Холт Виктория. Долгий путь к счастью

   В комнату свою я не поднималась, а сразу незаметно выскользнула на улицу и тихо и осторожно через внутренний двор подошла к западному входу. Внезапный ужас сковал меня, когда я подумала, что Хо-ули уже в подземелье и может заметить меня. Ночь была светлая, на темном небе висел идеально круглый серебристый диск луны. Жутким мерцающим светом были озарены древние стены замка. С замирающим сердцем открыла я тяжелые двери и начала спускаться по винтовой лестнице вниз, в подземелье.
   Только один раз я была здесь. Это не то местечко, куда так и тянет наведаться. Более того, было здесь что-то неуловимо отталкивающее и страшное, так что даже в прошлый раз, когда мы с Гвеннол спускались сюда вместе, единственным желанием моим было как можно скорее выбраться на свет.
   Я стояла теперь на круглой площадке, где со всех сторон были двери. Я вспомнила: за каждой из этих дверей — каменные мешки-камеры, где в былые времена хозяева Острова держали своих пленников.
   Толкнув одну из дверей, я заглянула в темную клетушку. Под потолком — крошечное оконце с решеткой, куда проникает тусклый лунный свет, достаточный, однако, чтобы разглядеть земляной пол и сырые стены. Было холодно, стоял невыносимый смрад. И несмотря ни на что, я шагнула вперед, прикрыв за собой дверь.
   Казалось, ждать пришлось целую вечность, но, должно быть, ровно в девять раздались гулкие шаги по винтовой лестнице. Я приникла к щелочке у дверного косяка. В слабом освещении фонаря я увидела Яго.
   — Ты здесь? — громко позвал он.
   Никакого ответа.
   Я притаилась в своем убежище. Как отреагировал бы Яго, если бы обнаружил здесь меня?
   Наконец послышались шаги.
   — Так, пришел, значит, — заговорил Яго. — Итак, что означало твое послание с требованием встречи?
   — Мне надо было увидеть вас, — сказал Хоули, — сейчас трудные времена. У меня долги. Мне нужны деньги.
   — С тобой расплатились сполна, Хоули!
   — Я не так много прошу. А для вас я ведь неплохо поработал.
   — Да, поработал и получил за это уже. Все! В твоих услугах я более не нуждаюсь. Ты и так натворил невесть что, должен признаться.
   — Все было не так просто, — начал объяснять Хоули, — я камердинером прежде никогда не был.
   — Всякий опыт полезен, — заметил Яго.
   — А потом те неприятности, которые возникли…
   — В этом только ты сам виноват.
   — Меня вообще могли обвинить в убийстве.
   — Но не обвинили. Вердикт был вынесен иной — самоубийство, не так ли?
   — Могло быть иначе. Подумайте только, сколько заданий у меня было: сойтись с той девчонкой, горничной, чтобы все знать о ее хозяйке, добыть для вас ключи…
   — Для тебя это была детская игра, Хоули, не надо преувеличивать.
   — Я бы не сказал, что это игра, когда погибает человек.
   — А я бы сказал, что лучше надо было делать свое дело. Теперь послушай меня внимательно, Хоули. Ты хочешь причинить мне неприятности? Ты говоришь мне — плати, а то… Есть одно слово для таких заявлений — шантаж. Я в такие игры никогда не играл.
   — Но не хотите же вы, чтобы девица все узнала.
   — Вот-вот, что я говорил. Шантаж. Это не в моих правилах, Хоули, повторяю еще раз, такая игра не по мне. Известно ли тебе, как мы поступаем с нарушителями закона? С такими преступниками, как ты? Мы заключаем их в тюрьму… вот в этих подземельях. Место не самое лучшее; может, ты чувствуешь, какая тут обстановка? Видит Бог, Хоули, я запру тебя здесь, потом сообщу властям, и тебя будут судить как шантажиста. Понравится тебе это?
   — Я все-таки думаю, что вам не угодно, чтобы все вышло наружу, мистер Келлевэй. Не хотите же вы… ваша юная леди…
   — Я не хочу и не допущу другого, Хоули, — оборвал его Яго, — шантажа. Ты ведь рыскал сначала на по-бережье, так? Узнал, что мисс Келлевэй здесь. Набрался всяких слухов. Надеюсь, ты сам не станешь распускать новые, а? Но если ты думал, что шантаж твой удастся, что я испугаюсь, ты жестоко ошибался. Ну-ка припомни, что произошло в спальне Филиппа Каррингтона!
   — Я только выполнял ваше задание…
   От ужаса у меня подкосились ноги. Привалившись к стене, я непроизвольно теребила пальцами ожерелье. Неужели Филипп был хладнокровно убит человеком, нанятым для этого Яго? Но зачем? Ответ был ясен. Яго знал, что наследница Острова — я. Он не хотел, чтобы я выходила замуж за Филиппа, потому что хотел жениться на мне сам.
   Разговор Яго и Хоули на секунду замер, мертвая тишина воцарилась в подземелье. Вдруг я услышала стук, будто что-то упало на пол.
   — Что это? — встрепенулся Яго. — Здесь кто-то есть? Ты привел с собой кого-то, Хоули?
   — Нет-нет. Клянусь, что нет!
   — Надо посмотреть, — сказал Яго, — надо заглянуть в каждую из камер.
   Я буквально приросла к стене. От ужаса я онемела, оцепенела, услышанное только что едва не лишило меня чувств. Однако поверить в это полностью я не могла. Вернее, не хотела верить, что Яго, который говорил мне о своей любви, окажется человеком столь страшным и зловещим.
   Сейчас он найдет меня, затаившуюся в этом углу. И я потребую ответа. «Что все это значит, Яго? — спрошу я, — ради всего святого, объясни, оправдайся!»
   Тут я услышала голос Яго:
   — Держи фонарь, Хоули.
   Пучок света направился в противоположную сторону каменных подвалов, и я выглянула из своей «норы». Они стояли ко мне спиной, осматривая другие камеры. Если постараться, то тихо и быстро можно выскользнуть отсюда, подумала я.
   Дождавшись, когда они зашли в самую дальнюю от моей камеру, я неслышно подкралась к винтовой лестнице и через мгновение уже летела наверх. Счастье улыбнулось мне. Маневр свой я совершила вовремя, меня они не заметили. А что теперь? Если успею незаметно зайти в замок, то можно будет присоединиться к вечерним посиделкам Гвеннол и Дженифрай, сделав вид, будто ничего не произошло, и обдумать тем временем свой следующий шаг.
   Через силу заставила я себя подняться в малую гостиную. Гвеннол читала, ее мать вышивала шелком. Они нисколько не удивились, увидев меня, наверное, они полагали, что все это время я писала письмо.
   Я взяла какой-то журнал, принялась листать его, не видя ни строчки, ни картинки.
   Голова моя была занята Яго. Яго, Яго, думала я. Надо же, угораздило меня в тебя влюбиться! Как это вообще могло произойти. Ты заплатил Хоули за его «работу» в Лондоне. Филипп убит по твоему приказу!
   Какой ужас! Страшно поверить в это. Может, я неверно толкую все услышанное, может, есть другое, человеческое, а не дикое объяснение всему этому? И уж если на то пошло, зачем Яго, который мечтает стать властелином Острова, должен был убивать Филиппа? Уж лучше убить сразу меня.
   Сколько еще мое глупое любящее сердце будет сражаться с холодным рассудком? Сколько еще я буду убеждать себя, что все это вздор, ошибка, недоразумение?
   Сегодня в подземелье открылась мне правда, правда неоспоримая и неизбежная: кто бы ни был Яго, что бы он ни совершал, я люблю его.
   Эх, Эллен Келлевэй, где твоя голова? Ведь он мечтал об Острове — он сам признался в этом. Нет, не только — он мечтал и о тебе.
   И вот в гостиной появился Яго. От Хоули, он, вероятно, уже отделался. Я не отрывалась от журнала. Я чувствовала, как Яго пристально смотрит на меня. Он сел рядом, румянец вспыхнул на моем лице.
   — Ты ничего не потеряла, Эллен?
   Я удивленно взглянула на него. Глаза его блестели, их выражения я, как всегда, не могла понять. Целая гамма чувств, похоже, была в них — страсть, упрек, лукавство, удовольствие. Удовольствие, наверное, того рода, которое испытывает кошка, забавляясь с мышью.
   Яго вынул из кармана руку, и я в ужасе увидела на его ладони ожерелье. Я поняла сразу, где оно было найдено. Я догадалась, что за тихий звук слышала в подземелье. Замочек ожерелья был ведь очень слаб. Яго, не пропускающий ничего, конечно, обнаружил ожерелье в камере, где я пряталась.
   Теперь он знал, что я там была. Значит, догадывается о том, что я слышала.
   Я взяла ожерелье, стараясь сдержать дрожь в руках.
   Еле слышно я пробормотала:
   — Здесь очень слабый замок.
   — Как ты думаешь, где я нашел его? — спросил он, в глазах его по прежнему было странное выражение.
   — Где же?
   — Оно было на тебе во время обеда. Подумай, где за это время ты побывала.
   Я попыталась сделать вид, что вспоминаю.
   — Ты должна помнить, Эллен, — мягко сказал Яго. — В подземелье. Что там могло тебе понадобиться?
   Я нервно рассмеялась и обратила внимание, как пристально следит, за мной Гвеннол.
   — О, я часто брожу по замку, то здесь, то там, везде, разве нет, Гвеннол?
   — Да, ты многим интересуешься, — холодно ответила она.
   — Сколько же смелости надо иметь, чтобы ночью спуститься в подземелье, — заметил Яго.
   — А я не боюсь, — глядя ему в глаза, сказала я.
   Он накрыл мою руку своей тяжелой ладонью.
   — Мне надо очень многое сказать тебе, Эллен, — произнес он. — Приходи в мой кабинет.
   — Поднимусь через несколько минут, — пообещала я.
   — Не откладывай.
   Надо действовать очень быстро, подумала я, а времени в обрез.
   И вместо того, чтобы подняться к себе, я промчалась через холл, выскочила на улицу, побежала через внутренний двор. Я спешила к Слэку. Он был у своей голубятни.
   — Как ты испугана, мисс Эллен, — сказал он, — что, пришло твое время?
   Филипп был убит… по приказу Яго, стучало у меня в голове.
   Нет, это дикость. Я не могу в это поверить. Мне надо поговорить с Яго. Я хочу услышать, что он скажет. Но сколько раз я уже слушала его объяснения и всякий раз начинала верить только тому, что он говорит. Нет, надо бежать, спасаться! Позднее, возможно, я смогу трезво поразмыслить над всеми загадками, но не здесь, не сейчас, когда Яго так близко.
   — Ну-ка иди в ту комнату, мисс Эллен. Я догоню. Ничего не бойся. Все обойдется, как обошлось с мисс Сильвой.
   О, Слэк, безмолвно кричала я, о чем ты говоришь? Что обойдется? Что, я, как Сильва, исчезну?
   — Торопись, мисс Эллен, — сказал Слэк, — может, времени уже совсем мало.
   И он почти потащил меня за собою в замок. С зажженной свечой мы прошли холл, прошли в любимую мамину комнату.
   — Подержи-ка свечу, мисс Эллен, — попросил Слэк, а сам подошел к широкой деревянной скамье-сундуку и поднял тяжелую крышку.
   — Ты что, хочешь тут спрятать меня? — изумилась я.
   — Нет, нет, — замотал он головой, — ты сама все увидишь. Это не просто старый сундук.
   Слэк нагнулся и, к моему ужасу и удивлению, поднял дно огромного деревянного короба, как только что поднимал крышку-сиденье. Там зияла чернота.
   — Осторожно, мисс Эллен. Там ступеньки. Видишь? Спускайся тихо-тихо и медленно-медленно. Я сейчас. Только все приведу в порядок.
   Я залезла в сундук, ощупью нашла в черном провале ступеньки. Сделала несколько осторожных шагов. Слэк передал мне свечу, затем тоже начал спускаться, предварительно захлопнув за собой обе крышки.
   Мы оказались в каком-то темном каменном коридоре.
   — Где мы? — в ужасе прошептала я.
   — Это подземный ход, он опускается глубоко-глубоко вниз, ниже дна морского. Вот сюда я и привел когда-то мисс Сильву, когда она «исчезла».
   — А что же потом было?
   — Потом она стала жить счастливо, я надеюсь. Коридор сейчас резко пойдет вниз, идти долго. Он выводит прямо на Остров Голубых Скал.
   — Откуда тебе все это известно?
   — От мамы. Говорят, что этот коридор самая настоящая пещера, люди сделали только удобные в нес входы. Но это было очень давно. В те времена, когда процветала контрабанда в этих краях. Лет сто назад, а то и больше. С тех пор никто ходом не пользуется. Мама узнала о нем от своего отца, он — от своего, и так далее. Здесь прятали спиртное. Неплохое место, правда? Бутылки и бочонки тихо сгружали с кораблей, пришедших из Франции, и держали в этом потайном лазе до поры до времени, постепенно переправляя на побережье.
   — Ну, а когда мы выберемся на Голубых Скалах, что будем делать?
   — Художник нам поможет. Он помог тогда мисс Сильве. Он был очень добр к ней, всегда жалел ее.
   — Так вот, значит, как она исчезла.
   Слэк кивнул.
   — Она исчезла с Острова, чтобы дальше жить счастливо.
   — А лодку все же вынесло на берег.
   — Ну, это было вроде розыгрыша. Она и не садилась в нее. А с Голубых Скал она выбралась позже, тихой темной ночью переправили ее на побережье.
   — Откуда ты все это знаешь, Слэк?
   — Так я сам помогал ей. Она все мне всегда рассказывала. Такая счастливая была. Совсем другой стала, чем прежде. Она со мной говорила… будто сама с собой, просто думала вслух, но ей нравилось, когда я рядом. Я был ей товарищем, что ли. Отец ее был так с ней жесток, несправедлив… страшно… Она боялась, он будет смеяться над ней, заставит ее остаться, если узнает… Вот она и исчезла. Полюбила — и ушла.
   — А что с ней теперь? Где она?
   — Я ничего не слышал больше о ней, мисс Эллен. Осторожно, здесь яма, не споткнитесь.
   Коридор-пещера круто шел вниз. Над нами было море. Стены были сырыми и холодными, то и дело попадались лужи, пару раз ноги мои увязли во влажном песке, пол был усеян камнями. К счастью, Слэк шагал уверенно, было ясно, что путь этот ему знаком.
   — Ну, вот, — наконец сказал он, — начинаем подниматься. Здесь около полумили. Примерное расстояние между этими островами.
   — А что скажет мистер Мэнтон, когда увидит нас?
   — Он обязательно поможет добраться до побережья, если ты захочешь.
   Но я совершенно не хотела покидать Далекий Остров. Мне просто нужно было выиграть время. Разговор с Яго состоится обязательно, объяснений от него я потребую. Но не сейчас. Мне требуется день-два, чтобы в голове все прояснилось, чтобы из разрозненных кусочков сложилась четкая картинка. Мне необходимо выяснить, действительно ли этот человек виновен в таинственной смерти Филиппа Карринг-тона. И насколько глубоко люблю я его. Я могла понять его страсть к этому Острову, его мечту безраздельно владеть им. Чтобы добиться этого, надо было либо жениться на мне, либо от меня избавиться. Я не верю, что он не любит меня по-своему. Сыграть такие чувства невозможно. Реально ли, что когда-нибудь я стану для него дороже Острова? Все готова была я простить ему, настолько он завладел моим сердцем. Все, кроме одного — кроме смерти Филиппа. Это меняло все.
   Я была подавлена и расстроена. Если он нанял убийцу, чтобы покончить с Филиппом, что он намеревался сделать со мной?
   Предположим, я бы вышла за него замуж. Вот я пишу завещание, оставляю все любимому супругу… и что дальше? Более я оказываюсь ему не нужна. Что, что я знаю о Яго? Только то, что я люблю его. Только это. Неужели можно любить человека, которого сама подозреваешь в убийстве? Ответ стучал в голоде — да, да, да! Но был один нюанс, неизвестный ему. Он полагал, что Сильва мертва, а Слэк говорил мне, что она где-то живет в любви и счастье. Вероятно, она вышла замуж за того, кого любила, с кем сбежала. На острове все считали ее погибшей, потому что лодка вернулась пустой. Но если Сильва жива-здорова, она, по завещанию, после моей смерти должна унаследовать Остров. Яго не думал над этим, потому что, как и все остальные, полагал, что она умерла.
   Где же Сильва?.. Если бы знать…
   — Слышишь, море шуршит? — произнес Слэк. — Уже рядом.
   Занятая своими мыслями, я даже не заметила подъема. Теперь же отчетливо слышала шум прибоя, ощущала потоки свежего воздуха.
   — Ну, вот и пришли, — произнес Слэк. Выходной лаз открывался в зарослях кустарника. Мы вышли на берег моря. Порыв ветра рванул убранные шпильками волосы, разметал их по плечам.
   — Вон там его дом, — указал Слэк, — смотри, свет в окошке.
   Он взял меня за руку и потянул за собой. Вот и дом. Двери не заперты. Слэк вышел и позвал:
   — Мистер Мэнтон! Мистер Мэнтон! Я привел мисс Эллен.
   Тишина. Мы постояли немного в небольшом холле, потом Слэк толкнул одну из внутренних дверей, и мы ступили в комнату.
   В голове у меня все замелькало, поплыло… Вот она… красные занавески, охваченные золотистым шнуром, пылающий огонь в очаге, кресло-качалка, раздвижной столик и «Шторм на море» над камином. Во всех подробностях я видела перед собой ту красную комнату из моих снов.
   Это было как кошмарный сон. Этого не может быть наяву. Я попала в страну сновидений. Подземелья, страшные подозрения, убийство — все это оттуда. Просто еще один жуткий сон. Я сейчас проснусь…
   Из оцепенения меня вывел голос Слэка. Тогда я пробормотала:
   — Слэк… что это за комната?
   Он недоуменно смотрел на меня, потом ласково сказал:
   — Все будет хорошо. С мисс Сильвой тогда все обошлось.
   Я не могла оторвать взгляд от двери в дальнем углу комнаты. В центре моих снов всегда была эта дверь. Ужас вызывала в моих грезах эта дверь, когда она медленно начинала открываться; но в этот момент я всегда просыпалась.
   Но что это?.. Золоченая ручка тихо опустилась.
   Взгляд мой застыл на ней. И дверь медленно подалась вперед.
   И подступил вплотную ко мне дикий, неизбежный ужас, страшное предчувствие сковало тело. Я не смела даже представить, что откроет мне эта дверь.
   Мысли вспыхивали и гасли. Время, казалось, резко замедлилось. Настал мой час взглянуть в лицо своей погибели. «Художник?» — мелькнула догадка. Но зачем ему моя жизнь? Мы едва знакомы. Почему я объята таким ужасом в его доме?
   Дверь вдруг распахнулась. В проеме стоял человек. И вовсе не художник. Это был Ролло.
   Меня трясло. Сон, дурной сон. Какое же облегчение! Ролло! Но что делает Ролло на Острове Голубых Скал!
   — Эллен! — заулыбался он. — Как мило, что вы здесь. Откуда же вы взялись?
   — Я… не подозревала… я думала, здесь живет художник, — забормотала я.
   — Он уехал в Лондон на несколько дней. Разрешил мне пожить здесь. Садитесь же. На вас лица нет. Давайте я вам налью что-нибудь.
   — Прошу прощения, — сказала я, — я так растерялась, что….
   — Садитесь, устраивайтесь поудобнее.
   Стоявший рядом со мной Слэк во все глаза смотрел на Ролло. Вдруг я услышала его шепот:
   — Мисс Сильва в беде…
   Ролло подвел меня к столу, вокруг которого стояли кресла, усадил в одно из них. Как же мне все здесь знакомо! Я все не могла поверить, что действительно не сплю, что все это — реальность.
   — Вы должны все мне рассказать, Эллен, — попросил Ролло, — что там произошло в замке? Мальчик привез вас сюда, я вижу.
   — Мы шли через пещеру.
   Ролло плеснул что-то в стакан и сказал:
   — Выпейте. Это успокоит вас. Я же понимаю, как вы взволнованы…
   Он буквально вложил мне в руку стакан, но ничего проглотить я сейчас не могла. Я поставила стакан на стол.
   — От замка сюда ведет подземный коридор…
   Он не выразил ни интереса, ни удивления.
   — Я беспокоился за вас, Эллен, — сказал Ролло, — именно поэтому отложил дела и остался здесь. Я чувствовал, что-то происходит вокруг вас, понял, что не стоит бросать вас без помощи. То происшествие с вашей лодкой просто не выходит у меня из головы.
   — Вы думаете, кто-то пытался убить меня?
   — Уверен в этом, — кивнул он.
   Нет, это не Яго, Не могу поверить, подумала я.
   — Я хочу перебраться на материк, — сказала я, — во всяком случае, на какое-то время.
   — Конечно же, я перевезу вас туда.
   — Думаю, можно будет остановиться в «Полкрэг Инн». Я хочу сама разобраться во всем, но без спешки.
   — Как все просто, а? Вы — наследница Острова, этого процветающего уголка. Это — огромное богатство. Люди такое состояние порой сколачивают годами, Эллен.
   Я слабо засмеялась.
   — Вы меня простите, но я в таком замешательстве… так растеряна. Все, что со мной происходит, более чем странно. Я… всю жизнь жившая бедной родственницей, вдруг стала богатой особой. Да я только сама недавно узнала об этом.
   — А другие вот всегда знали и действовали соответственно.
   — Отчего вы так участливы ко мне теперь?
   — Я искренне раскаиваюсь в своем прежнем к вам отношении. Ведь вы должны были стать членом нашей семьи. И если бы не смерть Филиппа…
   В голове у меня вновь застучали слова: «Что произошло в спальне Филиппа Каррингтона… Нет, нет, Яго, не верю, что это был ты, не могу верить».
   Ролло вдруг встревожился.
   — А где мальчишка… тот, который привел вас сюда?
   Я оглянулась. Слэка в комнате не было.
   — Он, должно быть, где-то рядом, — предположила я.
   Ролло вышел в холл. Я слышала, как он зовет мальчика.
   Оставшись в комнате одна, я стала осматривать ее почти с благоговейным трепетом. Подошла к окну, потрогала шторы. Цвет их был глубже, насыщеннее, чем казалось мне в сновидениях. Что же теперь делать? Может, лучше было остаться и все-таки объясниться с Яго?
   А моя мать, наверное, часто бывала в этой комнате, раз до молочей запечатлела ее в своем альбоме. Но почему эта красная комната занимала мои сны? Я была совсем сбита с толку.
   Комнату я нашла, но что она значила для меня? Роковой момент открывающейся двери я пережила; за дверью оказался Ролло.
   Что-то неуловимое все же смущало меня. Что-то здесь не так. Ролло уже давно не был для меня существом потусторонним, каким казался в детстве и юности, когда я смотрела на него глазами обожавшего его младшего брата. Что-то изменилось в самом Ролло…
   Дверь снова начала открываться, и вдруг нехорошее предчувствие опять охватило меня.
   Но это вернулся в комнату Ролло. Отчего-то лицо его было искажено злобой и раздражением.
   — Не могу найти мальчишку… этого недоумка, — процедил он, — куда он мог деться?
   — Не пошел же он обратно в замок?
   — А почему он вообще вдруг убежал? Что он там лепетал?
   — Он говорил что-то о Сильве, моей сводной сестре. Сказал, вроде с ней случилась беда…
   — Что значит — беда?
   — Не знаю.
   — Он больной, этот мальчишка, сумасшедший.
   — Сомневаюсь. Голова у него работает немного необычно, вот и все. Но зато у него сильно развита интуиция, он говорит, что ему помогает Голос.
   — Он идиот! Больной, — отрезал Ролло. — Вы так и не выпили то, что я вам налил. А надо — вам сразу станет гораздо легче.
   Я взяла стакан и глотнула.
   — Я хочу попасть на побережье, — сказала я.
   — Поехали.
   Я встала, собралась идти.
   — Сначала допейте все до конца, а я пойду приготовлю лодку.
   — Все вещи мои остались в замке.
   — Что за спешка была?
   — Ну, мне показалось, так надо… А теперь…
   — Жалеете?
   Ролло улыбнулся, глядя на меня. Комната вдруг будто поплыла перед моими глазами, голова закружилась.
   — Да, думаю, я заторопилась. Стоило подождать. И с Яго толком не поговорила…
   Мне показалось, что голос мой доносится откуда-то издалека. Ролло все улыбался.
   — Вам так хочется спать, — протянул он, — бедная моя Эллен.
   — Мне как-то не по себе. Кажется, я сплю. Эта комната…
   Он кивнул.
   — Ролло, что со мной? Что происходит?
   — Вы дремлете, засыпаете, — сказал он, — это питье. Седативная микстура. Мне было необходимо, чтобы вы ее выпили.
   — Ролло… вам… вы?
   — Пошли.
   — Куда?
   — В лодку. Вы же собирались перебраться на материк.
   Я пошатнулась. Он подхватил меня.
   — Ну вот, — говорил он, — теперь будет легче. Вот так и пойдем. Лучшего нельзя и придумать. Черт бы побрал только этого урода.
   — Что происходит? — еще громко сумела спросить я. И услышала мягкий голос Ролло:
   — Все хорошо. Я и не ожидал такого везения. Сейчас все будет хорошо, теперь уже всегда все будет хорошо. Так, вниз идем… вниз по склону… прямо на бережок… — приговаривал он.
   «Остерегайся», закричал далекий голос в моем затухающем сознании. А страшное предчувствие, охватившее меня, даже придало сил.
   — Нет, я думаю, пока мне не стоит никуда идти, — со стороны слышала я себя.
   — Не сопротивляйся, — неожиданно злобным голосом сказал Ролло. — Иди! Надо.
   — Я хочу прежде поговорить с Яго. Конечно, мне нужен Яго… Я должна сказать ему… пусть объяснит…
   Неожиданно я вырвалась из его рук, упала около кустарника. И еще не сознавая, что делаю, из всех сил уцепилась за ветки.
   — Да что с тобой? — закричал Ролло. Он попытался поднять меня, но я крепко держалась за хрупкие ветви кустов. Теперь я все поняла. Сон не обманул меня. Страшные предчувствия оправдались. В ту дверь вошла моя погибель. Вот он, роковой конец — Ролло.
   Напиток был отравлен. Сонливость сведет на нет все мои попытки сопротивляться. Он сделает со мной все, что захочет. Но почему Ролло?
   Что за причины у него убивать меня? А он явно хотел расправиться со мной. Убеждена я была в этом твердо. Ролло оказался за роковой дверью в красной комнате, Ролло… А Слэк исчез.
   И тем не менее я чувствовала невероятное облегчение — я зря подозревала Яго. О Яго, почему я отшатнулась от тебя? Как мне теперь объяснить все, что происходит?
   Ролло безжалостно рванул меня, руки не выдержали, отпустили ветки. Я была бессильна против него, могла только попытаться протянуть время. Он поставил меня на ноги.
   — Не дергайся, — сказал он жестко, — тебе это все равно не поможет. Ты меня только еще больше разозлишь. Твое дело спать.
   Он тяжело, хрипло дышал. Вот уже слышен шум прибоя. Я поняла, что он собирается сделать. Он хочет затащить меня в лодку, отплыть в море и выбросить бессильное тело в пучину. Одурманенная снотворным, я не смогу ни кричать, ни сопротивляться…
   Заскрипело по песку днище лодки. Внезапно мысли прояснились.