Ильин Андрей. Киллер из шкафа

   Начальник охраны безнадежно вздохнул. И очень долгим взглядом посмотрел на хозяина.
   Каждый час вынужденного простоя приносил фирме убыток в несколько тысяч долларов. Каждый день — в несколько десятков тысяч. Но что гораздо важнее, каждое расцарапанное гвоздем крыло лишало фирму клиентов и подрывало с таким трудом наработанную в определенных кругах репутацию.
   — Хорошо. Я попытаюсь что-нибудь для вас сделать, — сказал хозяин. Хозяин капитулировал. — Пусть эти ваши друзья придут...
   — Сюда?
   — Нет, не сюда.
   И хозяин назвал адрес.
   — Спасибо. Мы знали, что вы поможете нам. Через десять минут в дверь офиса вошел первый посетитель...

Глава пятьдесят пятая

   Майор Проскурин шел на внеочередной доклад к генералу. Очень быстро шел. Почти бежал. Потому что знал, что генерал очень его ждет. И что он стоит того, чтобы его ждали.
   — Разрешите...
   — Что у тебя, Иван Михайлович?
   — Объект обозначил себя! — доложил майор.
   — Каким образом?
   — Объект позвонил по контактному телефону.
   — Значит, все-таки успел твой Сашка. Значит, не зря...
   — Не зря.
   — Где объект?
   — В гостинице «Центральная». В сотом номере.
   — Люкс?
   — Люкс.
   — Хорошо устроился.
   — Неплохо...
   Утраченное звено в тщательно выстраиваемом генералом Трофимовым и начавшейся было рассыпаться цепочке было восстановлено. Стараниями приставленного к гражданину Иванову, уже мертвого, но все еще, даже после смерти, действующего телохранителя. Стараниями Сашки...
   Если бы кто-нибудь, раньше сказал генералу Трофимову, что он будет беспокоиться, и не только беспокоиться, но жертвовать жизнями своих сотрудников ради сохранения жизни какого-то там Иванова, он очень бы удивился.
   А теперь?..
   И теперь тоже удивлялся. Удивлялся тому, что спрятавшийся в шкафу в квартире любовницы, в общем-то совершенно рядовой гражданин вдруг оказался вовлеченным в такие сложные комбинации, в которых не всякий профессионал способен разобраться. И даже такой профессионал, как генерал Трофимов.
   Тут тебе и дискеты с шифрами и счетами иностранных банков, где хранятся непонятно чьи, но очень приличные, если не сказать громадные, деньги. И головорезы генерала Петра Семеновича, который устраивает за этими дискетами форменную, с использованием всего возможного, кроме разве гранатометов, стрелкового оружия охоту. И еще кто-то неизвестный, кто тоже охотится за теми же дискетами и заодно за головорезами генерала Петра Семеновича. Отчего они с завидным постоянством устраивают между собой громкие баталии, взаимно истребляя друг друга. А потом опять встречаются в морге, чтобы покопаться в своих трупах, и снова палят друг в друга и взрывают гранаты. Тут же путается под ногами милиция, не успевающая не только найти преступников, но даже оприходовать подобающим образом все прибывающие и прибывающие трупы. И кто-то еще, по всей видимости, очень могущественный, вмешивается в дела генерала Трофимова, раз перезванивает ему и давит ему на психику и на проводимое им негласное расследование через «вертушку» его вышестоящих начальников. И наконец, еще одно — совсем уж непонятно откуда взявшиеся блатари, которые в последнем бою устелили землю трупами своих «шестерок».
   Дурдом какой-то!
   И в центре всего этого дурдома, как ось, вокруг которой, перемешиваясь, перетасовываясь, сталкиваясь и отлетая друг от друга, вертятся десятки людей, торчит гражданин Иванов. Было совсем уже потерянный, но вновь, слава Богу, обретенный.
   Опять и в который уже раз гражданин Иванов! Которого теперь придется защищать и оберегать как зеницу ока. Майору придется.
   — Ну и что ты дальше делать думаешь? — спросил генерал Трофимов.
   — Думаю, что надо установить слежку. В полном объеме установить. Чтобы на этот раз без сюрпризов, — предложил свой вариант действий майор Проскурин. — Разрешите?
   В полном объеме — это значило с двумя дублирующими друг друга кольцами внешнего наблюдения, с использованием многочисленных филеров, транспорта и электронной и оптической техники слежения, за применение которых и связанные с этим дополнительные финансовые расходы надо будет отвечать. Перед высоким, не поощряющим инициативу начальством.
   — А без таких масштабов нельзя обойтись?
   — Можно. Но без гарантии успеха. Я не могу исключить, что имевшее место происшествие...
   — Называй все своими именами. Ты имеешь ввиду имевший место бой?
   — Ну да, бой. Так вот, нет гарантии, что этот бой не повторится вновь. И избежать его мы можем только отлично налаженной страховкой, основанной на массированной слежке и контрслежке. Которая без полномасштабного использования сил и техники невозможна.
   — Значит, в полном, говоришь?
   — В полном.
   — Добро. Составляй на мое имя заявку. На учения составляй. Я подпишу.
   — На какие учения?
   — На максимально приближенные к боевой обстановке. С целью повышения профессиональной выучки и уровня владения передовой техникой. По итогам проведенной проверки, показавшей неудовлетворительный уровень профессиональной подготовки личного состава вверенных тебе подразделений.
   — Какой проверки?.. Не было же никакой проверки?
   — Как не было? Если ты ее проводил. Сам лично. Остался недоволен результатами. Предложил для отработки взаимодействия различного рода служб и усиления трудовой дисциплины провести учения. И соответствующий рапорт мне представил. Сегодня к вечеру...
   — Ах рапорт. Насчет учений? Рапорт да, был... Сегодня к вечеру.
   — Вместе с заявкой.
   — Вместе с заявкой.
   — Ну а пока, до учений, пошли туда, в гостиницу, кого-нибудь за объектом присмотреть. И подстраховать в случае чего. Чую я, Иванов этот такой живец, на которого очень большая рыба сплывается. Ну чем-то привлекает он их. Сам не знаю чем. Но только бросаются они на него, как перезимовавший карась на весеннего червяка. Так что этого Иванова нам терять нельзя. Тем более что у нас теперь в отличие от всех прочих все козыри на руках.
   Так что следи за Ивановым. Был бы Иванов, а остальные сами объявятся. Непременно объявятся. Как и раньше...
   — Есть следить!

Глава пятьдесят шестая

   Иван Иванович подошел к двери. И прислушался.
   — Ну я вас очень прошу, — тихо поскуливала горничная, — откройте дверь. Мне надо белье менять...
   — Вы же меняли, — громко сказал Иван Иванович. — Утром меняли.
   — Я неправильно поменяла! — радостно встрепенулась горничная, услышав ответ. — Я вашу постель в сто четвертый отдала. А их — вам.
   Как будто в сотом и сто четвертом люксах постели не одинаковые. Как будто какая-нибудь разница есть.
   — Ну откройте. Меня ругать будут. Меня с работы уволят...
   Горничную, которую должны были уволить, было жалко.
   Иван Иванович отодвинул задвижку и открыл дверь. И тут же в его удерживающую ручку кисть вцепилось разом несколько рук. И в другую несколько. И десяток свирепого вида головорезов ввалились в номер. Они действовали очень жестко, потому что боялись. Они хватали его за обе руки, за ноги, за волосы.
   — Руки держи...
   — Карманы проверь...
   — Под мышкой посмотри, там у него шпалер может быть...
   — Только не отпускай его. Не вздумай! Только не отпускай!..
   Ивана Ивановича повалили, навалились, насели сверху, повязали заранее принесенными веревками по рукам, по ногам, впихнули в рот кляп, сунули несколько раз кулаком в лицо и только тогда немного успокоились.
   — А говорили, крутой! Говорили, что он десяток положит, если его разозлить, — сказал один. — А он простой лох. Вот он, лежит.
   — Это не он лох. Это мы такие...
   — Какие такие?
   — Которым любого крутого как два пальца...
   — Кончайте базар! — перекрыл всеобщий оживленный шум начальственный голос. — Заворачивайте его и ходу. Пока шухер не поднялся.
   Ивана Ивановича закатали в какую-то ткань и поволокли по коридору к лифту. Лифт пришел быстро. Из лифта вышел человек в униформе вспомогательного персонала гостиницы.
   — Что это? — спросил он.
   — Где?
   — Да вот, тащите.
   — Палас меняем, — ответили братаны, вталкиваясь в лифт.
   — Ах палас, — все понял служитель гостиницы. — Паласы да. Паласы давно пора.
   Лифт закрылся. Служитель посмотрел какую-то бумажку, неспешным шагом прошел к номеру сотому и постучался. Потом приоткрыл по случайности незапертую дверь и увидел царящий в номере беспорядок.
   Он зашел внутрь, вытащил из кармана портативную рацию, переключился на передачу и сказал:
   — Второй. Говорит Третий. Объект из помещения выбыл. Подтвердите прием.
   — Прием подтверждаем. Когда выбыл объект?
   — Буквально только что. Объект и сопровождающие лица должны появиться с минуты на минуту. Сопровождающие лица идут груженые. Как поняли меня?
   — Понял тебя. Объект и сопровождающие лица встречаем.
   — Что делать мне?
   — Осмотреть помещение. И ждать указаний...
   Все, отбой. И тут же:
   — Второй вызывает Первого.
   — Первый слушает.
   — Объект покинул помещение с сопровождающими лицами. И собирается покидать здание «грузом».
   — Уточните количество сопровождающих лиц.
   Мы высылаем помощь...
   В это время «сопровождающие лица» подтащили «груз» к служебному входу, через который осуществлялось снабжение хозяйственных служб гостиницы. Через который вывозили грязное белье, мусор, сломанную мебель, а на этот раз выносили жильца сотого люкса гражданина Иванова.
   — Вы кто такие? Вы куда? Вы что несете? — грозно спросил охранник, высовываясь из дежурки.
   — Да свои мы, дядя, свои.
   — Все вы свои. А потом из гостиницы наволочки пропадают. Слышь, Серега, посмотри, что они там тащут.
   Молодой Серега, поигрывая резиновой дубинкой, приблизился к подошедшим.
   — Ну и где ваши пропуска? — нагло спросил он.
   — Вот они, наши пропуска, — ответили неизвестные, уставляя в глаза охраннику стволы взведенных «тэтэшников», револьверов и прочего огнестрельного оружия. — Ну что, в порядке они?
   — Пропуска? Пропуска в порядке, — выдавил из себя Серега.
   — Ты громче скажи, чтобы не одни только мы слышали.
   — Есть пропуска! В порядке пропуска! — крикнул Серега.
   — Пусть откроет ворота.
   — Открывай ворота. Ворота открылись.
   — Ты пока с нами пойдешь! — приказали неизвестные. И вышли на улицу...
   — Дополнительная информация Первому. Сопровождающих лиц четырнадцать. Нет, пятнадцать... шестнадцать... семнадцать. Сопровождающих лиц семнадцать!
   — Какова их принадлежность?
   Второй взглянул в бинокль на выходящих из гостиницы сопровождающих. Лица были никакие. Шли бесформенной толпой, громко разговаривали, хохотали, никто никого не прикрывал и не страховал. Типичные «чайники». Правда, очень уверенные в своих силах «чайники».
   — Принадлежность не установлена. Но судя по всему, это одна из местных преступных группировок. Разрешите проведение акции.
   Акция подразумевала использование силы, а возможно, и оружия, с целью немедленного освобождения похищенного объекта, который еще, возможно, был жив.
   — Ваши силы?
   — Девять человек.
   Девять против семнадцати было маловато. Но в принципе было небезнадежно. Потому что девять были высококвалифицированными профессионалами. А семнадцать — мелкой уголовной шантрапой, которая вряд ли смогла противостоять быстрым, жестким, слаженным действиям группы захвата.
   Но При раскладе девять против семнадцати неизбежно должно было использоваться оружие. И значит, могли случиться трупы. Вполне возможно, с двух сторон. А трупы не иголка, которая в стоге сена. Трупы — ниточка...
   — Отставить акцию. Ничего не предпринимать, в контакт с сопровождающими лицами не входить, продолжать наблюдение и сопровождение вплоть до поступления дальнейших распоряжений.
   — Но объект идет «грузом»...
   — Повторяю, ничего не предпринимать... Братва высыпала из ворот, подошла к поджидающим их двум микроавтобусам, закинула внутрь «груз», забралась сама.
   — Поехали давай, — скомандовали водителю. Микроавтобусы вырулили со двора.
   — Видал! — похвастался один из братанов, вытаскивая из кармана хрустальные стаканы от графина из номера.
   — Ну и что? Стаканы любой фраер взять может. Стаканы, они без надобности. А вот котлы... — и показал часы. Принадлежавшие охраннику.
   — А ты чего молчишь, Крендель? Ты что, пустой?
   Крендель вздохнул и потянул из-за пазухи добротные, с красивым узором наволочки. Которые так часто пропадают...
   Микроавтобусы влились в общий автотранспортный поток и совершенно растворились в нем. Для всех. Кроме неприметного серого «Москвича», прилепившегося к ним через две пропущенные вперед машины.
   — Первый? Говорит Второй. Сопровождаем объект. Два микроавтобуса, номерные знаки... Движемся по улице... В сторону... Предположительное направление...
   — Вас понял. Смена будет ждать на перекрестке улиц...
   На перекрестке указанных улиц неприметный «Москвич» свернул в сторону, и его место заняла неприметная «Волга». Чтобы еще через несколько улиц уступить свое место неприметным «Жигулям»...

Глава пятьдесят седьмая

   Петр Семенович вызвал капитана Борца. Не в кабинет вызвал. На этот раз на дачу. Как особо приближенного к себе исполнителя.
   — Товарищ ге... Петр Семенович, капитан Борец по вашему приказанию прибыл... — И капитан привычно потянул руку к пустой, без привычной армейской фуражки, голове.
   — Заходи, капитан. Садись. И перестань есть меня глазами. Чай, не на службе.
   Капитан прошел и сел в указанное ему кресло. На самый краешек сел. Потому что хоть и не на службе, хоть и в гражданском, но, как известно, от перемены мест и униформ сумма присутствующих не меняется. Он, даже пусть и в смокинге, лишь капитан. А генерал хоть в парадном кителе, хоть в домашнем халате — один черт вышестоящее командование.
   — Пить будешь? — спросил Петр Семенович.
   — Нет. То есть да, — согласился капитан. Генерал разлил по хрустальным рюмкам коньяк, протянул его капитану.
   — Как же это ты, майор, порученное тебе дело прошляпил? Четырех бойцов потерял. Без толку.
   Капитан поднялся с кресла и выпрямился, прижав ладони к швам гражданских штанов.
   — Виноват!
   — Я знаю, что виноват. Я спрашиваю, как умудрился?
   — Не могу знать! Возможно, неверно оценил оперативную обстановку. Не распознал находящиеся в резерве силы противника...
   Этот капитан очень напоминал своего предшественника майора Сивашова. Вбитыми в голову общевойсковыми манерами напоминал.
   — Сядь, капитан. И расслабься. Я тебя не за тем к себе пригласил. За то я тебе буду вставлять в служебной обстановке. По самые... вставлять. Приготовься. А вот вне служебной скажу — с кем не бывает. Первый блин, он всегда комом...
   Первым блином были четыре убитых и искалеченных пулями в перестрелке под аркой бойца. Четыре живых человека.
   — За проигранный бой не спрошу. А вот за все остальное, за что — ты знаешь, непременно. Ну, что там у тебя с «остальным»?
   — Ваше приказание выполнено... Петр Семенович...
   Генерал внимательно посмотрел на подчиненного и налил еще по одной. Разговор с соблюдением субординации его не устраивал.
   — Прозит!
   После второй капитан порозовел и слегка расслабился.
   — Я сделал. То, что вы просили...
   Фраза «я сделал то, что вы просили» означала многое. Означала, что майор Сивашов мертв.
   — Как это произошло? — спросил Петр Семенович.
   — Несчастный случай. Взрыв бытового газового баллона на даче.
   — Насмерть?
   — Насмерть.
   — Жалко майора. Хороший был мужик, — вздохнул Петр Семенович.
   Капитан молчал и смотрел на не пустую еще бутылку коньяка.
   — Расследование было?
   — Было. Формальное.
   — И что?
   — Посчитали несчастным случаем.
   — Ну, тогда давай за майора, — встал и взял вновь наполненную рюмку Петр Семенович. И капитан встал.
   — Чтобы земля ему пухом! Генерал и капитан выпили и сели.
   — На, — сказал Петр Семенович и пододвинул капитану чистый лист бумаги и ручку. — Напиши, как там все это было.
   — Но это же...
   — Пиши, пиши. А ты как думал? Ты думал, так просто... Мы теперь с тобой одной ниточкой. Я приказал. Ты сделал. Ты меня за одно интересное место держишь, я — тебя. Так что пиши! Теперь отступать поздно. Теперь нам до конца идти. Вместе.
   — На чье имя писать? — спросил капитан.
   — На мое имя пиши.
   Капитан взял ручку и в левом верхнем углу начал писать: «Генералу...»
   — Ты что?! С ума спятил? — выдернул и смял бумагу генерал. — Я же на имя сказал, а не на звание и должность. Пиши по-простому. !
   «Петру Семеновичу», — написал капитан в углу, а посередине листа большими буквами — «Рапорт». Нет, все-таки благоприобретенные привычки — большое дело.
   Петр Семенович сидел, вертел в пальцах пустую рюмку и смотрел, как капитан убористым почерком заполняет лист. Затягивая тем на своей шее еще одну петлю. Впрочем, ему все равно деваться было некуда. Хоть с рапортом, хоть без него. Что он и сам прекрасно понимал. Бумага — это только бумага. До бумаги уже было дело. Убийство своего бывшего командира было...
   — Все! Написал, — сказал капитан. — Коньяку еще можно?
   Петр Семенович наполнил рюмку.
   — Ну вот, теперь мы вместе. Капитан обреченно кивнул.
   — Ну а теперь о деле. О следующем деле. О моем, а теперь уже и о твоем деле, — сказал генерал. И бросил на стол несколько иностранных паспортов. — На, посмотри.
   Капитан открыл паспорта. С фотографиями известных ему бойцов. И с открытыми шенгенскими визами. Капитан удивленно посмотрел на генерала.
   — Знаешь, чего здесь не хватает?
   — Чего?
   — Твоего паспорта. Который ты должен получить завтра не позднее десяти ноль-ноль в туристической фирме вот по этому адресу.
   — А зачем мне паспорт?
   — Затем, что мы выезжаем в Европу. На экскурсию. Я, ты и они.
   — В Европу?!
   — Туда. В качестве поощрения за... потрясения последних дней.
   — Когда выезжаем?
   — Когда я скажу.
   — Но у меня работа...
   — Нет у тебя работы. У тебя отпуск по семейным обстоятельствам, без сохранения содержания, сроком на три недели. Напишешь завтра рапорт, я подпишу. И у твоих бойцов тоже отпуск. Правда, они о нем еще ничего не знают. И вообще ни о чем не знают. Ты им скажешь.
   — Но я сам ничего не знаю!
   — Скажешь, что едем сопровождать и охранять особо ценный воинский груз. И что больше им ничего знать не положено. Все остальное они узнают там, на месте.
   — А что на самом деле?
   — На самом деле? На самом деле... сопровождение груза. Который будешь получать ты. Как человек, которому я доверяю. Почти как себе!
   Капитан с уважением посмотрел на своего патрона.
   Нет, все-таки дурак капитан. Во всем, кроме устава гарнизонной службы и тактики ведения боя пехотным подразделением в полевых условиях. Похоже, действительно верит, что ему доверяют. А на самом деле... На самом деле подставляют. Под возможный удар. Потому что если по дороге туда пограничники, таможенники или их полиция возьмут группу в оборот, то возьмут в первую очередь его, капитана Борца. Потому что весь компромат будет находиться при нем. А при генерале только паспорт, смена белья и зубная щетка. И первым заходить в банк и интересоваться получением денег будет тоже он. И если с теми счетами что-нибудь не так, то отбрехиваться, срок тянуть или отстреливаться от банковской охраны тоже ему. А генералу только каштаны оприходовать. Которые он из огня...
   В общем, капитан — тот самый сапер, который прокладывает дорогу в минных полях. И обнаруживает и разряжает опасные мины. Своим телом разряжает...
   — А как же язык? Я же по-ихнему не понимаю.
   — Зато трое в твоей группе понимают. Один шпрехает, потому что по национальности немец. Другой немного по-французски. Третий в рамках высшего языкового образования по-английски. Я поэтому их и выбрал. Ну а остальные, кто не понимает, будут изображать глухонемых. Ну или пользоваться электронными переводчиками. Так что с этим вопросом все в порядке.
   — А оружие? Оружие мы везем с собой?
   — Оружие получите на месте. Есть там у меня один старинный, еще по Западной группе войск, сослуживец. Бывший начальник базы вооружений. Я с ним связался, в общих чертах обо всем переговорил. Он обещал в этом вопросе помочь. Ну и вообще помочь, если возникнут какие-нибудь трудности. Не тащить же вооружение на себе через все границы. Так что не бойся, будут у тебя стволы. Найдешь его и все, что надо, получишь.
   — А когда я буду знать?..
   — Перед вылетом будешь знать. А пока иди готовь личный состав, готовь паспорт и визу. Положение казарменное. Готовность номер один. Выезд в любой день после десятого числа. И смотри, чтобы никому ни одного лишнего слова. И тогда я тоже никому... Про наше с тобой то дело...

Глава пятьдесят восьмая

Глава туристической фирмы «Экватор-тур» встречался со «своим» человеком из консульства. В небольшом уютном ресторанчике встречался. Где самое дешевое блюдо — русские соленые огурцы стоили десять долларов за штуку. Главой фирмы и «его» человеком уже были съедены две перемены блюд и выпито полбутылки дорогого марочного коньяка.

   — Ну мне очень надо, — тихо скулил глава фирмы, — на этот раз очень. Ну просто зарез.
   — Что есть зарез? — спросил человек из консульства.
   — "Зарез" — это такое образное выражение. А может, и не образное. В этом конкретном случае... — ответил фирмач.
   — Нет. Мое посольство не может выдавать виза всяким там непонятным проходящим...
   — Проходимцам, — поправил глава.
   — Да. Проходимцам. Я так и хотел сказать. Которые без закона проходят через границу. Наша страна очень цивилизованная страна и не может, чтобы ее территория проникали подозрительные личности. Мы договаривались на обычные личности. Которые с настоящий паспорт.
   — Паспорта настоящие.
   — Но биографии не настоящие. Дубовые, как говорят у вас.
   — Вы хотели сказать, липовые...
   — Да. Я плохо разбираюсь в названиях пород ваших деревьев. Моя страна не может рисковать свой репутаций. Моя страна должна знать, кто проникать на ее территория.
   — Туристы проникать. Хорошие парни. Только они чуть-чуть сидели. По молодости. С кем не случается.
   — Что есть по-русски «чуть-чуть»?
   — Ну то есть немного — лет десять-одиннадцать.
   — Десять лет не есть Немного! У нас десять лет дают за убить или насиловать маленький девочка.
   — А у нас за что угодно... Ну вы же пускали к себе диссидентов. Которые тоже червонец тянули.
   — Что есть «тянуть червонец»? Брать из кармана десять рублей? Но диссиденты не брать чужой деньги. Диссиденты не есть вор.
   — Да нет, это такое образное выражение — «тянуть червонец». Диссиденты тянули, ну то есть сидели, а вы их все равно пустили.
   — Диссиденты — это политик. Это можно. Твои люди тоже политик?
   — Ну, не совсем...
   — Не совсем не надо. Можно — совсем.
   — Ну я же вас никогда не подводил.
   — Подводил — нет. Но есть закон...
   — Да ладно ты дурочку ломать...
   — Ломать дурочку это как? Это убивать глупый женщина?
   — Это выдрючиваться... Это образное выражение. Когда могут, а не хотят.
   — Но. Я не могут.
   — А если я втрое заплачу?
   — Но. Я должен знать, что это за люди. Я должен знать, что они не принесут вреда мой страна.
   — Ну я же тебе говорю, нормальные пацаны. Твою страну посмотреть хотят. Ну то есть бабки в ресторанах и гостиницах оставить. Короче, инвестировать вашу экономику.
   — Они хотеть ехать с родственник?
   — Почему с родственник?
   — Ты сказал про бабушек.
   — Бабки — это деньги. Мани. У вас мани, у нас бабки. Короче, чтобы тебе запомнить, — баба Маня. И от той бабы тебе вчетверо больше, чем обычно, мань причитается.
   — Но. Все равно нельзя. Я должен знать, зачем они ехать и кто их посылать.
   — Ну ладно, я тебе скажу. Их Папа посылает.
   — Чей папа? Твой папа? Почему их посылает твой папа, а не их папа? Они твои родственники?
   — Их Папа совсем не мой папа...
   — А кто? Он сын той бабки?
   — Ну ты достал меня. Бабки — это мани. А Папа — это Папа. Это должность! Вроде президента.
   — Президента компании?
   — Да, компании. Очень большой компании.
   — А почему, если он президент большой компании, он не может все сделать сам?
   — Потому что он не той компании. Он совсем Другой компании. Потому что его компания контролирует все остальные компании, которые в городе. Ну или почти все.
   — Тогда почему о той услуге просит ты, а не он? А действительно, почему? Почему за проблемы Папы должен отдуваться глава туристической фирмы, который к тому Папе и его людям не имеет никакого отношения? У которого в отличие от них почти честный бизнес...
   — Я хочу сам встретиться с этим Папой. Я хочу, чтобы он сам просить меня. И тогда я, может быть, ему помочь.
   Ну и ладно. В конце концов, глава сделал все, что мог. Не выкручивать же представителю консульства иностранной державы руки. Да и не выкрутить, даже если решиться. Никому не выкрутить. И даже Папе не выкрутить. Коротки у Папы руки для того консульского работника. Это тебе не российский бизнесмен, с которым позволительно делать все, что хочешь. За этим канцелярским служакой целое государство стоит. Которое не любит, когда его подданных обижают...
   — Вы хотите с ним встретиться лично? Или с представителями?