Страница:
— По-моему, нам следует выпить за встречу. Не каждый день в Альхелле собирается столь изысканное общество! Сейчас мы с Ннаонной переоденемся…
— …и всласть наговоримся о политике! — закончила вампиресса. — У нас новости, письмо от энмарского Совета! Официальное!
С этими словами девушка ухватила Ингви за рукав и увлекла за собой, король еще раз улыбнулся, развел руками и подчинился целеустремленной подружке. Ннаонна по пути щебетала, не смолкая:
— Что мне одеть? Нет, ты не улыбайся, как эльф перед зеркалом! Ты скажи, вот что мне одеть? Платье? Все равно у Филькиной жены платье красивее, так неинтересно! Кстати, а что с этим письмом? Ты мне так и не объяснил, почему это тебе письмо с десятком печатей и официально, а другим — нет?.. Да-а, платье не подходит. Слушай, а может мне стоит напялить рыцарские доспехи? Тогда я смогу, по крайней мере, Агристу переплюнуть! Меч нацеплю, а?.. Так что с письмом? Ты собираешься мне объяснять? Или доспехи не нужны, хватит какой-нибудь кольчуги… Что?
Ингви остановился (так что вампирессе, не выпускавшей его рукав, тоже пришлось затормозить) и спокойно произнес:
— С одеждой сама что-то придумаешь, я в это дело не стану лезть, хотя… ты же хотела надеть что-то черное? А с Энмаром все понятно — они сколачивают союз, но хотят внимание Алекиана привлечь именно к Альде. Об этом письме станет известно всем, о других — ну… не знаю.
— А зачем?
— Чтобы, если император захочет ударить по этому нарождающемуся союзу, он выбрал именно нас. Ну, или Энмар, но из Империи дорога все равно через Альду, так что…
— Что? — Ннаонна от удивления широко распахнула глаза. — Они нам желают зла?
— Нет, ну что ты! Просто они уверены, что я справлюсь, а другие участники сговора — нет. А теперь — марш одеваться! Графья ждут и графини ждут!
Когда колонна достигла гор Страха и был объявлен привел, Гезнур снова потребовал, чтобы мистик нацелил толленорн на юг Фенады и отыскал Гюголана. Гевец переживал за отца, который в самом деле прихварывал. Бурные события последних дней оказались чересчур утомительными для дряхлого короля. Гевской армии, наспех собранной и немногочисленной, удалось добиться определенных успехов — были захвачены четыре замка (их владельцы сражались с гномами на севере), а также войти в небольшие города, жители которых не пожелали сражаться за короля, «продавшегося гномам» (так они сами говорили), а потому городские общины сдались гевцам на почетных условиях.
Среди всех этих удач и побед Гюголан не на шутку расхворался. Старого короля отправили в столицу, наступление прекратилось. Гевские войска, состоящие в основном из наемников, занялись осадой тех замков, что не пали при первом приступе… и, хотя в Фенаде, как будто, не было войска, способного напасть на гевцев, Гезнур волновался. Брат-маршал, уступая напору союзника, велел доставит ему толленорн. С прибора сняли чехлы, мистик простер над окошком широкие ладони и поинтересовался:
— Ну и куда вы желаете взглянуть? Хотите полюбоваться, как идут дела с тем замком, что на западе, или с тем, что у самой реки?
— Меня больше волнует отец, его величество Гюголан, — хмуро отозвался гевец. — Замки рано или поздно падут, но без старика все развалится. Вы же видите, что армия остановилась…
— Армия… — колдун презрительно хмыкнул. — Это не армия, а стадо баранов. Едва король слег, они тут же перестали быть войском. Нет начальника, каждый занимается, чем ему заблагорассудилось.
— Наемники, — пожал плечами Гезнур, — они хотят взять и разграбить замки… Хотя следовало бы выяснить, чем занимается Гратидиан и где его рыцари…
— Конечно!
— Так вы сможете отыскать Гюголана?
Маршал покачал головой.
— Только если очень повезет. Мне придется начать с его вчерашней стоянки… и двигаться на юг… Угадаем, какой дорогой его везут — отыщем… Послушайте, может, лучше мы сделаем полезное дело и попытаемся разведать, что творится к северу от позиций ваших вояк?
И не дожидаясь согласия союзника, мистик принялся напевать заклинания. Под его руками туман в оконце толленорна рассеялся, в полированной поверхности проступили очертания поросших лесом холмов… Маршал поднялся повыше, так, чтобы захватить побольше фенадского пейзажа, и двинул изображение дальше к северу. Иногда он снижался над дорогами и замками, потом снова продвигал взгляд прибора на север… Замки, разумеется, готовились к отражению приступов, но на дорогах не было видно воинских колонн, ничто не указывало на приближение фендаской армии. Начало темнеть, картинка потеряла отчетливость…
— Ничего не понимаю, — наконец буркнул Гезнур. — Куда же подевался Гратидиан с армией? Сбежал? Нет, не верю, он слишком упрям и глуп.
— Однако его не видно, — заметил маршал.
Когда старый маг прекратил читать заклинания, оконце толленорна снова замутилось. Маршал подозвал подручного, велел укутать прибор и унести прочь.
— Меня все еще интересует, — после паузы произнес некромант, — почему вы обратились за помощью ко мне? Насколько я понимаю, Могнак вам не слишком понравился.
— А кому он вообще может понравиться? — буркнул Гезнур. — Но, с другой стороны, к кому я могу еще обратиться? Соседние сеньоры вступили в союз с нами потому, что боятся Гевы больше, чем императора. Тролли… ну, эти вовсе не служат мне, просто считают меньшим злом. Меня никто не любит, Геву никто не любит. С Могнаком то же самое… Разве это не объединяет нас?
Глава 21
Глава 22
— …и всласть наговоримся о политике! — закончила вампиресса. — У нас новости, письмо от энмарского Совета! Официальное!
С этими словами девушка ухватила Ингви за рукав и увлекла за собой, король еще раз улыбнулся, развел руками и подчинился целеустремленной подружке. Ннаонна по пути щебетала, не смолкая:
— Что мне одеть? Нет, ты не улыбайся, как эльф перед зеркалом! Ты скажи, вот что мне одеть? Платье? Все равно у Филькиной жены платье красивее, так неинтересно! Кстати, а что с этим письмом? Ты мне так и не объяснил, почему это тебе письмо с десятком печатей и официально, а другим — нет?.. Да-а, платье не подходит. Слушай, а может мне стоит напялить рыцарские доспехи? Тогда я смогу, по крайней мере, Агристу переплюнуть! Меч нацеплю, а?.. Так что с письмом? Ты собираешься мне объяснять? Или доспехи не нужны, хватит какой-нибудь кольчуги… Что?
Ингви остановился (так что вампирессе, не выпускавшей его рукав, тоже пришлось затормозить) и спокойно произнес:
— С одеждой сама что-то придумаешь, я в это дело не стану лезть, хотя… ты же хотела надеть что-то черное? А с Энмаром все понятно — они сколачивают союз, но хотят внимание Алекиана привлечь именно к Альде. Об этом письме станет известно всем, о других — ну… не знаю.
— А зачем?
— Чтобы, если император захочет ударить по этому нарождающемуся союзу, он выбрал именно нас. Ну, или Энмар, но из Империи дорога все равно через Альду, так что…
— Что? — Ннаонна от удивления широко распахнула глаза. — Они нам желают зла?
— Нет, ну что ты! Просто они уверены, что я справлюсь, а другие участники сговора — нет. А теперь — марш одеваться! Графья ждут и графини ждут!
* * *
Когда колонна достигла гор Страха и был объявлен привел, Гезнур снова потребовал, чтобы мистик нацелил толленорн на юг Фенады и отыскал Гюголана. Гевец переживал за отца, который в самом деле прихварывал. Бурные события последних дней оказались чересчур утомительными для дряхлого короля. Гевской армии, наспех собранной и немногочисленной, удалось добиться определенных успехов — были захвачены четыре замка (их владельцы сражались с гномами на севере), а также войти в небольшие города, жители которых не пожелали сражаться за короля, «продавшегося гномам» (так они сами говорили), а потому городские общины сдались гевцам на почетных условиях.
Среди всех этих удач и побед Гюголан не на шутку расхворался. Старого короля отправили в столицу, наступление прекратилось. Гевские войска, состоящие в основном из наемников, занялись осадой тех замков, что не пали при первом приступе… и, хотя в Фенаде, как будто, не было войска, способного напасть на гевцев, Гезнур волновался. Брат-маршал, уступая напору союзника, велел доставит ему толленорн. С прибора сняли чехлы, мистик простер над окошком широкие ладони и поинтересовался:
— Ну и куда вы желаете взглянуть? Хотите полюбоваться, как идут дела с тем замком, что на западе, или с тем, что у самой реки?
— Меня больше волнует отец, его величество Гюголан, — хмуро отозвался гевец. — Замки рано или поздно падут, но без старика все развалится. Вы же видите, что армия остановилась…
— Армия… — колдун презрительно хмыкнул. — Это не армия, а стадо баранов. Едва король слег, они тут же перестали быть войском. Нет начальника, каждый занимается, чем ему заблагорассудилось.
— Наемники, — пожал плечами Гезнур, — они хотят взять и разграбить замки… Хотя следовало бы выяснить, чем занимается Гратидиан и где его рыцари…
— Конечно!
— Так вы сможете отыскать Гюголана?
Маршал покачал головой.
— Только если очень повезет. Мне придется начать с его вчерашней стоянки… и двигаться на юг… Угадаем, какой дорогой его везут — отыщем… Послушайте, может, лучше мы сделаем полезное дело и попытаемся разведать, что творится к северу от позиций ваших вояк?
И не дожидаясь согласия союзника, мистик принялся напевать заклинания. Под его руками туман в оконце толленорна рассеялся, в полированной поверхности проступили очертания поросших лесом холмов… Маршал поднялся повыше, так, чтобы захватить побольше фенадского пейзажа, и двинул изображение дальше к северу. Иногда он снижался над дорогами и замками, потом снова продвигал взгляд прибора на север… Замки, разумеется, готовились к отражению приступов, но на дорогах не было видно воинских колонн, ничто не указывало на приближение фендаской армии. Начало темнеть, картинка потеряла отчетливость…
— Ничего не понимаю, — наконец буркнул Гезнур. — Куда же подевался Гратидиан с армией? Сбежал? Нет, не верю, он слишком упрям и глуп.
— Однако его не видно, — заметил маршал.
Когда старый маг прекратил читать заклинания, оконце толленорна снова замутилось. Маршал подозвал подручного, велел укутать прибор и унести прочь.
— Меня все еще интересует, — после паузы произнес некромант, — почему вы обратились за помощью ко мне? Насколько я понимаю, Могнак вам не слишком понравился.
— А кому он вообще может понравиться? — буркнул Гезнур. — Но, с другой стороны, к кому я могу еще обратиться? Соседние сеньоры вступили в союз с нами потому, что боятся Гевы больше, чем императора. Тролли… ну, эти вовсе не служат мне, просто считают меньшим злом. Меня никто не любит, Геву никто не любит. С Могнаком то же самое… Разве это не объединяет нас?
Глава 21
По истечении нескольких дней с начала мятежа гномьи колонии на землях Фенады перестали существовать. Часть гномов была убита на месте, другие сумели пробиться из городов и поселков, назначенных им для поселения.
Уцелевшие нелюди бежали к строящейся крепости в Ренбрит. Разгоряченные вином и пролитой кровью фенадцы преследовали их по пятам. Изредка, когда погоня настигала карликов, происходили ожесточенные стычки. Гномы дрались отчаянно, и преследователи понесли немалые потери. В этих схватках латники сеньоров участия не принимали — таково было распоряжение предводителя мятежников.
Граф Альгейнт, считавший себя великим стратегом, разработал хитрый (как он сам полагал) план. Солдаты, не отвлекаясь на избиение отдельных групп отступающих гномов, сразу направились к Ренбриту. С налету крепость захватить не удалось, но на это граф, хорошо знакомый с осторожной повадкой нелюдей, не слишком рассчитывал. Его цель была иной. Преследуя бегущих нелюдей, группы «патриотически настроенных граждан» добрались к самой крепости. Гномы не спаслись все равно, поскольку у самого Ренбирита наткнулись на дружины сеньоров, заблаговременно явившиеся туда, бегущих гномов перехватили и истребили латники, а не успевшие принять участие в резне «патриоты» почувствовали себя разочарованными, так что их удалось увлечь, соблазнить грядущей местью и добычей… они присоединились к дружинам сеньоров. Словом, в конце концов, под командованием Альгейнта собралось около трех тысяч человек, в том числе около восьмисот опытных солдат, приведенных господами. Остальные — «благонамеренные граждане», чье рвение подогревалось вином, своевременно доставленном к Ренбриту по приказу Альгейнта. Вино также являлось частью плана. Пока «благонамеренные» фенадцы пили за скорую погибель нелюдей, граф собрал сеньоров на военный совет. Поскольку крепостные ворота оказались заперты уже к моменту прибытия высланного Альгейнтом конного авангарда, оставались два способа ведения боевых действий — штурм или осада. Разумеется, подбить пьяных добровольцев на приступ было несложно… и кое-кто из дворян советовал главнокомандующему именно так и поступить — благо, наружные стены крепости нелюди так и не успели закончить. Осторожный граф отклонил предложение — пусть стены и невысоки, однако и их преодолеть не с чем — нет ни лестниц, ни иной осадной техники. Атаку скверно вооруженных ополченцев гномы отобьют легко, и ущерб нанесут немалый. Что из того, отвечали рьяные сторонники активных действий, пусть погибнет некоторое количество мужичья — зато латники ворвутся в крепость по их телам! Граф Альгейнт осадил господ, напомнив, что лестниц у них нет все равно… и поставил последнюю точку в обсуждениях, осведомившись, допускают ли оппоненты такую возможность, что фенадцы, погибшие понапрасну, окажутся их собственными вассалами и налогоплательщиками. Нет, согласились господа, это было бы неприятно.
Тогда Альгейнт выступил перед пьющими ополченцами и объявил, что, жалея их, не желает губить в напрасных приступах. Пусть, дескать, готовятся к осаде. Вряд ли у нелюдей запасено много продовольствия, их можно взять измором. Хотя пьяные добровольцы и пылали отвагой, они все-таки успели оценить, насколько крепка занятая гномами позиция на скале. Словом, они занялись осадными работами — сперва сумбурно и без плана, но постепенно их действия приобрели осмысленность и целеустремленность. Граф затеял оградить скалу непрерывным кольцом палисадов и валов, чтобы запертые гномы не смогли пробиться наружу. Фенадцы много и бестолково суетились, однако постепенно оборонительная линия вокруг недостроенной крепости приобрела очертания… Другие группы осаждающих готовили лестницы и осадную машину с тараном.
У гномов тоже шла работа. Уже не пытаясь поднять наружные стены, нелюди старательно готовили к обороне то, что было возведено. Сам Крактлин, застигнутый восстанием в крепости, возглавил оборону. Молодой полководец выделил особую группу опытных мастеров, чтобы соорудили одну из его недавно спроектированных машин; оружейников услал у кузницы ковать оружие и доспехи (того и другого недоставало собравшимся в крепости строителям), прочим велел занять места на стене. Вместо отсутствующих зубцов на гребень водружали только что сколоченные деревянные щиты против стрел, из строительных подмостков спешно составляли галерею…
Ночью пьяные фенадцы угомонились и завалились спать. На вершине же горы, не переставая, стучали топоры и молотки, ритмично вспыхивало пламя — нелюди не прекращали работы и в темноте. Около трех часов заполночь стих и этот шум. А еще часом позже Крактлин велел отворить ворота и с отборным отрядом в восемьдесят гномов бросился вниз по склону. Нелюди обрушились на спящий лагерь, разрушая хлипкие сооружения будущей осадной линии и убивая всех, кого застигли на месте. Не будь фенадцев так много, и не окажись их лагерь таким разбросанным, вылазка имела бы куда больший успех, но пока воины Крактлина орудовали на участке под горой напротив крепостных ворот, Альгейнт (благоразумно расположивший свой лагерь в стороне) подоспел к атакованному участку с кавалерией. Схватка вспыхнула снова, постепенно прибывали все новые и новые фенадцы… Корактлин велел отходить. Всадники преследовали отступающих гномов до середины склона, затем тропа стала круче и уже… Гномы, сражающиеся в плотном строю, получили преимущества перед кавалерией — фенадцы прекратили наступление и возвратились в лагерь.
Хотя в ночном бою погибло почти сто человек из числа осаждавших, большого успеха Крактлин не добился. Его отряд потерял около дюжины бойцов убитыми, и почти все возвратившиеся в крепость получили раны… При том, что потери фенадцев были куда больше, их войско уже на следующий день выросло за счет подошедших добровольцев. Зато после ночного сражения ополченцы куда серьезнее взялись за сооружение палисадов и валов — особенно напротив ворот крепости. Теперь вылазку вряд ли удалось бы повторить.
Еще днем позже несколько сеньоров — южан, узнавших о нападении гевцев на их собственные земли — ушли, но это не слишком сказалось на общей численности армии Альгейнта. Осада продолжалась.
Аллок Ллиннот выехал на опушку и прислушался. Как будто тихо. Кто-то, быть может, скажет, что слишком рискованно сыну короля участвовать в подобных вылазках, но у Аллока было собственное мнение на сей счет. С одной стороны, он — второй сын Трельвеллина и не наследует трон, а с другой — с ним ничего не случится. Да, с ним ничего плохого не случится, потому что он серьезен, осторожен, и предусмотрителен. Это стало новой модой у эльфийской молодежи — считать себя серьезным и поступать соответственно. Все держались подчеркнуто сдержанно, говорили скупо и высокопарно, старались не смеяться. Что касается Аллока, то в следовании моды никто не превосходит его — и не превзойдет никогда! Ллиннот отдался серьезности — новой страсти — со всем присущим эльфу легкомыслием. Он, принц Аллок, стал угрюм и молчалив и вот сейчас, в этой вылазке, он осторожен и держится настороже! Да-да!
Оградив вновь отвоеванные земли Феллиоста молодым лесом, эльфы не собирались останавливаться на этом. Они вели разведку, рассылали во все стороны — на юго-запад и на юго-восток — лазутчиков и даже заводили знакомства с крестьянами по ту сторону границы. Посредниками сперва выступили люди из захваченных феллиостских земель, постепенно и чужие привыкли к эльфам, даже пытались завести торговлю. Аллок вовсе не брезговал этими существами, хотя находил их чересчур озабоченными собственной выгодой и безопасностью. Как будто в жизни нет ничего важнее выгоды да безопасности! Однако новый, серьезный, Аллок Линнот не смеялся над странными людьми — напротив, старался увидеть Мир их глазами. Даже забавно…
Итак, эти люди поведали новым знакомцам, что в заброшенной крепости на анноврской земле появились обитатели. Носят они белые плащи, похожие на форму епископских латников, они вооружены, и выправка у них воинская… однако и с солдатами их спутать нельзя. Держатся эти бойцы иначе, с крестьянами почти не общаются, глядят сурово, но и обид не чинят — странно. И еще в крепость тянутся повозки с лесом и тесаным камнем, туда прибывают и прибывают новые всадники в белом… Все это было любопытно, и вот Аллок отправился на разведку.
Оглядевшись еще раз, принц тронул коня, направляясь на невысокий пригорок. Цепь холмов закрывала обзор, но за грядой находилась крепость людей в белых плащах. Эльф ехал, прислушиваясь и озираясь — странно, что он уже совсем недалеко от крепости, однако ни патрулей, ни заставы… Удивительно. Не похоже на белых воинов, какими они представали в рассказах крестьян. Ллиннот выехал на гребень, вот она — крепость. Старые стены одеты деревянными лесами, их чинят, приводят в порядок. Перед воротами — леса выше и гуще, наверное, возводят новые башни и барбикены…
Принц услыхал топот копыт — слева и справа из лощин и оврагов вылетели всадники в белых плащах, обходя холм, откуда наблюдает принц, отрезая отступление. Ллиннот, не раздумывая, пустил коня в галоп, но не назад, а к крепости. Лошадь слетела с холма, помчалась по лугу. Принц чуть тронул бок коня каблуком, изменяя направление — из-за холма показались преследователи — увидели эльфа, дали шпоры коням. Ллиннот не расхохотался, как сделал бы непременно совсем недавно — когда еще не был серьезным, как ныне. Однако приключение выходило веселенькое! Он летел чуть в сторону от крепости белых, забирая правее… погоня следом, отставая все больше! Весело! Весело! Аллок оглянулся — расстояние до белых довольно большое, можно — и взял еще правее, потом еще. Вот он уже мчится не к крепости, а от нее, обойдя по дуге погоню. Теперь хорошо бы, они не отстали, не оставили преследования. Принц бросил поводья и потянул из-за спины лук, наложил стрелу с белыми перьями… В седле на полном скаку, да без привычки — ни прицелиться толком, ни тетиву натянуть. Тем не менее, Аллок не зря считался лучником из первых — стрела угодила в переднего всадника, прошла по касательной, вырвала клок из белого плаща… Насколько Аллок знал людей, после такого — ни за что не бросят погоню. Принц свистнул, взмахнуло луком и погнал коня к лесу — туда, где в засаде притаился его отряд. Однако, влетев чащу и натягивая поводья, Ллиннот осознал: что-то не так. Стих топот копыт позади. Вместо того, чтобы вломиться в чащу следом за улепетывающим эльфом, эти странные люди сдержали коней и остановились, не доехав до опушки полтора полета стрелы! Странные люди, с такими, пожалуй, придется тяжело…
Уйдя от разграбленного обоза немного по тракту, Дартих свернул в лес.
— Срежем немного, — заявил коротышка.
Юноша, подобрал цепи, чтобы не цеплялись за сучья, уныло побрел следом. Вскоре они очутились в совершенной глуши. Невольник не видел никаких примет, по которым хозяин мог бы отыскать дорогу в чаще. С полчаса он молча шагал следом за Дартихом, сгибаясь под тяжестью мешка — пыхтел, сплевывал, потел в теплом плаще — потом не выдержал.
— Эй, хозяин, а куда мы идем-то?
— Молчи лучше, — бросил, не оборачиваясь коротышка, — береги дыхание. Сейчас дорога в гору пойдет.
— Да какая дорога-то? Здесь только лес!
— Вот и хорошо. Никто нас здесь не увидит. Значит, если кто из попутчиков нас запомнил, то могут искать. А здесь не найдут.
— Да кому мы нужны — искать нас?
— Пойми, дурень, кто уцелел, тем нужны виноватые. Мы со всеми не возвратились в город — значит, пособники разбойников. Наводчики, понял? Чем хочешь поклянусь, и свидетели вмиг отыщутся, вспомнят, что мы с тобой разбойникам знаки подавали.
— Какие еще знаки?
— Тайные. Откуда я знаю, что эти уроды про нас придумают… И вот если кто нас по дороге встретит… да еще мешок у тебя из каравана — так разбираться не станут. Пристукнут или повесят. Поэтому мы через горушку перевалим, выйдем на тракт по ту сторону.
— А как же ты дорогу найдешь? — не отставал юнец.
— Чего ее искать… Она вокруг горы идет. Как перевалим, непременно к тракту выйдем. А теперь заткнись.
Вскоре в самом деле идти пришлось в гору. Юный невольник начал уставать, он все чаще останавливался, чтобы поправить мешок на плечах или смахнуть капли пота… Дартих так же неутомимо шагал и шагал впереди, хотя сипел и кряхтел все громче — полному коротышке тоже было нелегко, однако темп он выдерживал. Пленник, забыв обо всем, брел следом, с каждым шагом все, казалось, мешок на плечах становится тяжелее… Наконец Дартих решил:
— Здесь остановимся. Все равно спешить нам некуда. Отдохнем маленько, отоспимся. Прошлая ночка беспокойной выдалась… Давай мешок-то сюда.
Юноша протянул мешок хозяину, привалился к стволу сосенки, и тяжело сполз на землю, покрытую толстым слоем рыжей хвои. Он совершенно обессилел и мог только наблюдать, как спутник разводит костер и перебирает овощи, бормоча: «Это сейчас в углях испечем, а репу и так можно, сырой жрать… Эх, жалко, котелка нет…»
— Послушай, Дартих, — окликнул юноша, — а все-таки, зачем ты меня из столицы увел?
— Потому что захотелось мне так.
— Нет, правда? Ты же без меня мог быстрей, и безопасней…
Коротышка сел напротив узника, по другую сторону костра, отцепил от пояса флягу, встряхнул. Отпил глоток, снова встряхнул… Потом вздохнул.
— А зачем? Зачем мне теперь быстрей? Куда мне теперь идти? Кому я нужен… Раньше у меня хозяин был, я жил, ему служа. Теперь нет хозяина, куда мне теперь? А вот ты прежде таких, как я не замечал. Да ты и меня не замечал, мы ведь пару раз встречались — прежде-то. Помнишь? То-то и оно, что нет. Ты прежде сквозь меня смотрел, будто и нет меня. Ты меня не видел, а только лишь мой камзол замечал, потому что на камзоле — господина Каногора герб. А теперь герба на мне нет, зато ты меня замечаешь.
Уцелевшие нелюди бежали к строящейся крепости в Ренбрит. Разгоряченные вином и пролитой кровью фенадцы преследовали их по пятам. Изредка, когда погоня настигала карликов, происходили ожесточенные стычки. Гномы дрались отчаянно, и преследователи понесли немалые потери. В этих схватках латники сеньоров участия не принимали — таково было распоряжение предводителя мятежников.
Граф Альгейнт, считавший себя великим стратегом, разработал хитрый (как он сам полагал) план. Солдаты, не отвлекаясь на избиение отдельных групп отступающих гномов, сразу направились к Ренбриту. С налету крепость захватить не удалось, но на это граф, хорошо знакомый с осторожной повадкой нелюдей, не слишком рассчитывал. Его цель была иной. Преследуя бегущих нелюдей, группы «патриотически настроенных граждан» добрались к самой крепости. Гномы не спаслись все равно, поскольку у самого Ренбирита наткнулись на дружины сеньоров, заблаговременно явившиеся туда, бегущих гномов перехватили и истребили латники, а не успевшие принять участие в резне «патриоты» почувствовали себя разочарованными, так что их удалось увлечь, соблазнить грядущей местью и добычей… они присоединились к дружинам сеньоров. Словом, в конце концов, под командованием Альгейнта собралось около трех тысяч человек, в том числе около восьмисот опытных солдат, приведенных господами. Остальные — «благонамеренные граждане», чье рвение подогревалось вином, своевременно доставленном к Ренбриту по приказу Альгейнта. Вино также являлось частью плана. Пока «благонамеренные» фенадцы пили за скорую погибель нелюдей, граф собрал сеньоров на военный совет. Поскольку крепостные ворота оказались заперты уже к моменту прибытия высланного Альгейнтом конного авангарда, оставались два способа ведения боевых действий — штурм или осада. Разумеется, подбить пьяных добровольцев на приступ было несложно… и кое-кто из дворян советовал главнокомандующему именно так и поступить — благо, наружные стены крепости нелюди так и не успели закончить. Осторожный граф отклонил предложение — пусть стены и невысоки, однако и их преодолеть не с чем — нет ни лестниц, ни иной осадной техники. Атаку скверно вооруженных ополченцев гномы отобьют легко, и ущерб нанесут немалый. Что из того, отвечали рьяные сторонники активных действий, пусть погибнет некоторое количество мужичья — зато латники ворвутся в крепость по их телам! Граф Альгейнт осадил господ, напомнив, что лестниц у них нет все равно… и поставил последнюю точку в обсуждениях, осведомившись, допускают ли оппоненты такую возможность, что фенадцы, погибшие понапрасну, окажутся их собственными вассалами и налогоплательщиками. Нет, согласились господа, это было бы неприятно.
Тогда Альгейнт выступил перед пьющими ополченцами и объявил, что, жалея их, не желает губить в напрасных приступах. Пусть, дескать, готовятся к осаде. Вряд ли у нелюдей запасено много продовольствия, их можно взять измором. Хотя пьяные добровольцы и пылали отвагой, они все-таки успели оценить, насколько крепка занятая гномами позиция на скале. Словом, они занялись осадными работами — сперва сумбурно и без плана, но постепенно их действия приобрели осмысленность и целеустремленность. Граф затеял оградить скалу непрерывным кольцом палисадов и валов, чтобы запертые гномы не смогли пробиться наружу. Фенадцы много и бестолково суетились, однако постепенно оборонительная линия вокруг недостроенной крепости приобрела очертания… Другие группы осаждающих готовили лестницы и осадную машину с тараном.
У гномов тоже шла работа. Уже не пытаясь поднять наружные стены, нелюди старательно готовили к обороне то, что было возведено. Сам Крактлин, застигнутый восстанием в крепости, возглавил оборону. Молодой полководец выделил особую группу опытных мастеров, чтобы соорудили одну из его недавно спроектированных машин; оружейников услал у кузницы ковать оружие и доспехи (того и другого недоставало собравшимся в крепости строителям), прочим велел занять места на стене. Вместо отсутствующих зубцов на гребень водружали только что сколоченные деревянные щиты против стрел, из строительных подмостков спешно составляли галерею…
Ночью пьяные фенадцы угомонились и завалились спать. На вершине же горы, не переставая, стучали топоры и молотки, ритмично вспыхивало пламя — нелюди не прекращали работы и в темноте. Около трех часов заполночь стих и этот шум. А еще часом позже Крактлин велел отворить ворота и с отборным отрядом в восемьдесят гномов бросился вниз по склону. Нелюди обрушились на спящий лагерь, разрушая хлипкие сооружения будущей осадной линии и убивая всех, кого застигли на месте. Не будь фенадцев так много, и не окажись их лагерь таким разбросанным, вылазка имела бы куда больший успех, но пока воины Крактлина орудовали на участке под горой напротив крепостных ворот, Альгейнт (благоразумно расположивший свой лагерь в стороне) подоспел к атакованному участку с кавалерией. Схватка вспыхнула снова, постепенно прибывали все новые и новые фенадцы… Корактлин велел отходить. Всадники преследовали отступающих гномов до середины склона, затем тропа стала круче и уже… Гномы, сражающиеся в плотном строю, получили преимущества перед кавалерией — фенадцы прекратили наступление и возвратились в лагерь.
Хотя в ночном бою погибло почти сто человек из числа осаждавших, большого успеха Крактлин не добился. Его отряд потерял около дюжины бойцов убитыми, и почти все возвратившиеся в крепость получили раны… При том, что потери фенадцев были куда больше, их войско уже на следующий день выросло за счет подошедших добровольцев. Зато после ночного сражения ополченцы куда серьезнее взялись за сооружение палисадов и валов — особенно напротив ворот крепости. Теперь вылазку вряд ли удалось бы повторить.
Еще днем позже несколько сеньоров — южан, узнавших о нападении гевцев на их собственные земли — ушли, но это не слишком сказалось на общей численности армии Альгейнта. Осада продолжалась.
* * *
Аллок Ллиннот выехал на опушку и прислушался. Как будто тихо. Кто-то, быть может, скажет, что слишком рискованно сыну короля участвовать в подобных вылазках, но у Аллока было собственное мнение на сей счет. С одной стороны, он — второй сын Трельвеллина и не наследует трон, а с другой — с ним ничего не случится. Да, с ним ничего плохого не случится, потому что он серьезен, осторожен, и предусмотрителен. Это стало новой модой у эльфийской молодежи — считать себя серьезным и поступать соответственно. Все держались подчеркнуто сдержанно, говорили скупо и высокопарно, старались не смеяться. Что касается Аллока, то в следовании моды никто не превосходит его — и не превзойдет никогда! Ллиннот отдался серьезности — новой страсти — со всем присущим эльфу легкомыслием. Он, принц Аллок, стал угрюм и молчалив и вот сейчас, в этой вылазке, он осторожен и держится настороже! Да-да!
Оградив вновь отвоеванные земли Феллиоста молодым лесом, эльфы не собирались останавливаться на этом. Они вели разведку, рассылали во все стороны — на юго-запад и на юго-восток — лазутчиков и даже заводили знакомства с крестьянами по ту сторону границы. Посредниками сперва выступили люди из захваченных феллиостских земель, постепенно и чужие привыкли к эльфам, даже пытались завести торговлю. Аллок вовсе не брезговал этими существами, хотя находил их чересчур озабоченными собственной выгодой и безопасностью. Как будто в жизни нет ничего важнее выгоды да безопасности! Однако новый, серьезный, Аллок Линнот не смеялся над странными людьми — напротив, старался увидеть Мир их глазами. Даже забавно…
Итак, эти люди поведали новым знакомцам, что в заброшенной крепости на анноврской земле появились обитатели. Носят они белые плащи, похожие на форму епископских латников, они вооружены, и выправка у них воинская… однако и с солдатами их спутать нельзя. Держатся эти бойцы иначе, с крестьянами почти не общаются, глядят сурово, но и обид не чинят — странно. И еще в крепость тянутся повозки с лесом и тесаным камнем, туда прибывают и прибывают новые всадники в белом… Все это было любопытно, и вот Аллок отправился на разведку.
Оглядевшись еще раз, принц тронул коня, направляясь на невысокий пригорок. Цепь холмов закрывала обзор, но за грядой находилась крепость людей в белых плащах. Эльф ехал, прислушиваясь и озираясь — странно, что он уже совсем недалеко от крепости, однако ни патрулей, ни заставы… Удивительно. Не похоже на белых воинов, какими они представали в рассказах крестьян. Ллиннот выехал на гребень, вот она — крепость. Старые стены одеты деревянными лесами, их чинят, приводят в порядок. Перед воротами — леса выше и гуще, наверное, возводят новые башни и барбикены…
Принц услыхал топот копыт — слева и справа из лощин и оврагов вылетели всадники в белых плащах, обходя холм, откуда наблюдает принц, отрезая отступление. Ллиннот, не раздумывая, пустил коня в галоп, но не назад, а к крепости. Лошадь слетела с холма, помчалась по лугу. Принц чуть тронул бок коня каблуком, изменяя направление — из-за холма показались преследователи — увидели эльфа, дали шпоры коням. Ллиннот не расхохотался, как сделал бы непременно совсем недавно — когда еще не был серьезным, как ныне. Однако приключение выходило веселенькое! Он летел чуть в сторону от крепости белых, забирая правее… погоня следом, отставая все больше! Весело! Весело! Аллок оглянулся — расстояние до белых довольно большое, можно — и взял еще правее, потом еще. Вот он уже мчится не к крепости, а от нее, обойдя по дуге погоню. Теперь хорошо бы, они не отстали, не оставили преследования. Принц бросил поводья и потянул из-за спины лук, наложил стрелу с белыми перьями… В седле на полном скаку, да без привычки — ни прицелиться толком, ни тетиву натянуть. Тем не менее, Аллок не зря считался лучником из первых — стрела угодила в переднего всадника, прошла по касательной, вырвала клок из белого плаща… Насколько Аллок знал людей, после такого — ни за что не бросят погоню. Принц свистнул, взмахнуло луком и погнал коня к лесу — туда, где в засаде притаился его отряд. Однако, влетев чащу и натягивая поводья, Ллиннот осознал: что-то не так. Стих топот копыт позади. Вместо того, чтобы вломиться в чащу следом за улепетывающим эльфом, эти странные люди сдержали коней и остановились, не доехав до опушки полтора полета стрелы! Странные люди, с такими, пожалуй, придется тяжело…
* * *
Уйдя от разграбленного обоза немного по тракту, Дартих свернул в лес.
— Срежем немного, — заявил коротышка.
Юноша, подобрал цепи, чтобы не цеплялись за сучья, уныло побрел следом. Вскоре они очутились в совершенной глуши. Невольник не видел никаких примет, по которым хозяин мог бы отыскать дорогу в чаще. С полчаса он молча шагал следом за Дартихом, сгибаясь под тяжестью мешка — пыхтел, сплевывал, потел в теплом плаще — потом не выдержал.
— Эй, хозяин, а куда мы идем-то?
— Молчи лучше, — бросил, не оборачиваясь коротышка, — береги дыхание. Сейчас дорога в гору пойдет.
— Да какая дорога-то? Здесь только лес!
— Вот и хорошо. Никто нас здесь не увидит. Значит, если кто из попутчиков нас запомнил, то могут искать. А здесь не найдут.
— Да кому мы нужны — искать нас?
— Пойми, дурень, кто уцелел, тем нужны виноватые. Мы со всеми не возвратились в город — значит, пособники разбойников. Наводчики, понял? Чем хочешь поклянусь, и свидетели вмиг отыщутся, вспомнят, что мы с тобой разбойникам знаки подавали.
— Какие еще знаки?
— Тайные. Откуда я знаю, что эти уроды про нас придумают… И вот если кто нас по дороге встретит… да еще мешок у тебя из каравана — так разбираться не станут. Пристукнут или повесят. Поэтому мы через горушку перевалим, выйдем на тракт по ту сторону.
— А как же ты дорогу найдешь? — не отставал юнец.
— Чего ее искать… Она вокруг горы идет. Как перевалим, непременно к тракту выйдем. А теперь заткнись.
Вскоре в самом деле идти пришлось в гору. Юный невольник начал уставать, он все чаще останавливался, чтобы поправить мешок на плечах или смахнуть капли пота… Дартих так же неутомимо шагал и шагал впереди, хотя сипел и кряхтел все громче — полному коротышке тоже было нелегко, однако темп он выдерживал. Пленник, забыв обо всем, брел следом, с каждым шагом все, казалось, мешок на плечах становится тяжелее… Наконец Дартих решил:
— Здесь остановимся. Все равно спешить нам некуда. Отдохнем маленько, отоспимся. Прошлая ночка беспокойной выдалась… Давай мешок-то сюда.
Юноша протянул мешок хозяину, привалился к стволу сосенки, и тяжело сполз на землю, покрытую толстым слоем рыжей хвои. Он совершенно обессилел и мог только наблюдать, как спутник разводит костер и перебирает овощи, бормоча: «Это сейчас в углях испечем, а репу и так можно, сырой жрать… Эх, жалко, котелка нет…»
— Послушай, Дартих, — окликнул юноша, — а все-таки, зачем ты меня из столицы увел?
— Потому что захотелось мне так.
— Нет, правда? Ты же без меня мог быстрей, и безопасней…
Коротышка сел напротив узника, по другую сторону костра, отцепил от пояса флягу, встряхнул. Отпил глоток, снова встряхнул… Потом вздохнул.
— А зачем? Зачем мне теперь быстрей? Куда мне теперь идти? Кому я нужен… Раньше у меня хозяин был, я жил, ему служа. Теперь нет хозяина, куда мне теперь? А вот ты прежде таких, как я не замечал. Да ты и меня не замечал, мы ведь пару раз встречались — прежде-то. Помнишь? То-то и оно, что нет. Ты прежде сквозь меня смотрел, будто и нет меня. Ты меня не видел, а только лишь мой камзол замечал, потому что на камзоле — господина Каногора герб. А теперь герба на мне нет, зато ты меня замечаешь.
Глава 22
Имперское войско подняли задолго до рассвета — Валент полагал, что имеет дело с неопытным соперником, и собирался захватить тильское войско врасплох. Гвардейцы, бывалые солдаты, быстро, хотя и без спешки, седлали коней, натягивали латы — через час они были готовы к походу. Несколько медленней шла подготовка у гонзорских сеньоров, поэтому Валент отдал приказ выступать, а южанам — заканчивать сборы и двигаться следом, как и прежде охраняя обоз. Поскольку было неясно, чего следует ожидать, капитан велел разослать патрули и дозоры, как надлежит в военном походе на неприятельской территории. Вопреки опасениям, округа была спокойна, и патрули тильцев обнаружились уже только в непосредственной близости от их лагеря у стен Тогера. Они отступали, не вступая в контакт с дозорами имперцев.
Капитан дал приказ гвардейцам остановиться и отправил гонца к сэру Ирвелю, веля поспешить. Сам Валент поскакал к лагерю тильцев, задержавшись чтобы сорвать несколько веток — символ мирных намерений.
Солнце недавно взошло, и лагерь осаждающих едва пробудился. Впрочем, сэр Валент приметил там довольно много вооруженных людей, вполне готовых к битве. Среди шатров, трубили горнисты и плескались на утреннем ветерке знамена. На городских стенах не видно было вовсе никого, но можно не сомневаться — оттуда наверняка приглядываются к флагам подходящей к столице армии. Кто они? Подкрепление неприятелю или некий союзник, на появление которого особых надежд у Тогера не было? Альдиец подскакал к лагерю, размахивая наспех сломанными ветвями — не слишком зелеными (осень, как-никак), но вполне ясно указывающими на статус парламентера. Лагерь, огражденный со стороны города наспех созданным рубежом из опрокинутых повозок, низеньких валов и палисадов, с тылу не прикрывался ничем — скопление наспех сооруженных шалашей и навесов. Здесь толпятся полуодетые заросшие мужчины — ополчение или наемники.
В отдалении — группы шатров, там расположились сеньоры. Валент направил коня к шатрам. Навстречу ему выехали кавалеристы в тильских цветах. Капитан еще раз помахал ветвями и назвал себя:
— Валент из Гранлота, капитан гвардии его императорского величества.
— Огир из Кастерна, — откликнулся дворянин, ехавший первым. — Чем могу служить?
— Мне желательно поговорить с его светлостью Фенгимом.
— Следуйте за мной.
Валент отшвырнул ставший ненужным символ мира и направился за тильцами. Герцог Фенгим тем временем, должно быть, решил разузнать сам, из-за чего тревога, и выехал встретить посла. Он был в доспехах и глядел из-под забрала очень воинственно. Вокруг тут же столпились солдаты, всем было любопытно, с чем пожаловал имперский офицер.
Гвардеец снова назвал себя и тут же перешел к делу:
— Ваша светлость, — решительно заявил он, — я требую, чтобы вы немедленно сняли осаду с Тогера, сложили с себя полномочия и отправлялись с повинной головой в Тилу, где ждет император. Его величество недоволен вашим самоуправством, вашим нападением на Ройнрика, верного вассала имперской короны и, разумеется, вашим отсутствием на церемонии коронации.
По мере того, как Валент произносил дерзкие речи, разговоры в толпе тильских солдат стихали — и когда он закончил, воцарилась такая тишина, что фырканье лошадей и хлопки знамен над головой, казались громом… Альдиец удовлетворенно поглядел на Фенгима, наливающегося багровым румянцем — теперь точно будет драчка.
Сперва Валенту понравилось в гвардии — куда веселее, чем в тихой Альде… но чем дальше, тем паршивей становилось на душе. Хорошая драчка — это как раз то, что могло бы примирить бравого воина с постылой службой. «Что же он молчит? Может, стоило также потребовать, чтобы герцог отдал свой меч? — подумал Валент, — но нет, это уже чересчур…» Тем временем Фенгим, так и не произнесший ни слова, все больше и больше краснел.
— В Тилу? — наконец спросил он.
— В Тилу, — спокойно кивнул Валент. — Именно там сейчас мой сеньор, его императорское величество Алекиан. Там и надлежит вам предстать перед справедливым судом, как неверному вассалу.
— Я не подчинюсь! — неожиданно взревел герцог. — Это безумие!
Он много чего еще хотел крикнуть — что его право вести войну священно, что он победил Ройнрика и готов побить любого, хоть бы и самого императора… но от возмущения все мысли перепутались в голове и на язык ничего связного не шло.
— Тогда готовьтесь к бою! — отрезал Валент, развернул коня и шагом двинулся прочь.
Притихшие солдаты расступались перед ним, а позади надрывался Фенгим Тильский, выкрикивая распоряжения вассалам вперемежку с ругательствами и проклятиями. Капитан пересек поле, отделявшее его армию от лагеря тильцев. Навстречу ему выехали офицеры и гонзорские рыцари — всех, разумеется, интересовало, чем закончились переговоры.
— Господа, герцог Фенгим отклонил мои мирные предложения, — объявил им Валент, — он повел себя как законченный изменник и враг Империи. Я предложил ему закончить дело мирно, а он наговорил дерзостей и в мой адрес, и в адрес его императорского величкства. Увы, этот сеньор — законченный мятежник! Готовьте людей, будет битва. Мы атакуем предателей.
Слуги уже приготовили в королевских покоях две широких бадейки и натаскали воды. Ингви сбросил пропыленный дорожный наряд и быстро ополоснулся, потом полез в сундук за одеждой. За спиной шумно плескалась и фыркала Ннаонна. Она едва закончила мытье, когда Ингви уже был готов.
— Я подожду в коридоре, — предупредил он девушку. — Думаю, лучше тебе не мешать.
— Да-да, — откликнулась вампиресса. — Но ты не жди, что я буду готова вмиг. Не на войну собираемся, мне потребуется время.
— Не на войну? — Ингви хмыкнул, ухмыльнулся и вышел из комнаты.
В коридоре его поджидали — Вентис, невозмутимый как всегда, чуть в стороне — прежние ученики Ингви, молодые парни, которых он обучал основам магии. Чуть в стороне особняком топтался Хиг — мальчишка из Могнака Забытого. Хмурый пацан казался забитым и навеки перепуганным, однако Ингви знал, что это только игра — некроманты научили паренька ничего не бояться и использовать показной страх для маскировки. В кое-каких несложных заклинаниях Хиг весьма поднаторел, в самом деле, у него были неплохие способности, и некроманты занимались с ним очень активно — в Благословенной Тени обучение поставлено куда серьезней, чем где бы то ни было в Мире. Если обычный колдун не только делился опытом, но и готовил подмастерья к самостоятельной жизни, то могнакские наставники воспитывали слуг и солдат — беспрекословных фанатичных исполнителей, причем стремились в кратчайший срок получить боеспособного, хотя и ограниченного солдата. Хиг оказался редким исключением, поскольку, как показалось демону, некроманты не погасили в нем самостоятельность мысли.
Капитан дал приказ гвардейцам остановиться и отправил гонца к сэру Ирвелю, веля поспешить. Сам Валент поскакал к лагерю тильцев, задержавшись чтобы сорвать несколько веток — символ мирных намерений.
Солнце недавно взошло, и лагерь осаждающих едва пробудился. Впрочем, сэр Валент приметил там довольно много вооруженных людей, вполне готовых к битве. Среди шатров, трубили горнисты и плескались на утреннем ветерке знамена. На городских стенах не видно было вовсе никого, но можно не сомневаться — оттуда наверняка приглядываются к флагам подходящей к столице армии. Кто они? Подкрепление неприятелю или некий союзник, на появление которого особых надежд у Тогера не было? Альдиец подскакал к лагерю, размахивая наспех сломанными ветвями — не слишком зелеными (осень, как-никак), но вполне ясно указывающими на статус парламентера. Лагерь, огражденный со стороны города наспех созданным рубежом из опрокинутых повозок, низеньких валов и палисадов, с тылу не прикрывался ничем — скопление наспех сооруженных шалашей и навесов. Здесь толпятся полуодетые заросшие мужчины — ополчение или наемники.
В отдалении — группы шатров, там расположились сеньоры. Валент направил коня к шатрам. Навстречу ему выехали кавалеристы в тильских цветах. Капитан еще раз помахал ветвями и назвал себя:
— Валент из Гранлота, капитан гвардии его императорского величества.
— Огир из Кастерна, — откликнулся дворянин, ехавший первым. — Чем могу служить?
— Мне желательно поговорить с его светлостью Фенгимом.
— Следуйте за мной.
Валент отшвырнул ставший ненужным символ мира и направился за тильцами. Герцог Фенгим тем временем, должно быть, решил разузнать сам, из-за чего тревога, и выехал встретить посла. Он был в доспехах и глядел из-под забрала очень воинственно. Вокруг тут же столпились солдаты, всем было любопытно, с чем пожаловал имперский офицер.
Гвардеец снова назвал себя и тут же перешел к делу:
— Ваша светлость, — решительно заявил он, — я требую, чтобы вы немедленно сняли осаду с Тогера, сложили с себя полномочия и отправлялись с повинной головой в Тилу, где ждет император. Его величество недоволен вашим самоуправством, вашим нападением на Ройнрика, верного вассала имперской короны и, разумеется, вашим отсутствием на церемонии коронации.
По мере того, как Валент произносил дерзкие речи, разговоры в толпе тильских солдат стихали — и когда он закончил, воцарилась такая тишина, что фырканье лошадей и хлопки знамен над головой, казались громом… Альдиец удовлетворенно поглядел на Фенгима, наливающегося багровым румянцем — теперь точно будет драчка.
Сперва Валенту понравилось в гвардии — куда веселее, чем в тихой Альде… но чем дальше, тем паршивей становилось на душе. Хорошая драчка — это как раз то, что могло бы примирить бравого воина с постылой службой. «Что же он молчит? Может, стоило также потребовать, чтобы герцог отдал свой меч? — подумал Валент, — но нет, это уже чересчур…» Тем временем Фенгим, так и не произнесший ни слова, все больше и больше краснел.
— В Тилу? — наконец спросил он.
— В Тилу, — спокойно кивнул Валент. — Именно там сейчас мой сеньор, его императорское величество Алекиан. Там и надлежит вам предстать перед справедливым судом, как неверному вассалу.
— Я не подчинюсь! — неожиданно взревел герцог. — Это безумие!
Он много чего еще хотел крикнуть — что его право вести войну священно, что он победил Ройнрика и готов побить любого, хоть бы и самого императора… но от возмущения все мысли перепутались в голове и на язык ничего связного не шло.
— Тогда готовьтесь к бою! — отрезал Валент, развернул коня и шагом двинулся прочь.
Притихшие солдаты расступались перед ним, а позади надрывался Фенгим Тильский, выкрикивая распоряжения вассалам вперемежку с ругательствами и проклятиями. Капитан пересек поле, отделявшее его армию от лагеря тильцев. Навстречу ему выехали офицеры и гонзорские рыцари — всех, разумеется, интересовало, чем закончились переговоры.
— Господа, герцог Фенгим отклонил мои мирные предложения, — объявил им Валент, — он повел себя как законченный изменник и враг Империи. Я предложил ему закончить дело мирно, а он наговорил дерзостей и в мой адрес, и в адрес его императорского величкства. Увы, этот сеньор — законченный мятежник! Готовьте людей, будет битва. Мы атакуем предателей.
* * *
Слуги уже приготовили в королевских покоях две широких бадейки и натаскали воды. Ингви сбросил пропыленный дорожный наряд и быстро ополоснулся, потом полез в сундук за одеждой. За спиной шумно плескалась и фыркала Ннаонна. Она едва закончила мытье, когда Ингви уже был готов.
— Я подожду в коридоре, — предупредил он девушку. — Думаю, лучше тебе не мешать.
— Да-да, — откликнулась вампиресса. — Но ты не жди, что я буду готова вмиг. Не на войну собираемся, мне потребуется время.
— Не на войну? — Ингви хмыкнул, ухмыльнулся и вышел из комнаты.
В коридоре его поджидали — Вентис, невозмутимый как всегда, чуть в стороне — прежние ученики Ингви, молодые парни, которых он обучал основам магии. Чуть в стороне особняком топтался Хиг — мальчишка из Могнака Забытого. Хмурый пацан казался забитым и навеки перепуганным, однако Ингви знал, что это только игра — некроманты научили паренька ничего не бояться и использовать показной страх для маскировки. В кое-каких несложных заклинаниях Хиг весьма поднаторел, в самом деле, у него были неплохие способности, и некроманты занимались с ним очень активно — в Благословенной Тени обучение поставлено куда серьезней, чем где бы то ни было в Мире. Если обычный колдун не только делился опытом, но и готовил подмастерья к самостоятельной жизни, то могнакские наставники воспитывали слуг и солдат — беспрекословных фанатичных исполнителей, причем стремились в кратчайший срок получить боеспособного, хотя и ограниченного солдата. Хиг оказался редким исключением, поскольку, как показалось демону, некроманты не погасили в нем самостоятельность мысли.