Страница:
– Видишь ли, любая конфессия, помимо всего прочего, занимается делами милосердия. Вот и мы не должны оставаться в стороне от этого направления нашей работы. Так что давай-ка проинвентаризуем наши возможности в этом плане.
Кстати, вот тебе первые координаты.
И он протянул Алексею визитку своей Огненной Феи.
– Похоже, наш министр решил остаться в стороне, – грузный генерал с мясистым лицом тяжело наклонился над низким овальным столом.
Обстановка в комнате отдыха была изысканной. Но стол был явно низковат для генерала. Его собеседники, два человека в штатском, свободно держащиеся в низких креслах, почти одновременно кивнули. А генерал продолжал:
– Без его поддержки, причем активной поддержки, никакого противодействия оранжевым не организуешь.
– А может заранее подготовить своих демонстрантов? – довольно живо предложил младший из штатских
Тот, что постарше, охладил его пыл:
– Организация демонстрантов это прежде всего вопрос денег и лишь отчасти энтузиазма потенциальных бузотеров. Но у наших потенциальных сторонников энтузиазма заведомо меньше. Значит, нам надо еще больше денег. А вот денег как раз больше у наших противников.
Он на минуту задумался и продолжил:
– Выход только один. Сорвать их планы самым решительным образом. Поломать игру так, чтобы ни о каких правилах, что гласных, что негласных, не могло быть и речи.
– Но как?! – недовольно откликнулся генерал.
– Давайте думать.
Генерал недовольно надулся. А младший из штатских к месту вспомнил анекдот про прапорщика: «Чего думать, трясти надо!». Он подавил улыбку, готовую уже тронуть его губы и произнес:
– А, собственно, зачем обязательно поддержка министра обороны. Можно справиться силами МВД.
– Не пройдет, – сразу отмел этот вариант старший. – Понимаете, надо или полное единство действий всех силовиков. Или поддержка президента. Но президент сдал игру. А единства среди силовиков нет. Так что надо напрячься.
И не думайте, дорогие товарищи, – он криво усмехнулся, – что удастся обойтись некими стандартными методами. Не выйдет. Придется думать, работать и рисковать.
– Ладно, Андреич, – проворчал генерал, – нечего тут агитировать и играть в таинственность. Наверняка у тебя уже все продумано. Давай, выкладывай.
– А, кстати, ты давно проверял эту комнату на предмет жучков?
– На прошлой неделе. Да и кто тут может их поставить?
Двое в штатском переглянулись.
– Не поохотиться ли нам, коллеги в ближайшие выходные?
– Давайте, – после небольшой паузы ответил генерал. – Но лучше порыбачить. Охотиться сейчас совершенно не на кого. Не сезон.
– Тогда порыбачим, – легко согласился старший.
«Болваны», – подумал уже знакомый нам сотрудник ФСБ. Который волею Богов на этот раз слушал кабинет генерала.
Западный ветер гнал низкую крутую вону. Она накатывала на мелководье и вскипала рядами бурунов, высота которых становилась все меньше и меньше по мере приближения к берегу. Где последний бурун лениво и бессильно лизал прибрежный песок.
Не так ли многие проекты постепенно теряют свою динамичность и рассеиваются, уходя в песок повседневности, – меланхолично думал Гийом де Круа, смотря на этот пляж на восточном берегу Ла Манша с террасы маленького прибрежного кафе.
Небо было пасмурным. Но было тепло. А по российским меркам так даже и жарко. Тем не мене, на пляже почти никого не было. В кафе тоже.
– О чем задумались, Гийом, – спросил его пожилой, но энергичный и моложаво выглядевший джентльмен, с которым мы уже встречались на страницах нашей книги.
– О тщете и суете жизни, дядюшка.
– Бросьте, Гийом. Это Россия подействовала на вас так. Кстати, я заметил, это колдовская страна. Большинство из тех, кто там побывал, меняются характером.
– При чем тут Россия, милорд?! Я был там всего несколько раз, да и то не подолгу, – почему-то с легким раздражением ответил де Круа.
– Ага, Гийом, вас задело мое замечание? Задело, признайтесь. А почему? Вы подумали, что своей репликой я чем-то покритиковал Россию. И вы сразу встали на ее защиту.
– Ваши построения слишком умозрительны, дядя. Расскажите-ка лучше, что намеревается делать ваша любимая черная красотка Прайс по интересующему нас проекту.
– Ну вот, Гийом. Сразу «любимая красотка». Это не корректно, князь.
– По отношению к кому, милорд? По отношению к потомку черных рабов, которая вертит потомками королей?!
– О, да вы реакционер, князь.
– Да, дядя! Да, черт побери! Я реакционер и я князь.
Он вдруг вспомнил русское выражение, которое долго объяснял ему Чугунов. И все-таки разъяснил, после чего де Круа смеялся до слез. Впрочем, после русской выпивки этот потомок королей вел себя как подросток. Но до чего же хорошо и тепло было в компании брата Петра, Зигфрида, этого военного преступника с лицом Вини Пуха, как его, Юрия, и всех остальных. Он чувствовал себя с ними своим. Но при этом оставался князем. И знал, что они это тоже знают. Он подумал тогда, что о своем титуле он частенько забывал в демократичном и политкорректном европейском обществе. И попросил Чугунова объяснить ему этот феномен. А тот сделал это в типично русском стиле. И вот повторяя афоризм Чугунова, де Куру с вызовом произнес:
– Я князь, дядя, а не половой член с холма.
– Интересно, вы не запомнили Гийом, как это звучит по-русски? – лорд почему-то сразу понял происхождение данного выражения.
– Представьте, милорд, врезалось в память. Так, дайте припомнить. Да. «Я князь, а не х…й с бугра», – по слогам по-русски произнес де Круа.
– Да, в данной транскрипции в этом выражении чувствуется несомненная внутренняя энергетика и какая-то скрытая логика – задумчиво произнес лорд. – Половой член с холма звучит как-то бесцветно и нелогично. Собственно, почему половой член должен находиться на холме?
– Не знаю, дядя. Но, наверное, это не менее нелогично, чем потомкам королей согласовывать свои действия с потомком черных рабов.
– Бросьте Гийом. Просто вы пристрастны к американцам, и не можете простить им самоубийства своего дедушки в их лагере в 1948 году. Но, вы же никогда не видели оберштурмфюрера бригады СС «Валлония» де Круа.
– Не самоубийства, а убийства. Вы это прекрасно знаете. И уж для точности не оберштурмфюрера, а гауптштурмфюрера.
– Не будьте столь щепетильны, Гийом.
– Оставим это, дядюшка. Но уж если мы заговорили о нашем проекте, то объясните мне, что хочет та же госпожа Прайс видеть в качестве результата свое политики в России? Например, в Чечне? Хотят ли американцы независимости Чечни или всего Северного Кавказа?
– Я думаю, если это случится, они будут в шоке.
– Это понятно. Они будут в шоке. Но сейчас-то они этого хотят?
– Думаю, все-таки, нет, – сказал лорд после некоторой паузы.
– А если нет, зачем исподволь поддерживают сепаратистов?
– Наверное, просто, чтобы сохранить верность принципам…
– Ах, бросьте.
– Ну, и еще, чтобы максимально истощить Россию? Не так ли?
– А зачем ее истощать?! Она и так управляется их ставленниками! Или они всерьез хотят отхватить от России Сибирь? Но они не смогут жить не то, что в Сибири, а даже в Центральной России. Они там вымерзнут как динозавры. Уж поверьте мне.
Он передернул плечами, вспомнив купающегося в ледяной горной воде Чугунова.
– А как вы думаете, Гийом, что было бы лучше для нас?
– А разве мы это не обсуждали многократно.
– И все же Гийом события убыстряются. Давайте уточним наш курс. Тем более, что теперь вы, можно сказать, наш представитель в России.
– Да дядя те, кого мы искали, сформулировали все это гораздо лучше нас. Ибо лучше знают ситуацию в своей стране и вокруг нее. Они хотят сделать Россию меньше, компактнее. Выбросить из нее Кавказ, а может еще кое-что. Но Кавказ обязательно. А потом сделать ее Русью, – европейской цивилизованной страной. Какой она была, когда называлась скандинавами Гардарикой – страной городов. Куда наши предки Меровинги посылали подмастерьев за опытом.
И эта Светлая Русь, как они ее называют, будет неотъемлемой частью Европы. Она поможет Европе освободиться и от мусульманского нашествия и от наглых янки. Не будет Европы без Руси. Не будет будущего у белой расы без белой Европы.
Но нельзя самого себя поднять за волосы. Они не поднимутся без нас, мы без них.
Но мы с вами знаем еще больше. Не будет будущего у Земли, если цивилизованная белая Европа снова не начнет познавать Божий замысел.
– Хорошо, Гийом. Хорошо. В целом вы правы. Хотя последний ваш тезис явно навеян вашей первой специальностью. Как я мог заметить, астрофизики все немного…нестандартные.
– Помимо того, что я астрофизик, я еще и потомок королей, одновременно бывших великими мыслителями.
– Ладно, оставим это, Гийом. Но напомню вам, чтобы вы были особенно аккуратными. Все же мы встроились в чужую игру. Я имею в виду организаторов оранжевой революции. И до времени нам нельзя показывать свои истинные намерения. Признаюсь, я сам долго раздумывал, прежде чем решиться на все это. И только долгие дискуссии с вашим кузеном Генри помогли мне сформулировать проект, который в итоге будет нашим. Но который, на первых порах начинается под эгидой и в интересах тех, кого мы с вами называем «другой Запад».
– Ах, дядя, вы не представляете, насколько ближе нам с вами эта Светлая Русь, чем «другой Запад».
Глава 21. Суд фемы
Глава 22. Признание в ненависти
Кстати, вот тебе первые координаты.
И он протянул Алексею визитку своей Огненной Феи.
– Похоже, наш министр решил остаться в стороне, – грузный генерал с мясистым лицом тяжело наклонился над низким овальным столом.
Обстановка в комнате отдыха была изысканной. Но стол был явно низковат для генерала. Его собеседники, два человека в штатском, свободно держащиеся в низких креслах, почти одновременно кивнули. А генерал продолжал:
– Без его поддержки, причем активной поддержки, никакого противодействия оранжевым не организуешь.
– А может заранее подготовить своих демонстрантов? – довольно живо предложил младший из штатских
Тот, что постарше, охладил его пыл:
– Организация демонстрантов это прежде всего вопрос денег и лишь отчасти энтузиазма потенциальных бузотеров. Но у наших потенциальных сторонников энтузиазма заведомо меньше. Значит, нам надо еще больше денег. А вот денег как раз больше у наших противников.
Он на минуту задумался и продолжил:
– Выход только один. Сорвать их планы самым решительным образом. Поломать игру так, чтобы ни о каких правилах, что гласных, что негласных, не могло быть и речи.
– Но как?! – недовольно откликнулся генерал.
– Давайте думать.
Генерал недовольно надулся. А младший из штатских к месту вспомнил анекдот про прапорщика: «Чего думать, трясти надо!». Он подавил улыбку, готовую уже тронуть его губы и произнес:
– А, собственно, зачем обязательно поддержка министра обороны. Можно справиться силами МВД.
– Не пройдет, – сразу отмел этот вариант старший. – Понимаете, надо или полное единство действий всех силовиков. Или поддержка президента. Но президент сдал игру. А единства среди силовиков нет. Так что надо напрячься.
И не думайте, дорогие товарищи, – он криво усмехнулся, – что удастся обойтись некими стандартными методами. Не выйдет. Придется думать, работать и рисковать.
– Ладно, Андреич, – проворчал генерал, – нечего тут агитировать и играть в таинственность. Наверняка у тебя уже все продумано. Давай, выкладывай.
– А, кстати, ты давно проверял эту комнату на предмет жучков?
– На прошлой неделе. Да и кто тут может их поставить?
Двое в штатском переглянулись.
– Не поохотиться ли нам, коллеги в ближайшие выходные?
– Давайте, – после небольшой паузы ответил генерал. – Но лучше порыбачить. Охотиться сейчас совершенно не на кого. Не сезон.
– Тогда порыбачим, – легко согласился старший.
«Болваны», – подумал уже знакомый нам сотрудник ФСБ. Который волею Богов на этот раз слушал кабинет генерала.
Западный ветер гнал низкую крутую вону. Она накатывала на мелководье и вскипала рядами бурунов, высота которых становилась все меньше и меньше по мере приближения к берегу. Где последний бурун лениво и бессильно лизал прибрежный песок.
Не так ли многие проекты постепенно теряют свою динамичность и рассеиваются, уходя в песок повседневности, – меланхолично думал Гийом де Круа, смотря на этот пляж на восточном берегу Ла Манша с террасы маленького прибрежного кафе.
Небо было пасмурным. Но было тепло. А по российским меркам так даже и жарко. Тем не мене, на пляже почти никого не было. В кафе тоже.
– О чем задумались, Гийом, – спросил его пожилой, но энергичный и моложаво выглядевший джентльмен, с которым мы уже встречались на страницах нашей книги.
– О тщете и суете жизни, дядюшка.
– Бросьте, Гийом. Это Россия подействовала на вас так. Кстати, я заметил, это колдовская страна. Большинство из тех, кто там побывал, меняются характером.
– При чем тут Россия, милорд?! Я был там всего несколько раз, да и то не подолгу, – почему-то с легким раздражением ответил де Круа.
– Ага, Гийом, вас задело мое замечание? Задело, признайтесь. А почему? Вы подумали, что своей репликой я чем-то покритиковал Россию. И вы сразу встали на ее защиту.
– Ваши построения слишком умозрительны, дядя. Расскажите-ка лучше, что намеревается делать ваша любимая черная красотка Прайс по интересующему нас проекту.
– Ну вот, Гийом. Сразу «любимая красотка». Это не корректно, князь.
– По отношению к кому, милорд? По отношению к потомку черных рабов, которая вертит потомками королей?!
– О, да вы реакционер, князь.
– Да, дядя! Да, черт побери! Я реакционер и я князь.
Он вдруг вспомнил русское выражение, которое долго объяснял ему Чугунов. И все-таки разъяснил, после чего де Круа смеялся до слез. Впрочем, после русской выпивки этот потомок королей вел себя как подросток. Но до чего же хорошо и тепло было в компании брата Петра, Зигфрида, этого военного преступника с лицом Вини Пуха, как его, Юрия, и всех остальных. Он чувствовал себя с ними своим. Но при этом оставался князем. И знал, что они это тоже знают. Он подумал тогда, что о своем титуле он частенько забывал в демократичном и политкорректном европейском обществе. И попросил Чугунова объяснить ему этот феномен. А тот сделал это в типично русском стиле. И вот повторяя афоризм Чугунова, де Куру с вызовом произнес:
– Я князь, дядя, а не половой член с холма.
– Интересно, вы не запомнили Гийом, как это звучит по-русски? – лорд почему-то сразу понял происхождение данного выражения.
– Представьте, милорд, врезалось в память. Так, дайте припомнить. Да. «Я князь, а не х…й с бугра», – по слогам по-русски произнес де Круа.
– Да, в данной транскрипции в этом выражении чувствуется несомненная внутренняя энергетика и какая-то скрытая логика – задумчиво произнес лорд. – Половой член с холма звучит как-то бесцветно и нелогично. Собственно, почему половой член должен находиться на холме?
– Не знаю, дядя. Но, наверное, это не менее нелогично, чем потомкам королей согласовывать свои действия с потомком черных рабов.
– Бросьте Гийом. Просто вы пристрастны к американцам, и не можете простить им самоубийства своего дедушки в их лагере в 1948 году. Но, вы же никогда не видели оберштурмфюрера бригады СС «Валлония» де Круа.
– Не самоубийства, а убийства. Вы это прекрасно знаете. И уж для точности не оберштурмфюрера, а гауптштурмфюрера.
– Не будьте столь щепетильны, Гийом.
– Оставим это, дядюшка. Но уж если мы заговорили о нашем проекте, то объясните мне, что хочет та же госпожа Прайс видеть в качестве результата свое политики в России? Например, в Чечне? Хотят ли американцы независимости Чечни или всего Северного Кавказа?
– Я думаю, если это случится, они будут в шоке.
– Это понятно. Они будут в шоке. Но сейчас-то они этого хотят?
– Думаю, все-таки, нет, – сказал лорд после некоторой паузы.
– А если нет, зачем исподволь поддерживают сепаратистов?
– Наверное, просто, чтобы сохранить верность принципам…
– Ах, бросьте.
– Ну, и еще, чтобы максимально истощить Россию? Не так ли?
– А зачем ее истощать?! Она и так управляется их ставленниками! Или они всерьез хотят отхватить от России Сибирь? Но они не смогут жить не то, что в Сибири, а даже в Центральной России. Они там вымерзнут как динозавры. Уж поверьте мне.
Он передернул плечами, вспомнив купающегося в ледяной горной воде Чугунова.
– А как вы думаете, Гийом, что было бы лучше для нас?
– А разве мы это не обсуждали многократно.
– И все же Гийом события убыстряются. Давайте уточним наш курс. Тем более, что теперь вы, можно сказать, наш представитель в России.
– Да дядя те, кого мы искали, сформулировали все это гораздо лучше нас. Ибо лучше знают ситуацию в своей стране и вокруг нее. Они хотят сделать Россию меньше, компактнее. Выбросить из нее Кавказ, а может еще кое-что. Но Кавказ обязательно. А потом сделать ее Русью, – европейской цивилизованной страной. Какой она была, когда называлась скандинавами Гардарикой – страной городов. Куда наши предки Меровинги посылали подмастерьев за опытом.
И эта Светлая Русь, как они ее называют, будет неотъемлемой частью Европы. Она поможет Европе освободиться и от мусульманского нашествия и от наглых янки. Не будет Европы без Руси. Не будет будущего у белой расы без белой Европы.
Но нельзя самого себя поднять за волосы. Они не поднимутся без нас, мы без них.
Но мы с вами знаем еще больше. Не будет будущего у Земли, если цивилизованная белая Европа снова не начнет познавать Божий замысел.
– Хорошо, Гийом. Хорошо. В целом вы правы. Хотя последний ваш тезис явно навеян вашей первой специальностью. Как я мог заметить, астрофизики все немного…нестандартные.
– Помимо того, что я астрофизик, я еще и потомок королей, одновременно бывших великими мыслителями.
– Ладно, оставим это, Гийом. Но напомню вам, чтобы вы были особенно аккуратными. Все же мы встроились в чужую игру. Я имею в виду организаторов оранжевой революции. И до времени нам нельзя показывать свои истинные намерения. Признаюсь, я сам долго раздумывал, прежде чем решиться на все это. И только долгие дискуссии с вашим кузеном Генри помогли мне сформулировать проект, который в итоге будет нашим. Но который, на первых порах начинается под эгидой и в интересах тех, кого мы с вами называем «другой Запад».
– Ах, дядя, вы не представляете, насколько ближе нам с вами эта Светлая Русь, чем «другой Запад».
Глава 21. Суд фемы
– Ну что, Петрович, куда теперь рулим? – спросил Зигфрид.
Они сидели на берегу реки недалеко от загородного дома Чугунова.
– Теперь дружище, пора начинать реализовывать твою идею.
– Давно кулаки чешутся, – с садистской мечтательностью протянул Зигфрид.
– А вот кулаков, дружище пока не надо.
– Опять какие-нибудь свои штучки готовишь? Эдак, мои ребята совсем деквалифицируются.
– А что им не хватает потасовок на демонстрациях и вокруг наших языческих игрищ?
– Это так, разминка. Мы же подготовили боевиков, а не тусовщиков.
– Согласен, дружище, согласен. Но не будем нарушать последовательность событий.
Чугунов вдруг грустно посмотрел на Зигфрида.
– Ведь дело идет действительно к большим битвам. Успеем еще и сами пострелять и получить в ответ. Не торопи, Зигфрид.
И он вдруг пропел строку из песни:
А без нас ребята, драка не начнется
– Что-то ты загрустил, профессор.
– Да не загрустил я, дружище. Просто предчувствие. Вернее даже точное знание.
– Да ладно. В конце концов, ты же не из пехоты. Уж не дадим тебя в обиду. Ты у нас один.
– Все мы одни. И в каждом целая вселенная. И во мне и в каждом из твоих ребят, и в каждом Лешином раздолбае. Впрочем, ариец идет навстречу судьбе с открытым забралом. С нами Бог!
– С нами Бог! – вскинулся Зигфрид.
Во всех храмах новой религии прошли проповеди о святости народного волеизъявления. И были провозглашены проклятия всем фальсификаторам выборов. Газеты откровенно посмеялись над эпатажными выпадами неоязычников. Общее мнение было таково. Проект начал выдыхаться. И его руководители прибегли к такой экстраординарной мере, чтобы поднять свой рейтинг, эксплуатируя тему грядущих вскоре выборов, которые действительно все больше занимали умы общественности.
«Сатанисты примазываются к общественному интересу», – изгалялся Московский комсомолец. «Дождь смывает пыль. Недолгая популярность неоячычников сходит на нет благодаря возрождению политической активности масс». Это уже респектабельная «Независимая газета». «Клевета сатанистов – врагов России на государственные институты». Это официоз, «Российская газета».
Посмотрим, посмотрим, что вы запоете дальше? – думал Чугунов, просматривая газеты в храме-офисе, как называли они новую штаб-квартиру своей конфессии. Он набрал телефонный номер:
– Василий?
– Я, Петрович.
– Зайди ко мне.
Василий появился в его кабинете довольно быстро.
– Как наши верующие относятся к происходящему? У тебя вообще есть сводка или хотя бы неформальная оценка настроений наших масс?
– Знаешь, Петрович, сейчас решается быть нам религией, партией фанатиков, замаскированных под религию, или чем-то в этом роде… Или все провалится. После огненных клятв люди действительно верят. Хотят верить. В конце концов, история показывает, что без неких прорывных успехов, которые воспринимаются в итоге как чудо, нет ни религий, ни квазирелигиозных «партий нового типа».
Про религии все ясно. Но ведь и большевикам просто дуром везло в 1917-ом. И Гитлер бы не стал, тем, кем он стал, если бы не ряд настоящих «чудес» в экономике, политике, военном искусстве. Типа мгновенной победы над безработицей, поразительными политическими капитуляциями заведомо более сильных врагов, или разгрома Франции.
– Понятно, Василий, понятно. Что ж, готовь массы к восприятию чуда.
– А оно будет?
– Дружище, верь. Ты же один из жрецов новой конфессии.
Это изделие Чугунов хотел изготовить еще очень давно. До своей женитьбы. Когда соседи по лестничной площадке, наглые выходцы с Кавказа достали его своими придирками. К счастью, вскоре они уехали. Ни много ни мало в Голландию. Потом он узнал, что в Голландии глава семьи умудрился попасть в тюрьму. Семья, вывезшая некоторые ценности из СССР, полностью разорилась, и вернулась уже не в СССР, а в буржуазную Россию.
Да, ценным приобретением для цивилизованного мира оказались эти горские евреи. Что и говорить.
Но в то время Петр не столь много рассуждал о политике, а услышав раз о наличии возможности извести кого угодно даже за стенкой с помощью инфразвука, просто попытался заказать у друзей подобную установку.
Оказалось, что электронику сделать легко, а вот изготовление соответствующей акустики потребовало бы больших усилий. Потом сама жизнь отвела его от этой идеи. Но так случалось, что он несколько раз соприкасался в различных проектах биофизического характера с изделиями, поражающими противника звуком частотой 7,6 герц.
Он вернулся к этой идее, когда стал председателем Союза русских инженеров. Боже, насколько гениален русский народ! Стоило только поставить соответствующую задачу, и идеи посыпались как из ведра.
Во-первых, решили проблему, условно говоря, «репродуктора». Дело в том, что его линейные размеры должны быть сопоставимы с длиной волны, а для такой частоты это больше десяти метров. Но оказалось можно сделать его не столь большим. Вернее его поверхность была довольно большая, но при этом сконструирована в виде так называемой фрактальной структуры. То есть сложнейшим образом гофрирована. В итоге она могла разместиться в микроавтобусе.
Но даже в этом случае мощность, подаваемая на акустическую систему, должна была быть достаточно большой, чтобы инфразвуковое облучение вызвало летальный исход.
Эта вторая проблема не решалась. Надо было подводить энергию от стационарного источника. А это делало невозможным использование системы в качестве мобильного оружия.
Но тут прорывную идею подал сам Чугунов. А почему, собственно, источник энергии должен работать долго. Ведь вполне можно сконструировать турбину, длиной в полтора, два метра, мощность которой будет очень большой. Другое дело, что в микроавтобусе не запасешь такого количества горючего, чтобы эта турбина работала долго. Но долго и не надо. Достаточно секунд сорок-шестьдесят. Максимум восемьдесят.
Оставалась проблема шума от самой турбины. Но это было уже делом техники. Сотовые глушители делали звук турбины вполне приемлемым.
В итоге получилось, что боковая стенка микроавтобуса скрывала источник направленного смертоносного потока инфразвука. Единственной сложностью было то, что сами операторы в машине, хотя и находились вне этого потока, подвергались весьма неприятному косвенному воздействию. Впрочем, терпимому.
Итак, грозное невидимое оружие было готово.
И даже испытано тайно боевиками Зигфрида. Деталями этого испытания Чугунов не интересовался. Знал лишь, что они прошли успешно. А жертвами стали враги, которых Зигфрид давно собирался ликвидировать старыми стандартными способами.
Мерседес председателя ЦИК остановился возле офиса этой почтенной конторы. Охранники высыпали из машины сопровождения, и цепко оглядываясь по сторонам, грамотно прикрыли выход председателя из машины и его проход к дверям родного учреждения.
Чугунов все же решил сделать несколько вариантов изделия. На базе микроавтобуса и на базе более респектабельного большого автобуса. Это изделие было помощнее, да и сам автобус попредставительнее. Деньги позволили навесить на него номера правительственного автопредприятия. Соответствующие номера в России можно купить. Правда в последние годы цена на такие услуги возросла.
Но деньги брата Гийома сделали свое дело.
Из автобуса, припаркованного не самым удачным образом, раздался короткий вой. Охранники дружно развернулись в его сторону, но были сражены молниеносным инфарктом.
Их охраняемое лицо, разумеется, тоже.
Вой смолк, и автобус медленно тронулся с места.
В течение двух недель от внезапных инфарктов умерло свыше десяти чиновников, об участии которых в наиболее сандальных фальсификациях результатов выборов последних лет было известно всем осведомленным лицам. Да и широкой общественности тоже.
В храмах новой веры торжественно и публично благодарили Богов за справедливое воздаяние.
СМИ подхватили тему с азартом. Причем не только российские. И размягченные мозги обывателей, дебилизированные многолетними усилиями хозяев этих самых СМИ приняли божественное объяснение случившегося. Они готовы были это принять.
«Возмездие Богов», – захлебывались СМИ. «Мы верим!!!», – спешили поклясться и покаяться издания, еще вчера изгалявшиеся над молитвами неоязычников. «Кто следующий?», – гадали иные, называя лиц и целые корпорации. Эти уже готовились к новой инквизиции и не сомневались, кто будет стоять во главе ее. Они не понимали, что у поклонников арийских Богов нет, и не может быть инквизиции. Хотя возмездие не право, а долг арийца.
Между тем, соратники, причастные к использованию инфразвукового оружия, сидели в карпатском тренировочном лагере, поправляя здоровье. Там же находился и Чугунов, уехавший из России сразу после самых первых удачных опытов.
Это был очевидно грамотный ход и с точки зрения оперативной. Но и с точки зрения религиозной тоже. В конце концов, главный храм новой веры располагался на Украине, где впервые и была зарегистрирована новая конфессия. А где должен находиться Верховный жрец в период, важнейший для становления новой веры? Правильно, в главном храме.
Наедине с Богами.
А в России началось то, что в учебниках по психологической войне называется психической эпидемией. Уверовало большинство. В храмы новой веры обыватели понесли деньги.
А многие фальсификаторы спешили в эти храмы, неся письменные признания своих грехов. Ибо устные просьбы об их прощении принимались только после принесения соответствующих бумаг.
Телевидение показывало сюжеты, как обезумевшие от страха чинуши трясущимися руками протягивают жрецам и волхвам пачки своих признаний.
Страну захлестнул вал скандалов. Власть на глазах теряла легитимность. Ибо сведения о фальсификациях почти всех выборов последних лет сыпались, как из рога изобилия.
Разумеется, власти пришли в ужас. Честно проведенные по новым правилам выборы не давали верхам никаких шансов. Была дана команда оказать полицейское давление на неоязычников.
Актив неоязыческих общин стали таскать в правоохранительные органы. Но прошедшие огненное посвящение твердо стояли на своем. Да, молили о справедливости. Молили о возмездии. Да, благодарили своих Богов. Но молиться разве запрещено, а конфессия, кстати, официально зарегистрированная. И закона, устанавливающего цензуру на молитвы, нет. И разве злостные фальсификации, проходившия, как теперь становится известным, повсеместно, не являются и преступлением и грехом?
И, кстати, рекомендуем вам господа самим уверовать. Вы же видите, как сильны наши Боги.
Большая часть правоохранителей подумала трезво: «А может в этом что-то есть?». Тем более, что все вокруг думали именно так. Более циничные рассуждали спокойно и трезво: «А нам это надо?», имея в виду служебное рвение, не сулящее дивидендов, но несущее определенную угрозу. Пусть и непонятную
И все же незначительное меньшинство правоохранителей накинулась на неоязычников, как цепные псы, стараясь выбить из них признания.
Характерно, что рядовые жрецы действительно ничего не знали. Но безнаказанным давление на единоверцев оставлять было нельзя. И Чугунов сказал Зигфриду: «Вперед!».
Не так уж много по России оказалось этих цепных псов. И Зигфриду хватило сил и средств, чтобы организовать их ликвидацию достаточно чисто и быстро.
Но этого ему казалось мало. Зигфрид, почувствовал вкус победы и начал разыгрывать театрализованные действа. Он, словно вспомнил, как такие акции совершали его далекие предки. И посылал врагам предупреждения в виде кинжала, воткнутого в стену, на котором висел плетеный ивовый круг.
В Германии времен раннего Средневековья это называлось «Суд фемы».
Возможно, эта театральщина была ошибкой.
Ибо наверху поняли, что имеют дело все же не с некой мистикой, а с гениально спланированной кампанией. И хотя пока ничего не было доказано, но уже всем стало ясно, что этот виток дестабилизации начался с «мольбы о справедливости». Так стали называть эпизод с просьбой неоязычников к своим Богам покарать фальсификаторов результатов выборов.
Разумеется, власть попала в цейтнот и в цугцванг одновременно. Все, что она могла сделать на законных основаниях, только усугубляло ее положение. Верхам никто не верил. На хозяев Кремля смотрели как на Временное правительство за сутки перед Октябрьской революцией.
Их никто не собирался защищать.
Революция явно становилась не оранжевой, а какой-то другой.
Они сидели на берегу реки недалеко от загородного дома Чугунова.
– Теперь дружище, пора начинать реализовывать твою идею.
– Давно кулаки чешутся, – с садистской мечтательностью протянул Зигфрид.
– А вот кулаков, дружище пока не надо.
– Опять какие-нибудь свои штучки готовишь? Эдак, мои ребята совсем деквалифицируются.
– А что им не хватает потасовок на демонстрациях и вокруг наших языческих игрищ?
– Это так, разминка. Мы же подготовили боевиков, а не тусовщиков.
– Согласен, дружище, согласен. Но не будем нарушать последовательность событий.
Чугунов вдруг грустно посмотрел на Зигфрида.
– Ведь дело идет действительно к большим битвам. Успеем еще и сами пострелять и получить в ответ. Не торопи, Зигфрид.
И он вдруг пропел строку из песни:
А без нас ребята, драка не начнется
– Что-то ты загрустил, профессор.
– Да не загрустил я, дружище. Просто предчувствие. Вернее даже точное знание.
– Да ладно. В конце концов, ты же не из пехоты. Уж не дадим тебя в обиду. Ты у нас один.
– Все мы одни. И в каждом целая вселенная. И во мне и в каждом из твоих ребят, и в каждом Лешином раздолбае. Впрочем, ариец идет навстречу судьбе с открытым забралом. С нами Бог!
– С нами Бог! – вскинулся Зигфрид.
Во всех храмах новой религии прошли проповеди о святости народного волеизъявления. И были провозглашены проклятия всем фальсификаторам выборов. Газеты откровенно посмеялись над эпатажными выпадами неоязычников. Общее мнение было таково. Проект начал выдыхаться. И его руководители прибегли к такой экстраординарной мере, чтобы поднять свой рейтинг, эксплуатируя тему грядущих вскоре выборов, которые действительно все больше занимали умы общественности.
«Сатанисты примазываются к общественному интересу», – изгалялся Московский комсомолец. «Дождь смывает пыль. Недолгая популярность неоячычников сходит на нет благодаря возрождению политической активности масс». Это уже респектабельная «Независимая газета». «Клевета сатанистов – врагов России на государственные институты». Это официоз, «Российская газета».
Посмотрим, посмотрим, что вы запоете дальше? – думал Чугунов, просматривая газеты в храме-офисе, как называли они новую штаб-квартиру своей конфессии. Он набрал телефонный номер:
– Василий?
– Я, Петрович.
– Зайди ко мне.
Василий появился в его кабинете довольно быстро.
– Как наши верующие относятся к происходящему? У тебя вообще есть сводка или хотя бы неформальная оценка настроений наших масс?
– Знаешь, Петрович, сейчас решается быть нам религией, партией фанатиков, замаскированных под религию, или чем-то в этом роде… Или все провалится. После огненных клятв люди действительно верят. Хотят верить. В конце концов, история показывает, что без неких прорывных успехов, которые воспринимаются в итоге как чудо, нет ни религий, ни квазирелигиозных «партий нового типа».
Про религии все ясно. Но ведь и большевикам просто дуром везло в 1917-ом. И Гитлер бы не стал, тем, кем он стал, если бы не ряд настоящих «чудес» в экономике, политике, военном искусстве. Типа мгновенной победы над безработицей, поразительными политическими капитуляциями заведомо более сильных врагов, или разгрома Франции.
– Понятно, Василий, понятно. Что ж, готовь массы к восприятию чуда.
– А оно будет?
– Дружище, верь. Ты же один из жрецов новой конфессии.
Это изделие Чугунов хотел изготовить еще очень давно. До своей женитьбы. Когда соседи по лестничной площадке, наглые выходцы с Кавказа достали его своими придирками. К счастью, вскоре они уехали. Ни много ни мало в Голландию. Потом он узнал, что в Голландии глава семьи умудрился попасть в тюрьму. Семья, вывезшая некоторые ценности из СССР, полностью разорилась, и вернулась уже не в СССР, а в буржуазную Россию.
Да, ценным приобретением для цивилизованного мира оказались эти горские евреи. Что и говорить.
Но в то время Петр не столь много рассуждал о политике, а услышав раз о наличии возможности извести кого угодно даже за стенкой с помощью инфразвука, просто попытался заказать у друзей подобную установку.
Оказалось, что электронику сделать легко, а вот изготовление соответствующей акустики потребовало бы больших усилий. Потом сама жизнь отвела его от этой идеи. Но так случалось, что он несколько раз соприкасался в различных проектах биофизического характера с изделиями, поражающими противника звуком частотой 7,6 герц.
Он вернулся к этой идее, когда стал председателем Союза русских инженеров. Боже, насколько гениален русский народ! Стоило только поставить соответствующую задачу, и идеи посыпались как из ведра.
Во-первых, решили проблему, условно говоря, «репродуктора». Дело в том, что его линейные размеры должны быть сопоставимы с длиной волны, а для такой частоты это больше десяти метров. Но оказалось можно сделать его не столь большим. Вернее его поверхность была довольно большая, но при этом сконструирована в виде так называемой фрактальной структуры. То есть сложнейшим образом гофрирована. В итоге она могла разместиться в микроавтобусе.
Но даже в этом случае мощность, подаваемая на акустическую систему, должна была быть достаточно большой, чтобы инфразвуковое облучение вызвало летальный исход.
Эта вторая проблема не решалась. Надо было подводить энергию от стационарного источника. А это делало невозможным использование системы в качестве мобильного оружия.
Но тут прорывную идею подал сам Чугунов. А почему, собственно, источник энергии должен работать долго. Ведь вполне можно сконструировать турбину, длиной в полтора, два метра, мощность которой будет очень большой. Другое дело, что в микроавтобусе не запасешь такого количества горючего, чтобы эта турбина работала долго. Но долго и не надо. Достаточно секунд сорок-шестьдесят. Максимум восемьдесят.
Оставалась проблема шума от самой турбины. Но это было уже делом техники. Сотовые глушители делали звук турбины вполне приемлемым.
В итоге получилось, что боковая стенка микроавтобуса скрывала источник направленного смертоносного потока инфразвука. Единственной сложностью было то, что сами операторы в машине, хотя и находились вне этого потока, подвергались весьма неприятному косвенному воздействию. Впрочем, терпимому.
Итак, грозное невидимое оружие было готово.
И даже испытано тайно боевиками Зигфрида. Деталями этого испытания Чугунов не интересовался. Знал лишь, что они прошли успешно. А жертвами стали враги, которых Зигфрид давно собирался ликвидировать старыми стандартными способами.
Мерседес председателя ЦИК остановился возле офиса этой почтенной конторы. Охранники высыпали из машины сопровождения, и цепко оглядываясь по сторонам, грамотно прикрыли выход председателя из машины и его проход к дверям родного учреждения.
Чугунов все же решил сделать несколько вариантов изделия. На базе микроавтобуса и на базе более респектабельного большого автобуса. Это изделие было помощнее, да и сам автобус попредставительнее. Деньги позволили навесить на него номера правительственного автопредприятия. Соответствующие номера в России можно купить. Правда в последние годы цена на такие услуги возросла.
Но деньги брата Гийома сделали свое дело.
Из автобуса, припаркованного не самым удачным образом, раздался короткий вой. Охранники дружно развернулись в его сторону, но были сражены молниеносным инфарктом.
Их охраняемое лицо, разумеется, тоже.
Вой смолк, и автобус медленно тронулся с места.
В течение двух недель от внезапных инфарктов умерло свыше десяти чиновников, об участии которых в наиболее сандальных фальсификациях результатов выборов последних лет было известно всем осведомленным лицам. Да и широкой общественности тоже.
В храмах новой веры торжественно и публично благодарили Богов за справедливое воздаяние.
СМИ подхватили тему с азартом. Причем не только российские. И размягченные мозги обывателей, дебилизированные многолетними усилиями хозяев этих самых СМИ приняли божественное объяснение случившегося. Они готовы были это принять.
«Возмездие Богов», – захлебывались СМИ. «Мы верим!!!», – спешили поклясться и покаяться издания, еще вчера изгалявшиеся над молитвами неоязычников. «Кто следующий?», – гадали иные, называя лиц и целые корпорации. Эти уже готовились к новой инквизиции и не сомневались, кто будет стоять во главе ее. Они не понимали, что у поклонников арийских Богов нет, и не может быть инквизиции. Хотя возмездие не право, а долг арийца.
Между тем, соратники, причастные к использованию инфразвукового оружия, сидели в карпатском тренировочном лагере, поправляя здоровье. Там же находился и Чугунов, уехавший из России сразу после самых первых удачных опытов.
Это был очевидно грамотный ход и с точки зрения оперативной. Но и с точки зрения религиозной тоже. В конце концов, главный храм новой веры располагался на Украине, где впервые и была зарегистрирована новая конфессия. А где должен находиться Верховный жрец в период, важнейший для становления новой веры? Правильно, в главном храме.
Наедине с Богами.
А в России началось то, что в учебниках по психологической войне называется психической эпидемией. Уверовало большинство. В храмы новой веры обыватели понесли деньги.
А многие фальсификаторы спешили в эти храмы, неся письменные признания своих грехов. Ибо устные просьбы об их прощении принимались только после принесения соответствующих бумаг.
Телевидение показывало сюжеты, как обезумевшие от страха чинуши трясущимися руками протягивают жрецам и волхвам пачки своих признаний.
Страну захлестнул вал скандалов. Власть на глазах теряла легитимность. Ибо сведения о фальсификациях почти всех выборов последних лет сыпались, как из рога изобилия.
Разумеется, власти пришли в ужас. Честно проведенные по новым правилам выборы не давали верхам никаких шансов. Была дана команда оказать полицейское давление на неоязычников.
Актив неоязыческих общин стали таскать в правоохранительные органы. Но прошедшие огненное посвящение твердо стояли на своем. Да, молили о справедливости. Молили о возмездии. Да, благодарили своих Богов. Но молиться разве запрещено, а конфессия, кстати, официально зарегистрированная. И закона, устанавливающего цензуру на молитвы, нет. И разве злостные фальсификации, проходившия, как теперь становится известным, повсеместно, не являются и преступлением и грехом?
И, кстати, рекомендуем вам господа самим уверовать. Вы же видите, как сильны наши Боги.
Большая часть правоохранителей подумала трезво: «А может в этом что-то есть?». Тем более, что все вокруг думали именно так. Более циничные рассуждали спокойно и трезво: «А нам это надо?», имея в виду служебное рвение, не сулящее дивидендов, но несущее определенную угрозу. Пусть и непонятную
И все же незначительное меньшинство правоохранителей накинулась на неоязычников, как цепные псы, стараясь выбить из них признания.
Характерно, что рядовые жрецы действительно ничего не знали. Но безнаказанным давление на единоверцев оставлять было нельзя. И Чугунов сказал Зигфриду: «Вперед!».
Не так уж много по России оказалось этих цепных псов. И Зигфриду хватило сил и средств, чтобы организовать их ликвидацию достаточно чисто и быстро.
Но этого ему казалось мало. Зигфрид, почувствовал вкус победы и начал разыгрывать театрализованные действа. Он, словно вспомнил, как такие акции совершали его далекие предки. И посылал врагам предупреждения в виде кинжала, воткнутого в стену, на котором висел плетеный ивовый круг.
В Германии времен раннего Средневековья это называлось «Суд фемы».
Возможно, эта театральщина была ошибкой.
Ибо наверху поняли, что имеют дело все же не с некой мистикой, а с гениально спланированной кампанией. И хотя пока ничего не было доказано, но уже всем стало ясно, что этот виток дестабилизации начался с «мольбы о справедливости». Так стали называть эпизод с просьбой неоязычников к своим Богам покарать фальсификаторов результатов выборов.
Разумеется, власть попала в цейтнот и в цугцванг одновременно. Все, что она могла сделать на законных основаниях, только усугубляло ее положение. Верхам никто не верил. На хозяев Кремля смотрели как на Временное правительство за сутки перед Октябрьской революцией.
Их никто не собирался защищать.
Революция явно становилась не оранжевой, а какой-то другой.
Глава 22. Признание в ненависти
Эту кассету Чугунову передали служители их «Храма-лагеря-штаба», как шутя называли они свою главную базу на Украине, построенную по классическим схемам древних монастырей жрецов-воинов и жрецов-колдунов.
Некто, вероятно из России, хотел предупредить Чугунова. По каким-то неуловимым признакам Петр понял, что это все тот же неизвестный доброжелатель из ФСБ, который на этот раз не просто подыграл им, нарушив инструкции, а предпринял настоящее собственное расследование. Наверняка, опасное для жизни.
Вот настоящее нерукотворное чудо, – думал Чугунов. – Этот парень, – Чугунов почему-то представлял его достаточно молодым, – которого Боги послали нам. Которому они помогли сделать невозможное. Да, невозможное. Это понимает даже такой дилетант, как я. И наша задача своими руками это чудо не упустить. Не уронить того, что дано нам в подарок.
Мысли эти вертелись в голове, не мешая внимательно слушать кассету.
Некий голос, который он назвал Первым, произнес.
– Ребята работают весьма грамотно. Но они облегчили нам задачу. Раньше мы разбирались с мечущимся туда-сюда президентом и группами давления на него и внутри и вне страны. Теперь мы знаем, что наши основные враги не эти ничтожества, а настоящие бойцы. Умные, можно сказать, гениальные и смелые.
– Что нам это дает? – спросил явно более молодой Второй. – Разве их появление сняло хоть одну из наших старых проблем? По-моему только добавило.
– Ты не прав, – сказал Первый. – Старые проблемы просто сметены ими. И президент и заказчики оранжевой революции в растерянности. Мало того, многие откровенно трусят. Их всех можно сейчас брать голыми руками.
– Как? – спросил Третий, хриплый и хамоватый. Судя по всему привыкший орать и командовать.
– И, кстати, зачем? – вставил Второй. – Зачем нам сейчас брать власть. В любом варианте, что фактически, что формально. Как мы справимся с этими жрецами-волхвами и с этими боевиками, играющими в древних германцев. Кто сейчас хоть пальцем шевельнет, выполняя приказы тех, кого все считают политическими трупами? А, тем более, кто, выполняя эти приказы, будет рисковать головой.
И зачем нам становиться источником этих приказов, которые не будут выполняться? Зачем нам, как это сейчас модно говорить, брать грехи режима на себя?
– А что тогда делать? – грубо спросил Третий. – Лапки вверх поднимать?
– Кстати, многие, кто мог бы нас поддержать, именно так и думают, – заметил Первый. – Ведь если власть возьмут эти жрецы-нацисты, многие из тех, кто мысленно распрощался со своими капиталами на Западе и от этого стал «патриотом-государственником» поневоле, предпочтут роль политических беженцев, жертв фашизма. И гуманный Запад их капиталы не конфискует, а еще и пособия назначит.
– Но жрецы пока еще не позиционировали себя как фашисты, – заметил Второй.
– А ты ознакомься с трудами их главного идеолога, и увидишь, что до этого один шаг.
– Не думаю, что он подставится так примитивно. Тот же лозунг отделения Кавказа можно представить и как расистский и как демократический, вполне в духе цивилизованности и уважения прав человека. Так что надо быть кретином, чтобы выставлять себя в худшем свете. А он не кретин.
– Его дружки далеко не так умны А он не бессмертен…
– Это точно, – хохотнул Третий.
– Разумеется, этот вопрос не должен уйти от нашего внимания. Но мне кажется, мы отвлеклись. Как я понял, мы имеем шанс, только если подыграем им, а потом с помощью Запада их же скинем. Ведь теперь нам будут помогать, как «борцам с фашизмом». Или я не прав? – сказал Второй.
Некто, вероятно из России, хотел предупредить Чугунова. По каким-то неуловимым признакам Петр понял, что это все тот же неизвестный доброжелатель из ФСБ, который на этот раз не просто подыграл им, нарушив инструкции, а предпринял настоящее собственное расследование. Наверняка, опасное для жизни.
Вот настоящее нерукотворное чудо, – думал Чугунов. – Этот парень, – Чугунов почему-то представлял его достаточно молодым, – которого Боги послали нам. Которому они помогли сделать невозможное. Да, невозможное. Это понимает даже такой дилетант, как я. И наша задача своими руками это чудо не упустить. Не уронить того, что дано нам в подарок.
Мысли эти вертелись в голове, не мешая внимательно слушать кассету.
Некий голос, который он назвал Первым, произнес.
– Ребята работают весьма грамотно. Но они облегчили нам задачу. Раньше мы разбирались с мечущимся туда-сюда президентом и группами давления на него и внутри и вне страны. Теперь мы знаем, что наши основные враги не эти ничтожества, а настоящие бойцы. Умные, можно сказать, гениальные и смелые.
– Что нам это дает? – спросил явно более молодой Второй. – Разве их появление сняло хоть одну из наших старых проблем? По-моему только добавило.
– Ты не прав, – сказал Первый. – Старые проблемы просто сметены ими. И президент и заказчики оранжевой революции в растерянности. Мало того, многие откровенно трусят. Их всех можно сейчас брать голыми руками.
– Как? – спросил Третий, хриплый и хамоватый. Судя по всему привыкший орать и командовать.
– И, кстати, зачем? – вставил Второй. – Зачем нам сейчас брать власть. В любом варианте, что фактически, что формально. Как мы справимся с этими жрецами-волхвами и с этими боевиками, играющими в древних германцев. Кто сейчас хоть пальцем шевельнет, выполняя приказы тех, кого все считают политическими трупами? А, тем более, кто, выполняя эти приказы, будет рисковать головой.
И зачем нам становиться источником этих приказов, которые не будут выполняться? Зачем нам, как это сейчас модно говорить, брать грехи режима на себя?
– А что тогда делать? – грубо спросил Третий. – Лапки вверх поднимать?
– Кстати, многие, кто мог бы нас поддержать, именно так и думают, – заметил Первый. – Ведь если власть возьмут эти жрецы-нацисты, многие из тех, кто мысленно распрощался со своими капиталами на Западе и от этого стал «патриотом-государственником» поневоле, предпочтут роль политических беженцев, жертв фашизма. И гуманный Запад их капиталы не конфискует, а еще и пособия назначит.
– Но жрецы пока еще не позиционировали себя как фашисты, – заметил Второй.
– А ты ознакомься с трудами их главного идеолога, и увидишь, что до этого один шаг.
– Не думаю, что он подставится так примитивно. Тот же лозунг отделения Кавказа можно представить и как расистский и как демократический, вполне в духе цивилизованности и уважения прав человека. Так что надо быть кретином, чтобы выставлять себя в худшем свете. А он не кретин.
– Его дружки далеко не так умны А он не бессмертен…
– Это точно, – хохотнул Третий.
– Разумеется, этот вопрос не должен уйти от нашего внимания. Но мне кажется, мы отвлеклись. Как я понял, мы имеем шанс, только если подыграем им, а потом с помощью Запада их же скинем. Ведь теперь нам будут помогать, как «борцам с фашизмом». Или я не прав? – сказал Второй.