Холл Констанс. Мой дорогой герцог

   – Ты что? Решила не замечать меня? Келси покачала головой:
   – Тебя и впрямь можно пожалеть.
   – Не тебе меня жалеть, потаскуха, над тобой все смеются. Знаешь, у него уже была любовница по имени Саманта. Она из публичного дома, где бывал твой отец.
   – Думаешь, мне есть до этого дело? – Келси старалась казаться безразличной, хотя внутри у нее все кипело.
   – Ничего, тебе будет до этого дело, когда он прогонит тебя и опять пошлет за Самантой. Теперь, когда я увидела его лицо, не понимаю, чем он прельстил Саманту. Она стала его любовницей. Она обаятельная женщина. С тобой-то все ясно, ты никогда никого не…
   Келси не заметила, что Эдвард стоял в нескольких шагах от них, прислушиваясь к разговору, пока не повернул Веронику к себе лицом, сжав ее руку, будто клещами.
   Придвинувшись к ней вплотную, он, растягивая слова, проговорил:
   – Принесите мисс Уолларил свои извинения за оскорбление, иначе я за себя не ручаюсь.
   – Я, я… – Вероника с перепугу лишилась дара речи, лотом выпалила: – Извините!
   Эдвард выпустил ее руку. Вероника подобрала подол и кинулась через двор. Он сжал руку Келси.
   – Пойдем отсюда, я сыт по горло.
   – Ее выходки не должны расстраивать тебя. Она всегда меня ненавидела. То, что она говорила о твоем лице, – всего лишь повод разозлить меня.
   – Я прекрасно знаю, какое у меня лицо, Келси. И не надо меня утешать, словно ребенка.
   Слова Вероники глубоко ранили Келси. Неужели она действительно нужна Эдварду лишь как любовница? Она не могла в это поверить. И не хотела.
   Он ни словом не обмолвился по пути домой. Когда они добрались, прошел на свою половину и захлопнул дверь.
   Слезы струились по ее лицу. Он снова стал холоден с ней. Она теряла его. Достаточно было нескольких злобных фраз Вероники, чтобы разрушить с таким трудом обретенную им уверенность в себе. Если бы только она могла прорвать пелену, заслонявшую от нее ту часть, которая, несомненно, любила ее. Или ей это только казалось? Войдя в комнату, она хлопнула дверью, забралась в постель и зарыдала.
 
   Келси проснулась от шума распахнувшейся двери, которая несколько раз ударилась о стену. Эдвард, чернее тучи, устремился к ее кровати. Схватил за плечи и встряхнул:
   – Ты знала, да?
   – О чем?
   – Ты еще вчера знала, что они собираются бежать. Передала ему записку. Как я мог быть таким идиотом? – Он отпустил ее и отошел от кровати, пылая от гнева.
   – Ты уверен, что они сбежали?
   – Да, да, уверен. Элрой Мак-Грегор утром приходил, надеясь найти Гриффина. Сказал, что тот не ночевал дома. Я заглянул в комнату Лиззи – ее вещи исчезли. Видимо, они сбежали еще вчера.
   – Надеюсь, что они успели пожениться, – сказала Келси, не в силах скрыть своей радости.
   – Черт тебя побери, Келси! Ты же знала, что я против. Что хотел отправить Лиззи в Лондон на сезон, но действовала за моей спиной.
   – Они любят друг друга.
   – Лиззи не будет счастлива с фермером.
   – Будет. Она любит Гриффина.
   Он ответил уже менее напряженным тоном:
   – Романтические мечты развеются, как только они столкнутся с реальной жизнью.
   – Какой же ты бессердечный! – На глаза Келси навернулись слезы. – Любовь сметает все преграды на своем пути.
   – Чепуха! – Он метнул в нее гневный взгляд и вышел из комнаты.
   Келси, не долго раздумывая, откинула покрывало, натянула рабочие бриджи и рубашку. Он отправился их искать и попытается помешать свадьбе. А если встретит Гриффина, они поубивают друг друга. Этого нельзя допустить. Она чувствовала себя виноватой перед Эдвардом, помогая Лиззи и Гриффину, но была уверена, что они созданы друг для друга. Эдварду придется смириться.
   Келси помчалась на конюшню. Грейсон, их кучер, стоял у входа, теребя темные курчавые волосы.
   – Его светлость здесь? – с волнением спросила Келси.
   – Он уехал, мисс. Пулей вылетел отсюда. Он был в скверном настроении. Велел задержать вас, если вы придете его искать.
   – Ты же знаешь, что это невозможно. – Келси выразительно посмотрела на него. – Итак… Покажи мне, как взобраться в седло, и я сразу же отправлюсь.
   Она проследовала в конюшню. В нос ударил резкий запах сена и лошадиного пота. Келси шла между стойлами.
   – Какое из животных посмирнее? – поинтересовалась она.
   – Я должен подчиняться приказам, мисс, – вежливо заметил Грейсон, не отставая от нее ни на шаг.
   – Если я отправлюсь пешком, его светлость рассердится, узнав, что ты не дал мне лошадь. Итак, мне пойти пешком, сэр, или поможете мне оседлать одну из этих милых кобыл?
   Грейсон не знал, что делать, но страх победил.
   – Хорошо, но одна вы не поедете.
   – Отлично, я очень плохо ориентируюсь. Так что ты мне пригодишься.
   – А куда поедем, мисс?
   – В Гретна-Грин.
   – О, путь не близкий.
   – Ничего не поделаешь. Придется поехать. – Келси оглядела лошадей.
   Очаровательная черная лошадка со звездой на лбу взбрыкивала и фыркала в стойле. Эта определенно не подойдет.
   – К сожалению, смирных кобыл среди них нет, его светлость держит только чистокровных меринов и жеребцов.
   – Какого-нибудь подберем. – Кслси пошла дальше и остановилась возле гнедого. Он смотрел на нее умными карими глазами. Она потрепала его по морде, и он, казалось, был польщен ее вниманием. – Как насчет этого?
   – Это королевский Риджер. Весьма норовистый, но умелые руки его смогут сдержать.
   – Сдержать? – Кровь отхлынула от лица Келси.
   – Да, мисс. – Грейсон удивленно приподнял бровь. – Вы умеете править?
   – Я никогда не скакала верхом – не было такой необходимости.
   Грейсон покачал головой:
   – Даже не знаю, что с вами делать. Самое главное – помнить, что этим глупым животным нужна твердая рука.
   – Твердая рука… – эхом откликнулась Келси и выдавила из себя улыбку, хотя дрожь пробирала ее при одной мысли о поездке верхом. Этими чудесными созданиями можно было восхищаться, рисовать их и тем ограничиться. Она начала подумывать о том, не пойти ли ей действительно пешком или дождаться почтовых.
 
   Келси достаточно уверенно держалась в седле, но победа далась нелегко. Она то и дело роняла поводья, падала в канаву, дважды ее чуть не переехала карета. В течение двух дней не прекращалась эта изнурительная борьба. Спина нестерпимо ныла. В довершение всего полил дождь, и она продрогла и вымокла до нитки.
   Когда они наконец добрались до постоялого двора на окраине местечка Брамптон, она почти упала с лошади и буквально поцеловала раскисшую землю.
   Грейсон взял коня под уздцы:
   – Я присмотрю за лошадьми, мисс.
   – Я сниму две комнаты.
   Потирая спину, Келси, едва волоча йоги, проследовала на постоялый двор. Благословенный Уоткинс успел сунуть ей кошелек, набитый соверенами. Когда она вернется, обязательно нужно будет сделать Уоткинсу что-нибудь приятное, подумала она.
   Войдя в дом, она огляделась. Справа от нее наверх вела лестница. Прямо перед ней помещалась стойка, но за ней никого не было. Келси заглянула в пивную. Комнатка была маленькая, с широкими темными перекрытиями на потолке. В ней помещалось всего три столика. Два из них пустовали. Келси посмотрела на третий и застыла на месте, увидев Лиззи и Гриффина. Они что-то жевали и тихо разговаривали. Видимо, почувствовав на себе ее взгляд, оба повернулись.
   – А вот и Келси! – сказал Гриффин таким тоном, будто ее появление здесь его нисколько не удивило. – Ты похожа на мокрую кошку.
   – Спасибо, всю жизнь мечтала выглядеть, как мокрая кошка. Что вы здесь делаете? Я думала, вы в Гретна-Грин.
   – Мы уже все сделали, а теперь пережидаем здесь дождь.
   – Уф. – Келси подошла к очагу и повернулась спиной к пылавшему огню. – Вы его встретили?
   – Нет, – сказала Лиззи.
   Келси поняла, что Лиззи рада временной передышке.
   В комнату вошел хозяин постоялого двора и безмолвно уставился на нее. Коротышка с маленьким ртом и жадным блеском в глазах. Он с наглым видом рассматривал ее мокрые, перепачканные краской бриджи, длинные, растрепанные волосы, облепившие грудь, руки и лицо, поскреб лысину и с презрением бросил:
   – Мы не обслуживаем всякий сброд. – Он с угрожающим видом направился к Келси с намерением вышвырнуть ее вон.
   Гриффин вскочил, загораживая ему дорогу:
   – Она с нами, это моя сестра.
   Мужчина с недоверием посмотрел на Келси.
   – Не волнуйтесь, я заплачу. Снаружи остался мой кучер, ему нужны горячая еда и постель. – Келси достала соверен и бросила хозяину, на лету поймавшему монету. – Надеюсь, этого хватит?
   – О да, мадам! – Округлив глаза, хозяин ошеломленно смотрел на монету, не веря, что это соверен, попробовал ее на зуб и, удостоверившись, что золото настоящее пулей вылетел из комнаты.
   – Мерзкий карлик, – заметила Лиззи. – Дал нам самую плохую комнату. И грязные простыни.
   – Мерзкий, это точно. Но грязные простыни нам не помешали, правда? – Гриффин улыбнулся ей, опустившись на стул рядом, обнял и поцеловал в губы.
   Лиззи зарделась до корней волос.
   Келси села, схватила кусок хлеба и намазала маслом. Она просто умирала с голоду.
   – Ну, теперь вы наконец счастливы?
   – Да, – сказала Лиззи.
   – Судя по твоему виду, это действительно так. – Келси мгновенно проглотила хлеб.
   – Эдди очень сердится?
   Келси едва не подавилась очередным куском хлеба. На какое-то мгновение она забыла об Эдварде. Налила круркку пива из кувшина и сделала большой глоток, прежде чем смогла заговорить.
   – Он взбесился, когда узнал, что вы сбежали. Помчался искать вас. Слава Богу, вы успели пожениться.
   – Он все равно не смог бы нам помешать, – упрямо заявил Гриффин.
   – Не уверена. Он был в ярости. Я потому и поехала за ним, боялась, как бы он вам не навредил. Но я плохо сижу в седле…
   – Что? – Широкая улыбка раздвинула губы Гриффина. – Хочешь сказать, что ты прискакала на лошади?
   – Да. – Келси вздернула подбородок. – Должна тебя огорчить: я весьма преуспела в этом деле.
   – Подумать только!
   – Тебе придется проглотить свои слова, когда увидишь меня в седле.
   – Да скорее слег выпадет в июне, чем я в это поверю.
   Она возмущенно округлила глаза. В этот момент в дверях появился хозяин. Он принес на подносе дымящийся чайник, пирог с почками, цветную капусту под сырным соусом, пареную репу и свежий хлеб.
   Келси с жадностью набросилась на еду. Когда наконец она насытилась, Лиззи дала ей свою ночную рубашку и отправила отдыхать.
   Келси лежала в кровати, ощущая, как ей не хватает сильного тела Эдварда рядом, вспоминала их возвращение с вечеринки у Мак-Грегоров. Он был таким холодным, таким чужим. Видимо, из-за стычки с Вероникой. Несколько оскорблений, брошенных ею, уничтожили самоуверенность Эдварда. Неужели он опять замкнется в себе? Отгородится от всего мира? А от нее? Простит ли он ей когда-нибудь то, что она помогла Лиззи и Гриффину? Где он сейчас, думает ли о ней…
   Ей не пришлось долго оставаться в неведении. Через несколько минут кто-то забарабанил в дверь Гриффина и Лиззи.
   – Давай, Мак-Грегор, отворяй эту чертову дверь! Раздались оглушительные удары.
   Дверь сотрясалась с такой силой, что Келси подскочила на постели, потом послышался треск. Она выпрыгнула из постели и устремилась к их комнате.
   Гриффин и Эдвард дрались на пороге. Гриффин был в одних бриджах. Лиззи стояла около кровати, завернувшись в простыню. Она побледнела и зажала рот ладонью.
   – Прекратите! – завопила Келси, бросившись к ним. Эдвард воспользовался моментом и ударил Гриффина в подбородок. Все произошло в одно мгновение. Гриффин покачнулся и рухнул на нее всей своей тяжестью. Потом они завалились назад. Гриффину удалось зацепиться за дверной косяк, а Келси ударилась головой о перила лестницы. Потом все погрузилось в темноту.
   – О Боже, – только и сумел пробормотать Эдвард, глядя на безжизненное тело Келси. Он оттолкнул Гриффина и бросился к Келси.
   – О нет, Келси… – едва слышно вымолвила Лиззи, следуя по пятам за Эдвардом.
   Эдвард опустился на колени рядом с Келси. Она была бледна, волосы разметались по плечам. Он попытался нащупать пульс на ее нежной шее. Тоненькая жилка прерывисто билась под кончиками его пальцев. Он с шумом втянул воздух, поднял Келси на руки.
   – Что с ней? – спросила Лиззи, в тревоге сдвинув брови.
   – Посмотрим.
   – Где ее комната? – обратился Эдвард к Гриффину, стоявшему в коридоре.
   – Рядом с нашей.
   – Позови доктора.
   – Сейчас позову.
   Эдвард осторожно опустил Келси на кровать, откинул с лица длинные черные локоны и прошептал:
   – Прости, маленькая моя… Прости.
   Через минуту в комнате появилась Лиззи. В глазах у нее стояли слезы. Лиззи никогда не проявляла своих эмоций, и Эдвард с удивлением уставился на нее: неужели это заслуга Гриффина?..
   – Если хочешь, я посижу с ней, – предложила Лиззи.
   – Нет, я никуда не уйду.
   – Она скоро очнется, правда? – Лиззи взяла Келси за руку. – У меня никогда не было подруги. А она настоящий друг.
   – И останется им. С ней все будет в порядке, – уверенно заявил Эдвард, в глубине души не испытывая такой уверенности.
   – Этого не случилось бы, если бы нам не мешали пожениться. – Лиззи бросила на него укоризненный взгляд. – Она приехала сюда предупредить нас, что ты зол и можешь нам навредить. Келси заботится о других больше, чем о себе.
   – Знаю, – отозвался Эдвард, водя пальцем по щеке Келси.
   – Если она выживет, ты на ней женишься?
   – Нет… – Эдвард отдернул руку.
   – Так я и думала, – сказала Лиззи, пронзив его пылающим взглядом. – А мне так хотелось, чтобы ты потерял голову от любви к ней, чтобы она могла причинить тебе боль, доказать, что не подчиняется твоей воле… Но влюбилась она. Мне очень жаль.
   – Мне тоже, – сказал Эдвард, задумчиво глядя на Келси, и повернулся к Лиззи: – Иди, собери свои вещи, Лиззи. Грейсон отвезет тебя домой. Это мой приказ.
   – Я не поеду. – Она вздернула подбородок и сверкнула глазами.
   – Поедешь. Пора заканчивать фарс с этим твоим браком.
   – Нет. Я не оставлю Гриффина. Он мой муж. И никому не позволю разлучить нас. Даже тебе.
   – Ты вышла за Мак-Грегора мне назло.
   – Неправда! – Она повысила голос.
   – Как твой опекун я аннулирую ваш брак и отправлю тебя за границу.
   – Я объявлю тебе войну. Мы стали мужем и женой, и я смогу подтвердить это в суде. Только попробуй вмешаться в нашу жизнь! Я тебе никогда этого не прощу. Никогда! Ты ненавидишь самого себя и потому несчастен. Хочешь, чтобы я разделила с тобой подобную судьбу? Ни за что. Ты не погубишь мою любовь, как губишь свою. – Лиззи устремилась к двери.
   Только сейчас Эдвард понял, что из своенравной девчонки Лиззи превратилась в женщину, способную постоять за себя.
   В дверях появился Элрой Мак-Грегор.
   – Где Гриффин?
   – Пошел за доктором. С Келси случилась беда, – сказала Лиззи. – Если вы тоже намерены аннулировать наш брак, не старайтесь напрасно. Опоздали. Придется принять все, как есть. – Лиззи пронеслась мимо пего с красным от ярости лицом.
   – Это правда? – Элрой двинулся в комнату, явно раздосадованный.
   – Похоже, что так, – бесстрастно произнес Эдвард.
   – Господи помилуй, – пробормотал Элрой, с тревогой посмотрев на Келси. – Что с ней случилось?
   – Ушибла голову.
   – Какой ужасный день! – Элрой покачал головой и устало рухнул на стул рядом с кроватью.
   Доктор, маленький человек с лицом землистого цвета, откинул покрывало и осмотрел Келси.
   – У вашей жены контузия затылочной части головы. Легкое сотрясение мозга.
   – Она не моя жена, – бросил Эдвард.
   – Прошу прощения, я подумал…
   – Я знаю, что вы подумали. – Эдвард обернулся и страшным взглядом пригвоздил доктора к месту. – Будут какие-нибудь рекомендации?
   Маленький человек был явно ошарашен нелюбезностью Эдварда и в сердцах захлопнул сумку.
   – Никаких. Держите ее в теплой комнате. Возможно, она очнется через несколько часов, а возможно, через день или два. Трудно сказать. Загляну завтра. Советую вам немного поспать. – Сунув сумку под мышку, доктор покинул комнату.
   Поспать. Разве мог он думать о сне? Эдвард принялся мерить шагами комнату. Вдруг ему показалось, что Келси шевельнулась. Он с надеждой посмотрел на нее. Она лежала неподвижно, как фарфоровая кукла. Он сел на край кровати и поцеловал ее губы.
   Губы были холодны и безжизненны. В ушах у него звучали ее слова: «Я люблю тебя».
   Но он не хотел ее любви. Был уверен, что ее любовь родилась из жалости к нему. Как только он расскажет ей про наследство, она покинет его, начнет появляться в обществе, за ней будут ходить толпы поклонников, и она быстро забудет свою безрассудную страсть к нему. Как он может жениться на ней, если однажды утром, проснувшись, она увидит его лицо и поймет, что связала свою жизнь с чудовищем! Он не хотел причинять ей боль, но лучше убедить ее, что, кроме вожделения, он никаких чувств к ней не испытывал. Она еще встретит свою любовь, мужчину с нормальным лицом. Но сначала она должна поправиться.
   – Не знаю, слышишь ли ты меня, Келси, но умоляю, проснись, любовь моя!
   Слезы душили его.

Глава 18

   Мальчик вошел в комнату. Лицо его было печально. Она не любила печальных лиц. Печаль могла означать плохие новости.
   – Не грусти. – Она взяла его за руку. Он стиснул ей пальцы.
   – Лодка потерпела крушение, Келси. Мои родители переплывали на ней канал. И теперь оба мертвы.
   – А что значит – мертвы?
   – Это значит, что они отправились на небеса и больше не вернутся.
   Так вот на что похожа смерть.
   – Мне очень жаль, – сказала она, опустившись рядом с ним на скамью.
   – Мне тоже. Теперь все изменится. – Все?
   – Да, я должен уехать и больше не увижу тебя. Мне надо учиться.
   – Я поеду с тобой. – Это невозможно.
   Сердце ее заныло, по щекам покатились слезы.
   – Я не хочу, чтобы ты уезжал.
   – Придется, ничего не поделаешь.
   Она протянула руку, пытаясь удержать мальчика, но он растаял, как только она дотронулась до него.
   – Вернись! Не оставляй меня!
 
   Келси открыла глаза, исполненная чувства горькой потери. Лицо было мокро от слез. Она хотела вытереть их, но острая боль пронзила затылок. Она повернула голову и увидела Эдварда. Он сидел у кровати, облокотившись о край матраса, положив голову на скрещенные руки. Келси провела рукой по его темным волнистым волосам.
   От неожиданности он вскочил.
   – Келси… – услышала она ласковый шепот.
   – Доброе утро. – Она улыбнулась ему, заметив, что он сильно осунулся, а подбородок сплошь зарос щетиной.
   Он схватил ее на руки и крепко прижал к себе. Губы уже готовы были слиться с ее губами, но он неожиданно отстранился.
   – Ты заставила меня поволноваться. Как самочувствие?
   – Болит голова, кое-где ноет тело, но, думаю, буду жить.
   – Ты сильно ушибла затылок. Был доктор, обещал снова зайти. – Стараясь не встречаться с ней взглядом, он опустил ее на кровать и отступил на шаг.
   – Ты все еще сердишься на меня из-за Лиззи и Гриффина? – спросила Келси, встревоженная его отчужденностью.
   – Скорее из-за того, что ты последовала за мной. Я бы отшлепал тебя, как маленькую девочку. Как ты могла ускакать из Стиллмора с одним кучером?
   – Я не хотела, чтобы ты столкнулся с Гриффином. Ты был в ярости, и я решила помешать тебе совершить опрометчивый поступок.
   – А о себе ты подумала?
   – Мои мысли были заняты тобой, Гриффином и Лиззи. Кстати говоря, где они? Надеюсь, ты не причинил зла Гриффипу? – взволнованно спросила Келси.
   – Нет, и очень сожалею. – Эдвард облокотился о подоконник, устремив взгляд в окно.
   – Но ведь ты не собираешься этого делать?
   – Не собираюсь. Слишком поздно, они поженились. За Лиззи теперь отвечает Макгрегор, – устало произнес он. – Ты была права. Если я и дальше буду вмешиваться в их жизнь, оттолкну от себя Лиззи. Я попытался ее урезонить, но она, по-видимому, твердо решила погубить свою жизнь, потому что всегда отличалась упрямством. Лиззи часто раскаивается в своих поступках. Разочаруется и на сей раз. Надо только подождать.
   – Этого не случится. Слишком сильно они любят друг друга.
   – Ты настолько неопытна в жизни, настолько наивна. – Он с минуту смотрел на нее. Волосы рассыпались у него по плечам, и в этот момент он блистал такой яростной, мрачной красотой, что у нее перехватило дыхание. – Я забыл, что ты совсем еще молода.
   – Можно подумать, что ты древний старик. Ты старше меня на каких-нибудь десять лет.
   – Между нами разница в целую жизнь. Это капризы судьбы. – Он невольно коснулся повязки на глазу и принялся шагать взад-вперед перед кроватью.
   Келси почувствовала, что он сейчас скажет то, чего ей не хотелось бы услышать, и сердце ее тревожно забилось.
   – Ты должна понять, что наша связь – всего лишь связь. И ничего больше.
   – О чем ты? – Она принялась наматывать на палец прядь волос и закусила губу.
   – Если ты питаешь ко мне какие-то чувства, знай, что я их не заслуживаю.
   – Конечно же, заслуживаешь. Однажды ты это поймешь.
   – Никогда, это еще одно твое романтическое заблуждение. Я не хотел твоих признаний, Келси.
   – Ты говоришь так, чтобы оттолкнуть меня. Я в это не верю. И ты меня не убедишь.
   – Я не хотел говорить, но ты вынудила меня. – Он помолчал и продолжил: – Я наслаждался твоим телом, вот и все.
   – Не может быть.
   – Именно так. – Он насмешливо улыбнулся, блуждая взглядом по ее груди. – Ты очень чувственна, твоя страстная, пылкая натура очаровала меня. И я не мог не ответить. Я всегда желал тебя, но не любил.
   – Зачем этот обман? Я даже слушать не хочу! Потому что знаю, что ты меня любишь.
   – Ты выслушаешь меня, черт побери! Я не люблю тебя, только хочу.
   – Нет, – прошептала Келси, отодвигаясь от него.
   – Это чистая правда. – Он скрестил руки на груди, глядя на нее сверху вниз. Потом скучающим тоном произнес: – Поскольку я лишил тебя девственности, мой долг кое-что тебе предложить. Если согласишься заниматься любовью втроем, я обеспечу тебя. Прежде чем согласиться, представь, что я могу попросить тебя разделить мое ложе с Самантой. Я люблю разнообразие. Обеспечив тебя, взамен могу потребовать все, что пожелаю. Вижу, ты не в восторге от моего предложения, но любовь втроем очень стимулирует, возможно, тебе понравится.
   Келси показалось, что ее ударили ножом в сердце. К горлу подкатил комок.
   – Ну, что скажешь? Не смотри так! Раньше ты была разговорчива. – Он усмехнулся. – Ты и представить себе не можешь, какой я щедрый. Твоя мачеха знала. И не упустила свой шанс.
   Только сейчас Келси поняла, что Эдвард не кривит душой, а говорит вполне искренне. Что он порочен до мозга костей.
   – Убирайся с глаз моих, похотливая, развратная свинья! – Она схватила алюминиевую кружку с ночного столика и запустила ею в него.
   Он уклонился от удара. Кружка пролетела мимо, ударилась о стену и со звоном упала на пол.
   – Полагаю, это означает «нет», – разочарованно произнес он.
   – Я скорее умру, чем стану твоей шлюхой! Я думала, ты изменился после того, что с тобой случилось. Какая же я была дура! Меня тошнит при одном взгляде на твое лицо! Ты отвратителен и внешне, и внутренне! Убирайся! Я тебя ненавижу!
   Она огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого, схватила кувшин с водой и швырнула в него. Он успел вовремя выскочить из комнаты. Кувшин едва не проломил ему череп.
   – И никогда больше не приближайся ко мне! – крикнула Келси ему вслед. Ее била дрожь. Она повалилась на подушки и зарыдала.
   Лиззи, услышав шум, выскользнула из постели и набросила платье. Она открыла дверь как раз в тот момент, когда Эдвард с мрачным видом проходил мимо. Она притворила за собой дверь, чтобы не разбудить Гриффина, и преградила ему путь.
   – Я, кажется, слышала голос Келси?
   – Да, она проснулась, но лучше пока туда не ходить.
   – Почему?
   – Она обиделась на меня. – Он обошел Лиззи и стал спускаться с лестницы.
   Лиззи хотела спросить, в чем дело, но решила, что из Эдварда сейчас слова не вытянешь.
   – Ты куда? – поинтересовалась она, перегнувшись через перила.
   – Возвращаюсь домой, – процедил он сквозь зубы. – Мне здесь нечего больше делать.
   Когда его шаги затихли на лестнице, Лиззи постучала в комнату Келси.
   – Это я, можно войти? Ответа не последовало.
   Лиззи приложила ухо к двери и услышала всхлипывания, заглянула и вошла. Келси лежала на кровати и, рыдая, колотила кулаками подушку.
   Лиззи села на край постели.
   – Мне так жаль, что ты влюбилась в него.
   – Ты меня предупреждала! – сорвалась на крик Келси. – Но я слушать ничего не хотела. Я думала, он изменился после случившегося с ним несчастья. Ничего подобного! Он заслуживает только презрения. Дошел до того, что предложил мне стать его любовницей.
   – Ушам своим не верю! – вне себя от изумления воскликнула Лиззи.
   – Не стану перечислять все грязные предложения, которые он делал.
   Лиззи усмехнулась про себя, вспомнив, как Эдвард уверял ее, что никогда не предложит Келси стать его любовницей. Возможно, Эдвард действительно любит Келси, но по какой-то причине пытался возбудить в ней ненависть к себе. Возможно, не все еще потеряно.