Страница:
Его больше не боялись.
И с этим он тоже мирился.
– Зачем я здесь, а?! – Зверь исходил ядом и мало что не шипел от злости. – У тебя в руках – лучшее оружие, какое только можно придумать. Лучший из убийц. И что? Я тебя не понимаю!
– Как обычно.
Да уж. Как обычно. Уже несколько месяцев Зверь ждал, что Князь попросит его – прикажет ему, предложит ему– воевать на стороне Радзимы и союза западных государств.
Ждал напрасно.
Ну ладно. Воевать ему и не хотелось, да и толку с него на войне: один – не воин ни в поле, ни в небе. Но кое-что способен сделать только одиночка.
– Ведь есть же у них какие-то ключевые фигуры!
– Шенирэ?[9] Конечно. Как и в любом государстве.
– Ты не можешь сложить два и два или издеваешься?
– Издеваюсь, Волк. – Предупреждающее покачивание трубки останавливает уже готовую выплеснуться злость. – Мы же договорились, что это ты не понимаешь, так за что ты злишься на меня?
– Но я хочу понять!
– Когда-нибудь поймешь.
– Я не пойму. Я не понимаю этих ваших игрищ. Я просто убийца и упырь.
– Ты поймешь, – пообещал Князь. – Поверь мне, я же провидец.
Он улыбался. И не разобрать было, смеется или говорит серьезно.
Здесь проходила граница.
Князь виртуозно умел замыкаться в себе. Это происходило моментально, и со стороны казалось, что он по-прежнему открыт для общения, весел, дружелюбен и язвителен. Но это было очередной маской. Одной из множества. Наверное, его друзья тоже умеют различать. И, наверное, они тоже знают, что почти всегда видят только маски – ничего больше.
Откуда у него друзья? Как можно быть его другом? Не замечать его равнодушия, высокомерия, пренебрежения?
Не видеть Пустоты?
Эльрик де Фокс, шефанго с бездной вместо души – хитрая тварь, гораздо хитрее, чем может показаться при поверхностном знакомстве. Он знает, как дорого стоит его доверие. Знает, что те, кому он позволил приблизиться на ту дистанцию, на которую удалось подойти Зверю, уже не могут не любить его.
Но хорошо бы он остался таким навсегда.
Людоед, конечно… ну а кто без недостатков?
Он сможет стать Владыкой Темных Путей, силой, рядом с которой гибнет все живое, – он справится. Но как жаль будет потерять то, что есть сейчас. Живое и теплое, наделенное невероятной силой, абсолютно лишенное высокомерия. Змей, и о чем ты только думал, когда создавал своего наследника? Ведь достаточно было бы сделать безмозглую чурку с глазами.
Я не отдам тебе Волка. И дело уже не в том, что он полезен, и не в том, какая роль отведена ему в грядущей войне. Знаешь, теперь я постараюсь уберечь его от войны, хоть и не верю, что это получится.
Я не отдам его тебе – просто так. Потому что я так хочу.
Извини.
– Все свои учебники ты начинаешь словами о том, что любой человек может научиться летать, просто не для каждого это означает стать именно пилотом. Лонгвийская школа, не так ли?
Вопрос оказался слишком неожиданным. В последнее время они все больше обсуждали участившиеся исчезновения болидов и шлиссдарков, машины пропадали с концами, люди и груз – тоже, и этому пока не удалось найти никаких объяснений. В контексте этих обсуждений проблемы обучения Мастеров не затрагивались, так что Зверь некоторое время озадаченно хмурился. Потом кивнул:
– Да. Лонгвийская. – И, окончательно придя в себя, язвительно добавил: – Можешь гордиться. Каждый отмечен богами, никто не создан просто так, бла-бла-бла – сам не знаю, почему я в это поверил.
– Буду гордиться. – На это Князь всегда соглашался без возражений, так что язвительность пропала втуне. – А нет ли среди людей тех, кто создан только для того, чтобы стать пищей для Волка? Что скажешь?
– Никто не живет только для того, чтобы умереть.
– Уверен?
Чтоб тебе! Нет. До сих пор не уверен в том, что смерть – не единственное, на что годен демон по имени Зверь. Но если есть люди, рожденные только для того, чтобы стать едой, то почему не быть демону, созданному только для того, чтоб быть убитым?
Нельзя думать об этом, иначе мир снова уйдет из-под ног.
Значит?
Значит, нет таких людей. Значит, ответ на вопрос:
– Да. Уверен.
– Стало быть, каждая жизнь ценна?
– Ты – чертов казуист, Князь! К чему ты клонишь? Если каждая жизнь ценна, хрена ль ты сам убиваешь людей тысячами? И нелюдей, кстати, тоже.
– Да вот. Убиваю. – Князь печально вздохнул. – Характер, знаешь, не сахар. Темперамент опять же. Но, если я не знаю – за что, я не убиваю. Чаще всего. Хочешь, предскажу, о чем ты теперь будешь думать при каждом убийстве?
– О том, не убиваю ли я своего несостоявшегося ученика. Ну и зачем тебе это было надо?
– Чтобы никогда не узнать, за что убить тебя. Зачем же еще?
ГЛАВА 7
Или духов?
Да все равно! Куда катится мир, если демона травят чертями?
Бардак в Саэти.
Замок наконец-то стал виден не только на приборах. Прежде чем Блудница опустилась на спасительную крышу, Зверь успел разглядеть у парапета высокую белоголовую фигуру.
Они приземлились в тот момент, когда с руки Князя сорвался в небо огненный смерч.
Замок – надежная защита. Черти, или духи, или неизвестно кто уже не представляли угрозы. Но над крышей разверзся огненный ад, само небо превратилось в пламя, и Зверь, тихо матерясь, слинял в самый глубокий подвал, где они с Блудницей и провели следующие четверть часа. На то, чтобы прийти в себя, требовалось время. Князь вовсе не был магом огненной стихии, у Князя, оказывается, был при себе огненный дух, причем такой, которому на один зуб оказались черти или кто они там, преследовавшие Блудницу.
Интересно, и давно это с ним? С Князем, в смысле. И где он держит такую опасную штуку? И что будет, если штука сбежит?
Зверь задал все эти вопросы портрету, отправленному в самый глубокий подвал за неизвестные грехи. На портрете был Князь же или кто-то очень на Князя похожий – причем не только чертами лица, но и характером, поскольку «я вас в упор не вижу» читалось даже в нарисованном взгляде. Только Князь на портрете был с длинными, заплетенными в косу волосами.
Неплохо, между прочим, смотрелось. Лучше, чем с нынешней короткой стрижкой. Но, конечно, носить такие длинные волосы – это надо иметь неограниченные запасы времени и такие же – терпения. Терпения у Князя хватает, а вот времени – нет.
Поймав себя на этих рассуждениях, Зверь понял, что материться уже не хочется и прятаться в подвале – тоже.
А Блудница, та с самого начала в подвал не хотела.
…Князь по-прежнему был на крыше, вернулся к прерванному занятию и состригал с кустов лишние цветы.
– Где они тебя поймали? – Он придирчиво изучал с тыльной стороны чем-то ему не приглянувшийся листик, но обращался, кажется, к Зверю. По крайней мере, привычки разговаривать с розовыми кустами за ним раньше не водилось.
– Над океаном.
– На чем летели?
– Ни на чем. Просто напали сразу со всех сторон… то есть стоп. Ты же не про чертей спрашиваешь, а про хозяев? Не знаю. Хозяев вообще не видел.
– Это не черти, это призраки орков. Спасибо, что выманил их сюда.
– Да не за что…
Наверное, по голосу было слышно, насколько он ошарашен, потому что Князь все-таки обернулся.
– Очень возможно, что это они уничтожают болиды и шлиссдарки. Я уже запросил информацию насчет птиц – если и птиц стало заметно меньше, значит, я прав. Мертвые ненавидят любую жизнь.
– Еще раз, пожалуйста. – Зверь поднял руки. – Ты сказал «призраки»?
– Неупокоенные души. Волк, ты все еще удивляешься тому, что такое бывает? Счастливое ты существо.
– Разве орки занимаются некромантией?
– После сотрудничества с Айс орки могут заниматься чем угодно. Но призраки – не обязательно некромантия, призраки, они… – Князь сердито взрыкнул. – Сдается мне, это орочьи маги делают с лесными орками что-то настолько страшное, что души погибших не находят покоя. И, честно говоря, Волк, я даже не хочу знать, что именно там происходит.
– Нам все равно придется с этим столкнуться.
– Нам… Слушай, а почему ты не уйдешь из Саэти? Отправлялся бы в мой родной мир. Или в Мессар. Там хорошо и сравнительно безопасно.
– Ну щас, – протянул Зверь, – все брошу и полечу отсюда на фиг. А за чей счет ты тогда будешь развлекаться?
– У меня тут целая планета клоунов. – Князь отвернулся к своим розам.
– Что случилось? – Зверь посмотрел на Кончара. Потом – на Ворона.
Кончар пожал плечами, а Ворон каркнул:
– Норрт.
На зароллаше это означало «ничего». Но у провидцев «ничего» штука очень непрочная…
– А что случится? – Теперь Зверь смотрел на точеный профиль Князя.
– Не знаю. Что-то серьезное.
– А выяснить, что именно, ты, конечно, не хочешь.
– Конечно, нет.
С одной стороны, это был повод гордиться своей исключительностью: он единственный, ради кого Князь дважды сознательно воспользовался талантом провидца. С другой – это иногда бесило. Не исключительность, а нежелание использовать талант в полную силу. Шефангское неприятие пророческого дара осложняет жизнь не только пророкам, но и окружающим. В нынешней-то обстановке, приближенной к боевой, все средства хороши, а возможность заглядывать в будущее попросту бесценна.
Нет. Не желает. Даже когда чует что-то. Вот и сейчас наверняка ограничится тем, что выдаст дополнительные указания своим шпионам. У него отличная разведка – лучшая в Саэти или одна из лучших, но этого недостаточно. Разведчики не вездесущи.
А Князь мог бы быть всеведущим. Если бы приложил хоть немного усилий!
…Глубокой ночью Зверь услышал – почуял, – что Гуго ведет бой. Командиру Сорвиголов воевать приходилось нередко, но этот бой был тяжелым. Впрочем, Гуго справлялся. А вот Зверь передумал улетать на охоту, извинился перед Блудницей и отправился бродить по замку.
В западной гостиной, в облаках табачного дыма, нашел Князя. Тот мерил комнату шагами, от окна к дверям, и обратно. Как в клетке. Накурено было так, что обе птицы предпочли ночевать в другом месте.
– Вот теперь – случилось, да? – спросил Зверь с порога.
– Эльфы захватили Эстремаду и Миатьерру, – отозвался Князь.
Эльфы. Вроде бы союзники… нет, не совсем так. Это же эльфы. Кому они союзники? Торанго и Эльрику де Фоксу, но не Ямам Собаки и не Лонгви. А Вальдену и вовсе враги. Теперь.
Алекс убит. В Эстремаде снова нет короля.
Хеледнар, сын Светлой Госпожи Хелед, командир эльфийского экспедиционного корпуса, решил, что ставленник Вальдена в Эстремаде означает, что Анго слишком близко подобрались к Айнодору.
– Мальчик не любит Анго. – Князь снова набивает трубку, в который уже раз за ночь? – у него есть на то основания.
– Но почему именно сейчас? Накануне войны с орками… Блин! Это потому что Вальден не может себе позволить драться за Эстремаду? А на орков эльфам наплевать?
– На орков – нет. Против них эльфы будут воевать вместе с нами… Им наплевать на людей, Волк. Да и нам с тобой тоже. Но пока война не началась, у них есть время закрепиться в Эстремаде. Нелюди… честно говоря, не представляю, на что они рассчитывают. Что в Миатьерре?
– Идут бои. Откуда ты знаешь, что я?..
– Что ты в постоянном контакте с Гуго? Волк, я же видел, как прочно вы связаны. На твою невестку открыта охота.
Илори фон Рауб – принцесса, у принцесс трудная жизнь, особенно когда столица захвачена врагом, а семья убита. Но она же не наследница престола. У Алекса есть сын… или – был?
– Убит, – сказал Князь после паузы.
Помолчал, прислушиваясь. Кивнул:
– Так, Волк, Илори тоже убита. Королевская семья Эстремады уничтожена полностью.
Накануне войны с орками.
Накануне войны, которая станет смертью мира в его нынешнем виде. Ничего не скажешь, эльфы удачно выбрали время.
– Это тот самый Хеледнар, сын Хелед и Эльнара? – уточнил Зверь. – Он будущий Светлый Господин или как?
– Вроде того. Наследник.
Окна были открыты, и в прокуренную гостиную вползало сырое приморское утро.
Зверь уселся на подоконник, поеживаясь, дышал свежим воздухом, выгоняя из легких остатки никотина.
– У Ям Собаки будут проблемы, когда Хеледнар придет к власти. Говорят, он здорово не любит тебя.
– И тебя тоже.
– Чего?! – Зверь подпрыгнул на подоконнике. – Меня-то за что?!
– Слезь, – поморщился Князь.
Он боялся высоты. Зверь знал, и Князь знал, что он знает. Зверь нипочем бы не догадался, если б не заметил, что его регулярно сгоняют с парапета крыши, с подоконников в окнах последних этажей. Коль скоро сам Князь при появлении Зверя всегда гасил огонь в камине, Зверь, в свою очередь, старался не нервировать его своими играми с высотой. Вот и сейчас послушался.
– Каких-то полгода назад, – Князь демонстративно поставил рядом с окном невысокий стул, садись, мол, не отсвечивай, – ты не удивлялся тому, что кто-то тебя не любит. Даже, я бы сказал, принимал как должное.
– Прогрессирую. Переосмысливаю ценность собственной жизни в чужих глазах. Ты на меня положительно влияешь. Так что я сделал этому Хеледнару? И ты, кстати?
– Я-то понятно: у них в семье непростые отношения, так что парню за отца обидно. А вот с тобой интереснее. Хеледнар собирается найти Светлую Ярость.
– То есть? Один из этих твоих Мечей, что ли?
– Не моих. Но ход мыслей у тебя правильный. Один Меч – здесь, – Князь положил ладонь на грудь, – второй, я надеюсь, никогда не получишь ты, а третий ищет Хеледнар.
– Зачем? Я так понимаю, от этих Мечей – одни проблемы.
– От двух из трех – действительно одни проблемы. Но Хеледнару не дает покоя мое бессмертие, а Светлой Яростью меня можно попробовать убить. Насовсем. Санкристом, кстати, тоже.
– Не поведусь, – буркнул Зверь. – Санкристом сначала меня убьют, и вообще я против геройства. Хеледнар меня загодя, что ли, не любит? Еще ничего не было, а осадок уже остался?
– Да, – серьезно сказал Князь. – Именно поэтому я думаю, что Светлая Ярость позволит ему найти себя.
– И что тогда? Ты же не хочешь его убивать. Ты же не сможешь его убить, я тебя знаю.
– Посмотрим, что тогда. Куда ни кинь, Волк, всюду клин. Надоело мне это хуже тюленьего жира, пусть бы уж закончилось все поскорее.
Князь снова взял трубку. Открыл банку с табаком.
– Нельзя же так. – Зверь уставился в окно, за которым был океан и небо, и где-то там, за океаном – Эстремада.
Нельзя так. Ждать, и ждать, и… ничего не предпринимать. Хеледнар создал достаточно проблем, Хеледнар, кажется, всю жизнь только тем и был занят, что создавал Князю проблемы. А теперь сюда впутались еще и Мечи? Вот это уж точно лишнее, не нужно смешивать реальность и то, что над реальностью. Опасно тащить свои чувства туда, где у тебя появятся сверхъестественные возможности. Опасно. Чтоб быть Мечом, нужно стать таким, как Князь, – обменять душу на Пустоту и научиться жить с этим. Тогда остается шанс не совершить непоправимых ошибок.
Хеледнар не сделает этого. Светлой Ярости нужна его душа и его праведная ненависть.
Про Мечи Князь рассказал прошлой зимой. Через несколько дней после того, как признался, что дружен со Змеем. И рассказ окончательно убил надежды Зверя сделать карьеру в сказке с высоким уровнем технологического развития. Судя по всему, Кощей из него должен был получиться самый что ни на есть фэнтезюшный, со скверным характером, дурацкими шутками и волшебным Мечом. Черным-пречерным, естественно.
Меч назывался Санкрист, им Зверя должны были убить, и с его же помощью убитый Зверь должен был стать Кощеем.
Боги, ну разве может такой бред быть правдой?!
Всего Мечей было три: Санкрист, Светлая Ярость и Звездный. Владельцы первых двух Мечей должны были люто друг друга ненавидеть и оба вместе, в два раза более люто, обязаны были ненавидеть Звездного. Постоянно между собой сражаясь, они обеспечивали относительную стабильность миропорядка, или что-то в этом роде. А как только один из них погибал, приходил Звездный и добивал выжившего. Вместе с миропорядком – на фиг он нужен, нестабильный-то? Вообще, надо признать, у Светлой Ярости и Санкриста были поводы не любить Звездного сильнее, чем друг друга. Однако судя по рассказам Князя, предыдущие владельцы относились к обязанностям халатно, поженились между собой, жили счастливо и довольно долго, а связываться со Звездным избегали. Так что теперь Светлая Ярость с гораздо большей придирчивостью искала себе нового хозяина. Санкрист не искал никого – просто ждал. Ну а Звездный – вот он, Звездный. Снова курит.
Он себя уморит никотином, если так дальше пойдет.
– На страну можно навести порчу? – Зверь сверлил банку с табаком свирепым взглядом, надеясь, что, может, она опрокинется. Или, например, потолок обвалится как раз над ней. Или…
– Можно, – Князь закрыл банку и стал раскуривать трубку, – но сложно. Не в человеческих силах.
– А ты Эстремаду, часом, не проклинал?
– Хм.
– Исчерпывающий ответ.
ГЛАВА 8
Всю следующую неделю Зверь не находил себе места. Не понимал, что происходит. Не мог даже улететь из замка надолго, потому что Князь появлялся и исчезал без всякой системы. Потому что Князь нуждался в его присутствии, хоть и не признался бы в этом даже под пытками.
Он угасал на глазах, как будто его отравили медленно действующим ядом. Но на шефанго не действуют яды.
Через неделю Лонгви объявило войну Миатьерре и Эстремаде.
Эльфам.
Накануне войны с орками. Когда все силы и ресурсы должны были быть сосредоточены на решении одной задачи – на том, чтобы остановить грядущее нашествие.
Лонгви объявило войну Миатьерре и Эстремаде. Да, у Лонгви нет армии, способной вести наступление, зато у барона Лонгвийского, у конунга Вотаншилла, у Великого Князя Радзимы есть весь остальной мир.
– Можно мне с тобой? – спросил Зверь.
К Князю, кажется, нужно было привыкать заново. И лучше было бы остаться в замке, не бросаться в глаза, не провоцировать.
– Валяй, самоубийца, – ухмыльнулся Князь. – Только помни: никакой магии.
Через час они вместе улетели в Лонгви.
А в это же время на следующий день Миатьерра была свободна от эльфов.
И от людей.
Покорность и безнадежность – слова, невозможные рядом с именем Эльрик де Фокс. За последние полсотни лет об этом, кажется, забыли все, кроме Зверя. Зверь и сам, признаться, начал забывать. Начал считать, что Князь, которого он привык видеть и думал, что знает, – это и есть настоящий Эльрик де Фокс. Тот, который спокойно и обреченно ожидает нападения орков, пожимает плечами на все разговоры о его слабости, об утраченном могуществе и прощает даже смертельные оскорбления.
Это ж надо было так ошибиться! Да еще вместе с большинством населения планеты!
Вот он, Эльрик де Фокс, тот, которого прозвали Неистовым, хотя он по-прежнему предпочитает старое прозвище Осэнрэх.[10]
Беженцам не препятствовали убегать, но жгли все. Даже камень. До черного пепла.
Зверь помнил Фрейстин.
Сейчас многие вспоминали Фрейстин.
И стоило бы бояться этого шефанго, но Зверь был восхищен неудержимой, холодной яростью и бешеным стремлением к цели. Эстремада захвачена, Миатьерра уничтожена и тоже захвачена. Где-то посмеивался Николас фон Ведуц, не утруждая себя даже словами: «я ведь предупреждал», а остальной мир хватался за голову и проклинал свое недоверие… или доверчивость. Они не верили предупреждениям фон Ведуца, но они поверили в слабость Эльрика де Фокса.
Зверь не воевал. Но он повсюду сопровождал Князя. Неслышный, невидимый, его принимали за кого угодно, только не за Тира фон Рауба, разыскиваемого по всей планете, преступника, убийцу и дезертира.
Это было опасно. Наверное. Зверь не задумывался об опасности.
Он был восхищен. Почти влюблен. Его бывший хозяин, Эрик фон Геллет, некогда поразивший воображение, никогда не был таким. Эрик не сильнее и не слабее, он другой. Совсем. Эрик – человек. Князь – нет. Князь – это стихийное бедствие. Тайфун, цунами, землетрясение и извержение вулкана.
Эстремада больше не была королевством. В Эстремаде больше не осталось недовольных – победив в войне, захватив страну, Князь не побрезговал использовать магию. Поигрались и хватит. Он не собирался прощать былого вероломства.
Он знал, за что убивает.
Лишенная гордости, сломленная, поставленная на колени, Эстремада признала нового хозяина. Не короля. Короля она больше не заслуживала.
А орки начали наступление на Радзиму.
– Князь… Эльрик, я тоже буду воевать.
– Нет.
– Да.
– Ты ведешь себя как ребенок. Тебя узнают, если ты будешь летать. Узнают и убьют. На войне это проще простого.
– Устанут. А ты защитишь меня, если что, ведь так?
– Я тебя лучше сам убью…
– На войне от меня будет польза.
– От тебя и так есть польза, дурень. Я же говорил тебе. Или такую пользу ты не признаешь?
– Не признаю. Я не могу себе этого позволить. Но ты – можешь.
К началу войны в Вежаград собрались войска со всего материка. Официально они считались наемниками, неофициально, может, еще и приплатили бы за право защищать людей от нелюдей. Нелюди, впрочем, тоже присутствовали. В Вежаграде стояли гномы – Князь был дружен с главами многих родов, и все они прислали в Радзиму своих воинов. В Вежаграде стояли Несущие Бурю – айнодорский экспедиционный корпус под командованием Хеледнара, буквально только что едва унесший ноги из Эстремады. По соседству с эльфами разместились шефанго.
Сорвиголовы прибыли в Вежаград одними из первых, немногим позже Рыцарей Неба. И почти сразу Гуго фон Рауб и Рыцари устроили жуткое побоище с эльфами Хеледнара.
Пилоты – против эльфийского спецназа… Эльфы едва не убили их. Убили бы, если б не запас посмертных даров.
Князь лично разнимал драку. Он сам и его хиртазы, без оружия, зато в силовой броне, растаскивали людей и эльфов подальше друг от друга, бранью и оплеухами приводили в чувство. И непонятно было, на что рассчитывали эльфы, зная, что окажутся в одном городе с эстремадцами, чью родню и друзей они убивали. На что надеялся Хеледнар, зная, что окажется в одном городе с Гуго фон Раубом?
– Им наплевать на людей, – напомнил Князь.
Наплевать – настолько?
Зверь был близок к тому, чтоб начать уважать эльфов.
Гуго носил обручальные кольца, свое и Илори, на цепочке, вместе с нательным крестом. Учился не помнить и никогда больше не любить. Память – это не всегда боль, но Гуго пока еще не знал об этом, слишком свежей была рана, слишком мал список потерь.
Он казался Зверю взрослым, пока был далеко, пока они жили через океан друг от друга и не виделись, и не разговаривали даже по шонээ. Но теперь он опять был рядом, такой молодой и по-человечески уязвимый. Зверь надеялся, что Гуго не убьет в себе способность любить, но не знал, есть ли основания у такой надежды.
Несущих Бурю Хелед отозвала на Айнодор. Вместо них в Вежаград прибыли Всадники Ветра – внутренние войска Айнодора. Такая себе гвардия, в которой не было никого моложе пятисот лет. Командовал ими Эльнар из замка Звездопада, муж Светлой Госпожи, достойный соперник Эльрику де Фоксу в сражении за сердце Хелед.
Эти эльфы вызывали озноб у тех, кто их видел. Они жили, чтобы воевать, но никто, кроме них, не мог сказать, с кем же они воюют на своей благословенной богами земле. На ком оттачивают боевое искусство. И что же за враги у них, если прекрасные, холодные, хрупкие эльфы стали, подобно шефанго, наводить страх одним только равнодушным взглядом?
Люди, эльфы, шефанго и гномы отправлялись воевать.
Керты выжидали. Керты собирались напасть на Вальден, как только Вальден окажется втянут в войну. Союзники орков, они не скрывали своих намерений, прекрасно понимая, что выбора у Вальдена нет и не будет. Сил вести войну на два фронта не было ни у кого.
И с этим он тоже мирился.
– Зачем я здесь, а?! – Зверь исходил ядом и мало что не шипел от злости. – У тебя в руках – лучшее оружие, какое только можно придумать. Лучший из убийц. И что? Я тебя не понимаю!
– Как обычно.
Да уж. Как обычно. Уже несколько месяцев Зверь ждал, что Князь попросит его – прикажет ему, предложит ему– воевать на стороне Радзимы и союза западных государств.
Ждал напрасно.
Ну ладно. Воевать ему и не хотелось, да и толку с него на войне: один – не воин ни в поле, ни в небе. Но кое-что способен сделать только одиночка.
– Ведь есть же у них какие-то ключевые фигуры!
– Шенирэ?[9] Конечно. Как и в любом государстве.
– Ты не можешь сложить два и два или издеваешься?
– Издеваюсь, Волк. – Предупреждающее покачивание трубки останавливает уже готовую выплеснуться злость. – Мы же договорились, что это ты не понимаешь, так за что ты злишься на меня?
– Но я хочу понять!
– Когда-нибудь поймешь.
– Я не пойму. Я не понимаю этих ваших игрищ. Я просто убийца и упырь.
– Ты поймешь, – пообещал Князь. – Поверь мне, я же провидец.
Он улыбался. И не разобрать было, смеется или говорит серьезно.
Здесь проходила граница.
Князь виртуозно умел замыкаться в себе. Это происходило моментально, и со стороны казалось, что он по-прежнему открыт для общения, весел, дружелюбен и язвителен. Но это было очередной маской. Одной из множества. Наверное, его друзья тоже умеют различать. И, наверное, они тоже знают, что почти всегда видят только маски – ничего больше.
Откуда у него друзья? Как можно быть его другом? Не замечать его равнодушия, высокомерия, пренебрежения?
Не видеть Пустоты?
Эльрик де Фокс, шефанго с бездной вместо души – хитрая тварь, гораздо хитрее, чем может показаться при поверхностном знакомстве. Он знает, как дорого стоит его доверие. Знает, что те, кому он позволил приблизиться на ту дистанцию, на которую удалось подойти Зверю, уже не могут не любить его.
Эльрик де Фокс
Он действительно забавный, он все еще дикий, и он по-прежнему считает себя неуязвимым, а поэтому не носит ни брони, ни масок. Смелый крылатый зверь. Недоверчивость в нем так странно переплетена с абсолютным доверием, что за него бывает попросту страшно.Но хорошо бы он остался таким навсегда.
Людоед, конечно… ну а кто без недостатков?
Он сможет стать Владыкой Темных Путей, силой, рядом с которой гибнет все живое, – он справится. Но как жаль будет потерять то, что есть сейчас. Живое и теплое, наделенное невероятной силой, абсолютно лишенное высокомерия. Змей, и о чем ты только думал, когда создавал своего наследника? Ведь достаточно было бы сделать безмозглую чурку с глазами.
Я не отдам тебе Волка. И дело уже не в том, что он полезен, и не в том, какая роль отведена ему в грядущей войне. Знаешь, теперь я постараюсь уберечь его от войны, хоть и не верю, что это получится.
Я не отдам его тебе – просто так. Потому что я так хочу.
Извини.
– Все свои учебники ты начинаешь словами о том, что любой человек может научиться летать, просто не для каждого это означает стать именно пилотом. Лонгвийская школа, не так ли?
Вопрос оказался слишком неожиданным. В последнее время они все больше обсуждали участившиеся исчезновения болидов и шлиссдарков, машины пропадали с концами, люди и груз – тоже, и этому пока не удалось найти никаких объяснений. В контексте этих обсуждений проблемы обучения Мастеров не затрагивались, так что Зверь некоторое время озадаченно хмурился. Потом кивнул:
– Да. Лонгвийская. – И, окончательно придя в себя, язвительно добавил: – Можешь гордиться. Каждый отмечен богами, никто не создан просто так, бла-бла-бла – сам не знаю, почему я в это поверил.
– Буду гордиться. – На это Князь всегда соглашался без возражений, так что язвительность пропала втуне. – А нет ли среди людей тех, кто создан только для того, чтобы стать пищей для Волка? Что скажешь?
– Никто не живет только для того, чтобы умереть.
– Уверен?
Чтоб тебе! Нет. До сих пор не уверен в том, что смерть – не единственное, на что годен демон по имени Зверь. Но если есть люди, рожденные только для того, чтобы стать едой, то почему не быть демону, созданному только для того, чтоб быть убитым?
Нельзя думать об этом, иначе мир снова уйдет из-под ног.
Значит?
Значит, нет таких людей. Значит, ответ на вопрос:
– Да. Уверен.
– Стало быть, каждая жизнь ценна?
– Ты – чертов казуист, Князь! К чему ты клонишь? Если каждая жизнь ценна, хрена ль ты сам убиваешь людей тысячами? И нелюдей, кстати, тоже.
– Да вот. Убиваю. – Князь печально вздохнул. – Характер, знаешь, не сахар. Темперамент опять же. Но, если я не знаю – за что, я не убиваю. Чаще всего. Хочешь, предскажу, о чем ты теперь будешь думать при каждом убийстве?
– О том, не убиваю ли я своего несостоявшегося ученика. Ну и зачем тебе это было надо?
– Чтобы никогда не узнать, за что убить тебя. Зачем же еще?
ГЛАВА 7
В этом мире – ни слов, ни сути,
В этом мире – ни слез, ни крови!
А уж наши с тобою судьбы
Не играют и вовсе роли!
Александр Галич
Ничья земля. Замок. Месяц рефрас
Какие-то охотники, кто-то из психованных магов, натравили на Блудницу то ли чертей, то ли духов, то ли шут их разберет, кого именно. Зверь, поджав хвост, удирал в замок, клятвенно обещая себе, судьбе, богам и кому попало тысячу раз сказать Князю спасибо за гостеприимство. Ничего себе, вообще, техника дошла! Чертей на него раньше не спускали.Или духов?
Да все равно! Куда катится мир, если демона травят чертями?
Бардак в Саэти.
Замок наконец-то стал виден не только на приборах. Прежде чем Блудница опустилась на спасительную крышу, Зверь успел разглядеть у парапета высокую белоголовую фигуру.
Они приземлились в тот момент, когда с руки Князя сорвался в небо огненный смерч.
Замок – надежная защита. Черти, или духи, или неизвестно кто уже не представляли угрозы. Но над крышей разверзся огненный ад, само небо превратилось в пламя, и Зверь, тихо матерясь, слинял в самый глубокий подвал, где они с Блудницей и провели следующие четверть часа. На то, чтобы прийти в себя, требовалось время. Князь вовсе не был магом огненной стихии, у Князя, оказывается, был при себе огненный дух, причем такой, которому на один зуб оказались черти или кто они там, преследовавшие Блудницу.
Интересно, и давно это с ним? С Князем, в смысле. И где он держит такую опасную штуку? И что будет, если штука сбежит?
Зверь задал все эти вопросы портрету, отправленному в самый глубокий подвал за неизвестные грехи. На портрете был Князь же или кто-то очень на Князя похожий – причем не только чертами лица, но и характером, поскольку «я вас в упор не вижу» читалось даже в нарисованном взгляде. Только Князь на портрете был с длинными, заплетенными в косу волосами.
Неплохо, между прочим, смотрелось. Лучше, чем с нынешней короткой стрижкой. Но, конечно, носить такие длинные волосы – это надо иметь неограниченные запасы времени и такие же – терпения. Терпения у Князя хватает, а вот времени – нет.
Поймав себя на этих рассуждениях, Зверь понял, что материться уже не хочется и прятаться в подвале – тоже.
А Блудница, та с самого начала в подвал не хотела.
…Князь по-прежнему был на крыше, вернулся к прерванному занятию и состригал с кустов лишние цветы.
– Где они тебя поймали? – Он придирчиво изучал с тыльной стороны чем-то ему не приглянувшийся листик, но обращался, кажется, к Зверю. По крайней мере, привычки разговаривать с розовыми кустами за ним раньше не водилось.
– Над океаном.
– На чем летели?
– Ни на чем. Просто напали сразу со всех сторон… то есть стоп. Ты же не про чертей спрашиваешь, а про хозяев? Не знаю. Хозяев вообще не видел.
– Это не черти, это призраки орков. Спасибо, что выманил их сюда.
– Да не за что…
Наверное, по голосу было слышно, насколько он ошарашен, потому что Князь все-таки обернулся.
– Очень возможно, что это они уничтожают болиды и шлиссдарки. Я уже запросил информацию насчет птиц – если и птиц стало заметно меньше, значит, я прав. Мертвые ненавидят любую жизнь.
– Еще раз, пожалуйста. – Зверь поднял руки. – Ты сказал «призраки»?
– Неупокоенные души. Волк, ты все еще удивляешься тому, что такое бывает? Счастливое ты существо.
– Разве орки занимаются некромантией?
– После сотрудничества с Айс орки могут заниматься чем угодно. Но призраки – не обязательно некромантия, призраки, они… – Князь сердито взрыкнул. – Сдается мне, это орочьи маги делают с лесными орками что-то настолько страшное, что души погибших не находят покоя. И, честно говоря, Волк, я даже не хочу знать, что именно там происходит.
– Нам все равно придется с этим столкнуться.
– Нам… Слушай, а почему ты не уйдешь из Саэти? Отправлялся бы в мой родной мир. Или в Мессар. Там хорошо и сравнительно безопасно.
– Ну щас, – протянул Зверь, – все брошу и полечу отсюда на фиг. А за чей счет ты тогда будешь развлекаться?
– У меня тут целая планета клоунов. – Князь отвернулся к своим розам.
– Что случилось? – Зверь посмотрел на Кончара. Потом – на Ворона.
Кончар пожал плечами, а Ворон каркнул:
– Норрт.
На зароллаше это означало «ничего». Но у провидцев «ничего» штука очень непрочная…
– А что случится? – Теперь Зверь смотрел на точеный профиль Князя.
– Не знаю. Что-то серьезное.
– А выяснить, что именно, ты, конечно, не хочешь.
– Конечно, нет.
С одной стороны, это был повод гордиться своей исключительностью: он единственный, ради кого Князь дважды сознательно воспользовался талантом провидца. С другой – это иногда бесило. Не исключительность, а нежелание использовать талант в полную силу. Шефангское неприятие пророческого дара осложняет жизнь не только пророкам, но и окружающим. В нынешней-то обстановке, приближенной к боевой, все средства хороши, а возможность заглядывать в будущее попросту бесценна.
Нет. Не желает. Даже когда чует что-то. Вот и сейчас наверняка ограничится тем, что выдаст дополнительные указания своим шпионам. У него отличная разведка – лучшая в Саэти или одна из лучших, но этого недостаточно. Разведчики не вездесущи.
А Князь мог бы быть всеведущим. Если бы приложил хоть немного усилий!
…Глубокой ночью Зверь услышал – почуял, – что Гуго ведет бой. Командиру Сорвиголов воевать приходилось нередко, но этот бой был тяжелым. Впрочем, Гуго справлялся. А вот Зверь передумал улетать на охоту, извинился перед Блудницей и отправился бродить по замку.
В западной гостиной, в облаках табачного дыма, нашел Князя. Тот мерил комнату шагами, от окна к дверям, и обратно. Как в клетке. Накурено было так, что обе птицы предпочли ночевать в другом месте.
– Вот теперь – случилось, да? – спросил Зверь с порога.
– Эльфы захватили Эстремаду и Миатьерру, – отозвался Князь.
Эльфы. Вроде бы союзники… нет, не совсем так. Это же эльфы. Кому они союзники? Торанго и Эльрику де Фоксу, но не Ямам Собаки и не Лонгви. А Вальдену и вовсе враги. Теперь.
Алекс убит. В Эстремаде снова нет короля.
Хеледнар, сын Светлой Госпожи Хелед, командир эльфийского экспедиционного корпуса, решил, что ставленник Вальдена в Эстремаде означает, что Анго слишком близко подобрались к Айнодору.
– Мальчик не любит Анго. – Князь снова набивает трубку, в который уже раз за ночь? – у него есть на то основания.
– Но почему именно сейчас? Накануне войны с орками… Блин! Это потому что Вальден не может себе позволить драться за Эстремаду? А на орков эльфам наплевать?
– На орков – нет. Против них эльфы будут воевать вместе с нами… Им наплевать на людей, Волк. Да и нам с тобой тоже. Но пока война не началась, у них есть время закрепиться в Эстремаде. Нелюди… честно говоря, не представляю, на что они рассчитывают. Что в Миатьерре?
– Идут бои. Откуда ты знаешь, что я?..
– Что ты в постоянном контакте с Гуго? Волк, я же видел, как прочно вы связаны. На твою невестку открыта охота.
Илори фон Рауб – принцесса, у принцесс трудная жизнь, особенно когда столица захвачена врагом, а семья убита. Но она же не наследница престола. У Алекса есть сын… или – был?
– Убит, – сказал Князь после паузы.
Помолчал, прислушиваясь. Кивнул:
– Так, Волк, Илори тоже убита. Королевская семья Эстремады уничтожена полностью.
Накануне войны с орками.
Накануне войны, которая станет смертью мира в его нынешнем виде. Ничего не скажешь, эльфы удачно выбрали время.
– Это тот самый Хеледнар, сын Хелед и Эльнара? – уточнил Зверь. – Он будущий Светлый Господин или как?
– Вроде того. Наследник.
Окна были открыты, и в прокуренную гостиную вползало сырое приморское утро.
Зверь уселся на подоконник, поеживаясь, дышал свежим воздухом, выгоняя из легких остатки никотина.
– У Ям Собаки будут проблемы, когда Хеледнар придет к власти. Говорят, он здорово не любит тебя.
– И тебя тоже.
– Чего?! – Зверь подпрыгнул на подоконнике. – Меня-то за что?!
– Слезь, – поморщился Князь.
Он боялся высоты. Зверь знал, и Князь знал, что он знает. Зверь нипочем бы не догадался, если б не заметил, что его регулярно сгоняют с парапета крыши, с подоконников в окнах последних этажей. Коль скоро сам Князь при появлении Зверя всегда гасил огонь в камине, Зверь, в свою очередь, старался не нервировать его своими играми с высотой. Вот и сейчас послушался.
– Каких-то полгода назад, – Князь демонстративно поставил рядом с окном невысокий стул, садись, мол, не отсвечивай, – ты не удивлялся тому, что кто-то тебя не любит. Даже, я бы сказал, принимал как должное.
– Прогрессирую. Переосмысливаю ценность собственной жизни в чужих глазах. Ты на меня положительно влияешь. Так что я сделал этому Хеледнару? И ты, кстати?
– Я-то понятно: у них в семье непростые отношения, так что парню за отца обидно. А вот с тобой интереснее. Хеледнар собирается найти Светлую Ярость.
– То есть? Один из этих твоих Мечей, что ли?
– Не моих. Но ход мыслей у тебя правильный. Один Меч – здесь, – Князь положил ладонь на грудь, – второй, я надеюсь, никогда не получишь ты, а третий ищет Хеледнар.
– Зачем? Я так понимаю, от этих Мечей – одни проблемы.
– От двух из трех – действительно одни проблемы. Но Хеледнару не дает покоя мое бессмертие, а Светлой Яростью меня можно попробовать убить. Насовсем. Санкристом, кстати, тоже.
– Не поведусь, – буркнул Зверь. – Санкристом сначала меня убьют, и вообще я против геройства. Хеледнар меня загодя, что ли, не любит? Еще ничего не было, а осадок уже остался?
– Да, – серьезно сказал Князь. – Именно поэтому я думаю, что Светлая Ярость позволит ему найти себя.
– И что тогда? Ты же не хочешь его убивать. Ты же не сможешь его убить, я тебя знаю.
– Посмотрим, что тогда. Куда ни кинь, Волк, всюду клин. Надоело мне это хуже тюленьего жира, пусть бы уж закончилось все поскорее.
Князь снова взял трубку. Открыл банку с табаком.
– Нельзя же так. – Зверь уставился в окно, за которым был океан и небо, и где-то там, за океаном – Эстремада.
Нельзя так. Ждать, и ждать, и… ничего не предпринимать. Хеледнар создал достаточно проблем, Хеледнар, кажется, всю жизнь только тем и был занят, что создавал Князю проблемы. А теперь сюда впутались еще и Мечи? Вот это уж точно лишнее, не нужно смешивать реальность и то, что над реальностью. Опасно тащить свои чувства туда, где у тебя появятся сверхъестественные возможности. Опасно. Чтоб быть Мечом, нужно стать таким, как Князь, – обменять душу на Пустоту и научиться жить с этим. Тогда остается шанс не совершить непоправимых ошибок.
Хеледнар не сделает этого. Светлой Ярости нужна его душа и его праведная ненависть.
Про Мечи Князь рассказал прошлой зимой. Через несколько дней после того, как признался, что дружен со Змеем. И рассказ окончательно убил надежды Зверя сделать карьеру в сказке с высоким уровнем технологического развития. Судя по всему, Кощей из него должен был получиться самый что ни на есть фэнтезюшный, со скверным характером, дурацкими шутками и волшебным Мечом. Черным-пречерным, естественно.
Меч назывался Санкрист, им Зверя должны были убить, и с его же помощью убитый Зверь должен был стать Кощеем.
Боги, ну разве может такой бред быть правдой?!
Всего Мечей было три: Санкрист, Светлая Ярость и Звездный. Владельцы первых двух Мечей должны были люто друг друга ненавидеть и оба вместе, в два раза более люто, обязаны были ненавидеть Звездного. Постоянно между собой сражаясь, они обеспечивали относительную стабильность миропорядка, или что-то в этом роде. А как только один из них погибал, приходил Звездный и добивал выжившего. Вместе с миропорядком – на фиг он нужен, нестабильный-то? Вообще, надо признать, у Светлой Ярости и Санкриста были поводы не любить Звездного сильнее, чем друг друга. Однако судя по рассказам Князя, предыдущие владельцы относились к обязанностям халатно, поженились между собой, жили счастливо и довольно долго, а связываться со Звездным избегали. Так что теперь Светлая Ярость с гораздо большей придирчивостью искала себе нового хозяина. Санкрист не искал никого – просто ждал. Ну а Звездный – вот он, Звездный. Снова курит.
Он себя уморит никотином, если так дальше пойдет.
– На страну можно навести порчу? – Зверь сверлил банку с табаком свирепым взглядом, надеясь, что, может, она опрокинется. Или, например, потолок обвалится как раз над ней. Или…
– Можно, – Князь закрыл банку и стал раскуривать трубку, – но сложно. Не в человеческих силах.
– А ты Эстремаду, часом, не проклинал?
– Хм.
– Исчерпывающий ответ.
ГЛАВА 8
По террасам дворца моего короля
Лупят молнии класса небо-земля.
Егор Белоглазов
Эстремада. Миатьерра. Месяц даркаш
Страны, которая тридцать лет назад принудила Эльрика де Фокса поклясться, что он никогда ее не захватит, больше не существовало. А значит, клятва больше не имела значения.Всю следующую неделю Зверь не находил себе места. Не понимал, что происходит. Не мог даже улететь из замка надолго, потому что Князь появлялся и исчезал без всякой системы. Потому что Князь нуждался в его присутствии, хоть и не признался бы в этом даже под пытками.
Он угасал на глазах, как будто его отравили медленно действующим ядом. Но на шефанго не действуют яды.
Через неделю Лонгви объявило войну Миатьерре и Эстремаде.
Эльфам.
Накануне войны с орками. Когда все силы и ресурсы должны были быть сосредоточены на решении одной задачи – на том, чтобы остановить грядущее нашествие.
Лонгви объявило войну Миатьерре и Эстремаде. Да, у Лонгви нет армии, способной вести наступление, зато у барона Лонгвийского, у конунга Вотаншилла, у Великого Князя Радзимы есть весь остальной мир.
– Можно мне с тобой? – спросил Зверь.
К Князю, кажется, нужно было привыкать заново. И лучше было бы остаться в замке, не бросаться в глаза, не провоцировать.
– Валяй, самоубийца, – ухмыльнулся Князь. – Только помни: никакой магии.
Через час они вместе улетели в Лонгви.
А в это же время на следующий день Миатьерра была свободна от эльфов.
И от людей.
Покорность и безнадежность – слова, невозможные рядом с именем Эльрик де Фокс. За последние полсотни лет об этом, кажется, забыли все, кроме Зверя. Зверь и сам, признаться, начал забывать. Начал считать, что Князь, которого он привык видеть и думал, что знает, – это и есть настоящий Эльрик де Фокс. Тот, который спокойно и обреченно ожидает нападения орков, пожимает плечами на все разговоры о его слабости, об утраченном могуществе и прощает даже смертельные оскорбления.
Это ж надо было так ошибиться! Да еще вместе с большинством населения планеты!
Вот он, Эльрик де Фокс, тот, которого прозвали Неистовым, хотя он по-прежнему предпочитает старое прозвище Осэнрэх.[10]
Беженцам не препятствовали убегать, но жгли все. Даже камень. До черного пепла.
Зверь помнил Фрейстин.
Сейчас многие вспоминали Фрейстин.
И стоило бы бояться этого шефанго, но Зверь был восхищен неудержимой, холодной яростью и бешеным стремлением к цели. Эстремада захвачена, Миатьерра уничтожена и тоже захвачена. Где-то посмеивался Николас фон Ведуц, не утруждая себя даже словами: «я ведь предупреждал», а остальной мир хватался за голову и проклинал свое недоверие… или доверчивость. Они не верили предупреждениям фон Ведуца, но они поверили в слабость Эльрика де Фокса.
Зверь не воевал. Но он повсюду сопровождал Князя. Неслышный, невидимый, его принимали за кого угодно, только не за Тира фон Рауба, разыскиваемого по всей планете, преступника, убийцу и дезертира.
Это было опасно. Наверное. Зверь не задумывался об опасности.
Он был восхищен. Почти влюблен. Его бывший хозяин, Эрик фон Геллет, некогда поразивший воображение, никогда не был таким. Эрик не сильнее и не слабее, он другой. Совсем. Эрик – человек. Князь – нет. Князь – это стихийное бедствие. Тайфун, цунами, землетрясение и извержение вулкана.
Эстремада больше не была королевством. В Эстремаде больше не осталось недовольных – победив в войне, захватив страну, Князь не побрезговал использовать магию. Поигрались и хватит. Он не собирался прощать былого вероломства.
Он знал, за что убивает.
Лишенная гордости, сломленная, поставленная на колени, Эстремада признала нового хозяина. Не короля. Короля она больше не заслуживала.
А орки начали наступление на Радзиму.
– Князь… Эльрик, я тоже буду воевать.
– Нет.
– Да.
– Ты ведешь себя как ребенок. Тебя узнают, если ты будешь летать. Узнают и убьют. На войне это проще простого.
– Устанут. А ты защитишь меня, если что, ведь так?
– Я тебя лучше сам убью…
– На войне от меня будет польза.
– От тебя и так есть польза, дурень. Я же говорил тебе. Или такую пользу ты не признаешь?
– Не признаю. Я не могу себе этого позволить. Но ты – можешь.
Великое Княжество Радзима. Вежаград. Месяц зорвальд
Власть в Орочьих горах сменилась перед самой войной. На престол взошла царица, царь – просто исчез. Складывалось впечатление, что его исчезновение положительно сказалось на боеспособности армии и на боевом духе.К началу войны в Вежаград собрались войска со всего материка. Официально они считались наемниками, неофициально, может, еще и приплатили бы за право защищать людей от нелюдей. Нелюди, впрочем, тоже присутствовали. В Вежаграде стояли гномы – Князь был дружен с главами многих родов, и все они прислали в Радзиму своих воинов. В Вежаграде стояли Несущие Бурю – айнодорский экспедиционный корпус под командованием Хеледнара, буквально только что едва унесший ноги из Эстремады. По соседству с эльфами разместились шефанго.
Сорвиголовы прибыли в Вежаград одними из первых, немногим позже Рыцарей Неба. И почти сразу Гуго фон Рауб и Рыцари устроили жуткое побоище с эльфами Хеледнара.
Пилоты – против эльфийского спецназа… Эльфы едва не убили их. Убили бы, если б не запас посмертных даров.
Князь лично разнимал драку. Он сам и его хиртазы, без оружия, зато в силовой броне, растаскивали людей и эльфов подальше друг от друга, бранью и оплеухами приводили в чувство. И непонятно было, на что рассчитывали эльфы, зная, что окажутся в одном городе с эстремадцами, чью родню и друзей они убивали. На что надеялся Хеледнар, зная, что окажется в одном городе с Гуго фон Раубом?
– Им наплевать на людей, – напомнил Князь.
Наплевать – настолько?
Зверь был близок к тому, чтоб начать уважать эльфов.
Гуго носил обручальные кольца, свое и Илори, на цепочке, вместе с нательным крестом. Учился не помнить и никогда больше не любить. Память – это не всегда боль, но Гуго пока еще не знал об этом, слишком свежей была рана, слишком мал список потерь.
Он казался Зверю взрослым, пока был далеко, пока они жили через океан друг от друга и не виделись, и не разговаривали даже по шонээ. Но теперь он опять был рядом, такой молодой и по-человечески уязвимый. Зверь надеялся, что Гуго не убьет в себе способность любить, но не знал, есть ли основания у такой надежды.
Несущих Бурю Хелед отозвала на Айнодор. Вместо них в Вежаград прибыли Всадники Ветра – внутренние войска Айнодора. Такая себе гвардия, в которой не было никого моложе пятисот лет. Командовал ими Эльнар из замка Звездопада, муж Светлой Госпожи, достойный соперник Эльрику де Фоксу в сражении за сердце Хелед.
Эти эльфы вызывали озноб у тех, кто их видел. Они жили, чтобы воевать, но никто, кроме них, не мог сказать, с кем же они воюют на своей благословенной богами земле. На ком оттачивают боевое искусство. И что же за враги у них, если прекрасные, холодные, хрупкие эльфы стали, подобно шефанго, наводить страх одним только равнодушным взглядом?
Люди, эльфы, шефанго и гномы отправлялись воевать.
Керты выжидали. Керты собирались напасть на Вальден, как только Вальден окажется втянут в войну. Союзники орков, они не скрывали своих намерений, прекрасно понимая, что выбора у Вальдена нет и не будет. Сил вести войну на два фронта не было ни у кого.