не так настойчив. Должна признаться, ты поставил его на место.
— Мне хотелось бы поставить его на гораздо более мокрое и грязное место.
Арабеллу распирало от смеха.
— Было удивительно видеть его в таком замешательстве, что он даже говорить не мог. — Она застенчиво посмотрела на него. — Спасибо.
— Не надо меня благодарить, — резко сказал он. Голос его был хриплым, глаза яростно сверкали. — Все моя проклятая вспыльчивость... — Он оборвал себя, прилагая видимые усилия, чтобы сдержаться. Затем, осторожно следя за своим тоном, сказал: — Когда этот дурак расскажет всем в городе о том, что он здесь видел, ты будешь обесчещена.
Арабелла усмехнулась:
— Фи! Никто не поверит ни единому его слову. Кроме того, меня не волнует, что обо мне думают.
— Зато меня волнует, — прошептал Люсьен. Арабелле пришлось приложить усилия, чтобы побороть желание поцелуем разгладить горькую складку у его губ. Пораженная своими мыслями, она отвернулась, закрепляя хлопавшую по окну занавеску, и сказала:
— О, я была обесчещена раньше. И как бы ни было больно, я это пережила.
— Ты не должна страдать из-за меня, — услышала она нежный голос Люсьена у себя над ухом. — Никогда больше, Bella mia. Никогда.
Она обернулась и утонула в его зеленых, как море, глазах. Она знала, что должна сказать что-то язвительное. В конце концов, этот человек завладел ее сердцем, а потом бросил ее, как будто она была не более чем мятым галстуком. Его безжалостность причинила ей боль, которую она до сих пор не могла изжить из своей души. Она все еще чувствовала себя уязвленной.
В то время она думала, что никогда не простит его. Она мечтала о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Однако слова, которые она давно уже заготовила для этого случая, улетучились, и она могла только молча смотреть на него: на его невероятные глаза, на точеные черты лица, на чувственный изгиб губ.
— Как ты прекрасна, — прошептал Люсьен. Как будто почувствовав ее растерянность, он поднес руку к ее щеке. В его глазах сверкнуло жгучее желание, когда он наклонился и приник к ее рту.
Арабелла обо всем забыла при первом же прикосновении его губ. Ей снова было шестнадцать, она отдавала свою любовь единственному мужчине, который сумел вызвать у нее страсть. На нее волнами накатывала истома, от которой она едва могла дышать. Ее охватило чувство, противиться которому не было сил. Тело ее пылало, из глубин ее существа поднимался жар. Она теснее прижалась к Люсьену и услышала стон.
Внезапно губы Люсьена соскользнули, и он откинулся назад на сиденье.
Арабелла с недоумением смотрела на него.
Люсьен Деверо, сильный и опасный герцог Уэксфорд, лежал без сознания.
Глава 3
— Арабелла, — его глаза неприятно сощурились, — открой.
От мелькнувшей в его голосе угрозы у нее по спине побежали мурашки. Вот она, необъяснимая разница между сегодняшним Люсьеном и Люсьеном из ее детства. Этот Люсьен старше, жестче и опаснее, чем когда-либо. Даже воздух вокруг него был острым и пах смертью.
Снаружи грубый голос позвал кого-то помочь. Послышались шаги, направляющиеся к карете. Их остановил громкий протестующий возглас Уилсона. Арабелла поспешно открыла фляжку, сморщив нос от противного запаха бренди.
Люсьен глотнул обжигающую жидкость и прошептал что-то одобрительное. Арабелла презрительно фыркнула, и он бросил на нее насмешливый взгляд. Его зеленые глаза неестественно блестели в свете фонаря.
Она старалась не смотреть, как он с усилием развязывает галстук, открывая мускулистую бронзовую шею. Это зрелище вызвало у нее поток ярких воспоминаний. Арабелла сцепила руки и сказала:
— Пожалуйста, застегни рубашку. Констеблю ни к чему лицезреть тебя в таком виде.
— Конечно, — прошептал он в ответ и допил остатки бренди, не сводя глаз с Арабеллы. Когда он глотал, мышцы у него на шее напрягались, и Арабелле стало жарко, как будто это она пила крепкий напиток. Красивый и распутный, Люсьен Деверо был смертельно опасен.
Только на этот раз она не проявит слабость. Она ничего не забыла, и теперь эти горькие воспоминания были для нее защитой от его чар.
— Я скажу констеблю Роббинсу, что ты друг Роберта и упал с лошади. Это объяснит, почему я здесь без сопровождения.
— Этого будет недостаточно.
— Достаточно, если закроешь глаза. Вряд ли ты сможешь соблазнить меня, когда спишь.
Их взгляды встретились на один мучительный миг, потом он отвернулся, складки вокруг рта стали глубже.
— Я сделаю это только для того, чтобы не навлечь на тебя неприятности.
Несмотря на то что это причиняло ему боль, он с усилием натянул на себя плащ, а поверх него накрыл плечо одеялом. Он закрыл глаза, как раз когда распахнулась дверь кареты. Источая резкий запах чеснока, констебль Роббинс просунул в проем свой фонарь.
— Добрый вечер, мисс Хадли.
— Добрый вечер, констебль. Что-то случилось? Он подозрительно осмотрел карету изнутри.
— Кто это?
— Друг моего брата. Он приехал сегодня днем.
— Правда?
— Да. Мы с тетушками надеемся, он скоро уедет.
При упоминании о тетушках лицо констебля просветлело.
— Леди Мелвин обещала мне дать питье для моих овец. Она сказала, что от него они будут приносить вдвое больше ягнят.
— Я обязательно спрошу ее, когда оно будет готово.
— Не стоит. Я могу поехать туда сам и спросить. Прежде чем Арабелла успела переварить эту неприятную новость, он учуял запах бренди и, приподняв бровь, стал рассматривать Люсьена.
— Пьян как свинья, да?
— К счастью, завтра утром уезжает, — сказала она, бросив неприязненный взгляд на Люсьена.
Констебль Роббинс покачал головой, как большой медведь.
— Вот как? Вашему брату следует быть разборчивее, приглашая друзей в Роузмонт.
Арабелла изобразила мужественную улыбку, которая, кажется, заслужила одобрение констебля, потому что он прекратил рассматривать Люсьена и улыбнулся ей в ответ с явным восхищением.
— Ваша забота так поддерживает, — вздохнула Арабелла. — С тех пор как умер отец, жить стало очень тяжело, а потом вернулся Роберт и... — Она покопалась в сумочке в поисках платка, но не нашла.
Констебль порылся у себя в кармане и торжествующе вытащил мятый полотняный лоскут.
Арабелла двумя пальцами взяла сомнительной чистоты тряпицу.
— О, благодарю вас! Вы так добры. — Она кусала губу до тех пор, пока из глаз не покатились слезы.
— Ну-ну! Не надо так переживать, — поспешно сказал он, оглядываясь по сторонам в поисках помощи. — Я бы вас не остановил, если бы не поступило сообщение, что партия бренди... — Тут он взглянул на неподвижно лежащего Люсьена, и голос его затих.
Арабелла проследила за его взглядом. Одеяло соскользнуло с плеча Люсьена, и стало четко видно кровавое пятно на фоне белоснежной рубашки. Арабелла вцепилась в юбки, пальцы впились в тугую ткань. Она посмотрела на пол и с облегчением сказала:
— Варенье.
Констебль нахмурил густые брови.
— Малиновое варенье. — Арабелла показала на пол, где расплылось и блестело в свете фонаря огромное красное пятно. Часть этого пятна и в самом деле была малиновым вареньем, но больше в нем было крови из раны Люсьена.
Она вытерла свои испачканные в варенье пальцы платком констебля, надеясь, что тот не заметит, как дрожат ее руки.
— Прямо перед каретой на дорогу выбежал кролик и испугал бедного Уилсона. Лошади встали на дыбы, и корзинка соскользнула с сиденья.
— Что вы говорите?
— Да. — Она протянула констеблю платок. — Нас обрызгало с головы до ног.
Он взял испачканный платок и понюхал. Лицо Роббинса разгладилось, он хихикнул.
— Ты что-нибудь нашел? — послышался скрипучий голос снаружи.
Констебль виновато пожал плечами.
— Лорд Харлбрук, — сказал он без особой радости. — Он потребовал, чтобы мы поехали. Он уверен, что контрабандисты передают свой товар в «Красном петухе». — Он наклонился и добавил громким шепотом: — Я думаю, он просто злится, что ему не достается ничего от их прибылей.
Опять послышался голос Харлбрука:
— Роббинс! Что там?
Констебль скорчил гримасу, но ответил почтительно:
— Здесь только мисс Хадли и друг ее брата, перепачканный малиновым вареньем.
Тучная фигура отодвинула Роббинса от двери.
— У молодого Хадли нет друзей.
Арабелла стиснула зубы, чтобы удержаться от соблазна изо всех сил пнуть лорда Харлбрука между узкими глазками.
— Не думаю, что вы знаете всех знакомых Роберта. Может быть...
— Я просил вас называть меня Джоном, — сказал он с напыщенной вежливостью. Он осуждающе поджал губы, увидев лежащего ничком Люсьена. — Кто этот негодяй?
Ярость захлестнула ее, придав смелости. Стараясь говорить как можно более надменным тоном, она объявила:
— Это Люсьен Деверо, герцог Уэксфорд.
— Герцог?
— Шестой герцог, если быть точной. Конечно, вы недавно поселились по соседству и не можете знать, что много лет назад он и его семья часто приезжали к нам в охотничий сезон. С тех пор они с Робертом регулярно общаются.
Недоверие лорда Харлбрука было очевидным. Арабелла про себя вознесла Богу благодарственную молитву за то, что они не натолкнулись на нее два часа назад, когда экипаж был нагружен бочонками превосходного французского коньяка.
Как будто догадавшись о ее чувстве облегчения, Харлбрук спросил:
— Если этот человек друг Роберта, то почему вы сопровождаете его?
— Мы навещали наших арендаторов, семью Марч, когда Роберт почувствовал себя неважно. Он вернулся раньше.
— И оставил вас одну? Я поговорю с ним об этом.
От его хозяйского тона спина Арабеллы еще больше выпрямилась и одеревенела.
— Уверяю вас, в этом нет необходимости.
Притворяясь крепко спящим, Люсьен поворочался и отвратительно захрапел. Арабелла воспользовалась возможностью потянуть дверцу и притворить ее настолько, насколько позволяла стоящая в проходе фигура лорда Харлбрука.
— Спасибо за вашу заботу, милорд, но нам надо возвращаться домой...
Он обхватил ее запястье и жарко задышал ей в щеку:
— Прошу вас, не ведите себя так враждебно, дорогая. Я имею право спрашивать все, что захочу, и вы это знаете.
Арабелла выдернула у него свою руку.
— У вас нет никакого права лезть в мои дела. Долг будет выплачен, и нашему союзу придет конец.
— Забудьте о деньгах. — Он быстро облизнул губы, голодным взглядом шаря по ее лицу. — Арабелла, вы должны знать, что я...
— Черт, что случилось? — крепкий, как выдержанное виски, прогремел голос Люсьена. Он стал наклоняться вперед, пока рука его не оказалась на спинке кожаного сиденья. — Карета стоит. Мы что, потеряли колесо?
Арабелле достаточно было откинуться назад, и она оказалась бы удобно сидящей в его объятиях. От этой мысли она затрепетала всем телом.
— Это лорд Харлбрук, ваша светлость, мой сосед.
— Как интересно, — лениво прошептал Люсьен. — Мы поедем в Роузмонт? Я устал.
Харлбрук выпятил грудь.
— Ваша светлость, я не знал о том, что вы приехали к нашим соседям, иначе я бы немедленно прискакал, чтобы...
— Я здесь с частным визитом, — мягко сказал Люсьен. Было невозможно ошибиться в смысле четко произнесенной фразы. Харлбрук ощетинился:
— Извините за любопытство, ваша светлость, но я сам заинтересован в Роузмонте.
Прищурившись, Люсьен долго пристально смотрел на маленького толстого лорда. Арабелла чувствовала, как в его напряженном теле закипает гнев. Люсьен вежливо улыбнулся, на дюйм подвинул руку по спинке сиденья и положил ее на плечо Арабеллы.
— Роузмонт очаровательный дом, однако мне больше нравятся его обитатели. — Теплые зеленые глаза взглянули на Арабеллу. — Правда, дорогая?
Нежные слова прозвучали в полной тишине, а Люсьен дотронулся до ее шеи и стал большим пальцем водить по ней медленными легкими кругами.
Арабелла пыталась сглотнуть, но не смогла. Все ее тело сосредоточилось на его теплой руке и чувственном движении его пальца.
Харлбрук задохнулся от злости, лицо его покраснело.
— Это невыносимо!
Люсьен удивленно взглянул на него:
— Для кого?
Несмотря на то что действия Люсьена были крайне неуместными, Арабелла едва сдерживала смех. Она столько месяцев принимала назойливые ухаживания лорда Харлбрука, что теперь ей доставляло удовольствие видеть, как он краснеет, а щеки его дрожат, как у разъяренного борова.
Она заставила себя вежливо проговорить:
— Прошу нас извинить, милорд. Его светлость и я на самом деле должны ехать в Роузмонт. Тетушки будут беспокоиться, если мы опоздаем.
— Правильно! — воскликнул Люсьен. — Нам нельзя мешкать.
Перегнувшись через Арабеллу, он ухватился за дверцу и захлопнул ее, едва не прищемив Харлбруку нос. Ни секунды не медля, он постучал в потолок.
Уилсон тут же тронул лошадей. Карета поехала, раскачиваясь на дороге, по стенкам запрыгали пятна света от фонаря.
Напряженную тишину заполняло отрывистое поверхностное дыхание Люсьена.
— И долго этот ублюдок таким образом давит на тебя?
— Обычно он не так настойчив. Должна признаться, ты поставил его на место.
— Мне хотелось бы поставить его на гораздо более мокрое и грязное место.
Арабеллу распирало от смеха.
— Было удивительно видеть его в таком замешательстве, что он даже говорить не мог. — Она застенчиво посмотрела на него. — Спасибо.
— Не надо меня благодарить, — резко сказал он. Голос его был хриплым, глаза яростно сверкали. — Все моя проклятая вспыльчивость... — Он оборвал себя, прилагая видимые усилия, чтобы сдержаться. Затем, осторожно следя за своим тоном, сказал: — Когда этот дурак расскажет всем в городе о том, что он здесь видел, ты будешь обесчещена.
Арабелла усмехнулась:
— Фи! Никто не поверит ни единому его слову. Кроме того, меня не волнует, что обо мне думают.
— Зато меня волнует, — прошептал Люсьен. Арабелле пришлось приложить усилия, чтобы побороть желание поцелуем разгладить горькую складку у его губ. Пораженная своими мыслями, она отвернулась, закрепляя хлопавшую по окну занавеску, и сказала:
— О, я была обесчещена раньше. И как бы ни было больно, я это пережила.
— Ты не должна страдать из-за меня, — услышала она нежный голос Люсьена у себя над ухом. — Никогда больше, Bella mia. Никогда.
Она обернулась и утонула в его зеленых, как море, глазах. Она знала, что должна сказать что-то язвительное. В конце концов, этот человек завладел ее сердцем, а потом бросил ее, как будто она была не более чем мятым галстуком. Его безжалостность причинила ей боль, которую она до сих пор не могла изжить из своей души. Она все еще чувствовала себя уязвленной.
В то время она думала, что никогда не простит его. Она мечтала о том, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Однако слова, которые она давно уже заготовила для этого случая, улетучились, и она могла только молча смотреть на него: на его невероятные глаза, на точеные черты лица, на чувственный изгиб губ.
— Как ты прекрасна, — прошептал Люсьен. Как будто почувствовав ее растерянность, он поднес руку к ее щеке. В его глазах сверкнуло жгучее желание, когда он наклонился и приник к ее рту.
Арабелла обо всем забыла при первом же прикосновении его губ. Ей снова было шестнадцать, она отдавала свою любовь единственному мужчине, который сумел вызвать у нее страсть. На нее волнами накатывала истома, от которой она едва могла дышать. Ее охватило чувство, противиться которому не было сил. Тело ее пылало, из глубин ее существа поднимался жар. Она теснее прижалась к Люсьену и услышала стон.
Внезапно губы Люсьена соскользнули, и он откинулся назад на сиденье.
Арабелла с недоумением смотрела на него.
Люсьен Деверо, сильный и опасный герцог Уэксфорд, лежал без сознания.
Глава 3
Леди Мелвин сидела и вязала. Ее спицы, проходя сквозь пряжу, издавали звуки, похожие на те, что бывают слышны на полном кур скотном дворе.
— Надо что-то делать.
— Несомненно, — подняла глаза от вышивки сидящая в другом кресле, придвинутом к самому камину, ее сестра, леди Дарем. — Надо много что сделать.
Джейн молча согласилась и заставила себя вязать медленнее. В прошлый раз, когда она вязала с такой бешеной скоростью, она нечаянно ошиблась в подсчете петель, и в свитере бедного Уилсона один рукав оказался на добрых пять дюймов длиннее другого. С тех пор она всегда испытывала сожаление, глядя, как этот рукав свисает, закрывая всю кисть. Она вздохнула. Это был один из многих недостатков, которые требовалось исправить в Роузмонте.
— Унизительно, что бедная Арабелла вынуждена пропадать где-то с раннего утра до поздней ночи.
Эмма воткнула иголку в ткань.
— Она слишком много работает.
— Как будто она служанка. Хоть и неприлично плохо говорить о покойных, наш брат не выполнил свой долг по отношению к дочери. Простофиля, проигравший все в фараон* (* Фараон — карточная игра. — Примеч. пер.)
Эмма приподняла брови, ее голубые глаза за стеклами очков были похожи на совиные.
— Не смотри на меня так, — сказала Джейн, защищаясь. — Вист совсем другое дело. Кроме того, Джеймс был страстный игрок, а я просто время от времени позволяю себе удовольствие сыграть партию в карты.
Эмма фыркнула, но больше ничего не сказала. Довольная тем, что сестра не была склонна спорить, Джейн глянула на расписную деревянную шкатулку, в которой она держала свои выигрыши. Одно время шкатулка была полна, и Джейн думала помочь Арабелле расплатиться с долгами Джеймса. Однако теперь она была бы счастлива найти там хотя бы шиллинг, чтобы сыграть партию в самую простую игру.
Эмма не догадывалась о раздумьях сестры. Она оторвала нитку.
— Не могу понять, как у такого человека, как капитан, мог появиться потомок вроде нашего болвана братца. — Она подняла глаза на портрет, висящий над камином. Обе сестры в молчаливом восхищении воззрились на него.
На портрете был изображен явно распутный мужчина, одетый по последней моде 1551 года. Красный шелковый камзол был накинут на широкие плечи, сквозь рукава с разрезами проступал синий бархат блузы. Кремового цвета рейтузы обтягивали его мускулистые ноги, подчеркивая их изящную форму. Одной рукой он опирался на украшенный драгоценными камнями меч.
Однако первое, что притягивало взор, — это выражение лица мужчины. Художник превзошел сам себя. В синих глазах капитана светился острый ум, насмешливая полуулыбка освещала красивое лицо.
На этом портрете он не был изображен во франтоватой капитанской униформе, как на том, что висел в главном салоне. Нет, эта картина была написана позднее, когда одна девица сумела успокоить его страсть к странствиям. Эмма и Джейн вздохнули. Не было ни одного мужчины красивее капитана Ричарда Хадли, пирата из Роузмонта.
Джейн вытащила из кармана носовой платок и слегка промокнула уголок рта.
— Капитан сумел бы справиться с нашей Арабеллой.
— О да! — с блаженным выражением на лице поправила очки Эмма. — Он бы прискакал прямо во внутренний двор, размахивая мечом, и увез ее. — Она откинула голову, на седых буклях играли огненные блики. — Интересно, это было бы инцестом? Он ей прапрапра...
— Эмма! Надо же выдумать такое! — Джейн спрятала платок и поднялась взглянуть на снадобье, которое варилось в маленьком котелке над огнем. Она подняла тяжелый черпак и понюхала его содержимое. — Чего-то не хватает... — Она взяла со стола крошечную бутылочку и бросила несколько сухих листочков в пузырящуюся смесь.
Эмма подошла и встала у нее за спиной.
— Лучше добавь побольше, у констебля Роббинса овцы крупные.
Джейн добавила в котелок еще чуть-чуть, накрыла его крышкой и отложила черпак.
— Хотелось бы что-нибудь сделать для Арабеллы. Если б здесь было побольше подходящих мужчин.
— Мистер Франкот подавал надежды. Прошлым летом он приходил к нам каждый день.
— Но он всего-навсего поверенный, да к тому же намного старше ее.
— Да. — Вернувшись на свое место, Эмма чихнула, корсет натянулся на ее полной груди. — Кажется, я заболеваю.
— Ты вечно заболеваешь.
Эмма не обратила внимания на слова сестры и достала из кармана маленькую коричневую бутылочку. Когда она немного отпила, в воздухе разлился сладкий запах коньяка. Она уже давно перестала пользоваться ложкой, принимая свое «лекарство».
Джейн сняла последнюю петлю и начала новый ряд.
— Арабелле нужен кто-то такой же волевой, как она. Кто-то кто способен понять ее возвышенную душу.
— Кто-нибудь богатый и с положением. И с титулом. Не меньше, чем виконт. — Эмма закрыла бутылочку и положила ее обратно в карман.
Джейн вытянула ноги поближе к камину, в котором потрескивал огонь. Как бы трудно им ни приходилось, они старались поддерживать хоть какой-то комфорт. Они давно уже не могли себе позволить роскошь отапливать зимой комнаты, в которых не спали, и потому превратили бывшую детскую в гостиную. Комната была небольшая и отапливалась одним камином, к тому же она была отделана розовым вощеным ситцем, и это придавало ей уютный и гостеприимный вид. Из мебели, оставшейся от детской, там была только стоявшая в углу кованая железная кровать.
Когда Джейн размышляла о судьбе своей племянницы, ее спицы сновали все быстрее. Арабелла была слишком привлекательна, чтобы остаться одной. Хотя сейчас в моде, кажется, высокие светловолосые женщины, Арабелла привлекала внимание многих мужчин. Она была небольшого роста, пухленькая, с безупречной кожей. Она просто светилась здоровьем.
Может быть, в этом была причина ее затруднений. Джейн сердито посмотрела на узелок, неожиданно появившийся на конце спицы. Кроме прекрасного здоровья, у Арабеллы был еще один недостаток: она никогда не пользовалась ни одной из тысячи женских уловок, придуманных для того, чтобы завлечь мужчину. Жаль, что ее племянница унаследовала прославленную гордость рода Хадли. Спицы Джейн застучали быстрее. Итак, она найдет мужа для Арабеллы, независимо оттого, будет ли та ей в этом помогать.
В коридоре раздался глухой удар, потом дверь отворилась и, пошатываясь, вошли Уилсон и Нед. Они несли безвольное тело незнакомого мужчины.
Джейн вскочила и побежала открыть дверь пошире. Ее взгляд упал на красное пятно, расплывшееся на разорванной рубашке незнакомца.
— Боже правый! Положите же его на кровать.
Эмма выронила свое вышивание и с трудом поднялась на ноги, когда Уилсон и Нед, тяжело дыша от напряжения, пытались положить раненого на стеганое покрывало.
— Кто он? — спросила Джейн, вытягивая шею, чтобы увидеть раненого.
Задыхаясь, Нед уперся руками в колени.
— Упал... мы думали... он...
Уилсон был вдвое толще Неда и дышал еще тяжелее. Он кивнул:
— На... дороге... пытались... пришлось... и тогда... Эмма хлопнула ладонями по своим широким бедрам.
— Ради Бога, расскажите все толком! Джейн подозрительно потянула носом:
— Вы что, напились?
— Нет... это он, — удалось выдавить Неду. Его лицо уже приняло свой обычный цвет. — Он указал на лежащего без сознания гостя. — Он герцог.
Эмма шла к умывальнику, но тут резко остановилась.
— Кто?
— Герцог, миледи, — сказал Уилсон. — Настоящий. Джейн распахнула разорванную рубашку и осмотрела аккуратную повязку, узнав работу Арабеллы.
— Как он был ранен?
— Похоже, я испугал его лошадь, и она понесла, — сказал Уилсон и поспешно добавил: — Хотя я не виноват. Он скакал в темноте, как дьявол. Сам испугал меня чуть не до смерти.
Нед кивнул:
— Если бы мы его не сшибли, сшиб бы кто-нибудь еще. На лице Джейн, вероятно, отразилось замешательство, потому что Уилсон добавил:
— Мисс быстро перевязала его. Кровь почти не течет.
— К счастью для вас. — Оставалось дождаться, когда придет Арабелла, чтобы выяснить, что произошло на самом деле. Джейн подошла к шкафу взять сверток с чистыми кусками материи, предназначенными для подобных случаев. — У него есть раны еще где-нибудь?
— Он ударился головой. — Старый конюх поддернул рукав свитера, сползший ему на кисть руки. — Мисс Арабелле этот господин, кажется, понравился.
О? Это уже становится интересно. Джейн положила сверток с бинтами и вернулась к шкафу за чистыми салфетками.
— Снимите с него одежду и накройте его простыней. Надо убедиться, что у него нет других повреждений.
Быстрыми движениями Нед помог Уилсону. После нескольких неуклюжих попыток и приглушенных ругательств им наконец удалось его раздеть. Нед выпрямился с довольным видом.
— Вот будет о чем рассказать в «Диком олене»! Мне никогда раньше не приходилось раздевать герцога.
— Где мисс Арабелла? — спросила Эмма.
— В сарае, — сказал Нед. — Смотрит, не приедет ли следом за нами констебль Роббинс.
Эмма прищурилась:
— Констебль? Что он делает на дороге среди ночи?
— Ищет контрабандистов. — Нед нахмурился. — Кажется, мисс Хадли не будет рада его видеть. Может быть, она не хочет, чтобы он знал, что у нее в карете ехал настоящий герцог?
Джейн переглянулась с Эммой и выставила мужчин из комнаты. Она решительно закрыла за ними дверь и вернулась к кровати. Там она стала внимательно рассматривать гостя, а в голове у нее роились мысли об открывающихся возможностях.
— Он определенно красив.
Эмма налила в тазик воды и остановилась позади Джейн.
— Очень красив. Но я думаю, почти все герцоги красавцы.
— Печально, что в округе их больше нет. — Джейн вынула из кармана портняжные ножницы и начала резать ткань на полоски, в то время как Эмма снимала повязку, наспех наложенную Арабеллой. Вздыхая при виде воспаленных рваных клочьев кожи, они промыли рану, сшили ее края маленькими аккуратными стежками и накрыли холодной примочкой. Пока работали, они восхищались каждым дюймом золотистой кожи. Мускулистый и хорошо сложенный, он напомнил Джейн статую, которую она когда-то видела в Италии. Единственная разница была в том, что эта статуя была невероятно теплая на ощупь.
Эмма сделала свежую повязку, потом взяла руку герцога и внимательно рассмотрела его кольцо:
— Это ему влетело в копеечку.
— По крайней мере он преуспевающий герцог. — Джейн немного отошла, чтобы видеть его всего полностью. — Он, несомненно, высок ростом.
— Гм... Интересно, почему Арабелла не желает разговаривать с констеблем Роббинсом?
Они переглянулись, и Джейн издала скорбный вздох:
— Здесь что-то неладно, и я подозреваю, это связано с нашим гостем.
— Я тоже так думаю. — Эмма посмотрела на герцога, огорченно качая головой. — Жаль. Герцог был бы как раз кстати.
Джейн подумала, что устроить свадьбу было бы недурно. Джентльмен, такой высокий и стройный, и красавица Арабелла, в розовом подвенечном платье, которое Джейн и Эмма сшили ей почти шесть лет назад. После этого они каждый год что-нибудь добавляли на лифе платья — кружевной воротник, узор, выполненный бисером или шелком. В этом году они превзошли себя, добавив десять рядов сшитых вручную розочек.
Эмма прокашлялась.
— Конечно, не годится герцогу шастать по дорогам и пугать слуг. Хотя... сейчас так мало достойных мужчин.
— Верно, — медленно сказала Джейн, не сводя глаз со сверкающего изумруда на пальце гостя.
— Да и не существует мужчин без изъянов, — продолжала ее сестра. — Можешь быть уверена, что ни один мужчина не совершенен, пока не встретил подходящую женщину.
Джейн просияла:
— Все, что нужно нашему герцогу, — это хорошая женщина, которая отвадит его скакать по ночам и распугивать чужих слуг.
Эмма повернулась к портрету над камином:
— Как леди Миган отучила капитана от его ненасытной кровожадности.
— Правильно! — Они обе уставились на улыбающееся лицо на портрете. Синие глаза, казалось, весело блестели, как будто капитан мог догадаться об их смелых мыслях и от всего сердца соглашался с сестрами. Налетел порыв ветра и с силой загромыхал ставнями.
Эмму охватила приятная дрожь.
— Ой! Кажется, капитан с нами согласен. Джейн очень верила в предзнаменования.
— Надо что-то делать.
— Несомненно, — подняла глаза от вышивки сидящая в другом кресле, придвинутом к самому камину, ее сестра, леди Дарем. — Надо много что сделать.
Джейн молча согласилась и заставила себя вязать медленнее. В прошлый раз, когда она вязала с такой бешеной скоростью, она нечаянно ошиблась в подсчете петель, и в свитере бедного Уилсона один рукав оказался на добрых пять дюймов длиннее другого. С тех пор она всегда испытывала сожаление, глядя, как этот рукав свисает, закрывая всю кисть. Она вздохнула. Это был один из многих недостатков, которые требовалось исправить в Роузмонте.
— Унизительно, что бедная Арабелла вынуждена пропадать где-то с раннего утра до поздней ночи.
Эмма воткнула иголку в ткань.
— Она слишком много работает.
— Как будто она служанка. Хоть и неприлично плохо говорить о покойных, наш брат не выполнил свой долг по отношению к дочери. Простофиля, проигравший все в фараон* (* Фараон — карточная игра. — Примеч. пер.)
Эмма приподняла брови, ее голубые глаза за стеклами очков были похожи на совиные.
— Не смотри на меня так, — сказала Джейн, защищаясь. — Вист совсем другое дело. Кроме того, Джеймс был страстный игрок, а я просто время от времени позволяю себе удовольствие сыграть партию в карты.
Эмма фыркнула, но больше ничего не сказала. Довольная тем, что сестра не была склонна спорить, Джейн глянула на расписную деревянную шкатулку, в которой она держала свои выигрыши. Одно время шкатулка была полна, и Джейн думала помочь Арабелле расплатиться с долгами Джеймса. Однако теперь она была бы счастлива найти там хотя бы шиллинг, чтобы сыграть партию в самую простую игру.
Эмма не догадывалась о раздумьях сестры. Она оторвала нитку.
— Не могу понять, как у такого человека, как капитан, мог появиться потомок вроде нашего болвана братца. — Она подняла глаза на портрет, висящий над камином. Обе сестры в молчаливом восхищении воззрились на него.
На портрете был изображен явно распутный мужчина, одетый по последней моде 1551 года. Красный шелковый камзол был накинут на широкие плечи, сквозь рукава с разрезами проступал синий бархат блузы. Кремового цвета рейтузы обтягивали его мускулистые ноги, подчеркивая их изящную форму. Одной рукой он опирался на украшенный драгоценными камнями меч.
Однако первое, что притягивало взор, — это выражение лица мужчины. Художник превзошел сам себя. В синих глазах капитана светился острый ум, насмешливая полуулыбка освещала красивое лицо.
На этом портрете он не был изображен во франтоватой капитанской униформе, как на том, что висел в главном салоне. Нет, эта картина была написана позднее, когда одна девица сумела успокоить его страсть к странствиям. Эмма и Джейн вздохнули. Не было ни одного мужчины красивее капитана Ричарда Хадли, пирата из Роузмонта.
Джейн вытащила из кармана носовой платок и слегка промокнула уголок рта.
— Капитан сумел бы справиться с нашей Арабеллой.
— О да! — с блаженным выражением на лице поправила очки Эмма. — Он бы прискакал прямо во внутренний двор, размахивая мечом, и увез ее. — Она откинула голову, на седых буклях играли огненные блики. — Интересно, это было бы инцестом? Он ей прапрапра...
— Эмма! Надо же выдумать такое! — Джейн спрятала платок и поднялась взглянуть на снадобье, которое варилось в маленьком котелке над огнем. Она подняла тяжелый черпак и понюхала его содержимое. — Чего-то не хватает... — Она взяла со стола крошечную бутылочку и бросила несколько сухих листочков в пузырящуюся смесь.
Эмма подошла и встала у нее за спиной.
— Лучше добавь побольше, у констебля Роббинса овцы крупные.
Джейн добавила в котелок еще чуть-чуть, накрыла его крышкой и отложила черпак.
— Хотелось бы что-нибудь сделать для Арабеллы. Если б здесь было побольше подходящих мужчин.
— Мистер Франкот подавал надежды. Прошлым летом он приходил к нам каждый день.
— Но он всего-навсего поверенный, да к тому же намного старше ее.
— Да. — Вернувшись на свое место, Эмма чихнула, корсет натянулся на ее полной груди. — Кажется, я заболеваю.
— Ты вечно заболеваешь.
Эмма не обратила внимания на слова сестры и достала из кармана маленькую коричневую бутылочку. Когда она немного отпила, в воздухе разлился сладкий запах коньяка. Она уже давно перестала пользоваться ложкой, принимая свое «лекарство».
Джейн сняла последнюю петлю и начала новый ряд.
— Арабелле нужен кто-то такой же волевой, как она. Кто-то кто способен понять ее возвышенную душу.
— Кто-нибудь богатый и с положением. И с титулом. Не меньше, чем виконт. — Эмма закрыла бутылочку и положила ее обратно в карман.
Джейн вытянула ноги поближе к камину, в котором потрескивал огонь. Как бы трудно им ни приходилось, они старались поддерживать хоть какой-то комфорт. Они давно уже не могли себе позволить роскошь отапливать зимой комнаты, в которых не спали, и потому превратили бывшую детскую в гостиную. Комната была небольшая и отапливалась одним камином, к тому же она была отделана розовым вощеным ситцем, и это придавало ей уютный и гостеприимный вид. Из мебели, оставшейся от детской, там была только стоявшая в углу кованая железная кровать.
Когда Джейн размышляла о судьбе своей племянницы, ее спицы сновали все быстрее. Арабелла была слишком привлекательна, чтобы остаться одной. Хотя сейчас в моде, кажется, высокие светловолосые женщины, Арабелла привлекала внимание многих мужчин. Она была небольшого роста, пухленькая, с безупречной кожей. Она просто светилась здоровьем.
Может быть, в этом была причина ее затруднений. Джейн сердито посмотрела на узелок, неожиданно появившийся на конце спицы. Кроме прекрасного здоровья, у Арабеллы был еще один недостаток: она никогда не пользовалась ни одной из тысячи женских уловок, придуманных для того, чтобы завлечь мужчину. Жаль, что ее племянница унаследовала прославленную гордость рода Хадли. Спицы Джейн застучали быстрее. Итак, она найдет мужа для Арабеллы, независимо оттого, будет ли та ей в этом помогать.
В коридоре раздался глухой удар, потом дверь отворилась и, пошатываясь, вошли Уилсон и Нед. Они несли безвольное тело незнакомого мужчины.
Джейн вскочила и побежала открыть дверь пошире. Ее взгляд упал на красное пятно, расплывшееся на разорванной рубашке незнакомца.
— Боже правый! Положите же его на кровать.
Эмма выронила свое вышивание и с трудом поднялась на ноги, когда Уилсон и Нед, тяжело дыша от напряжения, пытались положить раненого на стеганое покрывало.
— Кто он? — спросила Джейн, вытягивая шею, чтобы увидеть раненого.
Задыхаясь, Нед уперся руками в колени.
— Упал... мы думали... он...
Уилсон был вдвое толще Неда и дышал еще тяжелее. Он кивнул:
— На... дороге... пытались... пришлось... и тогда... Эмма хлопнула ладонями по своим широким бедрам.
— Ради Бога, расскажите все толком! Джейн подозрительно потянула носом:
— Вы что, напились?
— Нет... это он, — удалось выдавить Неду. Его лицо уже приняло свой обычный цвет. — Он указал на лежащего без сознания гостя. — Он герцог.
Эмма шла к умывальнику, но тут резко остановилась.
— Кто?
— Герцог, миледи, — сказал Уилсон. — Настоящий. Джейн распахнула разорванную рубашку и осмотрела аккуратную повязку, узнав работу Арабеллы.
— Как он был ранен?
— Похоже, я испугал его лошадь, и она понесла, — сказал Уилсон и поспешно добавил: — Хотя я не виноват. Он скакал в темноте, как дьявол. Сам испугал меня чуть не до смерти.
Нед кивнул:
— Если бы мы его не сшибли, сшиб бы кто-нибудь еще. На лице Джейн, вероятно, отразилось замешательство, потому что Уилсон добавил:
— Мисс быстро перевязала его. Кровь почти не течет.
— К счастью для вас. — Оставалось дождаться, когда придет Арабелла, чтобы выяснить, что произошло на самом деле. Джейн подошла к шкафу взять сверток с чистыми кусками материи, предназначенными для подобных случаев. — У него есть раны еще где-нибудь?
— Он ударился головой. — Старый конюх поддернул рукав свитера, сползший ему на кисть руки. — Мисс Арабелле этот господин, кажется, понравился.
О? Это уже становится интересно. Джейн положила сверток с бинтами и вернулась к шкафу за чистыми салфетками.
— Снимите с него одежду и накройте его простыней. Надо убедиться, что у него нет других повреждений.
Быстрыми движениями Нед помог Уилсону. После нескольких неуклюжих попыток и приглушенных ругательств им наконец удалось его раздеть. Нед выпрямился с довольным видом.
— Вот будет о чем рассказать в «Диком олене»! Мне никогда раньше не приходилось раздевать герцога.
— Где мисс Арабелла? — спросила Эмма.
— В сарае, — сказал Нед. — Смотрит, не приедет ли следом за нами констебль Роббинс.
Эмма прищурилась:
— Констебль? Что он делает на дороге среди ночи?
— Ищет контрабандистов. — Нед нахмурился. — Кажется, мисс Хадли не будет рада его видеть. Может быть, она не хочет, чтобы он знал, что у нее в карете ехал настоящий герцог?
Джейн переглянулась с Эммой и выставила мужчин из комнаты. Она решительно закрыла за ними дверь и вернулась к кровати. Там она стала внимательно рассматривать гостя, а в голове у нее роились мысли об открывающихся возможностях.
— Он определенно красив.
Эмма налила в тазик воды и остановилась позади Джейн.
— Очень красив. Но я думаю, почти все герцоги красавцы.
— Печально, что в округе их больше нет. — Джейн вынула из кармана портняжные ножницы и начала резать ткань на полоски, в то время как Эмма снимала повязку, наспех наложенную Арабеллой. Вздыхая при виде воспаленных рваных клочьев кожи, они промыли рану, сшили ее края маленькими аккуратными стежками и накрыли холодной примочкой. Пока работали, они восхищались каждым дюймом золотистой кожи. Мускулистый и хорошо сложенный, он напомнил Джейн статую, которую она когда-то видела в Италии. Единственная разница была в том, что эта статуя была невероятно теплая на ощупь.
Эмма сделала свежую повязку, потом взяла руку герцога и внимательно рассмотрела его кольцо:
— Это ему влетело в копеечку.
— По крайней мере он преуспевающий герцог. — Джейн немного отошла, чтобы видеть его всего полностью. — Он, несомненно, высок ростом.
— Гм... Интересно, почему Арабелла не желает разговаривать с констеблем Роббинсом?
Они переглянулись, и Джейн издала скорбный вздох:
— Здесь что-то неладно, и я подозреваю, это связано с нашим гостем.
— Я тоже так думаю. — Эмма посмотрела на герцога, огорченно качая головой. — Жаль. Герцог был бы как раз кстати.
Джейн подумала, что устроить свадьбу было бы недурно. Джентльмен, такой высокий и стройный, и красавица Арабелла, в розовом подвенечном платье, которое Джейн и Эмма сшили ей почти шесть лет назад. После этого они каждый год что-нибудь добавляли на лифе платья — кружевной воротник, узор, выполненный бисером или шелком. В этом году они превзошли себя, добавив десять рядов сшитых вручную розочек.
Эмма прокашлялась.
— Конечно, не годится герцогу шастать по дорогам и пугать слуг. Хотя... сейчас так мало достойных мужчин.
— Верно, — медленно сказала Джейн, не сводя глаз со сверкающего изумруда на пальце гостя.
— Да и не существует мужчин без изъянов, — продолжала ее сестра. — Можешь быть уверена, что ни один мужчина не совершенен, пока не встретил подходящую женщину.
Джейн просияла:
— Все, что нужно нашему герцогу, — это хорошая женщина, которая отвадит его скакать по ночам и распугивать чужих слуг.
Эмма повернулась к портрету над камином:
— Как леди Миган отучила капитана от его ненасытной кровожадности.
— Правильно! — Они обе уставились на улыбающееся лицо на портрете. Синие глаза, казалось, весело блестели, как будто капитан мог догадаться об их смелых мыслях и от всего сердца соглашался с сестрами. Налетел порыв ветра и с силой загромыхал ставнями.
Эмму охватила приятная дрожь.
— Ой! Кажется, капитан с нами согласен. Джейн очень верила в предзнаменования.