Страница:
Потом Могилевский театр перевезли в Брест и объединили с Брестским театром. Полгода я проработала там, а когда заболела бронхиальной астмой, переехала в Кемерово. Там проработала год, и уехала в Ташкент, потому что заболели родители. Затем был Омск, где появились первые московские критики. И я задумалась, что не везде работать нужно, а можно было бы выбираться на более высокий уровень, где посильнее партнеры и получше театр.
И вот я попала в первый свой серьезный театр - челябинский, где проработала семь лет. Я бы назвала этот период "крепкой творческой юностью".
- Тогда же вы ощутили и любовь зрителей, и внимание критики?
- Вы знаете, вообще всю мою жизнь критика меня баловала очень. Было много добрых слов, но я-то для себя оставалась самым строгим критиком. Да и по серьезной критике я понимала, что и как. Но была роль в театре, за которую я отвечаю от и до - это Маша в "Чайке". Это действительно было признано и мной тоже.
- Судя по рецензиям, в Челябинске вы играли все, вплоть до Комиссара в "Оптимистической трагедии".
- Ой, не говорите! Это было очень смешно. Я жутко боялась выстрелов, и когда они раздавались из-за кулис, я закрывала уши, а потом кричала: "Вперед!" Но, повторюсь, так как в городе ко мне почему-то очень хорошо относились, в местной газете я прочла рецензию: "Все хорошо, но вот Комиссар - все-таки больше комсомольский организатор..."
- А в Ленинграде удачно все складывалось?
- Да. У меня дебют был удачным. Я играла Нюрку в спектакле "В день свадьбы". Я бы сказала, что это была приличная работа. Может, можно было бы и лучше сыграть, но режиссер не стал моим помощником. Не сложились у нас взаимоотношения, и получилось некое разночтение. В итоге я оказалась права - это подтвердила статья, написав, что "спектакль поставлен в духе Софронова, а это Розов! И единственный человек, который это понял,исполнительница Нюрки".
Но тут началось у меня кино, и театр стал несколько "двоиться".
- В кино вы влюбились?
- Я не могу так утверждать. Просто начался следующий этап, несущий в себе нечто новое и непонятное, а значит интересное.
Я очень жалею, что умер режиссер Авербах. У нас с ним начинали складываться очень интересные взаимоотношения, несмотря на то, что сыграла я у него совсем небольшие рольки в "Степени риска", "Драме из старинной жизни" и "Объяснении в любви". Но мне была обещана удивительная роль, которая так и не случилась. Я должна была играть атаманшу какого-то женского отряда анархисток. Я уже готовилась, скакала на лошадях, но этого не произошло, к сожалению.
Так что до Петра Наумовича Фоменко, пусть не сердятся на меня режиссеры, я ничего интересного не сыграла. Это все я уже могла и ничего не открывала. Фоменко стал моей Синей птицей. Я многое уже видела в жизни, испытала и прошла и встретила вдруг такое неожиданное, прекрасное и целомудренное! Я совершенно не боюсь таких красивых слов, вам про него то же самое скажут все актеры, которых он коснулся. Когда я смотрю на экран, я себя не воспринимаю как себя. Я - не я. Я смеюсь, я плачу вместе со зрителями над своими героинями.
- Значит, та же Юлия Дмитриевна из фильма "На всю оставшуюся жизнь" ничего общего с вами не имеет?
- Конечно, имеет. Например, ее влюбленность в кого-то или во что-то. Где бы она ни появлялась, ей обязательно надо было выбрать объект своей влюбленности. Так и я - периодами я должна быть в кого-то влюблена в своих мыслях. Я избирала себе кумира - в театре это были партнеры. Они не знали этого. Я начинала мечтать, развивать свою фантазию. Потом, когда это все уходило, я думала: "Боже мой! Откуда я это все взяла? Этого ничего не было и нет в человеке!" Но мне это было надо - и это главное качество Юлии Дмитриевны.
- Людмила Михайловна, как вы считаете, в общем в кино вам повезло?
- Да, я ведь человек - "спасибо за все". Поскольку я сомневающаяся и много не любящая в себе, то воспринимала все как подарки. Не я одна такая, я не оригинальничаю. Что-то получалось, что-то нет. Я редко отказывалась от ролей и всякий раз надеялась, что, может быть, на этот раз хоть что-то открою. Но... Сама я ничего не умею открывать, как выяснилось.
- Ну что ж вы так на себя наговариваете?
Смеется.
- Нет-нет. Я актриса в чистом виде. В чистом! Тот камень, под который вода не течет.
- А вы смогли бы на экране или на сцене находиться одна? Выдержать общение со зрителем один на один, в том же моноспектакле, например?
- Вот когда надо было ездить от отдела пропаганды киноискусства со своими пленками на встречи со зрителями, я села и сама себе написала сценарий. Не знаю, что за вдохновение меня тогда посетило. Но я была довольна этой работой. Мне было не стыдно, и я знала, что держала зал. И в моноспектакле я поработала бы с удовольствием. Это именно то, что меня сейчас безумно бередит. Ведь те же встречи со зрителями были настоящими моноспектаклями. Я вела зрителя за собой именно как актриса, я играла актрису. И я поняла, что могу это. Но поскольку я человек, конечно, необразованный, и, конечно, всего лишь актриса со своими рыбьими мозгами в этом плане, то сообразить самой свой моноспектакль, конечно, не могу.
Если бы нашелся человек с пьесой и предложил сделать с ним такую постановку, это было бы счастливым завершением моей художественной судьбы.
А, в общем, я счастлива.
- Такое редко кто может заявить!
- Да, я счастлива. Творческая жизнь для меня была подарком. Я благодарна своему актерскому, пусть и не звездному, положению.
- Людмила Михайловна, какой на ваш взгляд должна быть актерская семья?
- Думаю все-таки, что лучше, когда это творческая пара. Хотя не обязательно. Мой покойный муж, с которым я прожила 24 года, был режиссером. Это Мокин Николай Александрович. Очень талантливый человек. Всем своим духовным содержанием, если оно у меня есть, я обязана ему. Жизнь была идеально интересна и насыщена. Появился Окуджава - мы из Челябинска на пару дней неслись в Москву на его концерт. Возникла Новелла Матвеева - мы у нее дома в небольшом кругу удивлялись ее песням-сказкам. А песни Юлия Кима! А Эфрос, Любимов, Тарковский! А выставки! Все-все это мы буквально поглощали тогда, и все это помогало мне постигать "что такое хорошо и что такое плохо". Спасибо и еще раз спасибо этому человеку за то, что он был в моей жизни.
Теперь у меня все по-другому. Мой нынешний супруг - полковник в отставке. Замуж за него я вышла на старости лет. Не поверите, но решающим в этом событии было его имя. Его тоже зовут Николай Александрович. Я подумала, что это провидение. И не ошиблась. Дом отдыха, а не человек. "Наблюдает" он меня с большим любопытством. Да и не мудрено. Начальник отряда погранвойск и актриса. Ему - 55, и мне было столько же. Как интересно! А? И ему спасибо, огромное спасибо за его внимание и уважение ко мне.
- Вы всему и всем благодарны. Это удивительная человеческая черта, за которую теперь уже я вам благодарен. Мне очень приятно и интересно с вами общаться. Скажите, есть ли какая-то отдушина, к которой вы припадаете, когда вам все-таки грустно и тоскливо?
- Это книги. Только бы глаза не подвели меня и сохранились бы подольше. Я не могу сказать, что так уж много читаю, но столько не прочитано! Я недавно открыла для себя Мережковского, Набокова! Если я в 1615 году переписывала втайне Есенина, вы можете представить себе мое образование? Так что это отдушина. Ну и, естественно, Пушкин! Никуда не денешься. Я наизусть мало знаю, но с Пушкиным я просто погибаю. Достоевский, Блок, Чуковский - и снова открытия, удивления. Прихожу в библиотеку и говорю: "Мне, пожалуйста, пару умных книг и пару попроще". Попроще - это Жюль Верн, Майн Рид, Коллинз....
А когда я далеко-далеко от библиотеки, от Москвы, где мой второй дом, где озеро, речка, лес, туманы и рыбалка, там - жизнь подлинная, человеческая. Мне одной никогда не бывает скучно. Шью, хотя абсолютно не умею шить. С готовкой я тоже "на вы". Но зато вырастить два огурца на грядке, которые на меня смотрят, красуются,- это замечательно!
Жутко жалею, что не могу фиксировать свои чувства на бумаге...
P.S. В 1999 году жизнь преподнесла Людмиле Арининой сюрприз: ее пригласил в свой театр Петр Наумович Фоменко. Тот самый гениальный, сумасшедший, великолепный, коварный Фоменко, в которого так влюблена актриса. Она влилась в молодежную труппу так естественно, будто работала там со дня основания,- видимо, сказалось духовное и творческое единение с Мастером. Театру-мастерской Петра Фоменко как раз только выделили свое собственное помещение, и открывался новый сезон спектаклем "Варвары", где небольшую роль и сыграла Людмила Михайловна. А следом вышла феерическая "Одна абсолютно счастливая деревня", где Аринина практически не произносит не слова. "У меня и роли-то никакой нет,- весело говорит она.- Но я так счастлива!" Спектакль получил театральную премию Станиславского и был прекрасно встречен критикой. Лето еще не закончилось, а Фоменко уже выпустил "Семейное счастье" Толстого и приступил к репетициям "Войны и мира". Ругается, спорит, требует, но не отпускает никого от себя ни на шаг. Арининой, между прочим, в будущем обещает "бенефисную роль". Поживем увидим.
Глава 4
КОРОЛИ ЭПИЗОДА
О главных ролях мечтают все артисты. Неужели надо заканчивать Щукинское или Щепкинское, чтобы появляться на сцене или в кадре на каких-то три минуты! Но судьба актера находится в жестокой зависимости от чего угодно и кого угодно, только не от самого актера. Главное - суметь не растеряться и найти свое место в любой ситуации, в "любых условиях игры".
Эпизоды - это целая наука. В нашем кинематографе, где режиссерам приходилось отчитываться за каждый израсходованный метр пленки сначала перед руководством студии, а затем уже, непосредственно на экране,- перед Госкино, халтуры быть не могло по определению. Любое появление в кадре, любая фраза должны были "выстреливать в цель". Поэтому эпизодам придавалось столь же существенное значение, что и главной сюжетной линии. Трудно сказать, заслуга ли это режиссуры или самой школы, но, на мой взгляд, главный успех - в наших актерах. Во всем мире нет такого словосочетания "король эпизода". У нас такие короли были.
Сейчас нет, а прежде были.
Георгий Тусузов - человек-легенда. "Если бы Тусузова не было, его надо было бы выдумать",- сказал об актере Валентин Плучек. Тусузов не сыграл ни одной главной роли, но любое его появление на сцене становилось триумфом. О нем писали критики, театроведы, коллеги, но его жизнь была не столь счастливой и безоблачной, как казалось.
Марию Виноградову все называли Мусей. В титрах одного из фильмов ее так и записали - молодые режиссеры не знали ее настоящего имени-отчества. С ней было легко, с ней было всегда весело, Муся никогда не показывала своей усталости, хотя за последние десять лет она снялась почти в сотне фильмов. Ее "звездный час" пробил слишком поздно. Учитель Виноградовой Лев Кулешов еще в 40-е годы подметил несоответствие ее внутренних и внешних данных...
Нина Агапова с юности была вынуждена играть иностранок - слишком уж "несоветские" внешние данные у этой актрисы. На сцене она блистала в мюзиклах и водевилях, а в кино появлялась или в ролях светских львиц, или, на худой конец, секретарш-буфетчиц-переводчиц.
Николай Парфенов - непревзойденный бюрократ отечественного кино. Его героев любили за их недотепистость, нескладность, актер и сам подшучивал над ними, оттого все его начальники и бухгалтера не казались назидательно омерзительны и нравственно убоги. Скорее - карикатурны. Шедевр Парфенова предместкома в комедии "Афоня". Весь диалог его героя с непутевым слесарем зрители могут процитировать наизусть.
Капитолина Ильенко снималась в кино совсем недолго. Она появилась на экране в 75 лет, а ушла из жизни в 87, с новым сценарием в руке. Роль Птицыной в мелодраме "И жизнь, и слезы, и любовь" стала настоящим откровением актрисы. Многие тогда решили, что Николай Губенко снял обычную старую женщину из Дома ветеранов. В чем-то это было правдой - Ильенко последние годы жила именно там. Однако в жизни этой актрисы было столько событий, что о ней одной можно было бы написать захватывающий роман и назвать его "И жизнь, и слезы, и любовь".
Зоя Василькова вошла в кинематограф в костюме русской императрицы в фильме "Вечера на хуторе близ Диканьки". Во время съемок в Эрмитаже бабушки-смотрительницы не отходили от нее ни на шаг и называли "матушкой-государыней" - так величественна и ослепительна она была. За плечами актрисы остались фронт, ранение и мечта об оперной сцене, впереди десятки больших и маленьких ролей.
Георгий Тусузов
РЫЦАРЬ МАЛЕНЬКОЙ РОЛИ
"Если бы Тусузова не существовало, его надо было бы выдумать",- сказал однажды главный режиссер Московского театра сатиры Валентин Плучек. И это об актере, который ни разу не сыграл ни одной главной роли. Более того, сотни статей и искусствоведческих трудов упоминают имя Георгия Тусузова, ссылаются на его бессловесные эпизоды в спектаклях. А в театре до сих пор с улыбкой вспоминают старика Бароныча и рассказывают молодым артистам забавные истории из его большой жизни.
В чем секрет столь бережного отношения к в общем-то неприметному, далеко не выдающемуся актеру? Да в том-то и дело, что Георгий Баронович Тусузов был актером уникальным, неповторимым. Он вошел в историю как непревзойденный король эпизода, виртуоз, драматург маленькой роли, способный из бессловесного прохода по сцене сделать шедевр. Его легендарного Гостя из спектакля "Клоп" воспели все театральные критики страны, хотя этого образа у Маяковского и в помине не было. Вся его небольшая квартирка в центре Москвы была увешана картинами, дружескими шаржами и юмористическими зарисовками в исполнении самых знаменитых художников, актеров и режиссеров. Эти творческие изыски были адресованы хозяину дома, которого все нежно любили и ценили. Тусузов был верным рыцарем сцены, и вся его биография является ярким тому подтверждением.
Геворк Луйспаронович Тусузян - как первоначально был назван будущий актер - родился в 1891 году в Нахичевани, под Ростовом-на-Дону, в семье торговца. С малых лет он увлекся театром и принимал участие в гимназических постановках. Однажды сам написал пьесу о Шерлоке Холмсе, мечтая, как зрительный зал неистово закричит: "Автора!" Но после спектакля автора никто не позвал. Тогда юноша незаметно обежал публику, выкрикнул откуда-то сзади "автора!" и кинулся обратно, дабы выйти на поклон. Но все же Егор, как называли его друзья, был уязвлен и к сочинительству решил больше не возвращаться. Лишь много лет спустя он стал писать репризы для цирка, которые пользовались большим успехом. Правда, автора по-прежнему никто не вызывал.
В гимназическом театре Тусузов выступал много и увлеченно. Чаще других ролей играл Подколесина в "Женитьбе". Но профессия актера была тогда не почетна, да и родителям было бы весьма неприятно, если бы Егор сразу после гимназии подался в театральный, поэтому по совету любимого учителя он отправился в Москву поступать в университет, на юридический факультет. Но и здесь он сразу же был зачислен в труппу любительского театра и в течение всего периода учебы играл в спектаклях. С группой лучших артистов студенческого театрального кружка он участвовал во встрече в Москве прославленного комика Макса Линдера. Когда тот дал согласие на концерт в пользу голодающих студентов, кружковцы разбросали по городу листовки: "Макс Линдер на студенческом вечере!" Правда, кумир экрана сказал всего лишь несколько слов благодарности, но аншлаг все равно был обеспечен.
В 1915 году Георгий Тусузов вернулся в Ростов и устроился помощником присяжного поверенного. С приходом Советской власти ему пришлось немало потрудиться, чтобы помочь городу в борьбе с правонарушениями. В Ростове было много безработных, к тому же прибыло огромное количество амнистированных, которые не знали, куда деваться и чем заняться. Царил настоящий хаос. Тусузову поручили взяться за ликвидацию преступности в городе. Он не стал устраивать облавы и заполнять уголовниками и без того забитые тюрьмы. Натянув старенькую кепку, он отправился на общее собрание бывших зэков. Несколько сот человек бурно обсуждали тактику своего поведения на предстоящей демонстрации. В конце собрания к преступникам неожиданно обратился молодой юрист, который заговорил о революции, о свободе, которую она принесла народу, о новой власти, о том, что у каждого теперь есть право на труд, на частную собственность, что теперь каждый "кузнец своего счастья"... Собравшиеся очень внимательно слушали, а вдохновленный Тусузов продолжал произносить лучший монолог всей своей творческой жизни.
Вскоре ростовчане стали свидетелями уникального явления. На заборах и афишных тумбах появилось обращение:
Товарищи ростовские воры!
Раскаиваясь в своей преступной деятельности, с искренней душой и открытой совестью идя к светлому пути честной трудовой жизни, мы в великий день 1 мая пришли к рабочим и даем слово, что дальше красть не будем...
В конце следовали подписи самых известных медвежатников и домушников. Это обращение появилось тоже не без участия молодого присяжного поверенного.
За инициативу по борьбе с воровством и беспризорностью городской совет объявил тов. Г. Тусузову благодарность.
Будущий актер не забывал и про сцену. Сначала он играл в любительской армянской труппе при Нахичеванском драмтеатре, а затем случай привел его в знаменитую ростовскую Театральную мастерскую. Здесь в 1920 году началась профессиональная сценическая деятельность Георгия Тусузова. На этой сцене с ним выступали братья Шварц - Антон (будущий чтец) и Евгений (будущий драматург). Не обходилось и без нелепых ситуаций, в которые Георгий Баронович попадал постоянно. В пьесе "Иуда, принц Искариотский" он играл Зифа - коричневое чудище. Как-то пришлось выступать в незнакомом помещении, и Тусузов прежде всего поинтересовался, где можно будет потом смыть коричневую краску. Ему показали за кулисами бачок с водой. Закончив свой эпизод, актер отправился приводить себя в порядок. Забрел в какую-то комнатку и стал открывать все краны, какие увидел. Воды не было. Вдруг слышит, как со сцены бегут рабочие и кричат: "Какой болван включил над сценой дождь? Всех артистов заливает!" Не став разгримировываться, Егор бросился бежать через весь город, испугавшись расправы.
Подобных историй в жизни Тусузова было предостаточно. Если курьезы вдруг обходили его стороной, он сам шел им навстречу. Однажды Тусузову дали небольшую, но весьма элегантную роль, для которой ему выдали фрак. Актер очень долго прихорашивался, разглядывал себя в зеркале со всех сторон, предвкушая реакцию зрителей. "Что ты вертишься перед зеркалом?" неожиданно раздался голос одного из коллег. "Сейчас мой выход",- небрежно бросил Егор. "Сейчас? - ехидно переспросил актер.- Да твой выход давно прошел!.." Так и не удалось Тусузову сразить зрителей своей красотой.
В 1921 году Театральная мастерская перебралась в Ленинград. Там она просуществовала один сезон и, не найдя помещения, распалась. Тусузов взял билет в Ростов, но по дороге, сделав пересадку в Москве, встретил знакомого актера Александра Кошевского, который руководил труппой под экзотическим названием "Нерыдай" Он предложил Егору остаться в столице и поработать в его театре. Тусузов согласился и поехал на вокзал продавать билет. Правда, там его арестовали, заподозрив в спекуляции билетами, но, разобравшись, отпустили.
"Нерыдай" - это было ночное кабаре с лучшими поварами, изысканной кухней и блистательными актерами. Здесь выступали Игорь Ильинский, Рина Зеленая, Михаил Гаркави, Марк Местечкин. Здесь, рядом с шикующими нэпманами, ужинали Асеев, Эрдман, Мариенгоф, Маяковский, Ардов, Галаджев, Иван Поддубный. Организовывая театр-кабачок "Нерыдай", Кошевский понимал, что сейчас нужно публике и как можно делать деньги. Он создал театр по своему вкусу и, разумеется, актерам и авторам платил сам. Споры велись постоянно, потому что каждая творческая личность хотела привнести в общее действо что-то свое, но "Нерыдай" и так имел успех и приносил немалые деньги. Тем не менее актеры "Нерыдая" тянулись к более художественным формам, перекраивая обычаи кабачка, стремясь делать программы не для жующих, а для слушающих. Постепенно им это начало удаваться. Тусузов увлекся пародиями. Рядом, в "Эрмитаже", с успехом шел иностранный номер "Угадывание мыслей на расстоянии мадам Дюкло". В "Нерыдае" быстро была создана пародия. Сеанс вел "профессор" (Местечкин), который подходил к присутствующим в зале и задавал вопросы, а "мадам Дупло" (Тусузов) с завязанными глазами, заранее зная, к кому он подойдет, отвечала быстро и точно.
- Мадам Дупло, кто этот человек? О чем он думает?
- Это Даревский, актер. Он думает, что он хороший актер.
Но главное - Георгий Тусузов был виртуозным конферансье. А в те времена быть конферансье означало уметь молниеносно реагировать на любые реплики из зала, мгновенно ориентироваться в ситуации, быть остроумнейшим человеком. Конферансье был не просто артистом, объявляющим номера, он был посредником между сценой и залом. Выход конферансье был тоже самостоятельным номером, потому что тут же начиналась игра со зрителями "вопрос - ответ", "выпад - отдача". Конечно, публика бывала разной, и довольно часто попадалась "паршивая овца", которая портила "все стадо". Однажды за Тусузова заступился Владимир Маяковский. Когда пьяные нэпманы подняли шум, стремясь сорвать довольно едкое выступление конферансье, Маяковский взревел басом: "Не мешайте артисту! Ваши головы для остроумия не приспособлены! Ими лучше мостовые мостить".
Затем Георгия Тусузова закружил вихрь прославленной "Синей блузы":
Мы - синеблузники! Мы - профсоюзники!
Нам все известно обо всем!
Мы вдоль по миру свою сатиру,
Как факел огненный, несем!
С завода - на завод, с фабрики - на фабрику, в переполненных трамваях. Одна рука цепко держит товарища, тучного и доброго Михаила Гаркави, в другой руке - чемоданчик с синей блузой и реквизитом. На подхвате - молодые и озорные Миша Жаров, Эмма Геллер. Девять лет отдал Тусузов агитационно-пропагандистской "Синей блузе". А 1 января 1934 года он стал артистом Московского театра сатиры.
Здесь и начинается новая и, пожалуй, главная страница биографии Георгия Бароновича Тусузова. Попав в блистательное окружение ярчайших звезд, великих комиков Поля, Кара-Дмитриева, Корфа, Хенкина, Курихина, Рудина, Холодова, Слоновой, Токарской, Милютиной, он не растерялся. При всем том, что каждый из них непроизвольно тянул одеяло на себя, превращая свой выход в отдельный спектакль, настоящий бенефис, Тусузов облюбовал уютное местечко на втором плане. Он сконцентрировался в эпизоде, проявив всю мощь своего уникального таланта на этом маленьком плацдарме.
Еще раз следует упомянуть его великолепного Гостя в "Клопе". Сцена "красной" свадьбы шла двадцать минут, столько же находился за столом тусузовский Гость. Но он не просто находился, он жил: думал, переживал, кушал, подергивал плечами в разгар танцев. Он все рассказал о себе без единого слова. И кульминацией роли становился момент, когда этот маленький, лысый, напоминающий какого-то диковинного старого грызуна человечек, в старомодном пенсне, потрепанном сером костюмчике, с франтоватыми некогда усиками, вскакивал и становился навытяжку при упоминании имени Карла Маркса. О "Клопе" в постановке Театра сатиры написаны горы рецензий, причем не только в СССР, и ни один из критиков не обошел игры Георгия Тусузова в роли Гостя.
Когда к маленькой роли прикасается мастер, она становится значительной. Услышав надоевший всем афоризм "нет маленьких ролей, есть маленькие артисты", некоторые тоскливо кивают головой - это, мол, красивая обертка горькой пилюли, которую преподносит режиссер в виде эпизода. Тусузов был нержавеющим режиссерским орудием в борьбе с такими актерами. Всегда поражало его пристальное внимание к жизни, в которой для него была важна любая мелочь, любой штрих. Грим для своих ролей он чаще создавал сам. Святого старикашку - Чудотворца в спектакле "Мистерия-буфф" - он "лепил" по рисункам Жана Эффеля: розовые щечки, нимб, кудрявая шевелюра, обрамляющая розовую лысину. Но Тусузов на этом не успокоился. Он пришел к Плучеку и попросил: "Можно я буду играть на контрабасе?" Режиссер удивился: что он опять задумал? Но разрешил. Георгий Баронович специально спустился в оркестр, научился играть какую-то мелодию из трех нот, и открывалась сцена Рая игрой Тусузова на контрабасе.
Когда Илья Эренбург привез из Парижа пьесу, в которой была сцена приема в парламенте, там тоже нашлось место для бессловесного прохода Тусузова. На премьере Эренбург сказал: "Вы знаете, точнее всех артистов был тот! - И указал на Тусузова.- Это абсолютная копия одного французского деятеля, который всегда присутствует на подобных приемах".
Конечно, далеко не все роли Георгия Бароновича были бессловесными. Эти работы актера любят приводить в пример как образец служения профессии. А всего на сцене Театра сатиры Тусузов сыграл более ста пятидесяти ролей. Он великолепно ладил с партнерами. В "Потерянном письме" Тусузов играл адвоката Брынзовонеску в дуэте с Владимиром Лепко, игравшем его начальника. Он не двигался, не говорил, а как робот слепо копировал своего шефа. Это был потрясающий по синхронности исполнения дуэт: выражение глаз, мимика, позы двух персонажей - все совпадало!
И вот я попала в первый свой серьезный театр - челябинский, где проработала семь лет. Я бы назвала этот период "крепкой творческой юностью".
- Тогда же вы ощутили и любовь зрителей, и внимание критики?
- Вы знаете, вообще всю мою жизнь критика меня баловала очень. Было много добрых слов, но я-то для себя оставалась самым строгим критиком. Да и по серьезной критике я понимала, что и как. Но была роль в театре, за которую я отвечаю от и до - это Маша в "Чайке". Это действительно было признано и мной тоже.
- Судя по рецензиям, в Челябинске вы играли все, вплоть до Комиссара в "Оптимистической трагедии".
- Ой, не говорите! Это было очень смешно. Я жутко боялась выстрелов, и когда они раздавались из-за кулис, я закрывала уши, а потом кричала: "Вперед!" Но, повторюсь, так как в городе ко мне почему-то очень хорошо относились, в местной газете я прочла рецензию: "Все хорошо, но вот Комиссар - все-таки больше комсомольский организатор..."
- А в Ленинграде удачно все складывалось?
- Да. У меня дебют был удачным. Я играла Нюрку в спектакле "В день свадьбы". Я бы сказала, что это была приличная работа. Может, можно было бы и лучше сыграть, но режиссер не стал моим помощником. Не сложились у нас взаимоотношения, и получилось некое разночтение. В итоге я оказалась права - это подтвердила статья, написав, что "спектакль поставлен в духе Софронова, а это Розов! И единственный человек, который это понял,исполнительница Нюрки".
Но тут началось у меня кино, и театр стал несколько "двоиться".
- В кино вы влюбились?
- Я не могу так утверждать. Просто начался следующий этап, несущий в себе нечто новое и непонятное, а значит интересное.
Я очень жалею, что умер режиссер Авербах. У нас с ним начинали складываться очень интересные взаимоотношения, несмотря на то, что сыграла я у него совсем небольшие рольки в "Степени риска", "Драме из старинной жизни" и "Объяснении в любви". Но мне была обещана удивительная роль, которая так и не случилась. Я должна была играть атаманшу какого-то женского отряда анархисток. Я уже готовилась, скакала на лошадях, но этого не произошло, к сожалению.
Так что до Петра Наумовича Фоменко, пусть не сердятся на меня режиссеры, я ничего интересного не сыграла. Это все я уже могла и ничего не открывала. Фоменко стал моей Синей птицей. Я многое уже видела в жизни, испытала и прошла и встретила вдруг такое неожиданное, прекрасное и целомудренное! Я совершенно не боюсь таких красивых слов, вам про него то же самое скажут все актеры, которых он коснулся. Когда я смотрю на экран, я себя не воспринимаю как себя. Я - не я. Я смеюсь, я плачу вместе со зрителями над своими героинями.
- Значит, та же Юлия Дмитриевна из фильма "На всю оставшуюся жизнь" ничего общего с вами не имеет?
- Конечно, имеет. Например, ее влюбленность в кого-то или во что-то. Где бы она ни появлялась, ей обязательно надо было выбрать объект своей влюбленности. Так и я - периодами я должна быть в кого-то влюблена в своих мыслях. Я избирала себе кумира - в театре это были партнеры. Они не знали этого. Я начинала мечтать, развивать свою фантазию. Потом, когда это все уходило, я думала: "Боже мой! Откуда я это все взяла? Этого ничего не было и нет в человеке!" Но мне это было надо - и это главное качество Юлии Дмитриевны.
- Людмила Михайловна, как вы считаете, в общем в кино вам повезло?
- Да, я ведь человек - "спасибо за все". Поскольку я сомневающаяся и много не любящая в себе, то воспринимала все как подарки. Не я одна такая, я не оригинальничаю. Что-то получалось, что-то нет. Я редко отказывалась от ролей и всякий раз надеялась, что, может быть, на этот раз хоть что-то открою. Но... Сама я ничего не умею открывать, как выяснилось.
- Ну что ж вы так на себя наговариваете?
Смеется.
- Нет-нет. Я актриса в чистом виде. В чистом! Тот камень, под который вода не течет.
- А вы смогли бы на экране или на сцене находиться одна? Выдержать общение со зрителем один на один, в том же моноспектакле, например?
- Вот когда надо было ездить от отдела пропаганды киноискусства со своими пленками на встречи со зрителями, я села и сама себе написала сценарий. Не знаю, что за вдохновение меня тогда посетило. Но я была довольна этой работой. Мне было не стыдно, и я знала, что держала зал. И в моноспектакле я поработала бы с удовольствием. Это именно то, что меня сейчас безумно бередит. Ведь те же встречи со зрителями были настоящими моноспектаклями. Я вела зрителя за собой именно как актриса, я играла актрису. И я поняла, что могу это. Но поскольку я человек, конечно, необразованный, и, конечно, всего лишь актриса со своими рыбьими мозгами в этом плане, то сообразить самой свой моноспектакль, конечно, не могу.
Если бы нашелся человек с пьесой и предложил сделать с ним такую постановку, это было бы счастливым завершением моей художественной судьбы.
А, в общем, я счастлива.
- Такое редко кто может заявить!
- Да, я счастлива. Творческая жизнь для меня была подарком. Я благодарна своему актерскому, пусть и не звездному, положению.
- Людмила Михайловна, какой на ваш взгляд должна быть актерская семья?
- Думаю все-таки, что лучше, когда это творческая пара. Хотя не обязательно. Мой покойный муж, с которым я прожила 24 года, был режиссером. Это Мокин Николай Александрович. Очень талантливый человек. Всем своим духовным содержанием, если оно у меня есть, я обязана ему. Жизнь была идеально интересна и насыщена. Появился Окуджава - мы из Челябинска на пару дней неслись в Москву на его концерт. Возникла Новелла Матвеева - мы у нее дома в небольшом кругу удивлялись ее песням-сказкам. А песни Юлия Кима! А Эфрос, Любимов, Тарковский! А выставки! Все-все это мы буквально поглощали тогда, и все это помогало мне постигать "что такое хорошо и что такое плохо". Спасибо и еще раз спасибо этому человеку за то, что он был в моей жизни.
Теперь у меня все по-другому. Мой нынешний супруг - полковник в отставке. Замуж за него я вышла на старости лет. Не поверите, но решающим в этом событии было его имя. Его тоже зовут Николай Александрович. Я подумала, что это провидение. И не ошиблась. Дом отдыха, а не человек. "Наблюдает" он меня с большим любопытством. Да и не мудрено. Начальник отряда погранвойск и актриса. Ему - 55, и мне было столько же. Как интересно! А? И ему спасибо, огромное спасибо за его внимание и уважение ко мне.
- Вы всему и всем благодарны. Это удивительная человеческая черта, за которую теперь уже я вам благодарен. Мне очень приятно и интересно с вами общаться. Скажите, есть ли какая-то отдушина, к которой вы припадаете, когда вам все-таки грустно и тоскливо?
- Это книги. Только бы глаза не подвели меня и сохранились бы подольше. Я не могу сказать, что так уж много читаю, но столько не прочитано! Я недавно открыла для себя Мережковского, Набокова! Если я в 1615 году переписывала втайне Есенина, вы можете представить себе мое образование? Так что это отдушина. Ну и, естественно, Пушкин! Никуда не денешься. Я наизусть мало знаю, но с Пушкиным я просто погибаю. Достоевский, Блок, Чуковский - и снова открытия, удивления. Прихожу в библиотеку и говорю: "Мне, пожалуйста, пару умных книг и пару попроще". Попроще - это Жюль Верн, Майн Рид, Коллинз....
А когда я далеко-далеко от библиотеки, от Москвы, где мой второй дом, где озеро, речка, лес, туманы и рыбалка, там - жизнь подлинная, человеческая. Мне одной никогда не бывает скучно. Шью, хотя абсолютно не умею шить. С готовкой я тоже "на вы". Но зато вырастить два огурца на грядке, которые на меня смотрят, красуются,- это замечательно!
Жутко жалею, что не могу фиксировать свои чувства на бумаге...
P.S. В 1999 году жизнь преподнесла Людмиле Арининой сюрприз: ее пригласил в свой театр Петр Наумович Фоменко. Тот самый гениальный, сумасшедший, великолепный, коварный Фоменко, в которого так влюблена актриса. Она влилась в молодежную труппу так естественно, будто работала там со дня основания,- видимо, сказалось духовное и творческое единение с Мастером. Театру-мастерской Петра Фоменко как раз только выделили свое собственное помещение, и открывался новый сезон спектаклем "Варвары", где небольшую роль и сыграла Людмила Михайловна. А следом вышла феерическая "Одна абсолютно счастливая деревня", где Аринина практически не произносит не слова. "У меня и роли-то никакой нет,- весело говорит она.- Но я так счастлива!" Спектакль получил театральную премию Станиславского и был прекрасно встречен критикой. Лето еще не закончилось, а Фоменко уже выпустил "Семейное счастье" Толстого и приступил к репетициям "Войны и мира". Ругается, спорит, требует, но не отпускает никого от себя ни на шаг. Арининой, между прочим, в будущем обещает "бенефисную роль". Поживем увидим.
Глава 4
КОРОЛИ ЭПИЗОДА
О главных ролях мечтают все артисты. Неужели надо заканчивать Щукинское или Щепкинское, чтобы появляться на сцене или в кадре на каких-то три минуты! Но судьба актера находится в жестокой зависимости от чего угодно и кого угодно, только не от самого актера. Главное - суметь не растеряться и найти свое место в любой ситуации, в "любых условиях игры".
Эпизоды - это целая наука. В нашем кинематографе, где режиссерам приходилось отчитываться за каждый израсходованный метр пленки сначала перед руководством студии, а затем уже, непосредственно на экране,- перед Госкино, халтуры быть не могло по определению. Любое появление в кадре, любая фраза должны были "выстреливать в цель". Поэтому эпизодам придавалось столь же существенное значение, что и главной сюжетной линии. Трудно сказать, заслуга ли это режиссуры или самой школы, но, на мой взгляд, главный успех - в наших актерах. Во всем мире нет такого словосочетания "король эпизода". У нас такие короли были.
Сейчас нет, а прежде были.
Георгий Тусузов - человек-легенда. "Если бы Тусузова не было, его надо было бы выдумать",- сказал об актере Валентин Плучек. Тусузов не сыграл ни одной главной роли, но любое его появление на сцене становилось триумфом. О нем писали критики, театроведы, коллеги, но его жизнь была не столь счастливой и безоблачной, как казалось.
Марию Виноградову все называли Мусей. В титрах одного из фильмов ее так и записали - молодые режиссеры не знали ее настоящего имени-отчества. С ней было легко, с ней было всегда весело, Муся никогда не показывала своей усталости, хотя за последние десять лет она снялась почти в сотне фильмов. Ее "звездный час" пробил слишком поздно. Учитель Виноградовой Лев Кулешов еще в 40-е годы подметил несоответствие ее внутренних и внешних данных...
Нина Агапова с юности была вынуждена играть иностранок - слишком уж "несоветские" внешние данные у этой актрисы. На сцене она блистала в мюзиклах и водевилях, а в кино появлялась или в ролях светских львиц, или, на худой конец, секретарш-буфетчиц-переводчиц.
Николай Парфенов - непревзойденный бюрократ отечественного кино. Его героев любили за их недотепистость, нескладность, актер и сам подшучивал над ними, оттого все его начальники и бухгалтера не казались назидательно омерзительны и нравственно убоги. Скорее - карикатурны. Шедевр Парфенова предместкома в комедии "Афоня". Весь диалог его героя с непутевым слесарем зрители могут процитировать наизусть.
Капитолина Ильенко снималась в кино совсем недолго. Она появилась на экране в 75 лет, а ушла из жизни в 87, с новым сценарием в руке. Роль Птицыной в мелодраме "И жизнь, и слезы, и любовь" стала настоящим откровением актрисы. Многие тогда решили, что Николай Губенко снял обычную старую женщину из Дома ветеранов. В чем-то это было правдой - Ильенко последние годы жила именно там. Однако в жизни этой актрисы было столько событий, что о ней одной можно было бы написать захватывающий роман и назвать его "И жизнь, и слезы, и любовь".
Зоя Василькова вошла в кинематограф в костюме русской императрицы в фильме "Вечера на хуторе близ Диканьки". Во время съемок в Эрмитаже бабушки-смотрительницы не отходили от нее ни на шаг и называли "матушкой-государыней" - так величественна и ослепительна она была. За плечами актрисы остались фронт, ранение и мечта об оперной сцене, впереди десятки больших и маленьких ролей.
Георгий Тусузов
РЫЦАРЬ МАЛЕНЬКОЙ РОЛИ
"Если бы Тусузова не существовало, его надо было бы выдумать",- сказал однажды главный режиссер Московского театра сатиры Валентин Плучек. И это об актере, который ни разу не сыграл ни одной главной роли. Более того, сотни статей и искусствоведческих трудов упоминают имя Георгия Тусузова, ссылаются на его бессловесные эпизоды в спектаклях. А в театре до сих пор с улыбкой вспоминают старика Бароныча и рассказывают молодым артистам забавные истории из его большой жизни.
В чем секрет столь бережного отношения к в общем-то неприметному, далеко не выдающемуся актеру? Да в том-то и дело, что Георгий Баронович Тусузов был актером уникальным, неповторимым. Он вошел в историю как непревзойденный король эпизода, виртуоз, драматург маленькой роли, способный из бессловесного прохода по сцене сделать шедевр. Его легендарного Гостя из спектакля "Клоп" воспели все театральные критики страны, хотя этого образа у Маяковского и в помине не было. Вся его небольшая квартирка в центре Москвы была увешана картинами, дружескими шаржами и юмористическими зарисовками в исполнении самых знаменитых художников, актеров и режиссеров. Эти творческие изыски были адресованы хозяину дома, которого все нежно любили и ценили. Тусузов был верным рыцарем сцены, и вся его биография является ярким тому подтверждением.
Геворк Луйспаронович Тусузян - как первоначально был назван будущий актер - родился в 1891 году в Нахичевани, под Ростовом-на-Дону, в семье торговца. С малых лет он увлекся театром и принимал участие в гимназических постановках. Однажды сам написал пьесу о Шерлоке Холмсе, мечтая, как зрительный зал неистово закричит: "Автора!" Но после спектакля автора никто не позвал. Тогда юноша незаметно обежал публику, выкрикнул откуда-то сзади "автора!" и кинулся обратно, дабы выйти на поклон. Но все же Егор, как называли его друзья, был уязвлен и к сочинительству решил больше не возвращаться. Лишь много лет спустя он стал писать репризы для цирка, которые пользовались большим успехом. Правда, автора по-прежнему никто не вызывал.
В гимназическом театре Тусузов выступал много и увлеченно. Чаще других ролей играл Подколесина в "Женитьбе". Но профессия актера была тогда не почетна, да и родителям было бы весьма неприятно, если бы Егор сразу после гимназии подался в театральный, поэтому по совету любимого учителя он отправился в Москву поступать в университет, на юридический факультет. Но и здесь он сразу же был зачислен в труппу любительского театра и в течение всего периода учебы играл в спектаклях. С группой лучших артистов студенческого театрального кружка он участвовал во встрече в Москве прославленного комика Макса Линдера. Когда тот дал согласие на концерт в пользу голодающих студентов, кружковцы разбросали по городу листовки: "Макс Линдер на студенческом вечере!" Правда, кумир экрана сказал всего лишь несколько слов благодарности, но аншлаг все равно был обеспечен.
В 1915 году Георгий Тусузов вернулся в Ростов и устроился помощником присяжного поверенного. С приходом Советской власти ему пришлось немало потрудиться, чтобы помочь городу в борьбе с правонарушениями. В Ростове было много безработных, к тому же прибыло огромное количество амнистированных, которые не знали, куда деваться и чем заняться. Царил настоящий хаос. Тусузову поручили взяться за ликвидацию преступности в городе. Он не стал устраивать облавы и заполнять уголовниками и без того забитые тюрьмы. Натянув старенькую кепку, он отправился на общее собрание бывших зэков. Несколько сот человек бурно обсуждали тактику своего поведения на предстоящей демонстрации. В конце собрания к преступникам неожиданно обратился молодой юрист, который заговорил о революции, о свободе, которую она принесла народу, о новой власти, о том, что у каждого теперь есть право на труд, на частную собственность, что теперь каждый "кузнец своего счастья"... Собравшиеся очень внимательно слушали, а вдохновленный Тусузов продолжал произносить лучший монолог всей своей творческой жизни.
Вскоре ростовчане стали свидетелями уникального явления. На заборах и афишных тумбах появилось обращение:
Товарищи ростовские воры!
Раскаиваясь в своей преступной деятельности, с искренней душой и открытой совестью идя к светлому пути честной трудовой жизни, мы в великий день 1 мая пришли к рабочим и даем слово, что дальше красть не будем...
В конце следовали подписи самых известных медвежатников и домушников. Это обращение появилось тоже не без участия молодого присяжного поверенного.
За инициативу по борьбе с воровством и беспризорностью городской совет объявил тов. Г. Тусузову благодарность.
Будущий актер не забывал и про сцену. Сначала он играл в любительской армянской труппе при Нахичеванском драмтеатре, а затем случай привел его в знаменитую ростовскую Театральную мастерскую. Здесь в 1920 году началась профессиональная сценическая деятельность Георгия Тусузова. На этой сцене с ним выступали братья Шварц - Антон (будущий чтец) и Евгений (будущий драматург). Не обходилось и без нелепых ситуаций, в которые Георгий Баронович попадал постоянно. В пьесе "Иуда, принц Искариотский" он играл Зифа - коричневое чудище. Как-то пришлось выступать в незнакомом помещении, и Тусузов прежде всего поинтересовался, где можно будет потом смыть коричневую краску. Ему показали за кулисами бачок с водой. Закончив свой эпизод, актер отправился приводить себя в порядок. Забрел в какую-то комнатку и стал открывать все краны, какие увидел. Воды не было. Вдруг слышит, как со сцены бегут рабочие и кричат: "Какой болван включил над сценой дождь? Всех артистов заливает!" Не став разгримировываться, Егор бросился бежать через весь город, испугавшись расправы.
Подобных историй в жизни Тусузова было предостаточно. Если курьезы вдруг обходили его стороной, он сам шел им навстречу. Однажды Тусузову дали небольшую, но весьма элегантную роль, для которой ему выдали фрак. Актер очень долго прихорашивался, разглядывал себя в зеркале со всех сторон, предвкушая реакцию зрителей. "Что ты вертишься перед зеркалом?" неожиданно раздался голос одного из коллег. "Сейчас мой выход",- небрежно бросил Егор. "Сейчас? - ехидно переспросил актер.- Да твой выход давно прошел!.." Так и не удалось Тусузову сразить зрителей своей красотой.
В 1921 году Театральная мастерская перебралась в Ленинград. Там она просуществовала один сезон и, не найдя помещения, распалась. Тусузов взял билет в Ростов, но по дороге, сделав пересадку в Москве, встретил знакомого актера Александра Кошевского, который руководил труппой под экзотическим названием "Нерыдай" Он предложил Егору остаться в столице и поработать в его театре. Тусузов согласился и поехал на вокзал продавать билет. Правда, там его арестовали, заподозрив в спекуляции билетами, но, разобравшись, отпустили.
"Нерыдай" - это было ночное кабаре с лучшими поварами, изысканной кухней и блистательными актерами. Здесь выступали Игорь Ильинский, Рина Зеленая, Михаил Гаркави, Марк Местечкин. Здесь, рядом с шикующими нэпманами, ужинали Асеев, Эрдман, Мариенгоф, Маяковский, Ардов, Галаджев, Иван Поддубный. Организовывая театр-кабачок "Нерыдай", Кошевский понимал, что сейчас нужно публике и как можно делать деньги. Он создал театр по своему вкусу и, разумеется, актерам и авторам платил сам. Споры велись постоянно, потому что каждая творческая личность хотела привнести в общее действо что-то свое, но "Нерыдай" и так имел успех и приносил немалые деньги. Тем не менее актеры "Нерыдая" тянулись к более художественным формам, перекраивая обычаи кабачка, стремясь делать программы не для жующих, а для слушающих. Постепенно им это начало удаваться. Тусузов увлекся пародиями. Рядом, в "Эрмитаже", с успехом шел иностранный номер "Угадывание мыслей на расстоянии мадам Дюкло". В "Нерыдае" быстро была создана пародия. Сеанс вел "профессор" (Местечкин), который подходил к присутствующим в зале и задавал вопросы, а "мадам Дупло" (Тусузов) с завязанными глазами, заранее зная, к кому он подойдет, отвечала быстро и точно.
- Мадам Дупло, кто этот человек? О чем он думает?
- Это Даревский, актер. Он думает, что он хороший актер.
Но главное - Георгий Тусузов был виртуозным конферансье. А в те времена быть конферансье означало уметь молниеносно реагировать на любые реплики из зала, мгновенно ориентироваться в ситуации, быть остроумнейшим человеком. Конферансье был не просто артистом, объявляющим номера, он был посредником между сценой и залом. Выход конферансье был тоже самостоятельным номером, потому что тут же начиналась игра со зрителями "вопрос - ответ", "выпад - отдача". Конечно, публика бывала разной, и довольно часто попадалась "паршивая овца", которая портила "все стадо". Однажды за Тусузова заступился Владимир Маяковский. Когда пьяные нэпманы подняли шум, стремясь сорвать довольно едкое выступление конферансье, Маяковский взревел басом: "Не мешайте артисту! Ваши головы для остроумия не приспособлены! Ими лучше мостовые мостить".
Затем Георгия Тусузова закружил вихрь прославленной "Синей блузы":
Мы - синеблузники! Мы - профсоюзники!
Нам все известно обо всем!
Мы вдоль по миру свою сатиру,
Как факел огненный, несем!
С завода - на завод, с фабрики - на фабрику, в переполненных трамваях. Одна рука цепко держит товарища, тучного и доброго Михаила Гаркави, в другой руке - чемоданчик с синей блузой и реквизитом. На подхвате - молодые и озорные Миша Жаров, Эмма Геллер. Девять лет отдал Тусузов агитационно-пропагандистской "Синей блузе". А 1 января 1934 года он стал артистом Московского театра сатиры.
Здесь и начинается новая и, пожалуй, главная страница биографии Георгия Бароновича Тусузова. Попав в блистательное окружение ярчайших звезд, великих комиков Поля, Кара-Дмитриева, Корфа, Хенкина, Курихина, Рудина, Холодова, Слоновой, Токарской, Милютиной, он не растерялся. При всем том, что каждый из них непроизвольно тянул одеяло на себя, превращая свой выход в отдельный спектакль, настоящий бенефис, Тусузов облюбовал уютное местечко на втором плане. Он сконцентрировался в эпизоде, проявив всю мощь своего уникального таланта на этом маленьком плацдарме.
Еще раз следует упомянуть его великолепного Гостя в "Клопе". Сцена "красной" свадьбы шла двадцать минут, столько же находился за столом тусузовский Гость. Но он не просто находился, он жил: думал, переживал, кушал, подергивал плечами в разгар танцев. Он все рассказал о себе без единого слова. И кульминацией роли становился момент, когда этот маленький, лысый, напоминающий какого-то диковинного старого грызуна человечек, в старомодном пенсне, потрепанном сером костюмчике, с франтоватыми некогда усиками, вскакивал и становился навытяжку при упоминании имени Карла Маркса. О "Клопе" в постановке Театра сатиры написаны горы рецензий, причем не только в СССР, и ни один из критиков не обошел игры Георгия Тусузова в роли Гостя.
Когда к маленькой роли прикасается мастер, она становится значительной. Услышав надоевший всем афоризм "нет маленьких ролей, есть маленькие артисты", некоторые тоскливо кивают головой - это, мол, красивая обертка горькой пилюли, которую преподносит режиссер в виде эпизода. Тусузов был нержавеющим режиссерским орудием в борьбе с такими актерами. Всегда поражало его пристальное внимание к жизни, в которой для него была важна любая мелочь, любой штрих. Грим для своих ролей он чаще создавал сам. Святого старикашку - Чудотворца в спектакле "Мистерия-буфф" - он "лепил" по рисункам Жана Эффеля: розовые щечки, нимб, кудрявая шевелюра, обрамляющая розовую лысину. Но Тусузов на этом не успокоился. Он пришел к Плучеку и попросил: "Можно я буду играть на контрабасе?" Режиссер удивился: что он опять задумал? Но разрешил. Георгий Баронович специально спустился в оркестр, научился играть какую-то мелодию из трех нот, и открывалась сцена Рая игрой Тусузова на контрабасе.
Когда Илья Эренбург привез из Парижа пьесу, в которой была сцена приема в парламенте, там тоже нашлось место для бессловесного прохода Тусузова. На премьере Эренбург сказал: "Вы знаете, точнее всех артистов был тот! - И указал на Тусузова.- Это абсолютная копия одного французского деятеля, который всегда присутствует на подобных приемах".
Конечно, далеко не все роли Георгия Бароновича были бессловесными. Эти работы актера любят приводить в пример как образец служения профессии. А всего на сцене Театра сатиры Тусузов сыграл более ста пятидесяти ролей. Он великолепно ладил с партнерами. В "Потерянном письме" Тусузов играл адвоката Брынзовонеску в дуэте с Владимиром Лепко, игравшем его начальника. Он не двигался, не говорил, а как робот слепо копировал своего шефа. Это был потрясающий по синхронности исполнения дуэт: выражение глаз, мимика, позы двух персонажей - все совпадало!