Страница:
- Вы все-таки оставались друзьями? Часто ли общались после "Цирка"?
- Нечасто. Но всегда очень тепло. У меня до сих пор сохранилась записка Любови Петровны: "Женя, дорогая и милая, всегда хочу Вас видеть! Всегда помню и люблю Вас. Любовь Орлова". А ниже - красная приписка: "С любовью - Григорий Александров".
- При таком успехе, при такой популярности на вас должны были писаться сценарии...
- Было и такое. Сразу после выхода "Цирка" был написан сценарий "Девушка с характером". На меня. Но я собиралась уже родить ребенка. И поэтому, когда режиссер Юдин меня вызвал, я отказалась. "Ну что вы! уговаривал он.- Еще ничего у вас не заметно! Успеем! Все будет хорошо!" Я сказала: "Нет-нет. Что-нибудь одно: или кино, или ребенок. Вот семь лет подряд я снимаюсь, теперь надо позаботиться о другом". Мы с мужем, Анатолием Павловичем Головановым, очень хорошо жили, учились вместе. Он был прекрасный человек. Я решила стать матерью.
Прошло какое-то время, они нашли Валентину Серову. Она тогда была замужем за летчиком Серовым, у них была безумная любовь, из-за чего съемки никак не могли наладиться. За ней приезжали со студии, а Серов ее не отпускал. А работать нужно было активно. Я уже родила, кормила дочь. Вдруг приезжает ко мне ассистентка Юдина и говорит: "Женя, мы тебя просим, чтобы ты взялась сниматься в этом фильме". Я говорю: "Как? Я же не могу - я кормлю ребенка!" - "Не беспокойся, мы будем возить тебя или его, как скажешь. Будешь кормить..." Я отказалась. Они, конечно, обиделись. Затем как-то уладили все с Серовой, и она закончила картину.
- Евгения Константиновна, а ведь у вас все могло сложиться иначе...
- Да, все и сложилось бы иначе... У меня в тот период много было предложений. Роу предлагал сыграть царевну Несмеяну, но я всем говорила: "Нет, нет и нет". И, вы знаете, когда я родила, у меня выросла прекрасная дочь, я поняла, что правильно сделала. Сейчас она кандидат филологических наук, преподает в МГУ на факультете журналистики. Она старший научный сотрудник кафедры зарубежной печати и литературы. Мой внук - Андрей Голованов - спортивный комментатор на ОРТ.
- А кем был ваш муж?
- Анатолий Павлович работал на "Мосфильме" вторым режиссером. Он поставил пять картин с Владимиром Басовым, затем помогал Сергею Бондарчуку ставить батальные сцены. Причем с Бондарчуком связан очень интересный эпизод в моей жизни.
Когда мой муж работал у Леонида Гайдая ассистентом на его первой картине, мы пошли справлять Новый год в Дом кино. Сели за столик вместе с Гайдаем и Гребешковой. Вдруг появились Бондарчук с Ириной Скобцевой - они тогда только поженились. Мы знали, что Сергей Федорович собирается снимать фильм "Судьба человека", но в него еще никто не верил, на студии к нему относились прохладно. Когда начались танцы, Бондарчук подошел ко мне и пригласил. В танце он сказал: "Женя, я вас прошу, уговорите мужа, чтобы он помог мне в "Судьбе человека". Мне необходим его опыт..." Я передала его просьбу Толе, на что тот обратился к нему со своей проблемой: "Помоги мне хотя бы устроиться нормально. Мы живем в коммуналке, а тут дом строится от "Мосфильма". Когда семья в порядке, и работается по-другому". И, надо отдать должное, Бондарчук помог. Мы переехали в новый дом на Мосфильмовскую улицу, и Толя начал работать с Сергеем Федоровичем.
Фильм сняли за год. Получили массу премий и призов. Но главное удивили весь "Мосфильм". К Бондарчуку стали относиться совсем иначе. Большую роль в этом сыграл Шолохов. Когда мы узнали, что он приедет на студию смотреть отснятый материал, страшно переполошились. Как он воспримет фильм? Что скажет? От этого зависела судьба картины. Однако ему материал понравился. Решено было такое событие отметить. Где? И двадцать четыре человека во главе с Бондарчуком и Шолоховым пришли к нам. Квартира-то была только у нас! И вот я принимаю гостей - помню этот день как сейчас. Раздвинули стол - бутылки, закуска, я сижу на пылесосе, любуюсь классиком. И вы знаете, Шолохов мне очень понравился - у него была ужасно красивая голова! Высокий лоб, короткие светлые волосы, хотя сам он был довольно маленького роста.
- Да, везло вам на встречи: царь Николай II, Станиславский, Шолохов... Получается, что с каждой заметной фигурой нашего века у вас связана какая-либо знаменательная встреча, интересная история. А чем вам запомнилась война, кроме того, что было трудно и страшно?
- О, это целая эпопея... Я была в Киеве, снималась у Игоря Савченко в фильме "Годы молодые". В тот день я отдыхала от съемок. Проснулась в своем номере гостиницы от странных, непонятных звуков - то ли град по крыше бьет, то ли камушки какие сыплются? Как потом оказалось, это был обстрел гостиницы. О войне-то объявили часов в двенадцать. Савченко с группой уехали на натуру. Они снимались, а вокруг летали самолеты и бомбили. Они-то, дураки, думали, что идут учения, и могли просто-напросто погибнуть. Когда вернулись, все узнали и стали быстренько собираться в дорогу.
У меня в Москве оставались трехлетняя Галя и муж, которого сразу же призвали на фронт. Телефон уже не работал, связаться с родными было невозможно. Я знала, что дочка с бабушкой находятся на даче, но как с ними поговорить? Как узнать о их самочувствии? Киевская студия начала эвакуироваться. Савченко мне говорит: "Женя, мы уезжаем. Нам дают небольшой автобус. В нем, помимо меня, поедут Довженко, Луков и Ляля Измайлова (исполнительница главной роли в его фильме). Она артистка молодая, неизвестная, поэтому ее оставлять нельзя. А тебя все знают, тебе помогут спокойно эвакуироваться". Сел в автобус и уехал. Сейчас я понимаю, что ни за что не согласилась бы на такое. А тогда - запросто. Никто же не осознавал всех ужасов войны. Да и какая-то взаимовыручка была, смелость...
Киев уже бомбили вовсю. Бомбоубежищ еще не было, люди прятались в арках домов. Дали мне билет на поезд, в который грузилась вся студия. В купе я оказалась с известным оператором Дымуцким, артистом Зайчиковым, который ехал с семьей, и с Аней Лисянской, которая в ужасе бегала по всему вагону с маленьким сыном. Наш поезд весь день не мог выехать из Киева, так как постоянно налетали немецкие самолеты и начиналась бомбежка. Мы только отъезжали в депо и возвращались обратно. Так и дергались туда-сюда. А когда из Львова прибыл эшелон с ранеными, мы окончательно осознали всю суть действительности.
Выехали мы только ночью. Поезд взял курс на Ташкент, куда я ну никак не собиралась, и началась новая одиссея.
- Вам удалось хотя бы встретиться с семьей?
- Муж уже ушел на фронт, а я, естественно, рвалась к Гале. В конце концов мы с ней оказались в Сталинабаде. Жара - 40 градусов. Разместились в каком-то клубе. Сергей Юткевич организовал наш быт: в зале установили койки, а мы с Галькой разместились на сцене за ширмочкой. Каждое утро начиналось с того, что раздвигался занавес и я появлялась перед коллегами с ночным горшком в руке.
Но как только мы устроились, в городе случилось землетрясение. Так что скучать не пришлось.
- В эвакуации вы снимались? Или больше приходилось давать концерты?
- Нет, я не снималась. А выступать приходилось много перед ранеными. Помню, как мы с Георгием Милляром играли первый раз в госпитале "Предложение" Чехова. Спектакль был очень смешной, но зрители как-то слабо реагировали. А в конце даже не последовало привычных аплодисментов, вместо этого раздался какой-то очень странный стук.. Расстроенная, чуть не плача, я вышла в коридор, но тут ко мне подошла медсестра: "Что вы? Не расстраивайтесь. Вы очень хорошо выступили!" - "А почему же они не хлопают?" - спросила я. "Им нечем хлопать. Они аплодируют костылями..." Этот день запал мне в памяти на всю жизнь. Может быть, это было самым большим потрясением в моей актерской биографии.
Пробыли мы в Сталинабаде четыре года. Толя все время писал, и письма приходили ото всюду, где он был, даже из Германии. Приходили посылки, деньги - вот ведь почта как работала! Этим и жили.
- А после войны вы вернулись на экран уже в возрастных ролях. Не рановато ли?
- Нет, что вы! Конечно, я хорошо выглядела, моложе своих лет, но все же решила, что пора переходить на характерные роли. Стала играть мам, теть, бабушек и т.д. Один за другим вышли фильмы "Школа мужества", "Аттестат зрелости", "Первые радости", "Дело было в Пенькове", "Коллеги". Все роли были положительными, но однажды мне все-таки повезло. Я давно хотела сыграть отрицательную героиню. У нас в Театре киноактера был спектакль "Несущий в себе". Лидия Сухаревская написала для себя роль. Там был персонаж - некто Бодрухин, декан факультета. И так мне захотелось сыграть эту роль! Я видела таких людей, я знаю их, я чувствую, как надо сыграть. И я пришла к Сухаревской: "Лидия Павловна, можно ли мне попробовать?" Она поначалу отказывалась: "У меня и так много женских ролей, я нарочно ввела мужской персонаж". Я расстроилась - не очень-то мне хотелось играть очередной эпизодик какой-то учительницы. Тогда я обратилась к режиссеру спектакля Эрасту Гарину и его жене Хесе Локшиной. Они предложили мне показаться, после чего я была утверждена на эту роль не только в спектакле, но и в фильме "Жизнь сначала", который снимал Лев Рудник по этой пьесе. Я очень довольна, что сыграла такую роль. Многие меня даже не узнавали такая я там была чулида.
Меня, кстати, не узнали и в "Снежной королеве". Когда режиссер Казанский предложил мне роль Бабушки, я даже удивилась - все-таки еще не старая была. Меня всю обложили ватой, надели седой парик, очки, шапочку. Вроде бы получилось неплохо.
- А за последнюю роль в кино - тоже бабушки - вы получили Государственную премию России имени Крупской...
- "Не хочу быть взрослым" - это великолепная картина. И роль интересная - я и мама для героини Натальи Варлей, и бабушка. Но там, конечно, главный человек - мальчик Кирилл Головко. Это было такое очарование. И замечательный режиссер Юрий Чулюкин, трагически погибший. Весть о его смерти потрясла меня. Он был, по-моему, в Мозамбике, представлял на каком-то форуме советское кино. И его столкнули с двенадцатого этажа в лестничный пролет. Подробностей я не знаю, но дело это как-то замяли. У меня остались очень светлые воспоминания и о нем, и о нашей работе. Фильм не только здесь получил лауреатство, но и в целом ряде стран. Очень много наград.
- Помните ли вы свой последний выход на сцену?
- Да. Я уже давно не снималась, а в театре продолжала играть роль уборщицы в замечательном спектакле "Ссуда на брак", который поставил Константин Воинов. Там играли все наши звезды: Лидия Смирнова, Любовь Соколова, Инна Макарова, Людмила Шагалова, Нина Агапова, Клара Лучко, Татьяна Конюхова, Мария Виноградова, Клавдия Хабарова - одни женщины. Я выходила в конце спектакля из зала и, бурча под нос монолог, начинала убираться. Это было так органично, что зрители воспринимали меня действительно как уборщицу и реагировали прекрасно. Этой роли в пьесе не было, мы придумали ее вдвоем с Воиновым после того, как столкнулись с такой чулидой в жизни. Она приходила убираться во время репетиций, не обращая внимания на наши протесты. Константин Наумович страшно злился, но ничего поделать не мог - отношение к актерам со стороны обслуживающего персонала было ужасным.
С этим спектаклем мы ездили на гастроли, а в Харькове артисты решили отметить мое 80-летие - представили меня зрителям, говорили теплые слова, поздравляли. Играла я без дублеров, одна. И очень любила этот спектакль, который шел до 91-го года. Однажды я сломала ногу, и меня подменила Люба Соколова. Но, как оказалось, больше мне не суждено было выйти на сцену спектакль сняли с репертуара чуть ли не через неделю. А потом начался развал всего театра.
Теперь я от всего отказываюсь. Даже от всевозможных вечеров, которые устраивают Гильдия киноактеров или Союз. Ничего не хочу. Вот снялась последний раз для телепередачи "Чтобы помнили", рассказала о Сереже Столярове - и все, хватит.
- Евгения Константиновна, раз уж вы навсегда оставили профессию, не могли бы вы тогда подвести какой-нибудь итог своей деятельности. Как вы сами оцениваете свой путь в искусстве?
- Мне кажется, что все, что могла, я сделала. И я считаю, что мне повезло - я встретила великих артистов, режиссеров и просто очень хороших людей. Все, о чем можно мечтать, у меня было.
P. S.
"Уважаемая Евгения Константиновна!
Актерская премия российских деловых кругов "Кумир", основанная в 1997 году, благодарит Вас за многолетний труд на благо российской культуры и самоотверженное служение искусству. В наше непростое время нам помогают фильмы и спектакли прошлых лет, в которых вместе с Вами блистали многие замечательные советские актеры. И еще долгие годы поколения российских зрителей будут с напряжением и надеждой следить за судьбой Ваших героев, радоваться и горевать вместе с ними, убеждаясь в том, что настоящее искусство вечно.
Низкий поклон Вам за то, что Вы так много отдали кино и сцене, ничего не требуя взамен. Мы Вас любим и помним".
Петр Репнин
ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ ЛЕГЕНДАРНОГО МУЛИ
Веселая, солнечная довоенная Москва. Проносятся открытые легковые автомобили, куда-то торопятся приветливые горожане, блестят чистотой витрины магазинов. И вдруг всю эту пестроту закрывает своим телом немолодая, довольно крупная женщина в соломенной шляпке и с необъятным ситцевым зонтом в руке. Рядом с ней покорно плетется кроткий мужичок. Он несет на руках обаятельную девочку, умудряясь не уронить при этом авоськи.
- Ты всегда поступаешь так, как ты хочешь,- ворчит женщина.- Ты всю жизнь меня терроризируешь. И этот человек клялся носить меня на руках!
- Но Леля...- пытается вставить слово мужичок.
- Уйди, зверь! Нет-нет, завтра же я уеду к маме навсегда!
- Леля! Послушай меня. Давай отдадим этого ребенка,- пытается остановить ее муж.- Уверен, тебя арестуют...
- Муля, не нервируй меня!
Это сцена из популярнейшей комедии 1939 года "Подкидыш". Лелю играла Фаина Раневская. Десятки статей и сотни баек повествуют о том, как мучилась великая актриса, преследуемая фразочкой "Муля, не нервируй меня!", как ненавидела она этот фильм. Но никто не упоминает второго участника знаменитой сцены, на которого обрушился не меньший шквал популярности. Его тоже долгие годы дразнили Мулей, потому что Мулю-то сыграл именно он, замечательный русский актер Петр Репнин.
Ему нельзя было пройти по улице незамеченным. За Репниным непременно увязывалась толпа мальчишек, а девушки-поклонницы томно шептали ему "Му-у-уля...". Малолетняя дочурка актера не понимала такого ажиотажа вокруг отца. Петр Петрович не водил ее в кино, и Оленька искренне удивлялась, почему папу называют каким-то странным, дурацким именем. Она даже стала бояться ходить куда-нибудь вместе с ним. Но со временем ажиотаж несколько поутих, "Мулю" подзабыли, и когда в троллейбус у "Мосфильма" медленно взбирался пожилой, грузный человек в очках, беретке и с тросточкой, пассажиры в недоумении перешептывались: "Кто это?" - "По-моему, артист!" "Да-да, артист! Но где же я его видел?" Какие-то неуловимые, но очень родные черточки в лице этого человека не оставляли в покое его спутников, и, наконец, кто-то не выдерживал и подходил: "Простите, где мы могли вас видеть?"
Петр Репнин родился в Петербурге в 1894 году в мещанской семье. Его отец был известным в городе фотографом, мать занималась воспитанием детей дочери и двух сыновей. С юных лет Петр увлекся рисованием, но играть больше всего любил "в театр". Его увлечение переросло в деятельное участие в ученических спектаклях, причем не только в качестве актера, но и декоратора и даже портного. Первой значительной ролью Репнина стала госпожа Простакова в "Недоросле" Фонвизина. В те же годы мальчишки не вылезали "из кино" посещали модные тогда "Тиоскоп", "Синематограф", "Иллюзион". А еще в душу юного Пети Репнина запал цирк. В Петербурге процветали замечательные английские пантомимы, весьма напоминающие первые комические картины с участием Пренса, Макса Линдера и других мастеров немого кино. Летом в Зоологическом саду, а зимой - в бывшем Народном доме шли феерические постановочные пьесы, роскошно обставленные, с частой сменой декораций, большим количеством приключений. Характер их был как фантастический - "Поп Твардовский", "Разрыв-трава", так и патриотический - "Переход Суворова через Альпы", "1812 год", "Дети капитана Гранта". Впечатляли эти пьесы чрезвычайно, наполняя юную душу сказочными переживаниями и оставляя глубокий след в памяти. И не удивительно, что в один прекрасный день Репнин ступил на профессиональную актерскую стезю.
Правда, до этого ему пришлось отучиться в реальном училище и поработать в конторе Сормовских заводов - надо было помогать семье, рано потерявшей кормильца. А Петр все-таки был старшим из детей.
В 16 лет он уехал в Алупку к своему крестному отцу. Там он лечился от воспалительного процесса в верхушках легких. Город произвел на юношу неизгладимое впечатление. Он подолгу бродил по тихим городским улочкам, любовался бескрайним морем и зарисовывал наиболее приглянувшиеся пейзажи. Дело в том, что живопись была не менее любимым увлечением Репнина. Параллельно с учебой основной он два года занимался в художественной школе барона Штиглица и довольно неплохо рисовал. Крестный, так же как и родной отец Петра, был фотографом. Он помог юноше освоить фотоискусство, и спустя много лет, незадолго до смерти, Петр Петрович вновь приехал в Алупку, пришел на родную Ялтинскую улицу и сделал ряд художественных снимков этих мест.
В 1914 году Петр Репнин вышел на сцену в любительской антрепризе Е. С. Вронского и Л. Л. Соколова. Здесь он освоил азы актерского образования, получил необходимые профессиональные навыки. Этого ему показалось вполне достаточно для того, чтобы самому организовать свой собственный театр, и он дал объявление в газету о наборе труппы. Конечно, из этой затеи ничего не вышло, зато спустя некоторое время Репнин в составе группы молодых артистов и музыкантов создал "Литературно-художественный кружок", где выступал и как актер, и как режиссер. Причем режиссерская профессия увлекла его больше, поэтому после революции Петр Репнин переехал в Москву и поступил на курсы под названием "Мастерская сценических постановок", которыми руководил Всеволод Мейерхольд.
Мейерхольд "влюбился" в Репнина. Он старался не отпускать его от себя ни на шаг, хотя Репнин частенько перебегал из одной труппы в другую. Однако Мастер шел даже на то, чтобы позволять своему ученику совмещать работу у него с "халтурой" на стороне. Так, приступая к своей знаменитой постановке "Великолепный рогоносец", Мейерхольд взял Репнина в качестве первого ассистента. А со временем Петр Петрович стал поистине правой рукой Мейерхольда. Когда Всеволод Эмильевич организовал Театр революции, то доверил Репнину сразу две самостоятельные постановки - "Разрушитель машин" Толлера и обозрение "Вертурнов". Второй спектакль не вышел, и Репнин решил покинуть Театр революции, а через год вообще порвал с Мейерхольдом. Характер у Петра Петровича в молодости был бойцовским, самоуверенности и гордости - хоть отбавляй. Человеком он был увлекающимся, поэтому свой взор он обратил на нечто новое и неведомое... Кино! Только кино! Позади остались бесконечные скитания по многочисленным театральным подмосткам. Позади остался маэстро Балиев, который увез почти в полном составе свое кабаре "Летучая мышь" в эмиграцию, но Репнина ему сломить так и не удалось. В прошлом остался великий Мейерхольд, который вдогонку любимому ученику написал письмо: "Петр Петрович, если Вам будет плохо - приходите. Я всегда Вас жду"...
Итак, кино. Дебютировав в двух не слишком удачных картинах, Репнин сам пишет сценарий фильма "Гонка за самогонкой" и снимается в главной роли. Ставит картину друг актера Абрам Роом. Влияние приемов игры американских комиков в то время было еще сильным, но уже становилось очевидно, что бездумное перенесение этих приемов на нашу почву несколько обедняло образы и лишало сюжет необходимой идеологической нагрузки. Поэтому авторы фильма старались нащупать характеры героев и психологически оправдать те или иные трюки в противовес голому трюкачеству западных комедиографов. Петр Репнин играл в "Гонке за самогонкой" роль Сеньки-подмастерья. Персонаж его был весьма эксцентричным, по ходу дела претерпевал немало видоизменений, менял грим, костюмы - в общем, проделывал все то, о чем мечтал юный Петя будучи зрителем приключенческих шоу в Зоологическом саду.
Первые роли Репнина в кино прославили его как комического актера, мастера эксцентрики и перевоплощения. Так и стали его использовать в дальнейшем. В картине 1925 года "На верном следу" его герой - комсомолец Петька. Хороший малый, но не обладающий ни силой, ни смелостью своего друга (в исполнении Бориса Барнета), оттого попадающий в невыгодные для себя смешные положения. Однако свои "подвиги" он подает товарищам, как героизм, ложность которого всегда вскрывается. Петр Репнин впервые сыграл живой характер, без трюков и "штучек", и эта роль определила дальнейший путь его приемов игры.
В фильме "Когда пробуждаются мертвые" он сыграл телеграфиста глухой железнодорожной станции Ардальона Медальонова, неудачного героя-любовника, этакого представителя местной аристократии. В картине "Ухабы" его герой, Петька-балалаечник, старается помирить своего друга с женой, из-за чего сам попадает в смешные ситуации. В "Комете" герой Репнина - ревнивый и скупой старик, богатый купец Габбидуллин. Роль трагикомическая, гротесковая. В работе над ней была даже сделана попытка перенести игру китайских актеров на психологизм и характерность, присущие русскому кино. Так что Петр Репнин играл много и с удовольствием, а на картинах "Манометр I" и "Манометр II" поработал еще и ассистентом режиссера Роома.
То ли Петр Петрович соскучился по сцене, то ли были какие-либо другие причины, но в 1932 году он вновь приходит в театр и вновь кочует из одного коллектива в другой. Популярность его растет год от года. В 30-е годы он снимается в таких нашумевших картинах, как "Пышка", "Вражьи тропы", "Зори Парижа", "Девушка с характером", за ним закрепляется новое амплуа так называемого бытового актера. Положительных героев он перестал играть вообще, и из фильма в фильм потянулась вереница стяжателей, интеллигентных воров, хапуг, бюрократов, подленьких священников и брюхатых инквизиторов. Славу Репнина закрепила роль многострадального Мули в "Подкидыше". Агния Барто и Рина Зеленая, написавшие сценарий очаровательной комедии, сами предложили режиссеру Татьяне Лукашевич исполнителей на главные роли. Они задумали, что это будут самые замечательные и любимые актеры. Так в "Подкидыше" снялись Фаина Раневская, Ольга Жизнева, Ростислав Плятт, Татьяна Барышева и Петр Репнин. Фильму уже 60 лет, он по-прежнему любим и будет оставаться таковым еще долгие годы.
Репнин же отнесся к новому витку своей славы прохладно. Он уже слегка подустал от всей этой суеты, поклонниц, ему уже было много лет, и на руках у актера была годовалая дочка. Воспитывал ее он один. Дело в том, что официально он был женат один раз - на сестре соседа по коммуналке (актрис он никогда не жаловал, считая их пустышками). Женщина она была красивая, даже эффектная, и, как оказалось, далеко не дура. Ей надоели его бесконечные съемки, сменяющиеся попойками, и она ушла. Петр Петрович очень переживал, поэтому жениться еще раз зарекся. Все его последующие браки были гражданскими. От последнего родилась дочка Оля. Все было бы хорошо, но в четыре месяца девочка осталась без мамы, которая умерла совсем молодой. Петру Петровичу было 44 года.
Рождение дочери круто изменило его жизнь. Доселе он детей не жаловал, так же как и женщин. "Дядя Петя, ты меня любишь?" - спрашивал его озорной и шумный племянник. "Вдребезги!" - отвечал добрый дядя Петя, и мальчонка понимал, что лучше держаться от него подальше. Теперь же на его руках оказался маленький, беленький комочек, который стал для пожилого актера и дочкой и внучкой одновременно. В этом комочке сконцентрировались весь мир, вся жизнь, все помыслы. Он стал жить только для ребенка. Когда к Петру Петровичу приехала его бездетная сестра Мария и попросила отдать Оленьку ей, он даже вспылил: "Ни за что! Вы, женщины, глупые, вы не воспитаете моего ребенка как надо, а только испортите его!" Петр Петрович взял няню, причем к ее подбору он тоже подошел весьма серьезно и отвергнул первые две кандидатуры. Наталья Ивановна Павлова была женой сапожника, которого посадили за анекдот. Была она чрезвычайно худа, поэтому на нее однажды положили глаз киношники. После войны, когда надо было снимать фильмы про изможденных от голода советских людей, представители студийных массовок по непонятным причинам оказались весьма откормленными, поэтому Наталья Ивановна пользовалась у вездесущих ассистентов режиссеров большим успехом. У нее имеется даже целый эпизод в "Коммунисте". Наталья Ивановна была ровесницей Петра Петровича и умерла в один год с ним.
Как это ни странно, но после "Подкидыша" Репнин снимался все реже и реже. Он уже почти не работал в театре и мог бы совсем зачахнуть. Но теперь все свое внимание он переключил на дочь. Каждый месяц Петр Петрович устраивал дни рождения Оленьки и собирал актеров-собутыльников. В прихожей вывешивался плакат: "У кого страшная рожа - к кроватке не подходить!" По вечерам он пел любимую песенку малышки - куплеты водовоза:
- Нечасто. Но всегда очень тепло. У меня до сих пор сохранилась записка Любови Петровны: "Женя, дорогая и милая, всегда хочу Вас видеть! Всегда помню и люблю Вас. Любовь Орлова". А ниже - красная приписка: "С любовью - Григорий Александров".
- При таком успехе, при такой популярности на вас должны были писаться сценарии...
- Было и такое. Сразу после выхода "Цирка" был написан сценарий "Девушка с характером". На меня. Но я собиралась уже родить ребенка. И поэтому, когда режиссер Юдин меня вызвал, я отказалась. "Ну что вы! уговаривал он.- Еще ничего у вас не заметно! Успеем! Все будет хорошо!" Я сказала: "Нет-нет. Что-нибудь одно: или кино, или ребенок. Вот семь лет подряд я снимаюсь, теперь надо позаботиться о другом". Мы с мужем, Анатолием Павловичем Головановым, очень хорошо жили, учились вместе. Он был прекрасный человек. Я решила стать матерью.
Прошло какое-то время, они нашли Валентину Серову. Она тогда была замужем за летчиком Серовым, у них была безумная любовь, из-за чего съемки никак не могли наладиться. За ней приезжали со студии, а Серов ее не отпускал. А работать нужно было активно. Я уже родила, кормила дочь. Вдруг приезжает ко мне ассистентка Юдина и говорит: "Женя, мы тебя просим, чтобы ты взялась сниматься в этом фильме". Я говорю: "Как? Я же не могу - я кормлю ребенка!" - "Не беспокойся, мы будем возить тебя или его, как скажешь. Будешь кормить..." Я отказалась. Они, конечно, обиделись. Затем как-то уладили все с Серовой, и она закончила картину.
- Евгения Константиновна, а ведь у вас все могло сложиться иначе...
- Да, все и сложилось бы иначе... У меня в тот период много было предложений. Роу предлагал сыграть царевну Несмеяну, но я всем говорила: "Нет, нет и нет". И, вы знаете, когда я родила, у меня выросла прекрасная дочь, я поняла, что правильно сделала. Сейчас она кандидат филологических наук, преподает в МГУ на факультете журналистики. Она старший научный сотрудник кафедры зарубежной печати и литературы. Мой внук - Андрей Голованов - спортивный комментатор на ОРТ.
- А кем был ваш муж?
- Анатолий Павлович работал на "Мосфильме" вторым режиссером. Он поставил пять картин с Владимиром Басовым, затем помогал Сергею Бондарчуку ставить батальные сцены. Причем с Бондарчуком связан очень интересный эпизод в моей жизни.
Когда мой муж работал у Леонида Гайдая ассистентом на его первой картине, мы пошли справлять Новый год в Дом кино. Сели за столик вместе с Гайдаем и Гребешковой. Вдруг появились Бондарчук с Ириной Скобцевой - они тогда только поженились. Мы знали, что Сергей Федорович собирается снимать фильм "Судьба человека", но в него еще никто не верил, на студии к нему относились прохладно. Когда начались танцы, Бондарчук подошел ко мне и пригласил. В танце он сказал: "Женя, я вас прошу, уговорите мужа, чтобы он помог мне в "Судьбе человека". Мне необходим его опыт..." Я передала его просьбу Толе, на что тот обратился к нему со своей проблемой: "Помоги мне хотя бы устроиться нормально. Мы живем в коммуналке, а тут дом строится от "Мосфильма". Когда семья в порядке, и работается по-другому". И, надо отдать должное, Бондарчук помог. Мы переехали в новый дом на Мосфильмовскую улицу, и Толя начал работать с Сергеем Федоровичем.
Фильм сняли за год. Получили массу премий и призов. Но главное удивили весь "Мосфильм". К Бондарчуку стали относиться совсем иначе. Большую роль в этом сыграл Шолохов. Когда мы узнали, что он приедет на студию смотреть отснятый материал, страшно переполошились. Как он воспримет фильм? Что скажет? От этого зависела судьба картины. Однако ему материал понравился. Решено было такое событие отметить. Где? И двадцать четыре человека во главе с Бондарчуком и Шолоховым пришли к нам. Квартира-то была только у нас! И вот я принимаю гостей - помню этот день как сейчас. Раздвинули стол - бутылки, закуска, я сижу на пылесосе, любуюсь классиком. И вы знаете, Шолохов мне очень понравился - у него была ужасно красивая голова! Высокий лоб, короткие светлые волосы, хотя сам он был довольно маленького роста.
- Да, везло вам на встречи: царь Николай II, Станиславский, Шолохов... Получается, что с каждой заметной фигурой нашего века у вас связана какая-либо знаменательная встреча, интересная история. А чем вам запомнилась война, кроме того, что было трудно и страшно?
- О, это целая эпопея... Я была в Киеве, снималась у Игоря Савченко в фильме "Годы молодые". В тот день я отдыхала от съемок. Проснулась в своем номере гостиницы от странных, непонятных звуков - то ли град по крыше бьет, то ли камушки какие сыплются? Как потом оказалось, это был обстрел гостиницы. О войне-то объявили часов в двенадцать. Савченко с группой уехали на натуру. Они снимались, а вокруг летали самолеты и бомбили. Они-то, дураки, думали, что идут учения, и могли просто-напросто погибнуть. Когда вернулись, все узнали и стали быстренько собираться в дорогу.
У меня в Москве оставались трехлетняя Галя и муж, которого сразу же призвали на фронт. Телефон уже не работал, связаться с родными было невозможно. Я знала, что дочка с бабушкой находятся на даче, но как с ними поговорить? Как узнать о их самочувствии? Киевская студия начала эвакуироваться. Савченко мне говорит: "Женя, мы уезжаем. Нам дают небольшой автобус. В нем, помимо меня, поедут Довженко, Луков и Ляля Измайлова (исполнительница главной роли в его фильме). Она артистка молодая, неизвестная, поэтому ее оставлять нельзя. А тебя все знают, тебе помогут спокойно эвакуироваться". Сел в автобус и уехал. Сейчас я понимаю, что ни за что не согласилась бы на такое. А тогда - запросто. Никто же не осознавал всех ужасов войны. Да и какая-то взаимовыручка была, смелость...
Киев уже бомбили вовсю. Бомбоубежищ еще не было, люди прятались в арках домов. Дали мне билет на поезд, в который грузилась вся студия. В купе я оказалась с известным оператором Дымуцким, артистом Зайчиковым, который ехал с семьей, и с Аней Лисянской, которая в ужасе бегала по всему вагону с маленьким сыном. Наш поезд весь день не мог выехать из Киева, так как постоянно налетали немецкие самолеты и начиналась бомбежка. Мы только отъезжали в депо и возвращались обратно. Так и дергались туда-сюда. А когда из Львова прибыл эшелон с ранеными, мы окончательно осознали всю суть действительности.
Выехали мы только ночью. Поезд взял курс на Ташкент, куда я ну никак не собиралась, и началась новая одиссея.
- Вам удалось хотя бы встретиться с семьей?
- Муж уже ушел на фронт, а я, естественно, рвалась к Гале. В конце концов мы с ней оказались в Сталинабаде. Жара - 40 градусов. Разместились в каком-то клубе. Сергей Юткевич организовал наш быт: в зале установили койки, а мы с Галькой разместились на сцене за ширмочкой. Каждое утро начиналось с того, что раздвигался занавес и я появлялась перед коллегами с ночным горшком в руке.
Но как только мы устроились, в городе случилось землетрясение. Так что скучать не пришлось.
- В эвакуации вы снимались? Или больше приходилось давать концерты?
- Нет, я не снималась. А выступать приходилось много перед ранеными. Помню, как мы с Георгием Милляром играли первый раз в госпитале "Предложение" Чехова. Спектакль был очень смешной, но зрители как-то слабо реагировали. А в конце даже не последовало привычных аплодисментов, вместо этого раздался какой-то очень странный стук.. Расстроенная, чуть не плача, я вышла в коридор, но тут ко мне подошла медсестра: "Что вы? Не расстраивайтесь. Вы очень хорошо выступили!" - "А почему же они не хлопают?" - спросила я. "Им нечем хлопать. Они аплодируют костылями..." Этот день запал мне в памяти на всю жизнь. Может быть, это было самым большим потрясением в моей актерской биографии.
Пробыли мы в Сталинабаде четыре года. Толя все время писал, и письма приходили ото всюду, где он был, даже из Германии. Приходили посылки, деньги - вот ведь почта как работала! Этим и жили.
- А после войны вы вернулись на экран уже в возрастных ролях. Не рановато ли?
- Нет, что вы! Конечно, я хорошо выглядела, моложе своих лет, но все же решила, что пора переходить на характерные роли. Стала играть мам, теть, бабушек и т.д. Один за другим вышли фильмы "Школа мужества", "Аттестат зрелости", "Первые радости", "Дело было в Пенькове", "Коллеги". Все роли были положительными, но однажды мне все-таки повезло. Я давно хотела сыграть отрицательную героиню. У нас в Театре киноактера был спектакль "Несущий в себе". Лидия Сухаревская написала для себя роль. Там был персонаж - некто Бодрухин, декан факультета. И так мне захотелось сыграть эту роль! Я видела таких людей, я знаю их, я чувствую, как надо сыграть. И я пришла к Сухаревской: "Лидия Павловна, можно ли мне попробовать?" Она поначалу отказывалась: "У меня и так много женских ролей, я нарочно ввела мужской персонаж". Я расстроилась - не очень-то мне хотелось играть очередной эпизодик какой-то учительницы. Тогда я обратилась к режиссеру спектакля Эрасту Гарину и его жене Хесе Локшиной. Они предложили мне показаться, после чего я была утверждена на эту роль не только в спектакле, но и в фильме "Жизнь сначала", который снимал Лев Рудник по этой пьесе. Я очень довольна, что сыграла такую роль. Многие меня даже не узнавали такая я там была чулида.
Меня, кстати, не узнали и в "Снежной королеве". Когда режиссер Казанский предложил мне роль Бабушки, я даже удивилась - все-таки еще не старая была. Меня всю обложили ватой, надели седой парик, очки, шапочку. Вроде бы получилось неплохо.
- А за последнюю роль в кино - тоже бабушки - вы получили Государственную премию России имени Крупской...
- "Не хочу быть взрослым" - это великолепная картина. И роль интересная - я и мама для героини Натальи Варлей, и бабушка. Но там, конечно, главный человек - мальчик Кирилл Головко. Это было такое очарование. И замечательный режиссер Юрий Чулюкин, трагически погибший. Весть о его смерти потрясла меня. Он был, по-моему, в Мозамбике, представлял на каком-то форуме советское кино. И его столкнули с двенадцатого этажа в лестничный пролет. Подробностей я не знаю, но дело это как-то замяли. У меня остались очень светлые воспоминания и о нем, и о нашей работе. Фильм не только здесь получил лауреатство, но и в целом ряде стран. Очень много наград.
- Помните ли вы свой последний выход на сцену?
- Да. Я уже давно не снималась, а в театре продолжала играть роль уборщицы в замечательном спектакле "Ссуда на брак", который поставил Константин Воинов. Там играли все наши звезды: Лидия Смирнова, Любовь Соколова, Инна Макарова, Людмила Шагалова, Нина Агапова, Клара Лучко, Татьяна Конюхова, Мария Виноградова, Клавдия Хабарова - одни женщины. Я выходила в конце спектакля из зала и, бурча под нос монолог, начинала убираться. Это было так органично, что зрители воспринимали меня действительно как уборщицу и реагировали прекрасно. Этой роли в пьесе не было, мы придумали ее вдвоем с Воиновым после того, как столкнулись с такой чулидой в жизни. Она приходила убираться во время репетиций, не обращая внимания на наши протесты. Константин Наумович страшно злился, но ничего поделать не мог - отношение к актерам со стороны обслуживающего персонала было ужасным.
С этим спектаклем мы ездили на гастроли, а в Харькове артисты решили отметить мое 80-летие - представили меня зрителям, говорили теплые слова, поздравляли. Играла я без дублеров, одна. И очень любила этот спектакль, который шел до 91-го года. Однажды я сломала ногу, и меня подменила Люба Соколова. Но, как оказалось, больше мне не суждено было выйти на сцену спектакль сняли с репертуара чуть ли не через неделю. А потом начался развал всего театра.
Теперь я от всего отказываюсь. Даже от всевозможных вечеров, которые устраивают Гильдия киноактеров или Союз. Ничего не хочу. Вот снялась последний раз для телепередачи "Чтобы помнили", рассказала о Сереже Столярове - и все, хватит.
- Евгения Константиновна, раз уж вы навсегда оставили профессию, не могли бы вы тогда подвести какой-нибудь итог своей деятельности. Как вы сами оцениваете свой путь в искусстве?
- Мне кажется, что все, что могла, я сделала. И я считаю, что мне повезло - я встретила великих артистов, режиссеров и просто очень хороших людей. Все, о чем можно мечтать, у меня было.
P. S.
"Уважаемая Евгения Константиновна!
Актерская премия российских деловых кругов "Кумир", основанная в 1997 году, благодарит Вас за многолетний труд на благо российской культуры и самоотверженное служение искусству. В наше непростое время нам помогают фильмы и спектакли прошлых лет, в которых вместе с Вами блистали многие замечательные советские актеры. И еще долгие годы поколения российских зрителей будут с напряжением и надеждой следить за судьбой Ваших героев, радоваться и горевать вместе с ними, убеждаясь в том, что настоящее искусство вечно.
Низкий поклон Вам за то, что Вы так много отдали кино и сцене, ничего не требуя взамен. Мы Вас любим и помним".
Петр Репнин
ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ ЛЕГЕНДАРНОГО МУЛИ
Веселая, солнечная довоенная Москва. Проносятся открытые легковые автомобили, куда-то торопятся приветливые горожане, блестят чистотой витрины магазинов. И вдруг всю эту пестроту закрывает своим телом немолодая, довольно крупная женщина в соломенной шляпке и с необъятным ситцевым зонтом в руке. Рядом с ней покорно плетется кроткий мужичок. Он несет на руках обаятельную девочку, умудряясь не уронить при этом авоськи.
- Ты всегда поступаешь так, как ты хочешь,- ворчит женщина.- Ты всю жизнь меня терроризируешь. И этот человек клялся носить меня на руках!
- Но Леля...- пытается вставить слово мужичок.
- Уйди, зверь! Нет-нет, завтра же я уеду к маме навсегда!
- Леля! Послушай меня. Давай отдадим этого ребенка,- пытается остановить ее муж.- Уверен, тебя арестуют...
- Муля, не нервируй меня!
Это сцена из популярнейшей комедии 1939 года "Подкидыш". Лелю играла Фаина Раневская. Десятки статей и сотни баек повествуют о том, как мучилась великая актриса, преследуемая фразочкой "Муля, не нервируй меня!", как ненавидела она этот фильм. Но никто не упоминает второго участника знаменитой сцены, на которого обрушился не меньший шквал популярности. Его тоже долгие годы дразнили Мулей, потому что Мулю-то сыграл именно он, замечательный русский актер Петр Репнин.
Ему нельзя было пройти по улице незамеченным. За Репниным непременно увязывалась толпа мальчишек, а девушки-поклонницы томно шептали ему "Му-у-уля...". Малолетняя дочурка актера не понимала такого ажиотажа вокруг отца. Петр Петрович не водил ее в кино, и Оленька искренне удивлялась, почему папу называют каким-то странным, дурацким именем. Она даже стала бояться ходить куда-нибудь вместе с ним. Но со временем ажиотаж несколько поутих, "Мулю" подзабыли, и когда в троллейбус у "Мосфильма" медленно взбирался пожилой, грузный человек в очках, беретке и с тросточкой, пассажиры в недоумении перешептывались: "Кто это?" - "По-моему, артист!" "Да-да, артист! Но где же я его видел?" Какие-то неуловимые, но очень родные черточки в лице этого человека не оставляли в покое его спутников, и, наконец, кто-то не выдерживал и подходил: "Простите, где мы могли вас видеть?"
Петр Репнин родился в Петербурге в 1894 году в мещанской семье. Его отец был известным в городе фотографом, мать занималась воспитанием детей дочери и двух сыновей. С юных лет Петр увлекся рисованием, но играть больше всего любил "в театр". Его увлечение переросло в деятельное участие в ученических спектаклях, причем не только в качестве актера, но и декоратора и даже портного. Первой значительной ролью Репнина стала госпожа Простакова в "Недоросле" Фонвизина. В те же годы мальчишки не вылезали "из кино" посещали модные тогда "Тиоскоп", "Синематограф", "Иллюзион". А еще в душу юного Пети Репнина запал цирк. В Петербурге процветали замечательные английские пантомимы, весьма напоминающие первые комические картины с участием Пренса, Макса Линдера и других мастеров немого кино. Летом в Зоологическом саду, а зимой - в бывшем Народном доме шли феерические постановочные пьесы, роскошно обставленные, с частой сменой декораций, большим количеством приключений. Характер их был как фантастический - "Поп Твардовский", "Разрыв-трава", так и патриотический - "Переход Суворова через Альпы", "1812 год", "Дети капитана Гранта". Впечатляли эти пьесы чрезвычайно, наполняя юную душу сказочными переживаниями и оставляя глубокий след в памяти. И не удивительно, что в один прекрасный день Репнин ступил на профессиональную актерскую стезю.
Правда, до этого ему пришлось отучиться в реальном училище и поработать в конторе Сормовских заводов - надо было помогать семье, рано потерявшей кормильца. А Петр все-таки был старшим из детей.
В 16 лет он уехал в Алупку к своему крестному отцу. Там он лечился от воспалительного процесса в верхушках легких. Город произвел на юношу неизгладимое впечатление. Он подолгу бродил по тихим городским улочкам, любовался бескрайним морем и зарисовывал наиболее приглянувшиеся пейзажи. Дело в том, что живопись была не менее любимым увлечением Репнина. Параллельно с учебой основной он два года занимался в художественной школе барона Штиглица и довольно неплохо рисовал. Крестный, так же как и родной отец Петра, был фотографом. Он помог юноше освоить фотоискусство, и спустя много лет, незадолго до смерти, Петр Петрович вновь приехал в Алупку, пришел на родную Ялтинскую улицу и сделал ряд художественных снимков этих мест.
В 1914 году Петр Репнин вышел на сцену в любительской антрепризе Е. С. Вронского и Л. Л. Соколова. Здесь он освоил азы актерского образования, получил необходимые профессиональные навыки. Этого ему показалось вполне достаточно для того, чтобы самому организовать свой собственный театр, и он дал объявление в газету о наборе труппы. Конечно, из этой затеи ничего не вышло, зато спустя некоторое время Репнин в составе группы молодых артистов и музыкантов создал "Литературно-художественный кружок", где выступал и как актер, и как режиссер. Причем режиссерская профессия увлекла его больше, поэтому после революции Петр Репнин переехал в Москву и поступил на курсы под названием "Мастерская сценических постановок", которыми руководил Всеволод Мейерхольд.
Мейерхольд "влюбился" в Репнина. Он старался не отпускать его от себя ни на шаг, хотя Репнин частенько перебегал из одной труппы в другую. Однако Мастер шел даже на то, чтобы позволять своему ученику совмещать работу у него с "халтурой" на стороне. Так, приступая к своей знаменитой постановке "Великолепный рогоносец", Мейерхольд взял Репнина в качестве первого ассистента. А со временем Петр Петрович стал поистине правой рукой Мейерхольда. Когда Всеволод Эмильевич организовал Театр революции, то доверил Репнину сразу две самостоятельные постановки - "Разрушитель машин" Толлера и обозрение "Вертурнов". Второй спектакль не вышел, и Репнин решил покинуть Театр революции, а через год вообще порвал с Мейерхольдом. Характер у Петра Петровича в молодости был бойцовским, самоуверенности и гордости - хоть отбавляй. Человеком он был увлекающимся, поэтому свой взор он обратил на нечто новое и неведомое... Кино! Только кино! Позади остались бесконечные скитания по многочисленным театральным подмосткам. Позади остался маэстро Балиев, который увез почти в полном составе свое кабаре "Летучая мышь" в эмиграцию, но Репнина ему сломить так и не удалось. В прошлом остался великий Мейерхольд, который вдогонку любимому ученику написал письмо: "Петр Петрович, если Вам будет плохо - приходите. Я всегда Вас жду"...
Итак, кино. Дебютировав в двух не слишком удачных картинах, Репнин сам пишет сценарий фильма "Гонка за самогонкой" и снимается в главной роли. Ставит картину друг актера Абрам Роом. Влияние приемов игры американских комиков в то время было еще сильным, но уже становилось очевидно, что бездумное перенесение этих приемов на нашу почву несколько обедняло образы и лишало сюжет необходимой идеологической нагрузки. Поэтому авторы фильма старались нащупать характеры героев и психологически оправдать те или иные трюки в противовес голому трюкачеству западных комедиографов. Петр Репнин играл в "Гонке за самогонкой" роль Сеньки-подмастерья. Персонаж его был весьма эксцентричным, по ходу дела претерпевал немало видоизменений, менял грим, костюмы - в общем, проделывал все то, о чем мечтал юный Петя будучи зрителем приключенческих шоу в Зоологическом саду.
Первые роли Репнина в кино прославили его как комического актера, мастера эксцентрики и перевоплощения. Так и стали его использовать в дальнейшем. В картине 1925 года "На верном следу" его герой - комсомолец Петька. Хороший малый, но не обладающий ни силой, ни смелостью своего друга (в исполнении Бориса Барнета), оттого попадающий в невыгодные для себя смешные положения. Однако свои "подвиги" он подает товарищам, как героизм, ложность которого всегда вскрывается. Петр Репнин впервые сыграл живой характер, без трюков и "штучек", и эта роль определила дальнейший путь его приемов игры.
В фильме "Когда пробуждаются мертвые" он сыграл телеграфиста глухой железнодорожной станции Ардальона Медальонова, неудачного героя-любовника, этакого представителя местной аристократии. В картине "Ухабы" его герой, Петька-балалаечник, старается помирить своего друга с женой, из-за чего сам попадает в смешные ситуации. В "Комете" герой Репнина - ревнивый и скупой старик, богатый купец Габбидуллин. Роль трагикомическая, гротесковая. В работе над ней была даже сделана попытка перенести игру китайских актеров на психологизм и характерность, присущие русскому кино. Так что Петр Репнин играл много и с удовольствием, а на картинах "Манометр I" и "Манометр II" поработал еще и ассистентом режиссера Роома.
То ли Петр Петрович соскучился по сцене, то ли были какие-либо другие причины, но в 1932 году он вновь приходит в театр и вновь кочует из одного коллектива в другой. Популярность его растет год от года. В 30-е годы он снимается в таких нашумевших картинах, как "Пышка", "Вражьи тропы", "Зори Парижа", "Девушка с характером", за ним закрепляется новое амплуа так называемого бытового актера. Положительных героев он перестал играть вообще, и из фильма в фильм потянулась вереница стяжателей, интеллигентных воров, хапуг, бюрократов, подленьких священников и брюхатых инквизиторов. Славу Репнина закрепила роль многострадального Мули в "Подкидыше". Агния Барто и Рина Зеленая, написавшие сценарий очаровательной комедии, сами предложили режиссеру Татьяне Лукашевич исполнителей на главные роли. Они задумали, что это будут самые замечательные и любимые актеры. Так в "Подкидыше" снялись Фаина Раневская, Ольга Жизнева, Ростислав Плятт, Татьяна Барышева и Петр Репнин. Фильму уже 60 лет, он по-прежнему любим и будет оставаться таковым еще долгие годы.
Репнин же отнесся к новому витку своей славы прохладно. Он уже слегка подустал от всей этой суеты, поклонниц, ему уже было много лет, и на руках у актера была годовалая дочка. Воспитывал ее он один. Дело в том, что официально он был женат один раз - на сестре соседа по коммуналке (актрис он никогда не жаловал, считая их пустышками). Женщина она была красивая, даже эффектная, и, как оказалось, далеко не дура. Ей надоели его бесконечные съемки, сменяющиеся попойками, и она ушла. Петр Петрович очень переживал, поэтому жениться еще раз зарекся. Все его последующие браки были гражданскими. От последнего родилась дочка Оля. Все было бы хорошо, но в четыре месяца девочка осталась без мамы, которая умерла совсем молодой. Петру Петровичу было 44 года.
Рождение дочери круто изменило его жизнь. Доселе он детей не жаловал, так же как и женщин. "Дядя Петя, ты меня любишь?" - спрашивал его озорной и шумный племянник. "Вдребезги!" - отвечал добрый дядя Петя, и мальчонка понимал, что лучше держаться от него подальше. Теперь же на его руках оказался маленький, беленький комочек, который стал для пожилого актера и дочкой и внучкой одновременно. В этом комочке сконцентрировались весь мир, вся жизнь, все помыслы. Он стал жить только для ребенка. Когда к Петру Петровичу приехала его бездетная сестра Мария и попросила отдать Оленьку ей, он даже вспылил: "Ни за что! Вы, женщины, глупые, вы не воспитаете моего ребенка как надо, а только испортите его!" Петр Петрович взял няню, причем к ее подбору он тоже подошел весьма серьезно и отвергнул первые две кандидатуры. Наталья Ивановна Павлова была женой сапожника, которого посадили за анекдот. Была она чрезвычайно худа, поэтому на нее однажды положили глаз киношники. После войны, когда надо было снимать фильмы про изможденных от голода советских людей, представители студийных массовок по непонятным причинам оказались весьма откормленными, поэтому Наталья Ивановна пользовалась у вездесущих ассистентов режиссеров большим успехом. У нее имеется даже целый эпизод в "Коммунисте". Наталья Ивановна была ровесницей Петра Петровича и умерла в один год с ним.
Как это ни странно, но после "Подкидыша" Репнин снимался все реже и реже. Он уже почти не работал в театре и мог бы совсем зачахнуть. Но теперь все свое внимание он переключил на дочь. Каждый месяц Петр Петрович устраивал дни рождения Оленьки и собирал актеров-собутыльников. В прихожей вывешивался плакат: "У кого страшная рожа - к кроватке не подходить!" По вечерам он пел любимую песенку малышки - куплеты водовоза: