Страница:
Глава 2
Вернувшись домой после двух месяцев, проведенных в невесомости, Джон Ожелби чувствовал себя хуже, чем когда бы то ни было. Когда у них с Марианной совпадали свободные часы, они устраивали прогулки по одному из уровней с пониженной гравитацией. О'Хара пыталась умерить свои подпрыгивающие широкие шаги, приноравливаясь к Джону, который, с трудом шаркая ногами и морщась от боли, еле тащился рядом с ней.
— Ну и как идут твои дела после перехода на новую должность? — спросил Ожелби.
— Слишком рано говорить о чем-то определенном. — Марианна машинально сделала два больших шага, спохватилась и остановилась, поджидая Джона. — Вообще-то, состояние мучительное. Я бы предпочла, чтобы меня оставили на прежнем месте, в Управлении Ресурсами. А то сейчас любой подчиненный знает мою работу лучше меня.
— Оставь все на усмотрение людей более опытных. Сейчас, перед аттестацией, тебе следует соблюдать особую осторожность, Ожелби было легко давать советы. Сам он имел наивысший, двадцатый класс.
— Ох, да знаю я! Это и тестирование... «Главное слабое место испытуемого — неохотное делегирование своих полномочий другим субъектам»... Вот поэтому-то они нарочно поставили в ситуацию, где я только и могу делать, что непрерывно «делегировать свои полномочия». Другим субъектам.
О'Хару недавно повысили в должности, одновременно изменив род ее занятий. Теперь она была начальником отдела статистики в Департаменте Народного Здравоохранения.
— Ведь мне не приходилось всерьез сталкиваться со статистикой с тех пор, как мне стукнули шестнадцать. Да и то... Помнишь тот начальный курс: «Если вы имеете шесть черных яиц и четыре белых яйца, то...» То вы представляете собой мужскую баскетбольную команду. Три негра и двое белых, — злорадно хихикнул Ожелби.
— Прекрати! Не заставляй меня краснеть!
Они остановились у обзорного окна, выходившего на парковую зону следующего уровня.
— Как ты сам считаешь, скоро ты снова будешь в состоянии переносить нормальную силу тяжести? — попыталась сменить тему О'Хара.
— Черт. Не хочу даже думать об этом. — Джон прислонился спиной к стеклу окна и вцепился обеими руками в перила, пытаясь хоть немного ослабить давление на ноги. — Так вот что ты зубришь по ночам? Статистику?
— Пытаюсь пробиться сквозь вводный курс Называется «Начала статистики». Даже чтобы решить простейшие упражнения, приходится всему учиться заново.
— Если хочешь, я мог бы помочь.
— Нет уж. Спасибо. Дэн мне уже помог. Вы оба плаваете в этой математике, как рыбы в воде. Все для вас просто. Когда Дэн закончил свои объяснения, в моей голове не осталось даже тех пустяковых сведений, которые имелись стал раньше.
— Верно, преподаватель из меня никакой, — соглашаясь, кивнул Ожелби.
— Кроме того, мои занятия носят чисто символический характер. Все эти среднеквадратичные, стандартные отклонения и так далее... На самом деле мы получаем цифры и заносим их в разные колонки. Сколько рабочих дней было потеряно в прошлом сентябре из-за простудных заболеваний? Насколько вырастет потребность в курином бульоне в нынешнем сентябре? Уверена, всегда найдутся такие люди, которым придется по душе это очаровательное занятие. Но я не из их числа. Я здорово влипла, Джон. И надолго: по крайней мере, до следующей ежегодной аттестации ВАК. Если они соизволят выставить мне хорошую оценку, то я, оглядевшись по сторонам, попрошу перевода.
— Хочешь, я устрою тебе перевод?
— Куда? В технический сектор? — Марианна насмеялась. — Нет уж, благодарю покорно.
— В политический сектор. Но работы будут проводиться по заданиям технического.
— Нет, это будет дурно пахнуть. Твой двадцатый класс, да восемнадцатый у Дэна, и вдобавок ко всему моя дружба с Сандрой Берриган... Коллегия тут же заподозрит сговор и навсегда перечеркнет все мои надежды на будущее.
— Это будет чисто компьютерный отбор. Никаких персональных рекомендаций, — вскользь заметил Ожелби.
— Ну да. А программу для компьютера составит мой муж!
— Не так прямолинейно. Тебе, по крайней мере, интересно, о какой работе идет речь?
— Что ж, давай выкладывай.
— Мы сейчас подбираем головную группу. Стартовый состав для проекта «Янус».
— Пытаешься все-таки втащить меня на борт вашего проклятого звездного корабля? Не мытьем, так катаньем?
— Уймись и послушай. У нас есть законно-обоснованная необходимость привлечь несколько человек из политического сектора. Нужны только такие, кто имеет всестороннее академическое образование. Ведь требуется начать со здание целого нового Мира, притом — с нуля. Социальное устройство; возрастное распределение населения; генетический фонд; профессиональная специализация... И так далее. По-моему это куда интереснее, чем куриный бульон.
Марианна вздохнула и ласково похлопал Ожелби по руке.
— Конечно, интереснее. Но у меня нет никаких шансов.
— Почему бы, по крайней мере, не узнать мнение Берриган на этот счет. Она скажет тебе откуда дует ветер. Она близко знакома с половиной членов Коллегии.
— Меня куда больше беспокоит вторая половина. Психологи. Они чертовски привередливы. Ну да ладно. Сегодня вечером я как раз иду с Сандрой в бассейн. Посмотрим, что она скажет.
— Будет прекрасно, если мы сможем работать вместе.
— Все трое?
— Надеюсь, в конечном счете так и произойдет, — Ожелби задумчиво покачал головой. — но пора отклеить Дэна от его скороварок, объективных причин оставаться начальником секции прикладной химии у него больше нет. Все проблемы по части смол, гудрона и переработки дегтя практически решены. Думаю, те, кому дет подчиняться в нашем проекте, будут просто счастливы заполучить под свое начало руководителя секции, не проявляющего никаких поползновений продвинуться выше этой должности.
О'Хара мягко, но настойчиво оторвала руки Джона от перил.
— Самое время тебе проявить поползновения продолжить прогулку.
— Ну и как идут твои дела после перехода на новую должность? — спросил Ожелби.
— Слишком рано говорить о чем-то определенном. — Марианна машинально сделала два больших шага, спохватилась и остановилась, поджидая Джона. — Вообще-то, состояние мучительное. Я бы предпочла, чтобы меня оставили на прежнем месте, в Управлении Ресурсами. А то сейчас любой подчиненный знает мою работу лучше меня.
— Оставь все на усмотрение людей более опытных. Сейчас, перед аттестацией, тебе следует соблюдать особую осторожность, Ожелби было легко давать советы. Сам он имел наивысший, двадцатый класс.
— Ох, да знаю я! Это и тестирование... «Главное слабое место испытуемого — неохотное делегирование своих полномочий другим субъектам»... Вот поэтому-то они нарочно поставили в ситуацию, где я только и могу делать, что непрерывно «делегировать свои полномочия». Другим субъектам.
О'Хару недавно повысили в должности, одновременно изменив род ее занятий. Теперь она была начальником отдела статистики в Департаменте Народного Здравоохранения.
— Ведь мне не приходилось всерьез сталкиваться со статистикой с тех пор, как мне стукнули шестнадцать. Да и то... Помнишь тот начальный курс: «Если вы имеете шесть черных яиц и четыре белых яйца, то...» То вы представляете собой мужскую баскетбольную команду. Три негра и двое белых, — злорадно хихикнул Ожелби.
— Прекрати! Не заставляй меня краснеть!
Они остановились у обзорного окна, выходившего на парковую зону следующего уровня.
— Как ты сам считаешь, скоро ты снова будешь в состоянии переносить нормальную силу тяжести? — попыталась сменить тему О'Хара.
— Черт. Не хочу даже думать об этом. — Джон прислонился спиной к стеклу окна и вцепился обеими руками в перила, пытаясь хоть немного ослабить давление на ноги. — Так вот что ты зубришь по ночам? Статистику?
— Пытаюсь пробиться сквозь вводный курс Называется «Начала статистики». Даже чтобы решить простейшие упражнения, приходится всему учиться заново.
— Если хочешь, я мог бы помочь.
— Нет уж. Спасибо. Дэн мне уже помог. Вы оба плаваете в этой математике, как рыбы в воде. Все для вас просто. Когда Дэн закончил свои объяснения, в моей голове не осталось даже тех пустяковых сведений, которые имелись стал раньше.
— Верно, преподаватель из меня никакой, — соглашаясь, кивнул Ожелби.
— Кроме того, мои занятия носят чисто символический характер. Все эти среднеквадратичные, стандартные отклонения и так далее... На самом деле мы получаем цифры и заносим их в разные колонки. Сколько рабочих дней было потеряно в прошлом сентябре из-за простудных заболеваний? Насколько вырастет потребность в курином бульоне в нынешнем сентябре? Уверена, всегда найдутся такие люди, которым придется по душе это очаровательное занятие. Но я не из их числа. Я здорово влипла, Джон. И надолго: по крайней мере, до следующей ежегодной аттестации ВАК. Если они соизволят выставить мне хорошую оценку, то я, оглядевшись по сторонам, попрошу перевода.
— Хочешь, я устрою тебе перевод?
— Куда? В технический сектор? — Марианна насмеялась. — Нет уж, благодарю покорно.
— В политический сектор. Но работы будут проводиться по заданиям технического.
— Нет, это будет дурно пахнуть. Твой двадцатый класс, да восемнадцатый у Дэна, и вдобавок ко всему моя дружба с Сандрой Берриган... Коллегия тут же заподозрит сговор и навсегда перечеркнет все мои надежды на будущее.
— Это будет чисто компьютерный отбор. Никаких персональных рекомендаций, — вскользь заметил Ожелби.
— Ну да. А программу для компьютера составит мой муж!
— Не так прямолинейно. Тебе, по крайней мере, интересно, о какой работе идет речь?
— Что ж, давай выкладывай.
— Мы сейчас подбираем головную группу. Стартовый состав для проекта «Янус».
— Пытаешься все-таки втащить меня на борт вашего проклятого звездного корабля? Не мытьем, так катаньем?
— Уймись и послушай. У нас есть законно-обоснованная необходимость привлечь несколько человек из политического сектора. Нужны только такие, кто имеет всестороннее академическое образование. Ведь требуется начать со здание целого нового Мира, притом — с нуля. Социальное устройство; возрастное распределение населения; генетический фонд; профессиональная специализация... И так далее. По-моему это куда интереснее, чем куриный бульон.
Марианна вздохнула и ласково похлопал Ожелби по руке.
— Конечно, интереснее. Но у меня нет никаких шансов.
— Почему бы, по крайней мере, не узнать мнение Берриган на этот счет. Она скажет тебе откуда дует ветер. Она близко знакома с половиной членов Коллегии.
— Меня куда больше беспокоит вторая половина. Психологи. Они чертовски привередливы. Ну да ладно. Сегодня вечером я как раз иду с Сандрой в бассейн. Посмотрим, что она скажет.
— Будет прекрасно, если мы сможем работать вместе.
— Все трое?
— Надеюсь, в конечном счете так и произойдет, — Ожелби задумчиво покачал головой. — но пора отклеить Дэна от его скороварок, объективных причин оставаться начальником секции прикладной химии у него больше нет. Все проблемы по части смол, гудрона и переработки дегтя практически решены. Думаю, те, кому дет подчиняться в нашем проекте, будут просто счастливы заполучить под свое начало руководителя секции, не проявляющего никаких поползновений продвинуться выше этой должности.
О'Хара мягко, но настойчиво оторвала руки Джона от перил.
— Самое время тебе проявить поползновения продолжить прогулку.
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЧАРЛИ
Джефф Хокинс осторожно подъехал к полусгоревшей станции обслуживания. У дверей станции сидел за столиком мальчишка. Сбоку от него громоздились упаковки с пивом. Мальчишка вяло повел дулом своего дробовика в сторону Джеффа.
— Ты — Лекарь? — Он скорее утверждал, чем спрашивал.
— Верно. В твоей семье есть больные?
— Не-а. Был один, да перед самым твоим приездом помер.
— На то воля Чарли, — пробубнил Джефф небрежно перекрестившись. — Почем пивко?
— Отдам упаковку за магазин для дробовика. — Мальчишка ткнул пальцем в оружие Джеффа, болтавшееся на перекинутом через его плечо брезентовом ремне.
— У самого осталась всего одна обойма, да и та полупустая, — не моргнув глазом соврал Джефф.
— Может, у тебя есть серебро?
— Разбежался. Есть несколько патронов россыпью. Двадцать второй и сорок пятый калибр.
— Сорок пятый возьму. Два патрона за жестянку пива.
Джефф порылся в кожаной сумке, пришитой к поясному ремню.
— Две жестянки за один. — Он бросил тяжелый патрон на столик.
— Одну за один. — Мальчишка подтолкнулжестянку, и она заскользила по столику.
Джефф пожал плечами, вскрыл жестянку, осторожно глотнул. Пиво оказалось выдохшимся, но вполне доброкачественным. Он быстро шил его, купил еще две жестянки и бросил их сумку.
— Кому-нибудь поблизости нужен Лекарь, не слыхал?
— Есть одна семья. Отсюда по дороге минут пятнадцать. Там вечно кто-то болеет. Они возятся со своими мутантами. Слева у дороги будет указатель. Какая-то там ферма. Забыл название.
— Спасибо. — Джефф взгромоздился на велосипед и тронулся с места.
— Эй! — Он почувствовал знакомый неприятий зуд между лопатками, притормозил и оглянулся.
— Там у них, на полдороге от поворота к ферме, обычно стоит часовой. Не советую соваться туда, как стемнеет.
— Спасибо. Я потороплюсь.
Красное солнце катилось к закату; день подходил к концу. Километра через два он подъехал к указателю «Ферма „Лесной Двор“ и свернул на грунтовуюдорогу. Колеса велосипеда начали застревать мелком кварцевом песке; Джефф спешился повел своего „коня“ за рога. Периодически он громко оповещал окрестности о своем, прибытии. По обеим сторонам дороги рос густой кустарник, котором мог спрятаться кто угодно. Слабый ветерок заставлял тихо вздыхать высоченные австралийские сосны.
— Стой, где стоишь, — раздался позади грубый низкий голос. — Руки вверх.
Джефф прислонил велосипед к бедру и, не слишком торопясь, выполнил приказание. Слышно было, как кто-то продирается сквозь кусты. Потом — мягкие, скользящие шаги по песку.
— А-а, ты тот самый старый дурень. Доктор.
— Лекарь, — поправил Джефф.
— Как хочешь. Можешь опустить руки.
Внешность подошедшего вызывала удивление. Это был полностью сформировавшийся крепкий мужчина с густой светлой бородой. В руке он держал автомат «Узи» последней модели, первый такой автомат, увиденный Джеффом за последние годы. Джефф заметил, что автомат снят с предохранителя, поэтому руки он опускал очень медленно. Двести стальных иголок в секунду. В полиции такие штуки получили прозвище «мясорубка».
— Ну что ж, ты как раз вовремя. У нас есть больные. — Он чем-то щелкнул и сказал: — Алло, тут появился Лекарь. Ну, тот самый старый пень. С ним все в порядке.
— Значит, у вас есть электричество? — спросил Джефф.
— Значит, пока есть. Второй поворот направо, большой дом. Кто-нибудь проведет тебя через ворота. Метров через сто лес кончился. Большое пастбище. Высокий забор из колючей проволоки. Надпись кратко гласила: «Не влезай — убьет!» За проволокой — несколько акров огородных грядок, и большой, вполне современный дом с солнечными батареями на крыше. Тут и там вокруг дома были сооружены укрытия из аккуратно уложенных мешков с песком — огневые позиции. Ничего себе.
В воротах, придерживая одну створку, стояла девочка, лет тринадцати-четырнадцати. Совсем голая, она держала на руках младенца, который пытался что-то высосать из ее маленькой груди.
Пропустив Джеффа внутрь, она закрыла створки ворот и заперла их на запор.
— Знаешь, мой ребенок заболел. Ты сможешь что-нибудь сделать?
На шее младенца был странный большой нарост. Когда девочка передала ребенка Джеффу, увидел, что нарост представлял собой не до конца сформировавшуюся вторую голову. Без глаз, без носа, но со ртом. Вдобавок ко всему прочему младенец оказался гермафродитом.
— Его все время рвет, — сказала девочка, — и еще кровавый понос.
— С мутантами ни в чем нельзя быть уверенным, — сообщил ей Хокинс. — Может быть, у него внутри чего-то не хватает. Заноси его в дом, я осмотрю его повнимательнее.
Дом был выстроен из толстенных бетонных блоков; окна оборудованы мощными скользящими стальными заслонками. Дверью служила плита из пеностали, добрых десяти сантиметров толщиной.
— Здесь кто-то строил на века, — заметил Джефф.
— Родители Теда. Это Тед разговаривал с тобой на дороге.
В доме царила прохлада; работал кондиционер. Девочка завернула младенца в одеяло, а сама накинула халат.
— Его родители предчувствовали, что вот-вот начнется война, — добавила она.
— Сколько Теду лет?
— Двадцать. Он очень скоро умрет. Его сестра Марша умрет еще скорей; она старше Теда на год. Они оба жили тут с самого начала, а остальные пришли сюда вскоре после войны.
Гостиная была просторная, светлая, даже изящная. Ново-японский стиль с циновками и низкими столиками. Девочка положила ребенка на столик, а Джефф тяжело опустился на циновку. Достав стерильный термометр, он измерил младенцу температуру, взглянул на шкалу и покачал головой.
— Много кричал?
— Нормальная голова — да. Другая вообще ничего не делает, даже не сосет. Не думаю, что он долго протянет. — Лоб младенца был очень горячий и очень сухой. — Такая температура запросто взрослого убьет. У него просто мозги сварятся. — С позавчерашнего дня он совсем не подает голоса и почти не двигается. Так ты можешь что-нибудь сделать или нет?
Могу попытаться, но буду сильно удивлен, если и он протянет до утра.
— На все воля Чарли, — пробормотала девочка.
Джефф машинально перекрестился, вытащил из сумки пистолет для инъекций, протер спиртом его дуло и кожу на плече младенца. После секундного колебания он зарядил пистолет обычным физиологическим раствором поваренной соли. Какой смысл транжирить антибиотики? Девочка утерла слезинку, быстро сбежавшую по щеке.
— Мой первый ребенок.
— У тебя их будет еще много. Советую сменить отца... Ты знаешь, кто отец?
— Чарли знает, — она покачала головой, — Кто-то из парней.
Здесь есть другие мутанты?
— Четверо. Пять, если считать Джомми. Но у него просто по шесть пальцев на руках и ногах. Еще было несколько мертворожденных, а один родился, вывернутый наизнанку. Тот прожил довольно долго; его успели окрестить.
— А сколько у вас нормальных?
— Восемь человек, считая Джомми.
— Сколько женщин? Тех, которые могут рожать.
— Я четвертая. Еще есть Шарон, ей шестнадцать. Месячные у нее давно, но ей все никак ни удается залететь. Трахается трижды в день, а залететь не может.
— Месячные у нее регулярно?
— Не-а. Она никогда не может сказать заранее.
— Может, я и смогу ей помочь. Когда по явлюсь у вас в следующий раз. — Джефф достал блокнот, черкнул в нем несколько слов. В Плант-Сити он как-то видел упаковки с подходящими пилюлями, но не позаботился при хватить их с собой. Может быть, с их помощью девочке удастся восстановить свой цикл и забеременеть. — Еще больные есть?
— Наверху лежат двое, они сильно больны. Девочка взяла ребенка со стола и успела пересечь всю гостиную, пока Джефф, кряхтя, вставал на ноги. — Ты что, тоже болеешь?
— Просто не могу двигаться так легко, как ты. Плата за долгую жизнь.
Она кивнула, понимающе и участливо.
Наверно, ты чем-то сильно прогневал Чарли. Хокинс поднялся вслед за ней по широкой лестнице, вошел в спальню. На кроватях лежали два мальчика, истощенные, бледные, покрытые крупными каплями пота. Один спал, другой тихо стонал; его бил сильный озноб. Вся грудь спящего была усеяна мелкой розовой сыпью.
— Покажи язык, — велел Джефф тому, который не спал. Не получив никакого ответа, он взял мальчика за подбородок, силой открыл ему рот. Язык оказался сухой, с коричневатым налетом.
— Они недавно ходили в Тампу?
— Ага, примерно месяц назад. Тед посылал их туда за какими-то тряпками. А ты откуда знаешь?
— В тех краях эпидемия. Знаешь, что такое эпидемия?
Она пожала плечами.
— Это такая болезнь, которая, выйдя из-под контроля, распространяется повсюду, словно пожар. Тогда болеют все или почти все. В Тампе сейчас эпидемия тифа. Ваши ребята подцепили тиф.
Теперь они умрут?
Наверно, нет. У меня есть лекарство против этой болезни. Кстати, как вы поступаете с дерьмом?
— С чем?
— С дерьмом. Вы же выносите отсюда дерьмо верно? Куда оно потом девается?
— А-а... Понятно. За домом есть компостная машина.
— Оно там сжигается?
— Нет, оно... ну... оно ультра что-то. Или как-то. Тед знает.
— Ладно. — Джефф пошарил в своей сумке, нашел хлорамфеникол и кортизон. — Сама-то как себя чувствуешь? Неважно?
Девочка уставилась себе под ноги.
— Ну-у. Просто быстро устаю. Может, скоро месячные придут.
— Из носа кровь не идет?
— Самую капельку.
— Похоже, и ты подцепила эту заразу. Твой малыш, наверно, тоже. — Он внимательно прочел текст на этикетке хлорамфеникола и установил пистолет для инъекций на четверть взрослой дозы. Именно так эта болезнь и распространяется. Вот в Тампе просто-напросто срут, где попало. Мухи сначала садятся на дерьмо, а потом — на еду.
— Они там живут, как свиньи, — заметила девочка.
— Ты совершенно права. — Джефф сделал инъекции обоим мальчикам. — А ты подхватила заразу от этих. Слишком тесный контакт.
— Я вела себя очень осторожно, — упавшим голосом отозвалась она.
— В данном случае это не играет роли. Повернись и задери халат.
Девочка вздрогнула от прикосновения холодного тампона со спиртом. Джефф протирал ее ягодицу чуть дольше, чем требовалось. За исключением ступней и лодыжек, она была очень чистенькая, что произвело на него куда большее впечатление, чем ее мальчишеская фигурка. В течение пяти лет возни с грязнущими ребятишками половая жизнь Джеффа сводилась к разглядыванию медицинских иллюстраций и к воспоминаниям о близости с Марианной. Он сглотнул и напомнил себе, что эта девочка годится ему в дочери. Чтобы пистолет для инъекций не дрожал, пришлось держать его обеими уками.
Но девочка все-таки обратила внимание на его совершенно очевидную эрекцию и хихикнула:
— Что, хочется? Так давай!
— Это может не понравиться Теду, — сказал после небольшой паузы.
— А мы ему ничего не скажем.
Джефф за последние годы узнал много нового детской психологии. Еще больше он узнал о самых разнообразных огнестрельных ранениях, поэтому сказал дипломатично:
— Давай подождем немного. Все равно мне надо сначала поговорить с Тедом о других вещах.
— Ну-у... Он не позволит. Это не разрешается никому, кроме членов семьи.. Вдобавок если я залечу, может родиться мутант. Такой же старый, как ты.
— Вранье. И есть способы предохраняться.
— Ага. Сплошной разврат: один раз в рот, другой раз в зад. Тед говорит, Чарли не велит так делать. Большой грех. — Она засмеялась. — Но я испробовала и то, и другое, когда ходила с пузом. Тед тоже участвовал. Было забавно.
Джефф прикрыл глаза, стиснул зубы и медленно перевел дыхание. Так. Самым невинным звонким голоском ему предложено совершить анальный половой акт с несовершеннолетним, тифозным бациллоносителем. Ничего подобного ему не попадалось ни в одном медицинском тексте. Действительно забавно.
— Пойдем-ка лучше вниз, малышка. Снизу доносились голоса. За столом сидел Тед и отдавал паре ребятишек указания насчет обеда. Он жестом пригласил Джеффа к столу и велел маленькой девчушке сбегать за бутылкой вина.
— Ну, — кивнул Тед в сторону спальни, — можешь для них что-нибудь сделать?
Джефф уселся за стол и рассказал Теду про эпидемию тифа в Тампе.
— У меня хватит вакцины, чтобы сделать прививки всем членам твоей семьи, — сказал он. — Девочка и ее двухголовый ребенок, думаю, уже заболели. Мальчишки наверху заболели наверняка. Я им всем сделал инъекции. Утром повторю. Кроме того, оставлю вам упаковку пилюль.
Девчушка притащила бутылку белого вина и два настоящих бокала на длинных ножках. Тед вытащил пробку, разлил по бокалам вино. Вино больше всего походило на резкий низкосортный портвейн, оставляло во рту затхлый привкус слегка подгнивших апельсинов, но пить его было можно.
— Что ты хочешь взамен? — спросил Тед. — нас много всякой еды.
Не надо. В предыдущей семье мне дали только еды, сколько я мог унести. Вот что мне действительно нужно, так это полностью заряженная энергетическая ячейка. У вас должны быть такие.
Тед нахмурился.
— Да, есть. Но мы не можем раздавать их направо и налево. Семь штук в работе; всего две в резерве.
— Можно на время. Я мог бы вернуть ячейку через неделю или около того.
— Мне это не нравится. Любой, кому станет известно, что у тебя есть ячейка, тут же шлеп нет тебя на месте. Из-за серебра. — Он вперился в свой бокал с вином, слегка покачивая его в руке. — А за каким дьяволом тебе нужна ячейка?
— В госпитале, где я храню свои лекарств есть мощная радиостанция. Хочу посмотрев нельзя ли с кем-нибудь связаться.
— Не знаю, не знаю. Хотя... Ты можешь оставить в залог свой дробовик? У тебя есть еще оружие?
— Пистолет, — кивнул Джефф. — Но меня всё равно никто никогда не трогает.
— Да, я слышал. А ты знаешь, отчего так получилось, что ты до сих пор не умер?
— На то была воля Чарли.
Тед едва заметно покачал головой и понизил голос:
— Брось. Ты не можешь на самом деле верит во всю эту хренотень. — Он указал взглядом на голограммы над камином: Блаженный Мансон, окровавленный Христос на кресте; рядом были три голограммы поменьше: две женщины, между ними — мужчина, чем-то напоминавшим Мансона. — Там мой отец и мои матери. Святое семейство, черт побери. Что же до Максоновского учения, то уже тогда я думал, что это полная херня, и теперь продолжаю думать точно так же. Да, он верно угадал, когда грянет гром, но тут простое совпадение. Чарли Мансон был всего-навсего сумасшедший старый дурак. Насчет Иисуса — не знаю.
— Остальные в твоей семье думают так же?
— Нет. А если да, то держат свои мысли при себе.
Джефф ничего не ответил, и Тед продолжил:
— Знаешь, мне приходилось слышать о других старых людях. Одного, старика Микки, я видел в Диснейленде. Он такой же большой, как ты, но у него чердак протек напрочь. Вообще, все, кому сильно за двадцать, большие, неуклюжие и обязательно рехнувшиеся. Как вышло, что ты не такой? Расскажи мне, и вам тебе попользоваться нашей энергетической ячейкой.
Я ничего не знаю точно. Могу рассказать, что я об этом думаю, да только это не убережет тебя от смерти, заранее предупреждаю.
— Выкладывай.
— Я — мутант от рождения, как и все остальные старики. Такая мутация называется акромерацией. С самого рождения у тебя что-то не так с одной железой, гипофизом, и ты продолжаешь расти после того, как нормальные люди перестали. Обычно при этом страдает рассудок, но в моем случае получилось иначе: болезнь заметили вовремя и назначили мне нужное лекарство…
— Каким образом эта... акромегалия продлевает жизнь?
— Не знаю каким, но продлевает. После войны я много где побывал, но никогда не встречални одного человека, даже не слышал о таком кому перевалило бы за двадцать с небольшим если он не был акромегаликом.
— Ладно. — Тед задумчиво отхлебнул глоток вина. — А есть какой-нибудь способ заразиться от тебя твоей болезнью? Что-нибудь вроде переливания крови, а?
— Нет, не получится. Там неправильно работает один гормон, гормон роста. Может, с его помощью... Но он никогда не попадался мне ни в аптеках, ни в больницах; а как его изготавливают, я не знаю. Я ведь не ученый. Я даже не врач. Но имея радиосвязь, можно попытаться найти какой-нибудь выход.
Тед повернул голову и посмотрел на дверь, в душную в кухню.
— Пошел вон, Марк, — сказал он, — здесь взрослый разговор.
В дверном проеме стоял на руках маленький мальчик. Руки без пальцев напоминали обрубленные ласты. Вместо ног в воздухе болталось что-то вроде дельфиньего хвоста. Лысая голова с малюсенькими и очень близко, почти вплотную, посаженными глазами напоминала яйцо, вдобавок ко всему у него была заячья губа. Мальчик промычав нечто нечленораздельное, повернулся и заковылял прочь, ловко переступая руками-ластами.
Никогда не знаешь, что он понимает, а что — нет, — вскользь заметил Тед. — Тебе случалось встречать кого-нибудь, хоть немного похожего на Марка?
В точности такого — нет. Конечно, у большинства мутантов не одно уродство, а несколько, здесь... Ходячий атлас врожденных патологий. Заячья губа, шреномелия, микрофтальмия, цефалосиндастия... Бог знает, что у него там твориться внутри. Удивительно, что он вообще выжил.
— Жрёт, как свинья, — сообщил Тед. — Если не врач, то откуда знаешь все эти мудреные названия?
— Нашел как-то книгу про разные уродства, но от нее не слишком много прока. Те немногие вещи, которые можно исправить, требуют хирургического вмешательства. Я мог бы, пожалуй, пытаться зашить ему губу, не более того.
— Думаешь, мы не правы, оставляя их в живых? Насколько мне известно, в большинстве семей таких сразу пускают в расход.
— М-м-м... — Джефф допил вино и снова наполнил оба бокала. — Видишь ли, мало кому это говорил, — да и ты ничего от меня не слыхал, ладно? — Тед кивнул. — По-моему, надо давать им возможность вырасти. Даже иметь детей, если они смогут. Тогда есть надежда, что в результате мутаций появится новый ген, дающий иммунитет против чумы. Может быть, что-нибудь вроде акромегалии, но без ее побочны эффектов.
— А от чего мы на самом деле умираем? Только оставь в покое волю Чарли.
— Думаю, это либо элемент биологического оружия, либо мутировавший возбудитель одной из обычных болезней. Со временем эпидемия может затухнуть сама собой. Но может и длиться целую вечность. Я ведь даже не знаю насколько широко она распространена, потом, и хочу использовать передатчик.
— В Джорджии все обстоит точно так же. Мы как-то перекинулись парой слов с одним парнем из Атланты.
— Да, наверно, повсюду одно и то же, — кивнул Джефф, — по крайней мере, на Восточном побережье. В ближайшие годы во Флориде будет немного приезжих.
— Может, весь удар пришелся по Атлантическому побережью?
— Бомбили повсюду. Я объездил немало мест.
Еще некоторое время они обменивались рассказами о том, кто где побывал и что видел. Потом из кухни появилась маленькая девочка, с виду нормальная, и объявила:
— Обед готов!
Они ели на кухне, за двумя столами. За одним сидели «взрослые», за другим — дети.
— Ты — Лекарь? — Он скорее утверждал, чем спрашивал.
— Верно. В твоей семье есть больные?
— Не-а. Был один, да перед самым твоим приездом помер.
— На то воля Чарли, — пробубнил Джефф небрежно перекрестившись. — Почем пивко?
— Отдам упаковку за магазин для дробовика. — Мальчишка ткнул пальцем в оружие Джеффа, болтавшееся на перекинутом через его плечо брезентовом ремне.
— У самого осталась всего одна обойма, да и та полупустая, — не моргнув глазом соврал Джефф.
— Может, у тебя есть серебро?
— Разбежался. Есть несколько патронов россыпью. Двадцать второй и сорок пятый калибр.
— Сорок пятый возьму. Два патрона за жестянку пива.
Джефф порылся в кожаной сумке, пришитой к поясному ремню.
— Две жестянки за один. — Он бросил тяжелый патрон на столик.
— Одну за один. — Мальчишка подтолкнулжестянку, и она заскользила по столику.
Джефф пожал плечами, вскрыл жестянку, осторожно глотнул. Пиво оказалось выдохшимся, но вполне доброкачественным. Он быстро шил его, купил еще две жестянки и бросил их сумку.
— Кому-нибудь поблизости нужен Лекарь, не слыхал?
— Есть одна семья. Отсюда по дороге минут пятнадцать. Там вечно кто-то болеет. Они возятся со своими мутантами. Слева у дороги будет указатель. Какая-то там ферма. Забыл название.
— Спасибо. — Джефф взгромоздился на велосипед и тронулся с места.
— Эй! — Он почувствовал знакомый неприятий зуд между лопатками, притормозил и оглянулся.
— Там у них, на полдороге от поворота к ферме, обычно стоит часовой. Не советую соваться туда, как стемнеет.
— Спасибо. Я потороплюсь.
Красное солнце катилось к закату; день подходил к концу. Километра через два он подъехал к указателю «Ферма „Лесной Двор“ и свернул на грунтовуюдорогу. Колеса велосипеда начали застревать мелком кварцевом песке; Джефф спешился повел своего „коня“ за рога. Периодически он громко оповещал окрестности о своем, прибытии. По обеим сторонам дороги рос густой кустарник, котором мог спрятаться кто угодно. Слабый ветерок заставлял тихо вздыхать высоченные австралийские сосны.
— Стой, где стоишь, — раздался позади грубый низкий голос. — Руки вверх.
Джефф прислонил велосипед к бедру и, не слишком торопясь, выполнил приказание. Слышно было, как кто-то продирается сквозь кусты. Потом — мягкие, скользящие шаги по песку.
— А-а, ты тот самый старый дурень. Доктор.
— Лекарь, — поправил Джефф.
— Как хочешь. Можешь опустить руки.
Внешность подошедшего вызывала удивление. Это был полностью сформировавшийся крепкий мужчина с густой светлой бородой. В руке он держал автомат «Узи» последней модели, первый такой автомат, увиденный Джеффом за последние годы. Джефф заметил, что автомат снят с предохранителя, поэтому руки он опускал очень медленно. Двести стальных иголок в секунду. В полиции такие штуки получили прозвище «мясорубка».
— Ну что ж, ты как раз вовремя. У нас есть больные. — Он чем-то щелкнул и сказал: — Алло, тут появился Лекарь. Ну, тот самый старый пень. С ним все в порядке.
— Значит, у вас есть электричество? — спросил Джефф.
— Значит, пока есть. Второй поворот направо, большой дом. Кто-нибудь проведет тебя через ворота. Метров через сто лес кончился. Большое пастбище. Высокий забор из колючей проволоки. Надпись кратко гласила: «Не влезай — убьет!» За проволокой — несколько акров огородных грядок, и большой, вполне современный дом с солнечными батареями на крыше. Тут и там вокруг дома были сооружены укрытия из аккуратно уложенных мешков с песком — огневые позиции. Ничего себе.
В воротах, придерживая одну створку, стояла девочка, лет тринадцати-четырнадцати. Совсем голая, она держала на руках младенца, который пытался что-то высосать из ее маленькой груди.
Пропустив Джеффа внутрь, она закрыла створки ворот и заперла их на запор.
— Знаешь, мой ребенок заболел. Ты сможешь что-нибудь сделать?
На шее младенца был странный большой нарост. Когда девочка передала ребенка Джеффу, увидел, что нарост представлял собой не до конца сформировавшуюся вторую голову. Без глаз, без носа, но со ртом. Вдобавок ко всему прочему младенец оказался гермафродитом.
— Его все время рвет, — сказала девочка, — и еще кровавый понос.
— С мутантами ни в чем нельзя быть уверенным, — сообщил ей Хокинс. — Может быть, у него внутри чего-то не хватает. Заноси его в дом, я осмотрю его повнимательнее.
Дом был выстроен из толстенных бетонных блоков; окна оборудованы мощными скользящими стальными заслонками. Дверью служила плита из пеностали, добрых десяти сантиметров толщиной.
— Здесь кто-то строил на века, — заметил Джефф.
— Родители Теда. Это Тед разговаривал с тобой на дороге.
В доме царила прохлада; работал кондиционер. Девочка завернула младенца в одеяло, а сама накинула халат.
— Его родители предчувствовали, что вот-вот начнется война, — добавила она.
— Сколько Теду лет?
— Двадцать. Он очень скоро умрет. Его сестра Марша умрет еще скорей; она старше Теда на год. Они оба жили тут с самого начала, а остальные пришли сюда вскоре после войны.
Гостиная была просторная, светлая, даже изящная. Ново-японский стиль с циновками и низкими столиками. Девочка положила ребенка на столик, а Джефф тяжело опустился на циновку. Достав стерильный термометр, он измерил младенцу температуру, взглянул на шкалу и покачал головой.
— Много кричал?
— Нормальная голова — да. Другая вообще ничего не делает, даже не сосет. Не думаю, что он долго протянет. — Лоб младенца был очень горячий и очень сухой. — Такая температура запросто взрослого убьет. У него просто мозги сварятся. — С позавчерашнего дня он совсем не подает голоса и почти не двигается. Так ты можешь что-нибудь сделать или нет?
Могу попытаться, но буду сильно удивлен, если и он протянет до утра.
— На все воля Чарли, — пробормотала девочка.
Джефф машинально перекрестился, вытащил из сумки пистолет для инъекций, протер спиртом его дуло и кожу на плече младенца. После секундного колебания он зарядил пистолет обычным физиологическим раствором поваренной соли. Какой смысл транжирить антибиотики? Девочка утерла слезинку, быстро сбежавшую по щеке.
— Мой первый ребенок.
— У тебя их будет еще много. Советую сменить отца... Ты знаешь, кто отец?
— Чарли знает, — она покачала головой, — Кто-то из парней.
Здесь есть другие мутанты?
— Четверо. Пять, если считать Джомми. Но у него просто по шесть пальцев на руках и ногах. Еще было несколько мертворожденных, а один родился, вывернутый наизнанку. Тот прожил довольно долго; его успели окрестить.
— А сколько у вас нормальных?
— Восемь человек, считая Джомми.
— Сколько женщин? Тех, которые могут рожать.
— Я четвертая. Еще есть Шарон, ей шестнадцать. Месячные у нее давно, но ей все никак ни удается залететь. Трахается трижды в день, а залететь не может.
— Месячные у нее регулярно?
— Не-а. Она никогда не может сказать заранее.
— Может, я и смогу ей помочь. Когда по явлюсь у вас в следующий раз. — Джефф достал блокнот, черкнул в нем несколько слов. В Плант-Сити он как-то видел упаковки с подходящими пилюлями, но не позаботился при хватить их с собой. Может быть, с их помощью девочке удастся восстановить свой цикл и забеременеть. — Еще больные есть?
— Наверху лежат двое, они сильно больны. Девочка взяла ребенка со стола и успела пересечь всю гостиную, пока Джефф, кряхтя, вставал на ноги. — Ты что, тоже болеешь?
— Просто не могу двигаться так легко, как ты. Плата за долгую жизнь.
Она кивнула, понимающе и участливо.
Наверно, ты чем-то сильно прогневал Чарли. Хокинс поднялся вслед за ней по широкой лестнице, вошел в спальню. На кроватях лежали два мальчика, истощенные, бледные, покрытые крупными каплями пота. Один спал, другой тихо стонал; его бил сильный озноб. Вся грудь спящего была усеяна мелкой розовой сыпью.
— Покажи язык, — велел Джефф тому, который не спал. Не получив никакого ответа, он взял мальчика за подбородок, силой открыл ему рот. Язык оказался сухой, с коричневатым налетом.
— Они недавно ходили в Тампу?
— Ага, примерно месяц назад. Тед посылал их туда за какими-то тряпками. А ты откуда знаешь?
— В тех краях эпидемия. Знаешь, что такое эпидемия?
Она пожала плечами.
— Это такая болезнь, которая, выйдя из-под контроля, распространяется повсюду, словно пожар. Тогда болеют все или почти все. В Тампе сейчас эпидемия тифа. Ваши ребята подцепили тиф.
Теперь они умрут?
Наверно, нет. У меня есть лекарство против этой болезни. Кстати, как вы поступаете с дерьмом?
— С чем?
— С дерьмом. Вы же выносите отсюда дерьмо верно? Куда оно потом девается?
— А-а... Понятно. За домом есть компостная машина.
— Оно там сжигается?
— Нет, оно... ну... оно ультра что-то. Или как-то. Тед знает.
— Ладно. — Джефф пошарил в своей сумке, нашел хлорамфеникол и кортизон. — Сама-то как себя чувствуешь? Неважно?
Девочка уставилась себе под ноги.
— Ну-у. Просто быстро устаю. Может, скоро месячные придут.
— Из носа кровь не идет?
— Самую капельку.
— Похоже, и ты подцепила эту заразу. Твой малыш, наверно, тоже. — Он внимательно прочел текст на этикетке хлорамфеникола и установил пистолет для инъекций на четверть взрослой дозы. Именно так эта болезнь и распространяется. Вот в Тампе просто-напросто срут, где попало. Мухи сначала садятся на дерьмо, а потом — на еду.
— Они там живут, как свиньи, — заметила девочка.
— Ты совершенно права. — Джефф сделал инъекции обоим мальчикам. — А ты подхватила заразу от этих. Слишком тесный контакт.
— Я вела себя очень осторожно, — упавшим голосом отозвалась она.
— В данном случае это не играет роли. Повернись и задери халат.
Девочка вздрогнула от прикосновения холодного тампона со спиртом. Джефф протирал ее ягодицу чуть дольше, чем требовалось. За исключением ступней и лодыжек, она была очень чистенькая, что произвело на него куда большее впечатление, чем ее мальчишеская фигурка. В течение пяти лет возни с грязнущими ребятишками половая жизнь Джеффа сводилась к разглядыванию медицинских иллюстраций и к воспоминаниям о близости с Марианной. Он сглотнул и напомнил себе, что эта девочка годится ему в дочери. Чтобы пистолет для инъекций не дрожал, пришлось держать его обеими уками.
Но девочка все-таки обратила внимание на его совершенно очевидную эрекцию и хихикнула:
— Что, хочется? Так давай!
— Это может не понравиться Теду, — сказал после небольшой паузы.
— А мы ему ничего не скажем.
Джефф за последние годы узнал много нового детской психологии. Еще больше он узнал о самых разнообразных огнестрельных ранениях, поэтому сказал дипломатично:
— Давай подождем немного. Все равно мне надо сначала поговорить с Тедом о других вещах.
— Ну-у... Он не позволит. Это не разрешается никому, кроме членов семьи.. Вдобавок если я залечу, может родиться мутант. Такой же старый, как ты.
— Вранье. И есть способы предохраняться.
— Ага. Сплошной разврат: один раз в рот, другой раз в зад. Тед говорит, Чарли не велит так делать. Большой грех. — Она засмеялась. — Но я испробовала и то, и другое, когда ходила с пузом. Тед тоже участвовал. Было забавно.
Джефф прикрыл глаза, стиснул зубы и медленно перевел дыхание. Так. Самым невинным звонким голоском ему предложено совершить анальный половой акт с несовершеннолетним, тифозным бациллоносителем. Ничего подобного ему не попадалось ни в одном медицинском тексте. Действительно забавно.
— Пойдем-ка лучше вниз, малышка. Снизу доносились голоса. За столом сидел Тед и отдавал паре ребятишек указания насчет обеда. Он жестом пригласил Джеффа к столу и велел маленькой девчушке сбегать за бутылкой вина.
— Ну, — кивнул Тед в сторону спальни, — можешь для них что-нибудь сделать?
Джефф уселся за стол и рассказал Теду про эпидемию тифа в Тампе.
— У меня хватит вакцины, чтобы сделать прививки всем членам твоей семьи, — сказал он. — Девочка и ее двухголовый ребенок, думаю, уже заболели. Мальчишки наверху заболели наверняка. Я им всем сделал инъекции. Утром повторю. Кроме того, оставлю вам упаковку пилюль.
Девчушка притащила бутылку белого вина и два настоящих бокала на длинных ножках. Тед вытащил пробку, разлил по бокалам вино. Вино больше всего походило на резкий низкосортный портвейн, оставляло во рту затхлый привкус слегка подгнивших апельсинов, но пить его было можно.
— Что ты хочешь взамен? — спросил Тед. — нас много всякой еды.
Не надо. В предыдущей семье мне дали только еды, сколько я мог унести. Вот что мне действительно нужно, так это полностью заряженная энергетическая ячейка. У вас должны быть такие.
Тед нахмурился.
— Да, есть. Но мы не можем раздавать их направо и налево. Семь штук в работе; всего две в резерве.
— Можно на время. Я мог бы вернуть ячейку через неделю или около того.
— Мне это не нравится. Любой, кому станет известно, что у тебя есть ячейка, тут же шлеп нет тебя на месте. Из-за серебра. — Он вперился в свой бокал с вином, слегка покачивая его в руке. — А за каким дьяволом тебе нужна ячейка?
— В госпитале, где я храню свои лекарств есть мощная радиостанция. Хочу посмотрев нельзя ли с кем-нибудь связаться.
— Не знаю, не знаю. Хотя... Ты можешь оставить в залог свой дробовик? У тебя есть еще оружие?
— Пистолет, — кивнул Джефф. — Но меня всё равно никто никогда не трогает.
— Да, я слышал. А ты знаешь, отчего так получилось, что ты до сих пор не умер?
— На то была воля Чарли.
Тед едва заметно покачал головой и понизил голос:
— Брось. Ты не можешь на самом деле верит во всю эту хренотень. — Он указал взглядом на голограммы над камином: Блаженный Мансон, окровавленный Христос на кресте; рядом были три голограммы поменьше: две женщины, между ними — мужчина, чем-то напоминавшим Мансона. — Там мой отец и мои матери. Святое семейство, черт побери. Что же до Максоновского учения, то уже тогда я думал, что это полная херня, и теперь продолжаю думать точно так же. Да, он верно угадал, когда грянет гром, но тут простое совпадение. Чарли Мансон был всего-навсего сумасшедший старый дурак. Насчет Иисуса — не знаю.
— Остальные в твоей семье думают так же?
— Нет. А если да, то держат свои мысли при себе.
Джефф ничего не ответил, и Тед продолжил:
— Знаешь, мне приходилось слышать о других старых людях. Одного, старика Микки, я видел в Диснейленде. Он такой же большой, как ты, но у него чердак протек напрочь. Вообще, все, кому сильно за двадцать, большие, неуклюжие и обязательно рехнувшиеся. Как вышло, что ты не такой? Расскажи мне, и вам тебе попользоваться нашей энергетической ячейкой.
Я ничего не знаю точно. Могу рассказать, что я об этом думаю, да только это не убережет тебя от смерти, заранее предупреждаю.
— Выкладывай.
— Я — мутант от рождения, как и все остальные старики. Такая мутация называется акромерацией. С самого рождения у тебя что-то не так с одной железой, гипофизом, и ты продолжаешь расти после того, как нормальные люди перестали. Обычно при этом страдает рассудок, но в моем случае получилось иначе: болезнь заметили вовремя и назначили мне нужное лекарство…
— Каким образом эта... акромегалия продлевает жизнь?
— Не знаю каким, но продлевает. После войны я много где побывал, но никогда не встречални одного человека, даже не слышал о таком кому перевалило бы за двадцать с небольшим если он не был акромегаликом.
— Ладно. — Тед задумчиво отхлебнул глоток вина. — А есть какой-нибудь способ заразиться от тебя твоей болезнью? Что-нибудь вроде переливания крови, а?
— Нет, не получится. Там неправильно работает один гормон, гормон роста. Может, с его помощью... Но он никогда не попадался мне ни в аптеках, ни в больницах; а как его изготавливают, я не знаю. Я ведь не ученый. Я даже не врач. Но имея радиосвязь, можно попытаться найти какой-нибудь выход.
Тед повернул голову и посмотрел на дверь, в душную в кухню.
— Пошел вон, Марк, — сказал он, — здесь взрослый разговор.
В дверном проеме стоял на руках маленький мальчик. Руки без пальцев напоминали обрубленные ласты. Вместо ног в воздухе болталось что-то вроде дельфиньего хвоста. Лысая голова с малюсенькими и очень близко, почти вплотную, посаженными глазами напоминала яйцо, вдобавок ко всему у него была заячья губа. Мальчик промычав нечто нечленораздельное, повернулся и заковылял прочь, ловко переступая руками-ластами.
Никогда не знаешь, что он понимает, а что — нет, — вскользь заметил Тед. — Тебе случалось встречать кого-нибудь, хоть немного похожего на Марка?
В точности такого — нет. Конечно, у большинства мутантов не одно уродство, а несколько, здесь... Ходячий атлас врожденных патологий. Заячья губа, шреномелия, микрофтальмия, цефалосиндастия... Бог знает, что у него там твориться внутри. Удивительно, что он вообще выжил.
— Жрёт, как свинья, — сообщил Тед. — Если не врач, то откуда знаешь все эти мудреные названия?
— Нашел как-то книгу про разные уродства, но от нее не слишком много прока. Те немногие вещи, которые можно исправить, требуют хирургического вмешательства. Я мог бы, пожалуй, пытаться зашить ему губу, не более того.
— Думаешь, мы не правы, оставляя их в живых? Насколько мне известно, в большинстве семей таких сразу пускают в расход.
— М-м-м... — Джефф допил вино и снова наполнил оба бокала. — Видишь ли, мало кому это говорил, — да и ты ничего от меня не слыхал, ладно? — Тед кивнул. — По-моему, надо давать им возможность вырасти. Даже иметь детей, если они смогут. Тогда есть надежда, что в результате мутаций появится новый ген, дающий иммунитет против чумы. Может быть, что-нибудь вроде акромегалии, но без ее побочны эффектов.
— А от чего мы на самом деле умираем? Только оставь в покое волю Чарли.
— Думаю, это либо элемент биологического оружия, либо мутировавший возбудитель одной из обычных болезней. Со временем эпидемия может затухнуть сама собой. Но может и длиться целую вечность. Я ведь даже не знаю насколько широко она распространена, потом, и хочу использовать передатчик.
— В Джорджии все обстоит точно так же. Мы как-то перекинулись парой слов с одним парнем из Атланты.
— Да, наверно, повсюду одно и то же, — кивнул Джефф, — по крайней мере, на Восточном побережье. В ближайшие годы во Флориде будет немного приезжих.
— Может, весь удар пришелся по Атлантическому побережью?
— Бомбили повсюду. Я объездил немало мест.
Еще некоторое время они обменивались рассказами о том, кто где побывал и что видел. Потом из кухни появилась маленькая девочка, с виду нормальная, и объявила:
— Обед готов!
Они ели на кухне, за двумя столами. За одним сидели «взрослые», за другим — дети.