Холт Виктория. Слезы печали

   Карлтон уже находился в Лондоне. Он поселился в доме Эверсли на фешенебельной Клементс-лейн, куда должны были приехать и мы, а мои родители собирались остановиться в отцовском доме с садом, сбегающим прямо к реке, - в доме, являвшемся собственностью семьи еще со времен Генриха VIII.
   В Лондоне к нам должен был присоединиться Лукас со своей молодой женой, и мать была в превосходном настроении, предвкушая общий семейный сбор.
   Но я не чувствовала себя совершенно счастливой, поскольку со мной не было моего сына, хотя Карлтон уверял меня, что под присмотром Салли Нуленс мальчики будут не в меньшей безопасности, чем со мной, и я с этим согласилась.
   Итак, мы посетили службу, и там я имела честь быть представленной королю и королеве. Естественно, я была очарована им, как был бы очарован на моем месте и любой другой, но мне очень понравилась и милая королева с задумчивыми грустными темными глазами. Было жаль бедняжку, если все эти истории о похождениях короля соответствовали истине, в чем я не слишком сомневалась.
   Когда мы вышли из церкви, рядом со мной оказался Карлтон, и он показал мне Барбару Вилльерс, леди Кастлмейн - женщину, которая произвела на меня неприятное впечатление. Карлтон рассмеялся:
   - Ее считают просто неотразимой.
   - Если бы я была мужчиной, для меня не было бы ничего легче, чем сопротивляться ее чарам.
   - Да, но вы ведь не мужчина, а уж как вы умеете сопротивляться, мне известно. Я убедился в этом лично.
   Отвернувшись, я поспешила к своему отцу.
   Мы все вернулись на Клементс-лейн, а позже моя семья уехала в свою резиденцию. В этот вечер за ужином дядя Тоби предложил на следующий день всей компанией отправиться в театр.
   Идея понравилась, и меня волновала перспектива новой встречи с Харриет, хотя ее имя и не было упомянуто. Мне показалось, что Карлтон внимательно наблюдает за мной.
   Итак, мы поехали в Кингз-хаус, и я опять радовалась тому, что нахожусь в театре и наблюдаю из ложи за всем происходящим. Кавалеры, девушки с апельсинами, дамы в масках и дамы с мушками, и вновь утонченные кавалеры... Теперь здесь было гораздо больше порядка, чем во время моего первого посещения, и, когда я вслух прокомментировала это, Карлтон сказал мне, что люди, наконец, поняли: в театр ходят для того, чтобы смотреть и слушать пьесу, и они все более и более интересуются происходящим на сцене, а не возможностью устраивать скандалы в зрительном зале.
   Видимо, это так и было, поскольку к началу спектакля в зале воцарилась тишина и на сей раз актерам не потребовалось обращаться к публике с просьбой соблюдать порядок.
   Пьеса называлась "Английский месье" и была написана достопочтенным Джеймсом Ховардом, одним из сыновей герцога Беркшира. Его братья тоже писали для сцены, как сообщил мне Карлтон по дороге в театр, и тем же самым занимался его родственник Джон Драйден.
   Дядя Тоби рассказал, что он видел постановку драйденовских "Дам-соперниц", которая ему очень понравилась.
   - И он же написал вместе с Робертом Ховардом "Королеву-индианку", это чудесная пьеса о Монтесуме, которую великолепно поставили на сцене. Но мне подавайте комедию. Я с нетерпением жду сегодняшнего вечера. Есть здесь одна актрисочка, на которую я просто любуюсь.
   - Арабелле, разумеется, тоже понравится ее игра, - с улыбкой сказал Карлтон.
   Я задумалась над тем, что кроется за его словами. По правде сказать, я все время подозревала, что во всяком его поступке и слове есть скрытый смысл.
   - Сегодня театр будет переполнен, - сказал лорд Эверсли. - После столь долгого перерыва люди ждут-не дождутся возобновления развлечений.
   - Но театрам действительно было необходимо закрыться на время чумы, дядя Тоби, - возразила я.
   - Безусловно, но мы многое потеряли. Следует наверстать упущенное.
   Начался спектакль. Я ожидала появления Харриет, но роль главной героини, леди Уэлти, исполняла не она, а другая женщина, очень хорошенькая, живая, игривая и слегка напоминавшая очаровательного мальчишку. Она играла богатую вдову, которую обхаживают охотники за приданым и которая одержима идеей удачно выйти замуж, но, в конце концов, отбрасывает всю эту чепуху и выходит замуж за человека, которого по-настоящему любит.
   Сюжет был простеньким, диалоги нельзя было назвать блестящими, но яркая личность этой великолепной актрисы с лихвой возмещала все недостатки пьесы, заставляя аудиторию наблюдать за происходящим на сцене с неотрывным вниманием. Я никогда не забуду ее утонченный вид, ее беспечное обаяние, ее заразительный смех и ее манеру прикрывать глаза, когда она смеялась. Эта живая смуглянка заворожила зрительный зал.
   На обратном пути Карлтон спросил:
   - Ну, как вы находите Нелли?
   - Я считаю, что она просто очаровательна.
   - Другие думают то же самое, в том числе и Его Величество.
   - А я слышала, что он влюблен в актрису по имени Молли Дэйвис.
   - Увы, похоже, бедную Молли полностью вытеснит из его сердца Нелли.
   - Не сомневаюсь, что и правление Нелли окажется недолгим, - сказала я.
   - Он верен Кастлмейн, поэтому, возможно, способен хранить верность и в отношении других.
   - Я не согласна с вашим пониманием верности.
   - Что за славный день настанет, когда мы хоть в чем-то согласимся друг с другом!
   Мы продолжали обсуждать пьесу и провели целый час просто замечательно.
   Последовавшие дни изобиловали столь невероятными событиями, что даже сейчас мне трудно поверить в случившееся. Поднялся очень сильный восточный ветер. Я слышала ночью, как он завывал в узких улочках, и села в кровати, пытаясь предположить, какой же силы он достигает на открытом пространстве вокруг Эверсли, где ветры дуют гораздо сильнее, чем в Лондоне, поскольку восточный ветер, прежде чем долететь до столицы, теряет значительную часть своей силы.
   Перед самым рассветом я заметила странный отсвет на мебели и, подойдя к окну, убедилась в том, что это зарево пожара, и, должно быть, очень сильного.
   К тому времени, как я встала, зарево усилилось. Я сказала служанке, что где-то, видимо, разыгрался сильный пожар. Она ответила, что только что заходил какой-то торговец и сообщил, как все это началось в одной из лавок на Паддинг-лейн. Дом был мгновенно охвачен пламенем, а сильный восточный ветер перебросил огонь на соседние дома.
   В течение всего дня разговоры шли лишь о пожаре, который быстро распространялся, поглотив уже массу зданий, а к вечеру в наших комнатах стало светло как днем от огромного, на полнеба, зарева. Над городом висела шапка дыма, сгущаясь с каждым часом.
   - Если так пойдет и дальше, - сказал мой свекор, - от Лондона ничего не останется.
   Карлтон предложил мне и Карлотте вернуться в Эверсли, а моя мать хотела отправить нас в Фар-Фламстед, находившийся на вполне безопасном расстоянии от города.
   Я твердо заявила, что никуда не уеду, пока не закончится это несчастье. Для всех нас нашлось множество дел, поскольку беженцы из районов, охваченных пожаром, нуждались в крове над головой, и мы с Карлоттой присоединились к тем, кто организовал помощь погорельцам.
   Люди были ошеломлены, многим из них едва удалось спастись, и река была запружена лодками с этими несчастными и их жалким скарбом. Некоторые бежали за город, иные направлялись в специально подготовленные для них дома, а остальные разбили лагеря возле Айслингтона и Хайгейта.
   Пожар бушевал три дня. Было бесполезно пытаться потушить его обычным способом. Говорили, что для этого не хватит целой Темзы.
   Настроение становилось все тревожней. Мы жадно ловили обрывки новостей. Нам стало известно, что, когда провалилась крыша собора Святого Павла, зарево на небе было видно с расстояния в десять миль. Расплавленный свинец лился по улицам, камни, из которых был сложен собор, летали, как пушечные ядра, а булыжная мостовая настолько раскалилась, что по ней невозможно было ходить. Расплавились церковные колокола. Ветер поднимал пепел и разносил его на много миль вокруг. Я слышала, что пепел выпал даже в Итоне.
   Церковь Святой Веры была разрушена. Вначале провалилась крыша, а потом рухнули и стены. В книготорговом доме на Патерностер-роу содержимое книжных лавок горело в течение нескольких дней.
   Надо было что-то предпринимать.
   Король спешно прибыл в Лондон вместе со своим братом и придворными, чтобы изыскать средства для прекращения пожара. Вместе с ними был и Карлтон; там же были мой отец, Джоффри, лорд Эверсли и дядя Тоби. Наконец, они нашли решение. Меры были отчаянными, но к ним пришлось обратиться, ибо две трети города лежали в руинах и от Тауэра вдоль по Темзе до Темпл-Черч и вдоль городской стены до Холборн-Бридж лишь кое-где можно было найти уцелевшие здания, да и от них остались лишь голые стены.
   Решительный план состоял в том, чтобы взорвать дома вдоль границы распространения пожара, чтобы, достигнув их, пламя не нашло себе пищи, и, как только оно несколько ослабнет, бороться с ним обычным способом.
   С трепетом мы ожидали исхода битвы с огнем. Весь день слышались взрывы. Когда наши мужчины вернулись домой, их костюмы и даже лица были покрыты густым слоем сажи. Но вернулись они с победой. Они остановили большой лондонский пожар, и теперь его завершение было всего лишь вопросом времени.
   Кошмар кончился, но разрушения были огромны. Четыреста улиц с тринадцатью тысячами домов были полностью уничтожены. Дымящиеся развалины занимали площадь в четыреста тридцать шесть акров. Бедствие длилось четыре дня, и за это время погибло восемьдесят восемь церквей, включая собор Святого Павла. Городские ворота, здания ратуши, биржи и таможни тоже исчезли, и ценность уничтоженного имущества составляла семь миллионов фунтов. Радоваться можно было только одному: несмотря на огромные разрушения, погибло лишь шесть человек.
   За столом непрерывно обсуждались дела, связанные с пожаром. Карлтон сказал:
   - Король приятно удивил свой народ.., хотя я лично ничего иного от него и не ожидал. Люди склонны думать, что если у него веселый нрав, если он любит развлечения, удовольствия и питает слабость к прекрасным дамам, то он не способен принимать серьезные решения. Теперь все поняли, что ошибались. Никто не смог бы сделать больше, чем он.
   - Нас всех вдохновляло, - согласился Джоффри, - присутствие короля с засученными рукавами, с лицом, перепачканным сажей, отдающего приказы, куда именно закладывать пороховые заряды.
   - И при этом он был весел, - заметил мой свекор.
   - Человек, встречающий страшную опасность веселой улыбкой, способен вдохнуть мужество во всех остальных, - заявил дядя Тоби и поднял кубок за здоровье Его Величества.
   Мы все осушили свои кубки, и кто-то затянул балладу, которую в эти дни пела вся страна:
   Мы пьем здоровье короля,
   Траля-ля-ля-ля-ля
   Враги бегут, как от огня,
   Траля-ля-ля-ля-ля
   А тот, кто выпить не готов,
   Не будет никогда здоров,
   Не стоит даже казни
   Траля-ля-ля-ля-ля-ля-ля
   И все мы возблагодарили Бога, потому что, несмотря на чуму и пожар, которыми Он поразил нас, никто не хотел возвращения к временам правления пуритан, и все мы как один стояли горой за короля, несмотря на его репутацию распутника.
   ***
   На улицах царила радость. Пожар закончился, и, так как многие потеряли свои дома, было объявлено о планах восстановления Лондона - совсем другого города, с широкими улицами, где даже на первых этажах домов будут доступны воздух и солнце, где будет проведена канализация и не станет крыс и мерзкой вони.
   Карлтон сказал:
   - Этот пожар может оказаться в некотором роде благом. Кристофер Рен собирается построить новый собор на месте прежнего собора Святого Павла. У него существуют проекты и других зданий. Королю они очень понравились, некоторые из них он мне демонстрировал сегодня.
   И, несмотря на огромные проблемы, созданные вначале чумой, а затем пожаром, настроение у всех было оптимистичным. Но потом стали появляться сомнения и подозрения.
   Кто-то организовал этот пожар. Кто? Вот вопрос, который задавали все.
   Козла отпущения искали недолго.
   Появились слухи о том, что это были паписты. Ну, конечно же, паписты. Разве не было разрушено восемьдесят восемь церквей, включая наш знаменитый собор? Они хотели уничтожить протестантов точно так же, как сделали это в Варфоломеевскую ночь во Франции почти сто лет назад. Здесь просто использовался другой метод, вот и все.
   На улицы вышел народ, требуя ареста и казни папистов.
   - Король не позволит сделать этого, - говорили в нашем доме, - он полон терпимости.
   - А некоторые утверждают, - сказал дядя Тоби, - что он флиртует с католической верой.
   - Сказать, что он флиртует с дамами, было бы ближе к истине, - засмеялся Карлтон, - и на вашем месте, дядя Тоби, я воздержался бы от таких комментариев. Они могут быть не правильно истолкованы.
   Король распорядился о том, чтобы Тайный Совет и палата общин предприняли расследование, и мы с облегчением узнали, что обвинения признаны бездоказательными.
   ***
   Эти ужасные дни сильно подействовали на нас. По крайней мере, так мне казалось, хотя, возможно, я всего лишь искала оправдания тому, что вскоре со мной произошло.
   Мы еще не вернулись в Эверсли, но собирались сделать это через несколько дней. Мои родители уехали в Фар-Фламстед, а Джоффри - в свое имение. Лорд и леди Эверсли с дядей Тоби и Карлоттой отправились в карете с визитом к своим старым друзьям, жившим по другую сторону Айслиштона. Карлтон поехал верхом. Я не была знакома с этими друзьями, хотела заняться подготовкой к отъезду и поэтому предпочла остаться дома.
   Решение это оказалось фатальным, и я часто думаю о том, что такой мелкий, казалось бы, весьма непримечательный случай способен изменить все течение нашей жизни.
   Вскоре после их отъезда пошел дождь, через час превратившийся в ливень. Вновь поднялся ветер, и я забеспокоилась, удастся ли им добраться до цели.
   Я занялась сбором своих вещей и упаковкой подарков, приготовленных для мальчиков. На этот раз были куплены барабаны, игрушечные лошадки, ракетки для игры в волан и сами воланы, а также новые камзолы для верховой езды. Я рассматривала эти вещи, заворачивала и разворачивала, их, предвкушая восторг, который они вызовут у детей.
   Стемнело очень рано. Продолжал лить дождь, и завывал ветер. Ночь обещала выдаться ненастной.
   В шесть вечера я велела зажечь свечи, поскольку стало совсем темно и к тому же Матильда говорила, что они вернутся не позже шести. Она не любила путешествий в потемках. Дороги кишели грабителями, и никто не чувствовал себя в безопасности. Эти люди были вооружены мушкетами и решительно пользовались своим оружием, если жертвы недостаточно быстро изъявляли желание расстаться со своим имуществом.
   Итак, я была уверена в том, что Матильда настоит на раннем возвращении, а поскольку сегодня начало темнеть рано, то им уже следовало быть дома.
   Время тянулось медленно. Пробило семь часов. Что-то, видимо, случилось. Я начала беспокоиться.
   Только в восьмом часу кто-то вошел в дом. Я поспешила вниз и, к своему удивлению, увидела Карлтона. На нем не было сухой нитки, вода стекала с его одежды и лилась со шляпы на лицо.
   - Что за напасть! - воскликнул он, увидев меня, и рассмеялся. - Я решил вернуться, зная, что вы будете беспокоиться. Карета застряла в грязи неподалеку от дома Криспинсов. Все решили остаться ночевать у них. Было бы глупостью возвращаться назад по такой погоде.
   - Ах.., значит, с ними все в порядке!
   - Все прекрасно. Несомненно, сейчас они поглощают горячий ростбиф и согреваются мальвазией, и я не прочь последовать их примеру. Вы уже ужинали?
   - Еще нет.., я ждала .
   - Тогда поужинаем вместе.
   - Вначале вам нужно переодеться в сухое. Распоряжусь, чтобы в вашу комнату немедленно доставили горячую воду. Сбросьте с себя всю одежду, примите ванну и переоденьтесь - Рад повиноваться.
   - Тогда, прошу вас, не стойте здесь. Отправляйтесь к себе в комнату, а я позабочусь о горячей воде.
   Я была взволнована и делала вид, что не знаю причины волнения. В общем-то, я и сама не сознавала, насколько велико мое возбуждение. Приятно было узнать, что с родными все в порядке, и я радовалась тому, что не останусь сегодня вечером в одиночестве. Даже Карлтон, говорила я себе, лучше, чем одиночество.
   - Господин Карлтон насквозь промок, - сказала я на кухне, - он ехал по этой ужасной погоде от самою Айслингтона. Ему нужна горячая вода, да побольше. И разогрейте суп. Мы начнем ужинать, как только господин Карлтон будет готов.
   Я отправилась к себе в комнату, убеждая себя, что глупо так волноваться, но сейчас я жила ожиданием одной из тех словесных битв, которые неизбежно разыгрывались, как только мы оставались с глазу на глаз.
   Я посмотрелась в зеркало. К сожалению, на мне было темно-синее платье. Это было бархатное платье, довольно приятное, но никак не лучшее из моих вечерних платьев. Мои глаза остановились на шелковом вишневом платье.
   Да что это мне взбрело в голову? Если я переоденусь, он наверняка решит, что я сделала это специально для него.
   Нет, придется оставаться в синем платье.
   Карлтон управился быстрее, чем я думала. Он вошел в зимнюю гостиную, которой пользовались лишь тогда, когда собирались не все члены семьи. Я заранее приказала разжечь здесь камин, и теперь небольшая комната с гобеленом на стене, со свечами, мерцающими в подсвечнике, с камином, бросавшим дополнительное освещение, выглядела весьма привлекательно Стол был накрыт на двоих, и на нем уже дымилась тарелка с супом, источая соблазнительный аромат.
   Он вошел свежий, только что вымытый, в рубашке, украшенной кружевами по вороту и рукавам. Он был без камзола, в парчовом жилете Я подумала, что он мог бы показаться даже красивым, если бы не его мрачный вид.
   - Что за радость! - воскликнул Карлтон. - Ужин на двоих. Я не мог бы пожелать ничего лучшего. Меня трогает ваша забота. Загнать меня в ванную, заставить сбросить мокрую одежду, удостовериться в том, что я переоделся в сухое...
   Я пожала плечами:
   - Я всего лишь посоветовала сделать то, что подсказывал здравый смысл. Не вижу причины слишком меня благодарить.
   - Вы казались по-настоящему озабоченной. Неплохой сегодня суп.
   - Говорят, голод не тетка.
   - Еще одно весьма мудрое замечание. - Карлтон поднял бровь, напомнив мне этим Эдвина. - Именно такое замечание, - продолжал он, - какого я ждал от вас. Отличное вино! Я всегда питал слабость к мальвазии. Прошу вас, выпейте со мной.
   Он налил вина в мой кубок.
   - За короля, - сказал он, - пусть его правление будет долгим и счастливым!
   Я не могла отказаться от подобного тоста и выпила вина.
   - Позвольте предложить вам суп.
   - Спасибо, я уже сыта.
   - Жаль, что вы не можете разделить со мной это удовольствие. Ах, как приятно сидеть здесь, напротив вас, дорогая Арабелла. Это то, о чем я всегда мечтал.
   - Мы уже не раз сидели друг против друга за обеденным столом.
   - Вы упускаете из виду главное обстоятельство.., и делаете это умышленно, я думаю. Мы никогда не были наедине, вот что я имел в виду.
   - Скажите, как же они все-таки добрались?
   - Могло быть и хуже. Карета прочно увязла. К счастью, это произошло уже в самом конце пути. Я отправился верхом к хозяевам, пригнал повозку, и вскоре они благополучно добрались до места. Теперь они, надо думать, сидят за таким же столом, обсуждают свое приключение и пытаются угадать, что с ними произойдет в следующий раз. Сначала сгорел Лондон, а потом карета лорда Эверсли с семьей застряла в грязи.
   - Это было для них серьезным испытанием.
   - Скорее развлечением. Я сказал, что вернусь домой, чтобы дать знать Арабелле о случившемся. Вот видите, я думал о вас. Что за прекрасный ростбиф сегодня! Просто отменный!
   Слуги молча входили и выходили из комнаты, занимаясь столом. Я подумала, что Карлтон ест и пьет от всей души.
   Доев ростбиф, он попробовал каплуна, затем отведал яблок и орехов и наконец заявил слугам:
   - А теперь оставьте нас. Все остальное уберете утром. У нас с госпожой Эверсли важный разговор.
   В присутствии слуг я не решилась протестовать, но, как только они вышли, я сказала:
   - Не представляю, какие у нас могут быть беседы, требующие столь интимной обстановки.
   - Вы же знаете нашу главную тему.
   - Что за главная тема?
   - Наше будущее Наш брак. Когда это наконец произойдет, Арабелла?
   - Никогда, я полагаю.
   - Это жестоко и несправедливо. Бьюсь об заклад - Я редко бьюсь об заклад, и уж никогда по таким поводам - Очень мудро, ведь вы бы наверняка проиграли Вероятно, вы из тех умниц, которые бьются об заклад, лишь будучи уверены в выигрыше.
   - Это хороший принцип.
   - Ну да, только при условии, что его удается до конца выдержать. Так вот, Арабелла, во время нашего последнего разговора мы решили, что наилучшим выходом для нас является брак. Эдвин получит отца, который ему крайне необходим, а вы - мужа, который вам необходим еще больше.
   - Я придерживаюсь иного мнения, а если вы считаете, что нужда Эдвина столь безотлагательна, то есть альтернатива.
   - Выйдя замуж за Джоффри, вы пожалеете об этом уже через неделю.
   - Что заставляет вам прийти к такому заключению?
   - Я знаю его и знаю вас. Вам нужен настоящий мужчина.
   - А Джоффри не мужчина?
   - Он неплох. Я ничего не имею против него.
   - Кажется, вы решили быть честным. Он вдруг встал и подошел ко мне. Он обнял меня и начал целовать в губы и в шею.
   - Пожалуйста, отойдите. Если войдут слуги...
   - Они не войдут. Они не посмеют ослушаться меня. Вот это я и имел в виду, говоря о настоящих мужчинах.
   - Ну-ну, повелитель служанок, вспомните, я ведь не отношусь к их числу.
   - Я не забываю об этом ни на секунду. Если бы вы были одной из них, я бы не разводил так долго эту чепуху.
   - Разумеется, вы просто приказали бы мне подчиниться. Вы - настоящий мужчина, а я - смиренное существо. Конечно, я не решилась бы отказать вам.
   - Вы чуть-чуть дрожите, Арабелла. Когда я держу вас в объятиях, то ощущаю вашу дрожь.
   - Это от злости.
   - Вы были бы страстной женщиной, если бы позволили себе стать самой собой.
   - А кем же я являюсь, если не самой собой? Я являюсь собой и твердо убеждена вот в чем: я хочу, чтобы вы отправлялись в свою комнату и оставались там, а я уйду к себе.
   - Что за бесполезная трата времени! Послушайте, Арабелла, я хочу вас. Я люблю вас. Я собираюсь жениться на вас и доказать, что это лучшее из всего, что мы можем придумать.
   - Думаю, нам следует попрощаться и разойтись по своим комнатам.
   Я встала и направилась к двери, но он опередил меня и преградил мне путь. Я пожала плечами, пытаясь скрыть растущее возбуждение. Он способен на все, думала я с содроганием. Хотя, если признаться честно, его поведение не было для меня столь уж неприятным.
   - Я настаиваю на том, чтобы мы продолжили разговор. У меня редко бывает такая возможность.
   - Послушайте, Карлтон, уверяю вас, нам больше не о чем говорить. Позвольте мне пройти. Он медленно покачал головой.
   - Я требую, чтобы вы выслушали меня. Слегка поколебавшись, я вернулась к столу и села.
   - Ну?
   - Вы не столь безразличны ко мне, как пытаетесь это представить. Обнимая вас, я это чувствую. Вы боретесь с вашими естественными стремлениями.., и делаете это постоянно. Вы живете в сплошном притворстве. Притворяетесь, что не способны любить... Притворяетесь, что не хотите меня.., что все время думаете о покойном муже...
   - Это не притворство, - сказала я.
   - Дайте мне возможность доказать обратное.
   - Вы собираетесь доказать мне, о чем я думаю! Мне это известно без ваших доказательств.
   - Вы понапрасну растранжириваете свою жизнь.
   - Предоставьте мне самой это решать.
   - Возможно, я и позволил бы это вам, если бы дело касалось только вас, но есть иные заинтересованные лица.
   - Вы? - рассмеялась я.
   - Да.., я.
   - Это вы должны посмотреть в лицо фактам. Вы желаете жениться на мне. Да, я все прекрасно понимаю. Для вас это будет очень удобно. Вам нужен Эверсли. Когда-то вы полагали, что он станет вашим. Затем родился Эдвин и преградил вам путь. Он умер, но оставил сына, который теперь стоит между вами и вашими надеждами. Но есть и еще один человек, который преграждает вам дорогу, - Тоби. Даже если бы не существовало моего Эдвина, в праве наследования он идет впереди вас. Между тем вы желаете всем распоряжаться. Если я выйду замуж за кого-то другого, он станет отчимом Эдвина. Он будет руководить воспитанием Эдвина, научит его тому, чему положено учить мальчиков. Это вас не устраивает, ведь вы можете потерять свою власть над Эверсли. Поэтому, снова получив возможность вступить в брак, вы и захотели жениться на мне. По-моему, я все изложила правильно?
   - Это еще не вся правда, - сказал он.
   - Так вы признаете, что мои слова частично справедливы?
   - В отличие от вас я гляжу в лицо фактам.
   - А я - нет?
   - Конечно, нет. Вы хотите за меня замуж, а делаете вид, что не хотите. Возможно, вы даже и сами не сознаете, что хотите этого. Вы запутались в паутине притворства.
   - Не говорите чепухи. Вам не дано понять, что я была когда-то замужем за единственным человеком, которого могла любить. Он был благородным, достойным.., он умер за дело, в которое верил. И вы думаете, что кто-то может занять его место в моем сердце?
   Карлтон расхохотался, и в его глазах блеснул гнев.
   - Вы хотите убедить меня, что никогда не подозревали правду?
   - Правду? Какую правду?
   - Относительно вашего святого мужа...
   - Не смейте произносить его имя! Вы недостойны...
   - Знаю, знаю.., шнуровать его сапоги. Возможно, Эдвин был и не хуже остальных, но уж наверняка не лучше.