Страница:
– Согласен.
– Мы были бы вам очень обязаны, если бы вы провели маленькую беседу с этой счастливой парой, достопочтенный отец. Потом, если позволите, мы попросим вас объявить о помолвке. Сегодня суббота. Это значит, что мы можем запланировать свадьбу, хм-м… через три недели и еще один день, считая с завтрашнего дня. Превосходно.
Мысли Лили бешено вертелись в голове, и она никак не могла привести их в порядок. Три недели и еще один день, и она будет замужем за Оливером? И тогда она навсегда будет свободна от лорда Витмора?
Она должна стать женой Оливера!..
– Это вас устроит, Лили? – спросил Оливер. Он улыбнулся ей улыбкой, которая одновременно была отчасти роковой, отчасти нежной, отчасти вопросительной.
– Безусловно, – выдохнула она.
– Тогда давайте начнем, мистер Гудвин. Мне кажется, нужно выполнить некоторые формальности.
Брат Розмари положил Библию на камин, повернулся спиной к огню и приподнял полу своего блестящего черного сюртука. Несмотря на приближение лета, погода была холодной, и отец велел, чтобы огонь разжигали каждый день до тех пор, пока не потеплеет.
– Достопочтенный Гудвин, – с надрывом начала тетя Фрибл. Она с трудом поднялась с дивана и впилась умоляющим взглядом в лицо священника. – Здесь еще многое нужно прояснить. О да, несомненно, очень многое. Я… Вот что, мы должны обратить внимание на связи этого человека. У него их нет.
– В таком случае, – сказал отец бесстрастно, – нет смысла обращать внимание на то, чего нет, не так ли?
Однако, вместо того чтобы умолкнуть, Фрибл продолжала:
– Даже речи не может быть о том, чтобы объявить о помолвке без тщательного предварительного расследования. Видите ли, он – американец.
– Его приемные родители были англичанами, – возразил отец. – Оливер вернулся на родину этих достойных людей и собирается здесь обосноваться.
– И то, что он приехал именно в Ком-Пиддл, чрезвычайно странно, – выпалила Фрибл, дрожа от возбуждения. – Мне с самого начала это казалось странным. Теперь я уверена: он охотник за приданым, вот и все. Зачем бы еще этот человек торчал здесь несколько недель, а потом попросил руки такой девушки, как Лили?
– Миссис Фрибл, – сказал Оливер с бесстрастием, которое должно было удержать Лили от вступления в спор. – Позвольте просить вас думать о том, что вы хотите сказать, прежде чем вы открываете рот.
– Что-о? Ты смеешь…
– Миссис Фрибл, – перебил ее отец. – Мы с вами обсудим это дело позже. Возможно, мне следовало еще раньше найти время для того, чтобы поговорить с вами отдельно. Мы сделаем это сегодня чуть попозже.
– Но нам нужно ехать в Фэл-Мэнор! – воскликнула Фрибл. – Сейчас же! Или мы опоздаем.
– Воистину тяжела та ноша, которую невозможно сдвинуть с места, – заметил отец. – Мистер Гудвин, мы можем начать?
– Лили! – Мистер Гудвин сосредоточил на ней взгляд своих водянисто-голубых глаз. – Я считаю своим долгом упомянуть здесь о ваших взглядах на замужество, хорошо известных в нашей округе. Вы часто говорили, что не считаете мужчин достойными уважения и что никогда не согласитесь выйти замуж.
Она слегка улыбнулась.
– Да, я говорила это много раз. – Она взглянула на Оливера, чьи темные брови вопросительно поползли вверх. – Но это было до того, как я встретила Оливера. Теперь мои взгляды изменились.
– Может быть, вы объясните, каким образом он заставил вас их изменить?
– А это не ваше чертово дело, – отрезал Оливер, вызвав возмущенные охи мистера Гудвина и Фрибл. Розмари захихикала, но тут же смущенно притихла.
Лили попыталась спасти положение:
– Узнав Оливера ближе, я нашла его умным, обаятельным и деликатным человеком. У нас очень много общих интересов, включая глубокое желание делиться друг с другом самым сокровенным.
На этот раз Розмари в панике схватила кувшин, налила стакан воды, расплескав половину, и принялась с жадностью шумно пить. Лили подождала, пока ее подруга утолит внезапную жажду, и украдкой состроила ей зверское лицо.
– Сокровенным, – фыркнув, сказал достопочтенный Гудвин. – Будем надеяться, что это сокровенное доставит удовольствие вам обоим.
– Мы уверены, что так и будет, – заверил его Оливер. – Ну а теперь, если вы расскажете нам о наших обязательствах в свете этих событий, мы не станем вас долго задерживать.
– Прежде всего я должен покончить со своими обязанностями, сэр. И мой долг заметить, что вы можете оказаться вовсе не тем, кем представляетесь.
В ту же секунду Лили почувствовала, что Оливер застыл. Она взглянула на него повнимательнее. Он, казалось, затаил дыхание и ждал. У нее перевернулось сердце.
– О человеке судят по его компании и месту, где он водит эту компанию.
– Выкладывайте все, – сказал отец.
– Возможно, в этом нет ничего особенного, – с ехидством произнес мистер Гудвин, сложив руки на груди, и на лице его появилось выражение злобного предвкушения. – Ваш друг, мистер Ворс. Я полагаю, ваш хозяин знает и одобряет вашего друга?
После короткой паузы отец спросил:
– О каком друге идет речь?
– Ага! – Мистер Гудвин поднял голову, задрав свой длинный нос. – Выходит, хорошо, что я упомянул об этом деле. Чрезвычайно богато одетый мужчина. Несомненно, он занимает такое положение, что снискал себе превеликое уважение мистера Оливера. Или то был страх?
Лили затаила дыхание.
– Говорите яснее, – сухо попросил Оливер. – Вас трудно понять.
– Не увиливайте. Будьте любезны объяснить, кто тот человек, с которым вы пинтами глушили эль в «Нежных сердцах».
– Ник? – сказал Оливер. – Вы имеете в виду Ника Вестморлэнда?
– Если это тот человек, который оказал на вас столь глубокое влияние, что заставил забыть об умеренности в отношении алкоголя, то да, я имею в виду именно этого человека. Я бы попросил вас пояснить, что вас с ним связывает.
Миссис Фрибл заломила руки и привстала на цыпочки.
– Так он еще и кутила, – залепетала она. – И у него есть сообщник! Я говорила вам, профессор. Ему нельзя доверять. Он организовал заговор, чтобы осуществить свой план.
– И какой же это может быть план? – Оливер похолодел.
– Ясно, какой – добраться до наших карманов, разумеется.
– Ваших карманов, миссис Фрибл? – В тигриных глазах Оливера мелькнула угроза. – А каким образом моя женитьба на Лили даст мне доступ к вашим карманам?
– Ах, – вздохнул отец, – логике трудно пробиться сквозь глубины высокомерия.
Лили ожидала найти признаки обиды на лице Фрибл, но ничего не обнаружила.
– Что касается этого Вестморлэнда, – сказал Гудвин. – Вы отрицаете, что тайно с ним встречались?
– Мы встретились в «Нежных сердцах» на виду у всех, кто там в то время оказался, включая вас самого, сэр.
Гудвин окинул взглядом присутствующих.
– Мистер Вестморлэнд знаком с вами со всеми? Приглашал ли его к вам мистер Ворс?
Все молчали.
– Так я и думал.
– Ник Вестморлэнд – мой очень старый друг, – сказал Оливер. У его рта залегла складка. – К тому же он был моим зятем. Моя сестра Энни была его женой до своей внезапной смерти от лихорадки.
Движимая желанием поддержать его, Лили подошла к нему и взяла под руку, прошептав:
– Оливер, дорогой, не надо…
– Ник приехал в Англию по делам, – с твердостью продолжал он. – Он остановился в Солсбери, и, если профессор позволит, я бы хотел пригласить его и познакомить со всеми вами.
Отец внезапно и деятельно оживился:
– Конечно, старина, конечно. Мне очень жаль слышать о вашей сестре. Нам всем очень жаль. Пусть ваш приятель приезжает и останавливается у нас. В любое время. И на любой срок. Ваши друзья – наши друзья, правда, Лили?
– О да, – с жаром отозвалась Лили, всем сердцем жалея, что не может ничего сделать, чтобы смягчить боль Оливера. – Пошли за ним сейчас же, Оливер.
– Ох, какая будет свадьба, – сказала Розмари. – Твоя свадьба, Лили. Какой счастливый день!
– День, достойный сожаления, – пробормотала Фрибл. – День, о котором вы долго будете сожалеть, если всего этого не удастся предотвратить. Что ж, можете не слушать меня. Потом сами же будете спрашивать, почему я этому не помешала, когда все произойдет. Беда не заставит себя долго ждать. Попомните мое слово, будет беда.
– Мы можем рассчитывать, что вы позаботитесь о формальностях, мистер Гудвин? – спросил отец. Он не склонен был шутить. Лили знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он находится в редком для него состоянии едва сдерживаемого гнева.
– Мистер Гудвин, – не унималась Фрибл. – Наше будущее в ваших руках.
– Доверьтесь мне, моя дорогая. – Взяв Библию, Гудвин засунул ее себе под мышку и отвесил глубокий поклон Фрибл и еще один – отцу. – Вы еще будете благодарить Бога за то, что меня сюда сегодня позвали. Вам вскорости понадобится моя помощь, и вы себе еще не представляете как.
– Гудвин, – предостерегающе сказал отец. – Прекратите нести вздор. Или извольте объясниться, или делайте свое дело. И не забывайте, кому вы обязаны вашими средствами к существованию.
Отцу было совсем несвойственно ставить денежные вопросы превыше прочих. То, что он это сделал, свидетельствовало о его глубоком отвращении к мистеру Гудвину. Лили не могла заставить себя поднять глаза на Розмари, потому что знала, что ее подруга очень огорчена.
– Именно потому, что я обязан вам своими средствами к существованию, я бы пренебрег своим долгом, если бы не защищал ваши интересы, профессор Эдлер.
Оливер с прищуром смотрел на лицо богослужителя, но сохранял спокойствие.
– У меня пока нет доказательств, – добавил Гудвин. – Но есть подозрения.
– Гудвин! – заревел отец.
– Я извиняю вам грубое обращение со мной, поскольку вы сейчас явно не в себе, – сказал Юстас Гудвин. Он ткнул своим коротким указательным пальцем в Оливера. – Остерегайтесь этого человека. И прежде чем отдать ему свою дочь, убедитесь в том, что он женится на ней не для того, чтобы использовать ее… и что он действительно является тем, кем себя называет.
Никто не сдвинулся с места.
– Или, возможно, – заключил мистер Гудвин, – он не является тем, кем он себя не назвал.
Если бы у него было время – или возможность, – Оливер не преминул бы навестить Ника сам, прежде чем свалиться ему на голову вместе с Лили. Но поскольку он чувствовал, что обязан покинуть Ком-Пиддл сразу же после недвусмысленных выпадов Юстаса Гудвина в свой адрес, у Оливера не было времени, чтобы предупредить Ника о своем визите. И сейчас ему оставалось лишь надеяться, что его друг проявит свою обычную сообразительность в неожиданной ситуации.
Профессор Эдлер с радостью отправил Лили и Оливера с Розмари Гудвин в качестве сопровождающего лица навестить друга, относительно которого достопочтенный мистер Гудвин сделал столь зловещие предположения.
Для поездки в Солсбери было заложено темно-красное ландо Эдлеров. В пути Оливер как мог старался проявлять внимание к случайным замечаниям Розмари Гудвин. Было очевидно, что она затевает разговор только для того, чтобы сгладить тягостное молчание подруги.
– Смотри, Лили, маки, – сказала мисс Гудвин, вертя по сторонам белокурой головкой. В волнении переводя взгляд с одного своего спутника на другого, она даже не замечала, что руки ее находятся в постоянном движении, придавая ей сходство с перепуганной птичкой, беспокойно машущей крылышками.
– Маки – мои любимые цветы, – подхватил Оливер, когда Лили замешкалась с ответом. – Вы, очевидно, хорошо разбираетесь в полевых цветах, мисс Гудвин.
Она стала почти такой же красной, как те самые маки, которые ковром покрывали поле, простирающееся перед ними.
– Совсем немного, – сконфузившись, призналась Розмари.
Оливер закусил губу. Нить разговора грозила вот-вот оборваться.
– Здесь очень красивые сельские пейзажи. – Пожалуй, это более безопасная тема. – В Америке ландшафты в основном протяженнее и как-то жестче. Они, конечно, по-своему живописны, но им недостает этой мягкой перспективы.
– Мне бы так хотелось увидеть Америку, – мечтательно сказала Розмари.
Лили вдруг словно очнулась ото сна:
– Ты хотела бы увидеть Америку? Ты меня удивляешь. Ты никогда не изъявляла желания поехать даже в Лондон.
Бледные щеки Розмари ярко зарделись под испытующими взглядами Оливера и Лили.
– Это все оттого, что мистер Ворс так интересно рассказывает. На самом деле мне вряд ли понравилось бы столь длительное путешествие.
За окном кареты был солнечный, ясный день, но на душе у Оливера сгущался мрак. С растущим в нем тяжелым предчувствием он смотрел на названия проплывающих мимо деревень. Средний Кулак шел за Нижним Кулаком, а потом, повернув на запад, они достигли Верхнего Кулака. Из разговора с возницей он понял, что их прибытие в Солсбери уже не за горами.
– Горицвет, – проговорила Розмари напряженным голосом. – Мне всегда нравились его бледно-розовые цветы. Он растет у ограды церковного двора.
Возможно, Ника не окажется дома.
Но это были зыбкие надежды. В городке таких размеров, как Солсбери, хотя он и намного больше Ком-Пиддл, разыскать Ника было не такой уж сложной задачей.
Не исключено, что в ближайшие дни Витмор предпримет какие-то шаги, которые помогут Оливеру достичь своей цели.
Может быть, Витмор искал что-то в комнате своего отца? Могло ли то, что он искал, послужить разгадкой той причины, по которой отца Оливера лишили семьи и родины?
– Шпиль! – Лили прижалась к окну, и ее лицо осветилось лучезарной улыбкой. – Вы только посмотрите на его верхушку. Как величественно!
Опасность становилась все ближе и ближе. Отгоняя дурные предчувствия, Оливер любовался ее просиявшим от восторга лицом, которое многие называли невзрачным, но которое ему невыносимо было видеть печальным. Когда Лили оживлялась, ее серые глаза темнели, становились глубокими и лучистыми, а ее большой выразительный рот изгибался, будя воспоминания о вкусе ее поцелуев.
Некоторые сочли бы то, что он затеял, безрассудством. В отсутствие свидетелей, которые помнили бы его отца и события, сопутствовавшие его отъезду из Англии, затеянное им расследование могло ни к чему не привести. Женившись на Лили, он окажется навсегда привязанным к Блэкмор-Холлу. Он изучающе посмотрел на нее. Однажды сделав этот шаг, он уже не в силах будет что-либо изменить. Сможет ли он жить делами и заботами ее отца и найти умиротворение независимо от того, удастся ему или нет завершить то, что он задумал?
Витмор, этот отвратительный человек, которого Оливер предпочел бы никогда не встречать и родство с которым не хотел признавать, возжелал Лили не потому, что чувствовал к ней какое-то влечение. Ему был нужен Блэкмор-Холл – в этом не было сомнения. Но, в этом Оливер был уверен, этому человеку необходимо было получить еще и свободный доступ в любой уголок дома.
Оливер не мог отделаться от мысли, что он и его двоюродный брат вполне могли искать одну и ту же вещь. Оливер хотел докопаться до правды, которая очистит имя его отца. Но какова была цель Витмора? А если она прямо противоположна его собственной? Были ли у Витмора основания бояться, что все откроется?
Проклятие, ему приходилось полагаться только на волю случая. По крайней мере Витмор должен был знать, что он разыскивает. Задача Оливера – найти кого-нибудь из обитателей Ком-Пиддл, кто помнил его отца и хоть что-нибудь мог рассказать о нем. Если, конечно, такие люди еще были живы.
– Полагаю, вся прислуга в доме новая? – спросил он столь внезапно, что сам был ошеломлен своей неловкостью.
– Какая прислуга? – не поняла Лили. – Ты имеешь в виду нашу прислугу?
Оливер выдавил из себя деланный смех.
– Не могу понять, почему я об этом подумал.
– Возможно, из-за того, что в Блэкмор-Холле у всех возникает такое чувство, что вещи там стояли на своих местах всегда, – сказала Лили. – Прислуга не менялась с тех пор, как я себя помню. Мне кажется, их оставили, когда мама и папа купили Блэкмор-Холл. А почему ты спрашиваешь об этом?
– Я просто подумал, какой, должно быть, нелегкий труд управлять таким обширным поместьем. – Ему нужно следить за своими словами. – Ну вот. Теперь вы можете его увидеть. Кафедральный собор. В солнечных лучах он особенно великолепен.
– Как звезда, – сказала Лили. – Посмотрите, как он сияет золотом. Сколько труда должно быть вложено, чтобы создать такое совершенство.
– Несомненно. – Он уже давно обещал Нику приехать. Первым делом придется пресечь малейшие вспышки раздражения со стороны своего друга.
Солсбери был большим торговым городом. К счастью, это был не базарный день, и толкотни на деловых улицах было не больше, чем в любом другом подобном городке. Кабриолеты сновали вперемежку с телегами, колеса и конские копыта издавали скрежет и грохот. Ряды магазинных витрин сияли в солнечных лучах, выставляя на обозрение всевозможные товары.
– Процветающий город, – заметила Розмари, разглядывая в окно экипажа оживленные улицы и разряженных горожан.
Они приблизились к ограде вокруг монастыря и поехали в направлении ворот Святой Анны, где возница, следуя указаниям Оливера, свернул на Вестри-лейн.
– Чем занимается мистер Вестморлэнд? – спросила Лили.
Удивительно, что она не заинтересовалась этим раньше.
– Будет лучше, если вы сами спросите об этом у Ника. Он будет польщен вашим интересом к нему. – Трус.
– Какое тут все милое! Я люблю маленькие садики. Сколько здесь маргариток! И пионов! Какие красивые пионы и львиный зев.
Оливер, мучимый своими мыслями, пропустил мимо ушей восторги барышень по поводу красот Солсбери. Карета подъехала к стоянке у дома, выделявшегося среди остальных своими размерами, и возница соскочил, чтобы откинуть лестницу. Он помог Лили и Розмари спуститься.
– Подождите, пожалуйста, здесь, – сказал Оливер кучеру.
Он провел девушек через парадные ворота к дому номер десять по Вестри-лейн с ощущением полной обреченности. Он медленно поднял медный молоток и нехотя опустил его.
Намеки Гудвина потрясли его. Этот человек не мог знать, кем является Оливер на самом деле, тем не менее он вел себя так, будто что-то знал.
Оливер припомнил угрозу священника, что если кто-либо будет угрожать счастью Лили, то он, Гудвин, защитит ее, даже если самому Богу это будет не под силу. Напыщенный осел.
Но что произойдет, когда Оливер будет разоблачен? А он в конце концов неизбежно будет разоблачен. Что тогда будет думать Лили о его порядочности и чести? Как она перенесет открытие, что вышла замуж за человека, уличенного в том, что она ненавидела больше всего, – во лжи?
Из дома не доносилось ни звука. Лили предположила:
– Вероятно, мистера Вестморлэнда нет дома. Ведь мы явились без предупреждения.
– Это было глупо с моей стороны, – сказал Оливер, подумав, что должен быть благодарен судьбе. Ему нужно отвезти барышень домой, а самому возвратиться и подготовить Ника.
Торопливые шаги разрушили все его планы. Дверь отворила женщина на вид лет тридцати. Но в свои тридцать она обладала фигурой, которую ни один мужчина не оставил бы без внимания, и лицом, которому позавидовала бы любая женщина.
– Доброе утро, – вежливо сказала она. – Могу я вам чем-нибудь помочь?
Растерявшись, Оливер еще раз проверил номер дома. Все сходилось.
– Мы ищем мистера Вестморлэнда.
Женщина тут же смерила взглядом Лили и Розмари. По выражению ее лица было ясно, что конкуренции со стороны посетительниц она ничуть не опасается.
– Он не говорил, что ожидает гостей.
«Вот как, – подумал Оливер, – после недолгого пребывания здесь Ник уже успел обзавестись подружкой, которой докладывает о своих делах».
– Он, должно быть, забыл. Я – Оливер Ворс, его старый друг. Из Бостона. Эта леди, – Оливер указал на Лили, – моя невеста. А это – ее подруга.
– Понятно. – Женщина окончательно успокоилась и отступила в глубь прихожей. – Я скажу Нику, мистеру Вестморлэнду, что вы здесь.
Едва она ввела их в респектабельную приемную, со вкусом отделанную в зеленых и кремовых тонах, как раздались тяжелые шаги. Появился Ник. В рубашке и жилете, но без сюртука и галстука он выглядел растрепанным.
При виде Оливера он остановился и на его лице появилось раздраженное выражение.
– Где, ради всего святого, ты был, дружище? Весь наш проклятый мир рассыпается на части, а ты прохлаждаешься со своими очередными девками.
Оливер испустил громкий стон.
Глава 17
– Мы были бы вам очень обязаны, если бы вы провели маленькую беседу с этой счастливой парой, достопочтенный отец. Потом, если позволите, мы попросим вас объявить о помолвке. Сегодня суббота. Это значит, что мы можем запланировать свадьбу, хм-м… через три недели и еще один день, считая с завтрашнего дня. Превосходно.
Мысли Лили бешено вертелись в голове, и она никак не могла привести их в порядок. Три недели и еще один день, и она будет замужем за Оливером? И тогда она навсегда будет свободна от лорда Витмора?
Она должна стать женой Оливера!..
– Это вас устроит, Лили? – спросил Оливер. Он улыбнулся ей улыбкой, которая одновременно была отчасти роковой, отчасти нежной, отчасти вопросительной.
– Безусловно, – выдохнула она.
– Тогда давайте начнем, мистер Гудвин. Мне кажется, нужно выполнить некоторые формальности.
Брат Розмари положил Библию на камин, повернулся спиной к огню и приподнял полу своего блестящего черного сюртука. Несмотря на приближение лета, погода была холодной, и отец велел, чтобы огонь разжигали каждый день до тех пор, пока не потеплеет.
– Достопочтенный Гудвин, – с надрывом начала тетя Фрибл. Она с трудом поднялась с дивана и впилась умоляющим взглядом в лицо священника. – Здесь еще многое нужно прояснить. О да, несомненно, очень многое. Я… Вот что, мы должны обратить внимание на связи этого человека. У него их нет.
– В таком случае, – сказал отец бесстрастно, – нет смысла обращать внимание на то, чего нет, не так ли?
Однако, вместо того чтобы умолкнуть, Фрибл продолжала:
– Даже речи не может быть о том, чтобы объявить о помолвке без тщательного предварительного расследования. Видите ли, он – американец.
– Его приемные родители были англичанами, – возразил отец. – Оливер вернулся на родину этих достойных людей и собирается здесь обосноваться.
– И то, что он приехал именно в Ком-Пиддл, чрезвычайно странно, – выпалила Фрибл, дрожа от возбуждения. – Мне с самого начала это казалось странным. Теперь я уверена: он охотник за приданым, вот и все. Зачем бы еще этот человек торчал здесь несколько недель, а потом попросил руки такой девушки, как Лили?
– Миссис Фрибл, – сказал Оливер с бесстрастием, которое должно было удержать Лили от вступления в спор. – Позвольте просить вас думать о том, что вы хотите сказать, прежде чем вы открываете рот.
– Что-о? Ты смеешь…
– Миссис Фрибл, – перебил ее отец. – Мы с вами обсудим это дело позже. Возможно, мне следовало еще раньше найти время для того, чтобы поговорить с вами отдельно. Мы сделаем это сегодня чуть попозже.
– Но нам нужно ехать в Фэл-Мэнор! – воскликнула Фрибл. – Сейчас же! Или мы опоздаем.
– Воистину тяжела та ноша, которую невозможно сдвинуть с места, – заметил отец. – Мистер Гудвин, мы можем начать?
– Лили! – Мистер Гудвин сосредоточил на ней взгляд своих водянисто-голубых глаз. – Я считаю своим долгом упомянуть здесь о ваших взглядах на замужество, хорошо известных в нашей округе. Вы часто говорили, что не считаете мужчин достойными уважения и что никогда не согласитесь выйти замуж.
Она слегка улыбнулась.
– Да, я говорила это много раз. – Она взглянула на Оливера, чьи темные брови вопросительно поползли вверх. – Но это было до того, как я встретила Оливера. Теперь мои взгляды изменились.
– Может быть, вы объясните, каким образом он заставил вас их изменить?
– А это не ваше чертово дело, – отрезал Оливер, вызвав возмущенные охи мистера Гудвина и Фрибл. Розмари захихикала, но тут же смущенно притихла.
Лили попыталась спасти положение:
– Узнав Оливера ближе, я нашла его умным, обаятельным и деликатным человеком. У нас очень много общих интересов, включая глубокое желание делиться друг с другом самым сокровенным.
На этот раз Розмари в панике схватила кувшин, налила стакан воды, расплескав половину, и принялась с жадностью шумно пить. Лили подождала, пока ее подруга утолит внезапную жажду, и украдкой состроила ей зверское лицо.
– Сокровенным, – фыркнув, сказал достопочтенный Гудвин. – Будем надеяться, что это сокровенное доставит удовольствие вам обоим.
– Мы уверены, что так и будет, – заверил его Оливер. – Ну а теперь, если вы расскажете нам о наших обязательствах в свете этих событий, мы не станем вас долго задерживать.
– Прежде всего я должен покончить со своими обязанностями, сэр. И мой долг заметить, что вы можете оказаться вовсе не тем, кем представляетесь.
В ту же секунду Лили почувствовала, что Оливер застыл. Она взглянула на него повнимательнее. Он, казалось, затаил дыхание и ждал. У нее перевернулось сердце.
– О человеке судят по его компании и месту, где он водит эту компанию.
– Выкладывайте все, – сказал отец.
– Возможно, в этом нет ничего особенного, – с ехидством произнес мистер Гудвин, сложив руки на груди, и на лице его появилось выражение злобного предвкушения. – Ваш друг, мистер Ворс. Я полагаю, ваш хозяин знает и одобряет вашего друга?
После короткой паузы отец спросил:
– О каком друге идет речь?
– Ага! – Мистер Гудвин поднял голову, задрав свой длинный нос. – Выходит, хорошо, что я упомянул об этом деле. Чрезвычайно богато одетый мужчина. Несомненно, он занимает такое положение, что снискал себе превеликое уважение мистера Оливера. Или то был страх?
Лили затаила дыхание.
– Говорите яснее, – сухо попросил Оливер. – Вас трудно понять.
– Не увиливайте. Будьте любезны объяснить, кто тот человек, с которым вы пинтами глушили эль в «Нежных сердцах».
– Ник? – сказал Оливер. – Вы имеете в виду Ника Вестморлэнда?
– Если это тот человек, который оказал на вас столь глубокое влияние, что заставил забыть об умеренности в отношении алкоголя, то да, я имею в виду именно этого человека. Я бы попросил вас пояснить, что вас с ним связывает.
Миссис Фрибл заломила руки и привстала на цыпочки.
– Так он еще и кутила, – залепетала она. – И у него есть сообщник! Я говорила вам, профессор. Ему нельзя доверять. Он организовал заговор, чтобы осуществить свой план.
– И какой же это может быть план? – Оливер похолодел.
– Ясно, какой – добраться до наших карманов, разумеется.
– Ваших карманов, миссис Фрибл? – В тигриных глазах Оливера мелькнула угроза. – А каким образом моя женитьба на Лили даст мне доступ к вашим карманам?
– Ах, – вздохнул отец, – логике трудно пробиться сквозь глубины высокомерия.
Лили ожидала найти признаки обиды на лице Фрибл, но ничего не обнаружила.
– Что касается этого Вестморлэнда, – сказал Гудвин. – Вы отрицаете, что тайно с ним встречались?
– Мы встретились в «Нежных сердцах» на виду у всех, кто там в то время оказался, включая вас самого, сэр.
Гудвин окинул взглядом присутствующих.
– Мистер Вестморлэнд знаком с вами со всеми? Приглашал ли его к вам мистер Ворс?
Все молчали.
– Так я и думал.
– Ник Вестморлэнд – мой очень старый друг, – сказал Оливер. У его рта залегла складка. – К тому же он был моим зятем. Моя сестра Энни была его женой до своей внезапной смерти от лихорадки.
Движимая желанием поддержать его, Лили подошла к нему и взяла под руку, прошептав:
– Оливер, дорогой, не надо…
– Ник приехал в Англию по делам, – с твердостью продолжал он. – Он остановился в Солсбери, и, если профессор позволит, я бы хотел пригласить его и познакомить со всеми вами.
Отец внезапно и деятельно оживился:
– Конечно, старина, конечно. Мне очень жаль слышать о вашей сестре. Нам всем очень жаль. Пусть ваш приятель приезжает и останавливается у нас. В любое время. И на любой срок. Ваши друзья – наши друзья, правда, Лили?
– О да, – с жаром отозвалась Лили, всем сердцем жалея, что не может ничего сделать, чтобы смягчить боль Оливера. – Пошли за ним сейчас же, Оливер.
– Ох, какая будет свадьба, – сказала Розмари. – Твоя свадьба, Лили. Какой счастливый день!
– День, достойный сожаления, – пробормотала Фрибл. – День, о котором вы долго будете сожалеть, если всего этого не удастся предотвратить. Что ж, можете не слушать меня. Потом сами же будете спрашивать, почему я этому не помешала, когда все произойдет. Беда не заставит себя долго ждать. Попомните мое слово, будет беда.
– Мы можем рассчитывать, что вы позаботитесь о формальностях, мистер Гудвин? – спросил отец. Он не склонен был шутить. Лили знала его достаточно хорошо, чтобы понять, что он находится в редком для него состоянии едва сдерживаемого гнева.
– Мистер Гудвин, – не унималась Фрибл. – Наше будущее в ваших руках.
– Доверьтесь мне, моя дорогая. – Взяв Библию, Гудвин засунул ее себе под мышку и отвесил глубокий поклон Фрибл и еще один – отцу. – Вы еще будете благодарить Бога за то, что меня сюда сегодня позвали. Вам вскорости понадобится моя помощь, и вы себе еще не представляете как.
– Гудвин, – предостерегающе сказал отец. – Прекратите нести вздор. Или извольте объясниться, или делайте свое дело. И не забывайте, кому вы обязаны вашими средствами к существованию.
Отцу было совсем несвойственно ставить денежные вопросы превыше прочих. То, что он это сделал, свидетельствовало о его глубоком отвращении к мистеру Гудвину. Лили не могла заставить себя поднять глаза на Розмари, потому что знала, что ее подруга очень огорчена.
– Именно потому, что я обязан вам своими средствами к существованию, я бы пренебрег своим долгом, если бы не защищал ваши интересы, профессор Эдлер.
Оливер с прищуром смотрел на лицо богослужителя, но сохранял спокойствие.
– У меня пока нет доказательств, – добавил Гудвин. – Но есть подозрения.
– Гудвин! – заревел отец.
– Я извиняю вам грубое обращение со мной, поскольку вы сейчас явно не в себе, – сказал Юстас Гудвин. Он ткнул своим коротким указательным пальцем в Оливера. – Остерегайтесь этого человека. И прежде чем отдать ему свою дочь, убедитесь в том, что он женится на ней не для того, чтобы использовать ее… и что он действительно является тем, кем себя называет.
Никто не сдвинулся с места.
– Или, возможно, – заключил мистер Гудвин, – он не является тем, кем он себя не назвал.
Если бы у него было время – или возможность, – Оливер не преминул бы навестить Ника сам, прежде чем свалиться ему на голову вместе с Лили. Но поскольку он чувствовал, что обязан покинуть Ком-Пиддл сразу же после недвусмысленных выпадов Юстаса Гудвина в свой адрес, у Оливера не было времени, чтобы предупредить Ника о своем визите. И сейчас ему оставалось лишь надеяться, что его друг проявит свою обычную сообразительность в неожиданной ситуации.
Профессор Эдлер с радостью отправил Лили и Оливера с Розмари Гудвин в качестве сопровождающего лица навестить друга, относительно которого достопочтенный мистер Гудвин сделал столь зловещие предположения.
Для поездки в Солсбери было заложено темно-красное ландо Эдлеров. В пути Оливер как мог старался проявлять внимание к случайным замечаниям Розмари Гудвин. Было очевидно, что она затевает разговор только для того, чтобы сгладить тягостное молчание подруги.
– Смотри, Лили, маки, – сказала мисс Гудвин, вертя по сторонам белокурой головкой. В волнении переводя взгляд с одного своего спутника на другого, она даже не замечала, что руки ее находятся в постоянном движении, придавая ей сходство с перепуганной птичкой, беспокойно машущей крылышками.
– Маки – мои любимые цветы, – подхватил Оливер, когда Лили замешкалась с ответом. – Вы, очевидно, хорошо разбираетесь в полевых цветах, мисс Гудвин.
Она стала почти такой же красной, как те самые маки, которые ковром покрывали поле, простирающееся перед ними.
– Совсем немного, – сконфузившись, призналась Розмари.
Оливер закусил губу. Нить разговора грозила вот-вот оборваться.
– Здесь очень красивые сельские пейзажи. – Пожалуй, это более безопасная тема. – В Америке ландшафты в основном протяженнее и как-то жестче. Они, конечно, по-своему живописны, но им недостает этой мягкой перспективы.
– Мне бы так хотелось увидеть Америку, – мечтательно сказала Розмари.
Лили вдруг словно очнулась ото сна:
– Ты хотела бы увидеть Америку? Ты меня удивляешь. Ты никогда не изъявляла желания поехать даже в Лондон.
Бледные щеки Розмари ярко зарделись под испытующими взглядами Оливера и Лили.
– Это все оттого, что мистер Ворс так интересно рассказывает. На самом деле мне вряд ли понравилось бы столь длительное путешествие.
За окном кареты был солнечный, ясный день, но на душе у Оливера сгущался мрак. С растущим в нем тяжелым предчувствием он смотрел на названия проплывающих мимо деревень. Средний Кулак шел за Нижним Кулаком, а потом, повернув на запад, они достигли Верхнего Кулака. Из разговора с возницей он понял, что их прибытие в Солсбери уже не за горами.
– Горицвет, – проговорила Розмари напряженным голосом. – Мне всегда нравились его бледно-розовые цветы. Он растет у ограды церковного двора.
Возможно, Ника не окажется дома.
Но это были зыбкие надежды. В городке таких размеров, как Солсбери, хотя он и намного больше Ком-Пиддл, разыскать Ника было не такой уж сложной задачей.
Не исключено, что в ближайшие дни Витмор предпримет какие-то шаги, которые помогут Оливеру достичь своей цели.
Может быть, Витмор искал что-то в комнате своего отца? Могло ли то, что он искал, послужить разгадкой той причины, по которой отца Оливера лишили семьи и родины?
– Шпиль! – Лили прижалась к окну, и ее лицо осветилось лучезарной улыбкой. – Вы только посмотрите на его верхушку. Как величественно!
Опасность становилась все ближе и ближе. Отгоняя дурные предчувствия, Оливер любовался ее просиявшим от восторга лицом, которое многие называли невзрачным, но которое ему невыносимо было видеть печальным. Когда Лили оживлялась, ее серые глаза темнели, становились глубокими и лучистыми, а ее большой выразительный рот изгибался, будя воспоминания о вкусе ее поцелуев.
Некоторые сочли бы то, что он затеял, безрассудством. В отсутствие свидетелей, которые помнили бы его отца и события, сопутствовавшие его отъезду из Англии, затеянное им расследование могло ни к чему не привести. Женившись на Лили, он окажется навсегда привязанным к Блэкмор-Холлу. Он изучающе посмотрел на нее. Однажды сделав этот шаг, он уже не в силах будет что-либо изменить. Сможет ли он жить делами и заботами ее отца и найти умиротворение независимо от того, удастся ему или нет завершить то, что он задумал?
Витмор, этот отвратительный человек, которого Оливер предпочел бы никогда не встречать и родство с которым не хотел признавать, возжелал Лили не потому, что чувствовал к ней какое-то влечение. Ему был нужен Блэкмор-Холл – в этом не было сомнения. Но, в этом Оливер был уверен, этому человеку необходимо было получить еще и свободный доступ в любой уголок дома.
Оливер не мог отделаться от мысли, что он и его двоюродный брат вполне могли искать одну и ту же вещь. Оливер хотел докопаться до правды, которая очистит имя его отца. Но какова была цель Витмора? А если она прямо противоположна его собственной? Были ли у Витмора основания бояться, что все откроется?
Проклятие, ему приходилось полагаться только на волю случая. По крайней мере Витмор должен был знать, что он разыскивает. Задача Оливера – найти кого-нибудь из обитателей Ком-Пиддл, кто помнил его отца и хоть что-нибудь мог рассказать о нем. Если, конечно, такие люди еще были живы.
– Полагаю, вся прислуга в доме новая? – спросил он столь внезапно, что сам был ошеломлен своей неловкостью.
– Какая прислуга? – не поняла Лили. – Ты имеешь в виду нашу прислугу?
Оливер выдавил из себя деланный смех.
– Не могу понять, почему я об этом подумал.
– Возможно, из-за того, что в Блэкмор-Холле у всех возникает такое чувство, что вещи там стояли на своих местах всегда, – сказала Лили. – Прислуга не менялась с тех пор, как я себя помню. Мне кажется, их оставили, когда мама и папа купили Блэкмор-Холл. А почему ты спрашиваешь об этом?
– Я просто подумал, какой, должно быть, нелегкий труд управлять таким обширным поместьем. – Ему нужно следить за своими словами. – Ну вот. Теперь вы можете его увидеть. Кафедральный собор. В солнечных лучах он особенно великолепен.
– Как звезда, – сказала Лили. – Посмотрите, как он сияет золотом. Сколько труда должно быть вложено, чтобы создать такое совершенство.
– Несомненно. – Он уже давно обещал Нику приехать. Первым делом придется пресечь малейшие вспышки раздражения со стороны своего друга.
Солсбери был большим торговым городом. К счастью, это был не базарный день, и толкотни на деловых улицах было не больше, чем в любом другом подобном городке. Кабриолеты сновали вперемежку с телегами, колеса и конские копыта издавали скрежет и грохот. Ряды магазинных витрин сияли в солнечных лучах, выставляя на обозрение всевозможные товары.
– Процветающий город, – заметила Розмари, разглядывая в окно экипажа оживленные улицы и разряженных горожан.
Они приблизились к ограде вокруг монастыря и поехали в направлении ворот Святой Анны, где возница, следуя указаниям Оливера, свернул на Вестри-лейн.
– Чем занимается мистер Вестморлэнд? – спросила Лили.
Удивительно, что она не заинтересовалась этим раньше.
– Будет лучше, если вы сами спросите об этом у Ника. Он будет польщен вашим интересом к нему. – Трус.
– Какое тут все милое! Я люблю маленькие садики. Сколько здесь маргариток! И пионов! Какие красивые пионы и львиный зев.
Оливер, мучимый своими мыслями, пропустил мимо ушей восторги барышень по поводу красот Солсбери. Карета подъехала к стоянке у дома, выделявшегося среди остальных своими размерами, и возница соскочил, чтобы откинуть лестницу. Он помог Лили и Розмари спуститься.
– Подождите, пожалуйста, здесь, – сказал Оливер кучеру.
Он провел девушек через парадные ворота к дому номер десять по Вестри-лейн с ощущением полной обреченности. Он медленно поднял медный молоток и нехотя опустил его.
Намеки Гудвина потрясли его. Этот человек не мог знать, кем является Оливер на самом деле, тем не менее он вел себя так, будто что-то знал.
Оливер припомнил угрозу священника, что если кто-либо будет угрожать счастью Лили, то он, Гудвин, защитит ее, даже если самому Богу это будет не под силу. Напыщенный осел.
Но что произойдет, когда Оливер будет разоблачен? А он в конце концов неизбежно будет разоблачен. Что тогда будет думать Лили о его порядочности и чести? Как она перенесет открытие, что вышла замуж за человека, уличенного в том, что она ненавидела больше всего, – во лжи?
Из дома не доносилось ни звука. Лили предположила:
– Вероятно, мистера Вестморлэнда нет дома. Ведь мы явились без предупреждения.
– Это было глупо с моей стороны, – сказал Оливер, подумав, что должен быть благодарен судьбе. Ему нужно отвезти барышень домой, а самому возвратиться и подготовить Ника.
Торопливые шаги разрушили все его планы. Дверь отворила женщина на вид лет тридцати. Но в свои тридцать она обладала фигурой, которую ни один мужчина не оставил бы без внимания, и лицом, которому позавидовала бы любая женщина.
– Доброе утро, – вежливо сказала она. – Могу я вам чем-нибудь помочь?
Растерявшись, Оливер еще раз проверил номер дома. Все сходилось.
– Мы ищем мистера Вестморлэнда.
Женщина тут же смерила взглядом Лили и Розмари. По выражению ее лица было ясно, что конкуренции со стороны посетительниц она ничуть не опасается.
– Он не говорил, что ожидает гостей.
«Вот как, – подумал Оливер, – после недолгого пребывания здесь Ник уже успел обзавестись подружкой, которой докладывает о своих делах».
– Он, должно быть, забыл. Я – Оливер Ворс, его старый друг. Из Бостона. Эта леди, – Оливер указал на Лили, – моя невеста. А это – ее подруга.
– Понятно. – Женщина окончательно успокоилась и отступила в глубь прихожей. – Я скажу Нику, мистеру Вестморлэнду, что вы здесь.
Едва она ввела их в респектабельную приемную, со вкусом отделанную в зеленых и кремовых тонах, как раздались тяжелые шаги. Появился Ник. В рубашке и жилете, но без сюртука и галстука он выглядел растрепанным.
При виде Оливера он остановился и на его лице появилось раздраженное выражение.
– Где, ради всего святого, ты был, дружище? Весь наш проклятый мир рассыпается на части, а ты прохлаждаешься со своими очередными девками.
Оливер испустил громкий стон.
Глава 17
На взгляд Эммалины Фрибл, Фэл-Мэнор был довольно приятным местечком – если, конечно, приходится жить в стесненных обстоятельствах. Но если живешь в таком огромном доме, как Блэкмор-Холл, любое жилище покажется тесным.
Серая, оплетенная плющом квадратная глыба со множеством уродливых осыпающихся горгулий и чередой каменных урн, в которых должны были расти, но не росли цветы, по обе стороны от внушительных парадных дверей.
Ох бедняга, у него в этом доме, вероятно, не более двадцати спален. Окна в три этажа не шире бойниц в крепостной стене. Да, не каждому тут могло понравиться.
Во времена Бэмонтов – Эммалина считала, что это было задолго до того, как они вынуждены были продать Блэкмор-Холл, – в те времена Фэл-Мэнор был вдовьим приданым. Мать теперешнего лорда Витмора умерла, когда он был еще маленьким ребенком. Второй женой старого лорда стала мать этой высокомерной леди Витью, тогда уже вдова, но и она прожила не настолько долго, чтобы успеть вселиться в этот дом. Фэл-Мэнор пустовал и был в запущенном состоянии, когда дорогой лорд Витмор туда въехал.
Лорд Витмор… Эммалина закрыла глаза и ощутила сладостный трепет. Если бы она, а не Лили могла удовлетворить его амбиции…
«Эммалина Фрибл, твое будущее сегодня в твоих руках, – сказала она себе, стоя возле ветхого кабриолета, которым вынуждена была воспользоваться из-за того, что эта неблагодарная негодница Лили забрала ландо в Солсбери. Подумать только, она отправилась туда с этим типом! – В моих руках, и я не оплошаю!»
– Останься здесь, – приказала она Леонарду, обыкновенному грубому конюху, которого ей пришлось взять вместо кучера. – И посмотри, что можно сделать, чтобы улучшить вид этой повозки. Она просто позорная.
Леонард повернул к ней свое наглое лицо и улыбнулся. Он еще смеет улыбаться! У него были выгоревшие, давно не стриженные волосы и слишком миловидное для человека его положения лицо.
Он подмигнул ей!
Эммалина, задрав подбородок, решительно направилась к дому. Какая наглость. Вот уж в самом деле нынче не приходится рассчитывать на хороших слуг.
Она с достоинством вскинула голову, поднялась по парадной лестнице к дверям и потянула шнурок звонка. Дверь открыл громадный детина.
– Я миссис Эммалина…
– Фрибл.
– Да, и я пришла…
– К ним. Они говорили, что вы придете. Закройте за собой дверь.
Застыв с открытым ртом, Эммалина едва пришла в себя, и, собравшись с духом, шагнула внутрь. Огромный, грубый детина удалялся от нее неуклюжей походкой. На нем был зеленый бархатный кафтан, такой старый, что лоснился на локтях.
И шотландская юбка!
Из-под которой торчали голые коленки!
Его ноги напоминали могучие стволы вязов.
Эммалина прижала руку к груди. Так много странных событий произошло за такое короткое время. Это, должно быть, какой-то родственник Бэмонтов, иначе невозможно объяснить его поведение.
– Простите, – сказала она, поспешив его догнать. Ей нужно разузнать все о Бэмонтах. – К какой ветви семьи вы относитесь…
– Я Маклюд. Не думал, что вы знаете мою семью.
– Нет, – поправилась Эммалина, семеня сбоку от него. – Бэмонтов, я имею в виду. К какой ветви Бэмонтов…
– Родственник ли я? Нет. – Он хмуро взглянул на нее, опустив выразительные лохматые брови, такие же рыжие, как и копна его волос. – Я шотландец, мадам. У Бэмонтов нет корней в Шотландии, к их несчастью. Я – дворецкий.
Удивительно. Возмутительно!
– Я…
– Женщина, что живет с Эдлерами.
– Да, миссис Эммалина.
– Фрибл. Мы говорим так.
Эммалина почувствовала, что готова упасть в обморок.
– Произошли некоторые изменения…
– В планах. Да, знаем. Я уже несколько часов слушаю, как лорд ругается по поводу этого надувательства. Почти с того времени, на которое была назначена встреча, на которую профессор не явился.
– Ох! – На Фрибл вдруг нахлынул страх перед встречей с разгневанным лордом Витмором. – Он еще не успокоился?
– Нет.
– Вы хотите сказать, что он все еще не в очень хорошем расположении духа?
– Угу, можно и так сказать. Вот, взгляните сами. – Не потрудившись постучаться, Маклюд распахнул дверь в гостиную, утопавшую в клубах едкого дыма. – Удачи. Она вам потребуется.
И в следующий момент Эммалина оказалась в компании лорда Витмора, сэра Сесила Лэйкока и леди Витью. Все трое развалились на пурпурных бархатных диванах, причем сэр Сесил и леди Витью делили один диван. Эммалина, неуверенно вздохнув, прошла вперед. Неприличие этой сцены потрясло ее, но она улыбнулась, постаравшись вложить в эту улыбку весь свой запас доброжелательности.
– Доброе утро, – пролепетала Эммалина, сделав глубокий реверанс. – Не берусь предполагать, что вы могли о нас подумать, но я пришла заверить вас, что произошло непредвиденное осложнение и потребуется совсем немного времени, чтобы все уладить.
Серая, оплетенная плющом квадратная глыба со множеством уродливых осыпающихся горгулий и чередой каменных урн, в которых должны были расти, но не росли цветы, по обе стороны от внушительных парадных дверей.
Ох бедняга, у него в этом доме, вероятно, не более двадцати спален. Окна в три этажа не шире бойниц в крепостной стене. Да, не каждому тут могло понравиться.
Во времена Бэмонтов – Эммалина считала, что это было задолго до того, как они вынуждены были продать Блэкмор-Холл, – в те времена Фэл-Мэнор был вдовьим приданым. Мать теперешнего лорда Витмора умерла, когда он был еще маленьким ребенком. Второй женой старого лорда стала мать этой высокомерной леди Витью, тогда уже вдова, но и она прожила не настолько долго, чтобы успеть вселиться в этот дом. Фэл-Мэнор пустовал и был в запущенном состоянии, когда дорогой лорд Витмор туда въехал.
Лорд Витмор… Эммалина закрыла глаза и ощутила сладостный трепет. Если бы она, а не Лили могла удовлетворить его амбиции…
«Эммалина Фрибл, твое будущее сегодня в твоих руках, – сказала она себе, стоя возле ветхого кабриолета, которым вынуждена была воспользоваться из-за того, что эта неблагодарная негодница Лили забрала ландо в Солсбери. Подумать только, она отправилась туда с этим типом! – В моих руках, и я не оплошаю!»
– Останься здесь, – приказала она Леонарду, обыкновенному грубому конюху, которого ей пришлось взять вместо кучера. – И посмотри, что можно сделать, чтобы улучшить вид этой повозки. Она просто позорная.
Леонард повернул к ней свое наглое лицо и улыбнулся. Он еще смеет улыбаться! У него были выгоревшие, давно не стриженные волосы и слишком миловидное для человека его положения лицо.
Он подмигнул ей!
Эммалина, задрав подбородок, решительно направилась к дому. Какая наглость. Вот уж в самом деле нынче не приходится рассчитывать на хороших слуг.
Она с достоинством вскинула голову, поднялась по парадной лестнице к дверям и потянула шнурок звонка. Дверь открыл громадный детина.
– Я миссис Эммалина…
– Фрибл.
– Да, и я пришла…
– К ним. Они говорили, что вы придете. Закройте за собой дверь.
Застыв с открытым ртом, Эммалина едва пришла в себя, и, собравшись с духом, шагнула внутрь. Огромный, грубый детина удалялся от нее неуклюжей походкой. На нем был зеленый бархатный кафтан, такой старый, что лоснился на локтях.
И шотландская юбка!
Из-под которой торчали голые коленки!
Его ноги напоминали могучие стволы вязов.
Эммалина прижала руку к груди. Так много странных событий произошло за такое короткое время. Это, должно быть, какой-то родственник Бэмонтов, иначе невозможно объяснить его поведение.
– Простите, – сказала она, поспешив его догнать. Ей нужно разузнать все о Бэмонтах. – К какой ветви семьи вы относитесь…
– Я Маклюд. Не думал, что вы знаете мою семью.
– Нет, – поправилась Эммалина, семеня сбоку от него. – Бэмонтов, я имею в виду. К какой ветви Бэмонтов…
– Родственник ли я? Нет. – Он хмуро взглянул на нее, опустив выразительные лохматые брови, такие же рыжие, как и копна его волос. – Я шотландец, мадам. У Бэмонтов нет корней в Шотландии, к их несчастью. Я – дворецкий.
Удивительно. Возмутительно!
– Я…
– Женщина, что живет с Эдлерами.
– Да, миссис Эммалина.
– Фрибл. Мы говорим так.
Эммалина почувствовала, что готова упасть в обморок.
– Произошли некоторые изменения…
– В планах. Да, знаем. Я уже несколько часов слушаю, как лорд ругается по поводу этого надувательства. Почти с того времени, на которое была назначена встреча, на которую профессор не явился.
– Ох! – На Фрибл вдруг нахлынул страх перед встречей с разгневанным лордом Витмором. – Он еще не успокоился?
– Нет.
– Вы хотите сказать, что он все еще не в очень хорошем расположении духа?
– Угу, можно и так сказать. Вот, взгляните сами. – Не потрудившись постучаться, Маклюд распахнул дверь в гостиную, утопавшую в клубах едкого дыма. – Удачи. Она вам потребуется.
И в следующий момент Эммалина оказалась в компании лорда Витмора, сэра Сесила Лэйкока и леди Витью. Все трое развалились на пурпурных бархатных диванах, причем сэр Сесил и леди Витью делили один диван. Эммалина, неуверенно вздохнув, прошла вперед. Неприличие этой сцены потрясло ее, но она улыбнулась, постаравшись вложить в эту улыбку весь свой запас доброжелательности.
– Доброе утро, – пролепетала Эммалина, сделав глубокий реверанс. – Не берусь предполагать, что вы могли о нас подумать, но я пришла заверить вас, что произошло непредвиденное осложнение и потребуется совсем немного времени, чтобы все уладить.