Холт Виктория. В разгар лета

   - Странное совпадение, - вставил отец. - На борту всего лишь три пассажира, и один из них знакомый.
   - Мы едва знакомы, - заметил молодой человек. - Я работал в миссии Френсис.
   - Я кое-что слышал о миссии, - сказал отец. - Вы делаете очень хорошее дело.
   Лицо Мэтью засияло:
   - Чудесная работа! И Френсис Крессуэл замечательная женщина!
   - Да, - вмешался капитан, - действительно, приятная неожиданность. Мы ужинаем, через полчаса, и, я надеюсь, что вы найдете общий язык за время нашего путешествия.
   - Я так взволнован поездкой, - выпалил Мэтью Хьюм. - Я уже давно мечтаю увидеть Австралию.
   - И мы не могли больше откладывать, - сказала миссис Превост. - Не правда ли, Джим? Это слишком много значит для нас.
   Ко времени ужина мы обнаружили, что, знаем друг друга уже достаточно хорошо.
   Мы сели за столик с капитаном и его главным помощником, и между мной и Мэтью Хьюмом сразу завязалась серьезная беседа. Разговор шел все о той же миссии. Мэтью сказал, что одно время собирался стать священником, но потом побывал в миссии Френсис и удивился тому, что там увидел.
   - Милая Френсис! Она ищет людей, которые бы все время помогали людям, склонные к самопожертвованию. Люди, родившиеся в достатке, готовые помочь тем, кто родился в менее благоприятные условиях.
   Френсис обладает даром заражать окружающих своих рвением.
   Я кивнула, подумав о Питеркине:
   - Думаю, мой кузен считает так же.
   - Я видел не одну ужасную сцену, - продолжал он, - разрывающую душу. Я посещал тюрьмы, именно поэтому я совершаю это путешествие. Ради изучения положения высланных. Я собираюсь написать книгу и привлечь внимание к этой проблеме.
   Он говорил горячо и потому казался мне очень юным. Сколько же ему лет? Двадцать три? Едва ли больше.
   - Мне выпала честь встретиться с миссис Элизабет Фрай. Она говорила мне о тюрьмах, она очень много сделала...
   Нас прервал чей-то вопрос, адресованный капитану, о портах, в которые нам предстоит заходить, и о том, как долго мы в них намерены стоять.
   Капитан ответил, что все будет зависеть от характера груза, но нам будут сообщать всякий раз, когда мы должны вернуться на корабль.
   - Поэтому мы "хотели бы, чтобы вы подчинялись нашим распоряжениям, добавил он.
   Превосты говорили о своих планах:
   - Мы собираемся приобрести немного земли, там это стоит дешево. Дома жить становилось все труднее.
   Проблемы, связанные с реформой, хлебные законы и плохие урожаи. Говорят, в Австралии прекрасный климат.
   Мой отец заметил, что ни в одной части света нельзя полагаться на климат, что и в Австралии бывают засуха и стихийные бедствия. Он знает об этом, потому что прожил там девять лет. Правда, это было более двадцати лет назад, но особенности климата не меняются за такое время.
   Превосты, казалось, были смущены, и отец быстро добавил:
   - Я уверен, что преимуществ будет больше, чем недостатков. Кроме того, я слышал, что в некоторых районах Австралии землю можно получить бесплатно.
   Превосты приободрились, и отец продолжал говорить о своем фермерском опыте в Австралии. Так прошел вечер.
   ***
   Елена почти не говорила, но проявляла некоторый интерес к тому, что ее окружало. Я же была убеждена, что путешествие будет в высшей степени интересным.
   Я не могла не радоваться морскому путешествию.
   Экипаж был дружелюбным и выражал готовность разъяснить любые наши затруднения. Погода стояла благоприятная даже в известном своей суровостью Бискайском заливе.
   Большую часть времени Елена оставалась в каюте.
   Она чувствовала слабость и говорила, что это от качки. Зато Джекко и я наслаждались жизнью. Мы гонялись друг за другом по открытой, но довольно тесной палубе, и нам доставляло удовольствие склоняться над бортом, глядя вниз, на бурлящую зеленую воду.
   На корабле было так много интересного, и мы просыпались каждое утро с непреходящим чувством возбуждения.
   Отец с матерью обычно рука об руку прогуливались по палубе, и на их лицах появлялась улыбка удовольствия. Как сказал отец, эта поездка и перспектива снова увидеть Австралию оживляли его воспоминания.
   Наши спутники тоже поднимались наверх. Превосты были полны планов и постоянно пытались заставить отца рассказать им все, что он знает. Однажды вечером, будучи в дружелюбном настроении, он рассказал им, что его выслали как заключенного. Затем с изрядной долей юмора пересказал свою историю, с легкостью утаивая свои действительные страдания, так что получился очень увлекательный рассказ.
   Когда Мэтью Хьюм обнаружил, что мой отец на собственном опыте познал жизнь заключенного, он уже не отходил от него ни на шаг.
   - Информация из первых рук! - воскликнул он. - Именно это мне и нужно.
   - Я полагаю, что все очень изменилось с тех времен, - напомнил ему отец. - Жизнь постоянно меняется.
   Но Мэтью садился рядом с отцом с тетрадью в руках.
   - Такая удача! - повторял он.
   - Для отца это вряд ли было удачей, - напоминала я ему.
   Он становился серьезным:
   - Ты представляешь, перед нами человек, хотя теперь и с положением в обществе, но переживший столько в своей жизни.
   Он был очень серьезен, ему не хватало чувства юмора, но Мэтью обладал целью в жизни, и поэтому он мне нравился.
   Я сказала маме:
   - В нем чувствуется врожденная доброта.
   - Он, действительно, решил в жизни что-то изменить, но в молодости так часто бывает, - сказала мама. - Молодые люди лелеют свои мечты, и это хорошо, но они не слишком практичны. Их мир построен на мечтах гораздо в большей степени, чем на реальности.
   ***
   Первым портом, в который мы зашли, оказался Мадера. Там мы разгрузили какие-то товары и приняли на борт вино. Нам разрешили сойти на берег, и отец устроил для всех прогулку по острову в экипажах.
   Мои родители и Превосты поместились в одном, а Елена, Мэтью Хьюм, Джекко и я - в другой.
   Перед нами предстал роскошный вид: горы, склоны которых были усыпаны цветами. Так чудесно было вновь оказаться на берегу после столь долгого пребывания в море! Все оживились, за исключением Елены, которая в последнее время она стала еще более замкнутой. Мы пообедали в таверне неподалеку от собора, построенного из красного камня. Затем вернулись на корабль и очень скоро опять были в море.
   Прошел день после нашего отплытия из Мадеры. За ужином все обменивались друг с другом впечатлениями, и все пришли к выводу, что в следующую нашу остановку мы обязательно должны провести время не менее интересно.
   Попробовав мадеру, которую загрузили на борт, мы пришли в превосходное расположение духа. Взглянув на Елену, я заметила, что в ее глазах блестели слезы.
   Я подумала о том, что ей не становится лучше. Неужели она будет горевать всю оставшуюся жизнь? В конце концов, как сказала мама, если бы Джон Милворд был достаточно сильным, он воспротивился бы воле своей семьи. Мне хотелось ободрить ее и убедить в том, что от жизни нужно взять все, что можно.
   Когда мы вернулись к себе, я решила поговорить с Еленой, но много ли можно сказать человеку, который настолько заслонился своим горем от мира?
   Мы лежали на своих полках, и корабль, как всегда, слегка раскачивался.
   - Нас словно убаюкивают, - сказала я.
   - Да, - ответила она.
   - Почему бы тебе не попытаться с интересом посмотреть вокруг? Все так ново для нас. В Мадере было замечательно, но тебя это не интересовало. Я сомневаюсь, что ты что-то заметила.
   Она молчала.
   - Ты должна забыть все. Неужели ты не понимаешь, что никогда не преодолеешь это, пока не забудешь?
   - Я никогда не смогу избавиться от этого, Аннора.
   Ты не знаешь, что произошло.
   - Хорошо, тогда расскажи мне.
   - Мне трудно это сделать, хотя, я думаю, ты должна знать. Аннора, мне кажется, у меня будет ребенок.
   - Елена! - прошептала я.
   - Да, правда. Я уверена.
   - Это невозможно.
   - Понимаешь, когда Джон вернулся.., и собирался жениться на мне.., все случилось. Никто никогда раньше так не относился ко мне. Это казалось чудом. А теперь все кончилось, и у меня будет ребенок...
   Я была настолько потрясена, что не нашлась, что сказать. Мне хотелось спросить совета у родителей.
   - О, Елена, что ты собираешься сделать? - только и могла спросить я.
   - Не знаю. Мне страшно.
   - Я думаю, моя мама знает, что делать.
   - Ребенок, Аннора, подумай, что это значит. Я никогда не смогу вернуться домой. Что скажет отец?
   - Едва ли он сам является воплощением добродетели, - напомнила я ей.
   - Я знаю, тем хуже.
   - Хорошо, что ты сказала мне, Елена.
   - Я давно хотела.., с тех пор, как узнала.
   - Когда это случится?
   - Я думаю, в апреле.
   - Это дает нам время что-то придумать.
   - Что ты можем придумать?
   - Мама знает, что лучше всего... Это хорошо, что ты здесь, с нами. Ребенок, хорошенький малыш. Это так чудесно!
   - Все было бы" хорошо, - сказала Елена, - если бы...
   Ребенок занял все мои мысли. Я представляла его с пушистыми волосиками и хорошеньким личиком, очень похожим на тетю Амарилис. На несколько мгновений я забыла о проблемах Елены, наслаждаясь видением.
   - Я не знаю, что мне делать. Иногда мне кажется, что лучший выход броситься за борт.
   - Что ты говоришь! Выбрось это из головы. Ребенок, конечно, создаст проблемы, но мы все поможем тебе. Все будет хорошо. Действительно, все будет хорошо и будет славный малыш.
   - Я не могу спокойно думать о случившемся.
   Слишком много трудностей. Я никогда не думала, что так может получиться. Мне казалось, что мы будем счастливы вместе с Джоном.
   - Может быть, тебе стоит дать знать Джону? Тогда вы смогли бы пожениться.
   - Нет, нет! - прокричала она почти в истерике.
   - Нет, и я думаю, не стоит, - ответила я спокойно. - Ты не возражаешь, если я скажу маме?
   - Я хочу, чтобы никто не знал.
   Я подумала о соперничестве за председательское кресло, которое разрушило отношения между Еленой и Джоном, которые могли бы вскоре пожениться.
   - Елена, ты очень слаба с тех пор, как поднялась на борт.
   - Да, я думаю, это из-за ребенка. Иногда по утрам я чувствую себя ужасно.
   - Ты должна была раньше сказать мне об этом.
   - Я не могла, но теперь ты знаешь.
   - Елена, я хочу все рассказать маме. Она знает, что предпринять. Позволь мне сказать ей.
   После некоторых сомнений она ответила:
   - Хорошо, ты ведь поможешь мне, Аннора, правда?
   - Мы все поможем. Я сделаю все, что смогу, обещаю.
   - Я так рада, что мы вместе. Сейчас, когда ты знаешь, я словно сняла с себя огромный груз.
   Я чувствовала себя вознагражденной, и огромная нежность охватила меня вместе с желанием защитить Елену.
   Я воспользовалась первой же возможностью, чтобы поговорить с мамой наедине. Море слегка волновалось.
   Мы нашли местечко на палубе и сели на скамейку.
   - Елена ждет ребенка, - выпалила я.
   Я редко видела мать такой потрясенной.
   - Ребенок? - отозвалась она.
   - Да. Елена думала, что они с Джоном поженятся, понимаешь?
   - О да, я понимаю...
   - Что нам делать?
   Какое-то время мама молчала, потом сказала:
   - Бедная девочка! Не удивительно, что она выглядит так, словно хочет покончить с собой.
   - Она даже говорила об этом.
   - Ради Бога, следи за ней. С ней может случиться удар, и Бог знает, что может из этого получиться.
   - Я хочу переубедить ее и постараюсь присматривать за ней.
   Мама кивнула:
   - Это хорошо, что мы едем в Австралию. Многие проблемы будут решены, ведь ее там никто не знает, у нас все получится. Когда она ожидает ребенка?
   - Она думает, что в апреле.
   - Понятно. У нас еще есть время.
   - Но что мы сможем сделать?
   - Можем переубедить ее. Мы должны заставить ее понять, что это не такая уж необычная ситуация и что она вовсе не первая, с кем случается подобное. Затем следует решить, что делать, когда прибудем в Сидней.
   А сейчас ей следует заботиться о себе. Я рада, что она с тобой. Только переубеди ее: нельзя допустить, чтобы ее подавило чувство вины. Я поговорю с отцом: он знает, что сделать, когда мы приедем. И, повторяю, хорошо, что мы не дома, там все было бы гораздо сложнее. Я надеюсь, в Сиднее есть акушерка и доктора. Мы все обдумаем, а ты не позволяй ей волноваться - это самое главное.
   - Я думаю, Елена рада, что уехала.
   - Амарилис тоже сделала бы все от нее зависящее.
   - Но она бы не хотела, чтобы Питер узнал.
   - Она не вправе никого винить, - коротко сказала мама.
   - Я скажу ей, что ты знаешь и поможешь. Но что будет, когда мы вернемся домой с ребенком?
   - Мы подумаем и об этом, когда придет время. А сейчас давай избавим ее от губительного настроения и дадим ей понять, что она в своей семье. Мы обязательно поможем.
   - О, спасибо. Я знала, что, если поговорю с тобой, все сразу станет лучше.
   Она улыбнулась мне, сжала мою руку, и мы еще долго говорили. Наконец, нас нашел отец:
   - Я не мог понять, куда вы делись? Что это?
   Женщины шушукаются в укромном уголке?
   Мама посмотрела на меня:
   - Я узнала потрясающую новость.
   - Да?
   Отец перевел взгляд с нее на меня, но мама продолжала:
   - У Елены будет ребенок.
   - О, Боже! - воскликнул отец. - Джон Милворд?
   Я кивнула.
   - Он должен на ней жениться.
   - Она и слышать об этом не хочет.
   - Хотя, - продолжал отец, - как мы его достанем отсюда?
   - Нужно быть очень тактичным, Джейк.
   - Это намек на то, что мне не следует вмешиваться?
   - Нет; нет! - вскричала я, - Нам очень нужна твоя помощь. Мама говорит, что все будет не так сложно до рождения ребенка, но дальше, когда мы должны будем привезти его домой, в Англию...
   - Мы могли бы придумать историю с замужеством, которое принесло свои плоды в короткое время, и мужа, который безвременно скончался.
   - Не торопись, Джейк, - заметила мама. - Давайте рассуждать здраво и не будем заглядывать так далеко вперед.
   - Я скажу Елене, что вы все знаете и понимаете, - сказала я. - Я объясню ей, что такое часто случается и этого не надо стыдиться, потому что они любили друг друга. Так обернулось все только из-за его спесивой семьи.
   - Ты вкладываешь свои слова в мои уста? - Но ты ведь согласен? Ты не осуждаешь Елену?
   - Бог запрещает.
   - Я скажу ей об этом. Она, наверное, как всегда, лежит на своей полке. Теперь мы хоть что-то сможем для нее сделать.
   Я вернулась в каюту. Как я и думала, Елена лежала на своей полке.
   - Спускайся, Елена, я хочу поговорить с тобой. Я все рассказала родителям. Отец говорит, что это случается с людьми и не должно возникнуть трудностей.
   Они знают, что надо предпринять.
   Елена спустилась вниз и стояла, удивленно глядя на меня. Мы обнялись, и опять меня охватило желание защитить ее.
   ***
   Теперь, когда мы все знали, Елена немного оживилась и исчез ее потерянный взгляд. Она часто испытывала слабость и тошноту, но безнадежности поубавилось. Я думаю, именно с этих пор она стала думать о ребенке. Из Елены выйдет хорошая мать.
   Она продолжала проводить много времени, лежа на полке. Беременность проходила для нее нелегко, но, я думаю, душевные муки были сильнее физических.
   Я же все время проводила с Мэтью Хьюмом, и мы стали хорошими друзьями, а Джекко нашел общий язык с Джимом Превостом. В свое время Джекко станет помогать отцу в управлении Кадором, он уже проявлял интерес к хозяйству, а значит, у него было представление о том, что происходит на фермах. Джим Превост говорил исключительно о земле, которую собирался прибрести, поэтому они с Джекко нашли точки соприкосновения.
   Мэтью Хьюм заинтересовал меня: он был целеустремленным и очень необычным человеком.
   Мэтью взял с собой несколько книг, предметом которых были тюрьмы. Он увлекал своим красноречием. Однажды он побывал в Ньюгейтской тюрьме, куда ходил с Френсис навестить человека, который, по ее мнению, был несправедливо обвинен.
   - Френсис - чудесная девушка, - говорил он - Она могла бы многого добиться, но выбрала другой путь. О, что это за место, Аннора! Мрачные высокие стены без окон. Это напротив Оулд-Бейли на восточном конце Ньюгейт-стрит; Меня каждый раз пробирает дрожь при виде этого места. Ты знаешь, что там была тюрьма уже в тринадцатом веке? Представь себе людей, которые были заключены там. Страдания были их вечными спутниками. Конечно, сейчас на этом месте построили другое здание: прежнее сгорело во время большого пожара Лондона. Теперешнее было построено сто лет спустя, в 1780 году. Люди не заботятся о заключенных. Ребенок крадет кусок хлеба, потому что голоден, и попадает туда же, куда и убийца. Ужасно, а люди не обращают на это внимания. Но замечательная леди, миссис Элизабет Фрай, много для них сделала. Мне выпала честь встретиться с ней.
   - Она посетила миссию Френсис?
   - Нет, я написал ей. Я рассказал ей о том, что меня интересует, и она пригласила меня к себе. Я был у нее в доме на Плашет-стрит, это событие для меня.
   Я рассказал ей о Френсис и о том, чем она занимается.
   Она очень заинтересовалась. Она уже не молода, к сожалению, но посвятила всю свою жизнь преобразованиям. С дрожью в голосе она рассказывала о своем визите в Ньюгейт, который совершила более двадцати лет назад. Она сказала, что никогда не забудет это зрелище. Там находилось триста женщин с детьми, некоторые из них никогда не представали перед судом.
   Спали они прямо на полу, лохмотья едва прикрывали их тела. Она ничего не могла сделать для них, только прислала одежду. Она создала "Общество помощи женщинам-заключенным", организовала в Ньюгейте школу и мануфактуру и не ограничила усилия Ньюгейтом: она посещала заключенных в разных местах страны и даже на континенте. Аннора, я тоже хочу сделать что-то подобное в своей жизни.
   - Френсис чувствует то же.
   - Френсис отличается от миссис Фрай. Миссис Фрай - мягкая женщина, а Френсис недоступна чувствам, она цинична и полна злости на общество.
   - Но она занимается таким делом.
   - О да, я восхищаюсь Френсис. Это прекрасно: посвятить свою жизнь такому делу. Еще столько дел, которые необходимо сделать, - высылка, например. Мне кажется, подобный способ наказания очень жесток.
   Я рассказала ему историю Дигори.
   - Семь лет за украденного фазана! Оторванный от дома, семьи за такое пустяковое дело...
   - У него не было ни дома, ни семьи, и он вовсе не был невинным. Я часто думаю о том, изменился ли бы он, если бы у него была такая возможность?
   - Возможно, ты увидишь его в Австралии?
   - Мой отец говорит, это едва ли возможно: его могли отправить в любую часть Австралии.
   - Я проеду по всей Австралии. Я хочу получить сведения от самих заключенных: за что они были осуждены, каков был путь сюда, как сложилась их судьба здесь.
   - Мой отец, конечно, поделился с тобой своим опытом, но ему повезло. Он попал к справедливому человеку, хотя тот и требовал много от своих рабочих.
   Отец с ним подружился, и у него даже есть теперь там участок земли, который он держит уже долгие годы.
   - Я знаю, в высшей степени интересная история, но это был, конечно, особый случай.
   - Да, он всегда говорит, что его ждала виселица, если бы не мама, которая уговорила дедушку спасти его.
   - А я хочу еще при жизни увидеть отмену высылки и наши тюрьмы другими. Получив необходимую информацию, я смогу опубликовать книгу. Мне хочется, чтобы у людей, прочитавших ее, пробудилось желание сделать что-нибудь для изменения закона.
   - Ты очень целеустремлен, Мэтью.
   - Единственный путь чего-то добиться - это прежде всего выяснить, чего ты сам хочешь.
   - Ты так.., самоотвержен.
   - Для меня это легко. Многие люди вынуждены работать, чтобы содержать себя, и это их основное намерение. Мне же повезло: я унаследовал состояние, которое позволяет мне посвятить все свое время достижению цели. Благодарение Богу.
   - Я очень рада, что ты с нами, - сказала я.
   ***
   Когда мы приближались к Кейптауну, неожиданно начался шторм. Казалось, наш корабль стал хрупким, уязвимым перед свирепыми ветрами и открытым морем. Временами невозможно было устоять на ногах.
   Елена ничего не хотела, только лежать, но мы с Джекко выходили на палубу в надежде, что свежий воздух поможет бороться с тошнотой. Мы склонялись над поручнями, следя за яростными волнами, которые бились о борт корабля, и, кажется, оба задавались вопросом, как долго наше хлипкое суденышко сможет выдерживать столь яростную атаку.
   Вся команда была на местах и едва ли имела возможность обращать на нас внимание. Джекко и я осторожно пробрались к одной из скамеек, которая была немного скрыта от завывающего ветра.
   - Интересно, как можно себя чувствовать, оказавшись выброшенным в море? - сказал Джекко.
   - Как бы нам не пришлось этого испытать.
   - Говорят, что вся жизнь проносится в такой момент перед глазами.
   - Мне кажется, тогда должны приходить мысли скорее о настоящем, нежели о прошлом, - ответила я, усмехнувшись. - Попытки держаться наплаву должны отнимать все силы: и моральные, и физические.
   - Боцман сказал сегодня утром, что видел штормы и похуже, но мы еще не знаем, чем кончится этот.
   - Какой ты оптимист.
   - Миссис Превост лежит пластом, и ее муж, думаю, чувствует себя не лучше. А где Елена?
   - Лежит на своей полке. Как бы ей не стало слишком страшно. Наверное, мне следует пойти проведать ее.
   Я спустилась в каюту:
   - Елена, кажется, шторм стихает. Как ты себя чувствуешь?
   Ответа не последовало.
   - Елена! - позвала я опять.
   Я заглянула наверх. На полке ее не было. Я была удивлена. Должно быть, она поднялась на палубу, хотя сегодня утром она чувствовала себя особенно плохо.
   Я заглянула в шкаф: ее плащ и ботинки исчезли.
   Значит, она должна быть на палубе.
   Я почувствовала, как по спине пробежала дрожь страха. Будет ли она достаточно осторожна там, наверху? И каково ее намерение?
   Я вернулась на палубу. Елены нигде не было видно, Джекко тоже.
   - Елена! - крикнула я. Мой голос потонул в завывании ветра. - Елена, где ты?
   Я прижалась к борту и с ужасом посмотрела вниз, на беснующуюся воду. Вчера, глядя на бурное море, я сказала ей:
   - Я надеюсь, корабль выдержит непогоду, хотя он кажется таким хрупким.
   А она ответила:
   - А если нет, это будет для меня ответом на все вопросы.
   Сам по себе факт, что у нее могла возникнуть такая мысль, взволновала меня. Сейчас этот разговор с ужасным смыслом снова всплыл в моей памяти. Я оцепенела, вспомнив безнадежное выражение в глазах Елены. Правда, я чувствовала, что ей стало легче, когда все узнали о ее беде. Она ощущала нашу поддержку. Никто из нас не допускал и тени упрека.
   Я забегала по палубе. Может быть, она еще где-то здесь, замышляет ужасное дело. Многие люди могли оказаться в подобной ситуации, которая казалась им слишком трагической, но поставить финальную точку - это совсем другое дело. Я должна была ее найти.
   Я продолжала выкликать ее имя. Мне не следовало оставлять ее одну. Сколько девушек на протяжении веков оказывались в таком положении, беспечно уступив просьбам возлюбленного. А сколько предпочли именно так разрешить все проблемы.
   Я думала о тете Амарилис, которая так нежно любила свою дочь. Я вспомнила о дяде Питере. Что он будет думать, когда узнает, что его дочь не смогла справиться с несчастьем, за которое он нес ответственность, как и Джон Милворд? Джо Крессуэл тоже виноват, потому что оклеветал ее отца и это стоило Елене ее будущего счастья. Я тоже несла ответственность, потому что не углядела за ней. Все казалось мне длинной цепью вины, и я - одно из звеньев этой цепи.
   - Елена! - безнадежно кричала я. - Где ты?
   Никакого ответа, только гул ветра и грохот моря, обрушивающегося на борт корабля.
   Я бродила по палубе. Мне нужно было найти родителей. Я должна поднять тревогу. Но что делать?
   Корабль не сможет повернуть обратно. Можно ли найти ее в таком море?
   Я пробиралась по палубе так быстро, как могла.
   Ветер рвал промокшую одежду, развевал волосы.
   Я шла, прижимаясь к борту. В конце палубы, где была небольшая ниша, прикрытая спасательной лодкой, можно хоть немного укрыться от ветра.
   Приблизившись, я увидела Елену.
   - Елена! - радостно крикнула я.
   Да, это была Елена, и не одна: рядом с ней сидел Мэтью Хьюм. Я поспешила укрыться в нише.
   - Елена, - выдохнула я. - Я искала тебя, как ты напугала меня!
   Она не отвечала, подняв на меня глаза, в которых я увидела отчаяние.
   Мэтью сказал:
   - Теперь все в порядке. Она уже приходит в себя, не беспокойся.
   - Аннора была очень добра ко мне, - обронила Елена. - Она - мой лучший друг.
   - Я знаю, - ответил он.
   Она посмотрела на меня:
   - Аннора, я хотела это сделать. Было бы так легко.
   Я решила, что в такую погоду все могут подумать, что меня смыло волной за борт.
   - Что ты говоришь, Елена?
   - Я не могу так больше, это был бы лучший выход для меня и моего ребенка. Понимаешь, у моего ребенка не будет имени...
   - У него будет имя, - твердо сказала я. - Твое имя.
   - Но это плохо для ребенка - прийти в мир нежеланным и без имени...
   Она говорила, словно в трансе. Я совершенно забыла о присутствии Мэтью Хьюма. Тогда он сказал:
   - Посиди с нами, Аннора. Здесь немного спокойнее.
   Я села рядом с Еленой.
   - Если бы ты... Ты понимаешь, какое это было бы для нас несчастье?
   - Ненадолго. Все бы скоро забылось.
   - Что ты говоришь! Я бы никогда этого не смогла забыть. - И вдруг я поняла, что Мэтью Хьюм знает нашу тайну.
   - Мне очень жаль, что ты все узнал.
   - Я благодарю за это Бога. Все произошло случайно, но я оказался здесь в нужный момент. Воля Провидения, я был послан на корабль именно для этого.
   - Да, - сказала Елена, - я хотела это сделать. Я хотела, чтобы все сошло за несчастный случай. Выглядело бы все так: я вышла наверх подышать свежим воздухом и упала за борт.