Страница:
От себя ему приплачивали конкуренты разоблаченного жулика и Трибунал. Поговаривали, что и «магическое» жулье иногда кланяется ему солидной суммой, чтобы держать разоблачителя подальше от себя.
Впрочем, на выбранной им стезе мэтру Касси приходилось ходить по лезвию ножа: от братии магов-мошенников можно было дождаться не только солидного откупа, но и ножа в спину на темной тропинке или неожиданного «компромата», умело и вовремя преподнесенного в высшие инстанции края и Ордена.
От клинка мэтра спасала собственная осмотрительность, а от клеветы — его собственный, постоянный самооговор. Постоянные сетования на свою порочность и мошенническую сущность своего искусства были непременным присловием к любой его речи. Как мне кажется, я выбрал неплохую тактику реагирования на эти стенания. Я посмеивался над ними. Посмеивался, бросая время от времени на мэтра понимающий, немного заговорщицкий взгляд. В таком режиме наши отношения поддерживались на некоем оптимальном уровне неопределенности.
* * *
Первое испытание оба мэтра решили обрушить на меня уже менее чем через месяц. Испытание называлось подагрой прокурора Лессажа.
Вообще-то к тому временил уже понял, что в Странном Крае существуют судейские власти и прокуроры. Не новостью было и то, что любого прокурора может постичь такая хворь, как подагра. Но то, что мне предстояло выступить в роли мага-целителя, вселило в меня ужас. Этот мой ужас изрядно позабавил обоих Учителей.
— Да, я порекомендовал тебя прокурору провинции как моего лучшего ученика, — усмехнулся мэтр, окидывая взглядом мое дорожное одеяние, которое я примерял по его распоряжению.
Оно придавало мне сходство с бродячим проповедником с какой-нибудь околобиблейской олеографии. Разговор происходил в своего рода примерочной — уголке тренировочного зала, отгороженного от посторонних глаз временной занавеской. Мы втроем (третьим, естественно, был мэтр Касси) обсуждали предстоящую мне миссию без свидетелей.
— Ты совершаешь свое первое турне по Риккейскому анклаву, — продолжил он. — И завернешь к нему по моей просьбе. Можешь не особенно переживать за дефекты своего медицинского образования, — махнул мэтр рукой. — Многие из окончивших околовсяческие медкурсы не справятся с тем, с чем приходилось справляться тебе. Тогда — под пулями…
— Как-никак, — пожал я плечами, — медицинский мой опыт сводится в основном к набору способов оказания первой помощи в полевых условиях. Но никак не к знанию методов лечения хронических заболеваний.
— Ну, — усмехнулся мэтр, — это само по себе немало. Да, кроме того, ты немного расширил свои познания за время нашего с тобой знакомства. Но главное не в этом. Главное в том, что господин Лессаж — мой старый пациент. Его болезнь не так уж тяжела и носит более невротический, чем органический характер. Ты уже не первый из моих учеников, который пользует этого больного. Я хорошенько проинструктирую тебя. Дам препараты — обыкновенные, с Большой Земли, и кое-какие лично мной заговоренные. Или взятые у магов высокого полета.
А в помощники тебе дам Кунни. По возрасту он как раз подходит на эту роль. Он в основном будет изображать из себя мальчика на побегушках. А в случае чего подстрахует тебя. Он уже умеет кое-что.
Мне очень не понравилась перспектива ходить надутым индюком, делая вид, что тот, кто будет настоящим лекарем, всего лишь мелкая сошка, призванная таскать за мной по следам мой багаж и растирать в ступочках магические порошки. Но я промолчал. Цель все еще продолжала оправдывать средства.
— Твоя задача сейчас, — продолжил за Учителя мэтр Касси, — это хорошо сыграть свою роль. Не важно, что прокурор не столько подагрик, сколько неврастеник. И мы слегка преувеличим значение той помощи, что ты окажешь почтенному олдермену. Главное, что на тебе обозначится клеймо качества. Всяк знает, что мэтр Герн не пошлет кого попало пользовать господина провинциального прокурора.
Мэтр повернулся к Касси и добавил:
— Ну а в случае какого-нибудь прокола… Даже если возникнут хоть малейшие подозрения… Ведь тогда за авторитетным заключением можно будет обратиться к специалисту. Всяк знает, что мэтр Касси слов на ветер не бросает и никого зря не оклевещет…
Оба мэтра понимающе улыбнулись друг другу.
— Кстати, — заметил Касси, поправляя узел на веревке, служащей мне поясом, — по пути до имения господина прокурора ты снова будешь иметь возможность пополнить свой опыт по части того, что представляют собой здешние дороги и здешние путники, что ходят по этим дорогам. Не пренебрегай этой возможностью.
* * *
И в этом он был прав. Знакомство с местными дорогами было занятием бесконечным и увлекательным. Тем более если ты защищен иммунитетом мага и если в спутники тебе достался такой всезнающий и говорливый хитрец, каким оказался Кунни. Я наконец получил возможность поближе познакомиться с настоящим учеником мага. Парнишкой, Меченным настоящим Знаком. Грудь Кунни украшал Знак Оков. Он и вправду наводил на мысль о наручниках. И происходил Кунни, как и я, с Земли. Только откуда-то из Штатов. Предаваться воспоминаниям о тех временах он не любил. Зато о местных делах и делишках говорил много и увлеченно. Кое-какие свои магические умения вроде способности разжигать костер дуновением или оставаться сухим под редким дождичком он продемонстрировал мне сразу. Некоторые обнаружились потом — по ходу дела. Самое удивительное, что именно он, Кунни, был больше, чем кто-либо, уверен в том, что мои способности — не миф, а вполне объективная реальность и не проявляются они только потому, что надо мной тяготеет заклятие. Заклятие, следов которого никак не может почему-то обнаружить мэтр.
Господин Лессаж, оказывается, был на пару с губернатором царем и богом аграрной провинции Точь, составлявшей добрую треть Риккейского анклава. Правда, на пару городов, расположенных в пределах Точи, его власть не распространялась. У городской вольницы здесь были свои законы. Зато сельская местность являлась его вотчиной. Здесь, вдалеке от мест чересчур цивилизованных, его превосходительство обитал в своем имении, там же и вершил дела, изредка наведываясь в официальную резиденцию при дворе губернатора. Тронулись мы спозаранку и добрую часть пути проделали по утренней прохладе. Царило снова здешнее лето — сухое и почти безветренное.
Должно быть, страдания господина прокурора были не столь жестокими. По крайней мере, он не выслал за предложенным ему целителем отдельного экипажа. Так что нам с Кунни приходилось двигаться к месту назначения с помощью двух неплохих, судя по всему, коней. Что до Кунни, то он был вполне опытным наездником. Я же искусство верховой езды только осваивал и то и дело спешивался и вел своего Россинанта под уздцы.
Россинанта, впрочем, звали на самом деле Нельсоном. Должно быть, из-за черного пятна — «повязки», как бы закрывающей левый глаз.
Двигаясь таким образом, мы должны были добраться до имения его превосходительства где-то наутро после второй ночевки. Конечно, с поправкой на относительность длины здешних суток. Уже через два-три часа после того, как мы вышли за пределы Убежища и Коонра, к нам стали прибиваться весьма разнообразные попутчики. Оказалось, что странствовать под прикрытием попутного мага — очень популярный в Странном Крае способ передвижения. И в то же время сопряженный со специфическим риском. На этот счет меня инструктировали достаточно подробно — и мэтры, и говорливый Кунни. А позже я набрался в этой области и собственного опыта.
Да, лихие люди нападать на такие караваны избегали. Зато постоянными их спутниками, как блохи у бездомных псов, были охотники поживиться за чужой счет. Как правило, они маскировались под народ порядочный, «государевых людей», путешествующих по казенной надобности, купчишек, поспешающих до ярмарочных мест — как правило, при каком-то товаре, который при ближайшем рассмотрении мог оказаться обычным фальшбагажом, состоящим из бросового тряпья, а то и просто из придорожных камней. Были и такие, которые плели незатейливую чушь про умирающих дядюшек и тетушек, на похороны к которым они поспешали в надежде успеть сказать им свое последнее «прости».
Обычно вся эта публика состояла в основном из профессиональных картежников, карманников и шарлатанов. Шарлатаны бывали разными — от тех, что втюхивали кому-нибудь из попутчиков фальшивые брюлики, талисманы и карты неотрытых кладов, «выходящих» из земли в одни им известные дни, но только для избранных, явственными приметами коих непременно оказывался наделен одурачиваемый субъект, — до тех, что умудрялись брать у попутчиков взаймы под немыслимый процент все их сбережения для основания баснословно прибыльного гешефта. Были и такие, что выдавали себя за знаменитостей разного масштаба, были и лжелекари, и продавцы лечебных снадобий. Но последние опасались связываться с компанией, в которой присутствовал маг.
Не надо думать, что странствовать магам приходилось исключительно в обществе одних только проходимцев. Большинство попутчиков, собиравшихся под крылышко странствующих колдунов, были вполне порядочными людьми. Притом достаточно прижимистыми, чтобы не клевать на наживку нечистых на руку спутников. А эти последние тоже избегали собираться во множестве и действовали согласно своему неписаному уставу: будучи предупреждены о том, что место занято, не претендовали на то, чтобы втиснуться в караван, уже взятый под опеку. Для таких предупреждений и тому подобного тайного общения существовали и тайный язык, и система сигналов, известных только посвященным.
После полудня в состав нашего каравана вошло немало разнообразного народа. Две довольно тяжело груженные арбы, каждая при экипаже в два-три человека, тройка всадников в мундирах разных реджиментов и с полдюжины неопределенных путников — при мулах и ишачках, навьюченных туго набитыми тюками и седельными сумками. Кунни стал проявлять признаки беспокойства.
— Ты не заметил, — тихо спросил он, приблизившись ко мне, — кто прицепил вон ту желтую бечеву сзади той арбы, что идет справа?
— Не заметил, — признался я. — Но, должно быть, ее кучер. Или хозяин. Кому еще это нужно? Кунни с сомнением покачал головой.
— Нет, не они… — задумчиво бросил он. — Эти — честные… Честный извозчик и честный сопровождающий. Я проверял, у них товар настоящий. Мануфактура, специи… Везут от одного хозяина другому.
— Угу… — неопределенно пробормотал я. — А веревку эту — что, мог подвесить туда только нечестный человек?
— Это знак, — вздохнув, объяснил Кунни. — Для шулеров. И для всякого такого народа. Он означает, что у нас в караване уже есть «свой» картежник-специалист. Скорее всего — на пару с ассистентом. На обеденном привале они обязательно дадут о себе знать.
* * *
И они действительно проявили себя. Только тогда я понял, как осмотрительно выстроил свое поведение Кунни. Он ни разу не обнаружил себя как приданный мне мэтром подмастерье. По предварительной договоренности — не совсем тогда мне еще понятной — перед своими попутчиками мы разыгрывали роль посторонних друг другу людей. Кунни был для них просто еще одним спутником, так же, как и они, притулившимся к путешествующему в одиночестве магу.
Теперь эта невинная мистификация сработала.
Карточная игра началась еще в дороге. Играли сначала на одной арбе — раскладывая карты на тюках, потом — на обеих… На обеденном привале играла уже вся честная компания. Со вздохом дал уговорить себя на партию-другую и я. Вне игры остались только трое почитателей какого-то местного культа, жрецы которого косо смотрели на азартные игры.
По тому, как везло новичкам и как сокрушались проигравшие по мелочи, пара «специалистов» вычислялась легко. Один — рыжий и длинный как жердь — беспрерывно косил под простака. Другой — более упитанный, лысый как коленка и вооруженный пенсне — строил из себя знатока, но невезучего, сыпал карточными терминами и поговорками, но на первых порах то и дело оказывался в пролете. Надо сказать, что примазались они к каравану по всем правилам — поодиночке, на разных участках пути, и своего знакомства ничем не выдавали. Спустив для затравки несколько стопок монет, они принялись повышать ставки и вот уже начали аккуратно вычищать карманы вошедших в азарт попутчиков. Время от времени возможность сорвать куш предоставлялась кому-нибудь из маловеров, все-таки принимавших участие в игре, не смотря на свой скептицизм. Надо сразу сказать, что оба жулика, взявших в работу наш караван, далеко не были виртуозами своего дела. Оно и понятно: виртуозы работают в казино и дорогих отелях. В крайнем случае — в приличных постоялых дворах. У костра на привале делают свой бизнес не слишком поднаторевшие любители легкой наживы.
Те двое, что достались нам, наглели с каждой минутой. Ничего не стоило поймать их за руку, но устраивать душераздирающие сцены с мордобитием и потенциальной поножовщиной не входило в мои планы. Просто пришло время проявить свои умения, полученные от обоих мэтров, и мне, и Кунни.
Нет, конечно, участвующему в игре магу нельзя было постоянно оказываться в числе выигравших. Я потихоньку оставался внакладе, но не слишком демонстративно о том сокрушался. А счастье в игре вдруг перестало улыбаться Жердю и Знатоку. Сначала стало помаленьку везти всем другим, а затем финансовые потоки недвусмысленно направились в карманы Кунни. Первыми, как можно было ожидать, признаки недоверия проявили именно оба шулера. А когда сомнение обозначилось на лицах уже почти всех, участвовавших в игре, Кунни бросил карты на стол и заявил, что дальше играть не будет, а каждому, кто хочет с ним объясниться, может рассказать, как надо честно выигрывать в карты. И если тот, кто получит такое объяснение, захочет после этого получить свои деньги назад, то Кунни их тут же ему вернет с извинениями.
Я было подумал, что дело идет к выяснению отношений на кулаках, но ошибся. Порядком продувшиеся игроки собрали комиссию из четырех человек (от фракции шулеров в нее вошел Знаток). Комиссия уединилась под тентом выбранной для совещания арбы вместе с Кунни, и с полчаса оттуда доносился глухой бубнеж, недвусмысленно свидетельствовавший об интенсивно идущей там словесной разборке.
Затем все ее — разборки этой — участники выбрались снова на свет божий и разбрелись среди остальных спутников. Те сбились в кружки вокруг каждого из них и принялись оживленно перешептываться. При этом все они то и дело со значением косились в мою сторону. Исключение составлял только сам Кунни, отошедший к костру и принявшийся не спеша доедать остатки походного варева из котелка.
Мне ужасно хотелось спросить его, что именно он наплел честной компании, но не стоило афишировать наше с ним близкое знакомство. Так что я и сам принял значительный вид и начал готовить своего Нельсона к продолжению пути.
* * *
Вечер, а затем и стремительно опустившаяся на Странный Край ночь застали нас на подходе к основной цели путешествия всех (кроме меня и Кунни) путников нашего каравана — к городу больших ярмарок Маддикешу. Этот путь мы проделали в почти торжественном молчании. У ворот города наши спутники торжественно попрощались с нами, вручив некие свои дары, считавшиеся символическими. Почти никто из них не произнес ни слова, кроме общепринятой здесь формулы благодарности и прощания. Попрощался со мной для проформы и Кунни. Попрощавшись, отправился в город уточнять виды на ночлег.
Один только Знаток, пожимавший мне руку последним, еле слышным шепотом осведомился:
— Это правда — то, что рассказал ваш парнишка? Ответом ему послужило мое величественное молчание. Чем же еще я мог ему ответить?
— Это правда, — уточнил Знаток, — что вы продали ему магию везения в игре?
Я чуть не поперхнулся. Вот что, оказывается, наврал им хитрец Кунни! И себя защитил от обвинения в примитивном шулерстве, и мой «политический капитал» умудрился приумножить.
— Да, — с достоинством в голосе ответил я так, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Я оказал молодому человеку эту услугу…
Знаток склонил голову набок и из этого положения заглянул мне в глаза. Напоминал он при этом озадаченного попугая, заглядывающего в пасть удава.
— И правда, — продолжил он свои еле слышные расспросы, — что платить за это так страшно?
Разумеется, я не имел ни малейшего представления о том, что там наврал Кунни про цену карточного счастья, но опыт построения неопределенных ответов у меня накопился уже солидный.
— Страшно — понятие относительное, — ответил я с предельно умным видом. — То, что страшно для вас, оказалось вполне приемлемо для этого юноши…
Знаток сокрушенно покачал поблескивающей в свете звезд головой.
— Молодой человек, должно быть, еще ничего не понимает в жизни… — произнес он с горечью в голосе. — Ни-че-го! Я бы, — добавил он, помолчав немного, — никогда не согласился на это… Ни-ког-да!
Сообщив это свое мнение, он печально повернулся ко мне спиной и, прихрамывая, заспешил к воротам. На память он тоже оставил мне свой подарок — карту из местной колоды с изображением зеленеющего дерева. В земных колодах игральных карт такой нет. Карта была крапленой.
* * *
Я дождался возвращения Кунни в рощице у ворот Маддикеша. Тут собралась целая компания таких прибывших на ночь глядя путников. Одни собирались провести ночь прямо здесь, на лоне природы, другие, как я, отправили гонцов в город побеспокоиться о ночлеге. Первые уже раскладывали спальные мешки, разбивали палатки и договаривались между собой о ночном дежурстве у костра. Вторые в ожидании гонцов перебрасывались отдельными фразами, знакомились, травили дорожные байки.
Ждать пришлось довольно долго. Появился Кунни, встревоженный и помрачневший. Основной новостью, которую он привез, было то, что в городе пахло Темными. Основные места постоя проезжих магов были сейчас покинуты и, похоже, стали напоминать собой ловушки. Кто-то из магов, побывавших в городе прошедшим днем, оставил на этот счет свои знаки-предупреждения.
Немного посовещавшись, мы с Кунни решили миновать город стороной и заночевать подальше от слишком многочисленной и разношерстной компании, собравшейся в роще у ворот Маддикеша. У Кунни на этот счет было присмотрено неплохое местечко в стороне от главных дорог и трактов. Судя по всему, ему немало пришлось поколесить по Риккейскому анклаву, выполняя разнообразные поручения мэтра, и он неплохо знал особенности здешних мест.
Место, им выбранное, было и впрямь неплохим. Располагалась эта крошечная полянка не так далеко от реки, чтобы быть заметной в прибрежном кустарнике на фоне темной стены камыша, но и не так близко, чтобы нас протягивало речной сыростью и холодом. Кроме того, Кунни усмотрел в здешней почве некую «магическую грибницу» и остался этим очень доволен. Некоторое время он колдовал, посыпая периметр нашего ночлега порошками и спорами из припасенных для такого случая кожаных кисетов, потом — опять-таки не без помощи магии — разжег небольшой костерок, который давал очень уютное, какое-то надежное тепло и совсем не дымил. Светлое пламя его было на редкость прозрачным, не заметным издалека.
— Будем дежурить по очереди, — сказал Кунни. — Но можешь не очень вибрировать: место само нас защищает. Если надо — спрячет. Если надо — разбудит.
«Хорошо, если так…» — подумал я. Но внутренне приготовился к прерывистому сну, от какого уже успел отвыкнуть за годы мирной жизни. А вслух спросил:
— Слушай, Кунни, так какую же все-таки цену я запросил с тебя за магию удачи в игре? Кунни рассмеялся:
— Я стравил этим чудакам байку, что теперь, после того как купил у тебя удачу, я после смерти стану колодой карт, послушной тебе. Нравится выдумка?
Странно: дневной переход был довольно утомителен, но в сон нас не тянуло. Мы уселись у костра, поставили на него один котелок с заготовленным на ужин варевом, другой — с водой для настоя, именуемого в здешних краях чаем, и тихо разговаривали обо всем и ни о чем. Разговор наш спугнул шум, раздавшийся в камышах.
* * *
Мы оба — чисто автоматически — заняли круговую оборону. Стволы, не магические, а самые настоящие, десантные, укороченные АКМ были у нас наготове. Я взял на прицел предполагаемый источник шума, Кунни — противоположное направление. На тот случай, если шум был отвлекающим маневром.
— Это не могут быть они, — тихо, одними губами прошептал мой спутник. — Это не враг…
Это и не был враг. По крайней мере, источник шума и не думал таиться от нас. Еще не появившись перед нашими глазами, он окликнул из камышей:
— Маг Серж!.. Эй, маг Серж…
Голос незнакомца был уверенным и хрипловатым. Я переглянулся с Кунни. Откашлялся.
— Кому я нужен? — отозвался я негромко.
Из зарослей, нарочито неуклюже приминая высокую траву и ветки, появился рослый тип в кожаной куртке — такой же, какую носил покойный Тереке, — и в потертых брезентовых брюках. Обут тип был в тяжелые альпинистские ботинки. Был он коротко стрижен и почти совершенно сед. Считать ли растительность, украшавшую его лицо, дошедшей до предела своего роста щетиной или небольшой бородкой, видимо, было делом вкуса. Никакого оружия при незнакомце не наблюдалось. Небольшой потертый рюкзак, болтавшийся на одном его плече, угрожающего впечатления не производил. Он с некоторым сомнением переводил взгляд с одного из нас на другого.
— Это вы, — наконец произнес он, остановив свой выбор на мне, — тот колдун, что торгует игорным счастьем? Н-да… Быстро распространялись слухи в этих краях.
— Вам это в Мадцикеше рассказали? — поинтересовался я, стараясь не спускать глаз с неожиданного гостя. — Эта информация устарела. Весь запас карточного счастья на сегодня распродан. Нового еще не завезли со склада… Кстати, как это вам удалось так быстро отыскать нас?
— Х-хе! Это длинная история, — криво ухмыльнулся незнакомец и выразительным взглядом указал на все еще направленный на него автомат.
— Если вы не против, то присаживайтесь и расскажите ее, историю эту, — предложил я, приводя оружие в менее угрожающее положение и делая приглашающий жест.
— Если хотите хлебнуть чаю, то он будет готов через минут пять-шесть, — включился в разговор Кунни, тоже принимая более миролюбивую позу. — Да и рагу, если это у нас рагу, вон там, в алюминиевом котелке, тоже на вас хватит. Вот только с посудой у нас…
— Насчет посуды не беспокойтесь, — усмехнулся незнакомец, проворно занимая место у костра.
Он сбросил с плеча свой рюкзак и сноровисто добыл из него джентльменский набор — миску, кружку, ложку. Потом кус хлеба, завернутый в полиэтилен. В дополнение ко всему этому фляжку и предложил нам отведать ее содержимое. («Прекрасный дурификатор», — выразился он.) Содержимым оказался коньяк — не знаю, чьего производства, но явно не суррогат. Хлеб гость поделил на всех, в миску себе плеснул черпачок нашего варева и уже затем, слегка расслабившись, расстегнул «молнию» куртки, оперся спиной о высившийся позади него пень и снова обвел нас взглядом, видно проверяя нашу готовность выслушать его.
Под курткой, кстати говоря, на нем был потертый свитер с высоким воротом — словно на дворе была зима. Но не это привлекло мое внимание, а золотая на вид цепь с плоскими звеньями на шее незнакомца. На цепи этой болтался довольно любопытный медальон — похожая на какую-то кустарную ювелирную поделку, неправильная и к тому же разорванная около одного из острых углов пентаграмма. За то время, которое мне пришлось рассматривать ее, я успел сообразить, что это вовсе не примитивная поделка, а скорее странный каприз какого-то сумасшедшего ювелира, с большим искусством воплощенный в золоте.
Так мы и поглощали ужин — присматриваясь друг к другу и прикидывая, кто есть кто…
— Видите ли, ребята, — произнес незнакомец, почесывая белый шрам над бровью. — Что касается торговли удачей, так это я услышал не в городе — я туда не заходил, — а вот сейчас от вас самих. Я, с вашего разрешения, позволил себе немного посидеть тихо в камышах, пока вы тут разговаривали на разные темы. Это, конечно, не по-джентльменски, но… Но уж простите великодушно — мне приходится встречаться с разным народом, и всегда лучше составить представление о людях, с которыми предстоит иметь дело…
— А мое имя вы тоже узнали из разговора? — осведомился я.
Я точно был уверен, что за последние час-полтора Кунни и не думал называть меня по имени.
— А это, — усмехнулся он, — был просто случайный камушек в кусты. Я как раз ищу мага Сержа… Сергея. Ученика мэтра Герна. Ну и решил проверить — не вы ли это? В конце концов не так уж много бродит по одной дороге в одно и то же время…
— Ну что ж, — пожал я плечами. — Приятно, что мы с вами встретились. Ну а место, где нас можно было найти этой ночью, вам, конечно, подсказали духи этих мест?
И, кстати, раз уж можете теперь обращаться ко мне по имени, то почему бы и вам не представиться?
— Что ж, вы правы, — признал наш гость. — Что до вашей дислокации, то тут все просто. От ворот города я всего-навсего шел за вами… Слава богу, вы шли своим ходом. Вскочи вы в седла, я бы вас упустил. А что до моего имени…
Впрочем, на выбранной им стезе мэтру Касси приходилось ходить по лезвию ножа: от братии магов-мошенников можно было дождаться не только солидного откупа, но и ножа в спину на темной тропинке или неожиданного «компромата», умело и вовремя преподнесенного в высшие инстанции края и Ордена.
От клинка мэтра спасала собственная осмотрительность, а от клеветы — его собственный, постоянный самооговор. Постоянные сетования на свою порочность и мошенническую сущность своего искусства были непременным присловием к любой его речи. Как мне кажется, я выбрал неплохую тактику реагирования на эти стенания. Я посмеивался над ними. Посмеивался, бросая время от времени на мэтра понимающий, немного заговорщицкий взгляд. В таком режиме наши отношения поддерживались на некоем оптимальном уровне неопределенности.
* * *
Первое испытание оба мэтра решили обрушить на меня уже менее чем через месяц. Испытание называлось подагрой прокурора Лессажа.
Вообще-то к тому временил уже понял, что в Странном Крае существуют судейские власти и прокуроры. Не новостью было и то, что любого прокурора может постичь такая хворь, как подагра. Но то, что мне предстояло выступить в роли мага-целителя, вселило в меня ужас. Этот мой ужас изрядно позабавил обоих Учителей.
— Да, я порекомендовал тебя прокурору провинции как моего лучшего ученика, — усмехнулся мэтр, окидывая взглядом мое дорожное одеяние, которое я примерял по его распоряжению.
Оно придавало мне сходство с бродячим проповедником с какой-нибудь околобиблейской олеографии. Разговор происходил в своего рода примерочной — уголке тренировочного зала, отгороженного от посторонних глаз временной занавеской. Мы втроем (третьим, естественно, был мэтр Касси) обсуждали предстоящую мне миссию без свидетелей.
— Ты совершаешь свое первое турне по Риккейскому анклаву, — продолжил он. — И завернешь к нему по моей просьбе. Можешь не особенно переживать за дефекты своего медицинского образования, — махнул мэтр рукой. — Многие из окончивших околовсяческие медкурсы не справятся с тем, с чем приходилось справляться тебе. Тогда — под пулями…
— Как-никак, — пожал я плечами, — медицинский мой опыт сводится в основном к набору способов оказания первой помощи в полевых условиях. Но никак не к знанию методов лечения хронических заболеваний.
— Ну, — усмехнулся мэтр, — это само по себе немало. Да, кроме того, ты немного расширил свои познания за время нашего с тобой знакомства. Но главное не в этом. Главное в том, что господин Лессаж — мой старый пациент. Его болезнь не так уж тяжела и носит более невротический, чем органический характер. Ты уже не первый из моих учеников, который пользует этого больного. Я хорошенько проинструктирую тебя. Дам препараты — обыкновенные, с Большой Земли, и кое-какие лично мной заговоренные. Или взятые у магов высокого полета.
А в помощники тебе дам Кунни. По возрасту он как раз подходит на эту роль. Он в основном будет изображать из себя мальчика на побегушках. А в случае чего подстрахует тебя. Он уже умеет кое-что.
Мне очень не понравилась перспектива ходить надутым индюком, делая вид, что тот, кто будет настоящим лекарем, всего лишь мелкая сошка, призванная таскать за мной по следам мой багаж и растирать в ступочках магические порошки. Но я промолчал. Цель все еще продолжала оправдывать средства.
— Твоя задача сейчас, — продолжил за Учителя мэтр Касси, — это хорошо сыграть свою роль. Не важно, что прокурор не столько подагрик, сколько неврастеник. И мы слегка преувеличим значение той помощи, что ты окажешь почтенному олдермену. Главное, что на тебе обозначится клеймо качества. Всяк знает, что мэтр Герн не пошлет кого попало пользовать господина провинциального прокурора.
Мэтр повернулся к Касси и добавил:
— Ну а в случае какого-нибудь прокола… Даже если возникнут хоть малейшие подозрения… Ведь тогда за авторитетным заключением можно будет обратиться к специалисту. Всяк знает, что мэтр Касси слов на ветер не бросает и никого зря не оклевещет…
Оба мэтра понимающе улыбнулись друг другу.
— Кстати, — заметил Касси, поправляя узел на веревке, служащей мне поясом, — по пути до имения господина прокурора ты снова будешь иметь возможность пополнить свой опыт по части того, что представляют собой здешние дороги и здешние путники, что ходят по этим дорогам. Не пренебрегай этой возможностью.
* * *
И в этом он был прав. Знакомство с местными дорогами было занятием бесконечным и увлекательным. Тем более если ты защищен иммунитетом мага и если в спутники тебе достался такой всезнающий и говорливый хитрец, каким оказался Кунни. Я наконец получил возможность поближе познакомиться с настоящим учеником мага. Парнишкой, Меченным настоящим Знаком. Грудь Кунни украшал Знак Оков. Он и вправду наводил на мысль о наручниках. И происходил Кунни, как и я, с Земли. Только откуда-то из Штатов. Предаваться воспоминаниям о тех временах он не любил. Зато о местных делах и делишках говорил много и увлеченно. Кое-какие свои магические умения вроде способности разжигать костер дуновением или оставаться сухим под редким дождичком он продемонстрировал мне сразу. Некоторые обнаружились потом — по ходу дела. Самое удивительное, что именно он, Кунни, был больше, чем кто-либо, уверен в том, что мои способности — не миф, а вполне объективная реальность и не проявляются они только потому, что надо мной тяготеет заклятие. Заклятие, следов которого никак не может почему-то обнаружить мэтр.
Господин Лессаж, оказывается, был на пару с губернатором царем и богом аграрной провинции Точь, составлявшей добрую треть Риккейского анклава. Правда, на пару городов, расположенных в пределах Точи, его власть не распространялась. У городской вольницы здесь были свои законы. Зато сельская местность являлась его вотчиной. Здесь, вдалеке от мест чересчур цивилизованных, его превосходительство обитал в своем имении, там же и вершил дела, изредка наведываясь в официальную резиденцию при дворе губернатора. Тронулись мы спозаранку и добрую часть пути проделали по утренней прохладе. Царило снова здешнее лето — сухое и почти безветренное.
Должно быть, страдания господина прокурора были не столь жестокими. По крайней мере, он не выслал за предложенным ему целителем отдельного экипажа. Так что нам с Кунни приходилось двигаться к месту назначения с помощью двух неплохих, судя по всему, коней. Что до Кунни, то он был вполне опытным наездником. Я же искусство верховой езды только осваивал и то и дело спешивался и вел своего Россинанта под уздцы.
Россинанта, впрочем, звали на самом деле Нельсоном. Должно быть, из-за черного пятна — «повязки», как бы закрывающей левый глаз.
Двигаясь таким образом, мы должны были добраться до имения его превосходительства где-то наутро после второй ночевки. Конечно, с поправкой на относительность длины здешних суток. Уже через два-три часа после того, как мы вышли за пределы Убежища и Коонра, к нам стали прибиваться весьма разнообразные попутчики. Оказалось, что странствовать под прикрытием попутного мага — очень популярный в Странном Крае способ передвижения. И в то же время сопряженный со специфическим риском. На этот счет меня инструктировали достаточно подробно — и мэтры, и говорливый Кунни. А позже я набрался в этой области и собственного опыта.
Да, лихие люди нападать на такие караваны избегали. Зато постоянными их спутниками, как блохи у бездомных псов, были охотники поживиться за чужой счет. Как правило, они маскировались под народ порядочный, «государевых людей», путешествующих по казенной надобности, купчишек, поспешающих до ярмарочных мест — как правило, при каком-то товаре, который при ближайшем рассмотрении мог оказаться обычным фальшбагажом, состоящим из бросового тряпья, а то и просто из придорожных камней. Были и такие, которые плели незатейливую чушь про умирающих дядюшек и тетушек, на похороны к которым они поспешали в надежде успеть сказать им свое последнее «прости».
Обычно вся эта публика состояла в основном из профессиональных картежников, карманников и шарлатанов. Шарлатаны бывали разными — от тех, что втюхивали кому-нибудь из попутчиков фальшивые брюлики, талисманы и карты неотрытых кладов, «выходящих» из земли в одни им известные дни, но только для избранных, явственными приметами коих непременно оказывался наделен одурачиваемый субъект, — до тех, что умудрялись брать у попутчиков взаймы под немыслимый процент все их сбережения для основания баснословно прибыльного гешефта. Были и такие, что выдавали себя за знаменитостей разного масштаба, были и лжелекари, и продавцы лечебных снадобий. Но последние опасались связываться с компанией, в которой присутствовал маг.
Не надо думать, что странствовать магам приходилось исключительно в обществе одних только проходимцев. Большинство попутчиков, собиравшихся под крылышко странствующих колдунов, были вполне порядочными людьми. Притом достаточно прижимистыми, чтобы не клевать на наживку нечистых на руку спутников. А эти последние тоже избегали собираться во множестве и действовали согласно своему неписаному уставу: будучи предупреждены о том, что место занято, не претендовали на то, чтобы втиснуться в караван, уже взятый под опеку. Для таких предупреждений и тому подобного тайного общения существовали и тайный язык, и система сигналов, известных только посвященным.
После полудня в состав нашего каравана вошло немало разнообразного народа. Две довольно тяжело груженные арбы, каждая при экипаже в два-три человека, тройка всадников в мундирах разных реджиментов и с полдюжины неопределенных путников — при мулах и ишачках, навьюченных туго набитыми тюками и седельными сумками. Кунни стал проявлять признаки беспокойства.
— Ты не заметил, — тихо спросил он, приблизившись ко мне, — кто прицепил вон ту желтую бечеву сзади той арбы, что идет справа?
— Не заметил, — признался я. — Но, должно быть, ее кучер. Или хозяин. Кому еще это нужно? Кунни с сомнением покачал головой.
— Нет, не они… — задумчиво бросил он. — Эти — честные… Честный извозчик и честный сопровождающий. Я проверял, у них товар настоящий. Мануфактура, специи… Везут от одного хозяина другому.
— Угу… — неопределенно пробормотал я. — А веревку эту — что, мог подвесить туда только нечестный человек?
— Это знак, — вздохнув, объяснил Кунни. — Для шулеров. И для всякого такого народа. Он означает, что у нас в караване уже есть «свой» картежник-специалист. Скорее всего — на пару с ассистентом. На обеденном привале они обязательно дадут о себе знать.
* * *
И они действительно проявили себя. Только тогда я понял, как осмотрительно выстроил свое поведение Кунни. Он ни разу не обнаружил себя как приданный мне мэтром подмастерье. По предварительной договоренности — не совсем тогда мне еще понятной — перед своими попутчиками мы разыгрывали роль посторонних друг другу людей. Кунни был для них просто еще одним спутником, так же, как и они, притулившимся к путешествующему в одиночестве магу.
Теперь эта невинная мистификация сработала.
Карточная игра началась еще в дороге. Играли сначала на одной арбе — раскладывая карты на тюках, потом — на обеих… На обеденном привале играла уже вся честная компания. Со вздохом дал уговорить себя на партию-другую и я. Вне игры остались только трое почитателей какого-то местного культа, жрецы которого косо смотрели на азартные игры.
По тому, как везло новичкам и как сокрушались проигравшие по мелочи, пара «специалистов» вычислялась легко. Один — рыжий и длинный как жердь — беспрерывно косил под простака. Другой — более упитанный, лысый как коленка и вооруженный пенсне — строил из себя знатока, но невезучего, сыпал карточными терминами и поговорками, но на первых порах то и дело оказывался в пролете. Надо сказать, что примазались они к каравану по всем правилам — поодиночке, на разных участках пути, и своего знакомства ничем не выдавали. Спустив для затравки несколько стопок монет, они принялись повышать ставки и вот уже начали аккуратно вычищать карманы вошедших в азарт попутчиков. Время от времени возможность сорвать куш предоставлялась кому-нибудь из маловеров, все-таки принимавших участие в игре, не смотря на свой скептицизм. Надо сразу сказать, что оба жулика, взявших в работу наш караван, далеко не были виртуозами своего дела. Оно и понятно: виртуозы работают в казино и дорогих отелях. В крайнем случае — в приличных постоялых дворах. У костра на привале делают свой бизнес не слишком поднаторевшие любители легкой наживы.
Те двое, что достались нам, наглели с каждой минутой. Ничего не стоило поймать их за руку, но устраивать душераздирающие сцены с мордобитием и потенциальной поножовщиной не входило в мои планы. Просто пришло время проявить свои умения, полученные от обоих мэтров, и мне, и Кунни.
Нет, конечно, участвующему в игре магу нельзя было постоянно оказываться в числе выигравших. Я потихоньку оставался внакладе, но не слишком демонстративно о том сокрушался. А счастье в игре вдруг перестало улыбаться Жердю и Знатоку. Сначала стало помаленьку везти всем другим, а затем финансовые потоки недвусмысленно направились в карманы Кунни. Первыми, как можно было ожидать, признаки недоверия проявили именно оба шулера. А когда сомнение обозначилось на лицах уже почти всех, участвовавших в игре, Кунни бросил карты на стол и заявил, что дальше играть не будет, а каждому, кто хочет с ним объясниться, может рассказать, как надо честно выигрывать в карты. И если тот, кто получит такое объяснение, захочет после этого получить свои деньги назад, то Кунни их тут же ему вернет с извинениями.
Я было подумал, что дело идет к выяснению отношений на кулаках, но ошибся. Порядком продувшиеся игроки собрали комиссию из четырех человек (от фракции шулеров в нее вошел Знаток). Комиссия уединилась под тентом выбранной для совещания арбы вместе с Кунни, и с полчаса оттуда доносился глухой бубнеж, недвусмысленно свидетельствовавший об интенсивно идущей там словесной разборке.
Затем все ее — разборки этой — участники выбрались снова на свет божий и разбрелись среди остальных спутников. Те сбились в кружки вокруг каждого из них и принялись оживленно перешептываться. При этом все они то и дело со значением косились в мою сторону. Исключение составлял только сам Кунни, отошедший к костру и принявшийся не спеша доедать остатки походного варева из котелка.
Мне ужасно хотелось спросить его, что именно он наплел честной компании, но не стоило афишировать наше с ним близкое знакомство. Так что я и сам принял значительный вид и начал готовить своего Нельсона к продолжению пути.
* * *
Вечер, а затем и стремительно опустившаяся на Странный Край ночь застали нас на подходе к основной цели путешествия всех (кроме меня и Кунни) путников нашего каравана — к городу больших ярмарок Маддикешу. Этот путь мы проделали в почти торжественном молчании. У ворот города наши спутники торжественно попрощались с нами, вручив некие свои дары, считавшиеся символическими. Почти никто из них не произнес ни слова, кроме общепринятой здесь формулы благодарности и прощания. Попрощался со мной для проформы и Кунни. Попрощавшись, отправился в город уточнять виды на ночлег.
Один только Знаток, пожимавший мне руку последним, еле слышным шепотом осведомился:
— Это правда — то, что рассказал ваш парнишка? Ответом ему послужило мое величественное молчание. Чем же еще я мог ему ответить?
— Это правда, — уточнил Знаток, — что вы продали ему магию везения в игре?
Я чуть не поперхнулся. Вот что, оказывается, наврал им хитрец Кунни! И себя защитил от обвинения в примитивном шулерстве, и мой «политический капитал» умудрился приумножить.
— Да, — с достоинством в голосе ответил я так, как будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Я оказал молодому человеку эту услугу…
Знаток склонил голову набок и из этого положения заглянул мне в глаза. Напоминал он при этом озадаченного попугая, заглядывающего в пасть удава.
— И правда, — продолжил он свои еле слышные расспросы, — что платить за это так страшно?
Разумеется, я не имел ни малейшего представления о том, что там наврал Кунни про цену карточного счастья, но опыт построения неопределенных ответов у меня накопился уже солидный.
— Страшно — понятие относительное, — ответил я с предельно умным видом. — То, что страшно для вас, оказалось вполне приемлемо для этого юноши…
Знаток сокрушенно покачал поблескивающей в свете звезд головой.
— Молодой человек, должно быть, еще ничего не понимает в жизни… — произнес он с горечью в голосе. — Ни-че-го! Я бы, — добавил он, помолчав немного, — никогда не согласился на это… Ни-ког-да!
Сообщив это свое мнение, он печально повернулся ко мне спиной и, прихрамывая, заспешил к воротам. На память он тоже оставил мне свой подарок — карту из местной колоды с изображением зеленеющего дерева. В земных колодах игральных карт такой нет. Карта была крапленой.
* * *
Я дождался возвращения Кунни в рощице у ворот Маддикеша. Тут собралась целая компания таких прибывших на ночь глядя путников. Одни собирались провести ночь прямо здесь, на лоне природы, другие, как я, отправили гонцов в город побеспокоиться о ночлеге. Первые уже раскладывали спальные мешки, разбивали палатки и договаривались между собой о ночном дежурстве у костра. Вторые в ожидании гонцов перебрасывались отдельными фразами, знакомились, травили дорожные байки.
Ждать пришлось довольно долго. Появился Кунни, встревоженный и помрачневший. Основной новостью, которую он привез, было то, что в городе пахло Темными. Основные места постоя проезжих магов были сейчас покинуты и, похоже, стали напоминать собой ловушки. Кто-то из магов, побывавших в городе прошедшим днем, оставил на этот счет свои знаки-предупреждения.
Немного посовещавшись, мы с Кунни решили миновать город стороной и заночевать подальше от слишком многочисленной и разношерстной компании, собравшейся в роще у ворот Маддикеша. У Кунни на этот счет было присмотрено неплохое местечко в стороне от главных дорог и трактов. Судя по всему, ему немало пришлось поколесить по Риккейскому анклаву, выполняя разнообразные поручения мэтра, и он неплохо знал особенности здешних мест.
Место, им выбранное, было и впрямь неплохим. Располагалась эта крошечная полянка не так далеко от реки, чтобы быть заметной в прибрежном кустарнике на фоне темной стены камыша, но и не так близко, чтобы нас протягивало речной сыростью и холодом. Кроме того, Кунни усмотрел в здешней почве некую «магическую грибницу» и остался этим очень доволен. Некоторое время он колдовал, посыпая периметр нашего ночлега порошками и спорами из припасенных для такого случая кожаных кисетов, потом — опять-таки не без помощи магии — разжег небольшой костерок, который давал очень уютное, какое-то надежное тепло и совсем не дымил. Светлое пламя его было на редкость прозрачным, не заметным издалека.
— Будем дежурить по очереди, — сказал Кунни. — Но можешь не очень вибрировать: место само нас защищает. Если надо — спрячет. Если надо — разбудит.
«Хорошо, если так…» — подумал я. Но внутренне приготовился к прерывистому сну, от какого уже успел отвыкнуть за годы мирной жизни. А вслух спросил:
— Слушай, Кунни, так какую же все-таки цену я запросил с тебя за магию удачи в игре? Кунни рассмеялся:
— Я стравил этим чудакам байку, что теперь, после того как купил у тебя удачу, я после смерти стану колодой карт, послушной тебе. Нравится выдумка?
Странно: дневной переход был довольно утомителен, но в сон нас не тянуло. Мы уселись у костра, поставили на него один котелок с заготовленным на ужин варевом, другой — с водой для настоя, именуемого в здешних краях чаем, и тихо разговаривали обо всем и ни о чем. Разговор наш спугнул шум, раздавшийся в камышах.
* * *
Мы оба — чисто автоматически — заняли круговую оборону. Стволы, не магические, а самые настоящие, десантные, укороченные АКМ были у нас наготове. Я взял на прицел предполагаемый источник шума, Кунни — противоположное направление. На тот случай, если шум был отвлекающим маневром.
— Это не могут быть они, — тихо, одними губами прошептал мой спутник. — Это не враг…
Это и не был враг. По крайней мере, источник шума и не думал таиться от нас. Еще не появившись перед нашими глазами, он окликнул из камышей:
— Маг Серж!.. Эй, маг Серж…
Голос незнакомца был уверенным и хрипловатым. Я переглянулся с Кунни. Откашлялся.
— Кому я нужен? — отозвался я негромко.
Из зарослей, нарочито неуклюже приминая высокую траву и ветки, появился рослый тип в кожаной куртке — такой же, какую носил покойный Тереке, — и в потертых брезентовых брюках. Обут тип был в тяжелые альпинистские ботинки. Был он коротко стрижен и почти совершенно сед. Считать ли растительность, украшавшую его лицо, дошедшей до предела своего роста щетиной или небольшой бородкой, видимо, было делом вкуса. Никакого оружия при незнакомце не наблюдалось. Небольшой потертый рюкзак, болтавшийся на одном его плече, угрожающего впечатления не производил. Он с некоторым сомнением переводил взгляд с одного из нас на другого.
— Это вы, — наконец произнес он, остановив свой выбор на мне, — тот колдун, что торгует игорным счастьем? Н-да… Быстро распространялись слухи в этих краях.
— Вам это в Мадцикеше рассказали? — поинтересовался я, стараясь не спускать глаз с неожиданного гостя. — Эта информация устарела. Весь запас карточного счастья на сегодня распродан. Нового еще не завезли со склада… Кстати, как это вам удалось так быстро отыскать нас?
— Х-хе! Это длинная история, — криво ухмыльнулся незнакомец и выразительным взглядом указал на все еще направленный на него автомат.
— Если вы не против, то присаживайтесь и расскажите ее, историю эту, — предложил я, приводя оружие в менее угрожающее положение и делая приглашающий жест.
— Если хотите хлебнуть чаю, то он будет готов через минут пять-шесть, — включился в разговор Кунни, тоже принимая более миролюбивую позу. — Да и рагу, если это у нас рагу, вон там, в алюминиевом котелке, тоже на вас хватит. Вот только с посудой у нас…
— Насчет посуды не беспокойтесь, — усмехнулся незнакомец, проворно занимая место у костра.
Он сбросил с плеча свой рюкзак и сноровисто добыл из него джентльменский набор — миску, кружку, ложку. Потом кус хлеба, завернутый в полиэтилен. В дополнение ко всему этому фляжку и предложил нам отведать ее содержимое. («Прекрасный дурификатор», — выразился он.) Содержимым оказался коньяк — не знаю, чьего производства, но явно не суррогат. Хлеб гость поделил на всех, в миску себе плеснул черпачок нашего варева и уже затем, слегка расслабившись, расстегнул «молнию» куртки, оперся спиной о высившийся позади него пень и снова обвел нас взглядом, видно проверяя нашу готовность выслушать его.
Под курткой, кстати говоря, на нем был потертый свитер с высоким воротом — словно на дворе была зима. Но не это привлекло мое внимание, а золотая на вид цепь с плоскими звеньями на шее незнакомца. На цепи этой болтался довольно любопытный медальон — похожая на какую-то кустарную ювелирную поделку, неправильная и к тому же разорванная около одного из острых углов пентаграмма. За то время, которое мне пришлось рассматривать ее, я успел сообразить, что это вовсе не примитивная поделка, а скорее странный каприз какого-то сумасшедшего ювелира, с большим искусством воплощенный в золоте.
Так мы и поглощали ужин — присматриваясь друг к другу и прикидывая, кто есть кто…
— Видите ли, ребята, — произнес незнакомец, почесывая белый шрам над бровью. — Что касается торговли удачей, так это я услышал не в городе — я туда не заходил, — а вот сейчас от вас самих. Я, с вашего разрешения, позволил себе немного посидеть тихо в камышах, пока вы тут разговаривали на разные темы. Это, конечно, не по-джентльменски, но… Но уж простите великодушно — мне приходится встречаться с разным народом, и всегда лучше составить представление о людях, с которыми предстоит иметь дело…
— А мое имя вы тоже узнали из разговора? — осведомился я.
Я точно был уверен, что за последние час-полтора Кунни и не думал называть меня по имени.
— А это, — усмехнулся он, — был просто случайный камушек в кусты. Я как раз ищу мага Сержа… Сергея. Ученика мэтра Герна. Ну и решил проверить — не вы ли это? В конце концов не так уж много бродит по одной дороге в одно и то же время…
— Ну что ж, — пожал я плечами. — Приятно, что мы с вами встретились. Ну а место, где нас можно было найти этой ночью, вам, конечно, подсказали духи этих мест?
И, кстати, раз уж можете теперь обращаться ко мне по имени, то почему бы и вам не представиться?
— Что ж, вы правы, — признал наш гость. — Что до вашей дислокации, то тут все просто. От ворот города я всего-навсего шел за вами… Слава богу, вы шли своим ходом. Вскочи вы в седла, я бы вас упустил. А что до моего имени…