Ибрагимов Даниял. Противоборство

   Михаил Горностаев, рост которого два метра, пытался дотянуться до основания одной из башен и не смог.
   – А как же туда залезать? – развел руками Михаил.– Лестницы не видно. А уж мишень для фашистского артиллериста что надо!
   Словом, с первого взгляда танк инструкторы полностью забраковали. Но никуда от него теперь не уйдешь. Надо принимать машины. Видно было, что к большому пути через океан их тщательно готовили. Смотровые щели, люки, жалюзи, стволы пушек заклеили тонким, но необычайно прочным пластиком. Снимать его инструкторы начали прежде всего с высоких бортов.
   – Уж не дверь ли тут заклеена? – предположил Горностаев, отодрав липкую ленту пластика. – Братцы, да это и в самом деле дверь, как в контору какую-нибудь!
   – А ты говорил лестницу,– рассмеялся Виктор Хренов.– Открывай и заходи, не сгибаясь.
   Подергали за ручку, но дверь не открывалась. Не заметили кнопку на ручке. Когда дверь распахнулась, было чему удивляться и восхищаться. В довольно просторном корпусе машины все блестело никелем и медью – многочисленные ручки, кнопки, защелки, гнезда, ящики, пряжки [476] у ремней... На каждого члена экипажа мягкое изящное кресло. Все внутренние стенки обиты толстым мягким цветным пластиком-губкой.
   Владимир Подольский обратил особое внимание на радиостанцию, которую ему в ближайшее время предстояло освоить. У нашего Т-34 она была чуть больше современного телефонного аппарата. Здесь же иная, занимала почти квадратный метр площади. Приемник и передатчик по своим габаритам равнялись современному телевизору с большим экраном. И столько на них ручек и кнопок, что Подольского это сразу же озадачило. Видимо, пользуясь такой рацией, можно было держать связь чуть ли не с Белым домом. А нашим танкистам требовалась связь в пределах нескольких километров, а чаще всего – в пределах поля боя.
   Инструкторы долго еще стояли, будто не решаясь заходить в танк: на каждом из них были видавшие виды гимнастерки, а не белые рубашки с галстуками.
   – Хорошо тебе, Америка, роскошью кичиться,– вздохнул Хренов. – Не упала на тебя ни одна бомба. Не разорвался на твоих улицах ни один снаряд...
   Когда инструкторы залезли в танк и начали распаковывать ящики с инструментом, пулеметными лентами, запчастями, проверять ниши, то были взволнованы до глубины души. Не нашлось ни одного укромного места, в котором бы не находили они сигареты, теплые перчатки, шоколад, орехи. А в стволе пушки – свитер с завернутой в него бутылкой виски. Некоторые из этих вещей сопровождались короткими записками на русском языке. Одна гласила – «Привет от рабочих Америки!». Другая – «Желаем вам победы!». А на бутылке виски наклеены слова: «Америка – Россия – дружба!».
   Можно представить себе хлопоты рабочих завода из далекой Америки, узнавших, что танки идут в Россию. Видимо, они договорились между собой, кто и что может купить. Определили, что и куда упрятать (может, в тайне от контролеров), нашли человека, который мог бы написать теплые слова привета и солидарности. И, надо сказать, слова эти были для бойцов Красной Армии дороже самих подарков, хотя и жили мы в это время голодновато.
   Не все еще в нашей стране отчетливо представляли, какой длинный и нелегкий путь проделала, скажем, простая банка свиной тушенки, прежде чем где-нибудь в [477] окопах под Сталинградом не вскрыл ее своим штыком наш героический солдат...
   Разобравшись в устройстве танка, инструкторы удивленно смотрели на бензиновый двигатель. Первым: нарушил молчание Виктор Хренов.
   – Этот же двигатель капризный, как балованный ребенок,– сказал он.– Такому подавай только высокосортный бензин.
   – Слишком сложное управление,– заметил Михаил Горностаев. – Достаточно резиновому плунжеру выйти из строя, как танк сейчас же превратится в неподвижную мишень. Тогда поминай как звали тех, кто будет в машине. Вспыхнет, как магний...
   Наш народ, конечно, благодарил за помощь, получаемую по ленд-лизу, но разве могла она, эта помощь, заменить в труднейшей войне открытие второго фронта против фашистской Германии?! Не случайно в войсках бытовала шутка: свиная тушенка – «второй фронт». Американские танки М4, великолепно сработанные, оказались весьма уязвимыми для противотанковых пушек врага, а губчатая резина, которой они были обиты изнутри для снижения шума и ударов от толчков, не очень-то предохраняла. Зато первая же искра превращала машину в факел.
   Наши танкисты предпочитали, конечно, отечественный танк с гусеничным ходом и дизелем. Высооктановый бензин для двигателей американских танков превращал их, по образному выражению фронтовиков, в зажигалки.
   Вот почему 18 июля 1942 года, в тяжелейшее для нашей страны и ее армии время, Сталин направил Рузвельту послание, в котором писал:
   «Считаю долгом предупредить, что, как утверждают наши специалисты на фронте, американские танки очень легко горят от патронов противотанковых ружей, попадающих сзади или сбоку. Происходит это оттого, что высокосортный бензин, употребляемый американскими танками, образует в танке большой слой бензиновых паров, создающих благоприятные условия для загорания. Немецкие танки работают тоже на бензине, но бензин у них низкосортный, не дающий большого количества паров, ввиду чего они гораздо меньше подвержены загоранию. Наиболее подходящим мотором для танков наши специалисты считают дизель».
   Понимая, что Советский Союз один на один ведет тяжелейшую, борьбу с фашистской Германией, неся при [478] этом огромные потери. Рузвельт 19 августа 1942 года сообщил, что в течение августа из Соединенных Штатов в Советский Союз будет отправлено свыше тысячи танков. В ответном послании от 22 августа 1942 года Сталин писал:
   «В связи с Вашим замечанием об отправке в августе месяце из Соединенных Штатов танков и военных материалов я хотел бы подчеркнуть нашу особую заинтересованность в данное время в получении из США самолетов и других видов вооружения, а также грузовиков в возможно большем количестве».
   В этом послании чувствовался наш деликатный отказ от тех американских танков, которые на поле боя вспыхивали и горели как свечи, унося с собой драгоценные жизни советских танкистов.
   Надо отдать должное американским конструкторам из Рок-Айлендского арсенала. В соответствии с советами и замечаниями наших военных специалистов они при создании среднего танка М4 «шерман» устранили многие недостатки его предшественника. Танки серии М3 «генерал Грант» были сняты с вооружения армии США.
   Опытный экземпляр М4 был изготовлен в феврале 1942 года. Он выпускался в нескольких модификациях, отличавшихся двигателями, ходовой частью, вооружением и способом изготовления корпуса и башен. Схема силовой передачи, ее компоновка и конструкция основных агрегатов оставались прежними.
   Хотя по порядку обозначения М4 «шерман» был первой модификацией, в производство по разным причинам раньше были пущены М4А1, затем М4А2 и потом уже М4.
   «Шерман» имел сварной корпус. Носовая деталь сначала состояла из трех частей на болтах, затем одной литой и, наконец, из литой и катаной частей. Менялся также способ установки лобового пулемета. Модификация М4 имела мотор Райта «континентал» воздушного охлаждения. Ходовая часть была сохранена в основном как у М3. Однако конструкцию тележек спаренных опорных катков (кроме машин самых первых выпусков) несколько изменили, в частности отнесли назад поддерживающий ролик.
   М4А2 имел два дизель-мотора. Наибольшее количество танков М4А2 было передано по ленд-лизу Англии и СССР.
   Обе модификации вооружались 75– или 76-миллиметровыми пушками. [479]
   Наиболее распространенной модификацией в американской армии стала М4А3, выпускавшаяся с июня 1942 по май 1945 года. Она имела специально сконструированный двигатель Форд GAA-8 и литой корпус. Их было выпущено 11 424.

Устами воевавших

   В ту зиму двум будущим дважды Героям Советского Союза Степану Федоровичу Шутову и Захару Карповичу Слюсаренко воевать на «матильдах» не пришлось. После того как они обучили танкистов умению владеть английскими танками, оба получили новые назначения и уехали на фронт. А на учебных полях и полигонах продолжались занятия, люди овладевали танками, поставляемыми союзниками по ленд-лизу. В ходе обучения танкисты отчетливо видели многие недостатки этих машин.
   Ну а как же отзывались о заморских танках те, кому пришлось на них воевать, каково их мнение? Предоставим слово объективным судьям, прошедшим по тяжелым дорогам войны.
   Вот что пишет мне Герой Советского Союза, генерал-майор танковых войск в отставке Александр Михайлович Овчаров:
   «Я воевал в основном на Т-34, а также на английских „матильда“ и „валентайн“, американских М4А2. Первый заваливался набок на любом косогоре, второй горел от попадания даже 50-миллиметрового снаряда.
   Несколько лучше был американский танк. Он имел почти такие же данные, как и Т-34. Неплохая у него была и броня – вязкая. При попадании вражеской болванки броня не давала осколков и не поражала экипаж. Но эта машина была рассчитана на боевые действия по дорогам с твердым покрытием. В ее гусеничные траки была впрессована резина. На марше колонна машин не создавала большого шума, и можно было подобраться незамеченным очень близко к противнику, если марш совершался по асфальту или брусчатке. Но стоило сойти с дороги и попытаться взобраться на небольшой пригорок, особенно после дождя, как эти «шерманы» становились беспомощными, скользили по грунту и сползали юзом.
   Зато уж наша тридцатьчетверка могла преодолевать любую кручу под углом даже 45 градусов. Она выгодно [480] отличалась от иномарок такого же класса. Наша машина оставила добрую память о себе для потомков».
   Суровый, но справедливый приговор вынес бывалый генерал английским танкам. В субъективности его не обвинишь. Он не знал мнения, которым располагаю я, об этих машинах прославленных командиров-танкистов Шустова и Слюсаренко, А мнения их полностью совпадают.
   Получил я письмо и от полковника в отставке Семена Михайловича Михайловского, прошедшего путь с первого и до последнего дня войны от командира танкового батальона до заместителя командующего 57-й армией по бронетанковым войскам. Вот что он написал:
   «За всю войну мне не приходилось иметь дело с танками, получаемыми по ленд-лизу, ни с английскими, ни с американскими. Но помню случай, когда 23-й танковый корпус генерала Е. Г. Пушкина в г. Купянске был на переформировании. Мы должны были получить английские танки „матильда“ и „валентайн“.
   Когда я собрал механиков-водителей для отправки за танками, они стали говорить о том, что не хотели бы получать эти «зажигалки». Так их окрестили танкисты, нахлебавшиеся с ними горя.
   После моего доклада об этом генералу Пушкину он связался с командующим бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии генералом Я. Н. Федоренко. Вскоре к нам прибыла английская военная делегация в составе генерала и двух офицеров. Они присутствовали на проводимых танковым корпусом учениях в районе Меловых гор в пригороде Купянска.
   Прибывшей делегации мы объективно рассказали, почему наши танкисты не хотели бы воевать на английских тапках, убедительно доказали, что эти машины намного уступают нашим Т-34 по всем тактико-техническим характеристикам, особенно по качеству и мощности двигателя».
   Так генерал Федоренко убедительно показал англичанам, какого качества боевую технику они нам поставляют по ленд-лизу. Теперь уже не только Черчилль знал, что танки, названные в его честь, имеют массу недостатков, как и он сам.
   Но даже такая боевая несовершенная техника, поставляемая английскими и американскими союзниками, была для нас в ту тяжелую годину как нельзя кстати. [481]
   Не забудем, что путь этой техники из далекой Америки и Англии в Советский Союз тянулся через океаны, жестокие штормы. Этот путь подвергался налетам морских пиратов гитлеровского адмирала Карла Деница,и воздушных хищников Германа Геринга. Все это выпало на долю экипажей кораблей союзников. Но, несмотря ни на, что, караваны кораблей шли к советским берегам.

Караваны в пути

   Как и в первую мировую войну, путь караванов в Россию лежал через арктические воды. Путь опасный, но самый короткий и проверенный – на Мурманск и Архангельск.
   От Вологды до Архангельска еще до первой мировой войны проложена узкоколейка для завоза рыбы в Москву. С началом же империалистической войны узкую колею спешно перешили на колею стандартную. На далеком Мурмане тогда возник новый город и порт —будущий Мурманск. Там была создана флотилия СЛО (Северного Ледовитого океана).
   В годы Великой Отечественной войны здесь базировался героический Северный флот. По сравнению с британским он был, конечно, небольшим. На аспидных скалах, которые зимой все в снегу, а по весне их забрызгивает полярная сирень и черемуха, жили и воевали удивительные люди. Они уходили от родных скал в Баренцево море, чтобы повести прибывающие караваны через льды и минные банки горла Белого моря, в которое уже совали свои форштевни фашистские крейсера и субмарины.
   Трансиранский маршрут доставки военных грузов был, безусловно, надежнее, но длиннее. К тому же дело осложнялось несовершенством дорог в Иране.
   Существовал еще третий путь – через Владивосток. Но было почти невозможно «перекатить» грузы через весь Дальний Восток и Сибирь до фронта. Потом этот путь сам по себе закрылся – Япония вступила в войну с США.
   Естественно, что англичане и американцы первоначально делали ставку на максимальное использование Северного морского пути. Действительно, в течение примерно 4 – 5 месяцев после подписания соглашения все [482] снабжение из Великобритании и США шло к нам через Мурманск и Архангельск. Обычно караваны торговых судов составлялись в Исландии или поблизости от нее и затем под охраной военных кораблей направлялись в два северных советских порта. Здесь они разгружались и после небольшого отдыха тем же путем возвращались обратно.
   До острова Медвежий безопасность караванов обеспечивал британский флот, восточнее Медвежьего – наш Северный.
   Полярная ночь, господствующая в столь высоких широтах зимой, облегчала проведение морских операций. К тому же гитлеровцы, слишком занятые блокадой Англии, тогда еще не успели перестроиться и выделить необходимые силы для перехвата караванов снабжения. В результате конвои вначале проходили спокойно и почти не имели потерь.
   Трансиранский путь в этот период использовался очень мало.
   Гитлеровцы понимали значение для Советского Союза северных морских коммуникаций и стремились во что бы то ни стало нарушить их. Уже с марта 1942 года положение стало меняться. В Норвежском порту Нарвик они устроили базу своего надводного и подводного флота, сконцентрировали здесь значительное количество субмарин, которые начали бороздить воды Баренцева моря в районе Нордкапа и Мурманска. В Нордкапе же появились и крупные надводные силы – линейные корабли «Тирпиц», «Адмирал Шеер», «Лютцов» (бывший «Дейчланд»), тяжелый линейный крейсер «Адмирал Хипнер», линейный крейсер «Кельн», эскадренные миноносцы.
   На норвежской земле в районе Нордкапа была создана воздушная база гитлеровцев с большим количеством авиации.
   Начиная с марта 1942 года фашисты резко усилили удары против направляющихся в СССР конвоев. В Ледовитом океане разгорелись жаркие бои, особенно в сравнительно узком проходе (около 350 километров) между Нордкапом и островом Медвежьим. Охоту на конвои гитлеровцы обычно вели с помощью авиации и подводных лодок. Однако в резерве были и крупные надводные корабли, оказывавшие большой психологический эффект. [483]
   На прикрытие конвоев командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко выделил основные силы, имевшиеся в его распоряжении. Это были эскадренные миноносцы, противолодочные корабли, истребительная авиация.
   Проведение англо-американских караванов в Мурманск и Архангельск с марта 1942 года стало превращаться в сложную операцию. Дело усугублялось еще и тем, что полярная ночь сменялась на полярный день.
   Я не преследую цель описывать путь и судьбу всех караванов, направленных союзниками в СССР. Это не моя задача. Те, кто этим заинтересуется, могут найти специальную литературу. Так, о судьбе некоторых транспортов и грузов, героизме и трагедии экипажей кораблей ярко рассказано в книге Валентина Пикуля «Реквием каравану PQ-17».
   Однако о судьбе одного из караванов сказать здесь необходимо. Он имеет прямое отношение к английским и американским танкам, поставлявшимся в СССР по ленд-лизу.
   Этот караван нам особенно был нужен в грозное лето 1942 года. Вспомним, в это горькое для нас время гитлеровские армии Паулюса и Гота устремились К Волге, а танковые дивизии Клейста рвались к Кавказу. Красная Армия вела кровопролитные бои, и помощь союзников была бы кстати.
   Судьбу каравана с английскими и американскими танками перескажу, опираясь на воспоминания адмирала А. Г. Головко, а также бывшего посла в Великобритании И. М. Майского и на документальную трагедию В. С. Пикуля «Реквием каравану PQ-17».
   Тот караван, который ждали с нетерпением в советских северных морских портах, за судьбу которого беспокоился дни и ночи командующий Северным флотом адмирал Головко, шел под литерой PQ-17. Двинулся он в свой рискованный путь 27 июня 1942 года.
   В трюмах транспортов находились грузы, очень важные для . сражающейся Красной Армии. Понимая это, союзники организовали охрану. Она состояла из 6 эсминцев, 2 подводных лодок, 2 судов с противовоздушной защитой и 11 других судов меньшего значения. В прикрытие входили 2 английских, 2 американских крейсера и 3 эсминца под командой адмирала Гамильтона. 9 британских и 2 советских подводных [484] лодки крейсировали вдоль норвежского берега на случай появления гитлеровского линкора «Тирпиц».
   Дальше к западу под командованием адмирала Твея находились главные военно-морские силы, включавшие английский линкор «Герцог Йорский» и американский линкор «Вашингтон», авианосец «Викториос», 3 крейсера и флотилию эсминцев. Это была мощная армада, сконцентрированная в районе прохождения каравана PQ-17, способная сокрушить самого сильного противника.
   Но вот 5 июля англичанам стало известно, что вражеская эскадра в составе линкоров «Тирпиц» и «Адмирал Шеер», двух крейсеров и эсминцев сопровождения, покинув свои порты. Тронхейм и Нарвик, двинулись по фарватерам навстречу каравану PQ-17. В Британском адмиралтействе это известие вызвало «вибрацию души и тела». Было решено отозвать все свои корабли прикрытия, а транспортным судам предоставить «право самостоятельного плавания» в советские порты одиночным порядком, без охранения, курсами по своему усмотрению.
   Когда командующему Северным флотом адмиралу Головко доложили об этом, он не поверил своим ушам. Ведь английские военно-морские силы по меньшей мере впятеро превышали силы фашистской эскадры. И все же они бросили свои транспорты на произвол судьбы!..
   К 22 часам ночи 5 июля конвой PQ-17 распался к юго-востоку от Шпицбергена. От этой точки до берегов Новой Земли было около 600 миль, до Архангельска – 800. А в каждой морской миле – 1852 метра. Весь этот тяжелый путь по арктическим водам беззащитным транспортам предстояло идти под жестокими бомбежками гитлеровских воздушных пиратов и атаками волчьей стаи субмарин.
   Экипажи английских и американских транспортов проявили мужество и героизм при отражении налетов фашистской авиации и атак подводных лодок. Не всем транспортам посчастливилось прийти в советские порты, многие из них ушли на дно арктических вод, а экипажи погибли.
   Еще до распадения конвоев матросы знали, что грузы, которые они сопровождают в составе каравана PQ:17, имеют баснословную стоимость. «700 миллионов [485] долларов,– говорили американские офицеры, – это такие деньги, за которые стоит держаться на ринге, даже если выскочат зубы! Мы, американцы, не должны забывать, что в гражданской войне Штатов только одна Россия поддержала нас! Она прислала нам на помощь свою Балтийскую эскадру, а сейчас мы, правнуки Линкольна, оплачиваем русским старый неоплаченный чек...»
   На караване PQ-17, преданном англичанами, было 188000 тонн военных грузов, в том числе 600 танков и несколько сот самолетов.
   Гитлеровцы поняли, что теперь, когда английский конвой бросил свои транспорты, бояться нечего. Первым был взорван английский транспорт «Эмпайр Байрон» с грузом танков. Он тонул словно утюг, а из нижних отсеков наружу прорывались сдавленные вопли и рыдания – это уходили на грунт заживо погребенные люди, которые внутри корабля никак не могли раздраить люки. Другие с палубы прыгали за борт. Некоторые из них, вскрикнув, тут же умирали от разрыва сердца, не выдержав резкого охлаждения. Вместе с живыми в надувных жилетах плавали мертвые.
   Среди прочих грузов с кораблем тонули и английские тяжелые пехотные танки MK-IV «Черчилль». Они предназначались для вооружения Красной Армии. Но сейчас вместе с инструкторами по вождению и всем транспортом «Эмпайр Байрон» шли ко дну.
   На американских кораблях в это время дело обстояло благополучнее. Выяснилась лишь неприятная деталь: экипажи кораблей обнаружили нехватку боеприпасов для сопротивления наседавшим фашистам. Тогда предприимчивые американцы стали срывать пломбы с палубных контейнеров, в которых сумрачно дремали заиндевелые танки. Из трюмов были поданы снаряды. Башни 28-тонных громадин нехотя зашевелились, в беспокойстве оглядывая незнакомый для них пейзаж. Отрывисто и сухо застучали пробные выстрелы танков «генерал Грант»...
   – Так будет спокойнее,– говорили американские моряки.– Пусть уж русские получат товар без пломб и упаковки, нежели не получат вообще никакого!
   Советские эсминцы, высланные адмиралом Головко, в течение трех недель бороздили океан до самой кромки паковых льдов, собирали транспорты. Из 34 судов удалось [486] спасти лишь 11. Остальных навеки поглотил холодный океан.
   Из 188000 тонн военных грузов советские порты приняли от кораблей PQ-17 лишь 65000 тонн. Погибли 123000 тонн грузов и сотни людей. Потери колоссальные...
   Вот что осталось лежать на грунте вместе с кораблями: 210 бомбардировщиков, 430 танков, 3550 автомобилей и паровозов. Это не считая прочих военных грузов!
   Польский историк морских операций Ежи Липинский пришел к печальному выводу: «Такие материальные потери могут сравниться лишь с потерями в крупном сражении на суше...» В этом выводе он не ошибся.
   В ходе опроса пленных моряков с каравана PQ-17 гитлеровцы составили подробную таблицу дефицитных товаров, в которых нуждалась тогда советская экономика,– технические кожи, листовая сталь, лекарства для раненых, стооктановый бензин, красители, дюралевые сплавы, никель и молибден, радиолокаторы и прочее. В отдельной графе – паровозы, танки, самолеты, тяжелые грузовики для нужд фронта...
   Уничтожив тот или иной корабль, вражеские подлодки, как правило, всплывали. Порой на поверхности появлялись сразу две гитлеровские субмарины. Они забирали в плен только капитанов и механиков, чтобы лишить наших союзников ценных и опытных кадров. В плен попадали и танкисты с летчиками, плывшие в СССР для передачи русским своей боевой техники по договору о ленд-лизе. Конечно, в этой немыслимой куче измазанных в нефти людей, облепивших со всех сторон понтоны, трудно было сразу отличить матроса от офицера.
   После опроса пленных гитлеровцы жестоко расправлялись с ними. Многие вновь оказывались за бортом в холодных водах океана.
   Разгром гитлеровцами каравана PQ-17 вызвал острую реакцию в политическом мире. Черчиллю шли протесты из Москвы, из Вашингтона и, наконец, от самих офицеров британского флота. Сталин писал потомку Мольборо, что приказ английского адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских портов без эскорта [487] наши специалисты считают непонятным и необъяснимым.
   Министр иностранных дел Великобритании Антони Иден при встрече с послом СССР в Англии И. М. Майским сказал без обиняков:
   – А вы не находите, посол, что история с PQ-17 весьма показательна и убедительна? Какой смысл для вас, русских, если мы станем отправлять к вам караваны, которые в Баренцевом море все равно угробят немцы?
   – Смысла в этом нет,– согласился посол.– Но зато есть смысл не подставлять караваны под избиение их противником.
   В те июльские дни 1942 года, когда караван PQ-17 направлялся в нашу страну, советские войска вели ожесточенные бои с противником на подступах к Воронежу, после ожесточенных боев оставили Богучар, Миллерово, Ворошиловград, Ростов-на-Дону и Новочеркасск. Вся наша страна переживала страшное напряжение. Ленинград – в блокаде, враг еще не ушел далеко от Москвы. Тем временем гитлеровские полчища, грохоча гусеницами танков, устремились на Кавказ, к грозненской и бакинской нефти, и на Волгу, к Сталинграду, ковавшему танки и артиллерийские орудия.
   Сталинград! – вот та конечная пристань, на которую должны были прибыть важные стратегические грузы каравана PQ-17.
   Помощь союзников в ту пору нам была очень нужна. Лишиться ее было бы преступно.
   – Караваны должны проходить в СССР, – утверждали офицеры британского флота.– Покинутый эскортом PQ-17 не может служить примером их непроходимости...