Стелла Камерон
Дорогой незнакомец
Во имя мира, справедливости и чести
Глава 1
Англия, 1848 год
– Как ты думаешь, у всех мужчин есть таинственные места? – Вопрос Лили Эдлер был обращен в равной мере как к ее спутнице, так и к себе самой.
Шелестя жесткой нижней юбкой из конского волоса, Розмари Гудвин взобралась на скамью и встала за спиной подруги. Она поднялась на цыпочки, стараясь выглянуть в прозрачный квадратик окна с закрашенными стеклами, выходящего на кладбище церкви Святого Седрика, что в местечке Ком-Пиддл, графство Хэмпшир.
– Замечательно. – Лили подняла ржавый шпингалет и толкнула раму. – Прекрасная возможность наблюдать, оставаясь при этом незамеченными.
– Не нужно открывать окно, – прошептала Розмари, округлив глаза. – Он может нас услышать.
– Не будь глупой гусыней. – Лили поднатужилась и наконец-то с трудом смогла приоткрыть тяжелое, в свинцовой раме, окно на пару дюймов. – Он слишком поглощен самим собой. Только взгляни на него. Мне еще не доводилось встречать столь тщеславных и напыщенных субъектов. Кроме того, он от нас довольно далеко, а стены здесь толстые.
– Пожалуйста, потише, – взмолилась Розмари.
Лили вытянулась во весь рост, но едва лишь дотянулась носом до уровня каменного подоконника.
– Дай-ка мне мою Библию. Брось ее так, чтобы я могла на нее встать.
– Лили!
«Вот уж в самом деле, – подумала Лили, искоса взглянув на Розмари, – бывают моменты, когда тесная дружба с сестрой местного священника оказывается весьма утомительной. Весь этот благочестивый вздор порой сильно действует на нервы».
– Ну хорошо, – сказала Лили, решив не возвращаться к идее использования Библии в качестве подставки под ноги. – Ты мне еще не ответила. Вопрос стоит так: у всех ли мужчин есть таинственные места?
Розмари пробурчала что-то так тихо, что Лили не разобрала ни слова.
– Говори громче, – бросила она через плечо, осознавая, что ведет себя чересчур резко, но не испытывая при этом особого раскаяния.
– Я сказала, – кисло ответила Розмари, чуть повысив свой тихий, как обычно, голос, – что я склонна полагать, что у всех. В конце концов, почему один мужчина должен отличаться в этом отношении от другого?
Лили погрузилась в раздумье.
– Ох, я могу себе представить, что, даже обладая сходным строением, они, возможно, устроены не совсем одинаково. Но согласимся, что по крайней мере сущность у них одна. Это уже что-то.
– Да, – согласилась Розмари. – Это что-то.
– Таким образом, для исследования можно выбрать любого мужчину. Ну или несколько для сравнения.
– Может быть, воспользуешься этим? – Розмари вгляделась в высокого темноволосого мужчину, который самым неподобающим образом привалился к надгробию в центре церковного кладбища, обнесенного низкой железной оградой. – В конце концов, для осуществления нашего предприятия у него очень удачное местопребывание. Ни много ни мало в твоем собственном доме. Ну и при известном уме – а кому, как не нам, знать, что он у тебя имеется – можно найти сколько угодно способов сойтись с ним поближе.
– Он мне не нравится.
– Но ты его совсем не знаешь.
– Зато я знаю, что он замышляет. – Лили ощутила новый приступ тревоги. – Он хочет втереться в доверие к папе. Он уже в этом преуспел.
– Тем не менее он красив, – заметила Розмари, и в ее тихом голосе отчетливо прозвучала грусть. – Признай, что Ком-Пиддл не может похвастать изобилием красивых мужчин. Или хоть сколько-нибудь приемлемых.
– Послушай, но наивно считать, что интересное лицо может служить залогом того, что все остальное будет столь же интересно. Он, может быть, не наделен ничем примечательным с точки зрения наших интересов.
Розмари стерла грязь со стекла на уровне своих глаз.
– И все же он какой-то необычный, тебе не кажется? Он, может быть, чересчур крупный, но какой-то очень… привлекательный.
– Высокомерный, я бы сказала, – возразила Лили и фыркнула. – Это свойственно всем красивым людям, которые осознают, что они красивы. У него карие глаза, но, знаешь, уж слишком светлые. Даже как-то жутко. Я его встретила, когда спускалась сегодня утром вниз. Он посмотрел на меня в упор. Ни тени улыбки. Хотя, конечно, нас друг другу не представили, а он в некотором роде всего лишь слуга.
– Ох, Лили!
– Ох, Лили,– передразнила Лили подругу. – Но ведь это правда. Может быть, он и высок, и безумно красив. И глаза у него как у голодного тигра на картине в кабинете папы, но… от одной мысли о нем меня бросает в дрожь.
– От чего? – осведомилась Розмари.
Лили бросила на нее подозрительный взгляд.
Розмари была сама невинность. Гроздья белокурых локонов слегка покачивались возле ее розовых ушек.
– Мне просто интересно, не от волнения ли тебя бросает в дрожь при виде его, – пояснила она с непринужденным видом. – Я слышала, что такая реакция может возникнуть. Я надеюсь, что когда-нибудь мне и самой доведется испытать нечто подобное.
– Надеюсь, это будет не слуга, – сурово сказала Лили. – Или по крайней мере не тот слуга, который узурпировал твое место возле отца.
– У меня нет отца, – напомнила Розмари. – Кроме того, я не избалована вниманием мужчин. И он, как ты знаешь, Лили, вовсе не слуга. Он секретарь твоего отца. И во всех отношениях очень образованный человек, как мне сказал Юстас.
Достопочтенный Юстас Гудвин приходился Розмари братом, был намного старше ее и жил при церкви Святого Седрика. Кроме того, он был чванливым, властным, лицемерным и вспыльчивым грубияном, и Лили терпеть его не могла.
Лили вновь устремила все свое внимание на человека, облаченного в черное, который стоял скрестив ноги и, казалось, был полностью занят своими мыслями. Поглощенный ими, он вальяжно развалился на месте последнего упокоения какой-то бедной усопшей души.
– Оливер Ворс, – пробормотала она. – Из Бостона. Можете себе представить? Оливер Ворс из Бостона – и вдруг в моем любимом Блэкмор-Холле. Только и делает, что слоняется повсюду. Все рассматривает и трогает – когда думает, что его никто не видит, разумеется. Но я-то знаю. Я все видела.
– Он здесь всего несколько дней, дорогая Лили. Тебе нужно как-нибудь с ним поговорить.
О да, ей придется поговорить с ним. Не далее как сегодня утром отец объявил, что он не может больше терпеть ее отказы быть формально представленной мистеру Оливеру Ворсу из Бостона.
– Американец, – с легкой гримаской проговорила она, прислонившись подбородком к холодному камню и жалея, что майское утро одаряет этого человека своим теплом.
– Мне он кажется таким таинственным, – сказала Розмари. – Я уверена, что он будет достойным объектом исследований Общества.
– Не правда ли у него сильное тело? – невпопад отозвалась Лили. – Или таковым кажется. Почему он всегда носит черное? Это немодно.
– Я думаю, потому, что это ему к лицу. И у него в самом деле сильное тело. Мужские плечи, если они, конечно, широкие, всегда казались мне такими… ну, в общем, они вызывают у меня желание прикоснуться к ним. – Розмари внезапно пригнула голову. – О, дорогая, скажи, он же не мог меня слышать?
– Не мог, не волнуйся, – успокоила ее Лили, озадаченно разглядывая широкие плечи объекта. – А вот и еще одна тема для исследования – женская реакция на размеры. Конечно, для их определения, как и для прочих таинственных мест, следует выработать соответствующий метод измерений.
– О, дорогая…
– Пожалуйста, не тверди все время «о, дорогая». Мистер Оливер Ворс из Бостона обладает очень внушительной грудью, Розмари.
– О, дорогая…
– Роза!
– Извини. Да, я и сама так думаю. У него очень внушительная грудь. Лили, сделай милость, отойди от окна.
– Глупости. Никуда я не пойду. Ты отлично знаешь, что он не может меня видеть. И слышать меня он тоже не может, а впрочем, жаль. Бедное, глупое создание! Он, несомненно, умер бы от унижения.
– Уж не от того ли, что мы называли его красавцем и обладателем большого и сильного тела?
Лили наморщила нос.
– Его ноги…
– Лили!
– Как мы можем продвинуться в нашем исследовании, если ты падаешь в обморок от одного упоминания о мужских ногах? У него… да, его ноги производят на меня скорее приятное впечатление. Мне нравится верхняя часть…
– Лили!
– Тише, иначе он наверняка тебя услышит. Лили, Лили, Лили! Мне двадцать пять лет. А тебе двадцать четыре. Уже совершенно ясно, что мы остались в старых девах. И слава Богу. Но мы земные женщины и имеем похвальную решимость не отказываться от всех доступных нам переживаний – даже если некоторые из них будут носить чисто теоретический характер.
– О, дорогая…
Лили сердито взглянула на свою лучшую подругу:
– Чего ты так боишься?
– Я вовсе не боюсь. Просто все это казалось замечательной идеей до тех пор, пока мы реально не начали предпринимать какие-то действия.
– Что в этом может быть замечательного, если ничего не предпринимать? Невозможно провести достойное исследование, не имея в своем распоряжении подходящих объектов.
– О, дорогая…
Лили уже устала одергивать подругу.
– Присядь, если хочешь, моя милая. Я буду докладывать тебе о своих наблюдениях… Интересно все же, почему он там стоит в такой вызывающей позе.
– Может быть, он ждет, – смиренно предположила Розмари.
– Чего ждет?
– Ну… я не знаю.
Девушки умолкли. Наконец Лили изрекла тоном знатока:
– В мужчине очень важен рот. Рот мистера Ворса безукоризнен. Я, как беспристрастный исследователь, вынуждена это признать. Маленькие ямочки в уголках его губ представляются мне очень интригующими. Так, нижняя губа слегка полнее верхней – да, у него четко очерченный, твердый рот. Ну и прекрасные зубы.
– Возможно, все мужчины в Бостоне чрезвычайно крупны, красивы и очень сильны.
– И притом не лишены изящества, – задумчиво добавила Лили. – Я наблюдала за ним из галереи над вестибюлем. У него походка человека, обладающего незаурядной силой, но тем не менее его движения легки и непринужденны.
– Очень интересно.
О да, на этого мужчину, вне всякого сомнения, интересно было взглянуть. И голос у него тоже был необычный. Низкий и ровный – когда он не смеется. Лили слышала, как он смеялся в кабинете ее отца. Отец тоже от души хохотал, и по его голосу чувствовалось, что он в восторге. А ведь он не часто смеялся, несмотря на то что все время сыпал остротами, которые приберегал специально для Лили.
Лили раздумывала, что может вызвать у отца такой восторг в присутствии Оливера Ворса, которого он нанял, никого не предупредив, секретарем. Ее отец вернулся из деловой и лекционной поездки в Лондон и просто поставил ее в известность, что ему крупно повезло повстречать человека одного с ним склада ума. В дополнение к своему преимущественно безмолвному участию в делах прибыльного торгового банка, учрежденного его дедом, отец был в своем роде философом. И до недавнего времени он не проявлял никакой заинтересованности в чьей-либо помощи, кроме помощи Лили.
Появление нового помощника стало для нее равносильно вторжению наглого захватчика, и в душе ее поднялась целая буря возмущения. Ревность. Никогда в жизни она не испытывала столь низменного чувства, пока не появился мистер Оливер Ворс из Бостона.
– Может, пойдем? – спросила Розмари. – Нам еще нужно бы встретиться с Миртой…
– Я знаю. Но, кажется, я не в состоянии сегодня с ней встречаться. – Внезапно Лили безумно захотелось побыть наедине с отцом. Она должна открыть ему глаза на то, что его дурачит мошенник.
Мистер Ворс снял шляпу. Внезапно налетевший ветер растрепал его длинные густые темные волосы. Он откинул назад полы своего сюртука и, уперев руки в бока, подставил лицо солнечному свету.
Лили прижала руку к груди, словно стараясь унять бешено заколотившееся сердце.
Он выпрямился, переменив позу, и снова небрежно скрестил ноги. Его брюки, хотя и очень простые, были отличного покроя и хорошо на нем сидели… Да, они сидели превосходно.
– Я им займусь, – неожиданно сказала Лили, еще секунду назад даже не собираясь произносить ничего подобного.
Розмари не проронила ни слова.
– Если бы он не был чужаком, имеющим намерение воспользоваться доверием моего отца, я бы посчитала его наиболее привлекательным мужчиной, какого я когда-либо встречала… Розмари, он прикрыл глаза и слегка улыбается от ощущения солнечного тепла на своем лице.
– М-м-м.
– А когда он улыбается, у него на щеках появляются ямочки.
– М-м-м.
– Но разумеется, он вполне может оказаться каким-нибудь подлым проходимцем.
– Лили!
Лили вздохнула.
– Да-да, конечно. И все-таки я настаиваю, что он скорее всего проходимец или что-то в этом роде. А кто еще способен так вот проводить свободное время возле кладбищенской могилы?
– На меня это наводит ужас, – призналась дрожащим голосом Розмари.
Лили испытывала то же самое чувство.
– Возможно, нам следует потихоньку навести о нем справки, – сказала Розмари. – И разузнать о нем побольше.
– Возможно, – отозвалась Лили. Она нагнулась, вытащила несколько молитвенников из паза на спинке скамьи и положила их стопкой на сиденье. Удостоверившись в надежности возведенной конструкции, она взобралась на них. – Он и в самом деле довольно красив, – повторила Лили как бы забывшись, и снова без всякого намерения произнести что-либо подобное. Удивленная собственными словами, она едва не поперхнулась.
Розмари безмолвствовала, и, взглянув на нее, Лили увидела неподдельную тревогу на лице подруги.
Глубоко вздохнув, Лили еще раз осмотрела виновника всех этих чрезвычайных происшествий.
– Он будет объектом моего исследования. Только в данный момент, конечно. И только пока я не узнаю о нем всего, что представляет для нас интерес. А потом я найду другой объект исследования.
– Ты назвала его красивым, – запинаясь прошептала Розмари.
Язык Лили всегда имел досадную привычку подводить свою хозяйку.
– Это всего только риторическая фигура, моя милая. Ох!
– Что там такое?
– Он… Страшно сказать, он прилег на могилу. О Боже… Он растянулся там, как огромный кот. На могиле!
– Не может быть, – пролепетала Розмари и тут же всплеснула руками. – Послушай, но ведь это как раз то, что нам нужно.
– В самом деле, – согласилась Лили, не в силах оторвать пристальный взгляд от мистера Оливера Ворса из Бостона. – У мужчин действительно имеются откровенно необычные таинственные места.
Возмутитель спокойствия обеих барышень тем временем улегся поудобнее и закрыл глаза.
– Розмари! Ох, Розмари, не думаешь ли ты… Ну конечно же, нет.
– Что?
– Видишь ли, мне кажется очень подозрительным это внезапное решение папы… Нет, нет, не может быть.
Розмари мигом передвинулась на самый краешек скамейки, и ее розовые шелковые юбки с шумом взметнулись при этом порывистом движении.
– Скажи мне! Пожалуйста.
Новая догадка внезапно озарила Лили со всей ее ужасной очевидностью, но она вовремя заставила себя прикусить язычок.
– Нет, нет, ничего особенного. Я буду действовать, как и запланировала. Решение принято. К следующему собранию Общества, я надеюсь, у меня будет готов доклад, содержащий надежную статистику.
– О, дорогая…
Разумеется, ей не следует сердиться на милочку Розмари, которая, несмотря на огромное желание пуститься в приключение, обладает весьма сомнительной храбростью. А вот отец действительно мог разработать какой-нибудь безрассудно смелый план. Но из него скорее всего ничего не получится. Не должно получиться.
– Мне бы поскорее хотелось отсюда уйти, Лили.
Мог ли отец решиться на такое безрассудство? Он знал не хуже ее, что в Ком-Пиддл, в среде, которая именовалась местным обществом, она слыла барышней приятной, но невзрачной. И он также слышал отзывы о своей дочери как о девице слишком уж бойкой и самоуверенной, чтобы привлечь внимание сколько-нибудь серьезного человека.
Лили оценила прекрасную фигуру лежащего навзничь мистера Ворса. Секретарь? Или предполагаемый муж для дочери, которую, как часто говорил отец, он хочет удачно выдать замуж?
– Я никогда не выйду замуж, – пробормотала она. – Я ни за что не соглашусь подчиниться мужчине, существу, которое претендует на превосходство из-за каких-то там своих таинственных мест.
– Лили…
– Да-да, – спохватилась она. – Пойдем. Все обретает некий смысл. Почему я сразу этого не поняла? Ох, папа, как ты мог!
– Лили…
– Если ты еще раз скажешь «Лили», я сменю имя. Я скоро с тобой свяжусь, чтобы назначить время нашего следующего заседания. А пока можешь рассказать обо всем Мирте. О, я должна суметь достойно сыграть эту партию. Я вполне готова к такому интеллектуальному поединку. Мистер Ворс, вам следует получше оберегать ваши тайны. Я намерена докопаться до них.
– Лили! Ты слишком нетерпелива.
– Да, нетерпелива, – засмеялась она. – Ты даже представить себе не можешь, как я бываю нетерпелива, когда возникает необходимость или, я бы сказала, возможность. Он даже не будет знать, что я наблюдаю за ним, пока не будет слишком поздно что-то скрывать. Я буду нигде и повсюду. Я буду преследовать его неустанно и неумолимо. В один прекрасный день он сбежит из Блэкмора. Он оставит свои замыслы, что бы он там ни замышлял, и кинется искать укромное место в надежде спастись от моих глаз. И даже потом он постоянно будет испытывать потребность прикрыться хоть чем-нибудь.
– Но это ведь всего лишь научный эксперимент в назидательных и познавательных целях, – дрожащим голосом проговорила Розмари.
Лили заставила себя принять безмятежный вид и спустилась с книжной стопки.
– Таковым он и останется. Уходим. – Она легко спрыгнула на каменный пол, испещренный солнечными зайчиками, которые превратились в россыпи драгоценных камней от цветных стеклышек окна. – Я буду вести подробный дневник. Там будет описана каждая мельчайшая деталь, каждая отличительная черта, каждое отклонение. Идем, Розмари. Я пройду прямо мимо него. Уж этого-то он никак не ожидает.
– Мне нужно вернуться в дом к брату, – умирающим голосом проговорила Розмари. – Я как раз вспомнила, Юстас говорил, что я ему понадоблюсь попозже утром.
Что ж, возможно, это и к лучшему.
– Ну хорошо, иди к нему. Я скоро к тебе присоединюсь. Или ты придешь ко мне, если сможешь. – То, что она намеревалась сделать, лучше было делать в одиночку. – Я собираюсь подобрать подходящий объект исследования и для тебя. Я знаю, ты будешь против, но Витлэс может оказаться весьма интересным объектом, несмотря на всю свою тошнотворность.
– Лорд Витмор? [1]Ох, Лили, ты опять за свое! Даже не предлагай мне этого.
Она решила не продолжать разговора об их соседе в Фэл-Мэнор, по крайней мере до следующей встречи с Розмари.
– Ну тогда идем. От дверей расходимся в разные стороны. Я дам тебе время уйти. Потом я подойду к мистеру Ворсу и выскажу все, что я думаю о невеждах, проводящих свой досуг в местах упокоения других людей.
– Ты этого не сделаешь. Не станешь же ты разговаривать с человеком, которому еще не представлена.
– Я сама себя представлю. – Поскольку у нее были все основания полагать, что он преследовал ее до самой церкви, то почему бы и нет? – И заодно я проведу предварительные исследования.
– Вижу, мне не удастся тебя отговорить, – слабым голосом сказала Розмари, которая все еще сидела съежившись у стенки на самом краешке скамьи. – Знаешь, ты, пожалуй, иди. А я останусь тут еще ненадолго, мне нужно проверить, хорошо ли политы цветы.
Лили взглянула на подругу сквозь пелену кружащихся в солнечных лучах пылинок.
– Как тебе угодно. Да не переживай ты из-за меня так, пожалуйста.
– О, я знаю, ты сильная, – пропищала Розмари. – У тебя все получится. Просто у меня возникли сомнения относительно приключения, которое мы затеяли. Но я, конечно, не откажусь от него, пока ты сама не решишь бросить все это.
– Ни за что, – заверила ее Лили.
– Да я, в общем, на это и не надеялась. Ох, дорогая! Если Юстас когда-нибудь проведает, что Юношеское алтарное общество на самом деле является Обществом выявления и исследования таинственных мужских черт, мне кажется, его может хватить удар.
– Как ты думаешь, у всех мужчин есть таинственные места? – Вопрос Лили Эдлер был обращен в равной мере как к ее спутнице, так и к себе самой.
Шелестя жесткой нижней юбкой из конского волоса, Розмари Гудвин взобралась на скамью и встала за спиной подруги. Она поднялась на цыпочки, стараясь выглянуть в прозрачный квадратик окна с закрашенными стеклами, выходящего на кладбище церкви Святого Седрика, что в местечке Ком-Пиддл, графство Хэмпшир.
– Замечательно. – Лили подняла ржавый шпингалет и толкнула раму. – Прекрасная возможность наблюдать, оставаясь при этом незамеченными.
– Не нужно открывать окно, – прошептала Розмари, округлив глаза. – Он может нас услышать.
– Не будь глупой гусыней. – Лили поднатужилась и наконец-то с трудом смогла приоткрыть тяжелое, в свинцовой раме, окно на пару дюймов. – Он слишком поглощен самим собой. Только взгляни на него. Мне еще не доводилось встречать столь тщеславных и напыщенных субъектов. Кроме того, он от нас довольно далеко, а стены здесь толстые.
– Пожалуйста, потише, – взмолилась Розмари.
Лили вытянулась во весь рост, но едва лишь дотянулась носом до уровня каменного подоконника.
– Дай-ка мне мою Библию. Брось ее так, чтобы я могла на нее встать.
– Лили!
«Вот уж в самом деле, – подумала Лили, искоса взглянув на Розмари, – бывают моменты, когда тесная дружба с сестрой местного священника оказывается весьма утомительной. Весь этот благочестивый вздор порой сильно действует на нервы».
– Ну хорошо, – сказала Лили, решив не возвращаться к идее использования Библии в качестве подставки под ноги. – Ты мне еще не ответила. Вопрос стоит так: у всех ли мужчин есть таинственные места?
Розмари пробурчала что-то так тихо, что Лили не разобрала ни слова.
– Говори громче, – бросила она через плечо, осознавая, что ведет себя чересчур резко, но не испытывая при этом особого раскаяния.
– Я сказала, – кисло ответила Розмари, чуть повысив свой тихий, как обычно, голос, – что я склонна полагать, что у всех. В конце концов, почему один мужчина должен отличаться в этом отношении от другого?
Лили погрузилась в раздумье.
– Ох, я могу себе представить, что, даже обладая сходным строением, они, возможно, устроены не совсем одинаково. Но согласимся, что по крайней мере сущность у них одна. Это уже что-то.
– Да, – согласилась Розмари. – Это что-то.
– Таким образом, для исследования можно выбрать любого мужчину. Ну или несколько для сравнения.
– Может быть, воспользуешься этим? – Розмари вгляделась в высокого темноволосого мужчину, который самым неподобающим образом привалился к надгробию в центре церковного кладбища, обнесенного низкой железной оградой. – В конце концов, для осуществления нашего предприятия у него очень удачное местопребывание. Ни много ни мало в твоем собственном доме. Ну и при известном уме – а кому, как не нам, знать, что он у тебя имеется – можно найти сколько угодно способов сойтись с ним поближе.
– Он мне не нравится.
– Но ты его совсем не знаешь.
– Зато я знаю, что он замышляет. – Лили ощутила новый приступ тревоги. – Он хочет втереться в доверие к папе. Он уже в этом преуспел.
– Тем не менее он красив, – заметила Розмари, и в ее тихом голосе отчетливо прозвучала грусть. – Признай, что Ком-Пиддл не может похвастать изобилием красивых мужчин. Или хоть сколько-нибудь приемлемых.
– Послушай, но наивно считать, что интересное лицо может служить залогом того, что все остальное будет столь же интересно. Он, может быть, не наделен ничем примечательным с точки зрения наших интересов.
Розмари стерла грязь со стекла на уровне своих глаз.
– И все же он какой-то необычный, тебе не кажется? Он, может быть, чересчур крупный, но какой-то очень… привлекательный.
– Высокомерный, я бы сказала, – возразила Лили и фыркнула. – Это свойственно всем красивым людям, которые осознают, что они красивы. У него карие глаза, но, знаешь, уж слишком светлые. Даже как-то жутко. Я его встретила, когда спускалась сегодня утром вниз. Он посмотрел на меня в упор. Ни тени улыбки. Хотя, конечно, нас друг другу не представили, а он в некотором роде всего лишь слуга.
– Ох, Лили!
– Ох, Лили,– передразнила Лили подругу. – Но ведь это правда. Может быть, он и высок, и безумно красив. И глаза у него как у голодного тигра на картине в кабинете папы, но… от одной мысли о нем меня бросает в дрожь.
– От чего? – осведомилась Розмари.
Лили бросила на нее подозрительный взгляд.
Розмари была сама невинность. Гроздья белокурых локонов слегка покачивались возле ее розовых ушек.
– Мне просто интересно, не от волнения ли тебя бросает в дрожь при виде его, – пояснила она с непринужденным видом. – Я слышала, что такая реакция может возникнуть. Я надеюсь, что когда-нибудь мне и самой доведется испытать нечто подобное.
– Надеюсь, это будет не слуга, – сурово сказала Лили. – Или по крайней мере не тот слуга, который узурпировал твое место возле отца.
– У меня нет отца, – напомнила Розмари. – Кроме того, я не избалована вниманием мужчин. И он, как ты знаешь, Лили, вовсе не слуга. Он секретарь твоего отца. И во всех отношениях очень образованный человек, как мне сказал Юстас.
Достопочтенный Юстас Гудвин приходился Розмари братом, был намного старше ее и жил при церкви Святого Седрика. Кроме того, он был чванливым, властным, лицемерным и вспыльчивым грубияном, и Лили терпеть его не могла.
Лили вновь устремила все свое внимание на человека, облаченного в черное, который стоял скрестив ноги и, казалось, был полностью занят своими мыслями. Поглощенный ими, он вальяжно развалился на месте последнего упокоения какой-то бедной усопшей души.
– Оливер Ворс, – пробормотала она. – Из Бостона. Можете себе представить? Оливер Ворс из Бостона – и вдруг в моем любимом Блэкмор-Холле. Только и делает, что слоняется повсюду. Все рассматривает и трогает – когда думает, что его никто не видит, разумеется. Но я-то знаю. Я все видела.
– Он здесь всего несколько дней, дорогая Лили. Тебе нужно как-нибудь с ним поговорить.
О да, ей придется поговорить с ним. Не далее как сегодня утром отец объявил, что он не может больше терпеть ее отказы быть формально представленной мистеру Оливеру Ворсу из Бостона.
– Американец, – с легкой гримаской проговорила она, прислонившись подбородком к холодному камню и жалея, что майское утро одаряет этого человека своим теплом.
– Мне он кажется таким таинственным, – сказала Розмари. – Я уверена, что он будет достойным объектом исследований Общества.
– Не правда ли у него сильное тело? – невпопад отозвалась Лили. – Или таковым кажется. Почему он всегда носит черное? Это немодно.
– Я думаю, потому, что это ему к лицу. И у него в самом деле сильное тело. Мужские плечи, если они, конечно, широкие, всегда казались мне такими… ну, в общем, они вызывают у меня желание прикоснуться к ним. – Розмари внезапно пригнула голову. – О, дорогая, скажи, он же не мог меня слышать?
– Не мог, не волнуйся, – успокоила ее Лили, озадаченно разглядывая широкие плечи объекта. – А вот и еще одна тема для исследования – женская реакция на размеры. Конечно, для их определения, как и для прочих таинственных мест, следует выработать соответствующий метод измерений.
– О, дорогая…
– Пожалуйста, не тверди все время «о, дорогая». Мистер Оливер Ворс из Бостона обладает очень внушительной грудью, Розмари.
– О, дорогая…
– Роза!
– Извини. Да, я и сама так думаю. У него очень внушительная грудь. Лили, сделай милость, отойди от окна.
– Глупости. Никуда я не пойду. Ты отлично знаешь, что он не может меня видеть. И слышать меня он тоже не может, а впрочем, жаль. Бедное, глупое создание! Он, несомненно, умер бы от унижения.
– Уж не от того ли, что мы называли его красавцем и обладателем большого и сильного тела?
Лили наморщила нос.
– Его ноги…
– Лили!
– Как мы можем продвинуться в нашем исследовании, если ты падаешь в обморок от одного упоминания о мужских ногах? У него… да, его ноги производят на меня скорее приятное впечатление. Мне нравится верхняя часть…
– Лили!
– Тише, иначе он наверняка тебя услышит. Лили, Лили, Лили! Мне двадцать пять лет. А тебе двадцать четыре. Уже совершенно ясно, что мы остались в старых девах. И слава Богу. Но мы земные женщины и имеем похвальную решимость не отказываться от всех доступных нам переживаний – даже если некоторые из них будут носить чисто теоретический характер.
– О, дорогая…
Лили сердито взглянула на свою лучшую подругу:
– Чего ты так боишься?
– Я вовсе не боюсь. Просто все это казалось замечательной идеей до тех пор, пока мы реально не начали предпринимать какие-то действия.
– Что в этом может быть замечательного, если ничего не предпринимать? Невозможно провести достойное исследование, не имея в своем распоряжении подходящих объектов.
– О, дорогая…
Лили уже устала одергивать подругу.
– Присядь, если хочешь, моя милая. Я буду докладывать тебе о своих наблюдениях… Интересно все же, почему он там стоит в такой вызывающей позе.
– Может быть, он ждет, – смиренно предположила Розмари.
– Чего ждет?
– Ну… я не знаю.
Девушки умолкли. Наконец Лили изрекла тоном знатока:
– В мужчине очень важен рот. Рот мистера Ворса безукоризнен. Я, как беспристрастный исследователь, вынуждена это признать. Маленькие ямочки в уголках его губ представляются мне очень интригующими. Так, нижняя губа слегка полнее верхней – да, у него четко очерченный, твердый рот. Ну и прекрасные зубы.
– Возможно, все мужчины в Бостоне чрезвычайно крупны, красивы и очень сильны.
– И притом не лишены изящества, – задумчиво добавила Лили. – Я наблюдала за ним из галереи над вестибюлем. У него походка человека, обладающего незаурядной силой, но тем не менее его движения легки и непринужденны.
– Очень интересно.
О да, на этого мужчину, вне всякого сомнения, интересно было взглянуть. И голос у него тоже был необычный. Низкий и ровный – когда он не смеется. Лили слышала, как он смеялся в кабинете ее отца. Отец тоже от души хохотал, и по его голосу чувствовалось, что он в восторге. А ведь он не часто смеялся, несмотря на то что все время сыпал остротами, которые приберегал специально для Лили.
Лили раздумывала, что может вызвать у отца такой восторг в присутствии Оливера Ворса, которого он нанял, никого не предупредив, секретарем. Ее отец вернулся из деловой и лекционной поездки в Лондон и просто поставил ее в известность, что ему крупно повезло повстречать человека одного с ним склада ума. В дополнение к своему преимущественно безмолвному участию в делах прибыльного торгового банка, учрежденного его дедом, отец был в своем роде философом. И до недавнего времени он не проявлял никакой заинтересованности в чьей-либо помощи, кроме помощи Лили.
Появление нового помощника стало для нее равносильно вторжению наглого захватчика, и в душе ее поднялась целая буря возмущения. Ревность. Никогда в жизни она не испытывала столь низменного чувства, пока не появился мистер Оливер Ворс из Бостона.
– Может, пойдем? – спросила Розмари. – Нам еще нужно бы встретиться с Миртой…
– Я знаю. Но, кажется, я не в состоянии сегодня с ней встречаться. – Внезапно Лили безумно захотелось побыть наедине с отцом. Она должна открыть ему глаза на то, что его дурачит мошенник.
Мистер Ворс снял шляпу. Внезапно налетевший ветер растрепал его длинные густые темные волосы. Он откинул назад полы своего сюртука и, уперев руки в бока, подставил лицо солнечному свету.
Лили прижала руку к груди, словно стараясь унять бешено заколотившееся сердце.
Он выпрямился, переменив позу, и снова небрежно скрестил ноги. Его брюки, хотя и очень простые, были отличного покроя и хорошо на нем сидели… Да, они сидели превосходно.
– Я им займусь, – неожиданно сказала Лили, еще секунду назад даже не собираясь произносить ничего подобного.
Розмари не проронила ни слова.
– Если бы он не был чужаком, имеющим намерение воспользоваться доверием моего отца, я бы посчитала его наиболее привлекательным мужчиной, какого я когда-либо встречала… Розмари, он прикрыл глаза и слегка улыбается от ощущения солнечного тепла на своем лице.
– М-м-м.
– А когда он улыбается, у него на щеках появляются ямочки.
– М-м-м.
– Но разумеется, он вполне может оказаться каким-нибудь подлым проходимцем.
– Лили!
Лили вздохнула.
– Да-да, конечно. И все-таки я настаиваю, что он скорее всего проходимец или что-то в этом роде. А кто еще способен так вот проводить свободное время возле кладбищенской могилы?
– На меня это наводит ужас, – призналась дрожащим голосом Розмари.
Лили испытывала то же самое чувство.
– Возможно, нам следует потихоньку навести о нем справки, – сказала Розмари. – И разузнать о нем побольше.
– Возможно, – отозвалась Лили. Она нагнулась, вытащила несколько молитвенников из паза на спинке скамьи и положила их стопкой на сиденье. Удостоверившись в надежности возведенной конструкции, она взобралась на них. – Он и в самом деле довольно красив, – повторила Лили как бы забывшись, и снова без всякого намерения произнести что-либо подобное. Удивленная собственными словами, она едва не поперхнулась.
Розмари безмолвствовала, и, взглянув на нее, Лили увидела неподдельную тревогу на лице подруги.
Глубоко вздохнув, Лили еще раз осмотрела виновника всех этих чрезвычайных происшествий.
– Он будет объектом моего исследования. Только в данный момент, конечно. И только пока я не узнаю о нем всего, что представляет для нас интерес. А потом я найду другой объект исследования.
– Ты назвала его красивым, – запинаясь прошептала Розмари.
Язык Лили всегда имел досадную привычку подводить свою хозяйку.
– Это всего только риторическая фигура, моя милая. Ох!
– Что там такое?
– Он… Страшно сказать, он прилег на могилу. О Боже… Он растянулся там, как огромный кот. На могиле!
– Не может быть, – пролепетала Розмари и тут же всплеснула руками. – Послушай, но ведь это как раз то, что нам нужно.
– В самом деле, – согласилась Лили, не в силах оторвать пристальный взгляд от мистера Оливера Ворса из Бостона. – У мужчин действительно имеются откровенно необычные таинственные места.
Возмутитель спокойствия обеих барышень тем временем улегся поудобнее и закрыл глаза.
– Розмари! Ох, Розмари, не думаешь ли ты… Ну конечно же, нет.
– Что?
– Видишь ли, мне кажется очень подозрительным это внезапное решение папы… Нет, нет, не может быть.
Розмари мигом передвинулась на самый краешек скамейки, и ее розовые шелковые юбки с шумом взметнулись при этом порывистом движении.
– Скажи мне! Пожалуйста.
Новая догадка внезапно озарила Лили со всей ее ужасной очевидностью, но она вовремя заставила себя прикусить язычок.
– Нет, нет, ничего особенного. Я буду действовать, как и запланировала. Решение принято. К следующему собранию Общества, я надеюсь, у меня будет готов доклад, содержащий надежную статистику.
– О, дорогая…
Разумеется, ей не следует сердиться на милочку Розмари, которая, несмотря на огромное желание пуститься в приключение, обладает весьма сомнительной храбростью. А вот отец действительно мог разработать какой-нибудь безрассудно смелый план. Но из него скорее всего ничего не получится. Не должно получиться.
– Мне бы поскорее хотелось отсюда уйти, Лили.
Мог ли отец решиться на такое безрассудство? Он знал не хуже ее, что в Ком-Пиддл, в среде, которая именовалась местным обществом, она слыла барышней приятной, но невзрачной. И он также слышал отзывы о своей дочери как о девице слишком уж бойкой и самоуверенной, чтобы привлечь внимание сколько-нибудь серьезного человека.
Лили оценила прекрасную фигуру лежащего навзничь мистера Ворса. Секретарь? Или предполагаемый муж для дочери, которую, как часто говорил отец, он хочет удачно выдать замуж?
– Я никогда не выйду замуж, – пробормотала она. – Я ни за что не соглашусь подчиниться мужчине, существу, которое претендует на превосходство из-за каких-то там своих таинственных мест.
– Лили…
– Да-да, – спохватилась она. – Пойдем. Все обретает некий смысл. Почему я сразу этого не поняла? Ох, папа, как ты мог!
– Лили…
– Если ты еще раз скажешь «Лили», я сменю имя. Я скоро с тобой свяжусь, чтобы назначить время нашего следующего заседания. А пока можешь рассказать обо всем Мирте. О, я должна суметь достойно сыграть эту партию. Я вполне готова к такому интеллектуальному поединку. Мистер Ворс, вам следует получше оберегать ваши тайны. Я намерена докопаться до них.
– Лили! Ты слишком нетерпелива.
– Да, нетерпелива, – засмеялась она. – Ты даже представить себе не можешь, как я бываю нетерпелива, когда возникает необходимость или, я бы сказала, возможность. Он даже не будет знать, что я наблюдаю за ним, пока не будет слишком поздно что-то скрывать. Я буду нигде и повсюду. Я буду преследовать его неустанно и неумолимо. В один прекрасный день он сбежит из Блэкмора. Он оставит свои замыслы, что бы он там ни замышлял, и кинется искать укромное место в надежде спастись от моих глаз. И даже потом он постоянно будет испытывать потребность прикрыться хоть чем-нибудь.
– Но это ведь всего лишь научный эксперимент в назидательных и познавательных целях, – дрожащим голосом проговорила Розмари.
Лили заставила себя принять безмятежный вид и спустилась с книжной стопки.
– Таковым он и останется. Уходим. – Она легко спрыгнула на каменный пол, испещренный солнечными зайчиками, которые превратились в россыпи драгоценных камней от цветных стеклышек окна. – Я буду вести подробный дневник. Там будет описана каждая мельчайшая деталь, каждая отличительная черта, каждое отклонение. Идем, Розмари. Я пройду прямо мимо него. Уж этого-то он никак не ожидает.
– Мне нужно вернуться в дом к брату, – умирающим голосом проговорила Розмари. – Я как раз вспомнила, Юстас говорил, что я ему понадоблюсь попозже утром.
Что ж, возможно, это и к лучшему.
– Ну хорошо, иди к нему. Я скоро к тебе присоединюсь. Или ты придешь ко мне, если сможешь. – То, что она намеревалась сделать, лучше было делать в одиночку. – Я собираюсь подобрать подходящий объект исследования и для тебя. Я знаю, ты будешь против, но Витлэс может оказаться весьма интересным объектом, несмотря на всю свою тошнотворность.
– Лорд Витмор? [1]Ох, Лили, ты опять за свое! Даже не предлагай мне этого.
Она решила не продолжать разговора об их соседе в Фэл-Мэнор, по крайней мере до следующей встречи с Розмари.
– Ну тогда идем. От дверей расходимся в разные стороны. Я дам тебе время уйти. Потом я подойду к мистеру Ворсу и выскажу все, что я думаю о невеждах, проводящих свой досуг в местах упокоения других людей.
– Ты этого не сделаешь. Не станешь же ты разговаривать с человеком, которому еще не представлена.
– Я сама себя представлю. – Поскольку у нее были все основания полагать, что он преследовал ее до самой церкви, то почему бы и нет? – И заодно я проведу предварительные исследования.
– Вижу, мне не удастся тебя отговорить, – слабым голосом сказала Розмари, которая все еще сидела съежившись у стенки на самом краешке скамьи. – Знаешь, ты, пожалуй, иди. А я останусь тут еще ненадолго, мне нужно проверить, хорошо ли политы цветы.
Лили взглянула на подругу сквозь пелену кружащихся в солнечных лучах пылинок.
– Как тебе угодно. Да не переживай ты из-за меня так, пожалуйста.
– О, я знаю, ты сильная, – пропищала Розмари. – У тебя все получится. Просто у меня возникли сомнения относительно приключения, которое мы затеяли. Но я, конечно, не откажусь от него, пока ты сама не решишь бросить все это.
– Ни за что, – заверила ее Лили.
– Да я, в общем, на это и не надеялась. Ох, дорогая! Если Юстас когда-нибудь проведает, что Юношеское алтарное общество на самом деле является Обществом выявления и исследования таинственных мужских черт, мне кажется, его может хватить удар.
Глава 2
Без сомнения, она уже от него без ума. Да иного и не следовало ожидать от этой провинциалки. Оливер глубоко вдыхал ароматный воздух, пропитанный запахами сырой травы и ранних роз. Англия. Наконец-то он близок к тому, чтобы обосноваться в краях своих предков, где все по праву должно принадлежать ему.
К несчастью, ему придется согласиться посвататься к Лили Эдлер, но он научился обращать любую ситуацию в свою пользу, а из этой ситуации нужно постараться извлечь максимальную выгоду.
Когда он приехал в Хэмпшир, на него нахлынула волна такой ярости, что он сам был поражен ее неожиданной силой. Оливер думал, что, столкнувшись лицом к лицу со своим прошлым, он испытает лишь облегчение и примирится с ним. Ему казалось, что он уже поборол свой гнев. Он намеревался выяснить, каким образом он лишился всех своих прав, но он не ставил перед собой задачу вернуть себе эти права. Единственная его цель – это добраться до истины.
Он слегка улыбнулся. Он не испытывал неудобств, лежа на твердом камне. Есть что-то успокаивающее в его неподатливости и неподвижности. Камень дает возможность ощутить под собой твердую почву.
Каждый раз, когда он сталкивался с мисс Эдлер, она смотрела на него с очень странным выражением. Его улыбка стала шире. При виде его она, несомненно, теряла голову. Даже теперь, когда он отдыхает в этом приятном местечке, она занята своими богоугодными делами в церкви в полной уверенности, что он и не подозревает, как она сохнет по нему. Но у Оливера глаз наметан. Он знает, какие глубокие страсти кипят за внешней женской суровостью и молчаливостью, за напускной застенчивостью.
Лили Эдлер, видимо, надеется заинтриговать его своей скромностью, но Оливер видит ее насквозь. Он сначала позволит ей поиграть в ее маленькие игры, а потом использует ее. Естественно, он проявит великодушие. Он не собирается причинить кому-либо вред, и уж по крайней мере не молоденькой простушке, которая ничего для него не значит. Ну в крайнем случае ему придется доставить ей некоторое удовольствие, которое послужит ей компенсацией за все те услуги, которые она ему окажет.
Конечно, ей уже давно пора было бы выйти из церкви. Когда она появится, он почтительно ей улыбнется, поклонится – тоже почтительно, шепнет ей что-нибудь почтительное до тошноты, а потом зайдет в часовню. Профессор Эдлер объяснил ему, что его любимая дочь проводит много времени в церкви Святого Седрика. Оливер должен постараться произвести своим благочестием впечатление и на отца, которым он, впрочем, чистосердечно восхищался, и на дочь.
Завтра он под каким-нибудь благовидным предлогом поедет в Лондон, где ему нужно предстать перед Ником Вестморлэндом. Его друг и зять, а теперь еще и партнер по бизнесу, он с превеликой радостью составит Оливеру компанию в этом маленьком развлечении.
За приятную компанию ему, несомненно, придется заплатить, выслушав жестокую критику по поводу безрассудства этого рискованного предприятия.
Оливер нахмурился. Ему нельзя идти на попятную, он теперь уже не может свернуть с полпути. Он просто обязан сделать то, для чего он прибыл сюда. При этом его не покидала странная уверенность, что молчаливая мисс Лили Эдлер может оказать ему огромную поддержку в достижении поставленной цели.
Ему нужно пошевеливаться, чтобы успеть предстать перед ней не только почтительным, но и не на шутку заинтересованным ею. Да, это должно заставить затрепетать ее праведное сердечко.
– Мистер Ворс, если я не ошибаюсь?
Оливер так стремительно подскочил, что в позвонках у него что-то хрустнуло. У края могилы стояла Лили Эдлер собственной персоной. Ее серый шелковый капор сидел на ней слегка криво, а глаза, такие же серые, как и шелк ее шляпки, выражали что угодно, но только не чопорную застенчивость.
– У вас есть стыд, сэр? – Она сжала свой чуточку широковатый рот в жесткую линию. Заостренный подбородок подрагивал. – Для вас, похоже, нет ничего святого.
– Мисс Эдлер! – Со всем достоинством, которое он только смог изобразить, он поднялся на ноги и сделал было движение приподнять шляпу, но вспомнил, что шляпы-то на нем как раз и нет. Скрывая замешательство, он пригладил волосы и одернул сюртук. – Какая приятная неожиданность повстречать вас здесь.
– Вздор, – отрезала она.
Оливер опешил:
– Простите, что?
– Я сказала, вздор. Удивлены? Вздор! Я не глупая девчонка, мистер Ворс. Я знаю все ваши штучки. Запомните это, пожалуйста. Это, – она указала недрогнувшим пальцем на могилу, – освященное место упокоения человека, покинувшего этот мир. У мистера Юстаса Гудвина найдется что сказать вам по поводу вашей непочтительности по отношению к усопшим.
Оливер с озадаченным видом отступил на шаг от могилы.
– В самом деле. И о чем я только думал.
– Мне представляется, что вы вообще мало о чем думаете.
Он рассматривал ее сердитое лицо. Простушка, как ему говорили, она на самом деле таковой не являлась – это было неподходящее для нее слово. Было какое-то неизъяснимое очарование в ее больших, ясных глазах, в ее довольно резких чертах. Ему внезапно пришло в голову, что она похожа на сказочного эльфа… Хотя нельзя сказать, чтобы Оливера когда-либо интересовали женщины, которые не были бы откровенно привлекательными.
К несчастью, ему придется согласиться посвататься к Лили Эдлер, но он научился обращать любую ситуацию в свою пользу, а из этой ситуации нужно постараться извлечь максимальную выгоду.
Когда он приехал в Хэмпшир, на него нахлынула волна такой ярости, что он сам был поражен ее неожиданной силой. Оливер думал, что, столкнувшись лицом к лицу со своим прошлым, он испытает лишь облегчение и примирится с ним. Ему казалось, что он уже поборол свой гнев. Он намеревался выяснить, каким образом он лишился всех своих прав, но он не ставил перед собой задачу вернуть себе эти права. Единственная его цель – это добраться до истины.
Он слегка улыбнулся. Он не испытывал неудобств, лежа на твердом камне. Есть что-то успокаивающее в его неподатливости и неподвижности. Камень дает возможность ощутить под собой твердую почву.
Каждый раз, когда он сталкивался с мисс Эдлер, она смотрела на него с очень странным выражением. Его улыбка стала шире. При виде его она, несомненно, теряла голову. Даже теперь, когда он отдыхает в этом приятном местечке, она занята своими богоугодными делами в церкви в полной уверенности, что он и не подозревает, как она сохнет по нему. Но у Оливера глаз наметан. Он знает, какие глубокие страсти кипят за внешней женской суровостью и молчаливостью, за напускной застенчивостью.
Лили Эдлер, видимо, надеется заинтриговать его своей скромностью, но Оливер видит ее насквозь. Он сначала позволит ей поиграть в ее маленькие игры, а потом использует ее. Естественно, он проявит великодушие. Он не собирается причинить кому-либо вред, и уж по крайней мере не молоденькой простушке, которая ничего для него не значит. Ну в крайнем случае ему придется доставить ей некоторое удовольствие, которое послужит ей компенсацией за все те услуги, которые она ему окажет.
Конечно, ей уже давно пора было бы выйти из церкви. Когда она появится, он почтительно ей улыбнется, поклонится – тоже почтительно, шепнет ей что-нибудь почтительное до тошноты, а потом зайдет в часовню. Профессор Эдлер объяснил ему, что его любимая дочь проводит много времени в церкви Святого Седрика. Оливер должен постараться произвести своим благочестием впечатление и на отца, которым он, впрочем, чистосердечно восхищался, и на дочь.
Завтра он под каким-нибудь благовидным предлогом поедет в Лондон, где ему нужно предстать перед Ником Вестморлэндом. Его друг и зять, а теперь еще и партнер по бизнесу, он с превеликой радостью составит Оливеру компанию в этом маленьком развлечении.
За приятную компанию ему, несомненно, придется заплатить, выслушав жестокую критику по поводу безрассудства этого рискованного предприятия.
Оливер нахмурился. Ему нельзя идти на попятную, он теперь уже не может свернуть с полпути. Он просто обязан сделать то, для чего он прибыл сюда. При этом его не покидала странная уверенность, что молчаливая мисс Лили Эдлер может оказать ему огромную поддержку в достижении поставленной цели.
Ему нужно пошевеливаться, чтобы успеть предстать перед ней не только почтительным, но и не на шутку заинтересованным ею. Да, это должно заставить затрепетать ее праведное сердечко.
– Мистер Ворс, если я не ошибаюсь?
Оливер так стремительно подскочил, что в позвонках у него что-то хрустнуло. У края могилы стояла Лили Эдлер собственной персоной. Ее серый шелковый капор сидел на ней слегка криво, а глаза, такие же серые, как и шелк ее шляпки, выражали что угодно, но только не чопорную застенчивость.
– У вас есть стыд, сэр? – Она сжала свой чуточку широковатый рот в жесткую линию. Заостренный подбородок подрагивал. – Для вас, похоже, нет ничего святого.
– Мисс Эдлер! – Со всем достоинством, которое он только смог изобразить, он поднялся на ноги и сделал было движение приподнять шляпу, но вспомнил, что шляпы-то на нем как раз и нет. Скрывая замешательство, он пригладил волосы и одернул сюртук. – Какая приятная неожиданность повстречать вас здесь.
– Вздор, – отрезала она.
Оливер опешил:
– Простите, что?
– Я сказала, вздор. Удивлены? Вздор! Я не глупая девчонка, мистер Ворс. Я знаю все ваши штучки. Запомните это, пожалуйста. Это, – она указала недрогнувшим пальцем на могилу, – освященное место упокоения человека, покинувшего этот мир. У мистера Юстаса Гудвина найдется что сказать вам по поводу вашей непочтительности по отношению к усопшим.
Оливер с озадаченным видом отступил на шаг от могилы.
– В самом деле. И о чем я только думал.
– Мне представляется, что вы вообще мало о чем думаете.
Он рассматривал ее сердитое лицо. Простушка, как ему говорили, она на самом деле таковой не являлась – это было неподходящее для нее слово. Было какое-то неизъяснимое очарование в ее больших, ясных глазах, в ее довольно резких чертах. Ему внезапно пришло в голову, что она похожа на сказочного эльфа… Хотя нельзя сказать, чтобы Оливера когда-либо интересовали женщины, которые не были бы откровенно привлекательными.