— Вы когда-нибудь прибегали к садомазохизму? — спросил Корелли.
Она взглянула на помощника районного прокурора. Корелли показалось, что ему мигнул маяк.
— Объясните, что вы конкретно имеете в виду, мистер Корелли? — спросила она совсем невинно.
Корелли неловко поерзал.
— Вы когда-нибудь привязывали его?
— Нет.
Корелли с нажимом повторил:
— Вы никогда не привязывали его.
— Нет. Джонни слишком любил все делать руками… и пальцами.
Она положила свои холеные кисти на грязный стол и оценивающе посмотрела на них, будто вызывая в памяти картины прошлого и обдумывая, какие удовольствия ее руки доставляли Бозу, а его руки — ей.
— В своей книге вы описываете белый шелковый шарф, — сказал Уокер. — Это шарф фирмы «Гермес»?
Кэтрин Трэмелл кивнула.
— Я всегда имела слабость к белым шелковым шарфам. — Она погладила свои запястья. — Они хороши во всех случаях.
— Но вы сказали, что любите, когда мужчины все делают руками, — сказал Ник, уверенный, что поймал ее на лжи: небольшая ложь, небольшая победа.
Она озарила его улыбкой.
— Нет, я сказала, что Джонни любил все делать руками. — Она заглянула ему в глаза. — Я не устанавливаю никаких правил, Ник. — Она легко покачала головой. — Никаких правил. Я просто плыву по течению.
— Вы убили мистера Боза, мадам Трэмелл? — спросил Корелли голосом судьи-висельника.
— Нет, — коротко ответила она.
— У вас есть доказательства?
— Разве от меня требуются доказательства? Я полагала, что искать их — ваша работа.
— Вы хотите быть подозреваемой в деле об убийстве Джонни Боза? — спросил Уокер.
— Нет, но что касается доказательств, лейтенант Уокер, было бы довольно неумно с моей стороны опубликовывать роман об убийстве, а потом убить человека тем же способом, что описан в нем. Я что же заранее объявила себя убийцей? Я не настолько глупа. Как вы думаете, Ник?
— Мы знаем, что вы не глупы, мадам Трэмелл, — сказал Толкотт.
— Может быть, вы полагаете, что ваша книга избавит вас от подозрений, — проговорил Уокер.
— Создание книги дает вам алиби, — подсказал Ник.
— Конечно, а разве не так? — ответила Кэтрин простодушно. Она на секунду задержала взгляд на Нике, потом опустила глаза на стол. — Вы не согласны?. — Она бросила сигарету на пол и придавила ее носком туфли. — Я не убивала его.
Гас решил, что ему пора вмешаться. Он откинулся на стуле и вежливо улыбнулся.
— Вы употребляете наркотики, мадам Трэмелл?
— Иногда, — невозмутимо ответила она.
Кэтрин слегка расставила ноги, выставляя на обозрение Нику стройные бедра.
— Вы когда-нибудь пользовались наркотиками вместе с Джонни Бозом? — спросил Корелли.
Она слегка пожала плечами.
— Конечно.
— Какими наркотиками? — спросил Гас.
Ник с удовольствием смотрел на ее ноги. Но она неожиданно скрестила их, прикрыв ему обзор.
— Кокаином, — ответила она Морану. Потом она улыбнулась Нику.
— А вы никогда не трахались под кокаином? — Она бесцеремонно хмыкнула. — Вам всем следует попробовать. Это здорово возбуждает.
— Это преступление, — мрачно сказал Уокер.
— Вы ведь любите опасные игры, правда? — спросил Ник. — Вот что это такое для вас. Убийство, наркотики. Это всего лишь игра.
— Я ведь дипломированный психолог. Игры — это что-то наподобие скачек. Они служат для развлечения.
Она закурила еще сигарету, и над ней поплыл голубой дымок.
— Ну, а что вы скажете о боксе? Это игра. Она сильно развлекала вас?
Какое-то время они не отрывали друг от друга глаз. Пространство между ними так накалилось, что, казалось, вот-вот вспыхнут искры.
— Бокс к делу никакого отношения не имеет, — строго сказал Толкотт, — Карран, вы должны задавать вопросы по существу.
Кэтрин пропустила его слова мимо ушей. Она обратилась к Нику, будто они были в комнате вдвоем.
— Бокс. Бокс развлекал меня.
— И только? Всего лишь развлекал?
— Он перестал развлекать меня, когда умер Мэнни, — призналась Кэтрин. — Какое уж тут развлечение, когда видишь, что человека, которого ты любишь, забивают до смерти.
— Могу себе представить, — сказал Толкотт с заискивающей улыбкой.
— Что вы почувствовали, когда я сказал, что умер Джонни Боз? — мягко спросил Ник.
— Я подумала, что кто-то прочел мою книгу и затеял игру.
— Я полагал, вы любите игры.
— Не такие.
Ник подался вперед, сверля ее глазами.
— Но ведь это не причинило вам боли, правда? Это была игра, которая встревожила вас.
— Нет, смерть Джонни Боза не причинила мне боли.
— Потому что вы не любили его? Она коротко кивнула.
— Вы угадали.
Теперь их глаза встретились, словно они пытались прочесть затаенные мысли друг друга.
— И тем не менее вы спали с ним.
— Любовь и удовольствие — разные понятия, Ник. Разве вы никогда не спали с кем-нибудь, когда были женаты, Ник? Я хочу сказать с другими женщинами, не с женой?
На некоторое время и довольно надолго воцарилось молчание. Ник смотрел на нее потухшим взором.
— Откуда вы узнали, что детектив Карран женат? — задал Уокер вопрос, который вертелся у на языке.
Но Кэтрин уже надоела эта тема, и она ушла от ответа.
— Может быть, я догадалась, лейтенант. Какая разница.
Она глубоко затянулась сигаретой.
— Хотите покурить, Ник? Корелли покачал головой.
— Вы что давно знакомы? Не пойму, в чем дело? В том случае, если вы давно знаете друг друга, тебе следует покинуть эту комнату, Ник.
Ник не отрывал глаз от ее лица.
— Не беспокойся, Джон. Мы не знаем друг друга. Правда, мадам Трэмелл?
— Да, — сказала она.
— Как вы познакомились с Джонни Бозом?
Уокер был настроен очень по-деловому. В его голосе слышалась решительность, которой он хотел рассеять натянутость, возникшую между Ником Карраном и Кэтрин Трэмелл.
— Я хотела написать книгу о бывшем кумире рокн-ролла. Я пошла в его клуб и познакомилась с ним. Потом стала с ним спать. — Она озарила Уокера лучезарной улыбкой. — Все очень просто.
— Понимаю.
— В самом деле?
— У вас не было к нему никаких чувств? Вы слали с ним только ради того, чтобы написать книгу?
Ник подумал, знал ли Боз, что он был всего лишь объектом для исследования.
— Так все началось. Потом …
— Потом?
— Потом мне стало нравиться, как он стал обращаться со мной.
— А вы довольно бездушны, вам не кажется, мадам? — спросил Гас.
— Бог мой, кто бы подумал, — усмехнулась Кэтрин Трэмелл, — что полицейские такие романтики. По-вашему, секс без любви — преступление, да? Люди используют друг друга каждый день, Гас, и мне странно, что это вас удивляет.
— Использовать их и затем избавляться от них — это ваш девиз, мадам?
— Я писательница, —холодно сказала она. — Я использую людей для создания своих образов. Пускай они сами заботятся о себе.
— Слишком запоздалое признание для Джонни Боза, — заметил Гас. Слишком поздно. Ему уже не унести ноги. Кэтрин посмотрела на полицейских и прокурора. — Вы действительно думаете, что я убила его, не так ли? Полагаете, что я настолько сошла с ума, что воспроизвела убийство, которое сама описала. Но ведь вы же сами считаете меня холодной бессердечной сукой. Как же я тогда могла, по-вашему, совершить столь необузданное преступление. Вы и впрямь думаете, что я убила Джонни. — Она удивленно покачала головой. — Тогда, пожалуй, мне придется предоставить вам доказательства своей невиновности.
— Как вы полагаете это сделать? — спросил Корелли.
— Очень просто.
— Как просто? — осведомился Ник.
— Пройти испытание на детекторе лжи.
Хотя камера была спрятана в шлакоблоке стены, Кэтрин, казалось, точно знала, где она находится. Она смотрела в объективы так, точно желала обуздать технику. Полицейские наблюдали этот захватывающий спектакль, затаив дыхание, словно зрители, впервые пришедшие в театр.
Оператору детектора лжи, который отвечал за проведение эксперимента, тоже, казалось, передалось общее волнение. Он вошел в комнату обзора, чтобы сообщить результаты испытания.
— Никаких выбросов сигнала, никаких скачков кровяного давления, никаких изменений пульса, —ничего, — сказал он, покачав головой. — Либо говорит правду, либо я никогда не встречал подобной личности.
Толкотт несколько успокоился и с удовольствием расплылся в победоносной улыбке, предназначенной главным образом Нику. Но отчасти и его единомышленникам — Уокеру и Гасу Морану.
— Теперь, я думаю, вы удовлетворены, — сказал он. Ник вгляделся в изображение на экране монитора.
— Она лжет, — уверенно заявил он. Толкотт замер у двери.
— Карран, ради бога. Оператор полиграфа был настроен еще более решительно.
— Забудь об этом, Ник. Ты можешь одурачить меня, ты можешь одурачить себя. Но ты не можешь одурачить машину. Этой прелестной красотке не вскружить голову технике, ты понимаешь, о чем я говорю?
Ник отрицательно покачал головой.
— Можно одурачить и машину.
— Если ты мертвый, то пожалуй…
— Поверь мне. Это возможно.
— И как это ты вдруг стал таким спецем?
— Я знаю людей, которым это удалось.
— Кого же это, например?
— Есть один такой парень, — сказал Ник, направляясь к двери комнаты обзора.
— Да, — сказал оператор, хотел бы я с ним встретиться когда-нибудь.
— Когда-нибудь встретишься, — ответил Ник.
Когда к ним подошли Уокер, Моран и Ник Карран, Толкотт говорил:
— Конечно, если бы это зависело от меня… Он поспешно осекся.
Уокер тоже счел нужным извиниться.
— Спасибо за то, что посетили нас, мадам Трэмелл. Надеюсь, мы не очень потревожили вас. Кэтрин лукаво улыбнулась ему.
V— Я с удовольствием провела здесь время. Могу я попросить кого-нибудь из вас, джентельмены, подвезти меня домой?
Она посмотрела на Ника. — Конечно, — сказал он.
— Благодарю.
Толкотт, Гас Моран и Уокер наблюдали, как они шли к выходу.
— Как бы не случилось беды, — заметил Моран.
— Уокер, — коротко сказал Толкотт. — Смотри, чтобы не было неприятностей. Никаких. Понятно?
Уокер все понимал.
Кэтрин Трэмелл зевнула и откинулась на удобном мягком кожаном сиденье, изогнувшись, как кошка. Уголки ее век чуть запали, выдавая усталость.
Ник искоса взглянул на нее.
— Тяжелый день? Она качнула головой.
— Да нет.
— Забавный?
— Отчасти.
— Конечно. Надуть эту машину нелегко, но, бьюсь об заклад, вы отнеслись к проверке, как к очередной игре. Ведь известно, как вы любите игры, правда?
Она кокетливо посмотрела на него, затем отвернулась.
— Если бы я была виновата и хотела перехитрить машину, это не составило бы мне труда.
— Нет?
— Нет. Это вовсе не трудно.
— Почему?
— Потому что я лгунья. Изощренная лгунья.
У Ника возникло ощущение, что с этого момента Кэтрин Трэмелл говорила чистую правду.
— Я лгунья по профессии, — добавила она. — И всю свою жизнь я совершенствуюсь во лжи.
— Чего ради?
— Ради чего? Для сочинительства, конечно. Мимо них пронесся гигантский шестнадцатиколесный грузовик, его водителю было так же плевать на плохую погоду, как и Нику, он обдал передние окна «мустанга» потоками воды. На мгновение Кэтрин и Нику показалось, что их поливает моечная машина, ветровые стекла были полностью заляпаны грязью. Какое-то время Ник ничего не видел, но не снял ноги с педали акселератора. Кэтрин Трэмелл это происшествие, казалось, ничуть не встревожило.
— Люблю дождь, — сказала она, точно находилась на террасе своего дома в Стинсоне. — А вы?
— Не особенно, — ответил Ник.
— Вы ведь проходили проверку детектором лжи после того, как застрелили тех двоих, не так ли?
— Да.
— Вы перехитрили машину, правда? Поэтому вы и знаете, как это делается.
— Скажем так, я прошел испытание. С развевающимися знаменами.
— Вот видите, — улыбнулась она, — мы оба невиновны, Ник.
Он направил машину в верхнюю часть города к Пасифик-Хайтс и долго ехал по Бродерику. Дождь все еще лил как из ведра, когда они остановились перед ее домом на Девисадеро. Белый «лотус» стоял на подъездной аллее. Ник подкатил к стоянке у края тротуара и выключил мотор. Было тихо, лишь дождь барабанил по крыше кабины.
— По-моему, вы чересчур много знаете обо мне, — заметил он.
— А вы вообще все обо мне знаете, — проговорила Кэтрин, будто у нее силком выпытывали сведения о ее сексуальной жизни, а не она сама охотно, чуть ли не бесцеремонно, выкладывала их.
— Я не знаю ничего такого, что не имеет отношения к делу и что не известно другим полицейским, — оправдываясь, сказал Ник.
— О?!
— Да. Вот вам и "о".
— А какое отношение к делу имеет то, что я не люблю носить нижнее белье? Вы ведь знаете это, Ник. А ваши коллеги — нет.
— Я уверен, что капитана Толкотта это заинтересовало бы, — сказал он. — А вообще-то, черт побери, следует рассказать об этом ребятам из управления. Я добавлю строчку к вашему досье.
— Не забудьте, пожалуйста. — Она скинула туфли и открыла дверцу машины. — Это было бы очень забавно, — произнесла она, точно прощалась с ним после свидания. — Спасибо, что подвезли.
Она со стуком захлопнула дверцу и побежала босиком по лужам под проливным дождем, покачивая бедрами. Ник сидел за рулем и не спускал с нее глаз, пока она не открыла дверь своего дома и не скрылась из виду.
Глава седьмая
Она взглянула на помощника районного прокурора. Корелли показалось, что ему мигнул маяк.
— Объясните, что вы конкретно имеете в виду, мистер Корелли? — спросила она совсем невинно.
Корелли неловко поерзал.
— Вы когда-нибудь привязывали его?
— Нет.
Корелли с нажимом повторил:
— Вы никогда не привязывали его.
— Нет. Джонни слишком любил все делать руками… и пальцами.
Она положила свои холеные кисти на грязный стол и оценивающе посмотрела на них, будто вызывая в памяти картины прошлого и обдумывая, какие удовольствия ее руки доставляли Бозу, а его руки — ей.
— В своей книге вы описываете белый шелковый шарф, — сказал Уокер. — Это шарф фирмы «Гермес»?
Кэтрин Трэмелл кивнула.
— Я всегда имела слабость к белым шелковым шарфам. — Она погладила свои запястья. — Они хороши во всех случаях.
— Но вы сказали, что любите, когда мужчины все делают руками, — сказал Ник, уверенный, что поймал ее на лжи: небольшая ложь, небольшая победа.
Она озарила его улыбкой.
— Нет, я сказала, что Джонни любил все делать руками. — Она заглянула ему в глаза. — Я не устанавливаю никаких правил, Ник. — Она легко покачала головой. — Никаких правил. Я просто плыву по течению.
— Вы убили мистера Боза, мадам Трэмелл? — спросил Корелли голосом судьи-висельника.
— Нет, — коротко ответила она.
— У вас есть доказательства?
— Разве от меня требуются доказательства? Я полагала, что искать их — ваша работа.
— Вы хотите быть подозреваемой в деле об убийстве Джонни Боза? — спросил Уокер.
— Нет, но что касается доказательств, лейтенант Уокер, было бы довольно неумно с моей стороны опубликовывать роман об убийстве, а потом убить человека тем же способом, что описан в нем. Я что же заранее объявила себя убийцей? Я не настолько глупа. Как вы думаете, Ник?
— Мы знаем, что вы не глупы, мадам Трэмелл, — сказал Толкотт.
— Может быть, вы полагаете, что ваша книга избавит вас от подозрений, — проговорил Уокер.
— Создание книги дает вам алиби, — подсказал Ник.
— Конечно, а разве не так? — ответила Кэтрин простодушно. Она на секунду задержала взгляд на Нике, потом опустила глаза на стол. — Вы не согласны?. — Она бросила сигарету на пол и придавила ее носком туфли. — Я не убивала его.
Гас решил, что ему пора вмешаться. Он откинулся на стуле и вежливо улыбнулся.
— Вы употребляете наркотики, мадам Трэмелл?
— Иногда, — невозмутимо ответила она.
Кэтрин слегка расставила ноги, выставляя на обозрение Нику стройные бедра.
— Вы когда-нибудь пользовались наркотиками вместе с Джонни Бозом? — спросил Корелли.
Она слегка пожала плечами.
— Конечно.
— Какими наркотиками? — спросил Гас.
Ник с удовольствием смотрел на ее ноги. Но она неожиданно скрестила их, прикрыв ему обзор.
— Кокаином, — ответила она Морану. Потом она улыбнулась Нику.
— А вы никогда не трахались под кокаином? — Она бесцеремонно хмыкнула. — Вам всем следует попробовать. Это здорово возбуждает.
— Это преступление, — мрачно сказал Уокер.
— Вы ведь любите опасные игры, правда? — спросил Ник. — Вот что это такое для вас. Убийство, наркотики. Это всего лишь игра.
— Я ведь дипломированный психолог. Игры — это что-то наподобие скачек. Они служат для развлечения.
Она закурила еще сигарету, и над ней поплыл голубой дымок.
— Ну, а что вы скажете о боксе? Это игра. Она сильно развлекала вас?
Какое-то время они не отрывали друг от друга глаз. Пространство между ними так накалилось, что, казалось, вот-вот вспыхнут искры.
— Бокс к делу никакого отношения не имеет, — строго сказал Толкотт, — Карран, вы должны задавать вопросы по существу.
Кэтрин пропустила его слова мимо ушей. Она обратилась к Нику, будто они были в комнате вдвоем.
— Бокс. Бокс развлекал меня.
— И только? Всего лишь развлекал?
— Он перестал развлекать меня, когда умер Мэнни, — призналась Кэтрин. — Какое уж тут развлечение, когда видишь, что человека, которого ты любишь, забивают до смерти.
— Могу себе представить, — сказал Толкотт с заискивающей улыбкой.
— Что вы почувствовали, когда я сказал, что умер Джонни Боз? — мягко спросил Ник.
— Я подумала, что кто-то прочел мою книгу и затеял игру.
— Я полагал, вы любите игры.
— Не такие.
Ник подался вперед, сверля ее глазами.
— Но ведь это не причинило вам боли, правда? Это была игра, которая встревожила вас.
— Нет, смерть Джонни Боза не причинила мне боли.
— Потому что вы не любили его? Она коротко кивнула.
— Вы угадали.
Теперь их глаза встретились, словно они пытались прочесть затаенные мысли друг друга.
— И тем не менее вы спали с ним.
— Любовь и удовольствие — разные понятия, Ник. Разве вы никогда не спали с кем-нибудь, когда были женаты, Ник? Я хочу сказать с другими женщинами, не с женой?
На некоторое время и довольно надолго воцарилось молчание. Ник смотрел на нее потухшим взором.
— Откуда вы узнали, что детектив Карран женат? — задал Уокер вопрос, который вертелся у на языке.
Но Кэтрин уже надоела эта тема, и она ушла от ответа.
— Может быть, я догадалась, лейтенант. Какая разница.
Она глубоко затянулась сигаретой.
— Хотите покурить, Ник? Корелли покачал головой.
— Вы что давно знакомы? Не пойму, в чем дело? В том случае, если вы давно знаете друг друга, тебе следует покинуть эту комнату, Ник.
Ник не отрывал глаз от ее лица.
— Не беспокойся, Джон. Мы не знаем друг друга. Правда, мадам Трэмелл?
— Да, — сказала она.
— Как вы познакомились с Джонни Бозом?
Уокер был настроен очень по-деловому. В его голосе слышалась решительность, которой он хотел рассеять натянутость, возникшую между Ником Карраном и Кэтрин Трэмелл.
— Я хотела написать книгу о бывшем кумире рокн-ролла. Я пошла в его клуб и познакомилась с ним. Потом стала с ним спать. — Она озарила Уокера лучезарной улыбкой. — Все очень просто.
— Понимаю.
— В самом деле?
— У вас не было к нему никаких чувств? Вы слали с ним только ради того, чтобы написать книгу?
Ник подумал, знал ли Боз, что он был всего лишь объектом для исследования.
— Так все началось. Потом …
— Потом?
— Потом мне стало нравиться, как он стал обращаться со мной.
— А вы довольно бездушны, вам не кажется, мадам? — спросил Гас.
— Бог мой, кто бы подумал, — усмехнулась Кэтрин Трэмелл, — что полицейские такие романтики. По-вашему, секс без любви — преступление, да? Люди используют друг друга каждый день, Гас, и мне странно, что это вас удивляет.
— Использовать их и затем избавляться от них — это ваш девиз, мадам?
— Я писательница, —холодно сказала она. — Я использую людей для создания своих образов. Пускай они сами заботятся о себе.
— Слишком запоздалое признание для Джонни Боза, — заметил Гас. Слишком поздно. Ему уже не унести ноги. Кэтрин посмотрела на полицейских и прокурора. — Вы действительно думаете, что я убила его, не так ли? Полагаете, что я настолько сошла с ума, что воспроизвела убийство, которое сама описала. Но ведь вы же сами считаете меня холодной бессердечной сукой. Как же я тогда могла, по-вашему, совершить столь необузданное преступление. Вы и впрямь думаете, что я убила Джонни. — Она удивленно покачала головой. — Тогда, пожалуй, мне придется предоставить вам доказательства своей невиновности.
— Как вы полагаете это сделать? — спросил Корелли.
— Очень просто.
— Как просто? — осведомился Ник.
— Пройти испытание на детекторе лжи.
* * *
Кабинка в полицейском управлении, где стоял детектор лжи или полиграф, скорее походила на газовую камеру. Это была крошечная комнатка без окон, с единственным стулом возле машины несколько угрожающего вида. В стене этой конуры, напоминающей также пристанище заключенного, были скрыты объективы видеокамеры, которая передавала изображение Кэтрин Трэмелл в небольшую комнату обзора. От детектора лжи к испытуемой тянулись ремешки и датчики, которые, словно щупальца, опутывали ее руки и грудь.Хотя камера была спрятана в шлакоблоке стены, Кэтрин, казалось, точно знала, где она находится. Она смотрела в объективы так, точно желала обуздать технику. Полицейские наблюдали этот захватывающий спектакль, затаив дыхание, словно зрители, впервые пришедшие в театр.
Оператору детектора лжи, который отвечал за проведение эксперимента, тоже, казалось, передалось общее волнение. Он вошел в комнату обзора, чтобы сообщить результаты испытания.
— Никаких выбросов сигнала, никаких скачков кровяного давления, никаких изменений пульса, —ничего, — сказал он, покачав головой. — Либо говорит правду, либо я никогда не встречал подобной личности.
Толкотт несколько успокоился и с удовольствием расплылся в победоносной улыбке, предназначенной главным образом Нику. Но отчасти и его единомышленникам — Уокеру и Гасу Морану.
— Теперь, я думаю, вы удовлетворены, — сказал он. Ник вгляделся в изображение на экране монитора.
— Она лжет, — уверенно заявил он. Толкотт замер у двери.
— Карран, ради бога. Оператор полиграфа был настроен еще более решительно.
— Забудь об этом, Ник. Ты можешь одурачить меня, ты можешь одурачить себя. Но ты не можешь одурачить машину. Этой прелестной красотке не вскружить голову технике, ты понимаешь, о чем я говорю?
Ник отрицательно покачал головой.
— Можно одурачить и машину.
— Если ты мертвый, то пожалуй…
— Поверь мне. Это возможно.
— И как это ты вдруг стал таким спецем?
— Я знаю людей, которым это удалось.
— Кого же это, например?
— Есть один такой парень, — сказал Ник, направляясь к двери комнаты обзора.
— Да, — сказал оператор, хотел бы я с ним встретиться когда-нибудь.
— Когда-нибудь встретишься, — ответил Ник.
* * *
Толкотт быстро начал обхаживать Кэтрин Трэмелл, пытаясь спасти репутацию управления. Он стоял перед ней в коридоре здания и заискивающе извинялся за то, что ее вызвали на допрос. Кэтрин не обращала на него особого внимания. Она рассеянно улыбалась, будто была королевой, а Толкотт ее поданным в какой-нибудь заброшенной колонии на краю света.Когда к ним подошли Уокер, Моран и Ник Карран, Толкотт говорил:
— Конечно, если бы это зависело от меня… Он поспешно осекся.
Уокер тоже счел нужным извиниться.
— Спасибо за то, что посетили нас, мадам Трэмелл. Надеюсь, мы не очень потревожили вас. Кэтрин лукаво улыбнулась ему.
V— Я с удовольствием провела здесь время. Могу я попросить кого-нибудь из вас, джентельмены, подвезти меня домой?
Она посмотрела на Ника. — Конечно, — сказал он.
— Благодарю.
Толкотт, Гас Моран и Уокер наблюдали, как они шли к выходу.
— Как бы не случилось беды, — заметил Моран.
— Уокер, — коротко сказал Толкотт. — Смотри, чтобы не было неприятностей. Никаких. Понятно?
Уокер все понимал.
* * *
Машина Ника, — норовистый серый с темно-бордовым «мустанг» с открывающимся верхом, стояла перед судом у тротуара. Он направил ее в поток других автомобилей и быстро помчался по Брайант-авеню.Кэтрин Трэмелл зевнула и откинулась на удобном мягком кожаном сиденье, изогнувшись, как кошка. Уголки ее век чуть запали, выдавая усталость.
Ник искоса взглянул на нее.
— Тяжелый день? Она качнула головой.
— Да нет.
— Забавный?
— Отчасти.
— Конечно. Надуть эту машину нелегко, но, бьюсь об заклад, вы отнеслись к проверке, как к очередной игре. Ведь известно, как вы любите игры, правда?
Она кокетливо посмотрела на него, затем отвернулась.
— Если бы я была виновата и хотела перехитрить машину, это не составило бы мне труда.
— Нет?
— Нет. Это вовсе не трудно.
— Почему?
— Потому что я лгунья. Изощренная лгунья.
У Ника возникло ощущение, что с этого момента Кэтрин Трэмелл говорила чистую правду.
— Я лгунья по профессии, — добавила она. — И всю свою жизнь я совершенствуюсь во лжи.
— Чего ради?
— Ради чего? Для сочинительства, конечно. Мимо них пронесся гигантский шестнадцатиколесный грузовик, его водителю было так же плевать на плохую погоду, как и Нику, он обдал передние окна «мустанга» потоками воды. На мгновение Кэтрин и Нику показалось, что их поливает моечная машина, ветровые стекла были полностью заляпаны грязью. Какое-то время Ник ничего не видел, но не снял ноги с педали акселератора. Кэтрин Трэмелл это происшествие, казалось, ничуть не встревожило.
— Люблю дождь, — сказала она, точно находилась на террасе своего дома в Стинсоне. — А вы?
— Не особенно, — ответил Ник.
— Вы ведь проходили проверку детектором лжи после того, как застрелили тех двоих, не так ли?
— Да.
— Вы перехитрили машину, правда? Поэтому вы и знаете, как это делается.
— Скажем так, я прошел испытание. С развевающимися знаменами.
— Вот видите, — улыбнулась она, — мы оба невиновны, Ник.
Он направил машину в верхнюю часть города к Пасифик-Хайтс и долго ехал по Бродерику. Дождь все еще лил как из ведра, когда они остановились перед ее домом на Девисадеро. Белый «лотус» стоял на подъездной аллее. Ник подкатил к стоянке у края тротуара и выключил мотор. Было тихо, лишь дождь барабанил по крыше кабины.
— По-моему, вы чересчур много знаете обо мне, — заметил он.
— А вы вообще все обо мне знаете, — проговорила Кэтрин, будто у нее силком выпытывали сведения о ее сексуальной жизни, а не она сама охотно, чуть ли не бесцеремонно, выкладывала их.
— Я не знаю ничего такого, что не имеет отношения к делу и что не известно другим полицейским, — оправдываясь, сказал Ник.
— О?!
— Да. Вот вам и "о".
— А какое отношение к делу имеет то, что я не люблю носить нижнее белье? Вы ведь знаете это, Ник. А ваши коллеги — нет.
— Я уверен, что капитана Толкотта это заинтересовало бы, — сказал он. — А вообще-то, черт побери, следует рассказать об этом ребятам из управления. Я добавлю строчку к вашему досье.
— Не забудьте, пожалуйста. — Она скинула туфли и открыла дверцу машины. — Это было бы очень забавно, — произнесла она, точно прощалась с ним после свидания. — Спасибо, что подвезли.
Она со стуком захлопнула дверцу и побежала босиком по лужам под проливным дождем, покачивая бедрами. Ник сидел за рулем и не спускал с нее глаз, пока она не открыла дверь своего дома и не скрылась из виду.
Глава седьмая
«Десять — четыре» — так назывался бар на Брайантстрит, располагавшийся в нескольких кварталах от суда и здания полицейского управления Сан-Франциско; его облюбовали коллеги Каррана. Но хотя они и любили заглядывать туда, задерживались они там ненадолго, впрочем, как и в самом управлении. Некогда это была типичная распивочная для полицейских, каких немало в Нью-Йорке, Детройте, Чикаго и Бостоне, где они повсюду составляют довольно замкнутую касту, состоящую из иммигрантов второго-третьего поколений, консервативных сторонников «жесткой линии», приверженцев порядка и закона. Такие душные забегаловки славились крепкими напитками и тяжелой едой — пережаренной и жирной.
Но состав работников полицейского управления Сан— Франциско обновлялся. Пожилые старомодные полицейские постепенно уходили на пенсию, уступая место новому поколению. И в баре «Десять-четыре» появились изысканные коктейли и пиво разных сортов. «Лютеры», «Муви Старс», «Крис Исаак» — знаменитые рок-группы Сан-Франциско — оттеснили Фрэнка Синатру и Тонни Беннета на автоматический проигрыватель. Зал бара даже украсил папоротник.
В «Десять-четыре» всегда было полно полицейских. Пожилых полицейских вроде Гаса Морана и полицейских пообразованнее вроде Ника Каррана в хороших костюмах, с модными дорогостоящими стрижками. Гас Моран и Уокер устроились за отдаленным столиком, они медленно потягивали наливку в стаканах и дожидались Ника. Он не обещал прийти сюда, но они знали, что он все равно появится рано или поздно, как голубь, который всегда возвращается к родному гнезду.
Ник еще не успел подойти к стойке, как Уокер накинулся на него.
— Эй, Карран, что это за пляски вокруг тебя? «Ник, вы не хотите сигарету? Ник, вы не подвезете меня домой?» Объясни, пожалуйста, что это такое, черт побери.
— Она не просила, чтобы именно я подвез ее. Она обращалась ко всем, — возразил Ник.
— Послушай, Ник, — обратился к нему бармен, — Тебе как обычно? Грушевый сидр с лаймом?
— Двойного «Черного Джека», у меня трудности, Цыпленочек, — ответил Ник.
— Что это ты делаешь, сынок? — спросил Гас.
— Я пью первый раз за три месяца. Тебе этого мало?
— Да, — сказал Гас Моран.
— Ты не прав.
— Ты ведь знаком с ней, правда, Ник? — спросил Уокер.
— Я не знаю ее. А она не знает меня. Я никогда не слышал о ней, никогда не видел ее раньше. Гас и я разговаривали с ней вчера впервые. Правда, Гас?
— Откуда мне знать, черт возьми?
Бармен по кличке Цыпленочек поставил на стойку перед Ником большую порцию виски.
— Спасибо, Цыпленочек. Будь другом и принеси мне счет, хорошо?
— Конечно, Ник.
Пока они шли к столу, Карран сделал глубокий глоток, опорожнив сразу половину стакана. Он с удовлетворением выдохнул и облизал губы. Вкусно. Даже очень вкусно. Напиток возбуждал его, как близкая опасность.
— Скажи мне еще раз Ник, — обратился к нему Уокер. — Просто чтобы успокоить меня. Ты знаком с Кэтрин Трэмелл только с того времени, как началось расследование?
— Да.
Уокер подозрительно прищурил глаза.
— Ты уверен?
— Уверен. — Ник жадно допил стакан с терпкой коричневой жидкостью, будто от этого зависела его жизнь. — Так скажите мне, что мы теперь будем делать?
— То есть как что? Да ничего. С ней все кончено. Держись от нее подальше, Ник. Сделай это ради себя. Да и ради нас тоже. Думаешь, мне так приятно, что Толкотт путается у меня под ногами? Подумай как следует.
— И вы позволите ей так просто улизнуть?
— А что ты ждешь от меня, Ник? Она с успехом прошла проверку детектором лжи. Лично я доволен. Слава богу, не нужно больше возиться с Кэтрин Трэмелл. — Уокер отхлебнул водки с тоником.
Казалось, его тянуло к спиртному не меньше, чем Ника. Несмотря на более высокое положение, он был столь же подвержен власти зеленого змия. А может, даже больше.
— Она прошла проверку детектором лжи? Боже мой, да она не прошла ее. Она одурачила машину. Вот почему она напросилась на этот тест.
— С чего это ты взял, черт побери? — Гас Моран чуть не кричал на своего напарника. — Что может быть у тебя общего с этой девкой, Ник? Поверь мне на слово, ты уже не так молод, чтобы сводить с ума девиц.
— Она для меня всего лишь обычная подозреваемая, — пробормотал Карран.
— Господи, — проговорил Моран. — Не знаю, смеяться или плакать.
— Она бывшая подозреваемая, — поправил его Уокер, — и она только что прощупана детектором лжи. Хватит. Конец ее сочинительству. Роман завершен.
— А может, еще будет продолжение.
— Пожалуйста, Ник, пожалуйста, — взмолился Уокер.
— Послушай, Фил, ты же не упустишь так просто это дело из своих рук, правда? Что ты знаешь о гибели ее родителей? Какие еще книги она написала? Может быть, все они становятся явью.
Фил Уокер медленно покачал головой. Он вдруг как-то сразу состарился, хотя ему было всего сорок пять лет; он выглядел усталым и задерганным.
— Ее родители погибли в морской катастрофе. И мне плевать, что такого она еще написала. Послушай, чем ты занимаешься, черт побери, ты что, вдруг стал литературоведом?
— А как они погибли? — не унимался Ник, точно боец, который пытается прижать к полу противника. — Разве было проведено какое-нибудь расследование?
— Я не могу понять тебя, Ник, — сказал Моран. — А я полагал, что очень хорошо знаю тебя. Ты из кожи вон лезешь, чтобы затащить ее в постель или чтобы добиться ее ареста за убийство? Я то думаю, что тебе не дает покоя ее тело, то думаю, что ты и впрямь считаешь ее опасной. Точно она Аль Капоне, враг общества номер один. Или дело и в том, и в другом?
— Вот ты говоришь, что, вероятно, она убила своих родителей. Скажи, пожалуйста, а может быть, по-твоему, она убила и Мэнни Васкеса, а?
— Да, — сказал Моран. — Она поднялась на ринг и превратилась в одного опасного кретина.
— Может быть, даже очень может быть, Гас, — подхватил Уокер. — Может, она превратилась в африканца и научилась левому короткому боковому удару, которым можно прикончить человека, а лицо намазала черным гуталином. Давай снова пропустим ее через детектор лжи и порасспросим обо всем этом.
— Пошел ты на хрен, Фил, — отмахнулся Ник.
— Знаешь, раз уж такое дело, пошел и ты туда же.
— По-моему, меня обошли, — сокрушенно сказал Моран.
— Подожди, придет и твоя очередь, — огрызнулся Ник. — Он допил виски помахал бармену пустым стаканом. — Ты нальешь мне еще двойного «Черного Джека», Гарри?
— Конечно, Ник, — ответил бармен.
— Послушай, Ник, — проговорил Моран, беспокойно хмуря бровь. — На черта тебе нужно это пойло.
— Оно нужно тебе, — возразил Карран. — Оно нужно Филу. Оно нужно каждому полицейскому в кабаке.
На этот раз крепкий напиток принес Каррану не бармен Гарри. Высокий стакан поставил перед ним на стол мужчина с красными прожилками на лице и редеющими волосами, одетый в такой затрапезный костюм, что рядом с ним даже Гас Моран в своем потрепанном одеянии выглядел так, словно только что сошел со страниц журнала мод. У этого неприятного человека от чрезмерных возлияний был несколько мутный взгляд, и он чуть покачивался, стоя возле столика, где сидели трое полицейских.
— Валяй, Снайпер, — сказал он со злобной усмешкой. — Набирайся. Опять принялся за «Черного Джека», а, Снайпер?
Ник выпил стакан, но не поднял на обидчика глаз.
— У нас деловой разговор, Марти, — спокойно и решительно сказал Уокер.
Марти Нилсен, следователь «Внутренних дел» и отнюдь не приятель Ника Каррана, принял преувеличенно обиженный вид.
— Я знаю это. Абсолютно не сомневался. Поэтому продолжайте в том же духе. — Он подтолкнул стакан поближе к Нику, поддразнивая его. — Пей свою двойную порцию, Снайпер.
Гас Моран, который сидел рядом с Ником Карраном, почувствовал, что его напарник весь напрягся, вскипел, как раскаленный металл; казалось, он вот-вот набросится на тучного полицейского. Ник сжал тяжелые кулаки; Моран взял его за руку, чтобы оттащить в случае, если тот надумает драться.
Карран тяжело сглотнул, едва сдерживая себя.
— Я не на службе Нилсен, — сказал он, изо всех сил стараясь подавить злобу в голосе. — Слышишь? Я не на службе, и с говорю о деле с моим партнером и шефом. У «Внутренних дел» не прибавится от этого забот. Разве только мне попросить плату за сверхурочную работу. Что ты на это скажешь? Думаешь, у Навозных жуков не будет из-за этого проблем?
— Послушай, Снайпер, у меня не будет проблем. Но смотри, не переусердствуй. А то вдруг запьешь.
Холодный порыв ветра ворвался в бар, и с улицы, где хлестал дождь, вошла Бет Гарнер. Она подоспела в «Десять-четыре» как раз вовремя, потому что Ник почти не владел собой. Он стоял, а Уокер с Мораном пытались снова усадить его за стол.
— Эй, эй, что вы делаете? — Изящная Бет Гарнер, весившая менее пятидесяти килограммов, втиснулась между двумя тяжелыми полицейскими. — Ну-ка успокойтесь.
— Конечно, док, — усмехнулся Нилсен. — Теперь все в порядке, наш главный психиатр явилась как раз вовремя, чтобы спасти своего любимого больного.
Пьяный полицейский по-медвежьи обнял Бет Гарнер. Она вырвалась у него из рук.
— Пошел ты на хрен, Марти.
Нилсен был либо слишком пьян, либо чересчур толстокож даже для команды «Внутренних дел».
— Воркуйте-воркуйте, голубки, — сказал он, весело посмеиваясь, и пошел покачиваясь прочь.
Ник, однако, остывал медленнее. Он наблюдал, как его обидчик пересек бар. Глаза Каррана горели, точно он хотел испепелить спину Нилсена.
— Он сам напрашивается на неприятности. А у меня как раз подходящее настроение, чтобы дать ему по морде.
Бет оттащила его назад к столу.
— Конечно, давай-давай, сыграй ему на руку. Нилсену только этого и надо. Не отвечай на его приставания, Ник. Не доставляй ему удовольствие.
Карран глубоко вздохнул, точно это только и могло унять его гнев. Но возбуждение по-прежнему не проходило.
— Хочешь, уйдем отсюда? — спросил он Бет.
— Да, — сказала она.
Бет нежно и по-хозяйски взяла его под руку.
— Хорошо, — он опять повернулся к Уокеру и Гасу Морану, беспокойно перебирая какие-то бумажки на столе.
— Заплати за меня, Гас, — сказал он. — И выпей за мое здоровье.
Ник Карран повел Бет Гарнер к выходу на улицу, залитую дождем.
Двое полицейских наблюдали, как они шли к двери, потом опять взялись за стаканы.
— Чем не симпатичная парочка? — спросил Гас.
— Я думал, между ними все кончено.
— Что ж, может быть, только не на сегодня. Может быть, сегодня у них будет вечер сладких воспоминаний.
— Иногда я думаю, что он начал ухлестывать за ней только ради того, чтобы отвязаться от «Внутренних дел».
— Не, — сказал Гас. — Он не такой. У этого парня есть сердце.
Но состав работников полицейского управления Сан— Франциско обновлялся. Пожилые старомодные полицейские постепенно уходили на пенсию, уступая место новому поколению. И в баре «Десять-четыре» появились изысканные коктейли и пиво разных сортов. «Лютеры», «Муви Старс», «Крис Исаак» — знаменитые рок-группы Сан-Франциско — оттеснили Фрэнка Синатру и Тонни Беннета на автоматический проигрыватель. Зал бара даже украсил папоротник.
В «Десять-четыре» всегда было полно полицейских. Пожилых полицейских вроде Гаса Морана и полицейских пообразованнее вроде Ника Каррана в хороших костюмах, с модными дорогостоящими стрижками. Гас Моран и Уокер устроились за отдаленным столиком, они медленно потягивали наливку в стаканах и дожидались Ника. Он не обещал прийти сюда, но они знали, что он все равно появится рано или поздно, как голубь, который всегда возвращается к родному гнезду.
Ник еще не успел подойти к стойке, как Уокер накинулся на него.
— Эй, Карран, что это за пляски вокруг тебя? «Ник, вы не хотите сигарету? Ник, вы не подвезете меня домой?» Объясни, пожалуйста, что это такое, черт побери.
— Она не просила, чтобы именно я подвез ее. Она обращалась ко всем, — возразил Ник.
— Послушай, Ник, — обратился к нему бармен, — Тебе как обычно? Грушевый сидр с лаймом?
— Двойного «Черного Джека», у меня трудности, Цыпленочек, — ответил Ник.
— Что это ты делаешь, сынок? — спросил Гас.
— Я пью первый раз за три месяца. Тебе этого мало?
— Да, — сказал Гас Моран.
— Ты не прав.
— Ты ведь знаком с ней, правда, Ник? — спросил Уокер.
— Я не знаю ее. А она не знает меня. Я никогда не слышал о ней, никогда не видел ее раньше. Гас и я разговаривали с ней вчера впервые. Правда, Гас?
— Откуда мне знать, черт возьми?
Бармен по кличке Цыпленочек поставил на стойку перед Ником большую порцию виски.
— Спасибо, Цыпленочек. Будь другом и принеси мне счет, хорошо?
— Конечно, Ник.
Пока они шли к столу, Карран сделал глубокий глоток, опорожнив сразу половину стакана. Он с удовлетворением выдохнул и облизал губы. Вкусно. Даже очень вкусно. Напиток возбуждал его, как близкая опасность.
— Скажи мне еще раз Ник, — обратился к нему Уокер. — Просто чтобы успокоить меня. Ты знаком с Кэтрин Трэмелл только с того времени, как началось расследование?
— Да.
Уокер подозрительно прищурил глаза.
— Ты уверен?
— Уверен. — Ник жадно допил стакан с терпкой коричневой жидкостью, будто от этого зависела его жизнь. — Так скажите мне, что мы теперь будем делать?
— То есть как что? Да ничего. С ней все кончено. Держись от нее подальше, Ник. Сделай это ради себя. Да и ради нас тоже. Думаешь, мне так приятно, что Толкотт путается у меня под ногами? Подумай как следует.
— И вы позволите ей так просто улизнуть?
— А что ты ждешь от меня, Ник? Она с успехом прошла проверку детектором лжи. Лично я доволен. Слава богу, не нужно больше возиться с Кэтрин Трэмелл. — Уокер отхлебнул водки с тоником.
Казалось, его тянуло к спиртному не меньше, чем Ника. Несмотря на более высокое положение, он был столь же подвержен власти зеленого змия. А может, даже больше.
— Она прошла проверку детектором лжи? Боже мой, да она не прошла ее. Она одурачила машину. Вот почему она напросилась на этот тест.
— С чего это ты взял, черт побери? — Гас Моран чуть не кричал на своего напарника. — Что может быть у тебя общего с этой девкой, Ник? Поверь мне на слово, ты уже не так молод, чтобы сводить с ума девиц.
— Она для меня всего лишь обычная подозреваемая, — пробормотал Карран.
— Господи, — проговорил Моран. — Не знаю, смеяться или плакать.
— Она бывшая подозреваемая, — поправил его Уокер, — и она только что прощупана детектором лжи. Хватит. Конец ее сочинительству. Роман завершен.
— А может, еще будет продолжение.
— Пожалуйста, Ник, пожалуйста, — взмолился Уокер.
— Послушай, Фил, ты же не упустишь так просто это дело из своих рук, правда? Что ты знаешь о гибели ее родителей? Какие еще книги она написала? Может быть, все они становятся явью.
Фил Уокер медленно покачал головой. Он вдруг как-то сразу состарился, хотя ему было всего сорок пять лет; он выглядел усталым и задерганным.
— Ее родители погибли в морской катастрофе. И мне плевать, что такого она еще написала. Послушай, чем ты занимаешься, черт побери, ты что, вдруг стал литературоведом?
— А как они погибли? — не унимался Ник, точно боец, который пытается прижать к полу противника. — Разве было проведено какое-нибудь расследование?
— Я не могу понять тебя, Ник, — сказал Моран. — А я полагал, что очень хорошо знаю тебя. Ты из кожи вон лезешь, чтобы затащить ее в постель или чтобы добиться ее ареста за убийство? Я то думаю, что тебе не дает покоя ее тело, то думаю, что ты и впрямь считаешь ее опасной. Точно она Аль Капоне, враг общества номер один. Или дело и в том, и в другом?
— Вот ты говоришь, что, вероятно, она убила своих родителей. Скажи, пожалуйста, а может быть, по-твоему, она убила и Мэнни Васкеса, а?
— Да, — сказал Моран. — Она поднялась на ринг и превратилась в одного опасного кретина.
— Может быть, даже очень может быть, Гас, — подхватил Уокер. — Может, она превратилась в африканца и научилась левому короткому боковому удару, которым можно прикончить человека, а лицо намазала черным гуталином. Давай снова пропустим ее через детектор лжи и порасспросим обо всем этом.
— Пошел ты на хрен, Фил, — отмахнулся Ник.
— Знаешь, раз уж такое дело, пошел и ты туда же.
— По-моему, меня обошли, — сокрушенно сказал Моран.
— Подожди, придет и твоя очередь, — огрызнулся Ник. — Он допил виски помахал бармену пустым стаканом. — Ты нальешь мне еще двойного «Черного Джека», Гарри?
— Конечно, Ник, — ответил бармен.
— Послушай, Ник, — проговорил Моран, беспокойно хмуря бровь. — На черта тебе нужно это пойло.
— Оно нужно тебе, — возразил Карран. — Оно нужно Филу. Оно нужно каждому полицейскому в кабаке.
На этот раз крепкий напиток принес Каррану не бармен Гарри. Высокий стакан поставил перед ним на стол мужчина с красными прожилками на лице и редеющими волосами, одетый в такой затрапезный костюм, что рядом с ним даже Гас Моран в своем потрепанном одеянии выглядел так, словно только что сошел со страниц журнала мод. У этого неприятного человека от чрезмерных возлияний был несколько мутный взгляд, и он чуть покачивался, стоя возле столика, где сидели трое полицейских.
— Валяй, Снайпер, — сказал он со злобной усмешкой. — Набирайся. Опять принялся за «Черного Джека», а, Снайпер?
Ник выпил стакан, но не поднял на обидчика глаз.
— У нас деловой разговор, Марти, — спокойно и решительно сказал Уокер.
Марти Нилсен, следователь «Внутренних дел» и отнюдь не приятель Ника Каррана, принял преувеличенно обиженный вид.
— Я знаю это. Абсолютно не сомневался. Поэтому продолжайте в том же духе. — Он подтолкнул стакан поближе к Нику, поддразнивая его. — Пей свою двойную порцию, Снайпер.
Гас Моран, который сидел рядом с Ником Карраном, почувствовал, что его напарник весь напрягся, вскипел, как раскаленный металл; казалось, он вот-вот набросится на тучного полицейского. Ник сжал тяжелые кулаки; Моран взял его за руку, чтобы оттащить в случае, если тот надумает драться.
Карран тяжело сглотнул, едва сдерживая себя.
— Я не на службе Нилсен, — сказал он, изо всех сил стараясь подавить злобу в голосе. — Слышишь? Я не на службе, и с говорю о деле с моим партнером и шефом. У «Внутренних дел» не прибавится от этого забот. Разве только мне попросить плату за сверхурочную работу. Что ты на это скажешь? Думаешь, у Навозных жуков не будет из-за этого проблем?
— Послушай, Снайпер, у меня не будет проблем. Но смотри, не переусердствуй. А то вдруг запьешь.
Холодный порыв ветра ворвался в бар, и с улицы, где хлестал дождь, вошла Бет Гарнер. Она подоспела в «Десять-четыре» как раз вовремя, потому что Ник почти не владел собой. Он стоял, а Уокер с Мораном пытались снова усадить его за стол.
— Эй, эй, что вы делаете? — Изящная Бет Гарнер, весившая менее пятидесяти килограммов, втиснулась между двумя тяжелыми полицейскими. — Ну-ка успокойтесь.
— Конечно, док, — усмехнулся Нилсен. — Теперь все в порядке, наш главный психиатр явилась как раз вовремя, чтобы спасти своего любимого больного.
Пьяный полицейский по-медвежьи обнял Бет Гарнер. Она вырвалась у него из рук.
— Пошел ты на хрен, Марти.
Нилсен был либо слишком пьян, либо чересчур толстокож даже для команды «Внутренних дел».
— Воркуйте-воркуйте, голубки, — сказал он, весело посмеиваясь, и пошел покачиваясь прочь.
Ник, однако, остывал медленнее. Он наблюдал, как его обидчик пересек бар. Глаза Каррана горели, точно он хотел испепелить спину Нилсена.
— Он сам напрашивается на неприятности. А у меня как раз подходящее настроение, чтобы дать ему по морде.
Бет оттащила его назад к столу.
— Конечно, давай-давай, сыграй ему на руку. Нилсену только этого и надо. Не отвечай на его приставания, Ник. Не доставляй ему удовольствие.
Карран глубоко вздохнул, точно это только и могло унять его гнев. Но возбуждение по-прежнему не проходило.
— Хочешь, уйдем отсюда? — спросил он Бет.
— Да, — сказала она.
Бет нежно и по-хозяйски взяла его под руку.
— Хорошо, — он опять повернулся к Уокеру и Гасу Морану, беспокойно перебирая какие-то бумажки на столе.
— Заплати за меня, Гас, — сказал он. — И выпей за мое здоровье.
Ник Карран повел Бет Гарнер к выходу на улицу, залитую дождем.
Двое полицейских наблюдали, как они шли к двери, потом опять взялись за стаканы.
— Чем не симпатичная парочка? — спросил Гас.
— Я думал, между ними все кончено.
— Что ж, может быть, только не на сегодня. Может быть, сегодня у них будет вечер сладких воспоминаний.
— Иногда я думаю, что он начал ухлестывать за ней только ради того, чтобы отвязаться от «Внутренних дел».
— Не, — сказал Гас. — Он не такой. У этого парня есть сердце.