Ильин Андрей. Киллер из шкафа

   — Но. Только лично. Как у вас говорят, глаз в глаз.
   «Интересно, как Папа отнесется к тому, что ему предлагают условия для встречи? — подумал глава турфирмы. — Не он предлагает... Ему предлагают! Несмотря на весь его авторитет. То-то завертится. Как уж на сковородке! А то избаловался, привык, что каждое его слово — закон. Что все пляски только под его дудку. А тут вдруг все наоборот...»
   — Когда вы хотите с ним встретиться?
   — Лучше рано. Например, здесь. Сегодня...
   — Сегодня. В ресторане «Русский двор», — не без удовольствия передал ультиматум глава туристической фирмы одному из «быков».
   — Да ты что, в натуре! Кто он такой? Чтобы Папе...
   — Он? Рядовой работник консульства, страны, визы которой вам нужны.
   — Что, даже и не самый главный?
   — Нет. Но без него виз не получить.
   — А если наехать?
   — На кого?
   — Ну на этих, которые в консульстве.
   — Не получится.
   — Почему это не получится?
   — Ну как это тебе попонятней объяснить... Потому не получится, что не получится. Потому что у них «крыша».
   — Брось на понт брать. Круче Папиной «крыши» здесь крыш нет.
   — Есть.
   — Кто это?
   — Это? Международное сообщество. Например, в лице НАТО.
   — Нато? Что-то я не слышал такой кликухи. Это кавказцы, что ли?
   — Это не кликуха. И не кавказцы. И не человек. Это объединенные вооруженные силы ведущих капиталистических стран.
   — Чего? Ты чего мне парашу гонишь. Станут эти вооруженные силы защищать какого-то там рядового фраера из консульства. Что им, делать нечего...
   — Станут. Ты понимаешь, станут, — очень серьезно ответил глава турфирмы. — В том-то все и дело, что станут!..
   — Тут такое дело, Папа... Тут... — мялся, заикался и все никак не мог сказать главного ответственный за мелкооптовые точки Гнилой. — Только это не я говорю, Папа. Это они говорят...
   — Ну ты чего мнешься? Чего сопли жуешь? Говори!
   — Тут дело... Все фирмы отказались. Говорят, если туфту или в другие страны, то пожалуйста, а если настоящие... Настоящие они не могут. Настоящие может только консульство.
   — Ну? И что?
   — В общем, чтобы договориться, надо встречаться с их человеком. Из консульства.
   — Кому встречаться?
   — Тебе, Папа.
   Повисла минутная пауза.
   — А кто он такой? Посол?
   — Нет. Работник консульства.
   — "Шестерка", что ли?
   — Нет. Не совсем. Ну, конечно, не консул. Но не «шестерка»... Он работает в консульстве. Через него обычно делают визы, когда они не проходят рабочим порядком. Все делают. Фирмачи говорят, что если он обещает, то дело почти наверняка выгорает.
   — За бабки?
   — Ну, конечно, не бесплатно...
   — Ну так дайте ему их.
   — Мы давали.
   — Больше дайте.
   — Мы много давали. Раз в десять больше, чем обычно.
   — Ну и что?
   — Он не взял. Говорит, надо встретиться лично. С главным встретиться. С тобой, Папа.
   — А других не искали?
   — Других нет, Папа. Консульство, оно одно... И снова медленно и тяжело тянулась пауза.
   — Но можно сделать липу. Очень хорошую липу. Так что ни один погранец не прицепится. Мне фирмачи обещали, голову на отсечение давали.
   — Не надо мне их голов. И липу не надо... Где должна быть встреча?
   — В ресторане «Русский двор». Сегодня. Через два часа...
   Папа молчал. Папа думал, как сделать так, чтобы и визы получить, и авторитет не уронить. Он думал долго, пока ему не позвонил чуть из шкуры не выпрыгивающий от радости помощник.
   — Папа. Мы взяли его!
   — Кого его?
   — Иванова взяли. В гостинице взяли.
   — Где он?
   — Везем. Как ты велел.
   — Значит, все-таки взяли...
   — Спеленали как ребенка. Он даже охнуть не успел. Но как ты говорил — ни одного волоска.
   — Точно?
   — Ну почти. Мы его немного за руки и за ноги подержали. А то, что у него синяк под глазом, так ты не думай, это об угол. Когда мы его в лифт заносили.
   — При нем что-нибудь нашли?
   — Нашли. При нем были те два шпалера, из которых он нашу братву мочил. Куча баксов. И какие-то, как их, дискеты.
   — Дискеты?
   — Ну да, такие синенькие и черненькие тонкие коробочки. Для компьютеров.
   — Значит, все-таки были...
   — Были, были...
   — Ну, тогда...
   Подручный напрягся, ожидая распоряжений по похищенному Иванову.
   — Тогда собирайся.
   — Куда собираться?
   — В ресторан.
   — Куда?!
   — В ресторан. В ресторан... как его?
   — "Русский двор".
   — Вот, в «Русский двор».
   — А как же?..
   — А этот подождет. Раз ты его уже взял. Этот уже никуда не денется...

Глава пятьдесят девятая

   Ивана Ивановича везли недолго. Но везли очень неудобно. Потому что часть бандитов сидели на нем. Такое впечатление, что большая часть. На кочках они подскакивали и всей суммарной тяжестью снова обрушивались на его спеленутое тело. Так что кости хрустели. На поворотах перемещались в стороны. На светофорах дергались вперед.
   Наконец машина остановилась.
   — Выходи, — скомандовал голос, — и этого выноси.
   Вынесли. Понесли. Бросили. И куда-то ушли.
   Надолго ушли.
   Иван Иванович лежал и ждал своей участи. И даже не боялся. Потому что бояться бесконечно невозможно. По-настоящему страшна приближающаяся угроза. Которая вот сейчас, через мгновение, из-за следующего или из-за того, который за ним, поворота... А когда угроза определилась, обреченный даже испытывает некоторое облегчение. Потому что от его действий уже ничего не зависит.
   Таким, от которого ничего не зависит, обреченным был Иван Иванович.
   Он лежал, нюхал щекочущую носоглотку пыль паласа, слышал приглушенные многочисленными слоями ткани что-то увлеченно обсуждающие голоса и ждал смерти.
   Братва, раскупоривая заранее припасенные бутылки и вскрывая ножами консервы, «сервировала» столы, стулья и подоконники коттеджа и собственные колени, чтобы отпраздновать долгожданную победу.
   На завернутого в палас побежденного никто никакого внимания не обращал. Решать его судьбу было делом «бугров». Они, «шестерки», свое уже сделали. И что очень радовало и заставляло спешить с «банкетом» — сделали без ожидаемых многочисленных жертв с их стороны.
   — Ну ты чего там тянешь...
   — Давай режь быстрее...
   — Ну стынет же водка-то...
   Ближайшие до приезда «бугров» часы обещали братве одни только положительные эмоции. Братва гуляла.
   А кто-то, как это всегда бывает, в это время работал.
   «Кто-то» лежал брюхом на холодной земле, припорошенный сверху прошлогодней листвой, лежал в низинах, заполненных сточной водой, висел на деревьях, примостившись на каком-нибудь чрезвычайно неудобном суку, сидел скорчившись в мелкой случайной ямке... и, не отрываясь, до рези в глазах, смотрел в окуляры биноклей. На тот самый коттедж смотрел...
   — Объект доставлен на место, — доложили генералу Трофимову.
   — Где это место?
   — Семнадцать километров по Северному шоссе. Поворот направо, и еще семь километров в сторону, Там коттеджи. Целый городок.
   — Адрес?
   — Адрес уточняется.
   — Вы установили наблюдение?
   — Так точно. Четыре наблюдательных поста на подходах к коттеджу. По одному на прилегающих дорогах. Две машины в резерве на случай сопровождения. Плюс мобильный резерв.
   — Добро. Подгони туда еще людей. Возьми этот коттедж в кольцо и ни одного человечка не упусти. Ни который туда, ни который оттуда. Выясни личность каждого. И сопроводи каждого. Задача ясна?
   — Так точно.
   — И вот что еще. Получи приборы слухового и визуального слежения и постарайся узнать, что происходит внутри. Послушай их, может, они болтуны. Если не профессионалы, а, как ты утверждаешь, уголовники...

Глава шестидесятая

   Папа в это время тоже сидел за столом. Только в отличие от подоконников, стульев и коленок братвы его стол был уставлен не заляпанными жирными руками гранеными стаканами с разлитой сомнительного свойства водкой, не кусками «черняшки» и наспех и неровно вскрытыми банками кильки, его стол был сервирован в лучших традициях русского застольного этикета. То есть с обязательными черной и красной икрой, осетрами, семгой, водкой, квасом и прочей псевдорусской закуской. Оплаченной одной из сидящих за столом стороной. Оплаченной Папой.
   Денег Папе было не жалко. Тем более таких, по его меркам, совершенных копеек. Унизителен был сам факт оплаты. Ибо в таких случаях платит проситель. Тот, кому что-то надо. В этот раз платил он, Папа.
   И еще одно различие заключалось в том, что стол Папы стоял в отдельном, с отдельным входом кабинете. В который его провели сразу после того, как он зашел в ресторан. И в том, что в этот кабинет ему не разрешили привести своих телохранителей, заранее и очень вежливо попросив оставить их на улице в машине.
   — Ну, значит, блин, за дружбу между народами, — сказал тост Шустрый, Папин помощник, всячески пытающийся сгладить застольную неловкость. И разлил водку.
   — Между народами — это да. Это хорошо! — сказал гость и пригубил водку.
   — Не базлай! — сказал Папа. Придерживаться общепринятого застольного этикета он не собирался. И изображать взаимное, от общения, удовольствие — тоже. Не было повода.
   — Тут фирмачи базарят, что ты ксиву можешь справить? — напрямик спросил он.
   — Папа спрашивает, не слабо ли тебе нарисовать ему визу? — перевел вопрос пахана, его помощник. Разговор через «переводчика» дистанцировал Папу от его вынужденного собеседника. И хоть в какой-то мере позволял ему оберечь свой авторитет.
   — Нарисовать но. Это есть большое преступление. Сделать могу, — ответил работник консульства, намазывая на хлеб черную икру. Слоем толще, чем хлеб.
   — Сколько бабок башлять за ксиву?
   — Папа спрашивает, сколько будет стоить виза...
   — Я понял. Бабка, понял. Бабка я уже знаю. Бабка — это по-нашему мани. Бабка — маня.
   — Сколько? — повторил Папа.
   — Но. Деньги нет. Деньги не надо. Надо дружба. Папа и его подручный переглянулись. Когда дело заходит не о «бабках», а о дружбе, значит, готовь очень большие бабки. Но не в виде купюр, а в виде дополнительных условий, просьб и услуг.
   — Пусть базарит по делу, — сказал Папа.
   — Что вы хотите получить за визы? — спросил, подручный толмач.
   — Дружба, дружба, — повторил работник консульства и широко улыбнулся.
   — Между народами? — щелкнул Шустрый по бутылке.
   — Но. Между нами и вами.
   — Дружба дорогого стоит, — тихо сказал Папа.
   — Дружба стоит виза, — так же тихо ответил представитель иностранной державы. На этот раз без улыбки.
   — Пусть базарит за дружбу, — согласился Папа, открывая торговлю.
   — Папа хочет знать...
   Но торговли не получилось. Собеседник не стал слушать переводчика. Он повернулся к Папе и сказал:
   — Пусть ваш друг уходит туда.
   — Почему?
   — Это есть, как бы сказать, конфиденциальный разговор. Который только между вы и я. Глаз в глаз. Третий но. Третий, как это вы говорите, лишку.
   Папа насторожился.
   — У меня нет от него секретов.
   — Но, но. Пусть идет. Иначе разговор не будет дальше.
   — Но я... — попытался что-то сказать переводчик.
   — Закрой пасть и не базлай! — отрубил его Папа. Потому что базар, судя по всему, пошел серьезный. И похоже, с обеих сторон.
   Помощник-переводчик встал и, прихватив со стола недопитый стакан и тарелки с салатом и икрой, вышел в общий зал, плотно прикрыв за собой дверь.
   — Ты начал говорить за дружбу, — напомнил Папа.
   — Дружба нужна не мне, — вдруг на совершенно нормальном и даже без акцента русском языке сказал представитель консульства.
   У Папы слегка округлились и метнулись по сторонам глаза. Но он быстро взял себя в руки. Потому что авторитетный вор не должен удивляться. Ничему и никогда. Настоящий пахан не удивляется ничему и никогда, потому что в своей жизни видел все.
   — Кому нужна моя дружба?
   — Ваша дружба нужна другому человеку. Который хочет встретиться с вами. Если этот человек останется доволен его с вами встречей, я по его просьбе сделаю вам визу.
   — Что это за человек?
   — Это не ваш человек. И не наш человек. Это человек совсем другой страны, которую я сейчас упоминать не хочу.
   — Зачем он хочет встретиться со мной?
   — Я не уполномочен говорить по этому поводу. Я уполномочен предложить вам встречу. И предложить вам, если вы на нее согласитесь и если ее результат удовлетворит обе стороны, возможность оформления виз. В любое время и без всяких бабок.
   — Где и когда? — кратко спросил Папа.
   — Здесь. Через двадцать пять минут, — так же кратко ответил собеседник.
   — А что пока?
   — Пока кушайте и пейте, — широким жестом пригласил гость к застолью хозяина стола. И, подавая пример, намазал хлеб новой порцией дармовой икры.
   Пришлось пить и есть. Чтобы дураком не сидеть. Через двадцать четыре минуты служащий консульства встал, промокнул губы салфеткой, извинился и вышел. Во вторую, не соединяющуюся с общим залом дверь. А еще через минуту в ту же дверь вошел другой человек.
   — Рад вас видеть, — сказал он, без приглашения усаживаясь за стол.
   — Кто вы? — спросил Папа.
   — Я тот, кто вам нужен. А вы тот, кто нужен мне.
   — Откуда вы это знаете? Что я вам, а вы мне.
   — На то есть объективные предпосылки. Насколько я знаю, вы в этом городе не последний человек?
   — С чего это вы взяли?
   — Я навел соответствующие справки.
   — У кого?
   — В нашей среде не принято раскрывать свои источники. Иначе нам перестанут доверять. И перестанут с нами работать. Вполне довольно того, что я вам сказал. Вполне довольно, что я ЗНАЮ, что вы очень влиятельный в определенных кругах человек. Возможно, самый влиятельный. Я надеюсь, вы не станете отрицать этот очевидный и необходимый для продолжения разговора факт.
   — Допустим.
   — Я не хочу ходить вокруг да около. Потому что и вы, и я умные, привыкшие все понимать так, как надо, и все называть своими именами люди. К тому же мы оба ценим свое время. Я хочу сделать вам ряд деловых предложений.
   — Каких?
   — Взаимовыгодных. Например, предоставить вам возможность в любое удобное для вас время получать визы для въезда в десять наиболее развитых государств Европы и Америки. Скажу больше. Если мы столкуемся и понравимся друг другу, у вас появится возможность получить французское, немецкое, канадское или американское гражданство. То есть, конечно, вначале вид на жительство, а по истечении нескольких лет гражданство. Вы получите возможность легко получить то, за чем очень многие и очень высокопоставленные граждане вашей страны стоят в очереди.
   — Мне нужны визы и не нужно гражданство. Я не люблю заграницу.
   — Не спешите говорить «нет». Во-первых, я знаю, что вам нужны визы. Теперь нужны...
   — Это эпизод.
   — Как знать... Ваша страна нестабильна во всех отношениях. Но в первую очередь в политическом отношении. Что будет завтра, сказать невозможно. Равно как невозможно сказать, кого при смене : власти погладят по голове, а с кого ту голову снимут. В этой ситуации всегда полезно иметь в кармане второй паспорт. Страны, которая гарантирует своим гражданам защиту. Согласитесь, это немало.
   — Это немало.
   — Кроме того, предоставляемая вам возможность таит в себе множество перспектив. В первую очередь экономических. Любая, в том числе коммерческая, деятельность, ограниченная барьерами границ, ущемляет интересы предпринимателя. Согласитесь, что наибольший доход в этой стране получили те люди, которые раньше других пробили брешь в границах. Которые имели возможность вывозить нужный Западу товар отсюда и имели возможность ввозить пользующийся спросом среди населения товар сюда. Обеспечивая себе таким образом двойную прибыль.
   — Но для этого надо иметь товар. Который нужен Западу.
   — Этот товар у вас есть.
   — Какой? Весь интересный товар уже давно вывезли или разобрали между собой. Товара, который остался бесхозным, — кот наплакал. Этой мелочевкой не имеет смысла заниматься. Тем более таможенные и прочие сборы снижают рентабельность. Время импорта прошло. Внутренний рынок может обещать гораздо больший навар. И меньшую головную боль.
   — Вы не совсем правы. Прошло время легального товара. Но остался обширный рынок, так сказать, нелегального. На который не распространяются таможенные пошлины и налоговые поборы.
   — Вы имеете в виду криминальный товар?
   — Я этого не говорил. Я говорил — товар. Дело бизнесмена решать, какой вид товара ему предпочтительней, какой обещает наибольшую прибыль и наименьшую головную боль. Я, со своей стороны, могу пообещать вас свести с нужными людьми. Которым интересен ваш товар. И у которых может быть интересный вам товар.
   — За что свести?
   — В каком смысле?
   — Я спрашиваю, за что вы можете нас свести? Какой будет ваш в том интерес?
   — Мой интерес тоже товар. Тот, который нужен мне.
   — Что это за товар?
   — Самый недефицитный и удобный в обращении товар. Информация.
   — О воинских частях и закрытых заводах? Это вы называете легким товаром? Это не легкий товар. Это тяжелый товар. Это самый тяжелый товар. Он весит девять грамм. Вот в этот затылок.
   — Нет. Что вы. Мне совершенно неинтересны ваши воинские части и ваши заводы. О вашей армии и ваших заводах знает уже весь мир. У вас не осталось подобных секретов. Кроме того, если бы они кому-нибудь вдруг понадобились, этот кто-нибудь давно бы дал в газете объявление о скупке секретов за свободно конвертируемую валюту, и, смею вас уверить, у него бы не было отбоя от предложений. Меня не интересует информация о военных и государственных секретах.
   — А что же тогда вас интересует?
   — Сведения о мире, о котором в газетах не пишут и с высоких трибун не говорят, но который зачастую управляет всей вашей действительностью. И этот мир вы знаете лучше, чем кто-нибудь другой. Мне нужна информация о группировках и людях, реально управляющих Россией. И обо всех изменениях, случившихся в этой сфере. И обо всех имевших место событиях.
   — Это все?
   — Почти все. Кроме того, но очень не часто, я могу просить вас о различных небольших одолжениях частного характера.
   — Принести — найти — отдать?
   — Что-то вроде этого. И хорошо бы нам по этому поводу подписать ряд бумаг, которые гарантировали бы нас во взаимных обязательствах. Ну чтобы вы были спокойны насчет гражданства. И чтобы я мог отчитаться перед своим начальством и начать оформление соответствующих необходимых для получения вида на жительство документов.
   — То есть зафиксировать наши отношения контрактом?
   — Совершенно верно.
   — За ту же плату? Без дополнительного вознаграждения? Не дешево будет?
   — Но возможность беспрепятственного въезда, я уж не говорю о возможности получения гражданства, — это очень серьезная плата.
   — Вы так думаете? Вы, наверное, не читаете наши газеты и журналы, которые на каждой странице предлагают иммиграцию в страны Американского континента.
   — Ну это, как выражаются у вас, туфта. Это нелегальное проникновение в страну, преследующееся по закону.
   — Ну и что. Нелегально в стране тоже можно жить. И даже хорошо жить. Причем десятилетиями. Особенно если иметь такой опыт. А я и мои люди такой опыт имеем. С самых малых лет. Мы совершенно не боимся жить по чужим паспортам. Вы что думаете, если мы способны жить в подобных условиях здесь, мы не сможем это сделать у вас?
   — Вас рано или поздно поймают. И заключат под стражу.
   — Ну и что? Вам же хуже.
   — Почему?
   — Потому что пугать нас тюрьмами смешно. Тем более вашими тюрьмами. Ваши тюрьмы против наших — тьфу. Младшая группа пионерского лагеря. В ваших тюрьмах наши люди смогут жить лучше, чем в наших тюрьмах. И даже лучше, чем у нас на свободе. Плохо будет не им, плохо будет вам, потому что наши люди очень быстро научат ваших людей порядкам, которые они усвоили на нашей зоне. Так что ваши страхи меня не пугают. А ваши предложения особо не привлекают.
   — Но почему-то сейчас вы обратились за помощью. Почему-то сейчас вы не хотите воспользоваться туфтой.
   — Это особый случай. Непредвиденный случай. А если бы мне приспичило переселиться отсюда к вам, я бы нашел способ это сделать без вас.
   — Каким образом?
   — Например, инвестировав в вашу экономику миллион. Который сильно облегчит процедуру иммиграции. У вас ведь есть такой закон?
   — А у вас есть наличный миллион?
   Папа усмехнулся.
   — У меня нет наличного миллиона. Потому что наличный миллион мне не нужен. Но у меня есть возможность, если мне захочется, десять раз получить ваше гражданство. Без вашего посредничества. На сегодняшний день — десять. А завтра как знать...
   — То есть вы хотите сказать, мы не столковались?
   — На предложенной вами цене — нет. Но мы можем продолжить торг. Если вы желаете послушать мою цену.
   — У вас есть своя цена?
   — У меня всегда есть своя цена.
   Незнакомец задумался. Играя, как выражаются в его стране, на повышение, он не предполагал, что итог сделки будет таким. Таким никаким. Он играл на повышение, от которого в его практике еще никто и никогда не отказывался. Он был уверен, что сделка останется за ним. Но его партнер, выслушав его предложение, сыграл на понижение. И он сыграл лучше. Он совершенно сбил поднятую было цену.
   Конечно, он блефовал. Ему не помешают визы и не помешает вид на жительство, но доказать это невозможно. Отсюда остается два выхода. Либо расстаться, что теперь гораздо сложнее, чем было вначале, до того, как он его увидел, и до того, как он перед ним раскрылся. Либо продолжать торг. Но уже принимая во внимание цену, предложенную партнером.
   Торговаться, наверное, предпочтительней...
   — Какова ваша цена?
   — Мою цену определили вы сами. Услуга за услугу.
   — Как это понимать?
   — Я вас тоже буду иногда просить о небольших одолжениях частного характера. Примерно о таких, о каких вы будете просить меня. Мне кажется, так будет справедливей. Когда фифти-фифти. И без всяких контрактов. У меня к росписям под официальными документами аллергия. Устраивают вас такие условия? Когда все то же самое, но в розницу?
   — Почему в розницу?
   — Потому что в розницу! Потому что оплата по каждой конкретной сделке. А если оптом, то надо гораздо дороже. И желательно предоплатой...
   Ну что, по рукам? А то ведь я так понимаю, что ни вам, ни мне без результата отсюда выходить не резон? Слишком далеко мы зашли. Если мы сказали "А" и сказали "Б", то, хочешь не хочешь, придется говорить и "В"...
   — Си.
   — Что значит си?
   — В нашем алфавите третья буква — Си...
   Вечером не самым лучшим образом «отобедавший» в ресторане «Русский двор» незнакомец корпел над очередным докладом вышестоящему начальству.
   Начало доклада звучало неплохо. И даже победоносно.
   О том, что он, агент Глобус, провел ряд санкционированных свыше встреч с работником консульской службы посольства Швейцарии по кличке Тюльпан по поводу передачи ему для дальнейшей разработки осведомителя Авторитета в обмен на интересующую Тюльпана информацию и дополнительное денежное вознаграждение. В чем была достигнута соответствующая договоренность, подтвержденная распиской о получении денег в размере... При этом Тюльпан выразил готовность к продолжению подобного рода сотрудничества при условии, что оно не наносит ущерба его стране...
   На этом победоносная часть доклада заканчивалась. Потому что далее надо было писать о встрече с Авторитетом. Который, с одной стороны, был вроде завербован, но с другой — никаким документальным образом своего согласия на сотрудничество не подтвердил. Кроме разве аудиозаписи разговора. Которую давать прослушивать начальству — только себе вредить.
   Осведомитель Авторитет не принял предложенных условий. Осведомитель Авторитет продался в розницу. То есть согласившись быть используемым не за деньги и другие, которые ему посулили, блага, а лишь за встречные услуги. Или, как он выразился, «фифти-фифти». То есть, выходит, вербовка была как бы обоюдная. Что, конечно, тоже неплохо, но меньше, чем ожидалось и обещалось начальству.
   Ну да ладно, главное, что вербовка была. И что у агента Глобуса появился свой осведомитель в криминальных кругах. Причем в достаточно высоких кругах. Которые много знают и много чем могут помочь.
   А что касается оплаты, то цену всегда можно попытаться сбить... Или просто-напросто прервать с ним отношения. Тем более что этот осведомитель не из самых ценных. И необходим, используя терминологию страны пребывания, в первую очередь для «вала». Потому что чем больше удачно проведенных вербовок, тем выше аттестация проводившего их агента. А агенту Глобусу больше, чем кому-нибудь, нужно было набирать очки. Надоела ему эта страна пребывания. Бардаком своим надоела, нецивилизованностью, непредсказуемостью и отсутствием надежд на быструю карьеру. Пора было перебираться домой. И садиться на тихую бумажную должность. Для чего провернуть какую-нибудь заметную операцию. Ну или хотя бы «выиграть по очкам». Например, вербуя все новых и новых агентов. Хоть даже таких, как Авторитет. Может быть, даже и лучше таких, как Авторитет. Потому что начальство не станет вникать в процедуру вербовки осведомителя, который не работает в закрытом НИИ вооружений, не служит в Минобороны или безопасности. Ну и, значит, не сможет обнаружить ошибки, допущенные агентом Глобусом при его вербовке.
   А раз так, то тогда все очень просто... И нашедший выход агент Глобус очень быстро довершил свой доклад, сообщив, что в ходе разработки осведомителя Авторитета было достигнуто его принципиальное согласие о сотрудничестве, которое в дальнейшем, при выполнении конкретных заданий, будет документально оформлено. В качестве подтверждения вербовки агент Глобус представил аудиозапись его с разрабатываемым объектом беседы, где он предусмотрительно подтер несколько компрометирующих его мест, заполнив образовавшиеся пустоты своими многоречивыми монологами.