Страница:
Наконец ворота полностью освобождены из-под груд камней. Малогорцы подались вперед, засопели, предвкушая интересное развлечение… Гравелин выпростал из-под плаща руку и высоко поднял, брякнула цепочка, скатываясь по запястью. Старый гном продемонстрировал людям и соплеменникам талисман, который веками носил на груди, у сердца — под знаменитыми латами, выложенными тонким серебряным узором. Ключ. Массивный ключ с кованой головкой, украшенной причудливыми фигурами… Смысл символов, украшающих ключ от знаменитых Врат, давно забыт самими гномами, едва ли найдется десяток дряхлых старцев, которым известны тайные символы и знаки, да вот еще Гравелин Серебро, племянник Драмлина, знает секреты королей Малых Гор… он помнит символы, изображенные на головке Бронзового Ключа. Этот ключ — знак его королевской власти, не менее почтенный, чем Золотой Трон и Стальная Корона Грабедора, короля Вольных гор…
Старый воин повернулся вправо и влево, демонстрируя многотысячному собранию Бронзовый Ключ, затем осторожно вставил свой талисман в замочную скважину, повернул дважды… прислушался. Все затаили дыхание. Даже мальчишка Перт Лан-Анар, из любопытства подобравшийся к самим Вратам, не сопит. Даже чародей, ученик многократно покойного Анра-Зидвера, перестал жевать. Воцарилась тишина.
Где-то в глубине пещеры послышался негромкий лязг, с приглушенным грохотом поползли невидимые цепи, пришли в движение рычаги и противовесы… Бронзовые Врата, более двух с половиной веков простоявшие без движения медленно распахнулись перед племянником великого Драмлина, Гравелином Серебро. Старик положил руку на сердце, которое забилось вдруг не в такт, и медленно шагнул во тьму подгорного царства… Круг его странствий завершился, племянник, а затем сын Короля-под-Горой, изгой, воин… Знаменитый военачальник… Король Гравелин возвратился домой.
С людьми всегда нелегко, они умет усложнить и запутать самые, казалось бы, ясные вещи — это Трельвеллин узнал давным-давно, в стародавние времена, прежде чем родился не то, что сам собеседник, а даже дед этого седого старичка. Мир, созданный Гунгиллой и Гилфингом был прост в дни творения, столь же прост он и ныне… если глядеть на него глазами эльфа. Но люди умеют изменить Мир при помощи слов. Когда такой краснобай принимается рассуждать, простая и ясная картина мироздания тут же меняется — едва лишь глянешь вокруг его глазами, глазами человека. Странное искусство! И все же королю эльфов нравилось беседовать с людьми — особенно такими изощренными грамотеями, как новый епископ Феллиоста. Странный человек, странный… просит называть его «отцом», хотя век его короток… Странный человек, но не злой и занятный.
— Итак, — произнес Трельвеллин, — вы прибыли в Феллиост, поскольку считаете, что будете полезны здешним людям?
— Точно так, ваше величество — кротко произнес дряхлый прелат, склоняя голову. — К сожалению, войны и границы государств разделяют людей, но в служении Светлому они едины. И мой приезд сюда — подтверждение тому. Здешний люд готов верой и правдой служить новому господину, но высший над всеми — Гилфинг Светлый. И я прибыл, дабы наставлять людей в поклонении ему. Поверьте, эта служба не станет помехой тем повинностям, что люди несут, будучи вассалами вашего величества.
— Нет, не понимаю… — покачал головой эльф. — Я вовсе не против, живите здесь, беседуйте с людьми, справляйте обряды… раз уж это им в самом деле нужно… но я — не понимаю!
— Ну как же! — всплеснул руками епископ. — Разве не поклоняетесь вы Светлому так же, как и мы? Разве не нуждаетесь в наставлениях, разве не учите младших, как следует верно служить Гилфингу?
— Отцу? Разумеется, мы чтим Отца… И Мать чтим также. Если мы желаем обратиться к ней, то обращаемся без посредников. Любой может просить у нее… Почему этому нужно учиться?
— Да, но как же…
Священник чувствовал искреннюю досаду. Как тяжело с эльфами! Вот этот, король Первого Народа, он добродушный и рассудительный, он не противился приезду епископа, напротив — встретил благожелательно, беседует, старается понять… но как с ним трудно! Мир прост и понятен — до тех пор, пока не начнешь объясняться с эльфом! Эти существа, юные и древние одновременно, умеют все усложнить и запутать…
— Простите, ваше величество, но я не вижу, как можно еще объяснять… должно быть, я неспособен, увы, пересказать смысл моей службы Светлому. Хм, вот уж не предполагал, что это окажется так сложно… даже с демоном было проще! Когда я был главой Альдийской епархии…
— Да, демон! Альдийский демон! — оживился Трельвеллин. — Расскажите мне об этом человеке!
— О человеке? — епископ снова всплеснул сухими ладошками. — Но он не человек! Он демон, существо из-за пределов Мира!
Трельвеллин нахмурился, по рассказам Филлиноэртли у короля сложилось определенное мнение о короле Альды. Разумеется, никаких демонов не существует, ибо Мир прост, и незачем усложнять простую картину странными выдумками. Некий ловкий человек, назвавшись демоном, завладел троном Альды. Только такие простаки, как люди, могли поверить в подобный обман. Над этим происшествием при дворе Трельвеллина вдоволь посмеялись в свое время… Однако епископ был серьезен.
— Уверяю ваше величество, его поступки настолько далеки от человеческих… да взять хотя бы то, что он не запретил в королевстве службу Светлому и не велел меня казнить — вот вернейшее доказательство его нечеловеческой природы! Да он даже не ограбил храмов!
— Напротив, — Трельвеллин даже растерялся, — это доказывает его человеческую суть. Я слыхал, что человеческие владыки, сражаясь между собой, щадят слуг Создателей и не трогают храмы. Разве не так?
— Ну… — теперь уже смутился прелат. — Эксцессы, конечно, случаются… но в целом верно, люди почитают гилфинговы храмы. А, я понял! Я понял, что вводит ваше величество в заблуждение! Посудите сами — если человек, называющий себя человеком, правит страной, он оберегает слуг и имущество Церкви. Но если человек назвался демоном, то он, чтобы доказать свою нечеловеческую суть, непременно поступит противоположным образом! Именно для того, чтобы его не заподозрили в обмане, именно из боязни поступить по-человечески и выдать себя. Зато демон, не думающий о подозрениях на свой счет, вполне может поступить иначе. Видите, как все просто?
— Э… нет… пожалуй, как раз именно непросто…
— Да нет же, ваше величество, — старик заметил колебания оппонента и заговорил уверенней. Ну, вот взять хотя бы Феллиост. Вы не велите обижать священников, не велите разорять храмы, но вы не человек. Вместе с тем, вы король, владыка края! И точно так же поступает король Ингви. И он тоже не человек, как и вы, не в обиду будь сказано! Видите? Видите?
Трельвеллин только и смог, что покачать головой. Существа, рассуждающие столь странно — никогда эльфу не понять их!
Чем дальше на восток, тем чаще попадались поселения и оживленней становился тракт. Словно ручьи, питающие реку, к главному торговому пути, по которому двигались Дартих и его юный спутник, примыкали тропинки и проселочные дороги — в графстве Леонг, несколько лет назад отнятом Гратидианом Фенадским у анноврского короля, все маршруты вели к Ойверку, небольшому городку на берегу Золотой реки, против которого находился мост. Золотая в этих местах достаточно широка, так что все, кто желает попасть на другой берег, вынуждены пользоваться Ойверкским мостом. Город взимает плату за проезд, это немалый доход — хотя и не настолько большой, чтобы город возвысился, чтобы возжелал самостоятельности и Вернского права. Правит Ойверком граф.
В городе путники узнали новости — Фенада восстала против нечествца Гратидиана, стакнувшегося с нелюдями, потому и графа нынче в городе нет, вместе с господином Альгейнтом из Говаха осаждает гномью армию в Ренбритской крепости, а здешний край уже полностью очищен от нелюдей. А то понаехали, понимаешь… горцы… На рынках лавочки свои пооткрывали, изделиями своими все завалили…
Политика Дартиха не интересовала, он только выяснил, что на восточном берегу спокойно, гномов перебили либо прогнали в Ренбрит, так что дороги свободны. Разузнав это, коротышка повел невольника через город к мосту. Задержался он только ненадолго в меняльной лавке, чтобы разжиться медью в обмен на пару серебряных монет из кошелька молодого гнома, которого они встретили на дороге к западу от Ойверка.
— Дартих, а Дартих, — заговорил парень, когда они миновали центр города и зашагали к восточным воротам, выходящим на мост. — А мы не задержимся здесь хотя бы на денек-другой?
— Нет, — буркнул тот. — Да на что нам? Вот перейдем через мост, и там уж нас вряд ли кто остановит. Там тебя, дурень, искать не станут.
— Это да, это ладно, — не отставал юноша, — но куда мы идем-то? Конечная цель у тебя есть?
— Есть.
— А где она? Что за место?
— Пока не знаю.
— Как так? — от удивления парень даже остановился, но Дартих заставил его снова шагать, крепко дернув цепь. — А куда же мы идем-то?
— А тебе что? Я хозяин, ты раб, иди себе за господином вслед…
— Я иду, Дартих, иду. Но ты бы хоть немного пояснил, куда меня ведешь?
— Дурак.
— Нет, ну все-таки?
Минуты две коротышка молчал, потом неторопливо произнес:
— Мы идем. Куда — пока не знаю, сказал ведь. Но когда придет время, то ты, хоть и дурак, сам поймешь.
— Что я пойму?
— Что пришли. А теперь захлопни пасть. К воротам подходим, видишь. Не вздумай еще какую глупость ляпнуть, Гангмар тебя разорви. Стражники здесь — народ ушлый.
Парень послушно умолк. И не произнес ни слова, пока Дартих расплачивался с привратником за проход по мосту и выспрашивал, какие места лежат на том берегу. Юноша уже сообразил, что спутник прежде не бывал в здешних краях — и никак не мог взять в толк, куда его ведут… и зачем?
Сразу за воротами начинались каменные плиты, переходящие в настил моста. Сооружение выглядело очень основательным, мощным. На другом берегу вход на мост охраняла крепостца с двумя башнями по сторонам ворот. Дартих не поленился, расспросил о дальнейшем пути и здешнюю охрану. Должно быть, для верности и чтобы лучше уяснить. А его спутник ломал голову, куда и с какой целью тянет его этот странный человек. Но ничего на ум не приходило…
Глава 34
Старый воин повернулся вправо и влево, демонстрируя многотысячному собранию Бронзовый Ключ, затем осторожно вставил свой талисман в замочную скважину, повернул дважды… прислушался. Все затаили дыхание. Даже мальчишка Перт Лан-Анар, из любопытства подобравшийся к самим Вратам, не сопит. Даже чародей, ученик многократно покойного Анра-Зидвера, перестал жевать. Воцарилась тишина.
Где-то в глубине пещеры послышался негромкий лязг, с приглушенным грохотом поползли невидимые цепи, пришли в движение рычаги и противовесы… Бронзовые Врата, более двух с половиной веков простоявшие без движения медленно распахнулись перед племянником великого Драмлина, Гравелином Серебро. Старик положил руку на сердце, которое забилось вдруг не в такт, и медленно шагнул во тьму подгорного царства… Круг его странствий завершился, племянник, а затем сын Короля-под-Горой, изгой, воин… Знаменитый военачальник… Король Гравелин возвратился домой.
* * *
С людьми всегда нелегко, они умет усложнить и запутать самые, казалось бы, ясные вещи — это Трельвеллин узнал давным-давно, в стародавние времена, прежде чем родился не то, что сам собеседник, а даже дед этого седого старичка. Мир, созданный Гунгиллой и Гилфингом был прост в дни творения, столь же прост он и ныне… если глядеть на него глазами эльфа. Но люди умеют изменить Мир при помощи слов. Когда такой краснобай принимается рассуждать, простая и ясная картина мироздания тут же меняется — едва лишь глянешь вокруг его глазами, глазами человека. Странное искусство! И все же королю эльфов нравилось беседовать с людьми — особенно такими изощренными грамотеями, как новый епископ Феллиоста. Странный человек, странный… просит называть его «отцом», хотя век его короток… Странный человек, но не злой и занятный.
— Итак, — произнес Трельвеллин, — вы прибыли в Феллиост, поскольку считаете, что будете полезны здешним людям?
— Точно так, ваше величество — кротко произнес дряхлый прелат, склоняя голову. — К сожалению, войны и границы государств разделяют людей, но в служении Светлому они едины. И мой приезд сюда — подтверждение тому. Здешний люд готов верой и правдой служить новому господину, но высший над всеми — Гилфинг Светлый. И я прибыл, дабы наставлять людей в поклонении ему. Поверьте, эта служба не станет помехой тем повинностям, что люди несут, будучи вассалами вашего величества.
— Нет, не понимаю… — покачал головой эльф. — Я вовсе не против, живите здесь, беседуйте с людьми, справляйте обряды… раз уж это им в самом деле нужно… но я — не понимаю!
— Ну как же! — всплеснул руками епископ. — Разве не поклоняетесь вы Светлому так же, как и мы? Разве не нуждаетесь в наставлениях, разве не учите младших, как следует верно служить Гилфингу?
— Отцу? Разумеется, мы чтим Отца… И Мать чтим также. Если мы желаем обратиться к ней, то обращаемся без посредников. Любой может просить у нее… Почему этому нужно учиться?
— Да, но как же…
Священник чувствовал искреннюю досаду. Как тяжело с эльфами! Вот этот, король Первого Народа, он добродушный и рассудительный, он не противился приезду епископа, напротив — встретил благожелательно, беседует, старается понять… но как с ним трудно! Мир прост и понятен — до тех пор, пока не начнешь объясняться с эльфом! Эти существа, юные и древние одновременно, умеют все усложнить и запутать…
— Простите, ваше величество, но я не вижу, как можно еще объяснять… должно быть, я неспособен, увы, пересказать смысл моей службы Светлому. Хм, вот уж не предполагал, что это окажется так сложно… даже с демоном было проще! Когда я был главой Альдийской епархии…
— Да, демон! Альдийский демон! — оживился Трельвеллин. — Расскажите мне об этом человеке!
— О человеке? — епископ снова всплеснул сухими ладошками. — Но он не человек! Он демон, существо из-за пределов Мира!
Трельвеллин нахмурился, по рассказам Филлиноэртли у короля сложилось определенное мнение о короле Альды. Разумеется, никаких демонов не существует, ибо Мир прост, и незачем усложнять простую картину странными выдумками. Некий ловкий человек, назвавшись демоном, завладел троном Альды. Только такие простаки, как люди, могли поверить в подобный обман. Над этим происшествием при дворе Трельвеллина вдоволь посмеялись в свое время… Однако епископ был серьезен.
— Уверяю ваше величество, его поступки настолько далеки от человеческих… да взять хотя бы то, что он не запретил в королевстве службу Светлому и не велел меня казнить — вот вернейшее доказательство его нечеловеческой природы! Да он даже не ограбил храмов!
— Напротив, — Трельвеллин даже растерялся, — это доказывает его человеческую суть. Я слыхал, что человеческие владыки, сражаясь между собой, щадят слуг Создателей и не трогают храмы. Разве не так?
— Ну… — теперь уже смутился прелат. — Эксцессы, конечно, случаются… но в целом верно, люди почитают гилфинговы храмы. А, я понял! Я понял, что вводит ваше величество в заблуждение! Посудите сами — если человек, называющий себя человеком, правит страной, он оберегает слуг и имущество Церкви. Но если человек назвался демоном, то он, чтобы доказать свою нечеловеческую суть, непременно поступит противоположным образом! Именно для того, чтобы его не заподозрили в обмане, именно из боязни поступить по-человечески и выдать себя. Зато демон, не думающий о подозрениях на свой счет, вполне может поступить иначе. Видите, как все просто?
— Э… нет… пожалуй, как раз именно непросто…
— Да нет же, ваше величество, — старик заметил колебания оппонента и заговорил уверенней. Ну, вот взять хотя бы Феллиост. Вы не велите обижать священников, не велите разорять храмы, но вы не человек. Вместе с тем, вы король, владыка края! И точно так же поступает король Ингви. И он тоже не человек, как и вы, не в обиду будь сказано! Видите? Видите?
Трельвеллин только и смог, что покачать головой. Существа, рассуждающие столь странно — никогда эльфу не понять их!
* * *
Чем дальше на восток, тем чаще попадались поселения и оживленней становился тракт. Словно ручьи, питающие реку, к главному торговому пути, по которому двигались Дартих и его юный спутник, примыкали тропинки и проселочные дороги — в графстве Леонг, несколько лет назад отнятом Гратидианом Фенадским у анноврского короля, все маршруты вели к Ойверку, небольшому городку на берегу Золотой реки, против которого находился мост. Золотая в этих местах достаточно широка, так что все, кто желает попасть на другой берег, вынуждены пользоваться Ойверкским мостом. Город взимает плату за проезд, это немалый доход — хотя и не настолько большой, чтобы город возвысился, чтобы возжелал самостоятельности и Вернского права. Правит Ойверком граф.
В городе путники узнали новости — Фенада восстала против нечествца Гратидиана, стакнувшегося с нелюдями, потому и графа нынче в городе нет, вместе с господином Альгейнтом из Говаха осаждает гномью армию в Ренбритской крепости, а здешний край уже полностью очищен от нелюдей. А то понаехали, понимаешь… горцы… На рынках лавочки свои пооткрывали, изделиями своими все завалили…
Политика Дартиха не интересовала, он только выяснил, что на восточном берегу спокойно, гномов перебили либо прогнали в Ренбрит, так что дороги свободны. Разузнав это, коротышка повел невольника через город к мосту. Задержался он только ненадолго в меняльной лавке, чтобы разжиться медью в обмен на пару серебряных монет из кошелька молодого гнома, которого они встретили на дороге к западу от Ойверка.
— Дартих, а Дартих, — заговорил парень, когда они миновали центр города и зашагали к восточным воротам, выходящим на мост. — А мы не задержимся здесь хотя бы на денек-другой?
— Нет, — буркнул тот. — Да на что нам? Вот перейдем через мост, и там уж нас вряд ли кто остановит. Там тебя, дурень, искать не станут.
— Это да, это ладно, — не отставал юноша, — но куда мы идем-то? Конечная цель у тебя есть?
— Есть.
— А где она? Что за место?
— Пока не знаю.
— Как так? — от удивления парень даже остановился, но Дартих заставил его снова шагать, крепко дернув цепь. — А куда же мы идем-то?
— А тебе что? Я хозяин, ты раб, иди себе за господином вслед…
— Я иду, Дартих, иду. Но ты бы хоть немного пояснил, куда меня ведешь?
— Дурак.
— Нет, ну все-таки?
Минуты две коротышка молчал, потом неторопливо произнес:
— Мы идем. Куда — пока не знаю, сказал ведь. Но когда придет время, то ты, хоть и дурак, сам поймешь.
— Что я пойму?
— Что пришли. А теперь захлопни пасть. К воротам подходим, видишь. Не вздумай еще какую глупость ляпнуть, Гангмар тебя разорви. Стражники здесь — народ ушлый.
Парень послушно умолк. И не произнес ни слова, пока Дартих расплачивался с привратником за проход по мосту и выспрашивал, какие места лежат на том берегу. Юноша уже сообразил, что спутник прежде не бывал в здешних краях — и никак не мог взять в толк, куда его ведут… и зачем?
Сразу за воротами начинались каменные плиты, переходящие в настил моста. Сооружение выглядело очень основательным, мощным. На другом берегу вход на мост охраняла крепостца с двумя башнями по сторонам ворот. Дартих не поленился, расспросил о дальнейшем пути и здешнюю охрану. Должно быть, для верности и чтобы лучше уяснить. А его спутник ломал голову, куда и с какой целью тянет его этот странный человек. Но ничего на ум не приходило…
Глава 34
Маршал ок-Икерн еще раз оглядел поле боя. С седла ему было хорошо видно, что происходит по всему фронту. Слева сентлакские волонтеры пятятся, упорно огрызаясь, но видно, что они побеждены. К сожалению, маршал не смог послать туда пеших солдат в помощь кавалеристам, как противник. В распоряжении гевского полководца были опытные наемники, хорошо владеющие оружием ближнего боя, эти умели драться с конными в смешанной схватке. Имперские же ополченцы были хороши только в плотном строю, бросать их в рукопашную было бессмысленно.
На правый фланг двинулся Кенперт Вортинский, отличный воин (в чем ок-Икерн уже имел возможность убедиться). С придворным рыцарем сэр Брудо отправил всех, кто еще оставался при нем, за исключением пары оруженосцев и знаменщика. Больше для правого фланга ничего сделать был нельзя. А в центре… Приглядевшись, сэр Брудо выругался. Он был уверен, что лучников, вставленных им позади строя ванетинцев, будет довольно, чтобы обратить в бегство пехотинцев в черном, опрометчиво двинутых гевцами в наступление против центра имперского строя. Но, Гангмар возьми, стрелы не причиняли вреда странным солдатам, шагавшим под барабанную дробь. Черные приблизились достаточно близко, уже хорошо были видны стрелы, торчащие из тел, однако воины не обращали на них никакого внимания… Возглавлял строй человек в полном доспехе и рогатом шлеме, вооруженный очень длинным мечом. Этому доставалось более всего стрел, но при каждом попадании латы рогатого воина вспыхивали бледными искрами, они были надежно зачарованы.
Маршал снова выругался, наблюдая за приближением удивительных солдат. Вот они уже на расстоянии десяти шагов от ванетского строя, восьми… пяти… Лучники прекращают стрельбу, у них выходят стрелы… Ок-Икерн, велел поднести стрелы к первой линии, не отрывая взгляда от рогатого воина, возглавляющего черный строй. Рогатый взмахнул чудовищным оружием, не обращая внимания на копья ополченцев, упершиеся в черную кирасу — и обрушил клинок на подставленные щиты. Удивительно было, что, нанося удар, этот воин продолжал движение, его не остановили упершиеся в грудь острия. С громоподобным лязгом длинный меч разрубил все, что попало под лезвие — окованные железом щиты, кольчуги, живую плоть… Дико взвыли раненные, перекрывая шум схватки, а рогатый снова размахнулся мечом. На него бросились с разных сторон, кололи, толкали щитами, но массивная фигура с тяжелых латах продолжала двигаться, вгрызаясь в строй, тогда как меч, описав дугу, снова обрушился на ванетцев и разметал в стороны. Тут в разорванный строй ополчения вломились, размахивая оружием, закованные в железо магики, барабаны били и били, не сменяя ритма, затем простучали новую дробь — тусклые лезвия алебард сверкнули, обрушиваясь на имперцев, а рогатый предводитель черных солдат, пройдя строй ополчения насквозь, снова вздернул в небо клинок — это послужило сигналом для сержантов, которые выбили в очередной раз сменили ритм. Черные ровными шеренгами двинулись в стороны, крылья клина начали расходиться, сминая уже нарушенную стену щитов. Счетверенные лезвия матово взблескивали, равномерно поднимаясь и опускаясь. Ополченцы, враз оробев, пятились, неуверенно тыча копьями в черные фигуры. Иногда сталь наконечника натыкалась под тканью просторных балахонов на доспехи рослых противников, иногда — мягко входила в нечувствительную плоть — даже получая страшные раны, воины в черном продолжали надвигаться на расползающийся строй ванетинского ополчения. Брудо ок-Икерн в последний раз окинул взглядом поле — справа и слева надвигались отряды наемников, вот они уже совсем рядом, их лучники остановились и пускают стрелы через головы товарищей, а остальные готовят оружие, чтобы вскоре вступить в схватку с ополченцами, они ждут лишь, чтобы сотни имперской пехоты окончательно рассыпались, потеряли строй…
Один из ополченцев, более удачливый, сумел поднырнуть под грозное алебардное лезвие и рубанул мечом по шлему рослого противника, забрало раскололось, открывая иссиня-бледное одутловатое лицо с равнодушными тусклыми глазами.
— Братцы, они же мертвые! — разнеслось визгливо над полем.
Тут-то разом нахлынуло все — и странная нечувствительность черных к ударам, и то, что стрелы не могли их остановить… Все, кто слышал первый крик, подхватили его, попятились, бросая щиты и копья… Строй, державшийся на флангах, рассыпался вмиг, ополченцы подались назад, побежали… Барабаны сменили ритм, мертвые солдаты, подняв алебарды, стали сходиться к центру, клин сжался, освобождая поле для гевской кавалерии и наемников, которые станут преследовать убегающих имперцев.
Ок-Икерн живо представил, что сейчас произойдет, как кавалерия накатится, налетит на бегущих беззащитных ванетцев, пронзит, изрубит, растопчет… как там, на кровавом поле у северных границ Гонзора, где он, великий воин и непобедимый полководец, заплатил за разгром конницы Велитиана тысячами жизней ополченцев. Память нахлынула горячей волной, обожгла… Сам еще не соображая, что он делает, имперский маршал рванул из ножен меч. Обернулся, велел оруженосцам и Изумрудам, стоящим за его спиной: «Бегите, мы уже проиграли!» — и пришпорил коня…
Члены королевского совета собрались за длинным столом. Когда в зал вошел Ингви, все встали. По традиции, если король не объявил особо, что собирает именно «малый» совет, то приглашены бывали все мало-мальски значительные персоны, оказавшиеся в столице. Таким образом, помимо канцлера, начальника стражи, Ннаонны, сотника Рейрига и посла — гевского рыцаря Мернгрипа из Ранвагна, за столом оказались случившиеся нынче в Альде дворяне — сэр Мернин из Арника и мальчишка четырнадцати лет, сын сэра Лимни из Гернивы. Этот выглядел смущенно, так что Ингви счел необходимым ободряюще кивнуть юному рыцарю. Парень улыбнулся, но тут и Ннаонна также решила поддержать гостя — подмигнула, а потом, когда тот обалдело захлопал белесыми ресницами, показала язык. Юный рыцарь окончательно смутился, король тяжело вздохнул и занял место во главе стола.
— Итак, господа, — начал он, потом, покосившись на вампирессу, со вздохом добавил, — и дамы… сегодня нам предстоит обсудить важнейший вопрос…
— Да, — тут же вставил сэр Мернин, — я уже слышал. Печальное дело, Гилфингом клянусь! Весьма прискорбное дело! Уже весь город твердит об убийстве и наглых требованиях…
— Сэр Мернин, — Ингви нахмурился и строго поглядел на вассала, — я имел в виду совсем другое. Убийство, разумеется, мы не оставим безнаказанным… Кстати, Никлис, мне сейчас пришло в голову…
— Да, твое демонское?
— Ты же говорил о двух помощниках? Возьми Кари с Аньгом. Они ребята ушлые… во всяком случае, Кари. Вот тебе и подмога. И ступай, друг мой, немедленно. Мы постараемся обойтись без тебя.
Никлис, похоже, хотел возразить, но, оглянувшись на пышное сборище за столом, пререкаться передумал и с поклоном удалился. Тоже сообразил, что здесь ему не место. А король продолжил:
— Итак, я говорю о просьбе короля Гевы. Посол, сэр Мернгрип, — посол привстал и поклонился, — доставил нам послание, к которому я не могу не прислушаться. Гезнур — мой друг, и то, что он теперь стал королем, ничего не меняет… Пожалуй, даже сделает нашу дружбу крепче…
Посол снова поклонился, оторвав зад от стула.
— Итак, я решил выступить в поход, — объявил Ингви, — на север.
— Но, ваше величество, — возразил Мернин, — со всей почтительностью хочу напомнить, что осень в разгаре и… и к тому же… наш договор с Империей…
— Сказать откровенно, — прервал рыцаря демон, — я надеюсь, что до войны не дойдет. Напротив, я хочу установить мир и отвратить военную грозу от владений моего друга Гезнура. Его величество Алекиан — также мой друг. Полагаю, мои увещевания помогут нам решить дело миром. Предупреждая ваши вопросы, скажу: я не намереваюсь вести в поход большого войска отсюда, из Альды. Наши друзья и союзники, подданные короля Анзога, обещали помочь.
Ингви поглядел на сотника Рейрига. Тот потупился и произнес с видимой неохотой:
— Прошу прощения, вчера я, пожалуй, был слишком скор в словах… В самом деле, собрать войско так быстро не удастся и… и я был не…
— Ничего, сотник, — Ингви ухмыльнулся, — я удовлетворюсь той поддержкой, какая найдется. В конце концов, я не желаю немедленно войны, я иду, чтобы восстановить мир. Но, поскольку ты посулил мне помощь кланов, то… Полагаю, несколько сотен твоих храбрых сородичей присоединятся к нам?
— Много! Много сотен! — сотник просветлел лицом, должно быть вообразил себя, шагающим в рядах армии Тьмы вслед за потомком Сына Гангмара. Ну, пусть даже не для войны… и вдруг, все же, короли не разрешат своих споров мирно?
— Отлично. Быстрота в этом походе окажется важнее численности. Вот увидите, господа. Итак, канцлер, рассылайте гонцов, через три дня собираем армию у Арника. Сэр Мернин?
— Я готов исполнить все приказы вашего величества, — быстро, хотя и не очень бодро, откликнулся рыцарь. — Но все же… наш договор с Империей…
— Не беспокойтесь об этом, — несколько жестче отрезал Ингви. — В этот раз не я нарушу договор. Я уверен, что Империя уже начла военные действия против Альды. Идите, господа, готовьтесь к походу… Сэр Мернин, готовьтесь принять армию Альды в своих владениях. Рейриг, отправляйся собирать воинов… сэр Мернгрип, желаете возвратиться к королю Гезнуру с доброй вестью?
— Если позволите, я отправлюсь в поход с вами, — улыбнулся посол. — Боюсь, имперские войска уже надвигаются на юг Гевы и мне не пробраться к королю…
— Или просто желаете увидеть наши действия и потом доложить Гезнуру? Пусть так, я не против. Тогда отдыхайте после трудного пути, вы — мой гость. Ступайте, господа.
Часом позже короля отыскал Никлис и, смущенно шмыгая носом, заявил:
— Ну, твое демонское, ты мне и помощничков навязал…
Помощнички спокойно поджидали в глубине коридора. Карикан ухмылялся, а Аньг пялился в окно и вид имел, как всегда, отрешенно-спокойный.
— А что? — поинтересовался Ингви. — чем тебе не угодили эти двое? И как вообще расследование продвигается?
— Ну, эта… Мы, слышь-ка, сперва с родными убиенного переговорили, с цеховыми… Ну, семья, понятно, убивается, говорят — тихий, спокойный был, врагов отродясь не имел. Мастера-то, ткачи — то же самое… А мой помощник, слышь-ка, граф — он говорит, что я зря это все затеял.
— Он тебе дал совет, как изловить убийц?
— Говорит он, твое демонское, нужно объявить, что пять империалов получит тот, кто поймает душегуба с этим, как его? С личным, что ль?
— С поличным?
— Ага. Чтобы, мол, наверняка доказательства предъявил — и пять империалов в руки! Пять! Золотых! Это ж какие деньжищи!
— Да, деньги огромные, — кивнул Ингви.
Король задумался, поглядел в потолок… потом объявил:
— А что, это должно сработать. Идем-ка к Мертенку, узнаем, может ли казна пяти золотых лишиться. Кстати, семье убитого ткача нужно назначить пенсию, как воину, павшему за короля. Террор — та же война.
И решительно зашагал по коридору. Никлис, семеня следом, нудил:
— Нет, ты постой, ты погоди… Ты слова-то мудреные все говоришь, а мне невдомек, что ты с графом сообразил, — бывший вор оглянулся, Аньг с Кари шагали следом, держа приличную дистанцию и делали вид, что не прислушиваются. Впрочем, Аньг, возможно, в самом деле не прислушивался. — Так выходит, что вы оба чего-то знаете, а я нет. Ты мне по-простому объясни.
— Нет, — Ингви ухмыльнулся. — Не буду объяснять. Но Карикан придумал правильно, я уверен.
Как зомби опрокинули пешее имперское ополчение, Гезнур не видел, так как был полностью поглощен спором с Гырмынгом. Перекричать верзилу было невозможно, тролль ревел, топал ножищами и рвался самолично поквитаться с имперской конницей. Выглядел он ужасно — закопченный после бега через охваченную огнем рощу, покрыт радужными пятнами, которые оставили заклинания Изумрудов, да еще и ухо разбито в куски.
Гезнур запрещал троллям атаку, так как был уверен, что великаны, едва дорвутся до схватки, начнут крушить всех, кто подвернется — не исключая союзников. Наконец король, дождавшись короткой паузы в громыхании Гырмынга, изо всех сил рявкнул: «Дыррыдам умгррумргх!» Тролль враз умолк, восхищенно покачал головой и проскрежетал:
— Твоя красиво говорить! Моя слушать.
— Слушать? — красный от натуги король перевел дух. — Тогда слушай. Я не хочу, чтобы твои парни растоптали хотя бы самого завалящего солдатика из наших. Ты понял?
— Ладно. — Тролль вдруг стал очень покладист. Должно быть, просто переборол злость на покалечивших его людей. — Моя больше не биться. Хватит сегодня. Уже хороший потеха. Твоя победительно, моя не лезет. Другой раз потеха человека лупить, когда много враг, и выбирать твой человек не надо. Тяжело выбирать, маленькая очень человек. Похожий очень, одинаковые железки.
Произнеся эту чересчур длинную для каменных мозгов речь, Гырмынг ткнул лапой, указывая. Гезнур поглядел — от линии имперской пехоты не осталось и следа. Там, где совсем недавно развевались желтые знамена с красным ванетским львом, деловито хозяйничали некроманты. Отводили назад своих черных солдат, добивали раненных, сохраняя жизнь более рослым — этим предстояло пополнить армию мертвых. Остатки ополчения и лучники бежали.
Упорные сантлакские конники наконец покинули поле боя, гевская кавалерия преследовала их. На левом фланге победа осталась за конными имперцами, сумевшими отбросить конницу Бельвара Андрухского. Но и эти убрались сами, так как им было уже не к кому прийти на помощь. Бой окончен полной победой. Гезнур оставил троллей и пустил коня шагом, направляясь к войску некромантов. Знамя с белым драконом следовало за королем.
Заметив короля, брат маршал воткнул в землю свой чудовищный меч, снял громоздкий рогатый шлем, стянул подшлемник и утер вспотевшую лысину.
— Отличная атака! — издали приветствовал его Гезнур.
— Да, ерунда, — отозвался колдун, но в его тоне слышались самодовольные нотки. — это даже не было настоящей битвой. Невелик подвиг — разогнать мужичье, возомнившее себя войском. Мои солдаты справились шутя… единственное, что нам не по силам — преследовать бегущих. Мертвые не могут быстро передвигаться, поэтому пленных немного.
Гезнур огляделся, в самом деле убитых ванетцев было не очень много, дрались ополченцы не слишком упорно, быстро разбежались. Много ли их спаслось, расскажут вечером наемники, бросившиеся в погоню.
— Я понял, — заверил маршала гевец. — Всех пленных предоставят в ваше распоряжение, даю слово! Сможете выбрать подходящих… ну, разве что если попадется кто-то знатный, этих, сами понимаете, не отдам…
— Думаю, пока хватит двух дюжин, — объявил некромант. На большее число тел у меня все равно не достанет янтаря.
На правый фланг двинулся Кенперт Вортинский, отличный воин (в чем ок-Икерн уже имел возможность убедиться). С придворным рыцарем сэр Брудо отправил всех, кто еще оставался при нем, за исключением пары оруженосцев и знаменщика. Больше для правого фланга ничего сделать был нельзя. А в центре… Приглядевшись, сэр Брудо выругался. Он был уверен, что лучников, вставленных им позади строя ванетинцев, будет довольно, чтобы обратить в бегство пехотинцев в черном, опрометчиво двинутых гевцами в наступление против центра имперского строя. Но, Гангмар возьми, стрелы не причиняли вреда странным солдатам, шагавшим под барабанную дробь. Черные приблизились достаточно близко, уже хорошо были видны стрелы, торчащие из тел, однако воины не обращали на них никакого внимания… Возглавлял строй человек в полном доспехе и рогатом шлеме, вооруженный очень длинным мечом. Этому доставалось более всего стрел, но при каждом попадании латы рогатого воина вспыхивали бледными искрами, они были надежно зачарованы.
Маршал снова выругался, наблюдая за приближением удивительных солдат. Вот они уже на расстоянии десяти шагов от ванетского строя, восьми… пяти… Лучники прекращают стрельбу, у них выходят стрелы… Ок-Икерн, велел поднести стрелы к первой линии, не отрывая взгляда от рогатого воина, возглавляющего черный строй. Рогатый взмахнул чудовищным оружием, не обращая внимания на копья ополченцев, упершиеся в черную кирасу — и обрушил клинок на подставленные щиты. Удивительно было, что, нанося удар, этот воин продолжал движение, его не остановили упершиеся в грудь острия. С громоподобным лязгом длинный меч разрубил все, что попало под лезвие — окованные железом щиты, кольчуги, живую плоть… Дико взвыли раненные, перекрывая шум схватки, а рогатый снова размахнулся мечом. На него бросились с разных сторон, кололи, толкали щитами, но массивная фигура с тяжелых латах продолжала двигаться, вгрызаясь в строй, тогда как меч, описав дугу, снова обрушился на ванетцев и разметал в стороны. Тут в разорванный строй ополчения вломились, размахивая оружием, закованные в железо магики, барабаны били и били, не сменяя ритма, затем простучали новую дробь — тусклые лезвия алебард сверкнули, обрушиваясь на имперцев, а рогатый предводитель черных солдат, пройдя строй ополчения насквозь, снова вздернул в небо клинок — это послужило сигналом для сержантов, которые выбили в очередной раз сменили ритм. Черные ровными шеренгами двинулись в стороны, крылья клина начали расходиться, сминая уже нарушенную стену щитов. Счетверенные лезвия матово взблескивали, равномерно поднимаясь и опускаясь. Ополченцы, враз оробев, пятились, неуверенно тыча копьями в черные фигуры. Иногда сталь наконечника натыкалась под тканью просторных балахонов на доспехи рослых противников, иногда — мягко входила в нечувствительную плоть — даже получая страшные раны, воины в черном продолжали надвигаться на расползающийся строй ванетинского ополчения. Брудо ок-Икерн в последний раз окинул взглядом поле — справа и слева надвигались отряды наемников, вот они уже совсем рядом, их лучники остановились и пускают стрелы через головы товарищей, а остальные готовят оружие, чтобы вскоре вступить в схватку с ополченцами, они ждут лишь, чтобы сотни имперской пехоты окончательно рассыпались, потеряли строй…
Один из ополченцев, более удачливый, сумел поднырнуть под грозное алебардное лезвие и рубанул мечом по шлему рослого противника, забрало раскололось, открывая иссиня-бледное одутловатое лицо с равнодушными тусклыми глазами.
— Братцы, они же мертвые! — разнеслось визгливо над полем.
Тут-то разом нахлынуло все — и странная нечувствительность черных к ударам, и то, что стрелы не могли их остановить… Все, кто слышал первый крик, подхватили его, попятились, бросая щиты и копья… Строй, державшийся на флангах, рассыпался вмиг, ополченцы подались назад, побежали… Барабаны сменили ритм, мертвые солдаты, подняв алебарды, стали сходиться к центру, клин сжался, освобождая поле для гевской кавалерии и наемников, которые станут преследовать убегающих имперцев.
Ок-Икерн живо представил, что сейчас произойдет, как кавалерия накатится, налетит на бегущих беззащитных ванетцев, пронзит, изрубит, растопчет… как там, на кровавом поле у северных границ Гонзора, где он, великий воин и непобедимый полководец, заплатил за разгром конницы Велитиана тысячами жизней ополченцев. Память нахлынула горячей волной, обожгла… Сам еще не соображая, что он делает, имперский маршал рванул из ножен меч. Обернулся, велел оруженосцам и Изумрудам, стоящим за его спиной: «Бегите, мы уже проиграли!» — и пришпорил коня…
* * *
Члены королевского совета собрались за длинным столом. Когда в зал вошел Ингви, все встали. По традиции, если король не объявил особо, что собирает именно «малый» совет, то приглашены бывали все мало-мальски значительные персоны, оказавшиеся в столице. Таким образом, помимо канцлера, начальника стражи, Ннаонны, сотника Рейрига и посла — гевского рыцаря Мернгрипа из Ранвагна, за столом оказались случившиеся нынче в Альде дворяне — сэр Мернин из Арника и мальчишка четырнадцати лет, сын сэра Лимни из Гернивы. Этот выглядел смущенно, так что Ингви счел необходимым ободряюще кивнуть юному рыцарю. Парень улыбнулся, но тут и Ннаонна также решила поддержать гостя — подмигнула, а потом, когда тот обалдело захлопал белесыми ресницами, показала язык. Юный рыцарь окончательно смутился, король тяжело вздохнул и занял место во главе стола.
— Итак, господа, — начал он, потом, покосившись на вампирессу, со вздохом добавил, — и дамы… сегодня нам предстоит обсудить важнейший вопрос…
— Да, — тут же вставил сэр Мернин, — я уже слышал. Печальное дело, Гилфингом клянусь! Весьма прискорбное дело! Уже весь город твердит об убийстве и наглых требованиях…
— Сэр Мернин, — Ингви нахмурился и строго поглядел на вассала, — я имел в виду совсем другое. Убийство, разумеется, мы не оставим безнаказанным… Кстати, Никлис, мне сейчас пришло в голову…
— Да, твое демонское?
— Ты же говорил о двух помощниках? Возьми Кари с Аньгом. Они ребята ушлые… во всяком случае, Кари. Вот тебе и подмога. И ступай, друг мой, немедленно. Мы постараемся обойтись без тебя.
Никлис, похоже, хотел возразить, но, оглянувшись на пышное сборище за столом, пререкаться передумал и с поклоном удалился. Тоже сообразил, что здесь ему не место. А король продолжил:
— Итак, я говорю о просьбе короля Гевы. Посол, сэр Мернгрип, — посол привстал и поклонился, — доставил нам послание, к которому я не могу не прислушаться. Гезнур — мой друг, и то, что он теперь стал королем, ничего не меняет… Пожалуй, даже сделает нашу дружбу крепче…
Посол снова поклонился, оторвав зад от стула.
— Итак, я решил выступить в поход, — объявил Ингви, — на север.
— Но, ваше величество, — возразил Мернин, — со всей почтительностью хочу напомнить, что осень в разгаре и… и к тому же… наш договор с Империей…
— Сказать откровенно, — прервал рыцаря демон, — я надеюсь, что до войны не дойдет. Напротив, я хочу установить мир и отвратить военную грозу от владений моего друга Гезнура. Его величество Алекиан — также мой друг. Полагаю, мои увещевания помогут нам решить дело миром. Предупреждая ваши вопросы, скажу: я не намереваюсь вести в поход большого войска отсюда, из Альды. Наши друзья и союзники, подданные короля Анзога, обещали помочь.
Ингви поглядел на сотника Рейрига. Тот потупился и произнес с видимой неохотой:
— Прошу прощения, вчера я, пожалуй, был слишком скор в словах… В самом деле, собрать войско так быстро не удастся и… и я был не…
— Ничего, сотник, — Ингви ухмыльнулся, — я удовлетворюсь той поддержкой, какая найдется. В конце концов, я не желаю немедленно войны, я иду, чтобы восстановить мир. Но, поскольку ты посулил мне помощь кланов, то… Полагаю, несколько сотен твоих храбрых сородичей присоединятся к нам?
— Много! Много сотен! — сотник просветлел лицом, должно быть вообразил себя, шагающим в рядах армии Тьмы вслед за потомком Сына Гангмара. Ну, пусть даже не для войны… и вдруг, все же, короли не разрешат своих споров мирно?
— Отлично. Быстрота в этом походе окажется важнее численности. Вот увидите, господа. Итак, канцлер, рассылайте гонцов, через три дня собираем армию у Арника. Сэр Мернин?
— Я готов исполнить все приказы вашего величества, — быстро, хотя и не очень бодро, откликнулся рыцарь. — Но все же… наш договор с Империей…
— Не беспокойтесь об этом, — несколько жестче отрезал Ингви. — В этот раз не я нарушу договор. Я уверен, что Империя уже начла военные действия против Альды. Идите, господа, готовьтесь к походу… Сэр Мернин, готовьтесь принять армию Альды в своих владениях. Рейриг, отправляйся собирать воинов… сэр Мернгрип, желаете возвратиться к королю Гезнуру с доброй вестью?
— Если позволите, я отправлюсь в поход с вами, — улыбнулся посол. — Боюсь, имперские войска уже надвигаются на юг Гевы и мне не пробраться к королю…
— Или просто желаете увидеть наши действия и потом доложить Гезнуру? Пусть так, я не против. Тогда отдыхайте после трудного пути, вы — мой гость. Ступайте, господа.
Часом позже короля отыскал Никлис и, смущенно шмыгая носом, заявил:
— Ну, твое демонское, ты мне и помощничков навязал…
Помощнички спокойно поджидали в глубине коридора. Карикан ухмылялся, а Аньг пялился в окно и вид имел, как всегда, отрешенно-спокойный.
— А что? — поинтересовался Ингви. — чем тебе не угодили эти двое? И как вообще расследование продвигается?
— Ну, эта… Мы, слышь-ка, сперва с родными убиенного переговорили, с цеховыми… Ну, семья, понятно, убивается, говорят — тихий, спокойный был, врагов отродясь не имел. Мастера-то, ткачи — то же самое… А мой помощник, слышь-ка, граф — он говорит, что я зря это все затеял.
— Он тебе дал совет, как изловить убийц?
— Говорит он, твое демонское, нужно объявить, что пять империалов получит тот, кто поймает душегуба с этим, как его? С личным, что ль?
— С поличным?
— Ага. Чтобы, мол, наверняка доказательства предъявил — и пять империалов в руки! Пять! Золотых! Это ж какие деньжищи!
— Да, деньги огромные, — кивнул Ингви.
Король задумался, поглядел в потолок… потом объявил:
— А что, это должно сработать. Идем-ка к Мертенку, узнаем, может ли казна пяти золотых лишиться. Кстати, семье убитого ткача нужно назначить пенсию, как воину, павшему за короля. Террор — та же война.
И решительно зашагал по коридору. Никлис, семеня следом, нудил:
— Нет, ты постой, ты погоди… Ты слова-то мудреные все говоришь, а мне невдомек, что ты с графом сообразил, — бывший вор оглянулся, Аньг с Кари шагали следом, держа приличную дистанцию и делали вид, что не прислушиваются. Впрочем, Аньг, возможно, в самом деле не прислушивался. — Так выходит, что вы оба чего-то знаете, а я нет. Ты мне по-простому объясни.
— Нет, — Ингви ухмыльнулся. — Не буду объяснять. Но Карикан придумал правильно, я уверен.
* * *
Как зомби опрокинули пешее имперское ополчение, Гезнур не видел, так как был полностью поглощен спором с Гырмынгом. Перекричать верзилу было невозможно, тролль ревел, топал ножищами и рвался самолично поквитаться с имперской конницей. Выглядел он ужасно — закопченный после бега через охваченную огнем рощу, покрыт радужными пятнами, которые оставили заклинания Изумрудов, да еще и ухо разбито в куски.
Гезнур запрещал троллям атаку, так как был уверен, что великаны, едва дорвутся до схватки, начнут крушить всех, кто подвернется — не исключая союзников. Наконец король, дождавшись короткой паузы в громыхании Гырмынга, изо всех сил рявкнул: «Дыррыдам умгррумргх!» Тролль враз умолк, восхищенно покачал головой и проскрежетал:
— Твоя красиво говорить! Моя слушать.
— Слушать? — красный от натуги король перевел дух. — Тогда слушай. Я не хочу, чтобы твои парни растоптали хотя бы самого завалящего солдатика из наших. Ты понял?
— Ладно. — Тролль вдруг стал очень покладист. Должно быть, просто переборол злость на покалечивших его людей. — Моя больше не биться. Хватит сегодня. Уже хороший потеха. Твоя победительно, моя не лезет. Другой раз потеха человека лупить, когда много враг, и выбирать твой человек не надо. Тяжело выбирать, маленькая очень человек. Похожий очень, одинаковые железки.
Произнеся эту чересчур длинную для каменных мозгов речь, Гырмынг ткнул лапой, указывая. Гезнур поглядел — от линии имперской пехоты не осталось и следа. Там, где совсем недавно развевались желтые знамена с красным ванетским львом, деловито хозяйничали некроманты. Отводили назад своих черных солдат, добивали раненных, сохраняя жизнь более рослым — этим предстояло пополнить армию мертвых. Остатки ополчения и лучники бежали.
Упорные сантлакские конники наконец покинули поле боя, гевская кавалерия преследовала их. На левом фланге победа осталась за конными имперцами, сумевшими отбросить конницу Бельвара Андрухского. Но и эти убрались сами, так как им было уже не к кому прийти на помощь. Бой окончен полной победой. Гезнур оставил троллей и пустил коня шагом, направляясь к войску некромантов. Знамя с белым драконом следовало за королем.
Заметив короля, брат маршал воткнул в землю свой чудовищный меч, снял громоздкий рогатый шлем, стянул подшлемник и утер вспотевшую лысину.
— Отличная атака! — издали приветствовал его Гезнур.
— Да, ерунда, — отозвался колдун, но в его тоне слышались самодовольные нотки. — это даже не было настоящей битвой. Невелик подвиг — разогнать мужичье, возомнившее себя войском. Мои солдаты справились шутя… единственное, что нам не по силам — преследовать бегущих. Мертвые не могут быстро передвигаться, поэтому пленных немного.
Гезнур огляделся, в самом деле убитых ванетцев было не очень много, дрались ополченцы не слишком упорно, быстро разбежались. Много ли их спаслось, расскажут вечером наемники, бросившиеся в погоню.
— Я понял, — заверил маршала гевец. — Всех пленных предоставят в ваше распоряжение, даю слово! Сможете выбрать подходящих… ну, разве что если попадется кто-то знатный, этих, сами понимаете, не отдам…
— Думаю, пока хватит двух дюжин, — объявил некромант. На большее число тел у меня все равно не достанет янтаря.