Страница:
Конфликт
Объект 220
Сверхтяжелые
Читатель уже знает, как создавалась пушка Ф-32 для танка КВ-1. Ее приняли на вооружение, запустили в серийное производство на Кировском заводе в Ленинграде. Тщательно отработанная конструкция пушки и техническая документация на нее позволили избежать частых выездов на завод сотрудников КБ В.Г. Грабина.
Казалось бы, все обстояло хорошо, и грабинцы должны быть довольны результатами своей работы: КБ приобрело новую специальность «танковых пушкарей», их «первый блин» испекся удачно. На танке КВ, развивающем скорость до 35 километров в час и имеющем броневую защиту в 75 миллиметров (по этим двум показателям он превосходил все существующие танки мира), пушка Ф-32 не «смотрелась». Конструктивная схема, выгодно отличавшая этот тяжелый танк от всех подобных ему в мире, никак не соответствовала его огневой мощи даже с новой грабинской пушкой.
К сожалению, КБ Грабина, создававшее танковые н противотанковые орудия, не имело исчерпывающих сведений о фактическом состоянии такого же вооружения у вероятного противника.
К осени 1939 года, когда стали известны уроки Испании, отгремели бои на озере Хасан, у реки Халхин-Гол, когда уже вермахт маршировал по дорогам Польши, Грабину и его сотрудникам стало ясно, что сегодняшняя недооценка артиллерийского вооружения вообще и танкового в частности завтра обернется напрасными жертвами. Впоследствии В. Г. Грабин писал: «Весь вопрос сводился только к тому, когда именно настанет это завтра...» Его партийный и гражданский долг, его обязанности конструктора оборонной техники заставляли пристально смотреть в это «завтра», предвидеть развитие танковой техники противника и уже сегодня предусмотреть средства борьбы с ними. Василий Гаврилович не мог удовлетвориться достигнутым, успокоиться на том, что его пушка Ф-32, созданная для танка КВ, выдержала конкуренцию с пушкой Л-11 Ленинградского Кировского завода и уже находится на пути в армию.
У читателя не должно сложиться впечатление, что помыслы конструкторов и производственников артиллерийского завода, равно как и самого Грабина, были направлены на то, чтобы выиграть соревнование с киров-цами. Отнюдь не так. Им нужно было дать Красной Армии современную, мощную, надежную танковую пушку. А выиграть соревнование с кировцами было чисто формальной задачей, которая могла показаться главной лишь в том случае, если вывести «за скобки» международную обстановку тех дней. А это невозможно.
Предгрозовая атмосфера, сгущавшаяся над миром, стала частью личной жизни каждого советского человека, особенно – работника оборонной промышленности. Хроника международных событий обсуждалась конструкторами чуть ли не ежедневно и близко принималась к сердцу. Патриотические чувства каждого откликались в делах. Коллектив Грабина не мог удовлетвориться тем, что его танковая пушка находится на пути в армию. Заглядывая в «завтра», как известно читателю, Грабин не только писал в Генштаб РККА, но он, не ожидая указаний, предпринял практические шаги для того, чтобы вооружить танк КВ как минимум 85-миллиметровой пушкой мощностью 3000 тонно-метров, а в перспективе предусмотрел переход на калибр 107 миллиметров. КБ развернуло широкие проектные работы по этим танковым пушкам с тем, чтобы, как только они понадобятся...
Собственно, «как только понадобятся» – не то выражение. Они уже нужны были для КВ сегодня, сейчас.
Теперь уже уместно рассказать о новой очень важной инициативе Василия Гавриловича. На одном из заседаний Комитета обороны, на котором рассматривался вопрос о создании тяжелого танка, более мощного, чем КВ-1 и КВ-2 (о нем будет рассказано дальше), Грабин предложил установить в КВ-1 уже созданную в его КБ 85-миллиметровую пушку.
Но это предложение было отклонено и заказчиком (военными), и заводом. Особенно настойчиво от этого предложения отбивался Котин, поддержанный маршалом Г. И. Куликом. Мотивы – «эту пушку не разместить в танке, кроме того, существующая 76-миллиметровая пушка обеспечит решение всех боевых задач».
Надо сказать, у Грабина был железный характер, волевой, напористый. Сейчас приходится удивляться, каким образом Василий Гаврилович (честь ему и хвала) добился получения образца танка КВ-1. Он установил в его башне 85-миллиметровую пушку и испытал на полигоне. Результаты оказались блестящими.
Грабин понимал, что наш танк своей мощной пушкой должен поражать танки врага с предельных дистанций, сам же оставаться неуязвимым.
Да, очень жаль, что предложение Грабина не нашло воплощения в жизнь. Ведь 85-миллиметровая пушка была первым мощным специальным орудием в мире, созданным специально для тяжелого танка, которое было готово для серийного производства еще в 1940 году. Поставь Котин в КВ 85-миллиметровую пушку и надежную коробку передач, это был бы самый мощный танк в мире и наряду с Т-34 благополучно прошел бы всю Великую Отечественную войну. Безусловно, как и Т-34, совершенствуясь.
Грабин – этот впередсмотрящий конструктор артиллерийского вооружения – в целях дальнейшего усиления танкового оружия разработал еще более мощную пушку – калибра 107 миллиметров. Котин и ее отверг. Конечно, Котин не по злому умыслу это делал. Видимо, у него на этот счет были свои резоны.
По прошествии полсотни лет задумываешься, почему же здоровая, технически обоснованная инициатива одних натыкалась на косность других? Ответить на этот вопрос не просто.
Учитывая опыт войны с белофиннами, руководство наркомата обороны понимало, что КВ-1 по огневой мощи как тяжелый танк слаб. Поэтому в авральном порядке был создан КВ-2. Но и существенная прибавка массы этого танка за счет установки 152-миллиметровой гаубицы и создания специальной башни для нее привело к дополнительной нагрузке на двигатель. Это понимали все.
Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко 13 июня 1940 года направил в три адреса: в ЦК ВКПб), СНК СССР и Комитет обороны при СНК СССР докладную записку о ходе испытаний новых образцов танков, в которой он писал:
«Принятые на вооружение танки КВ и Т-34 в настоящее время вооружаются:
а) танк КВ № 1 одной 76-мм пушкой Л-11 и 3-мя пулеметами ДТ;
б) танк КВ № 2 одной 152-мм гаубицей М-10 и 3-мя пулеметами ДТ;
в) танк Т-34 № 1 одной 45-мм пушкой и 2-мя пулеметами ДТ;
г) танк Т-34 № 2 одной 76-мм пушкой Л-11 и двумя пулеметами ДТ.
Изготовленные образцы танка КВ № 1 в количестве 13 штук испытаны и дали положительные результаты. До конца 1940 года промышленность, получившая заказ, должна выпустить 130 танков.
Танк Т-34 испытания прошел и пущен в серийное производство с выпуском в 1940 году в количестве 600 штук.
Танки КВ предназначаются как танки прорыва и по своему бронированию должны снимать снаряды до 76 мм, а вооружение танков должно быть способно пробивать броню до 80 – 100 мм.
Проведенные испытания пушки 76-мм Л-11 показали, что она способна пробивать броню до 50 мм с дистанции 500 метров при угле встречи 30°, а 152-мм гаубица М-10 способна пробивать броню до 90 мм с дистанции 900 метров. Кроме того, 152-мм гаубица М-10 дает незначительное количество выстрелов в единицу времени, а 76-мм пушка Л-11 при стрельбе с углами склонения больше 5° работает не вполне надежно.
Пулеметы ДТ не дают необходимой скорострельности, и стволы их быстро изнашиваются.
Такое вооружение танков КВ и Т-34 не соответствует предъявленным к ним требованиям и требует замены.
Докладывая о вышеизложенном, считаю необходимый внести следующие изменения в вооружение танков КВ и Т-34:
1. Танк КВ № 1 вооружить 76-мм зенитной пушкой образца 1931 г., способной пробивать броню до 80 мм с дистанции 1000 – 500 метров и по своей конструкции – скорострельной.
2. Танк КВ № 2 вооружить 107-мм пушкой М-60, способной пробивать броню 100 – 110 мм с дистанции 1000 – 500 метров.
3. Танк Т-34 вооружить 76-мм пушкой Ф-34 с пулеметами ДС с утолщенными стволами.
Танк Т-34 № 1 на 1940 год ввиду недостачи пушек Ф-32 вооружить 45-мм пушкой, а танк Т-34 № 2 вооружить пушкой Ф-32.
До изготовления в достаточном количестве 76-мм пушек Ф-32 и пулеметов ДС на 1940 год оставить на вооружении танков 76-мм пушки Л-11 и пулеметы ДТ...»
Поэтому АБТУ выдало СКБ-2 ЛКЗ техническое задач ние на создание еще более тяжелого танка – КВ-3.
Казалось бы, все обстояло хорошо, и грабинцы должны быть довольны результатами своей работы: КБ приобрело новую специальность «танковых пушкарей», их «первый блин» испекся удачно. На танке КВ, развивающем скорость до 35 километров в час и имеющем броневую защиту в 75 миллиметров (по этим двум показателям он превосходил все существующие танки мира), пушка Ф-32 не «смотрелась». Конструктивная схема, выгодно отличавшая этот тяжелый танк от всех подобных ему в мире, никак не соответствовала его огневой мощи даже с новой грабинской пушкой.
К сожалению, КБ Грабина, создававшее танковые н противотанковые орудия, не имело исчерпывающих сведений о фактическом состоянии такого же вооружения у вероятного противника.
К осени 1939 года, когда стали известны уроки Испании, отгремели бои на озере Хасан, у реки Халхин-Гол, когда уже вермахт маршировал по дорогам Польши, Грабину и его сотрудникам стало ясно, что сегодняшняя недооценка артиллерийского вооружения вообще и танкового в частности завтра обернется напрасными жертвами. Впоследствии В. Г. Грабин писал: «Весь вопрос сводился только к тому, когда именно настанет это завтра...» Его партийный и гражданский долг, его обязанности конструктора оборонной техники заставляли пристально смотреть в это «завтра», предвидеть развитие танковой техники противника и уже сегодня предусмотреть средства борьбы с ними. Василий Гаврилович не мог удовлетвориться достигнутым, успокоиться на том, что его пушка Ф-32, созданная для танка КВ, выдержала конкуренцию с пушкой Л-11 Ленинградского Кировского завода и уже находится на пути в армию.
У читателя не должно сложиться впечатление, что помыслы конструкторов и производственников артиллерийского завода, равно как и самого Грабина, были направлены на то, чтобы выиграть соревнование с киров-цами. Отнюдь не так. Им нужно было дать Красной Армии современную, мощную, надежную танковую пушку. А выиграть соревнование с кировцами было чисто формальной задачей, которая могла показаться главной лишь в том случае, если вывести «за скобки» международную обстановку тех дней. А это невозможно.
Предгрозовая атмосфера, сгущавшаяся над миром, стала частью личной жизни каждого советского человека, особенно – работника оборонной промышленности. Хроника международных событий обсуждалась конструкторами чуть ли не ежедневно и близко принималась к сердцу. Патриотические чувства каждого откликались в делах. Коллектив Грабина не мог удовлетвориться тем, что его танковая пушка находится на пути в армию. Заглядывая в «завтра», как известно читателю, Грабин не только писал в Генштаб РККА, но он, не ожидая указаний, предпринял практические шаги для того, чтобы вооружить танк КВ как минимум 85-миллиметровой пушкой мощностью 3000 тонно-метров, а в перспективе предусмотрел переход на калибр 107 миллиметров. КБ развернуло широкие проектные работы по этим танковым пушкам с тем, чтобы, как только они понадобятся...
Собственно, «как только понадобятся» – не то выражение. Они уже нужны были для КВ сегодня, сейчас.
Теперь уже уместно рассказать о новой очень важной инициативе Василия Гавриловича. На одном из заседаний Комитета обороны, на котором рассматривался вопрос о создании тяжелого танка, более мощного, чем КВ-1 и КВ-2 (о нем будет рассказано дальше), Грабин предложил установить в КВ-1 уже созданную в его КБ 85-миллиметровую пушку.
Но это предложение было отклонено и заказчиком (военными), и заводом. Особенно настойчиво от этого предложения отбивался Котин, поддержанный маршалом Г. И. Куликом. Мотивы – «эту пушку не разместить в танке, кроме того, существующая 76-миллиметровая пушка обеспечит решение всех боевых задач».
Надо сказать, у Грабина был железный характер, волевой, напористый. Сейчас приходится удивляться, каким образом Василий Гаврилович (честь ему и хвала) добился получения образца танка КВ-1. Он установил в его башне 85-миллиметровую пушку и испытал на полигоне. Результаты оказались блестящими.
Грабин понимал, что наш танк своей мощной пушкой должен поражать танки врага с предельных дистанций, сам же оставаться неуязвимым.
Да, очень жаль, что предложение Грабина не нашло воплощения в жизнь. Ведь 85-миллиметровая пушка была первым мощным специальным орудием в мире, созданным специально для тяжелого танка, которое было готово для серийного производства еще в 1940 году. Поставь Котин в КВ 85-миллиметровую пушку и надежную коробку передач, это был бы самый мощный танк в мире и наряду с Т-34 благополучно прошел бы всю Великую Отечественную войну. Безусловно, как и Т-34, совершенствуясь.
Грабин – этот впередсмотрящий конструктор артиллерийского вооружения – в целях дальнейшего усиления танкового оружия разработал еще более мощную пушку – калибра 107 миллиметров. Котин и ее отверг. Конечно, Котин не по злому умыслу это делал. Видимо, у него на этот счет были свои резоны.
По прошествии полсотни лет задумываешься, почему же здоровая, технически обоснованная инициатива одних натыкалась на косность других? Ответить на этот вопрос не просто.
Учитывая опыт войны с белофиннами, руководство наркомата обороны понимало, что КВ-1 по огневой мощи как тяжелый танк слаб. Поэтому в авральном порядке был создан КВ-2. Но и существенная прибавка массы этого танка за счет установки 152-миллиметровой гаубицы и создания специальной башни для нее привело к дополнительной нагрузке на двигатель. Это понимали все.
Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко 13 июня 1940 года направил в три адреса: в ЦК ВКПб), СНК СССР и Комитет обороны при СНК СССР докладную записку о ходе испытаний новых образцов танков, в которой он писал:
«Принятые на вооружение танки КВ и Т-34 в настоящее время вооружаются:
а) танк КВ № 1 одной 76-мм пушкой Л-11 и 3-мя пулеметами ДТ;
б) танк КВ № 2 одной 152-мм гаубицей М-10 и 3-мя пулеметами ДТ;
в) танк Т-34 № 1 одной 45-мм пушкой и 2-мя пулеметами ДТ;
г) танк Т-34 № 2 одной 76-мм пушкой Л-11 и двумя пулеметами ДТ.
Изготовленные образцы танка КВ № 1 в количестве 13 штук испытаны и дали положительные результаты. До конца 1940 года промышленность, получившая заказ, должна выпустить 130 танков.
Танк Т-34 испытания прошел и пущен в серийное производство с выпуском в 1940 году в количестве 600 штук.
Танки КВ предназначаются как танки прорыва и по своему бронированию должны снимать снаряды до 76 мм, а вооружение танков должно быть способно пробивать броню до 80 – 100 мм.
Проведенные испытания пушки 76-мм Л-11 показали, что она способна пробивать броню до 50 мм с дистанции 500 метров при угле встречи 30°, а 152-мм гаубица М-10 способна пробивать броню до 90 мм с дистанции 900 метров. Кроме того, 152-мм гаубица М-10 дает незначительное количество выстрелов в единицу времени, а 76-мм пушка Л-11 при стрельбе с углами склонения больше 5° работает не вполне надежно.
Пулеметы ДТ не дают необходимой скорострельности, и стволы их быстро изнашиваются.
Такое вооружение танков КВ и Т-34 не соответствует предъявленным к ним требованиям и требует замены.
Докладывая о вышеизложенном, считаю необходимый внести следующие изменения в вооружение танков КВ и Т-34:
1. Танк КВ № 1 вооружить 76-мм зенитной пушкой образца 1931 г., способной пробивать броню до 80 мм с дистанции 1000 – 500 метров и по своей конструкции – скорострельной.
2. Танк КВ № 2 вооружить 107-мм пушкой М-60, способной пробивать броню 100 – 110 мм с дистанции 1000 – 500 метров.
3. Танк Т-34 вооружить 76-мм пушкой Ф-34 с пулеметами ДС с утолщенными стволами.
Танк Т-34 № 1 на 1940 год ввиду недостачи пушек Ф-32 вооружить 45-мм пушкой, а танк Т-34 № 2 вооружить пушкой Ф-32.
До изготовления в достаточном количестве 76-мм пушек Ф-32 и пулеметов ДС на 1940 год оставить на вооружении танков 76-мм пушки Л-11 и пулеметы ДТ...»
Поэтому АБТУ выдало СКБ-2 ЛКЗ техническое задач ние на создание еще более тяжелого танка – КВ-3.
Объект 220
Начало этой работе было положено ровно за год до нападения фашистской Германии на Советский Союз. Проектирование танка КВ-3, нареченного объектом 220, началось после издания постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 5 мая 1940 года. Постановление определяло и тактико-технические данные будущей машины. Это должна была быть машина-гигант: масса 67 – 68 тонн, броня: лоб – 115 – 120 миллиметров, башня – 115 миллиметров, борта – 90 миллиметров. Вооружение – 107-миллиметровая пушка с начальной скоростью снаряда 800 метров в секунду. Дульная энергия этой пушки была 1200 тонно-метров. Пулеметов столько же, как на КВ-1, Размеры танка предполагались внушительными:7,85 X 3,41 X 2,95, клиренс: 0,45. Диаметр башни по свету равнялся 1,67 метра. Максимальная скорость передвижения – 30 километров в час. Боекомплект составлял 50 снарядов 107-миллиметрового калибра, 44 диска для пулемета и 1000 патронов для автомата ППШ. Двигатель – дизель мощностью 850 лошадиных сил. Экипаж 6 человек.
Надо сказать, в макет танка КВ-3 пришлось поставить 85-миллиметровую пушку, тогда как оговоренная в техническом задании 107-миллиметровая пушка уже существовала.
О проектировании этого танка имеются материалы Госархива и весьма интересные воспоминания участников его создания, например С. М. Касавина. Он пишет об этом танке:
«Как помнится, в 1940 году в КБ велись большие работы над объектом 220, это был танк с усиленным вооружением – 85-мм пушкой и броней в 100 мм, штампованной башней, с двигателем в 850 л. с. и новой коробкой передач.
Наша группа военных: Б. П. Павлов, В. Л. Сннозерский, Л. Н. Переверзев работали над планетарной КПП. Эту идею поддержал Котин. Работа нами была доведена до рабочих чертежей. Но, к сожалению, началась война и мы не успели закончить работу, в которую вложили много сил и энергии. Планетарную КПП и сервопривод проектировал Переверзев. По тому времени подобная конструкция трансмиссии была значительным шагом вперед, так как обеспечивала большие запасы прочности и имела отличную динамику».
Но опять произошло поистине удивительное и невероятное. Опять же камнем преткновения стала коробка перемены передач. Наряду с планетарной КПП, изготовляемой на перспективу группой военных, Котин поручил Л. Е. Сычеву и Ф. А. Маришкину разработать и обычную. Уже вся документация проекта танка находилась в производстве, когда вдруг выяснилось, что новая КПП непригодна в связи с наличием в ней конструктивных недостатков.
Еще в начале проектирования новой машины Н. Ф. Шашмурин, наряду с основным заданием, опять-таки в инициативном порядке, самостоятельно разработал новый вариант КПП. Однако, как при создании КВ-1, Котин отклонил этот проект и категорически запретил им заниматься. Позиция начальника СКБ-2 была совершенно непонятна.
Корректный, интеллигентный, всегда деликатный Николай Федорович не стал перечить. Но убежденный в том, что принятый к производству вариант КПП, разработанный Сычевым и Маришкиным, непригоден, днем в КБ, ночами в домашних условиях продолжал дорабатывать свой проект. И это несмотря на чрезвычайную перегрузку основным заданием. Своего он добился.
Здесь вновь обращусь к воспоминаниям С. М. Касавина. Он пишет:
«В этой связи следовало бы остановиться на одном небольшом эпизоде... В КБ, как я говорил, велись работы над 220 объектом. В частности, отделом трансмиссии под руководством Ф. А. Маришкииа и Л. Е. Сычева выпускались рабочие чертежи обычной трехвальной КПП.
Подготовка производства под эту коробку в основном была завершена. Но конструирование этой коробки в КБ шло с большим скрипом, было много нетехнологических деталей. Особенно этим грешили узлы и детали управления КП, да и сама схема и габариты ее не удовлетворяли требованиям, предъявленным к танковым трансмиссиям.
В это время (примерно, в августе месяце) Н. Ф. Шашмуриным была предложена новая схема КПП, более простая, с лучшей динамикой, большим запасом прочности, меньшими габаритами. Несмотря на сжатые сроки, машина должна была быть собрана к ноябрьским праздникам, то есть через три месяца. Ж. Я. Котин принял, как мне казалось, рискованное решение, потому что времени оставалось очень мало. Он отдал приказ прекратить работы над КПП, разработанной Маришкиным, а немедленно разработать КПП по схеме, предложенной Шашмуриным. Вот тут-то и свершилось чудо. Через три месяца, что является в настоящее время рекордным сроком, коробка заработала на стенде».
Радоваться и в самом деле было чему. Ведь не только новый танк получал работоспособную надежную КПП с системами управления, но и КВ-1 мог быть оснащен ими. И не только вновь выпускаемые экземпляры, а и те, что уже находились в армии. По решению Ленинградской партийной организации на одном из заводов приступили к подготовке производства для выпуска этой модификации КПП специально для танка КВ-1.
Коробка перемены передач, конечно, частная задача.
Главное – новый танк, КВ-3. С огромным напряжением сил были изготовлены его первые образцы, изданы соответствующие постановления и приказы об их испытании, принятии на вооружение Красной Армия и организации серийного производства. Разумеется, с последующим сокращением выпуска танков КВ-1 и КВ-2.
Что касается испытаний, то первый образец КВ-3 прошел полный их объем. Шашмуринская КПП работала безотказно. Иначе и быть не могло, потому что конструктивные достоинства стали очевидными еще в чертежах. Тем более она подходила для КВ-1 – танка с меньшей массой, с меньшей мощностью двигателя.
Ну а какую же оценку получил КВ-3?
Касавин пишет:
«Танк КВ-3 (объект 220) успешно выдержал с этой коробкой все испытания и был принят на серийное производство до начала войны».
Приказ НКТМ устанавливал первоначальный план производства танков на Кировском заводе: КВ-1 – 400, КВ-2 – 100, КВ-3 – 500. Причем выпуск КВ-3 намечалось начать с августа 1941 года.
Надо сказать, что в момент издания приказа о начале производства танка КВ-3 с августа 1941 года на серийном производстве не было ни пушки, ни двигателя, поэтому первоначальный план выпуска КВ-3 устанавливал серию в 100 машин.
Касавин, продолжая рассказ о создании КВ-3, пишет: «Но война не позволила развернуть производство этих новых танков вместо танка КВ-1».
Нужно к этому еще добавить. Широта взглядов, беспокойство за судьбу КВ-1, созданного коллективом, в котором он работал, исключительная благожелательность к товарищам заставили Шашмурина поставить перед собой более сложную задачу: новая КПП должна не только работать в новом КВ-3. С системами управления она обязана «лечь в прокрустово ложе» танка КВ-1. Когда проект был уже завершен, никто не верил в такую возможность. Но Шашмурину это удалось.
Как удалось – сказано в воспоминаниях Касавина:
«Работать приходилось крайне много. Небольшой коллектив конструкторов, возглавляемый Н. Ф. Шашмуриным, в который входили я, Алексеев, Спиридонов, Федорчук, Струков и другие, выпуская рабочие чертежи, тут же передавали их на станки. При этом линейные увязки (увязки размеров) проводились одновременно с изготовлением коробки. Конструкторы и технологи цеха МХ-1, работая совместно над этой коробкой, не выходили из цеха по нескольку суток. Через три месяца после принятия схемы КПП были собраны и обкатаны».
Не надо думать, что все обошлось сразу же благополучно. Даже у самых талантливых и грамотных конструкторов не бывает сразу же без сучка и задоринки. С новой КПП пришлось тоже повозиться, и немало.
Касавин дальше пишет, каким изнурительным трудом оказалось устранение дефекта, связанного с выходом из строя одного подшипника.
«Помню, мы с Шашмуриным не покидали цех несколько суток, пока не установили причину выхода из строя подшипника ведущей конической шестерни. Дело оказалось в том, что крышка картера КПП была недостаточно жесткой, поэтому появился дефект – изменение зазора в подшипниках конической шестерни. Зазоры в подшипниках этой шестерни замерялись при снятой крышке. В собранной КПП подшипник зажимался, зазоры в нем выбирались и при испытаниях он выходил из строя».
Казалось бы, такой пустяк – зазор в несколько сотых миллиметра, а сколько хлопот он доставлял конструкторам. До двух десятков раз пришлось снимать КПП со стенда для тщательного анализа причин ее выхода из строя. И какая была радость, когда причину дефекта удалось устранить и коробка прекрасно заработала.
И, надо сказать, хорошо, что не поставили КВ-3 на серийное производство. Для такого вывода есть основания. Если на опытном КВ-3 башня была сварно-литейная, то серийные машины предстояло выпускать со штампованными башнями. Но как ни «облизывали» башню, масса КВ-3 оказалась предельной – 62 тонны, хотя по техническому заданию она должна была составлять 67 – 68 тонн. Уменьшилась же масса за счет установки пушки меньшего калибра с меньшей башней. Если бы КВ-3 поставили на серийное производство, то его не на чем было бы развозить по фронтам, так как предельная нагрузка на железнодорожные платформы того периода допускала не более 55 тонн. А в войну масса танка возросла бы еще за счет грубой обработки, увеличения допусков.
Бывший начальник ОКМО и директор опытного завода имени С. М. Кирова Н. В. Барыков как-то рассказал об уроке, который ему преподнес Сергей Миронович Киров.
«Вспоминаю, что в 1931 году мы начали строить тяжелый по тем временам танк Т-35. Как всегда, началом этих работ интересовался Киров. В Смольном, при очередном вызове, Сергей Миронович задал вопрос: знаю ли я грузоподъемность наших и зарубежных мостов и веса паровозов?
Не подумав, я ответил, что на командирских курсах изучал, как взрывать мосты и паровозы, а весами и грузоподъемностью не интересовался.
Киров посмотрел на меня так, что я почувствовал себя неловко и пожалел о своей неосведомленности.
Он достал с полки какой-то справочник и сказал: «Посиди в соседней комнате, перепиши себе все данные. Нельзя строить тяжелые танки, не зная грузоподъемности мостов».
Такие уроки запоминаются на всю жизнь.
Но вот СКБ-2 получило новое задание: спроектировать еще более тяжелый танк. О нем следует рассказать, потому что в процессе формирования взглядов на будущие сверхтяжелые танки выявились разные подходы к их вооружению и тому, каким он должен быть.
Надо сказать, в макет танка КВ-3 пришлось поставить 85-миллиметровую пушку, тогда как оговоренная в техническом задании 107-миллиметровая пушка уже существовала.
О проектировании этого танка имеются материалы Госархива и весьма интересные воспоминания участников его создания, например С. М. Касавина. Он пишет об этом танке:
«Как помнится, в 1940 году в КБ велись большие работы над объектом 220, это был танк с усиленным вооружением – 85-мм пушкой и броней в 100 мм, штампованной башней, с двигателем в 850 л. с. и новой коробкой передач.
Наша группа военных: Б. П. Павлов, В. Л. Сннозерский, Л. Н. Переверзев работали над планетарной КПП. Эту идею поддержал Котин. Работа нами была доведена до рабочих чертежей. Но, к сожалению, началась война и мы не успели закончить работу, в которую вложили много сил и энергии. Планетарную КПП и сервопривод проектировал Переверзев. По тому времени подобная конструкция трансмиссии была значительным шагом вперед, так как обеспечивала большие запасы прочности и имела отличную динамику».
Но опять произошло поистине удивительное и невероятное. Опять же камнем преткновения стала коробка перемены передач. Наряду с планетарной КПП, изготовляемой на перспективу группой военных, Котин поручил Л. Е. Сычеву и Ф. А. Маришкину разработать и обычную. Уже вся документация проекта танка находилась в производстве, когда вдруг выяснилось, что новая КПП непригодна в связи с наличием в ней конструктивных недостатков.
Еще в начале проектирования новой машины Н. Ф. Шашмурин, наряду с основным заданием, опять-таки в инициативном порядке, самостоятельно разработал новый вариант КПП. Однако, как при создании КВ-1, Котин отклонил этот проект и категорически запретил им заниматься. Позиция начальника СКБ-2 была совершенно непонятна.
Корректный, интеллигентный, всегда деликатный Николай Федорович не стал перечить. Но убежденный в том, что принятый к производству вариант КПП, разработанный Сычевым и Маришкиным, непригоден, днем в КБ, ночами в домашних условиях продолжал дорабатывать свой проект. И это несмотря на чрезвычайную перегрузку основным заданием. Своего он добился.
Здесь вновь обращусь к воспоминаниям С. М. Касавина. Он пишет:
«В этой связи следовало бы остановиться на одном небольшом эпизоде... В КБ, как я говорил, велись работы над 220 объектом. В частности, отделом трансмиссии под руководством Ф. А. Маришкииа и Л. Е. Сычева выпускались рабочие чертежи обычной трехвальной КПП.
Подготовка производства под эту коробку в основном была завершена. Но конструирование этой коробки в КБ шло с большим скрипом, было много нетехнологических деталей. Особенно этим грешили узлы и детали управления КП, да и сама схема и габариты ее не удовлетворяли требованиям, предъявленным к танковым трансмиссиям.
В это время (примерно, в августе месяце) Н. Ф. Шашмуриным была предложена новая схема КПП, более простая, с лучшей динамикой, большим запасом прочности, меньшими габаритами. Несмотря на сжатые сроки, машина должна была быть собрана к ноябрьским праздникам, то есть через три месяца. Ж. Я. Котин принял, как мне казалось, рискованное решение, потому что времени оставалось очень мало. Он отдал приказ прекратить работы над КПП, разработанной Маришкиным, а немедленно разработать КПП по схеме, предложенной Шашмуриным. Вот тут-то и свершилось чудо. Через три месяца, что является в настоящее время рекордным сроком, коробка заработала на стенде».
Радоваться и в самом деле было чему. Ведь не только новый танк получал работоспособную надежную КПП с системами управления, но и КВ-1 мог быть оснащен ими. И не только вновь выпускаемые экземпляры, а и те, что уже находились в армии. По решению Ленинградской партийной организации на одном из заводов приступили к подготовке производства для выпуска этой модификации КПП специально для танка КВ-1.
Коробка перемены передач, конечно, частная задача.
Главное – новый танк, КВ-3. С огромным напряжением сил были изготовлены его первые образцы, изданы соответствующие постановления и приказы об их испытании, принятии на вооружение Красной Армия и организации серийного производства. Разумеется, с последующим сокращением выпуска танков КВ-1 и КВ-2.
Что касается испытаний, то первый образец КВ-3 прошел полный их объем. Шашмуринская КПП работала безотказно. Иначе и быть не могло, потому что конструктивные достоинства стали очевидными еще в чертежах. Тем более она подходила для КВ-1 – танка с меньшей массой, с меньшей мощностью двигателя.
Ну а какую же оценку получил КВ-3?
Касавин пишет:
«Танк КВ-3 (объект 220) успешно выдержал с этой коробкой все испытания и был принят на серийное производство до начала войны».
Приказ НКТМ устанавливал первоначальный план производства танков на Кировском заводе: КВ-1 – 400, КВ-2 – 100, КВ-3 – 500. Причем выпуск КВ-3 намечалось начать с августа 1941 года.
Надо сказать, что в момент издания приказа о начале производства танка КВ-3 с августа 1941 года на серийном производстве не было ни пушки, ни двигателя, поэтому первоначальный план выпуска КВ-3 устанавливал серию в 100 машин.
Касавин, продолжая рассказ о создании КВ-3, пишет: «Но война не позволила развернуть производство этих новых танков вместо танка КВ-1».
Нужно к этому еще добавить. Широта взглядов, беспокойство за судьбу КВ-1, созданного коллективом, в котором он работал, исключительная благожелательность к товарищам заставили Шашмурина поставить перед собой более сложную задачу: новая КПП должна не только работать в новом КВ-3. С системами управления она обязана «лечь в прокрустово ложе» танка КВ-1. Когда проект был уже завершен, никто не верил в такую возможность. Но Шашмурину это удалось.
Как удалось – сказано в воспоминаниях Касавина:
«Работать приходилось крайне много. Небольшой коллектив конструкторов, возглавляемый Н. Ф. Шашмуриным, в который входили я, Алексеев, Спиридонов, Федорчук, Струков и другие, выпуская рабочие чертежи, тут же передавали их на станки. При этом линейные увязки (увязки размеров) проводились одновременно с изготовлением коробки. Конструкторы и технологи цеха МХ-1, работая совместно над этой коробкой, не выходили из цеха по нескольку суток. Через три месяца после принятия схемы КПП были собраны и обкатаны».
Не надо думать, что все обошлось сразу же благополучно. Даже у самых талантливых и грамотных конструкторов не бывает сразу же без сучка и задоринки. С новой КПП пришлось тоже повозиться, и немало.
Касавин дальше пишет, каким изнурительным трудом оказалось устранение дефекта, связанного с выходом из строя одного подшипника.
«Помню, мы с Шашмуриным не покидали цех несколько суток, пока не установили причину выхода из строя подшипника ведущей конической шестерни. Дело оказалось в том, что крышка картера КПП была недостаточно жесткой, поэтому появился дефект – изменение зазора в подшипниках конической шестерни. Зазоры в подшипниках этой шестерни замерялись при снятой крышке. В собранной КПП подшипник зажимался, зазоры в нем выбирались и при испытаниях он выходил из строя».
Казалось бы, такой пустяк – зазор в несколько сотых миллиметра, а сколько хлопот он доставлял конструкторам. До двух десятков раз пришлось снимать КПП со стенда для тщательного анализа причин ее выхода из строя. И какая была радость, когда причину дефекта удалось устранить и коробка прекрасно заработала.
И, надо сказать, хорошо, что не поставили КВ-3 на серийное производство. Для такого вывода есть основания. Если на опытном КВ-3 башня была сварно-литейная, то серийные машины предстояло выпускать со штампованными башнями. Но как ни «облизывали» башню, масса КВ-3 оказалась предельной – 62 тонны, хотя по техническому заданию она должна была составлять 67 – 68 тонн. Уменьшилась же масса за счет установки пушки меньшего калибра с меньшей башней. Если бы КВ-3 поставили на серийное производство, то его не на чем было бы развозить по фронтам, так как предельная нагрузка на железнодорожные платформы того периода допускала не более 55 тонн. А в войну масса танка возросла бы еще за счет грубой обработки, увеличения допусков.
Бывший начальник ОКМО и директор опытного завода имени С. М. Кирова Н. В. Барыков как-то рассказал об уроке, который ему преподнес Сергей Миронович Киров.
«Вспоминаю, что в 1931 году мы начали строить тяжелый по тем временам танк Т-35. Как всегда, началом этих работ интересовался Киров. В Смольном, при очередном вызове, Сергей Миронович задал вопрос: знаю ли я грузоподъемность наших и зарубежных мостов и веса паровозов?
Не подумав, я ответил, что на командирских курсах изучал, как взрывать мосты и паровозы, а весами и грузоподъемностью не интересовался.
Киров посмотрел на меня так, что я почувствовал себя неловко и пожалел о своей неосведомленности.
Он достал с полки какой-то справочник и сказал: «Посиди в соседней комнате, перепиши себе все данные. Нельзя строить тяжелые танки, не зная грузоподъемности мостов».
Такие уроки запоминаются на всю жизнь.
Но вот СКБ-2 получило новое задание: спроектировать еще более тяжелый танк. О нем следует рассказать, потому что в процессе формирования взглядов на будущие сверхтяжелые танки выявились разные подходы к их вооружению и тому, каким он должен быть.
Сверхтяжелые
На основании постановления правительства в апреле 1941 года был издан приказ НКТП по вопросу усиления брони путем установки экранов на КВ-1 и КВ-2, о вооружении и усилении бронирования танка КВ-3 и проектировании танков КВ-4 и КВ-5. Этот приказ обязывал ЛКЗ с 1 июня 1941 года все танки КВ-1 и КВ-2 выпускать с экраном. На танки же, находящиеся в войсках, поручалось также установить экраны и закончить эту работу к 1 января 1942 года.
Экранировку брони танков КВ-1 и КВ-2 предстояло осуществить путем введения дополнительных 30-миллиметровых экранов для лба и бортов сварных башен и лба корпуса. Толщина у этих узлов броневой защиты впервые в истории танковой техники доводилась до 105 миллиметров.
Этот же приказ обязывал ЛКЗ спроектировать и изготовить по тактико-техническим характеристикам НКО танк КВ-4 с удлиненной базой, вооруженный 107-миллиметровой пушкой ЗИС-6, с основной броней толщиной 125 – 130 миллиметров, а наиболее уязвимые башня и лоб корпуса должны быть толщиной 110 – 150 миллиметров. СКБ-2 ставилась задача к 15 июня 1941 года разработать технический проект, а к 1 сентября изготовить опытный образец танка.
Определялось проектирование и изготовление к 3 сентября 1941 года КВ-5. Лоб и башня планировались толщиной брони 170 миллиметров, борта – 150 миллиметров. Вооружение танка – та же 107-миллиметровая пушка. Двигатель – 1200 лошадиных сил. Ширина машины не должна была превышать 4,2 метра. К 1 августа 1941 года заводу поручалось предъявить макет и технический проект КВ-5 на утверждение НКО. Ижорскому заводу вменялось в обязанность к 10 октября 1941 года изготовить его корпус и башню.
Главному конструктору ЛКЗ по моторостроению ставилась задача спроектировать дизель 1200 лошадиных сил на базе моторов М-40 и М-50. Аналогичное задание получил и Харьковский завод.
Главному конструктору артиллерийского завода предписывалось спроектировать и изготовить пушку ЗИС-6 107-миллиметрового калибра с начальной скоростью снаряда 800 метров в секунду и унитарным патроном массой 18,8 килограмма.
Масса танка предварительно определялась 100 тонн. Гигант!
Надо сказать, что появлению приказа НКТП о создании танков КВ-4 и КВ-5 предшествовали весьма интересные события, о которых следует рассказать.
...Рано утром в один из пасмурных мартовских дней 1941 года в кабинет главного конструктора артиллерийского завода В. Г. Грабина зашел военпред Главного артиллерийского управления и сообщил:
– Василий Гаврилович, в наш город приехал Маршал Советского Союза Кулик. Он просит прибыть к нему в любое удобное для вас время.
– Какой вопрос интересует маршала? – споосил Грабин.
– Об этом он ничего не сказал...
Обычно, когда Г. И. Кулик приезжал на завод, его
интересовало производство – количество и качество выпускаемых пушек. На заводе дела шли неплохо: бесперебойно выпускались танковые пушки Ф-34 для Т-34, осваивалась противотанковая ЗИС-2. Грабин терялся в догадках: может быть, маршала интересуют опытные работы? Но почему в таком случае он назначил встречу в своем салон-вагоне на вокзале, а не приехал на завод?
Когда Грабин прибыл в салон-вагон, заместитель наркома обороны, поздоровавшись, без всяких предисловий сказал, что приехал посоветоваться по вопросу вооружения танка КВ-1. Выглядел маршал встревоженным. Только теперь Грабин понял причину приезда начальника ГАУ с группой военных.
Г. И. Кулику были известны взгляды и самого Грабина, и его конструкторов на вооружение тяжелого танка. Раньше они не вызывали у маршала особого интереса. Видимо, теперь что-то изменилось. Грабин ответил, что он готов принять участие в обсуждении этого вопроса.
Кулик начал издалека. Говорил о вероятном противнике, прямо назвав фашистскую Германию.
– Танки, находящиеся на вооружении вермахта,– продолжал он,– по своей бронезащите и вооружению значительно уступают нашим. Но перспективы танкостроения в Германии внушают очень серьезные опасения. В этой связи особенно беспокоит вооружение нашего танка КВ-1 76-миллиметровой пушкой Ф-32, которая по мощности уступает даже пушке Ф-34 среднего типа. КВ-1 нужно срочно перевооружить...
Грабин изложил свою точку зрения на танковое вооружение (читателю она уже известна из предыдущих глав).
– Я с вами согласен,– выслушав Грабина, сказал Кулик.– У некоторых из нас сложилось неправильное представление о танковой пушке. Она действительно должна быть специально создана для данного типа танка.
Грабин внутренне сиял. Наконец-то дошло... Дошло до самых ярых противников перевооружения танка КВ-1 мощной пушкой.
Заручившись принципиальным согласием Грабина на создание новой мощной танковой пушки, маршал Кулик отбыл в Ленинград на Кировский завод.
...Прошло некоторое время после отъезда Г. И. Кулика в Ленинград, как туда же поехал и Грабин, но с иной целью. Ему нужно было прочитать участникам конференции в Ленинградском институте усовершенствования инженерно-технических работников лекцию о методах скоростного проектирования. Когда Василий Гаврилович находился в аудитории, где проходила конференция, его вдруг пригласили к телефону:
«Странно,– подумал Василий Гаврилович. – Кто здесь может мне звонить?»
– Куда мне идти? – осведомился Грабин у незнакомца, который звал его к телефону.
– Оденьтесь и пойдемте со мной.
Незнакомец привез Грабина в Смольный. Как только он переступил порог кабинета секретаря обкома, ему протянули телефонную трубку. Грабин сразу узнал голос Поскребышева, который предупредил, что с ним будет говорить Сталин.
Грабин заволновался. Значит, случилось что-то важное, не терпящее отлагательства.
Процитирую диалог между Грабиным и Сталиным по воспоминаниям самого Василия Гавриловича:
– Здравствуйте, товарищ Грабин,– послышался в трубке голос Сталина.– Я хочу с вами посоветоваться. Есть мнения, что тяжелый танк вооружен маломощной .пушкой, не отвечающей задачам тяжелого танка. В настоящее время рассматривается вопрос о перевооружении его: вместо 76-миллиметровой пушки предлагается поставить мощную 107-миллиметровую, Хотелось бы знать вашу точку зрения по этому вопросу. Возможно, вам трудно будет оценить это предложение, так как тяжелый танк вооружен вашей 76-миллиметровой пушкой.
– Я готов высказать свое мнение.
– Пожалуйста, я вас слушаю.
– Когда нашему конструкторскому бюро ГАУ выдало тактико-технические требования на 76-миллиметровую пушку для тяжелого танка, мы тщательно изучили вопросы, связанные с танками и их вооружением, и пришли к выводу, что 76-миллиметровая пушка для тяжелого танка неперспективна и не отвечает требованиям даже сегодняшнего дня. Мы считали, что тяжелый танк следует вооружить более мощной пушкой, снаряд которой пробивал бы броню, равную по мощности броне своего танка, с дистанции в тысячу метров. Свое мнение высказали руководству ГАУ и АБТУ, но с нами никто не согласился.
Эти взгляды Грабина на пушку тяжелого танка воплотятся в жизнь, но уже после того, как урок преподнесет война, а сейчас им пока не суждено было сбыться.
Экранировку брони танков КВ-1 и КВ-2 предстояло осуществить путем введения дополнительных 30-миллиметровых экранов для лба и бортов сварных башен и лба корпуса. Толщина у этих узлов броневой защиты впервые в истории танковой техники доводилась до 105 миллиметров.
Этот же приказ обязывал ЛКЗ спроектировать и изготовить по тактико-техническим характеристикам НКО танк КВ-4 с удлиненной базой, вооруженный 107-миллиметровой пушкой ЗИС-6, с основной броней толщиной 125 – 130 миллиметров, а наиболее уязвимые башня и лоб корпуса должны быть толщиной 110 – 150 миллиметров. СКБ-2 ставилась задача к 15 июня 1941 года разработать технический проект, а к 1 сентября изготовить опытный образец танка.
Определялось проектирование и изготовление к 3 сентября 1941 года КВ-5. Лоб и башня планировались толщиной брони 170 миллиметров, борта – 150 миллиметров. Вооружение танка – та же 107-миллиметровая пушка. Двигатель – 1200 лошадиных сил. Ширина машины не должна была превышать 4,2 метра. К 1 августа 1941 года заводу поручалось предъявить макет и технический проект КВ-5 на утверждение НКО. Ижорскому заводу вменялось в обязанность к 10 октября 1941 года изготовить его корпус и башню.
Главному конструктору ЛКЗ по моторостроению ставилась задача спроектировать дизель 1200 лошадиных сил на базе моторов М-40 и М-50. Аналогичное задание получил и Харьковский завод.
Главному конструктору артиллерийского завода предписывалось спроектировать и изготовить пушку ЗИС-6 107-миллиметрового калибра с начальной скоростью снаряда 800 метров в секунду и унитарным патроном массой 18,8 килограмма.
Масса танка предварительно определялась 100 тонн. Гигант!
Надо сказать, что появлению приказа НКТП о создании танков КВ-4 и КВ-5 предшествовали весьма интересные события, о которых следует рассказать.
...Рано утром в один из пасмурных мартовских дней 1941 года в кабинет главного конструктора артиллерийского завода В. Г. Грабина зашел военпред Главного артиллерийского управления и сообщил:
– Василий Гаврилович, в наш город приехал Маршал Советского Союза Кулик. Он просит прибыть к нему в любое удобное для вас время.
– Какой вопрос интересует маршала? – споосил Грабин.
– Об этом он ничего не сказал...
Обычно, когда Г. И. Кулик приезжал на завод, его
интересовало производство – количество и качество выпускаемых пушек. На заводе дела шли неплохо: бесперебойно выпускались танковые пушки Ф-34 для Т-34, осваивалась противотанковая ЗИС-2. Грабин терялся в догадках: может быть, маршала интересуют опытные работы? Но почему в таком случае он назначил встречу в своем салон-вагоне на вокзале, а не приехал на завод?
Когда Грабин прибыл в салон-вагон, заместитель наркома обороны, поздоровавшись, без всяких предисловий сказал, что приехал посоветоваться по вопросу вооружения танка КВ-1. Выглядел маршал встревоженным. Только теперь Грабин понял причину приезда начальника ГАУ с группой военных.
Г. И. Кулику были известны взгляды и самого Грабина, и его конструкторов на вооружение тяжелого танка. Раньше они не вызывали у маршала особого интереса. Видимо, теперь что-то изменилось. Грабин ответил, что он готов принять участие в обсуждении этого вопроса.
Кулик начал издалека. Говорил о вероятном противнике, прямо назвав фашистскую Германию.
– Танки, находящиеся на вооружении вермахта,– продолжал он,– по своей бронезащите и вооружению значительно уступают нашим. Но перспективы танкостроения в Германии внушают очень серьезные опасения. В этой связи особенно беспокоит вооружение нашего танка КВ-1 76-миллиметровой пушкой Ф-32, которая по мощности уступает даже пушке Ф-34 среднего типа. КВ-1 нужно срочно перевооружить...
Грабин изложил свою точку зрения на танковое вооружение (читателю она уже известна из предыдущих глав).
– Я с вами согласен,– выслушав Грабина, сказал Кулик.– У некоторых из нас сложилось неправильное представление о танковой пушке. Она действительно должна быть специально создана для данного типа танка.
Грабин внутренне сиял. Наконец-то дошло... Дошло до самых ярых противников перевооружения танка КВ-1 мощной пушкой.
Заручившись принципиальным согласием Грабина на создание новой мощной танковой пушки, маршал Кулик отбыл в Ленинград на Кировский завод.
...Прошло некоторое время после отъезда Г. И. Кулика в Ленинград, как туда же поехал и Грабин, но с иной целью. Ему нужно было прочитать участникам конференции в Ленинградском институте усовершенствования инженерно-технических работников лекцию о методах скоростного проектирования. Когда Василий Гаврилович находился в аудитории, где проходила конференция, его вдруг пригласили к телефону:
«Странно,– подумал Василий Гаврилович. – Кто здесь может мне звонить?»
– Куда мне идти? – осведомился Грабин у незнакомца, который звал его к телефону.
– Оденьтесь и пойдемте со мной.
Незнакомец привез Грабина в Смольный. Как только он переступил порог кабинета секретаря обкома, ему протянули телефонную трубку. Грабин сразу узнал голос Поскребышева, который предупредил, что с ним будет говорить Сталин.
Грабин заволновался. Значит, случилось что-то важное, не терпящее отлагательства.
Процитирую диалог между Грабиным и Сталиным по воспоминаниям самого Василия Гавриловича:
– Здравствуйте, товарищ Грабин,– послышался в трубке голос Сталина.– Я хочу с вами посоветоваться. Есть мнения, что тяжелый танк вооружен маломощной .пушкой, не отвечающей задачам тяжелого танка. В настоящее время рассматривается вопрос о перевооружении его: вместо 76-миллиметровой пушки предлагается поставить мощную 107-миллиметровую, Хотелось бы знать вашу точку зрения по этому вопросу. Возможно, вам трудно будет оценить это предложение, так как тяжелый танк вооружен вашей 76-миллиметровой пушкой.
– Я готов высказать свое мнение.
– Пожалуйста, я вас слушаю.
– Когда нашему конструкторскому бюро ГАУ выдало тактико-технические требования на 76-миллиметровую пушку для тяжелого танка, мы тщательно изучили вопросы, связанные с танками и их вооружением, и пришли к выводу, что 76-миллиметровая пушка для тяжелого танка неперспективна и не отвечает требованиям даже сегодняшнего дня. Мы считали, что тяжелый танк следует вооружить более мощной пушкой, снаряд которой пробивал бы броню, равную по мощности броне своего танка, с дистанции в тысячу метров. Свое мнение высказали руководству ГАУ и АБТУ, но с нами никто не согласился.
Эти взгляды Грабина на пушку тяжелого танка воплотятся в жизнь, но уже после того, как урок преподнесет война, а сейчас им пока не суждено было сбыться.