Хокинс Карен. Уроки соблазна

   Нику пришлось прикусить язык, чтобы не рявкнуть на нее. У него с утра болела голова, тупая, пульсирующая боль предупреждала его, что ему предстоят трудные дни. Проклятие, он не хотел, чтобы Сара знала истинные масштабы его болезни. Он помнил тот ужас, с которым смотрел на мучения своей матери, и был полон решимости позаботиться о том, чтобы Сара никогда не смотрела на него с такой же разрывающей сердце жалостью.
   Он посмотрел на Сару сверху и неторопливо произнес:
   – Возможно, отвар поможет.
   Она склонила голову к плечу.
   – Нам нужен огород из лекарственных растений. Наверное, я смогу посадить их весной. – Она вышла на лужайку. – Я видела в библиотеке книгу по этому предмету. Не возражаешь, если я посажу огород здесь, между розами и живой изгородью?
   – Я пришлю к тебе садовника.
   – Это будет чудесно. – Она улыбнулась ему. – Ты понимаешь, что это значит, не так ли?
   Он поднял брови, изо всех сил стараясь, чтобы боль не отразилась в его глазах.
   – Что?
   – Что я буду требовать, чтобы ты пил мой травяной чай каждый раз, когда я его приготовлю. Может, я найду такой, который вылечит тебя!
   – Не исключено, – согласился он, надежда вызвала у него прилив сил. Если бы она сумела найти лекарство, они могли бы установить нормальные отношения... Он покачал головой. Нет. Сколько раз он видел, как мать пытается отыскать какой-то другой способ, кроме опия, чтобы притупить боль, и всегда она терпела неудачу!
   У него застрял комок в горле. Он никогда не позволит Саре увидеть, как он опустится так низко. Он оборвет свою жизнь раньше, чем это произойдет, а это случится неминуемо. Сама мысль о неизбежном финале причиняла ему больше страданий, чем головная боль. Даже за такое короткое время Сара доставила ему море удовольствия. Она заслуживает большего, чем быть связанной с человеком, которому суждено сойти в глубины ада.
   Возможно, Пратт может помочь ему найти способ защитить Сару, когда наступит конец. Маркус уже положил деньги на ее счет, но Ник хотел, чтобы она получила больше. Когда он не сможет терпеть боль, он позаботится о том, чтобы Гиббертон-Холл и все его деньги перешли к ней. Кроме того, он надежно поместит значительную сумму денег на ее будущее.
   Она станет по-настоящему независимой, будет иметь дом, достойный ее характера и красоты, с идеально подобранным штатом слуг, обученных и готовых служить ей.
   Он попытался представить себе Сару, живущую в Гиббертон-Холле после его кончины, но не смог. Он только видел ее такой, какой она была сейчас, одетая в узорчатое муслиновое платье. Льющийся в окно солнечный свет согревал ее волосы и касался кончика носа.
   Впервые в жизни он осознал все, что может потерять. От несправедливости этого кровь застучала у него в висках. Белые кружочки замелькали на краю поля зрения, и он закрыл глаза от растущей боли.
   – Ник?
   Он слышал голос Сары, отдающийся слабым эхом, словно она находилась в конце длинного туннеля. Он заставил себя открыть глаза, его рот скривился.
   – Я только что вспомнил, что должен встретиться с Анри на конюшне и посмотреть его нового коня.
   Она улыбнулась, ее белые зубы сверкнули между розовыми лепестками губ. Так всегда было перед очередным приступом. Цвета и звуки растягивались, унося с собой другие чувства, сводя его с ума.
   Привкус металла во рту заставил его понять, как мало у него времени.
   – Вернусь через час. – Не давая ей времени возразить, он ушел, стараясь распрямить плечи. Как только он вышел из поля ее зрения, он, расслабившись, чуть не упал, пошатнувшись, как от удара.
   Его подхватила твердая рука.
   – Моn ami, вы не хотите слушать Уиггза, не так ли?
   Вы слишком долго медлили. – Анри не давал ему сползти на пол. – Пойдем, я позову Сару и...
   – Нет.
   Граф нахмурился.
   – Но...
   – Я не хочу, чтобы она знала, какая это ужасная боль. Не сейчас. – «И никогда».
   – Если вы не скажете Саре о вашей болезни, что она подумает, когда увидит вас?
   Он так далеко не загадывал; безрассудная, глупая часть его сознания питала ложную надежду, что этот эпизод может быть коротким.
   – Я уйду. Может, в тот коттедж. Самые худшие приступы длятся всего день-два, потом проходят; я просто скажу Саре, что мне надо уехать по делу.
   – Не мне давать советы, но я думаю, вы ошибаетесь. Сара – сильная женщина. Почему бы не рассказать ей...
   – Я не хочу ее пугать.
   Анри сдвинул брови в растерянности.
   – Чего ей бояться?
   Ник отвернулся. Даже Анри не понимает. Ник не хотел, чтобы Сара видела его в таком отчаянии, настолько сокрушенным страданием и страхом, что он не знал, где он и кто он такой. Как его мать в ту ночь, когда умерла; она так обезумела, что не узнавала собственного сына.
   Нику потребовались все его силы и помощь Анри, чтобы добраться до коттеджа привратника. Там он рухнул на кровать и отдался во власть боли.

Глава 17

   – Миледи, вы меня звали? – спросил Уиггз, в смущении стоящий утром в кабинете.
   Сара нервно ходила по ковру. Она удивлялась, куда исчез ее неуловимый муж.
   – Да, Уиггз. Где граф?
   Уиггз колебался, взгляд его водянистых голубых глаз скользнул мимо нее к выходу.
   – Кто, мадам?
   Сара подбоченилась.
   – Его светлость. Тот высокий, красивый блондин, которому принадлежит этот дом.
   Уиггз смущенно переступил с ноги на ногу.
   – Я этого не знаю. Его светлость был здесь вчера.
   – Это мне известно. Я завтракала вместе с ним, помните? Но сегодня его нигде нет.
   – Полагаю, он оставил вам записку, миледи.
   – Он написал, что вернется сегодня утром. – Она махнула рукой на вечернее солнце, которое быстро садилось. – Вы считаете, это похоже на утро?
   Взгляд Уиггза переместился на окно у нее за плечом, он старался, чтобы на его лице ничего не отразилось.
   – Нет, миледи.
   Было очевидно, что Уиггз не уступит ни дюйма. Но она все утро умирала от беспокойства, воображение ее разыгралось.
   – Вы наверняка что-то знаете!
   Уиггз стоически смотрел прямо перед собой, словно заключенный, стоящий под дулами ружей перед расстрелом.
   – Его светлость редко делится со мной своими планами.
   – Может, он не сказал вам точно, куда едет, но вы определенно знаете, когда он уехал. – Сара сделала шаг к дворецкому. – Вы его видели?
   Глаза его стали безумными, но он не двинулся с места.
   – Я... э... наверное, я мог его видеть.
   – И когда это было? В полночь? В час ночи? В два?
   – Ваша светлость, я не уверен, что мне следует...
   – Позвольте мне облегчить вам задачу. Если вы не скажете мне, когда в последний раз видели его светлость, я упаду на пол и со мной случится припадок.
   У него расширились глаза.
   – Припадок, миледи?
   –Настоящий, неудержимый истерический припадок. Миссис Киббл уже дважды советовала мне лечь, если я почувствую головокружение. – Тонкие губы дворецкого задрожали в улыбке, которую он быстро подавил. Мгновение он смотрел на нее, потом осторожно сказал:
   – Миледи, уверяю, я бы сказал, если бы мог. Но мне не позволено.
   Сара стиснула зубы. Итак, Ник запретил слугам выдавать его местонахождение. Она могла придумать лишь одну причину, побудившую его зайти так далеко. От ощущения черного предательства ее затошнило.
   Будь он проклят, она не допустит, чтобы ее снова дурачили. Но сначала она должна найти этого негодяя. Решительно взяв себя в руки, Сара села в кресло и сняла туфельки.
   Глаза Уиггза широко раскрылись.
   – Миледи! Что вы делаете?
   Сара бросила туфли на ковер рядом с собой.
   – Я готовлюсь впасть в истерику. Терпеть не могу женщин, которые колотят каблуками по полу и кричат. Один звук заглушает другой, так что все усилия пропадают даром.
   – Миледи, нет никакой необходимости...
   – Вы мне скажете, где его светлость?
   – Нет. Я не могу.
   Она села на пол и аккуратно расправила вокруг ног юбки.
   – Вы простите меня, если я покажусь неопытной в этом деле. Со мной уже много лет никто не обращался как с ребенком, и трудно вспомнить все нюансы такого представления.
   Уиггз заломил руки.
   – Миледи, я не могу вам сказать, где... он строго запретил мне... – Голос дворецкого все слабел, его кадык оыстро прыгал вверх и вниз. – Миледи, прошу вас, подумайте...
   – Как только вы мне скажете, когда вы в последний раз видели его светлость.
   Решимость в ее глазах заставила его вздохнуть, его плечм опустились, он был побежден.
   – Хорошо, миледи. Пожалуйста, встаньте с пола. Сара приняла его протянутую руку и поднялась на ноги.
   – Отлично, Уиггз. Было бы очень трудно привести меня в чувство.
   Принужденная улыбка тронула губы дворецкого.
   – Благодарю вас, что не стали утруждать меня, миледи.
   Сара усмехнулась и снова сунула ноги в туфли.
   – Итак, Уиггз. Я понимаю, что вы не можете мне сказать, куда именно уехал его светлость. Вы связаны обязательством выполнять приказы графа, и, если он строго наказал вам не говорить мне об определенных подробностях прошлой ночи, значит, вы этого сделать не можете. Однако вам не возбраняется сообщить ту информацию, которую он вам не приказывал мне не сообщать.
   На Уиггза эти слова произвели большое впечатление.
   – Это правда, мадам.
   – Тогда начнем. Где его светлость?
   Уиггз посмотрел в потолок.
   – Понятно. Ну, тогда в котором часу вы в последний раз видели его светлость?
   – Вскоре после ленча, мадам.
   – Куда он уехал?
   Дворецкий снова стал рассматривать украшенный лепниной потолок.
   Сара вздохнула, сморщила лоб в задумчивости.
   – Полагаю, он был готов к отъезду, когда вы его видели?
   Дворецкий кивнул.
   – Гм. Он получил какую-нибудь записку, письмо, которым его вызвали?
   – Нет, мадам.
   Сара нахмурилась.
   – Он выглядел встревоженным?
   Уиггз с готовностью наклонился вперед.
   – Если вы позволите мне рискнуть сказать об этом, миледи, его светлость выглядел плохо. Собственно говоря, ему пришлось помочь сесть в экипаж.
   Он был болен и не сказал ей. Внезапно их вчерашний разговор приобрел более зловещее значение.
   – Кто помог ему сесть в экипаж?
   Слезящиеся глаза дворецкого снова устремились в потолок.
   – А, – сказала Сара, – граф Анри.
   Уиггз поклонился.
   – Очень хорошо, мадам.
   – А добрый Анри сейчас здесь?
   – Он вернулся только утром. Полагаю, он теперь завтракает.
   Сердце ее наполнила благодарность, и Сара положила руку на локоть дворецкого.
   – Спасибо, Уиггз. Если граф болен, мне необходимо знать об этом. Некоторые мужчины позволяют гордости думать вместо них, и это может нанести большой вред.
   Он улыбнулся так по-отечески, что Саре захотелось положить голову ему на плечо.
   Она нашла Анри за тарелкой яичницы с ветчиной, обычное веселое выражение исчезло с его лица. Как только он увидел Сару, он сверкнул улыбкой и встал.
   – Ах, ma chere! Вот и вы!
   – Правда, это я. – Она прошла через комнату и села рядом с ним, повернувшись к нему лицом. – Анри, я не из тех женщин, которые любят притворяться.
   Улыбка Анри застыла, он сел на место, настороженно глядя на нее.
   – Нет?
   – Нет. Я скорее открыто попрошу объяснения.
   Анри вздохнул:
   – Я предупреждал его, что так будет, но он не желал слушать.
   – Он болен, не так ли?
   – Головные боли, они его преследуют. Он не хотел вас пугать.
   Пугать ее?
   – Насколько они сильные?
   – Бывают дни, когда он не встает с постели. – Анри начал говорить что-то еще, но замолчал и пожал плечами. – Это семейная болезнь. Вам надо спросить у него.
   – Спрошу, если найду. Где он?
   – В коттедже привратника.
   – Он один?
   – Нет. С ним слуга на тот случай, если ему что-то понадобится. Я тоже планировал вернуться после...
   – После того, как убедите меня, что он уехал по делам.
   Дверь открылась, и Сара удивилась, когда в комнату потихоньку вошла тетушка Делфи. Она остановилась, увидев графа, щеки ее порозовели. Сара рассеянно отметила этот румянец, так как ей в голову пришла одна мысль.
   – Тетушка Делфи, у тебя есть рецепт того чая, который ты заваривала в прошлом году, когда тебя мучила головная боль?
   Делфи заморгала.
   – Думаю, я его помню. У тебя болит голова, дорогая?
   – Нет-нет. Это не для меня. – Сара вскочила, схватила Делфи за руку и потащила ее из комнаты. – Анри, я сейчас вернусь.
   – Очень хорошо, – отозвался тот, махнув ей вслед рукой, хотя его взгляд был прикован к удаляющейся фигуре Делфи. – Я провожу вас к коттеджу, когда вы будете готовы.
   Сара увлекла Делфи в библиотеку и заставила ее написать рецепт чая, пока Сара быстро укладывала вещи. Она вернулась в библиотеку как раз в тот момент, когда Делфи складывала рецепт аккуратным прямоугольником.
   Сара схватила бумажку и вручила ее Уиггзу.
   – Пускай миссис Киббл найдет эти ингредиенты и принесет их в коттедж привратника.
   – Да, мадам, – ответил он, многозначительно улыбаясь. И немедленно заковылял прочь.
   В комнату вошел Анри.
   – Значит, мы готовы двинуться в путь?
   – Почти. Тетушка Делфи дала мне рецепт своего чая.
   – Он не станет его пить. Он не любит лекарств, знаете ли.
   Сара расправила плечи. Ник выпьет его, даже если ей придется вливать чай ему в глотку.
   – Сара, а как же наша поездка по магазинам? – спросила Делфи, снова натягивая перчатки.
   – За покупками? – Сара растерянно посмотрела на тетушку.
   – Мы собирались поискать шляпку к моей новой зеленой пелерине. Ты прислала мне записку только вчера, писала, что будешь здесь, что тебе нечего делать, и...
   – О да, я забыла. – Она теперь никуда не может ехать: она нужна Нику. – Боюсь, сегодня утром кое-что случилось, и я не могу с тобой поехать.
   – Но...
   – К счастью, – непринужденно продолжала Сара, – граф согласился сопровождать тебя в город.
   – Mon Dieu! – вырвалось у графа, но он подавил свое восклицание, когда Сара угрожающе посмотрела на него. – Я...
   – ...с удовольствием буду сопровождать ее милость, – неумолимо закончила Сара. – Не волнуйтесь за Ника. Я сама им займусь.
   Сара не стала ждать, чтобы проводить их. Ее саквояж аккуратно привязали ремнями к задней стенке двуколки, корзину с едой поставили ей в ноги, и вскоре она уже ехала на поиски своего неразумного мужа.

Глава 18

   Сара увидела, что шторы на окнах домика задернуты, дверь плотно закрыта и заперта. Она стучала и стучала, пока кулаки не заболели. Наконец, когда она уже подумывала о том, как бы залезть в окно, дверь открылась. Сара узнала слугу, это был новый лакей. Он низко поклонился и с явным облегчением в глазах сообщил ей, что его светлость находится в спальне.
   Приказав слуге принести ее саквояж и корзину, она бросилась вверх по лестнице. Уже стоя перед дверью, она замялась, внезапно почувствовав неуверенность. Что, если Ник откажется ее принять? Она уже хотела постучать, но передумала. К счастью, дверная ручка послушно повернулась.
   В помещении было темно, шторы задернуты, воздух тяжелый от запаха восковых свечей, мигающих на низком столике. Сара едва различила темную фигуру Ника, сидящего в противоположном конце комнаты. Собравшись с духом, она подошла ближе и увидела, что его голова покоится на высокой спинке кресла, глаза закрыты, волосы растрепаны. Его лицо было напряженным, свидетельствуя о боли, которая терзала его голову, и о той борьбе, которую он вел во имя своей гордости.
   Сара тихо остановилась у края каминного коврика. Гордость заставит его ненавидеть ее за приход сюда, но ее достоинство не позволит ей уйти.
   Он открыл глаза и повернул к ней голову; пальцы се сжались в кулаки, когда она увидела страдание в его глазах.
   – Что тебе нужно? – Его голос звучал так, словно боль содрала с него кожу.
   Она шагнула к нему.
   – Я пришла помочь. Можно я дам тебе...
   – Нет. Просто оставь меня в покое. – Он закрыл глаза и отвернулся. Слабый свет касался его длинных ресниц и играл на жесткой линии губ.
   Саре хотелось протянуть руку и погладить его по волосам, провести губами по его небритой щеке. Но она не посмела; сейчас он бы не принял от нее и намека на нежность.
   Ник беспокойно шевельнулся, нахмурил брови. Его лицо под загаром было бледным, руки так крепко сжимали подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев. Демоны безжалостно терзали его.
   Сара подошла на шаг ближе.
   – Ник, – мягко проговорила она, – ты должен лечь в постель.
   Его глаза чуть-чуть приоткрылись, между густыми ресницами мелькнул холодный синий блеск.
   – Я сказал тебе, чтобы ты ушла.
   – Нет, ты мне приказал уйти. Я плохо отношусь к приказам.
   Губы его изогнулись в презрительной усмешке.
   – Поэтому мне не оставили другого выхода, как жениться на тебе.
   Хотя ей следовало ожидать подобной реакции, эти слова ее ужалили. Она откашлялась.
   – Тебе следует лежать в постели.
   – Я не хочу лежать в постели. Оставь меня в покое. – Он приподнял голову, губы его побелели. – Это мой бой, Сара, моя проблема. Не твоя. – Она не ответила, и он вздохнул. – Она уже проходит, иначе я не сидел бы в этом кресле. Мне просто нужен еще один день, а потом я вернусь домой.
   – Но ведь есть же лекарство...
   – Нет! – Он повысил голос и тут же сморщился от боли и снова уронил голову на спинку кресла. – Проклятие, Сара, мне ничего и никого не надо. Я только хочу, чтобы меня оставили в покое.
   Сара едва сдерживала отчаяние. Она пришла сюда, пытаясь помочь этому человеку, а он старается ее прогнать.
   – Вы, сэр, неблагодарный негодяй и трус.
   Он медленно повернулся к ней, его волосы в тусклом свете отливали теплым золотом.
   – Что ты сказала?
   – Я сказала, что ты неблагодарный негодяй.
   – А еще? – тихо настаивал он, его глаза неестественно ярко блестели.
   Раздражать Ника, когда он болен, было чистым безумием, но его отказ принять ее помощь рассердил ее, словно она была слишком незначительной персоной, чтобы с ней считаться. Она достаточно натерпелась такого обращения от Джулиуса и не позволит, чтобы это произошло снова. Сара вздернула подбородок.
   – Я сказала, что ты трус.
   Он в одно мгновение вскочил с кресла и оказался перед ней. Его глаза гневно блеснули.
   – Повтори, – с тихой угрозой в голосе произнес он. Она стиснула зубы.
   – Ты боишься болезни. Я вижу это по твоим глазам. Только не знаю почему.
   Он схватил ее за руку и зашагал к кровати, таща ее за собой.
   – Что ты делаешь? – сопротивлялась она, сердце ее сильно билось.
   Он крепче стиснул ее руку и зашагал быстрее. Страх сковал ее ноги, и она споткнулась о коврик. Ник приглушенно выругался, подхватил ее на руки и швырнул на матрац.
   Сара в панике начала отползать к краю кровати, но он оказался проворнее. Тяжесть его тела вытолкнула воздух из ее легких, и она лежала, вдавленная его большим теплым телом в мягкий матрац.
   Его губы прикоснулись к ее виску, его дыхание обжигало ее кожу.
   – Ты хотела видеть меня в постели, и, клянусь Богом, в постели ты меня и получишь.
   – Слезь с меня, – ответила она сквозь стиснутые зубы. – Это смешно. Я всего лишь посоветовала тебе лечь в постель, потому что ты болен.
   – Ах, как приятно иметь такую заботливую и нежную жену. – Он говорил ей прямо в ухо, голос его звучал жестко и неумолимо. – Эта роль тебе не очень свойственна, Сара. Подбери себе другую.
   Его насмешка разожгла ее гнев.
   – Будь ты проклят, Ник! Я была бы тебе признательна, если бы ты подвинулся так, чтобы я могла дышать.
   Его тяжесть сместилась немного в сторону, но его тело все еще прижимало ее к постели.
   – Вот. Тебе теперь лучше, дорогая женушка?
   Саре очень не понравилось, как он произнес эти слова, словно они имели дурной привкус.
   – Чего ты хочешь?
   Он приподнял прядку ее волос и погладил ею себя по щеке.
   – Если я должен лечь в постель, то вместе с моей сластолюбивой женой. Я рад, что ты не появилась вчера ночью, когда я был не в состоянии выполнить твои требования.
   Сара вздохнула и перестала бороться.
   – Ник, я просто пыталась облегчить твою головную боль.
   – Как? Вызвав боль в другом месте?
   Он потерся о ее тело, и она почувствовала у своего бедра его восставшую плоть. Ее тут же обдало жаром. Его глаза потемнели.
   – Если тебе так нужно лечить меня, тогда лечи тем, что ты умеешь лучше всего. – Чувственная улыбка промелькнула в его глазах, он хрипло прошептал: – Не следовало бы этого делать, но мне уже все равно. Кроме того, как я могу отказывать такой соблазнительной женщине?
   – Тебе необходимы хорошая еда и отдых. Ты слишком много трудился над ремонтом Гиббертон-Холла.
   Его губы скривила усмешка.
   – Если хочешь, чтобы я остался в постели, Сара, тебе придется меня развлекать.
   Она смотрела на искушающую линию его губ, на мужественную, сильную шею и горела желанием. О небо, он так соблазнителен! И он наконец-то говорит все то, что она хотела услышать от него в последние недели. Но он болен, неохотно напомнила она себе.
   – Если тебя нужно развлечь, я найду карты, чтобы ты мог скоротать время.
   – Я лучше скоротаю время с вами, мадам. И на вас. – Он поцеловал ее в шею и прошептал: – И внутри вас.
   Не может это пойти ему на пользу. Хотя она понимала, что должна ему отказать, ее способность это сделать таяла с каждым мгновением.
   Он обхватил одну ее грудь под платьем, и жар пробежал к ее животу.
   – Ах, Сара. Ты пахнешь божественно; такая свежая и душистая, словно прогулка по летнему саду после дождя. – Его губы прикоснулись к ее шее, и ее тело затрепетало.
   Его рука медленно подняла ее юбку. Тонкая ткань скользила по ноге вверх, мимо ее лодыжки, а потом он сунул туда руку. Его пальцы были неестественно горячими на ее ноге, на ее бедре. Он нашел более потайное местечко, его длинные пальцы раздвигали складки и прикасались к ней так, что она дугой изогнулась навстречу ему.
   Она вся пылала. Она жаждала его, стремилась к нему глубоко внутри. Он самым легким поцелуем прикоснулся к ее щеке, его рот оставил влажный след, тянущийся до уха. Его дыхание тронуло мочку ее уха, и ее пронзила восхитительная дрожь. Он действовал медленно, нарочито, его намерения были совершенно ясными: он хотел, чтобы она обезумела от желания, а потом он овладеет ею, утолит свою боль в экстазе их любви.
   Почему бы и нет? Почему не применить этот метод, который давал им обоим такое наслаждение? Если это даст ему передышку на час или два, то это самое меньшее, что она может сделать.
   Он расшнуровал ее платье, и не успела она ничего понять, как уже лежала обнаженной перед ним. Она дотронулась до его лица, осторожно разглаживая морщинки вокруг рта, потом потянула его за сорочку. Не говоря ни слова, он разделся. Сара проводила ладонями по его горячей коже, целовала его шею, его подбородок.
   Он накрыл ее рот губами и поцеловал нежным, глубоким поцелуем, вложив в него всю свою душу. Слава Богу, она пришла только сегодня утром, после того, как ужасная ночь закончилась. Но это... это безумие. Однако его ничто уже не беспокоило, он мог лишь ощущать это мгновение, эту секунду. Он приподнялся и повис над ней, его пальцы запутались в ее черных блестящих волосах.
   – Люби меня, Сара. Позволь мне войти в тебя.
   Она раздвинула бедра и крепко прижала его к себе. Ник неторопливо опустился в нее, так неспешно, что она застонала от его медлительности. Он замер, смакуя свое проникновение, наслаждаясь жаром и теснотой. Внезапно он потерял терпение и толчком проник в глубину, еще теснее прижав ее к себе, теряясь в ее шелковистой нежности. Ее глаза широко раскрылись, она ахнула и прильнула к нему. Он заскрипел зубами, омываемый волнами наслаждения, которое она ему дарила, теряясь в половодье ощущений. Шелковистые объятия толкали его к завершению, и он взорвался глубоко внутри ее.
   Он долго лежал так, впитывая ее нежность и теплоту. Понимание того, что он наделал, проникло в его сознание. Господи, нет. О чем он только думал? Браня собственную слабость, он заставил себя подняться, перебросить ноги через край кровати. И уронил голову на руки. Проклятие.
   Сара приподнялась на локте, и в ее голосе зазвучала тревога.
   – О нет! Неужели у тебя сильнее разболелась голова?
   Он бросил на нее взгляд и не смог отвести его. Спутанные волосы рассыпались по плечам полночным облаком, щеки разрумянились. Мягкий свет сиял в светло-голубых глазах, лицо было полно тревоги.
   Несомненно, одна ошибка не может привести к катастрофе. В конце концов, она была замужем за Джулиусом три года и не забеременела. Его охватило чувство облегчения при этой мысли, и он покачал головой.
   – Собственно говоря, голова почти прошла. – И это было правдой, боль еще не ушла совсем, но отодвинулась куда-то далеко, оставив лишь воспоминание о том, что было раньше.
   – Почти? – Сара нахмурилась и он понял, что мозг ее лихорадочно работает. – Ник, может быть, физическая усталость тебе полезна?
   Это возможно, подумал он; он никогда раньше не пробовал. Пока он думал о том, что скорее всего она права, ее рука скользнула к его паху и нашла его плоть. Он вернулся к жизни от ее прикосновения и становился все тверже, пока ее рука сжимала его.
   – Ник, – тихо сказала Сара. – Если наша первая попытка не совсем избавила тебя от боли, может быть, следующая полностью тебя вылечит.
   Она гладила его, и Нику пришлось прикусить губу, чтобы не застонать вслух. Она эротична и одновременно невинна, это сочетание опьяняло, как вино. А он жаждал се, желал ее, хотел ее с каждым вздохом.