Страница:
– Я часто обсуждал с миссис Киббл этот вопрос, но, боюсь, мне не удалось убедить ее в том, что тихая сельская местность вокруг Бата может представлять интерес для столь... э-э... светского человека.
Ник отметил паузу, но решил не выяснять ее причину.
– Значит, грозная миссис Киббл считает, что я могу в любую минуту уехать и не вернуться?
Вид у дворецкого сделался несчастным.
– Сейчас шансы двадцать к одному за то, что вы продержитесь еще не больше шести недель.
Ник понимал привлекательность пари.
– Уиггз, я тоже хочу заключить маленькое пари.
– Да, милорд?
– Ставлю десять гиней, что спальни в восточном крыле не будут убраны и проветрены к концу недели.
– Но, сэр... это же почти целых два этажа!
– Значит, я сохраню свои десять гиней, – мягко заметил Ник.
Последовало несколько секунд изумленного молчания, и невольная улыбка сделала морщины на лице старого дворецкого еще более глубокими.
– Я сейчас же сообщу об этом слугам, милорд. Мы выполним ваше задание. Вот увидите.
Широко улыбаясь, он вышел из комнаты на удивление бодрым шагом для такого старика.
Как только дверь закрылась, мистер Пратт встал, бесшумно отодвинув стул, стоящий на пушистом ковре.
– Отчасти это моя вина, милорд. Перед вашим возвращением я сказал Уиггзу, что вам, возможно, не понадобятся все здешние слуги. Я не знал, сколько прислуги вы привезете с собой из Франции.
– У меня во Франции не было домашних слуг, мистер Пратт. Собственно говоря, и дома не было.
– Я этого не знал, милорд. Поскольку вы присылали мне каждый год значительную сумму денег для инвестиций, я предполагал, что вы живете в достатке. – Нотки озабоченности в голосе поверенного усилились. – Вы... вы ведь жили в достатке, не так ли, милорд?
Ник пожал плечами.
– У меня были деньги после продажи Бриджтон-Хауса. – И он искренне надеялся, что дымящие камины теперь досаждают его проклятому кузену. Алек это заслужил.
Эти три долгих одиноких года на континенте Ник жил жизнью скитальца, пусть даже хорошо обеспеченного. Он почему-то всегда был уверен, что вернется в Англию, вне зависимости от обещания, данного им Алеку.
Пратт прокашлялся.
– Надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, милорд, но когда я услышал, что вы возвращаетесь в Англию, я подумал, что минувшие годы могли...
– Что?
– Не знаю. Как-то заставить вас... смириться.
Ник приподнял брови.
– А сейчас?
– Вы не смирились, милорд. Я не очень понимаю, почему вы решили покинуть Англию, и ваш кузен, виконт Хантерстон, никогда не говорил об обстоятельствах, которые заставили вас отправиться путешествовать. Но ходили слухи... – Поверенный покраснел, потом виновато пожал плечами.
– Меня изгнали из Англии, – коротко ответил Ник. – Заставили вести кочевую жизнь из-за моих ошибок в отношениях с кузеном.
– Конечно, милорд, – пробормотал Пратт, собирая бумаги. – Хорошо понимаю. – Он помолчал, потом тихо сказал: – Леди Хантерстон – исключительная женщина.
– И еще она – жена моего кузена; об этом факте я умудрился забыть. – Ник холодно улыбнулся. – Не надо так расстраиваться, Пратт. Это было неизбежно. Мы с Алеком не можем находиться в одной комнате больше десяти минут, чтобы не подраться.
– Смею сказать, отчасти виной этому ваш дедушка, который обычно настраивал вас друг против друга.
– Дед считал Алека более достойным. Он был со мной не слишком щедрым.
– Это была его ошибка, милорд. Я имею удовольствие служить семье Монтроуз почти тридцать лет, и, независимо оттого, что произошло между вами и лордом Хантерстоном, я рад, что вы вернулись.
– Рады? Это Алек унаследовал состояние, не я.
– Титул носите вы, а не лорд Хантерстон. – Глаза за толстыми стеклами поверенного потеплели. – Я этого не могу забыть. Собственно говоря, я даже не известил лорда Хантерстона, что вы возвратились. Я думал, будет лучше, если вы увидитесь с ним, когда обоснуетесь более прочно.
Ник безрадостно улыбнулся:
– И смогу продемонстрировать ему свое новое великолепие?
Пратт твердо встретил взгляд Ника.
– И показать ему, что вы изменились. Вы теперь совсем другой, сэр. И мы оба понимаем почему.
Потому что головные боли в конце концов настигли его, точно так же, как и его мать. Теперь только вопрос времени, когда проявится настоящая слабость и он погрузится в ту же темноту, которая поглотила ее в поисках облегчения.
Мрачная пустота в душе Ника снова напомнила о себе острым страданием. Он пожал плечами и отвернулся.
– Вы неверно поняли, Пратт. Я такой же, как всегда, только богаче. И вы можете передать это моему проклятому кузену вместе с моими комплиментами.
Долгое молчание воцарилось в комнате. Потом Пратт вздохнул, и Ник слышал, как поверенный собирает бумаги.
– Я не часто вижусь с его светлостью. Виконтесса Хантерстон находит для него много дел. – Поверенный поколебался и прибавил: – Леди Хантерстон недавно уехала из города.
– В такое время года? Она больна или?.. – Ник осекся, он понял. – А, она собралась родить еще одного отпрыска Хантерстонов. Сколько их всего будет? Десять? Двадцать?
У него в желудке закипела кислота, горячая и тяжелая. Это не было разочарование, так как он уже понял, что его чувство к Джулии было всего лишь надеждой, что она сможет каким-то образом спасти его от самого себя. Тщетная и глупая мечта, перемешанная со стремлением к тому, чего он не мог получить.
Мистер Пратт поправил очки.
– Полагаю, это всего лишь второй их ребенок, милорд, хотя они приняли в семью еще несколько детей.
– Как это ужасно. – Ник сжал за спиной руки и стал смотреть на лужайку. – При встрече с Ледбеттером попросите его назначить дату завершения работ. Я хочу, чтобы ремонт Гиббертон-Холла закончили как можно быстрее.
Пратт поклонился и пошел к двери.
– Да, милорд. Еще будут приказы?
– Нет. Только... Пратт!
Поверенный обернулся, в его светлых глазах читалось любопытство.
– Да, милорд?
– Спасибо за то, что защищали мои интересы, пока меня не было.
Довольная улыбка тронула губы поверенного, он снова поклонился.
– Рад служить вам. – Дверь тихо закрылась, и Ник остался один у окна.
На бурой лужайке зимний ветер гнал маленький вихрь из листьев по пологому склону вниз, к пруду. Каким бы мрачным и заброшенным ни казалось имение, оно принадлежит ему, и Нику это приносило удовлетворение.
Раздался тихий стук в две!рь, и вошел граф. Он был одет в костюм для верховой езды, его темно-синий редингот оттенял седые волосы, а походка была упругой.
– Где вы были? – спросил Ник. Со времени бала у Джеффрисов три дня назад Анри упорно преследовал какую-то вдову. Хотя Ник не спрашивал, он был уверен, что эта женщина обладает и богатством, и титулом, так как граф не делал ничего, что не позволило бы ему подняться еще на одну ступеньку в обществе.
Анри прошел к потрескивающему камину.
– Катался с прелестной Делфи. Ах, Николас, вы бы ее видели! Она... – Граф чмокнул кончики пальцев и послал воздушный поцелуй, потом упал в кресло, вытянув вперёд ноги, с улыбкой на лице.
Ник повернулся и сел за письменный стол.
– Вы мне уже три дня это говорите. Удивлен, что не заметил такое совершенство, когда мы были на балу.
– А, это потому, что ее блеск не отражается на внешности. Никаких смелых, игривых манер. Или ослепительной красоты. Ничего из того, что вы цените в женщинах. – Граф протянул руки к огню. – Она – женщина высшего качества. Очень хорошенькая и совершенно очаровательная. Застенчивая бабочка, которая хочет летать, как птица. И я готов научить ее всему, что ей необходимо знать.
– Анри, пожалуйста. Я еще не завтракал, и мне предстоит в это утро масса дел, но ничего не будет сделано, если придется слушать вашу болтовню на пустой желудок.
Анри замер.
– Масса дел! Но это невозможно! Я сказал леди Лангтри, что вы...
Ник бросил на графа быстрый взгляд.
– Кому?
– Леди Лангтри.
– Ваша Делфи – герцогиня Лангтри?
– О, вас это не должно удивлять. Каждый день я говорил вам, что я...
Ник нетерпеливо перебил его:
– Анри, вы знакомы с племянницей герцогини?
– С леди Каррингтон? Ну конечно. Она каждый раз катается с нами.
– Черт побери, Анри!
Анри растерянно заморгал.
– Я сделал что-то не так, mon ami?
– Нет, ноя интересуюсь леди Каррингтон.
В глазах Анри сверкнуло понимание.
– А, прекрасная Сара – ваша добыча? Жаль.
– Почему?
– Она вдовствует всего год, и ее муж не был ей верен. Боюсь, она плохо восприняла это.
Итак, загадочная Сара склонна к романтике. Это поистине полезная информация. Опыт Ника говорил, что женщины, стремящиеся к романтике, часто воспринимают самый простой жест как декларацию намерений и поэтому соблазнить их очень просто.
– Мой Бог! – с отвращением произнес Анри. – Даже не думайте об этом. Из того, о чем проговорилась Делфи, я знаю, что лорд и леди Каррингтон заключили брак по любви, но из этого ничего не вышло.
– Значит, она разочарована.
– Да. И Делфи намекала, что Сара из-за этого начала вести себя неподобающим образом. – Анри нахмурился. – Николас, она из тех женщин, в которых безумно влюбляешься, но не из тех, с кем можно ненадолго завести флирт. Знаете, я не люблю вмешиваться, но у меня такое ощущение, что вам следует забыть о ней.
– У вас такое ощущение? – Ник скривил губы. – Вы еще погадайте на кофейной гуще.
– Если бы я умел гадать на кофейной гуще, я был бы очень богат. К несчастью, у меня есть только мой инстинкт, и он говорит мне, что леди Каррингтон – женщина не для вас.
– А что он вам говорит о прекрасной Делфи?
Анри нехотя улыбнулся.
– Леди Лангтри – совсем другая.
– Как удачно для вашей совести. – Ник встал. – Прошу вас, продолжайте общаться с тетушкой. Это может принести пользу нам обоим.
После еле заметного колебания Анри прижал руку к сердцу.
– О, какая боль! Выдержать еще полчаса в обществе такой красивой леди! Это невозможно вынести.
– Идите к черту, Анри.
– Ну, вы сегодня раздражительны.
– Я пытался заставить слуг усерднее выполнять обязанности. Как и самим Гиббертон-Холлом, ими уже давно никто не занимался, и они забыли свои ежедневные дела.
– А, это из-за Наполеона. Можно подумать, что он благополучно заперт на Эльбе, но он жив и здоров и сидит в гостиной Гиббертон-Холла. – Встретив вопросительный взгляд Ника, Анри рассмеялся. – На обоях есть влажное пятно. Ваша достойная домоправительница, преданная миссис Киббл, решила, что оно очень похоже на силуэт Наполеона из «Морнинг пост».
– В самом деле?
– Нуда. Половина слуг ей верит, а другая упорно считает, что пятно больше похоже на Веллингтона. Это вызвало такие разногласия, что лакей и конюх вчера ночью даже подрались.
Ник покачал головой. Из всех домов Англии ему довелось выиграть дом со слугами, достойными комедии Шекспира.
– Я дал Уиггзу мощный стимул переориентировать общие усилия и направить их на восточное крыло. Есть вероятность, что прилежный труд отвлечет их от поиска сходства с Наполеоном.
– Возможно. А я бы начал с нуля.
– У меня нет времени заново обучать слуг. – Ник посмотрел на один из бесконечных списков Пратта. – Боюсь, лорд Паркингтон обманул меня, отдав этот дом. Мне следовало тайком застрелить его.
Анри легкомысленно махнул рукой.
– Ну, немного краски, немного гвоздей... и Гиббертон-Холл будет как новенький, не так ли? Человек должен оставить свой след в этом мире. Вашим будет Гиббертон-Холл.
– Надеюсь, – согласился Ник. Несмотря на высокие затраты, большая часть основной работы уже начата. Вскоре у него будет особняк, достойный его имени, дом, которым гордилась бы его мать.
Анри смотрел, как тень постепенно покидает лицо Ника, жесткое выражение смягчается и исчезает. Большинство людей считали графа Бриджтона безжалостным человеком. И почти всегда он таким и был. Жизнь не позволяла графу роскошь иметь сердце.
Но иногда Анри видел на лице Ника нечто очень человечное. Стоившее того, чтобы с ним дружить.
– Скажите мне одну вещь, mon ami. Теперь, когда вы вернулись в Англию и получили этот красивый дом, каковы ваши планы?
Холодный взгляд голубых глаз графа оторвался от листка бумаги и остановился на Анри.
– Я удостоверюсь, что ремонт Гиббертон-Холла идет полным ходом, а затем...
– А затем? – спросил Анри, хотя он уже знал ответ.
– Потом я завоюю черноволосую простушку, которая любит дразнить людей.
Ник повернулся к окну и невидящим взглядом уставился на лужайку перед домом. Его лицо было таким напряженным, что Анри вздрогнул. Обстоятельства складывались совсем не так, как он рассчитывал. Он хотел, чтобы граф нашел приятную возлюбленную, которая развлечет его и выведет из мрачного настроения. Но было очевидно, что у Бриджтона на уме нечто другое – с привкусом запретного плода.
На какой-то безумный момент Анри задумался, не следует ли ему шепнуть кое-что на ушко Делфи, что было для него не характерно. Но после секундного размышления он отбросил этот неразумный путь. Молодая женщина уже была замужем, в конце концов. И любая попытка управлять Ником вызовет у него еще большее сопротивление.
Оставалось надеяться, что его сведения неверны и эта дама не столь уж невинна. Ради ее же блага Анри надеялся, что она обладает богатым опытом.
Сара рассеянно разглядывала маленький экран перед камином, украшенный изображениями неправдоподобных колибри и пестрых попугаев. Этот экран защищал дорогой ковер в зеленом салоне от вылетающих угольков и попадался Саре под ноги всякий раз, когда она здесь находилась.
– Мужчины – глупцы. Все до единого.
Анна, рассматривающая модель в журнале «Парижские моды», подняла глаза.
– Ты говоришь это в третий раз за последние несколько минут. Я должна с тобой согласиться или возразить?
– Ни то ни другое. Это неоспоримый факт жизни. – Сара вздохнула и обвела контур одной из колибри кончиком туфельки. Последние несколько недель были невероятно трудными. Когда она пустилась на поиски приемлемого мужа, ей и в голову не приходило, что их в Бате так мало. И по мере того как они с Анной отбраковывали претендентов из короткого списка кандидатов, она все больше беспокоилась, что же будет, когда она действительно найдет подходящего жениха. Сможет ли она довести его до нужной кондиции раньше, чем ее братья нанесут ей визит?
Несомненно, это не слишком сложно. Она не уродина, и происхождение у нее вполне приемлемое. Но ей не везло.
– Я флиртовала, улыбалась, стреляла глазками, пока не стала опасаться за сохранность своих ресниц, и все зря. Я скоро с ума сойду.
Анна покорно отложила в сторону журнал.
– Возможно, проблема отчасти в твоих преданных братьях. Смею сказать, одна мысль о встрече с одним из них или со всеми сразу может отпугнуть любого мужчину.
Сара провела кончиком пальца по вышитым строчкам журнала. Даже на расстоянии многих миль братья продолжали ей досаждать.
– Это приводит в отчаяние. Я не встретила ни одного мужчины, который бы мне подошел.
Образ графа Бриджтона встал перед глазами, ясный и четкий. Конечно, он далеко не идеальный муж; она поняла это по жаркому взгляду собственника, которым он смотрел на нее. При одном воспоминании об этом взгляде ее все еще бросало в дрожь. Бриджтон был горяч и опасен, такой мужчина либо завладеет душой и телом женщины, либо вовсе не станет ею даже заниматься.
Почему-то она не могла заставить себя признаться Анне, что именно произошло между ней и графом. Но его лицо неизменно являлось Саре во сне. На мгновение она ясно представила, как его губы касаются ее рта, его ладони скользят по ее обнаженной коже... В ней разгоралось желание, острое предвкушение вызывало дрожь.
Помоги Боже той женщине, которую он решит сделать своей. Он завладеет всем ее вниманием. Что еще хуже, Сара опасалась, что ей понравилась бы его строгость. Если бы она поцеловала графа, ей бы захотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался. Она бы растаяла, как осколок льда в горячей чашке, превратилась бы в жалкую лужицу прямо на его глазах.
Анна вдруг ахнула.
– Сара! А как насчет виконта Хьюлетта? Он только на прошлой неделе приехал в город навестить престарелую тетушку. И собой он очень даже ничего. Мой дедушка сказал, что он, кажется, осматривает всех женщин, подходящих для брака, а дедушка – не самый наблюдательный из людей.
Сара прикусила губу. Виконт определенно был подходящим кандидатом. Достаточно привлекательный, вежливый. Единственным его отрицательным качеством, которое она заметила, была его склонность на каждом углу рассказывать о себе. И у него уже есть много детей от первого брака. Ходили слухи, что жена виконта умерла при родах пятого ребенка и его мать взяла на себя заботу о детях. Человек, у которого уже есть семья, не захочет больше иметь детей. У нее поднялось настроение.
– Анна, возможно, ты права. Хьюлетт – идеальный кандидат.
– Надеюсь, что так; я больше никого не могу припомнить. Что такого в этом городе, чтобы притягивать скучающих мужчин и престарелых распутников? Я склонна согласиться с дедушкой, который говорит, что жизнь в Бате тоскливая и монотонная.
Сара с любопытством посмотрела на подругу: – Тогда почему ты здесь живешь?
– Потому что он считает, что Лондон полон прохвостов и кретинов. Брайтон населен одними негодяями и простофилями, а Йорк кишит паразитами и слабохарактерными нигилистами. Дедушка предпочитает иметь дело с респектабельными занудами, чем замарать себя общением с презренными людьми.
– Как ему трудно!
Анна усмехнулась:
– Да, не правда ли? Но создавать другим трудности – это единственное, что у него хорошо получается. – Она задумчиво поджала губы. – Я и правда не могу предложить более ни одного кандидата. Если Хьюлетт не подойдет, тогда мы пропали.
Сара нахмурилась.
– Не может быть. Должны же быть и другие мужчины.
– Если ты хочешь выйти замуж за человека, который будет заодно с твоими братьями, то я могу назвать дюжину мужчин, которые мечтают породниться с Сент-Джонами. А иначе... – Анна пожала плечами. – Если с Хьюлеттом ничего не выйдет, нам придется снова попытаться с Бриджтоном. Он единственный соответствует твоим требованиям.
Сара взяла одну из вышитых тетушкой Делфи подушечек и рассеянно подбросила ее в воздух.
– Это не вариант, – ответила она, стараясь сохранить невозмутимость.
– Возможно, у тебя нет выбора. – Анна поставила локоть на колено и положила подбородок на ладонь. – По крайней мерс Бриджтон красив, и от него не разит чесноком, как от мистера Дотли.
Нет, от него пахнет мужественностью, опасностью и страстью, от которой в дрожь бросает. А Сара больше никогда не позволит себе снова попасть в такое положение, когда она будет желать мужчину больше, чем он ее.
– Виконт Хьюлетт часто ездит верхом в парке?
– Каждое утро в девять часов.
Хорошо. Мужчина, который и надежен, и является отцом многочисленного потомства, должен быть в восторге от жены, больше интересующейся радостями жизни.
Дверь гостиной открылась, и в комнату вплыла тетушка Делфи, размахивая сложенным письмом.
– Вот, Сара! Тебе письмо и... – Она остановилась, заметив Анну. – Мисс Тракстон, как я рада вас видеть. Саре пришло письмо от брата.
Сара взяла письмо и внимательно рассмотрела печать.
– Это от Энтони. – Она быстро вскрыла его и пробежала глазами содержание.
– Что он пишет? – спросила тетушка Делфи, наклонив голову к плечу и пытаясь прочесть послание с того места, где стояла. – Все здоровы? Он сообщает тебе последние сплетни из Лондона? Неужели на званом ужине у Кауперов было столпотворение? Я только знаю, что Мария Локтон надела в оперу кричаще розовый наряд. Я просила его также рассказать все подробности о рауте Олденхемов, но он не прислал мне ни одного письма.
Сара пыталась расшифровать быстрые каракули брата. Энтони никогда не умел как следует писать письма. Однажды он отправил ей послание, где упомянул о пустяковом происшествии, которое на поверку оказалось опасным падением с лошади и переломом ноги.
– Он говорит, что Маркуса задержали дела. – Она подняла глаза на тетку. – Не понимаю. Маркус собирался приехать сюда?
Тетушка Делфи опустила взгляд на кончики туфель.
– Кажется, да.
– Зачем? – напрямик спросила Сара.
– Чтобы навестить тебя, конечно.
– Он намерен запугивать меня?
Тетушка Делфи выглядела смущенной.
– Ну, он хочет посмотреть, как ты справляешься с новой ситуацией.
– Естественно, – сухо отозвалась Сара. – Я бы ничуть не удивилась, если бы он задумал познакомить меня, как потенциальную невесту, с каждым холостым викарием или трусливым священником.
– О Боже! – Тетушка Делфи бочком двинулась к двери. – Если у нас пока нет посетителей, то я лучше пойду скажу кухарке подать ту баранью ногу, которую приберегала. – Делфи выпорхнула из комнаты, унося за собой шлейф из шелка и запаха лаванды, вся – олицетворение хозяйственного рвения.
Анна возмущенно посмотрела на закрывшуюся дверь.
– Она всегда такая?
– Какая? – Сара рассеянно глядела на письмо.
– Парит по дому, словно чертова фея.
– Да, но только тогда, когда не проявляет раздражающей меня заботы и не обращается со мной, будто мне двенадцать лет.
Анна пожала плечами:
– Я рада, что живу с дедом. Пусть он бранится, как угольщик, но зато не порхает вокруг так, что это смущает. Не знаю, как ты это выдерживаешь!
– У нее доброе сердце. Я просто повторяю это себе каждые пять минут. – Сара смотрела на письмо. Проклятие! Ей следовало это предвидеть. Она вскочила на ноги и начала быстро ходить по комнате.
Анна несколько секунд наблюдала за ней, потом спросила:
– Что еще он пишет?
Сара остановилась на мгновение и протянула подруге послание.
– Здесь говорится, что Маркус не смог вырваться и ко мне приедет другой брат, но они еще не решили, кто именно.
Анна тихо присвистнула.
– Решили не спускать с тебя глаз?
– Они слишком вмешиваются в мои дела. – Сара скрестила руки на груди и снова зашагала по комнате. – Я не хочу, чтобы кто-то из братьев стоял у меня за спиной и превращал мою жизнь в каторгу. У нас осталась неделя, чтобы найти мужа, Анна. Возможно, меньше.
– Тогда нам придется эффективнее использовать каждый день. – Анна вернула подруге письмо. – Завтра утром ровно в девять поедем в парк и познакомимся с виконтом Хьюлеттом. Посмотрим, что можно предпринять.
Сара с тяжелым сердцем опустилась на диван. У нее нет времени на деликатность. Нет, ей нужно действовать в открытую, она выложит все карты на стол. Остается надеяться, что виконт поймет необходимость спешить. Когда они поженятся, она уверена, Маркус выделит ей приличное приданое. Его это, конечно, разозлит, но гордость не позволит ему поступить иначе.
Все, что ей необходимо, – это добиться согласия виконта на такое стремительное ухаживание. Если это не получится, потребуются более решительные меры. Саре даже не хотелось думать, какими они будут. Но как только она подумала об этом, перед ее глазами возникло лицо Бриджтона. Она решительно прогнала от себя этот образ. Виконт Хьюлетт должен стать ее мужем. Она не согласится ни на кого другого.
Глава 4
Ник отметил паузу, но решил не выяснять ее причину.
– Значит, грозная миссис Киббл считает, что я могу в любую минуту уехать и не вернуться?
Вид у дворецкого сделался несчастным.
– Сейчас шансы двадцать к одному за то, что вы продержитесь еще не больше шести недель.
Ник понимал привлекательность пари.
– Уиггз, я тоже хочу заключить маленькое пари.
– Да, милорд?
– Ставлю десять гиней, что спальни в восточном крыле не будут убраны и проветрены к концу недели.
– Но, сэр... это же почти целых два этажа!
– Значит, я сохраню свои десять гиней, – мягко заметил Ник.
Последовало несколько секунд изумленного молчания, и невольная улыбка сделала морщины на лице старого дворецкого еще более глубокими.
– Я сейчас же сообщу об этом слугам, милорд. Мы выполним ваше задание. Вот увидите.
Широко улыбаясь, он вышел из комнаты на удивление бодрым шагом для такого старика.
Как только дверь закрылась, мистер Пратт встал, бесшумно отодвинув стул, стоящий на пушистом ковре.
– Отчасти это моя вина, милорд. Перед вашим возвращением я сказал Уиггзу, что вам, возможно, не понадобятся все здешние слуги. Я не знал, сколько прислуги вы привезете с собой из Франции.
– У меня во Франции не было домашних слуг, мистер Пратт. Собственно говоря, и дома не было.
– Я этого не знал, милорд. Поскольку вы присылали мне каждый год значительную сумму денег для инвестиций, я предполагал, что вы живете в достатке. – Нотки озабоченности в голосе поверенного усилились. – Вы... вы ведь жили в достатке, не так ли, милорд?
Ник пожал плечами.
– У меня были деньги после продажи Бриджтон-Хауса. – И он искренне надеялся, что дымящие камины теперь досаждают его проклятому кузену. Алек это заслужил.
Эти три долгих одиноких года на континенте Ник жил жизнью скитальца, пусть даже хорошо обеспеченного. Он почему-то всегда был уверен, что вернется в Англию, вне зависимости от обещания, данного им Алеку.
Пратт прокашлялся.
– Надеюсь, вы не сочтете меня нескромным, милорд, но когда я услышал, что вы возвращаетесь в Англию, я подумал, что минувшие годы могли...
– Что?
– Не знаю. Как-то заставить вас... смириться.
Ник приподнял брови.
– А сейчас?
– Вы не смирились, милорд. Я не очень понимаю, почему вы решили покинуть Англию, и ваш кузен, виконт Хантерстон, никогда не говорил об обстоятельствах, которые заставили вас отправиться путешествовать. Но ходили слухи... – Поверенный покраснел, потом виновато пожал плечами.
– Меня изгнали из Англии, – коротко ответил Ник. – Заставили вести кочевую жизнь из-за моих ошибок в отношениях с кузеном.
– Конечно, милорд, – пробормотал Пратт, собирая бумаги. – Хорошо понимаю. – Он помолчал, потом тихо сказал: – Леди Хантерстон – исключительная женщина.
– И еще она – жена моего кузена; об этом факте я умудрился забыть. – Ник холодно улыбнулся. – Не надо так расстраиваться, Пратт. Это было неизбежно. Мы с Алеком не можем находиться в одной комнате больше десяти минут, чтобы не подраться.
– Смею сказать, отчасти виной этому ваш дедушка, который обычно настраивал вас друг против друга.
– Дед считал Алека более достойным. Он был со мной не слишком щедрым.
– Это была его ошибка, милорд. Я имею удовольствие служить семье Монтроуз почти тридцать лет, и, независимо оттого, что произошло между вами и лордом Хантерстоном, я рад, что вы вернулись.
– Рады? Это Алек унаследовал состояние, не я.
– Титул носите вы, а не лорд Хантерстон. – Глаза за толстыми стеклами поверенного потеплели. – Я этого не могу забыть. Собственно говоря, я даже не известил лорда Хантерстона, что вы возвратились. Я думал, будет лучше, если вы увидитесь с ним, когда обоснуетесь более прочно.
Ник безрадостно улыбнулся:
– И смогу продемонстрировать ему свое новое великолепие?
Пратт твердо встретил взгляд Ника.
– И показать ему, что вы изменились. Вы теперь совсем другой, сэр. И мы оба понимаем почему.
Потому что головные боли в конце концов настигли его, точно так же, как и его мать. Теперь только вопрос времени, когда проявится настоящая слабость и он погрузится в ту же темноту, которая поглотила ее в поисках облегчения.
Мрачная пустота в душе Ника снова напомнила о себе острым страданием. Он пожал плечами и отвернулся.
– Вы неверно поняли, Пратт. Я такой же, как всегда, только богаче. И вы можете передать это моему проклятому кузену вместе с моими комплиментами.
Долгое молчание воцарилось в комнате. Потом Пратт вздохнул, и Ник слышал, как поверенный собирает бумаги.
– Я не часто вижусь с его светлостью. Виконтесса Хантерстон находит для него много дел. – Поверенный поколебался и прибавил: – Леди Хантерстон недавно уехала из города.
– В такое время года? Она больна или?.. – Ник осекся, он понял. – А, она собралась родить еще одного отпрыска Хантерстонов. Сколько их всего будет? Десять? Двадцать?
У него в желудке закипела кислота, горячая и тяжелая. Это не было разочарование, так как он уже понял, что его чувство к Джулии было всего лишь надеждой, что она сможет каким-то образом спасти его от самого себя. Тщетная и глупая мечта, перемешанная со стремлением к тому, чего он не мог получить.
Мистер Пратт поправил очки.
– Полагаю, это всего лишь второй их ребенок, милорд, хотя они приняли в семью еще несколько детей.
– Как это ужасно. – Ник сжал за спиной руки и стал смотреть на лужайку. – При встрече с Ледбеттером попросите его назначить дату завершения работ. Я хочу, чтобы ремонт Гиббертон-Холла закончили как можно быстрее.
Пратт поклонился и пошел к двери.
– Да, милорд. Еще будут приказы?
– Нет. Только... Пратт!
Поверенный обернулся, в его светлых глазах читалось любопытство.
– Да, милорд?
– Спасибо за то, что защищали мои интересы, пока меня не было.
Довольная улыбка тронула губы поверенного, он снова поклонился.
– Рад служить вам. – Дверь тихо закрылась, и Ник остался один у окна.
На бурой лужайке зимний ветер гнал маленький вихрь из листьев по пологому склону вниз, к пруду. Каким бы мрачным и заброшенным ни казалось имение, оно принадлежит ему, и Нику это приносило удовлетворение.
Раздался тихий стук в две!рь, и вошел граф. Он был одет в костюм для верховой езды, его темно-синий редингот оттенял седые волосы, а походка была упругой.
– Где вы были? – спросил Ник. Со времени бала у Джеффрисов три дня назад Анри упорно преследовал какую-то вдову. Хотя Ник не спрашивал, он был уверен, что эта женщина обладает и богатством, и титулом, так как граф не делал ничего, что не позволило бы ему подняться еще на одну ступеньку в обществе.
Анри прошел к потрескивающему камину.
– Катался с прелестной Делфи. Ах, Николас, вы бы ее видели! Она... – Граф чмокнул кончики пальцев и послал воздушный поцелуй, потом упал в кресло, вытянув вперёд ноги, с улыбкой на лице.
Ник повернулся и сел за письменный стол.
– Вы мне уже три дня это говорите. Удивлен, что не заметил такое совершенство, когда мы были на балу.
– А, это потому, что ее блеск не отражается на внешности. Никаких смелых, игривых манер. Или ослепительной красоты. Ничего из того, что вы цените в женщинах. – Граф протянул руки к огню. – Она – женщина высшего качества. Очень хорошенькая и совершенно очаровательная. Застенчивая бабочка, которая хочет летать, как птица. И я готов научить ее всему, что ей необходимо знать.
– Анри, пожалуйста. Я еще не завтракал, и мне предстоит в это утро масса дел, но ничего не будет сделано, если придется слушать вашу болтовню на пустой желудок.
Анри замер.
– Масса дел! Но это невозможно! Я сказал леди Лангтри, что вы...
Ник бросил на графа быстрый взгляд.
– Кому?
– Леди Лангтри.
– Ваша Делфи – герцогиня Лангтри?
– О, вас это не должно удивлять. Каждый день я говорил вам, что я...
Ник нетерпеливо перебил его:
– Анри, вы знакомы с племянницей герцогини?
– С леди Каррингтон? Ну конечно. Она каждый раз катается с нами.
– Черт побери, Анри!
Анри растерянно заморгал.
– Я сделал что-то не так, mon ami?
– Нет, ноя интересуюсь леди Каррингтон.
В глазах Анри сверкнуло понимание.
– А, прекрасная Сара – ваша добыча? Жаль.
– Почему?
– Она вдовствует всего год, и ее муж не был ей верен. Боюсь, она плохо восприняла это.
Итак, загадочная Сара склонна к романтике. Это поистине полезная информация. Опыт Ника говорил, что женщины, стремящиеся к романтике, часто воспринимают самый простой жест как декларацию намерений и поэтому соблазнить их очень просто.
– Мой Бог! – с отвращением произнес Анри. – Даже не думайте об этом. Из того, о чем проговорилась Делфи, я знаю, что лорд и леди Каррингтон заключили брак по любви, но из этого ничего не вышло.
– Значит, она разочарована.
– Да. И Делфи намекала, что Сара из-за этого начала вести себя неподобающим образом. – Анри нахмурился. – Николас, она из тех женщин, в которых безумно влюбляешься, но не из тех, с кем можно ненадолго завести флирт. Знаете, я не люблю вмешиваться, но у меня такое ощущение, что вам следует забыть о ней.
– У вас такое ощущение? – Ник скривил губы. – Вы еще погадайте на кофейной гуще.
– Если бы я умел гадать на кофейной гуще, я был бы очень богат. К несчастью, у меня есть только мой инстинкт, и он говорит мне, что леди Каррингтон – женщина не для вас.
– А что он вам говорит о прекрасной Делфи?
Анри нехотя улыбнулся.
– Леди Лангтри – совсем другая.
– Как удачно для вашей совести. – Ник встал. – Прошу вас, продолжайте общаться с тетушкой. Это может принести пользу нам обоим.
После еле заметного колебания Анри прижал руку к сердцу.
– О, какая боль! Выдержать еще полчаса в обществе такой красивой леди! Это невозможно вынести.
– Идите к черту, Анри.
– Ну, вы сегодня раздражительны.
– Я пытался заставить слуг усерднее выполнять обязанности. Как и самим Гиббертон-Холлом, ими уже давно никто не занимался, и они забыли свои ежедневные дела.
– А, это из-за Наполеона. Можно подумать, что он благополучно заперт на Эльбе, но он жив и здоров и сидит в гостиной Гиббертон-Холла. – Встретив вопросительный взгляд Ника, Анри рассмеялся. – На обоях есть влажное пятно. Ваша достойная домоправительница, преданная миссис Киббл, решила, что оно очень похоже на силуэт Наполеона из «Морнинг пост».
– В самом деле?
– Нуда. Половина слуг ей верит, а другая упорно считает, что пятно больше похоже на Веллингтона. Это вызвало такие разногласия, что лакей и конюх вчера ночью даже подрались.
Ник покачал головой. Из всех домов Англии ему довелось выиграть дом со слугами, достойными комедии Шекспира.
– Я дал Уиггзу мощный стимул переориентировать общие усилия и направить их на восточное крыло. Есть вероятность, что прилежный труд отвлечет их от поиска сходства с Наполеоном.
– Возможно. А я бы начал с нуля.
– У меня нет времени заново обучать слуг. – Ник посмотрел на один из бесконечных списков Пратта. – Боюсь, лорд Паркингтон обманул меня, отдав этот дом. Мне следовало тайком застрелить его.
Анри легкомысленно махнул рукой.
– Ну, немного краски, немного гвоздей... и Гиббертон-Холл будет как новенький, не так ли? Человек должен оставить свой след в этом мире. Вашим будет Гиббертон-Холл.
– Надеюсь, – согласился Ник. Несмотря на высокие затраты, большая часть основной работы уже начата. Вскоре у него будет особняк, достойный его имени, дом, которым гордилась бы его мать.
Анри смотрел, как тень постепенно покидает лицо Ника, жесткое выражение смягчается и исчезает. Большинство людей считали графа Бриджтона безжалостным человеком. И почти всегда он таким и был. Жизнь не позволяла графу роскошь иметь сердце.
Но иногда Анри видел на лице Ника нечто очень человечное. Стоившее того, чтобы с ним дружить.
– Скажите мне одну вещь, mon ami. Теперь, когда вы вернулись в Англию и получили этот красивый дом, каковы ваши планы?
Холодный взгляд голубых глаз графа оторвался от листка бумаги и остановился на Анри.
– Я удостоверюсь, что ремонт Гиббертон-Холла идет полным ходом, а затем...
– А затем? – спросил Анри, хотя он уже знал ответ.
– Потом я завоюю черноволосую простушку, которая любит дразнить людей.
Ник повернулся к окну и невидящим взглядом уставился на лужайку перед домом. Его лицо было таким напряженным, что Анри вздрогнул. Обстоятельства складывались совсем не так, как он рассчитывал. Он хотел, чтобы граф нашел приятную возлюбленную, которая развлечет его и выведет из мрачного настроения. Но было очевидно, что у Бриджтона на уме нечто другое – с привкусом запретного плода.
На какой-то безумный момент Анри задумался, не следует ли ему шепнуть кое-что на ушко Делфи, что было для него не характерно. Но после секундного размышления он отбросил этот неразумный путь. Молодая женщина уже была замужем, в конце концов. И любая попытка управлять Ником вызовет у него еще большее сопротивление.
Оставалось надеяться, что его сведения неверны и эта дама не столь уж невинна. Ради ее же блага Анри надеялся, что она обладает богатым опытом.
Сара рассеянно разглядывала маленький экран перед камином, украшенный изображениями неправдоподобных колибри и пестрых попугаев. Этот экран защищал дорогой ковер в зеленом салоне от вылетающих угольков и попадался Саре под ноги всякий раз, когда она здесь находилась.
– Мужчины – глупцы. Все до единого.
Анна, рассматривающая модель в журнале «Парижские моды», подняла глаза.
– Ты говоришь это в третий раз за последние несколько минут. Я должна с тобой согласиться или возразить?
– Ни то ни другое. Это неоспоримый факт жизни. – Сара вздохнула и обвела контур одной из колибри кончиком туфельки. Последние несколько недель были невероятно трудными. Когда она пустилась на поиски приемлемого мужа, ей и в голову не приходило, что их в Бате так мало. И по мере того как они с Анной отбраковывали претендентов из короткого списка кандидатов, она все больше беспокоилась, что же будет, когда она действительно найдет подходящего жениха. Сможет ли она довести его до нужной кондиции раньше, чем ее братья нанесут ей визит?
Несомненно, это не слишком сложно. Она не уродина, и происхождение у нее вполне приемлемое. Но ей не везло.
– Я флиртовала, улыбалась, стреляла глазками, пока не стала опасаться за сохранность своих ресниц, и все зря. Я скоро с ума сойду.
Анна покорно отложила в сторону журнал.
– Возможно, проблема отчасти в твоих преданных братьях. Смею сказать, одна мысль о встрече с одним из них или со всеми сразу может отпугнуть любого мужчину.
Сара провела кончиком пальца по вышитым строчкам журнала. Даже на расстоянии многих миль братья продолжали ей досаждать.
– Это приводит в отчаяние. Я не встретила ни одного мужчины, который бы мне подошел.
Образ графа Бриджтона встал перед глазами, ясный и четкий. Конечно, он далеко не идеальный муж; она поняла это по жаркому взгляду собственника, которым он смотрел на нее. При одном воспоминании об этом взгляде ее все еще бросало в дрожь. Бриджтон был горяч и опасен, такой мужчина либо завладеет душой и телом женщины, либо вовсе не станет ею даже заниматься.
Почему-то она не могла заставить себя признаться Анне, что именно произошло между ней и графом. Но его лицо неизменно являлось Саре во сне. На мгновение она ясно представила, как его губы касаются ее рта, его ладони скользят по ее обнаженной коже... В ней разгоралось желание, острое предвкушение вызывало дрожь.
Помоги Боже той женщине, которую он решит сделать своей. Он завладеет всем ее вниманием. Что еще хуже, Сара опасалась, что ей понравилась бы его строгость. Если бы она поцеловала графа, ей бы захотелось, чтобы этот поцелуй никогда не кончался. Она бы растаяла, как осколок льда в горячей чашке, превратилась бы в жалкую лужицу прямо на его глазах.
Анна вдруг ахнула.
– Сара! А как насчет виконта Хьюлетта? Он только на прошлой неделе приехал в город навестить престарелую тетушку. И собой он очень даже ничего. Мой дедушка сказал, что он, кажется, осматривает всех женщин, подходящих для брака, а дедушка – не самый наблюдательный из людей.
Сара прикусила губу. Виконт определенно был подходящим кандидатом. Достаточно привлекательный, вежливый. Единственным его отрицательным качеством, которое она заметила, была его склонность на каждом углу рассказывать о себе. И у него уже есть много детей от первого брака. Ходили слухи, что жена виконта умерла при родах пятого ребенка и его мать взяла на себя заботу о детях. Человек, у которого уже есть семья, не захочет больше иметь детей. У нее поднялось настроение.
– Анна, возможно, ты права. Хьюлетт – идеальный кандидат.
– Надеюсь, что так; я больше никого не могу припомнить. Что такого в этом городе, чтобы притягивать скучающих мужчин и престарелых распутников? Я склонна согласиться с дедушкой, который говорит, что жизнь в Бате тоскливая и монотонная.
Сара с любопытством посмотрела на подругу: – Тогда почему ты здесь живешь?
– Потому что он считает, что Лондон полон прохвостов и кретинов. Брайтон населен одними негодяями и простофилями, а Йорк кишит паразитами и слабохарактерными нигилистами. Дедушка предпочитает иметь дело с респектабельными занудами, чем замарать себя общением с презренными людьми.
– Как ему трудно!
Анна усмехнулась:
– Да, не правда ли? Но создавать другим трудности – это единственное, что у него хорошо получается. – Она задумчиво поджала губы. – Я и правда не могу предложить более ни одного кандидата. Если Хьюлетт не подойдет, тогда мы пропали.
Сара нахмурилась.
– Не может быть. Должны же быть и другие мужчины.
– Если ты хочешь выйти замуж за человека, который будет заодно с твоими братьями, то я могу назвать дюжину мужчин, которые мечтают породниться с Сент-Джонами. А иначе... – Анна пожала плечами. – Если с Хьюлеттом ничего не выйдет, нам придется снова попытаться с Бриджтоном. Он единственный соответствует твоим требованиям.
Сара взяла одну из вышитых тетушкой Делфи подушечек и рассеянно подбросила ее в воздух.
– Это не вариант, – ответила она, стараясь сохранить невозмутимость.
– Возможно, у тебя нет выбора. – Анна поставила локоть на колено и положила подбородок на ладонь. – По крайней мерс Бриджтон красив, и от него не разит чесноком, как от мистера Дотли.
Нет, от него пахнет мужественностью, опасностью и страстью, от которой в дрожь бросает. А Сара больше никогда не позволит себе снова попасть в такое положение, когда она будет желать мужчину больше, чем он ее.
– Виконт Хьюлетт часто ездит верхом в парке?
– Каждое утро в девять часов.
Хорошо. Мужчина, который и надежен, и является отцом многочисленного потомства, должен быть в восторге от жены, больше интересующейся радостями жизни.
Дверь гостиной открылась, и в комнату вплыла тетушка Делфи, размахивая сложенным письмом.
– Вот, Сара! Тебе письмо и... – Она остановилась, заметив Анну. – Мисс Тракстон, как я рада вас видеть. Саре пришло письмо от брата.
Сара взяла письмо и внимательно рассмотрела печать.
– Это от Энтони. – Она быстро вскрыла его и пробежала глазами содержание.
– Что он пишет? – спросила тетушка Делфи, наклонив голову к плечу и пытаясь прочесть послание с того места, где стояла. – Все здоровы? Он сообщает тебе последние сплетни из Лондона? Неужели на званом ужине у Кауперов было столпотворение? Я только знаю, что Мария Локтон надела в оперу кричаще розовый наряд. Я просила его также рассказать все подробности о рауте Олденхемов, но он не прислал мне ни одного письма.
Сара пыталась расшифровать быстрые каракули брата. Энтони никогда не умел как следует писать письма. Однажды он отправил ей послание, где упомянул о пустяковом происшествии, которое на поверку оказалось опасным падением с лошади и переломом ноги.
– Он говорит, что Маркуса задержали дела. – Она подняла глаза на тетку. – Не понимаю. Маркус собирался приехать сюда?
Тетушка Делфи опустила взгляд на кончики туфель.
– Кажется, да.
– Зачем? – напрямик спросила Сара.
– Чтобы навестить тебя, конечно.
– Он намерен запугивать меня?
Тетушка Делфи выглядела смущенной.
– Ну, он хочет посмотреть, как ты справляешься с новой ситуацией.
– Естественно, – сухо отозвалась Сара. – Я бы ничуть не удивилась, если бы он задумал познакомить меня, как потенциальную невесту, с каждым холостым викарием или трусливым священником.
– О Боже! – Тетушка Делфи бочком двинулась к двери. – Если у нас пока нет посетителей, то я лучше пойду скажу кухарке подать ту баранью ногу, которую приберегала. – Делфи выпорхнула из комнаты, унося за собой шлейф из шелка и запаха лаванды, вся – олицетворение хозяйственного рвения.
Анна возмущенно посмотрела на закрывшуюся дверь.
– Она всегда такая?
– Какая? – Сара рассеянно глядела на письмо.
– Парит по дому, словно чертова фея.
– Да, но только тогда, когда не проявляет раздражающей меня заботы и не обращается со мной, будто мне двенадцать лет.
Анна пожала плечами:
– Я рада, что живу с дедом. Пусть он бранится, как угольщик, но зато не порхает вокруг так, что это смущает. Не знаю, как ты это выдерживаешь!
– У нее доброе сердце. Я просто повторяю это себе каждые пять минут. – Сара смотрела на письмо. Проклятие! Ей следовало это предвидеть. Она вскочила на ноги и начала быстро ходить по комнате.
Анна несколько секунд наблюдала за ней, потом спросила:
– Что еще он пишет?
Сара остановилась на мгновение и протянула подруге послание.
– Здесь говорится, что Маркус не смог вырваться и ко мне приедет другой брат, но они еще не решили, кто именно.
Анна тихо присвистнула.
– Решили не спускать с тебя глаз?
– Они слишком вмешиваются в мои дела. – Сара скрестила руки на груди и снова зашагала по комнате. – Я не хочу, чтобы кто-то из братьев стоял у меня за спиной и превращал мою жизнь в каторгу. У нас осталась неделя, чтобы найти мужа, Анна. Возможно, меньше.
– Тогда нам придется эффективнее использовать каждый день. – Анна вернула подруге письмо. – Завтра утром ровно в девять поедем в парк и познакомимся с виконтом Хьюлеттом. Посмотрим, что можно предпринять.
Сара с тяжелым сердцем опустилась на диван. У нее нет времени на деликатность. Нет, ей нужно действовать в открытую, она выложит все карты на стол. Остается надеяться, что виконт поймет необходимость спешить. Когда они поженятся, она уверена, Маркус выделит ей приличное приданое. Его это, конечно, разозлит, но гордость не позволит ему поступить иначе.
Все, что ей необходимо, – это добиться согласия виконта на такое стремительное ухаживание. Если это не получится, потребуются более решительные меры. Саре даже не хотелось думать, какими они будут. Но как только она подумала об этом, перед ее глазами возникло лицо Бриджтона. Она решительно прогнала от себя этот образ. Виконт Хьюлетт должен стать ее мужем. Она не согласится ни на кого другого.
Глава 4
Если Николас Монтроуз в чем-то и разбирался, так это в мастерстве искушения. Нельзя подавать виду, что ты слишком жаждешь продолжить флирт с восхитительной леди Каррингтон спустя столь недолгое время после бала у Джеффрисов. Он решил подождать по крайней мере еще неделю, а потом организовать «случайную встречу с намеченной жертвой».
Поэтому несколько дней после беседы с графом дю Лаком Ник занимался ремонтом Гиббертон-Холла и принимал личное участие в подборе мастеров. Для тех, кто его не знал, он выглядел целиком поглощенным этими делами, Но время от времени он поднимал глаза и представлял себя в отремонтированном особняке, с восстановленной репутацией, с хорошо обученными слугами, а рядом с собой – чью-то смутную фигуру. Шли дни, и эта фигура приобретала более определенные черты. У нее были пышные волосы цвета воронова крыла и светлые голубые глаза.
Он желал получить Сару Лоренс. Хотел видеть ее у себя в доме и в постели. Анри ошибался, думая, что Нику нужна более глубокая и постоянная связь. Ему нужна только страсть. Дразнящая воображение спутница, которая могла заставить его забыть висящую над ним тень, и больше ничего.
Сара подходила идеально– хорошо воспитанная, обворожительная и к тому же вдова, что означало, что она обладает определенными знаниями, какими бы они ни были ограниченными. Его опыт подсказывал, что англичанки меньше искушены в искусстве эротики, чем парижанки. За исключением нескольких отчаянных женщин, таких, как Люсилла Кеттеринг, которая проводила больше времени за границей, чем дома, большинство англичанок и не подозревали обо всем разнообразии чувственных удовольствий.
Эта мысль очень понравилась Нику. Он жаждал обучить прелестную леди Каррингтон тайнам будуара. Он провел много времени, совершенствуясь в загадках наслаждения, и было бы интересно заняться ими с кем-то менее искушенным, чем он сам.
Чтобы получить сведения о предмете своей охоты, он послал одного из конюхов следить за домом, где она жила. Конюх каждое утро преданно докладывал о действиях леди Каррингтон. Ник с радостью слышал, что тетушка редко оставляла ее одну и немногие из посещавших ее мужчин могли бы составить ему конкуренцию. Н эти немногие вызывали в нем смутное беспокойство.
Поэтому несколько дней после беседы с графом дю Лаком Ник занимался ремонтом Гиббертон-Холла и принимал личное участие в подборе мастеров. Для тех, кто его не знал, он выглядел целиком поглощенным этими делами, Но время от времени он поднимал глаза и представлял себя в отремонтированном особняке, с восстановленной репутацией, с хорошо обученными слугами, а рядом с собой – чью-то смутную фигуру. Шли дни, и эта фигура приобретала более определенные черты. У нее были пышные волосы цвета воронова крыла и светлые голубые глаза.
Он желал получить Сару Лоренс. Хотел видеть ее у себя в доме и в постели. Анри ошибался, думая, что Нику нужна более глубокая и постоянная связь. Ему нужна только страсть. Дразнящая воображение спутница, которая могла заставить его забыть висящую над ним тень, и больше ничего.
Сара подходила идеально– хорошо воспитанная, обворожительная и к тому же вдова, что означало, что она обладает определенными знаниями, какими бы они ни были ограниченными. Его опыт подсказывал, что англичанки меньше искушены в искусстве эротики, чем парижанки. За исключением нескольких отчаянных женщин, таких, как Люсилла Кеттеринг, которая проводила больше времени за границей, чем дома, большинство англичанок и не подозревали обо всем разнообразии чувственных удовольствий.
Эта мысль очень понравилась Нику. Он жаждал обучить прелестную леди Каррингтон тайнам будуара. Он провел много времени, совершенствуясь в загадках наслаждения, и было бы интересно заняться ими с кем-то менее искушенным, чем он сам.
Чтобы получить сведения о предмете своей охоты, он послал одного из конюхов следить за домом, где она жила. Конюх каждое утро преданно докладывал о действиях леди Каррингтон. Ник с радостью слышал, что тетушка редко оставляла ее одну и немногие из посещавших ее мужчин могли бы составить ему конкуренцию. Н эти немногие вызывали в нем смутное беспокойство.