— Грандиозно, — кисло сказал Ник. — И что же дальше? Не тяни, Гас.
— Не торопи меня, сынок. Ну вот, слухами земля полнится, и сегодня утром звонит мне женщина, которая жила с Кэтрин Трэмелл в одной комнате, когда только поступила учиться.
— Она сама позвонила тебе?
— Вот именно. Ее зовут Мери Бет Ламберт. Я проверил по ежегоднику, все сходится. Так вот, эта Мери Ламберт говорит, что знает все о Кэтрин Трэмелл и Лизе Ходерман. Но твоя подружка, скажу я тебе, всегда умела наводить страх на людей. Ведь столько времени прошло, а Мери Ламберт заявляет, что не станет беседовать о Кэтрин по телефону. Настаивает на том, чтобы мы встретились с ней наедине, мало за кого я себя выдаю. Она осела в Окленде, я навещу ее на Работе в ее кабинете на Пилл-Хилл. Она сказала, так будет лучше. Мы увидимся не в начале дня, а когда ее коллеги разойдутся по домам. Она так и сказала: «разойдутся». — Гас завел двигатель. — Ну что, ты не против сгонять в Окленд, сынок?
Ник лишь пожал плечами. Если Кэтрин действительно выбросила его из своей жизни., если он действительно служил для нее лишь объектом исследования, у него вообще не было настроения что-то делать.
— Знаешь, ты погано выглядишь, сынок, — сказал Гас. — Не переживай, что старик Гас обогнал тебя. Я ведь должен был отличиться напоследок. Дай и своему старому приятелю покупаться в лучиках славы. Ты из-за этого такой скучный?
— Нет не из-за этого, Гас, — мягко сказал Ник.
— Хорошо, — Гас влился в поток других машин, направляющихся через залив и далее на восток. Он все никак не мог уняться и похвалялся без умолку своими открытиями. — Я не только нашел соседку Кэтрин Трэмелл по общежитию. Ты знал, что у Бет Гарнер частная практика? У них с еще одним врачом контора на Ван-Несс. И ты догадайся-ка, кто самый прославленный пациент ее коллеги-психиатра? Или скорее, кто был самым прославленным пациентом ее коллеги-психиатра? Долбаный Джонни Боз. — Гас возбужденно говорил и усиленно работал рулем. — Кэтрин Трэмслл знает это и думает, что ей удастся изобразить дело так, будто Бет та самая психопатка с ломиком для льда. Ты проиграл, сынок, проиграл!
Гас взглянул на Ника, ожидая, что тот взъерепенится и скажет ему пару ласковых в ответ. Но тот сидел как чурбан с каменным выражением лица.
На Ника было не похоже, чтобы он безропотно сдался.
— Что с тобой происходит, черт побери?
— Заткнись, Гас.
Старый полицейский пожал плечами.
— Извини старика за болтовню.
Они доехали до Окленда в молчании.
Пилл-Хилл, медицинский центр восточного района залива, находился в северной части Окленда; здесь было полно учреждений и больниц. Гас остановил «кадиллак» перед высоким зданием-башней, где располагалась какаято фирма. Полицейские вышли из машины.
— А ты-то куда собрался, черт побери?
— Я иду с тобой.
— Нет-нет. Ты в отпуске, сынок. Это много времени не займет. Я скоро вернусь.
— Хорошо, ты мне скажешь хотя бы, куда идешь?
— Комната 405, сынок. Ты подожди в машине, пока я не приду. Потом мы пойдем куда-нибудь пропустить стаканчик, и я расскажу тебе всю— историю.
Ник немного помедлил.
— Хорошо.
Карран сел обратно в машину, а Гас направился к башне.
Здание казалось пустынным, но парадный вход был открыт, как и двери лифта в холле. Гас вошел и нажал кнопку четвертого этажа. Кабина поднялась на второй этаж и остановилась, двери открылись. Гас снова нажал кнопку и тихо выругался. Лифт поднялся и остановился на третьем этаже. Двери распахнулись, перед ним был пустой коридор.
— Вот черт!
Гас ненавидел технику. Двери опять закрылись, и лифт снова подвинулся вверх.
Створка лифта раздвинулась на четвертом этаже, и Гас вышел в темный коридор. Он не ожидал, что там кто-то есть, и лишь успел заметить, как мелькнули длинные золотистые волосы и блеснул сталью ломик для льда. В следующее мгновение он вонзился ему в горло.
Ник сидел в машине, устало сгорбившись на переднем сиденье, как вдруг словно что-то ударило ему в голову. Он вспомнил, что Гас сказал, будто соседка Кэтрин по общежитию в первый год их обучения в Беркли сама позвонила ему. Чего ради? Скорее всего кто-то позвонил Гасу, чтобы заманить его в ловушку — вот в чем дело!
Ник выскочил из машины и бросился к зданию. Он вбежал, перескакивая через ступеньки, на четвертый этаж и кинулся через стальную пожарную дверь к лифту.
Гас лежал между его распахнутыми створками, кровь стекала у него более чем из десятка ран на шее, под подбородком, на щеках и на лице. Двери лифта было закрылись, ударившись о кровоточащее тело Гаса, и открылись опять.
— Гас! — воскликнул Ник. Он упал на колени перед своим поверженным другом и пытался руками остановить кровь. Теплая липкая жидкость струями сбегала с его пальцев.
Глаза Гаса стекленели, жизнь уходила из него с каждой секундой. Смерть клокотала у него в горле.
— Гас, Гас, — простонал Ник. — Не надо, пожалуйста! Гас вздрогнул и замер. Ник весь измазался в крови.
Он вырвал револьвер с пояса Гаса. Лифт не трогался с места, а на лестнице Ник никого не встретил. Значит, убийца оставался еще здесь, на этаже.
Послышался шорох, Ник обернулся — перед ним стояла именно та, кого он больше всего ожидал увидеть.
— Стой! — крикнул он, по-военному вскинув оружие. Дуло револьвера смотрело прямо в грудь Бет Гарнер.
Она побледнела и отшатнулась от него, ее руки метались в карманах плаща.
— Что ты делаешь здесь?
— Подними руки!
— Где Гас? Я нашла записку на машине, там было сказано, что он ждет меня здесь. Где он?
Она держала что-то в правом кармане плаща.
— Подними свои чертовы руки! — крикнул Ник. — Не двигайся!
— Ник, пожалуйста… Она приблизилась на шаг.
— Не двигайся! Не двигайся! — Он поднял револьвер. — Я знаю о твоем муже.
Бет, казалось, побледнела еще больше.
— О моем муже?
— Я знаю, что тебе нравились девушки. Тебе попрежнему нравятся девушки, Бет?
— Что?
Она как-то странно, обреченно, понимающе улыбнулась и сделала еще шаг к нему.
— Вынь руки из карманов!
— Что с тобой?
Она кинулась к нему, на ходу вынимая из кармана руку.
Ник выстрелил, грохот удара взорвал тишину коридора. Пуля попала ей в грудь, отбросив ее назад, на пол.
Какое-то время Ник не опускал револьвер, нацеленный на нее. Бет пока была жива… чуть жива. Потом он стал на колено и вынул ее правую руку из кармана плаща. В крепко сжатом кулаке лежали ключи. Оружия не было.
Бет прошептала что-то так слабо и еле слышно, что ему пришлось наклониться и приблизить ухо к ее губам.
— Я любила тебя, — тихо проговорила она перед смертью.
Над Ником Карраном стоял растерянный, обеспокоенный Фил Уокер. Гас Моран умер. Бет Гарнер мертва, а Ник Карран, казалось, превратился в зомби. Вокруг него суетилась оперативная группа — команда коронера, парни из Внутренних дел, полицейские, но Ник едва обращал внимание на толкотню вокруг.
— Что делала здесь Бет, черт побери? Что здесь делал Гас? — Фил Уокер безнадежно искал ответы на свои вопросы, но разговаривать с Ником было все равно, что обращаться к стене. — Что ты сам делал здесь, дьявол тебя возьми?
Сэм Андруз постучал Уокеру по плечу.
— Тут кое-что нашли, лейтенант.
— Что?
В руках, одетых в перчатки, полицейский из судебной команды держал плащ.
— Обнаружили на лестничной клетке, на пятом этаже. На нем были свежие пятна крови, в кармане лежал ломик для льда и парик.
— Ломик для льда?
Оперативник вытащил ломик из кармана.
— Да, — сказал он. — И вот, посмотрите.
Он вывернул плащ наизнанку. На подкладке были простеганы буквы: ПУСФ[9].
— Никогда не доводи до того, чтобы тебя прикончили, Ник. У тебя не останется никаких тайн.
— Лейтенант, — позвал Андруз. — Мы нашли оружие. Револьвер тридцать восьмого калибра. В шкафу, за книгами.
— Тут кое-что еще.
— Что?
— Фотографии, — сказал Андруз. — Фотографии Кэтрин Трэмелл.
Это, казалось, заинтересовало Ника. Он проследовал с Уокером в спальню. Верхняя полка серванта Бет, казалось, была посвящена Кэтрин Трэмелл. Там стояли экземпляры ее книг и много ее фотографий. Кэтрин в колледже, Кэтрин смотрит бокс, Кэтрин с Джонни Бозом, Кэтрин с Рокси.
Уокер повернулся к Нику.
— Вот, пожалуй, в чем дело.
Плаш и светлый парик лежали на столе.
— Это ее размер. Здесь кровь Гаса, — проговорил Андруз.
— Должно быть, она услышала, что ты идешь, — сказал Уокер Нику, и выбросила улики.
Андруз прочел свои записи.
— Никакой комнаты под номером 405 в башне не было. Соседка Кэтрин по общежитию в первый год их учебы умерла. Она скончалась от лейкемии два года назад. У нас есть факс ее свидетельства о смерти.
— Что-нибудь еще?
— Да, — сказал Андруз. — Это важно. Баллистическая экспертиза показала, что из револьвера тридцать восьмого калибра, который мы нашли в доме Бет Гарнер, был убит Нилсен. Оружие не зарегистрировано. Сейчас специалисты проверяют, не из него ли был застрелен муж Бет в Салинасе. Ломик для колки льда — того же образца, каким расправились с Джонни Бозом.
Ник, казалось, ничего не слышал. Он все еще пребывал в оцепенении… радуясь, в глубине души, что Кэтрин осталась в стороне.
— Есть какая-нибудь связь между ней и Бозом? Андруз кивнул.
— Да. Врач-психиатр Джонни Боза заявил, что он знакомил их на рождественском приеме в доме Боза год назад. Сказал, что они после этого очень подружились.
Уокер похлопал Ника Каррана по плечу.
— Как трудно разобраться в людях, а? Даже в тех, которых ты, кажется, прекрасно знаешь.
Это был не единственный благожелательный кивок начальства, в тот вечер Толкотт преодолел гордыню и пожал Нику руку.
— Поздравляю, Карран, — сказал он сквозь зубы.
Глава двадцать первая
— Не торопи меня, сынок. Ну вот, слухами земля полнится, и сегодня утром звонит мне женщина, которая жила с Кэтрин Трэмелл в одной комнате, когда только поступила учиться.
— Она сама позвонила тебе?
— Вот именно. Ее зовут Мери Бет Ламберт. Я проверил по ежегоднику, все сходится. Так вот, эта Мери Ламберт говорит, что знает все о Кэтрин Трэмелл и Лизе Ходерман. Но твоя подружка, скажу я тебе, всегда умела наводить страх на людей. Ведь столько времени прошло, а Мери Ламберт заявляет, что не станет беседовать о Кэтрин по телефону. Настаивает на том, чтобы мы встретились с ней наедине, мало за кого я себя выдаю. Она осела в Окленде, я навещу ее на Работе в ее кабинете на Пилл-Хилл. Она сказала, так будет лучше. Мы увидимся не в начале дня, а когда ее коллеги разойдутся по домам. Она так и сказала: «разойдутся». — Гас завел двигатель. — Ну что, ты не против сгонять в Окленд, сынок?
Ник лишь пожал плечами. Если Кэтрин действительно выбросила его из своей жизни., если он действительно служил для нее лишь объектом исследования, у него вообще не было настроения что-то делать.
— Знаешь, ты погано выглядишь, сынок, — сказал Гас. — Не переживай, что старик Гас обогнал тебя. Я ведь должен был отличиться напоследок. Дай и своему старому приятелю покупаться в лучиках славы. Ты из-за этого такой скучный?
— Нет не из-за этого, Гас, — мягко сказал Ник.
— Хорошо, — Гас влился в поток других машин, направляющихся через залив и далее на восток. Он все никак не мог уняться и похвалялся без умолку своими открытиями. — Я не только нашел соседку Кэтрин Трэмелл по общежитию. Ты знал, что у Бет Гарнер частная практика? У них с еще одним врачом контора на Ван-Несс. И ты догадайся-ка, кто самый прославленный пациент ее коллеги-психиатра? Или скорее, кто был самым прославленным пациентом ее коллеги-психиатра? Долбаный Джонни Боз. — Гас возбужденно говорил и усиленно работал рулем. — Кэтрин Трэмслл знает это и думает, что ей удастся изобразить дело так, будто Бет та самая психопатка с ломиком для льда. Ты проиграл, сынок, проиграл!
Гас взглянул на Ника, ожидая, что тот взъерепенится и скажет ему пару ласковых в ответ. Но тот сидел как чурбан с каменным выражением лица.
На Ника было не похоже, чтобы он безропотно сдался.
— Что с тобой происходит, черт побери?
— Заткнись, Гас.
Старый полицейский пожал плечами.
— Извини старика за болтовню.
Они доехали до Окленда в молчании.
Пилл-Хилл, медицинский центр восточного района залива, находился в северной части Окленда; здесь было полно учреждений и больниц. Гас остановил «кадиллак» перед высоким зданием-башней, где располагалась какаято фирма. Полицейские вышли из машины.
— А ты-то куда собрался, черт побери?
— Я иду с тобой.
— Нет-нет. Ты в отпуске, сынок. Это много времени не займет. Я скоро вернусь.
— Хорошо, ты мне скажешь хотя бы, куда идешь?
— Комната 405, сынок. Ты подожди в машине, пока я не приду. Потом мы пойдем куда-нибудь пропустить стаканчик, и я расскажу тебе всю— историю.
Ник немного помедлил.
— Хорошо.
Карран сел обратно в машину, а Гас направился к башне.
Здание казалось пустынным, но парадный вход был открыт, как и двери лифта в холле. Гас вошел и нажал кнопку четвертого этажа. Кабина поднялась на второй этаж и остановилась, двери открылись. Гас снова нажал кнопку и тихо выругался. Лифт поднялся и остановился на третьем этаже. Двери распахнулись, перед ним был пустой коридор.
— Вот черт!
Гас ненавидел технику. Двери опять закрылись, и лифт снова подвинулся вверх.
Створка лифта раздвинулась на четвертом этаже, и Гас вышел в темный коридор. Он не ожидал, что там кто-то есть, и лишь успел заметить, как мелькнули длинные золотистые волосы и блеснул сталью ломик для льда. В следующее мгновение он вонзился ему в горло.
Ник сидел в машине, устало сгорбившись на переднем сиденье, как вдруг словно что-то ударило ему в голову. Он вспомнил, что Гас сказал, будто соседка Кэтрин по общежитию в первый год их обучения в Беркли сама позвонила ему. Чего ради? Скорее всего кто-то позвонил Гасу, чтобы заманить его в ловушку — вот в чем дело!
Ник выскочил из машины и бросился к зданию. Он вбежал, перескакивая через ступеньки, на четвертый этаж и кинулся через стальную пожарную дверь к лифту.
Гас лежал между его распахнутыми створками, кровь стекала у него более чем из десятка ран на шее, под подбородком, на щеках и на лице. Двери лифта было закрылись, ударившись о кровоточащее тело Гаса, и открылись опять.
— Гас! — воскликнул Ник. Он упал на колени перед своим поверженным другом и пытался руками остановить кровь. Теплая липкая жидкость струями сбегала с его пальцев.
Глаза Гаса стекленели, жизнь уходила из него с каждой секундой. Смерть клокотала у него в горле.
— Гас, Гас, — простонал Ник. — Не надо, пожалуйста! Гас вздрогнул и замер. Ник весь измазался в крови.
Он вырвал револьвер с пояса Гаса. Лифт не трогался с места, а на лестнице Ник никого не встретил. Значит, убийца оставался еще здесь, на этаже.
Послышался шорох, Ник обернулся — перед ним стояла именно та, кого он больше всего ожидал увидеть.
— Стой! — крикнул он, по-военному вскинув оружие. Дуло револьвера смотрело прямо в грудь Бет Гарнер.
Она побледнела и отшатнулась от него, ее руки метались в карманах плаща.
— Что ты делаешь здесь?
— Подними руки!
— Где Гас? Я нашла записку на машине, там было сказано, что он ждет меня здесь. Где он?
Она держала что-то в правом кармане плаща.
— Подними свои чертовы руки! — крикнул Ник. — Не двигайся!
— Ник, пожалуйста… Она приблизилась на шаг.
— Не двигайся! Не двигайся! — Он поднял револьвер. — Я знаю о твоем муже.
Бет, казалось, побледнела еще больше.
— О моем муже?
— Я знаю, что тебе нравились девушки. Тебе попрежнему нравятся девушки, Бет?
— Что?
Она как-то странно, обреченно, понимающе улыбнулась и сделала еще шаг к нему.
— Вынь руки из карманов!
— Что с тобой?
Она кинулась к нему, на ходу вынимая из кармана руку.
Ник выстрелил, грохот удара взорвал тишину коридора. Пуля попала ей в грудь, отбросив ее назад, на пол.
Какое-то время Ник не опускал револьвер, нацеленный на нее. Бет пока была жива… чуть жива. Потом он стал на колено и вынул ее правую руку из кармана плаща. В крепко сжатом кулаке лежали ключи. Оружия не было.
Бет прошептала что-то так слабо и еле слышно, что ему пришлось наклониться и приблизить ухо к ее губам.
— Я любила тебя, — тихо проговорила она перед смертью.
* * *
— Почему ты подумал, что у нее было оружие?Над Ником Карраном стоял растерянный, обеспокоенный Фил Уокер. Гас Моран умер. Бет Гарнер мертва, а Ник Карран, казалось, превратился в зомби. Вокруг него суетилась оперативная группа — команда коронера, парни из Внутренних дел, полицейские, но Ник едва обращал внимание на толкотню вокруг.
— Что делала здесь Бет, черт побери? Что здесь делал Гас? — Фил Уокер безнадежно искал ответы на свои вопросы, но разговаривать с Ником было все равно, что обращаться к стене. — Что ты сам делал здесь, дьявол тебя возьми?
Сэм Андруз постучал Уокеру по плечу.
— Тут кое-что нашли, лейтенант.
— Что?
В руках, одетых в перчатки, полицейский из судебной команды держал плащ.
— Обнаружили на лестничной клетке, на пятом этаже. На нем были свежие пятна крови, в кармане лежал ломик для льда и парик.
— Ломик для льда?
Оперативник вытащил ломик из кармана.
— Да, — сказал он. — И вот, посмотрите.
Он вывернул плащ наизнанку. На подкладке были простеганы буквы: ПУСФ[9].
* * *
Больше в Окленде делать было нечего, и полицейские направились через залив в Сан-Франциско, где в районе Приморья жила Бет Гарнер. Они заполнили дом, промчавшись к квартире Бет, точно солдаты морской пехоты, с боя берущие берег. Ник плелся вслед за ними, вспоминая слова, которые когда-то сказал ему Гас. Хрипловатый голос старого полицейского ясно раздавался У него в ушах, точно тот стоял рядом:— Никогда не доводи до того, чтобы тебя прикончили, Ник. У тебя не останется никаких тайн.
— Лейтенант, — позвал Андруз. — Мы нашли оружие. Револьвер тридцать восьмого калибра. В шкафу, за книгами.
— Тут кое-что еще.
— Что?
— Фотографии, — сказал Андруз. — Фотографии Кэтрин Трэмелл.
Это, казалось, заинтересовало Ника. Он проследовал с Уокером в спальню. Верхняя полка серванта Бет, казалось, была посвящена Кэтрин Трэмелл. Там стояли экземпляры ее книг и много ее фотографий. Кэтрин в колледже, Кэтрин смотрит бокс, Кэтрин с Джонни Бозом, Кэтрин с Рокси.
Уокер повернулся к Нику.
— Вот, пожалуй, в чем дело.
* * *
Поздно ночью группа Уокера собралась в сыскном бюро, все были возбуждены. Толкотт приказал, чтобы дело поскорее закрыли и к утру преподнесли ему на блюдечке с голубой каемочкой. Толкотт не хотел никаких неясностей; он сказал, что хочет выступить на пресс-конференции перед журналистами.Плаш и светлый парик лежали на столе.
— Это ее размер. Здесь кровь Гаса, — проговорил Андруз.
— Должно быть, она услышала, что ты идешь, — сказал Уокер Нику, и выбросила улики.
Андруз прочел свои записи.
— Никакой комнаты под номером 405 в башне не было. Соседка Кэтрин по общежитию в первый год их учебы умерла. Она скончалась от лейкемии два года назад. У нас есть факс ее свидетельства о смерти.
— Что-нибудь еще?
— Да, — сказал Андруз. — Это важно. Баллистическая экспертиза показала, что из револьвера тридцать восьмого калибра, который мы нашли в доме Бет Гарнер, был убит Нилсен. Оружие не зарегистрировано. Сейчас специалисты проверяют, не из него ли был застрелен муж Бет в Салинасе. Ломик для колки льда — того же образца, каким расправились с Джонни Бозом.
Ник, казалось, ничего не слышал. Он все еще пребывал в оцепенении… радуясь, в глубине души, что Кэтрин осталась в стороне.
— Есть какая-нибудь связь между ней и Бозом? Андруз кивнул.
— Да. Врач-психиатр Джонни Боза заявил, что он знакомил их на рождественском приеме в доме Боза год назад. Сказал, что они после этого очень подружились.
Уокер похлопал Ника Каррана по плечу.
— Как трудно разобраться в людях, а? Даже в тех, которых ты, кажется, прекрасно знаешь.
Это был не единственный благожелательный кивок начальства, в тот вечер Толкотт преодолел гордыню и пожал Нику руку.
— Поздравляю, Карран, — сказал он сквозь зубы.
Глава двадцать первая
Несмотря на то, что Толкотт хотел провести тщательно подготовленную конференцию на следующее утро, слухи о новой волне убийств просочились к журналистам. Сообщения о трагедии в Окленде прозвучали в ночных выпусках круглосуточной службы новостей, которые слушали только изнывающие от бессонницы страдальцы, совы, информационные фанатики и… Кэтрин Трэмелл.
Когда Ник наконец вернулся домой, Кэтрин ждала его у двери его квартиры. Она была не накрашена. И выглядела молодой, свежей, беззащитной и встревоженной.
Ник пустыми глазами посмотрел на нее.
— Я не могу это позволить себе, — сказала она. — Не могу позволить себе беспокоиться о тебе. Не могу позволить себе любить тебя. Не могу… не могу.
Ник подошел к ней, обнял ее и прижал к себе. В глазах ее стояли слезы.
— Я не хочу этого. Пожалуйста. Я не хочу. Я теряю всех. Я не хочу потерять и тебя. Не хочу…
Ник сильнее прижал ее к себе, вошел с ней в квартиру и провел ее в спальню. Он нежно раздел ее и заботливо уложил в постель, потом наклонился и стал Целовать ее лицо, груди. Она обвила его руками за шею и привлекла к себе, прильнув к нему обнаженным телом.
Он упал на нее, слился с ней и трепетно, осторожно, чуть-чуть стал ласкать своей плотью ее лоно. Слабый лучик света упал на ее глаза, в которых блестели слезы.
Они вместе пришли к финалу, мягкие волны эротического блаженства бились в них, нарастая, порождая чудодейственную радость, скрашивая молчаливые, печальные часы ночи.
Потом они тихо лежали рядом в постели. Ник смотрел в потолок, к которому медленно струился дым от его сигареты.
Кэтрин свернулась калачиком и откатилась от него, спрятав лицо.
— Что мы делаем сейчас, Ник? Он подумал и ответил:
— Трахаемся как кролики. Разводим нечесаных паршивцев. Весело живем-поживаем.
Кэтрин еще отодвинулась от него, она лежала теперь на боку на самом краю постели, ее волосы свесились, руки почти касались пола. Лицо Кэтрин вдруг стало пустым. Она повернулась к Нику и прямо посмотрела ему в глаза.
— Я люблю тебя, — прошептала она и страстно, призывно поцеловала его.
Она толкнула его на спину, села на него, широко расставив ноги: высокие груди напряглись. Она наклонилась и поцеловала его снова, ее волосы закрыли их лица золотистым занавесом. Она осыпала его глубокими, жаркими, влажными поцелуями. Ник перевернул Кэтрин на спину и сильно, легко вошел в нее.
Он весь растворился в этом блаженном миге, повинуясь лишь зову тела. Он отдался отчаянной страсти; ему и в голову не приходило, что у него под кроватью спрятан тонкий ломик для льда со стальной рукояткой.
Когда Ник наконец вернулся домой, Кэтрин ждала его у двери его квартиры. Она была не накрашена. И выглядела молодой, свежей, беззащитной и встревоженной.
Ник пустыми глазами посмотрел на нее.
— Я не могу это позволить себе, — сказала она. — Не могу позволить себе беспокоиться о тебе. Не могу позволить себе любить тебя. Не могу… не могу.
Ник подошел к ней, обнял ее и прижал к себе. В глазах ее стояли слезы.
— Я не хочу этого. Пожалуйста. Я не хочу. Я теряю всех. Я не хочу потерять и тебя. Не хочу…
Ник сильнее прижал ее к себе, вошел с ней в квартиру и провел ее в спальню. Он нежно раздел ее и заботливо уложил в постель, потом наклонился и стал Целовать ее лицо, груди. Она обвила его руками за шею и привлекла к себе, прильнув к нему обнаженным телом.
Он упал на нее, слился с ней и трепетно, осторожно, чуть-чуть стал ласкать своей плотью ее лоно. Слабый лучик света упал на ее глаза, в которых блестели слезы.
Они вместе пришли к финалу, мягкие волны эротического блаженства бились в них, нарастая, порождая чудодейственную радость, скрашивая молчаливые, печальные часы ночи.
Потом они тихо лежали рядом в постели. Ник смотрел в потолок, к которому медленно струился дым от его сигареты.
Кэтрин свернулась калачиком и откатилась от него, спрятав лицо.
— Что мы делаем сейчас, Ник? Он подумал и ответил:
— Трахаемся как кролики. Разводим нечесаных паршивцев. Весело живем-поживаем.
Кэтрин еще отодвинулась от него, она лежала теперь на боку на самом краю постели, ее волосы свесились, руки почти касались пола. Лицо Кэтрин вдруг стало пустым. Она повернулась к Нику и прямо посмотрела ему в глаза.
— Я люблю тебя, — прошептала она и страстно, призывно поцеловала его.
Она толкнула его на спину, села на него, широко расставив ноги: высокие груди напряглись. Она наклонилась и поцеловала его снова, ее волосы закрыли их лица золотистым занавесом. Она осыпала его глубокими, жаркими, влажными поцелуями. Ник перевернул Кэтрин на спину и сильно, легко вошел в нее.
Он весь растворился в этом блаженном миге, повинуясь лишь зову тела. Он отдался отчаянной страсти; ему и в голову не приходило, что у него под кроватью спрятан тонкий ломик для льда со стальной рукояткой.