Хокинс Карен. Опоздавшая невеста

   У Лайзы упало сердце. Сколько раз она слышала причитания их тети по поводу того, что Люсьен отказывается ее слушать? Люсьен годами делал то, что хотел. Неужели он и в самом деле любит Арабеллу?
   Лайза видела, как брат старается скрыть давние раны, которые оставила в его душе женитьба на Сабрине. Люсьен все принимал близко к сердцу, включая свои обязанности. Когда его жена погибла, он замкнулся в себе, возлагая на себя ответственность за необузданное, безрассудное поведение Сабрины и думая, мог ли он что-нибудь сделать, чтобы предотвратить то, что все остальные считали неизбежным концом.
   Никакие доводы не могли облегчить его боль. В то время Лайза была убеждена, что брат больше не принесет себя в жертву. Но на этот раз, похоже, все было иначе. Возможно, Люсьен был действительно влюблен в Арабеллу.
   И вот теперь она сама все разрушила одним язвительным замечанием. Крупная слеза покатилась по щеке Лайзы. Больше всего она желала Люсьену счастья. Она прижала руку ко рту, чтобы сдержать рыдания. Надо немедленно идти в свою комнату и укладывать вещи: Люсьен по возвращении обязательно отошлет ее прочь, и на этот раз она того заслуживала.
   Слезы текли все быстрее, и она стала искать носовой платок. Наконец нашла заткнутый в рукав клочок кружев. Если ее брат пошел на такой безрассудный поступок, чтобы завоевать Арабеллу, значит, он был глубоко, безоглядно в нее влюблен. Лайзе оставалось только надеяться, что она не разрушила его счастье.
   Когда рыдания все-таки прорвались наружу, сильная рука обхватила ее за талию, и она оказалась на коленях у Роберта. Он прижал ее к своему плечу и гневно смотрел на нее.
   Несколько секунд она сидела неподвижно, платочек полетел на пол. Впервые мужчина держал ее таким образом.
   — Получилось неуклюже, не так ли? — спросил он без тени сочувствия и достал из кармана свой носовой платок. — Я, должно быть, одного роста с тобой. Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком высокая?
   Она вытерла лицо.
   — Только в детстве, хотя тетя считает, что это избавит меня от излишних притязаний.
   — Она ошибается. Мне нравятся высокие женщины. — Его лицо смягчилось, а губы изогнулись в улыбке. — Если бы я стоял, мы были бы одного роста.
   Она фыркнула, изо всех сил стараясь сдержать слезы.
   — Правда? — тихо спросила она.
   Он кивнул, неотрывно глядя на ее дрожащие губы:
   — Мне не нужно было бы даже наклоняться, чтобы поцеловать тебя.
   Лайза смотрела на него как зачарованная. Он флиртует с ней? Трудно сказать. У них друг к другу было какое-то влечение, она заметила это с самого начала. Но не мог же он считать ее привлекательной. Она была огромного роста, почти великанша. Неуклюжее создание с носом, которому место на римской статуе. Но пока она сидела в его объятиях и видела, как он улыбается, глядя на нее почти с нежностью, она ощутила, как внутри у нее поднимается волна тепла. Забавно: за прожитые восемнадцать лет никто не дал ей почувствовать себя хоть чуточку хорошенькой. До этой минуты. Роберт улыбнулся:
   — Если ты перестала рыдать, я тебе кое-что скажу.
   — Что? — спросила она, смахивая слезы. Он наклонился вперед и прошептал:
   — Кажется, я знаю, где спрятано сокровище капитана. Лайза слышала о сокровище; тетя Эмма успела рассказать обо всех местах, где его не было.
   — Н-но твоя сестра...
   — Теперь слишком поздно сожалеть о ней. Только Люсьен может исправить то, что вы натворили вместе с этим смешным Эдмундом.
   Она кивнула, от вновь подступивших слез задрожали губы. Роберт пристально смотрел на ее рот, и в какой-то момент она испуганно подумала, что он ее сейчас поцелует.
   Однако он этого не сделал. Так же быстро, как он усадил ее к себе на колени, он снова поставил ее на ноги.
   — Прекрати.
   — Не могу, — запричитала она, вытирая щеки. — Я все испортила.
   — Глупости. — Когда ее рыдания перешли в тихую икоту, он повернул свое кресло в сторону библиотеки. — Как только прекратишь свои трели, приходи мне помочь.
   — Помочь в чем? — спросила она, заинтригованная его загадочным видом.
   — Помочь раскрыть самый большой секрет Роузмонта. — Он улыбнулся ей через плечо загадочной улыбкой, взгляд его скользнул по ее бедрам вниз. — Слава Богу, что у тебя длинные ноги.
   С этим непонятным замечанием он скрылся за дверью библиотеки.
   Охваченная любопытством, Лайза последовала за ним. Она надеялась, что сможет быть полезной Роберту в большей мере, чем его сестре.
   Арабелла распахнула ворота и захлопнула их за собой.
   — Мисс Хад... То есть ваша светлость, — позвал Эдмунд.
   Арабелла ускорила шаг.
   Ворота скрипнули за ее спиной, и полный молодой человек, поравнявшись с ней, споткнулся. Лицо его блестело от пота.
   — Послушайте, мисс... ваша светлость... куда... может быть, мне следует... вы не думаете...
   — Пожалуйста, не беспокойтесь больше за меня, я предпочла бы остаться одна.
   — Одна? Вы имеете в виду в одиночестве? Я не думаю, что это разумно.
   Она распахнула дверь конюшни и влетела в нее, сразу начав седлать Себастьяна.
   Эдмунд стоял и осторожно наблюдал за ней, как будто его ничуть не удивило бы, если бы у нее вдруг выросли рога и клыки.
   — Позвольте спросить, куда вы отправляетесь?
   — Прочь отсюда.
   — И надолго?
   Она смерила его долгим тяжелым взглядом, потом собрала юбки на одну сторону и села на лошадь. Вдев ноги в стремена, она повернула Себастьяна к открытым воротам и выехала.
   Эдмунд бежал рядом с ней и бормотал:
   — Мисс Хад... ваша светлость! Люсьен захочет знать, когда вы вернетесь.
   — Люсьен может идти к... — Арабелла проглотила конец фразы. Она зря тратит силы: человека, с которым она действительно хочет поговорить, здесь нет. Нет, ее почтенный муж скорее всего сидит в уютной таверне, пренебрегая своими обязанностями новобрачного.
   Коротко махнув рукой Эдмунду, Арабелла проехала через ворота в сторону главной дороги и, подстегивая Себастьяна, добилась от него чего-то похожего на галоп, который, впрочем, больше напоминал дерганую рысь. Она проскакала по дороге совсем немного, потом свернула к вересковой пустоши. Холодный ветер трепал полы ее плаща и продувал насквозь тонкую одежду, но Арабелла не чувствовала холода. Согреваемая пылающим в ней гневом, она скакала вперед.
   Ее приводила в ярость мысль, что ее снова одурачили.
   — Все эти веские основания для женитьбы... ха! — бормотала Арабелла.
   Себастьян испуганно шарахнулся от кроличьей норы, и Арабелла успокоила его, свернув на узкую тропинку, которая шла через пустошь к Уитби.
   — Что этот идиот думал? Что я никогда не узнаю о его лживости?
   У нее в ушах до сих пор звучал голос Эдмунда, объясняющего, как Люсьен сговорился с тетей Джейн. Она опять доверилась Люсьену, и тот опять ее унизил.
   — Окажись один раз в дураках — и тебя всю жизнь будут дурачить, — со злостью говорила она сама себе.
   Если понадобится, она осмотрит все таверны на побережье, но отыщет своего безмозглого мужа и потребует у него объяснений. Ей-богу, в этом браке по расчету не оказалось ни брака, ни расчета.
   Она спрашивала себя, знала ли тетя Эмма о вероломстве Люсьена, потом решила, что, безусловно, знала. «Интересно, кто, кроме меня и Лайзы, об этом не знал?»
   Арабелла нахмурилась. Сначала Люсьен настроил тетю Джейн, а потом и ее собственного брата против нее. Хорошо, что она обнаружила, какой он негодяй, до того, как сердце ее оказалось задето.
   Хотя, строго говоря, это не совсем соответствовало действительности. Вопреки ее желанию она любила его, и намного сильнее, чем следовало.
   Как он мог с ней так поступить? Солгать ей и жениться по заведомо ложным причинам. Это было обиднее всего. Она уже начала надеяться на жизнь рядом с Люсьеном. Было больно видеть, как маленький, слабый цветок ее любви погибает, затоптанный человеком, от которого ей следовало держаться подальше.
   Когда дорожка свернула в небольшой лесок, Себастьян пошел совсем медленно. Арабелла невольно вспомнила ночь в лесном домике: нежные прикосновения, ищущие губы и жаркие, пьянящие поцелуи. Перед внутренним взором то и дело возникал склонившийся над ней Люсьен, его потемневшие от страсти глаза, крепко сжатые челюсти.
   Она прогнала видения и подставила разгоряченное лицо морозному воздуху. «Черт бы тебя побрал, Люсьен Деверо!» Он соблазнил ее своей страстью и сокрушил холодным расчетом.
   Себастьян вскинул голову и споткнулся на тропинке. Арабелла рассеянно успокоила его, но морщинка у нее между бровями не разгладилась.
   Почему Люсьен так поступил? Что он надеялся получить? Роузмонт?
   Нет. Как ни любила Арабелла Роузмонт, она знала, что он бледнел по сравнению с домами Люсьена. Так почему же он решился на такое? По какой причине он пошел на хитрость? Она хмурилась, погрузившись в размышления.
   — Что вы здесь делаете, мисс?
   Арабелла оглянулась и увидела Неда верхом на идущем иноходью пони. Он был еще одет в праздничную одежду: черный шерстяной плащ, который был на нем этим утром во время свадьбы.
   — Я ехала на встречу с его светлостью. Он кого-то навещает в Уитби. — Она подумала, что следовало бы назвать Люсьена менее официально, чем «его светлость», но это предполагало бы близость, которой она сейчас не ощущала.
   — Он уже ушел с вечеринки? — спросил Нед с откровенным удивлением. — Я возвращаюсь от своей сестры и не встретил ни души. Может быть, он поехал по той дороге? — Он показал на узкую тропинку, которая вела прочь от главного тракта и сворачивала в лес. — Здесь можно срезать, если знаешь, где свернуть.
   Арабелла кивнула и, поблагодарив Неда, направила Себастьяна на боковую тропинку. Она пребывала в нерешительности, ее воображение лихорадочно работало, пытаясь понять, почему Люсьен с ней так поступил.
   Погрузившись в свои мысли, она ехала все дальше. Себастьян сделал большой поворот и вдруг резко остановился. Арабелла прищурилась. Там, рядом с густым кустарником, спиной к ней стоял мистер Франкот. Но удивил ее не вид мистера Франкота. Рядом с ним, держа в руках небольшой мешок, стоял Боулдер.
   Себастьян заржал, приветствуя кобылу мистера Франкота, и поверенный обернулся. Арабелла увидела его бледное лицо, когда Боулдер пронзительно выкрикнул ругательство и побежал к своей лошади.
   — Держи ее! — завопил Франкот, прыгая в седло.
   Сердце Арабеллы стучало в ушах, она повернула Себастьяна и послала его галопом. Хотя старый конь и задыхался, он благородно подчинился. Стук копыт сзади приближался, и Арабелла наклонилась ниже, подбадривая его шепотом. «Пожалуйста, Господи, только один раз, сделай так, чтобы Себастьян полетел».

Глава 28

   Люсьен в четвертый раз посмотрел на свои карманные часы. Минуты медленно уходили, а Мамферд все не появлялся. Проклятие, где же этот проныра? Подавив вздох, Люсьен подошел к окну и отодвинул край занавески.
   Гастингс сидел на скамье перед конюшнями, одетый в бесформенный плащ, какие носят разнорабочие. Шляпу он натянул пониже и плел веревку с легкостью, которая говорила о большой практике.
   Он, казалось, был полностью погружен в свое дело и поднимал голову, только когда во дворе появлялась лошадь. Люсьен нетерпеливо бросил монету рядом со своей кружкой и пошел к Гастингсу.
   Слуга не шевельнулся, руки его не замедлили терпеливое плетение.
   — Что-то неладно.
   — Да, что-то случилось. Ждем еще пять минут. Мне не терпится вернуться в Роузмонт. — Сказать «не терпится» значило ничего не сказать. Люсьен не мог не думать о сомнении, которое затуманило глаза Арабеллы, когда он уезжал.
   Он вздохнул и провел рукой по волосам, гадая, осмелится ли он открыть ей правду о ночи в лесном домике. Их отношения были еще неопределенными. Может быть, стоит подождать, пока... пока что?
   Гастингс кивнул в сторону дороги:
   — Вон он скачет.
   Люсьен обернулся, когда лошадь уже было видно. Мамферд сидел верхом на большом чалом коне, его темный засаленный плащ распахнулся, открыв прикрепленный к седлу пистолет.
   Прищурившись, Люсьен прошел через двор, между лопатками поползли мурашки, предупреждая об опасности.
   — Где ты был?
   — Произошло кое-что неожиданное. — В ответ на вопросительный взгляд Люсьена он успокаивающе пожал плечами и многозначительно положил руку на пистолет. — Но сейчас все в порядке. Мы на месте, как и вы.
   Люсьен, прищурившись, посмотрел на него, гадая, что это за неожиданность. И вообще, состоится ли аукцион? Может быть, все изменилось?
   — Седлайте, господин. Я должен сам вас доставить.
   В поведении Мамферда было что-то настораживающее. Его движения казались слишком дерганными, глаза бегали. Люсьен повернулся и бросил Гастингсу монету:
   — Приведи моего коня, да поскорее.
   Гастингс попробовал монету на зуб и только после этого сунул ее в карман. Поднявшись с вызывающей медлительностью, он шаркающей походкой пошел к стойлам.
   Люсьен следил за Мамфердом тяжелым взглядом.
   — Надеюсь, эта поездка не будет пустой тратой времени. В темных глазах промелькнуло беспокойство.
   — Не думаю, что вы будете разочарованы. — Улыбка Мамферда была такая же неестественная, как и выражение лица.
   Сдерживая растущее нетерпение, Люсьен принял поводья Сатаны из рук Гастингса и запрыгнул в седло. Бросив взгляд на слугу, Люсьен последовал за Мамфердом.
   Оказавшись на дороге, лошади перешли на легкий галоп, их копыта тяжело застучали по земле. Десять минут они ехали молча. Люсьена терзали дурные предчувствия.
   Наконец он поравнялся с Мамфердом и сказал:
   — Расскажи мне об аукционе. Сколько человек будет против меня?
   Глаза Мамферда блеснули.
   — Четыре. Может быть, пять. Или вообще ни одного.
   — Признаюсь, я обеспокоен твоим опозданием.
   — Аи, ерунда. Кое-кто сунул свой нос куда не следует. Мы с ней расправились.
   Люсьен остановил Сатану. Сердце его сковал ледяной холод.
   — Почему вы остановились? Мы опоздаем, если не поторопимся.
   — Ты сказал «с ней».
   Мамферд нервно посмотрел в сторону лесочка впереди у дороги.
   — Разве? Наверное, вы ослышались, господин. Люсьен протянул руку и ухватил его лошадь за уздечку.
   — С кем вы разделались? Говори сейчас же.
   Рука Мамферда скользнула к пистолету, но Люсьен успел выбить оружие. Пистолет полетел на землю, а Люсьен схватил Мамферда за шарф и поднял его над седлом, так что ноги осведомителя повисли в воздухе.
   Лицо Мамферда покраснело, рот, ловя воздух, судорожно открывался.
   Люсьен усилил хватку и приблизил его лицо к своему.
   — Я даю тебе один шанс выжить.
   Задыхаясь, Мамферд взглядом умолял отпустить его. Люсьен бросил его на землю и тут же спешился. Осведомитель распластался в грязи, хватая ртом воздух и пытаясь ослабить шарф.
   Люсьен вытащил свой пистолет и навел на голову Мамферда.
   — Говори.
   Мамферд уставился на пистолет и прохрипел:
   — Не произошло ничего такого, чтобы стоило так беспокоиться! Кто-то натолкнулся на босса, когда он расплачивался за партию товара. Н-но не беспокойтесь, с женщинами он мягкий.
   — Боулдер? — недоверчиво спросил Люсьен. Ничто из слышанного им об этом человеке не указывало на какую бы то ни было мягкость.
   Мамферд поджал губы.
   — За таких, как он, я не стал бы ручаться и за тысячу фунтов! Боулдер ведет дела со мной, верно, и я не видел более хитрого и жадного канальи.
   Тогда кто же руководит всей операцией? Люсьен опять поднял Мамферда на ноги и приставил пистолет к его лбу.
   — Где Арабелла?
   Мамферд взглянул на Люсьена и пробормотал:
   — Она в пещере. Они собирались убить там и вас тоже. Хозяин считает, что все неприятности из-за вас. — Он выдавил из себя умоляющую улыбку. — Пожалуйста, господин, вы должны понять! Я просто выполняю приказы. Я их не отдаю.
   Послышался стук копыт, и на дороге показался Гастингс со свернутой веревкой в руке.
   Люсьен опустил пистолет, и Мамферд с облегчением расслабился.
   — Держи его, — прорычал Люсьен, когда Гастингс поравнялся с ними. — Они схватили Арабеллу, и я должен немедленно найти ее.
   Слуга соскочил с коня.
   — Я его вмиг свяжу, ваша светлость. Сдать его властям?
   — Да, констебль Роббинс будет рад заполучить настоящего контрабандиста и устроить его отдохнуть в камере. А мне понадобятся плащ и шляпа этого кретина.
   Гастингс кивнул и сделал знак пистолетом. Громко жалуясь, Мамферд подчинился.
   — Вот, ваша светлость. — Гастингс скатал одежду и протянул ее Люсьену. — Поторопитесь.
   Кивнув, Люсьен развернул Сатану и ускакал: Он молился только о том, чтобы не оказалось слишком поздно.
   Арабелла медленно пришла в сознание. В висках пульсировала боль, как будто в них вгоняли стальные иголки. Она застонала и подняла голову, понимая, что сидит, поджав ноги, привязанная к столбу, на холодной плите. Стиснув зубы, она открыла глаза: вокруг была кромешная тьма.
   Она сразу узнала непроницаемую темноту подземной пещеры. Волны ударялись о каменную плиту, и Арабелла чувствовала, что начинается прилив. Может быть, она была в своей собственной пещере. Она наклонилась, натянув веревки, и застонала от боли.
   Ее руки, туго связанные за спиной, онемели. Она попыталась пошевелить пальцами, но не смогла. Тот, кто ее привязывал, хотел быть уверенным, что она не сбежит. Стараясь не обращать внимания на боль, она попыталась высвободиться. По щекам покатились слезы.
   Время еле ползло, и ей показалось, что она просидела в темноте несколько часов, прежде чем услышала ясный звук плывущей лодки. Она чуть не зарыдала от облегчения, устремив взгляд в темноту. «Пожалуйста, Господи, пусть это будет Люсьен».
   Вдруг на баке закачался фонарь, и свет его ослепил Арабеллу. Она зажмурилась, дрожа от холода и страха. Как только лодка подплыла к плите, из нее выбрался мужчина, и Арабелла с отчаянием узнала в нем своего похитителя.
   Мистер Франкот привязал лодку, потом взял фонарь и пошел вперед. Он приблизил свое лицо к лицу Арабеллы и на удивление осторожным движением убрал с ее щеки прядь волос.
   — Вы чувствуете себя лучше?
   — Нет, — удалось ей произнести запекшимися губами. — Голова болит.
   Он нахмурился и нащупал у нее на лбу шишку.
   — Боулдер немного увлекся. — Бледно-голубые глаза смотрели на нее. — Не бойтесь. Я наказал его.
   Арабелла вздрогнула от спокойствия этого заявления и почувствовала секундную симпатию к Боулдеру.
   — Вам холодно? — Франкот снял плащ и накинул его ей на плечи.
   — Мистер Франкот...
   — Пожалуйста, зовите меня Стивеном. Мне всегда хотелось услышать свое имя из ваших уст.
   Она сглотнула.
   — Стивен. — Имя застряло у нее в горле, как затвердевший комок каши, но ей удалось слабо улыбнуться. — Почему я здесь?
   — Потому что вы видели то, что не следовало.
   — Я видела только, как вы разговаривали с Боулдером. — Она наклонилась вперед, насколько это позволяли веревки. — Мистер Фран... Стивен, я никому не скажу, клянусь вам!
   — К сожалению, я не могу рисковать. Как вы думаете, почему я так успешно вел дела? Я очень осторожен и никому не доверяю. — Он поднял палец и провел им по ее щеке. — Даже вам.
   — Но я тоже занимаюсь контрабандой. Какой мне смысл выдавать человека, который может меня опознать? И Боулдер мог.
   — О контрабанде в Роузмонте я все знаю. Кто, по-вашему, поставлял вам тот чудесный коньяк, который так любит ваша тетя?
   — Вы... вы помогали?
   — Ровно столько, сколько вы позволили бы, конечно. Я закрывал глаза. — Он нахмурился. — Люди способны обмануть наивную женщину.
   Он поставил фонарь на ближайшую бочку. Теперь, когда Арабелла была не одна в этой черной как смоль пещере, она воспрянула духом и пристально посмотрела на Франкота:
   — Хотя я и благодарна вам за лицемерное благородство, в вашем вмешательстве не было необходимости.
   — То же самое мне говорил Боулдер после злосчастного случая, когда вы лишили его очень ценного товара. — Глаза Франкота сверкнули. — Я был расстроен, узнав, насколько вы втянуты в это дело.
   Она стиснула зубы, увидев строгое выражение его лица.
   — Зачем вы привезли меня сюда?
   — Прекрасный вопрос. Вы, моя дорогая, будете свидетелем казни.
   Она в ужасе смотрела на него.
   — Не смотрите на меня так. Я никогда не позволил бы причинить вам вред. — Он подвинул бочку и сел лицом к Арабелле. — Вы неряшливо выглядите. Позвольте мне исправить это. — Он аккуратно стер грязь с ее щеки и подбородка и спрятал за ухо выбившуюся прядь волос. — Ну вот, так лучше.
   Арабелла могла только неподвижно сидеть.
   — Спасибо, — выдавила она, стараясь сосредоточиться на окружающем и найти что-нибудь, что помогло бы ей бежать. — Если казнят не меня, то кого?
   — Было бы лучше, если я... — Он склонил голову набок. — А, вот и он.
   Франкот встал, когда ялик вошел в пещеру и поплыл через маленькое озеро. Мужчина в лодке греб ритмично, его шляпа была опущена на глаза, засаленный плащ обтягивал плечи. На сиденье перед ним она разглядела мешок, в котором лежало нечто, по форме напоминающее человека. Арабелла застыла, сердце заколотилось у нее в горле.
   Арабелла узнала прекрасный черный плащ, выглядывающий из-под мешка. Она широко раскрытыми глазами посмотрела на Франкота.
   — Люсьен.
   — Боюсь, что так. Видите ли, он обокрал меня. Я не могу оставить это безнаказанным, иначе лишусь уважения своих людей.
   Горло Арабеллы сдавил страх.
   — Ваших людей? У вас их много?
   Он улыбнулся необычайно приторной улыбкой, способной повергнуть в ужас сильнее, чем любая угроза. Затем наклонился и положил руку Арабелле на колено, лицо его оказалось в нескольких дюймах от ее лица.
   — После этой партии товара денег и власти у меня будет больше, чем вы можете себе представить.
   Он за подбородок приподнял ее голову. Его глаза помутнели, вокруг них собрались морщины, которые от теней казались еще глубже.
   — Если бы вы немного подождали, это все принадлежало бы и вам тоже.
   — Я... я... не знала...
   — Теперь вы не воспользуетесь моим богатством. — Его пальцы больно сжали ее подбородок. — Вы отказались от меня, и я не могу этого простить.
   — Вы же не можете его убить. Он герцог. Его будут искать.
   — Да, он герцог. И для вас это так важно, не правда ли? — Франкот презрительно усмехнулся и убрал руку от ее лица. — Если бы у меня был титул, вы бы с радостью приняли мое предложение. Я один раз уже почти покончил с этим презренным герцогом. Но он меня перехитрил.
   У нее перехватило дыхание.
   — Так это вы подожгли сарай! Его черты исказила гримаса.
   — Я понятия не имел, что вы тоже там, иначе ни за что не сделал бы этого. — Он остановился. — Я был в отчаянии, когда услышал ваши крики. Я никогда не причинил бы вам боли.
   — Вы причиняете мне боль сейчас. Губы Франкота дернулись.
   — Но вы больше не Арабелла Хадли. Вы продали себя за титул.
   — Мне наплевать на все титулы. — «Мне нужен только Люсьен». Подумав так, она бросила взгляд назад, на лодку, и натянула веревки.
   — Не тратьте время на попытки освободиться. Вы только навредите себе.
   — Какое вам дело?
   — Дело? Какое мне дело? — Его жесткий от ярости голос зазвучал громче. — Я даже предложил купить эту груду камня, которую вы так любите, и все ради чего? — Поверенный опять взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. — Для чего бы я стал это делать? Чтобы смотреть, как вы выходите замуж за другого?
   — Нет, — сказала она, стараясь превратить свою злость в способность трезво мыслить.
   Глаза Франкота горели на бледном лице, губы кривились.
   — Почему вы это сделали? Почему вышли замуж за этого кретина?
   «Потому что я люблю его». Правда расцвела в сердце, сразу согрев Арабеллу. Она вышла бы за Люсьена без титула, без денег. Она любит его.
   — Вы могли прийти ко мне, — сказал Франкот. — Я бы вас спас. Но вы не пришли. — Он вздохнул и покачал головой. — А теперь будете иметь удовольствие видеть, как умирает ваш любезный герцог.
   Арабелла дернулась, и веревки врезались ей в руки.
   — Не надо, Стивен. Пожалуйста, отпустите его.
   — Извините, дорогая. Но еще до наступления утра я увижу вас вдовой. И тогда... — Он наклонился и прижался щекой к ее щеке. — И тогда я сам завладею вами.
   Она резко дернулась, ощутив горькое, как желчь, отвращение.
   Он зарычал, запустил руку ей в волосы и повернул ее лицом к себе:
   — Никогда не отворачивайся от меня!
   Люсьен заскрипел зубами, чтобы удержаться и не выстрелить в проклятого ублюдка, но Арабелла сидела к нему слишком близко.
   Он стал грести быстрее, надеясь, что никто не заметит, насколько тесен ему грязный плащ Мамферда. Доплыв до плиты, он пришвартовался, выпрыгнул из лодки и пошел в свете фонаря, наклонив голову и держа лицо в тени. Но рост скрыть не удалось.
   — Что такое? — взвизгнул от неожиданности Франкот и привстал с бочки.
   Люсьен побежал, держа перед собой пистолет, но Франкот выхватил из-за голенища сапога нож и протиснулся за спину Арабеллы. Неточным ударом он перерезал веревки и поднял ее на ноги. Она вскрикнула от боли, по рукам потекла кровь. Ругаясь, Франкот поставил ее перед собой и приставил лезвие ножа к горлу женщины.