Каннингем Элейн. Эльфийская месть

   В душе Эрилин знала, что это не так. Она выполнит свой долг перед народом эльфов, как делала это до сих пор. Если ради Лунного Клинка ей придется отказаться от мечты о свободе, значит, так и будет. Если потребуется, она станет служить волшебному оружию целую вечность.
   Приняв решение, Эрилин попыталась пробиться к месту, где упала Соколиное Крыло. Но ее собственные руки показались вдруг слишком тяжелыми и непослушными. С запоздалым сожалением Эрилин вспомнила предупреждение своей эльфийской тени: нельзя призвать на помощь магию меча и одновременно использовать ее в битве.
   Арфистка сумела парировать нацеленный в грудь удар и отвела клинок, но второй наемник сломал ее защиту, даже не мечом, а кулаком в боевой рукавице. Тяжелый удар пришелся Эрилин в челюсть, и девушка упала на колени. Только тогда она увидела, что случилось с маленькой эльфийской девочкой.
   Соколиное Крыло лежала на боку, один глаз смотрел вперед, а из второго торчала рукоятка кинжала.
   Горе обрушилось на Эрилин непереносимой тяжестью. На мгновение она утратила способность дышать и бороться. Это состояние длилось не больше секунды, но все же слишком долго. На тело маленькой эльфийки упала чья-то тень. Эрилин подняла голову и увидела наконечник готовой к полету стрелы.
   Но солдат не успел спустить тетиву. Над головой Эрилин просвистел какой-то загадочный снаряд и обрушился на лучника. Человек отшатнулся, пальцы выпустили лук, и стрела ушла в воздух. Эрилин с ужасом смотрела, как голова противника превращается в месиво.
   – А мне понравилось, – раздался рядом с ней чей-то довольный голос. – Думаю, там было много сладкого крема и сливок, а вот по части размеров и цели назначения произошли изменения в лучшую сторону. Должен откровенно признать, моя дорогая, что заклинание для кремового торта Сниллока превратило его в излишне мягкий заряд для этого негодяя. Он не заслуживал такого десерта.
   Голос показался знакомым, но слова были произнесены на эльфийском наречии. Эрилин повернула голову и онемела от изумления, увидев перед собой красивое улыбающееся мужское лицо.
   В тот же миг она поняла, откуда он взялся.
   Каждый хозяин Лунного Клинка добавляет что-то свое к могуществу волшебного оружия. Два года назад то же самое сделала Эрилин. Она получила возможность разделить силу клинка и его магию со своим партнером. Но девушка и не подозревала, что вследствие ее поступка появилась еще одна эльфийская тень, связывающая Лунный Клинок и душу Данилы. Таким образом они стали партнерами навеки.
   – О боги, – горестно прошептала она. – Данила, ты тоже…

Глава 17

   Спустя несколько часов тьма, окутавшая мозг Эрилин во время битвы, начала постепенно рассеиваться и сменилась потоками болезненно ярких разноцветных пятен. Полуэльфийка застонала и попыталась сесть, но сильные ласковые руки остановили ее.
   – Еще рано, – раздался голос Амарила. – Из-за Соколиного Крыла и ради всех нас ты истощила магию Лунного Клинка. И свои собственные силы ты тоже растратила в бою.
   Соколиное Крыло. Страшные воспоминания мгновенно вспыхнули в голове девушки. Эрилин закрыла глаза, чтобы друзья не видели, как сильно скорбит она по маленькой эльфийке, как тяжело переживает свою невольную вину. Если бы она не лишила Лунный Клинок его могущества, призывая на помощь эльфийские тени, может, и сумела бы помочь девочке и спасти ее жизнь.
   – Ты пропустила самое интересное, – заговорила Феррет, все еще возбужденная после схватки. – Я никогда не видела таких воинов! Девять непобедимых эльфов сразу на одном поле! Кто мог бы устоять, перед такой силой и кто бы не последовал за ними в бой? Такое чудо я запомню надолго.
   – Едва битва закончилась, призрачные воины вернулись в твой меч, – продолжил Амарил. – Все, кроме одного – высокого золотоволосого волшебника, который и принес тебя сюда. Он отказывался вернуться, пока не получил твоего личного приказа, точнее, не убедился в твоей относительной безопасности. А вот сидит еще один, и я не могу даже представить, что может заставить его повиноваться.
   Губы Эрилин дрогнули в невольной улыбке. Она сразу же поняла, о ком идет речь. Лесной эльф довольно точно описал Данилу: упрямая несносная личность, идущая своим путем, независимо от того, кто и что в этот момент определяет ход событий. А с другой стороны, Данила самый заботливый, понимающий и одаренный человек из всех, кого знала Эрилин. Его дух догадался, что нежелательно появляться среди эльфов в человеческом облике, а Данила всегда слыл мастером в этом деле. Эрилин не могла не восхищаться своим другом. Ведь он предстал в облике золотоволосого эльфийского волшебника. Золотые эльфы всегда считались самыми красивыми и величественными среди всех других племен.
   Теплые воспоминания нарушила леденящая мысль о том, что значило появление Данилы, и об ужасных подробностях боя. Дух Арфиста был обречен служить Лунному Клинку. Соколиное Крыло погибла.
   – Золотой волшебник оставил тебе послание, – сказала Феррет, прерывая горестные раздумья Эрилин. – Он просил напомнить тебе древнее заклинание, которое ты слышала, когда вы вместе старались постичь магию Лунного Клинка.
   Эльфийка произнесла слова, которые Эрилин почти забыла. Эти строки два года назад архимаг Хелбен Арунсун сумел прочитать на лезвии Лунного Клинка:
   Зови сквозь камень, вызывай из стали.
   Командуй отражением своим,
   Но берегись эльфийских духов,
   Что в Лунном Лезвии живут.
   – Он предупредил, что ты больше не можешь вызвать призрачных воинов, не рискуя своей жизнью, – продолжала Феррет. – Очень жаль. Под их предводительством клан Высокой Рощи мог бы встретиться с любыми врагами!
   – Что-то я никогда раньше не слышал, чтобы эльфийские воины опасались идти в бой, – прозвучал хриплый, насмешливый, но тоже смутно знакомый голос, – Наверно, вы слишком размякли. Хотя для этого эльфы чересчур костлявы!
   После мгновенного потрясения Эрилин вспомнила лицо молодого дворфа с короткой бородой тускло-песочного цвета, питающего странную склонность одновременно к грубости и сентиментальности. Но как он мог здесь оказаться? Последний раз она видела его среди кричащей роскоши «Пенных песков», где он смывал с себя следы десятилетнего рабства в бассейне с пенящейся водой и в окружении самых красивых женщин, доступных за серебряные монеты.
   – Неужели Джилл? – прошептала Эрилин.
   Она снова попыталась приподняться и открыть глаза.
   – Он самый, – грубовато отозвался дворф. – А теперь лежи смирно, а то ты извиваешься, словно червяк на рыболовном крючке, а вокруг нет никаких рыб, чтобы оценить наживку. Отдыхай. Битва была славная, хотя должен признаться, мы с Кенделом пропустили самое интересное, а теперь жалеем об этом,
   – Кендел Лифбоуэр, – раздался негромкий мелодичный голос, явно принадлежащий эльфу. – К твоим услугам, госпожа Лунного Клинка.
   Эрилин тотчас вспомнила это клановое имя. Лифбоуэры всегда были отличными бойцами и путешественниками. Но эльф и дворф? Разве это подходящая компания?
   – Джилл, как ты сюда попал? – пробормотала она.
   – Ну, это длинная история, – рассудительно ответил дворф. – Могу сказать, что мы с Кенделом решили проследить за одним из наемников до его дома, вот он и привел нас сюда. Правда, как я уже говорил, мы немного опоздали. Зато наемник подоспел вовремя, чтобы погибнуть рядом с людьми, которых он хорошо знал.
   – Ты и Кендел, – прошептала Эрилин, не переставая удивляться дружбе между дворфом и эльфом.
   – Ага. Нас можно считать близкими друзьями, хотя никто бы об этом не догадался, услышь он наши разговоры по дороге сюда. Мы совершенно по-братски спорили, кто из нас прикончит этого наемника и когда лучше это сделать. Как видишь, предмет спора совершенно незначителен, но зато как это было забавно, – весело добавил он.
   – Как я посмотрю, волшебник оказался прав, – холодно заметила Феррет. – Он сказал, что ты знакома с этим дворфом. У тебя странные помощники, Эрилин Лунный Клинок!
   – Ты ничего не понимаешь в этих делах, эльфийка! – огрызнулся Джилл. – Я принимал участие в битвах чаще, чем ты занималась любовью с мужчинами. И много повидал на своем веку. Но никогда мне не приходилось видеть, чтобы призраки эльфов приходили на помощь живым воинам! Как ты думаешь, – обратился он к Эрилин, – призрак этой маленькой эльфийки с синими волосами следовал за тобой из самой сокровищницы? Клянусь бородой Морадина, если ей добавить немного жизненной энергии, она будет славным бойцом!
   Эрилин молча кивнула. Именно этим она и займется. Может, она и не сумеет еще раз вызвать все эльфийские тени, зато вернет лесному народу героиню, которую они хорошо знали и за которой охотно пойдут в бой. Остается только, как точно выразился Джилл, «добавить немного жизненной энергии» славной воительнице Зоастрии. Настало время объединить эльфийскую тень и ее спящее тело.
   Но сначала надо восстановить собственные силы.
   Эрилин постаралась привести в порядок разлетающиеся мысли. Она отметила, что лежит щекой на чем-то ароматном и мягком, как влажный бархат. Мох. Воздух вокруг был прохладен и насыщен волшебством, которое она заметила бы еще пару недель назад. Все это могло означать только одно: они снова были в лесу.
   – Вы принесли ее тело? – прошептала она, вспомнив о погибшей эльфийке.
   За то время, что она прожила в Тефирском лесу, Эрилин осознала, насколько прочные узы связывают эльфов с их родным лесом. Над ними не властна даже смерть. Лесные жители возвращались в лес самыми необъяснимыми и непостижимыми путями, и Эрилин было важно, чтобы и Соколиное Крыло обрела покой под сенью деревьев.
   Тяжелое молчание было ответом на ее вопрос.
   – Когда ты упала без сил, ушли и эльфийские тени, – наконец заговорил Амарил. – Из крепости появились еще наемники, и нам пришлось бежать. Пришлось выбирать между мертвыми и живыми. Не грусти о Соколином Крыле, она обрела свободу.
   Но Соколиное Крыло не была свободна.
   Душа маленькой эльфийки металась над полем битвы. Она была озадачена, расстроена и сердита, несмотря на то, что бой давно закончился. Призыв Арвандора звучал сладкой музыкой, но более убедительными казались ритмы леса. Они стали отчетливыми и понятными, как никогда раньше.
   И все же эльфийка не могла ответить ни на тот, ни на другой призыв. Она рассталась с миром живых слишком быстро, и, хотя ее жизнь нельзя было назвать ни легкой, ни счастливой, девочка не была готова оставить этот мир,
   Вот потому жрец Ловиатара легко обнаружил мятущуюся душу эльфийки. Невидимая рука протянулась через пространство и схватила девочку, чтобы затащить в сумрачное серое рабство. Непокорный дух эльфийки восстал против заключения, но ее удерживали путы, которые были неподвластны даже ее непоколебимой воле. Существо, пленившее ее, было слишком могущественным и изощренным; холодная извращенная душа наслаждалась болью многочисленных ран растерзанного тела и отчаянным ужасом плененного духа. Уродливая сущность этого человека – священника, в своем роде – была тем более ужасной, что прикрывалась непроницаемыми доспехами святости.
   – Я буду спрашивать, а ты должна мне отвечать! – раздался требовательный голос, говорящий на незнакомом Соколиному Крылу языке, который она почему-то понимала. – Посмотри на этот шрам на лице мужчины. Чья это работа?
   Соколиное Крыло не собиралась отвечать, но жрец прочитал ее мысли.
   – Амарил из клана Эльманесси, что проживает в Высокой Роще, – произнес жрец. – Где находится Высокая Роща?
   И снова маленькая эльфийка отказалась отвечать. Но это уже не имело значения. Все тайны укромного поселения просто вытекли из ее разума. Она не могла остановить их, как не могла остановить дождь или ветер.
   Так продолжалось долго, пока священнику с черной душой не надоело держать и мучить ее. Потом он вышвырнул измученную душу. Она обрела свободу и полетела как можно дальше от жестокого инквизитора. В жизни эльфийки не случалось ничего столь ужасного, что унизило бы и оскорбило так страшно, как насилие над духом и похищение секретов племени. Но хоть она и была в отчаянии, почти лишившем ее разума. Соколиное Крыло правильно определила направление и устремилась к родному лесу и своему дому.
   Там она всегда находила утешение; возможно, со временем это произойдет с нею снова.
   Отыскать агентов Рыцарей Щита совсем нетрудно, если знать, куда и как обратиться. Хашет предполагал, что помочь ему могут скупщики монет.
   Неофициальный, но весьма прибыльный рынок по обмену монет процветал в Тефире во все времена. В стране находилось в обращении множество различных кусочков золота. Некоторые крупные города, а также влиятельные гильдии и даже отдельные люди чеканили собственные монеты. Их стоимость поднималась и падала в соответствии с поворотами колеса фортуны. Способность предвидеть изменение курса и вовремя купить или продать определенные монеты могла принести немалую прибыль.
   Большинство купцов и политических деятелей заверяли, что между монетами нет никакой разницы. Те города, монеты которых ценились по самому высокому курсу, были вынуждены платить больше налогов и дани, а, следовательно, устанавливать более высокие цены на товары по сравнению с обладателями менее популярных платежных средств. Исходя из этого, как утверждали политики, покупательская способность монет была одинаковой на всей территории. И это было действительно так, если не учитывать один простой, но неопровержимый факт, который учитывали во всех меняльных лавках Тефира. Почти все монеты, независимо от спроса и покупательской способности, содержали приблизительно одинаковое количество золота.
   Вот и получалось, что кошелек с сотней галдеров Зазеспура, ценившийся вдвое дороже, чем такое же количество зотов, отчеканенных в Сарадаше, имел тот же самый вес. В городе было два или три менялы, которые скупали монеты меньшей ценности, переплавляли их и чеканили из полученного золота более популярные деньги. Услуги таких предприимчивых дельцов очень ценились. Людям иногда требовалось изменить вид накопленного состояния. Это в первую очередь относилось к полученным в качестве платы или украденным персональным монетам, которые было очень трудно пустить в обращение. Иногда обладание такой монетой грозило смертельной опасностью.
   Например, у агентов Рыцарей Щита существовал обычай прикрывать веки убитых золотыми монетами. Торговцы старались не принимать эти монеты, поэтому даже нищие и воры часто оставляли их на трупах, опасаясь навлечь на себя гнев Рыцарей Щита. Но были и другие люди, которые хранили монеты ордена и использовали их в своих целях. Для наемного убийцы или солдата кошелек с монетами Рыцарей Щита был предметом престижа и помогал найти работу получше. Те же монеты использовались в качестве платы за сведения или служили наградой и тогда ценились гораздо выше, чем содержащееся в них золото. Время от времени убийцам приходилось избавляться от монет Рыцарей, чтобы получить более популярные деньги, и тогда приметное золото шло в переплавку.
   Во время недолгого обучения в гильдии наемных убийц Хашет узнал имя женщины, которая оказывала подобные услуги. Чтобы не привлекать ненужного внимания, он отправился к ней на самом захудалом из своих жеребцов.
   Заведение, к которому подъехал Хашет, называлось «Улыбка кузнеца». Это была довольно ветхая лавочка, в которой покупателям предлагалось заменить утерянную подкову или починить сломанные вилы. Единственная владелица и работница лавочки никак не оправдывала ее названия.
   Мелисса Минингшафт была невысокой, почти квадратной женщиной, лишенной как физической, так и духовной красоты. Она была наполовину, а может, и на четверть дворфом, но обладала крепким сложением и мускулами чистокровного дворфа-кузнеца. Лицо хозяйки своим видом напоминало печеное яблоко, седеющие волосы были скручены в тугой узелок на затылке, и назвать ее грузную широкую фигуру, облаченную в коричневый льняной балахон, бесформенной было бы проявлением сочувствия. Толстые мускулистые руки Мелиссы были обнажены до локтей, и кожа на них покраснела от жара наковальни и работы с мехами.
   Женщина взглянула на вошедшего Хашета, осмотрела его с ног до головы и неопределенно хмыкнула.
   – Я хочу поменять монеты, – заговорил он, кладя увесистый кошелек на шаткий, грубо сколоченный столик.
   – На что? – угрюмо спросила Мелисса. – Твоя лошадь потеряла подкову?
   Такая реакция не стала для Хашета неожиданностью. Мелисса очень придирчиво выбирала клиентов. Эта женщина была способна провести самую хитрую и запутанную сделку, а также выковать удивительно точные копии форм для поддельных монет. Но она не рекламировала свои таланты, иначе пришлось бы тратить слишком много сил и средств на охрану сокровищ, хранившихся в стенах и погребе ее неказистой лавочки и дома.
   Однако у Хашета имелась кое-какая рекомендация. Из потайного кармана на рукаве он вытащил заработанный в гильдии наемных убийц пояс цвета песка и положил его рядом с кошельком.
   – Я хочу обменять стандартные дантеры из Амна на другие монеты, – сказал он. – И можешь не предлагать обычные галдеры или молеаны. Я заплачу вдвое против обычного за золото, содержащееся в любых монетах, отмеченных знаком Рыцарей Щита.
   Мелисса разразилась взрывом саркастического смеха и стала похожа на раздраженного дракона, выпускающего клубы дыма.
   – Ты на самом деле ищешь Рыцарей Щита? Бедный ребенок! Подожди дня три, и они сами тебя найдут!
   Но Хашет собирался встретиться с ними уже к вечеру.
   – У тебя есть такие монеты?
   – Парочка найдется, – призналась Мелисса, искоса поглядывая на молодого человека, в то время как руки привычно взвешивали содержимое кошелька. – Но это обойдется тебе вчетверо против обычной цены.
   – Я согласен заплатить вдвое, и это справедливая цена.
   – Справедливая? Да одно кольцо на твоем мизинце стоит столько амнских дантеров, что они не поместятся в этом кошельке, а я живу в этой жалкой лачуге. Разве это справедливо? Заплати тройную цену.
   – Две с половиной.
   – Договорились, – ответила она и сплюнула в огонь.
   Было ли это подтверждением сделки или жестом презрения, Хашет не понял, но на всякий случай решил не обращать внимания на такое поведение хозяйки.
   Мелисса протиснулась мимо Хашета и скрылась в задней комнатке. Спустя пару минут она вернулась и бросила на стол две большие золотые монеты.
   – Тебе повезло. Завтра утром я собиралась переплавить их в молеаны.
   Хашет взял в руку одну из монет и внимательно изучил все надписи. Эта монета определенно принадлежала Рыцарям Щита, но не несла на себе никаких персональных отметок. На второй монете информации оказалось больше.
   – Монеты мне подходят, а в кошельке ты найдешь почти тройную их стоимость.
   Меняла высыпала на стол дантеры Хашета и дважды их пересчитала. Только потом она удовлетворенно кивнула.
   – Приятно иметь с тобой дело, мой мальчик, но, по правде говоря, я не рассчитываю на следующую встречу. Убийца ты или нет, но легче унести в штанах шаровую молнию, чем путешествовать с этими монетами в кармане. Ты вряд ли вернешься.
   – Спасибо за предупреждение, – холодно ответил Хашет. – Я обязательно всем расскажу, где приобрел эти монеты.
   Мелисса насмешливо фыркнула, поскольку угроза принца была не более чем блефом. Всякий, кто решился бы ее предать, рисковал напороться на кинжал наемного убийцы, и его тело нашли бы с такими же монетами в глазницах, как и те, которые Хашет только что спрятал в свою сумку.
   Хашет вышел из кузницы, отвязал своего коня и быстрой рысью отправился к конюшням. Прежде чем нанести следующий визит, надо сменить жеребца, а потом он разыщет того человека, монету которого только что купил.
   Но сначала надо придумать хороший предлог, несмотря на то что ученику лорда Хьюна гарантирован прием в любом доме. Хашет всерьез решил пробиться в могущественное и загадочное общество и теперь обдумывал, как это сделать.
   Организация Арфистов тоже многого стоит, и, похоже, ее агенты не испытывают недостатка в средствах. Но, по наблюдениям Хашета, никто из членов этого общества не мог считаться богатым и влиятельным членом общества. Зато о Рыцарях Щита ходили совсем другие слухи, и этот орден больше удовлетворял амбициям юного принца. Хашет был решительно настроен отыскать лазейку в тайную организацию и готов был заплатить за это любую цену.

Глава 18

   Прошло еще два дня. За это время Кендел Лифбоуэр сумел добиться расположения лесных эльфов, поскольку за четыре столетия неплохо изучил правила поведения в лесу. Он двигался почти так же бесшумно, как и лесные обитатели, а на стоянках добывал дичь для всего небольшого отряда, пока остальные охраняли лунную эльфийку, пострадавшую в бою.
   Джилл, к большому удовольствию Эрилин и Амарила, большую часть времени дразнил Феррет. Вскоре всем, кроме самой Феррет, стало совершенно ясно, что дворф самым отчаянным образом флиртует с эльфийкой. При виде такого очевидного ухаживания Эрилин невольно вспоминала вопрос, который она задавала себе в детстве, когда наблюдала, как деревенские собаки гонятся за конными повозками. А что они будут делать, если вдруг догонят свою жертву?
   В насмешливых глазах Амарила полуэльфийка читала тот же вопрос. Но в его взгляде был не только смех. Вождь явно не забыл о празднике летнего солнцестояния, что очень затрудняло положение Эрилин. Но она оставалась непоколебимой. Амарил ее друг, и она сделает все, что в ее силах, ради него и народа эльфов.
   Едва Эрилин немного окрепла, она объявила о намерении вернуться в Зазеспур.
   – Это была твоя идея, – заметила она Амарилу, когда тот попытался разубедить ее. – Ты сказал, что с Бунлапом и его наемниками должны разбираться люди. Я попробую разузнать, кто натравил на эльфов эту свору, а тогда пусть люди сами разбираются со своими проблемами.
   – Я пойду с тобой, – решительно сверкнула глазами Феррет, заранее отметая все возражения.
   Эрилин и не пыталась спорить. Ей необходим был помощник. А Феррет не подведет.
   Арфистка собиралась вернуть эльфам Соору Теа.
   Но Джилл, по-видимому, догадался об ее планах.
   – Ты же не собираешься возвращаться в эту розовую тюрьму? Или все-таки намерена выкрасть спящую эльфийку? Так и есть, – разочарованно добавил он. – Я вижу это по твоему лицу. Что ж, я с тобой идти не собираюсь.
   – Я и не стала бы тебя об этом просить, – спокойно заметила Эрилин. – Ты и так провел там десять лет. Этого достаточно.
   – Ты думаешь, я позволю тебе заманить меня в эту ловушку, – сердито продолжал дворф, словно не слыша ее слов. – Вдвоем с этой тощей эльфийкой вам не пробиться обратно, и вы не сможете дотащить спящую воительницу до леса. Нет, я даже не хочу говорить об этом с Кенделом…
   – Я тоже с вами пойду, – хладнокровно произнес эльф.
   – Но я же не говорил, что пойду, не так ли? – проворчал дворф. – Но раз уж этот долговязый подписался, я обязан присмотреть за ним. Он горазд ввязываться в драки.
   – Я буду очень рада, если вы пойдете с нами, – улыбнулась Эрилин. – Тебе даже не придется входить во дворец. Вы подождете нас снаружи и покараулите лошадей,
   – Лошадей! Нет, я предпочитаю осла и буду последним глупцом, если променяю его на этих длинноногих пожирателей сена, – угрюмо возразил Джилл.
   – В таком случае нам лучше отправиться прямо сейчас, – заметила Феррет, не распознав насмешки в словах дворфа.
   Только по настоянию Амарила Эрилин согласилась подождать до утра. Сегодня они рано остановились на отдых. Вскоре раздался беззаботный храп Джилла, а практичные Кендел и Феррет погрузились в медитацию. Только обычно рассудительный Амарил казался Эрилин беспокойным и задумчивым. Едва первые мерцающие огоньки светлячков возвестили о наступлении ночи, эльф попросил девушку прогуляться с ним по лесу.
   – Нашему народу предстоит еще немало битв, – печально заговорил он. – Под сенью леса я чувствую себя уверенно. Клан Эльманесси уже давно не воюет с соседями-эльфами, и даже людоеды предпочитают держаться подальше от наших охотничьих угодий. Но сегодняшние проблемы выше моего понимания. Ты нужна нам, Эрилин. Поскорее возвращайся в лес.
   – Меня не будет всего несколько дней, – пообещала она. – Некоторые вещи можно отыскать только в городе. Как я уже говорила, необходимо выяснить, почему Бунлап натравливает людей на эльфов. В Зазеспуре у меня имеются кое-какие связи, что-нибудь я обязательно узнаю.
   – Я в тебя верю. Мы хорошо сработались, ты и я, – ответил Амарил.
   Внезапно он остановился, повернулся к ней лицом и взял обе ее ладони в свои руки.
   – Есть еще кое-что. Мы с тобой и так многого достигли, но я хотел бы сделать наши отношения еще глубже. Подумай, как было бы прекрасно, если бы мы могли обмениваться мыслями, знать намерения и планы друг друга, не прибегая к словам. Эрилин, давай вступим в контакт, а после возвращения из города останься со мной навсегда!
   Эрилин была слишком поражена его словами, чтобы отвечать, и молча смотрела на Амарила.
   Контакт означал самую близкую связь между эльфами, и эта связь оставалась на всю жизнь. Даже среди эльфов контакт был не слишком частым явлением, а об установлении подобной связи между эльфом и человеком не могло быть и речи. Будучи только наполовину эльфийкой, Эрилин даже не могла с уверенностью знать, способна ли она поддерживать эту мистическую нить.