Страница:
А так и стрелять приходилось, и бегать, и переодеваться, а то и по четыре роли в одном фильме играть. У французов поработала в картине "Трамвай в Москве". Мы с Машей Скворцовой двух старух-коммунисток сыграли. Недавно вот в американской "Полицейской академии" снялась. Малюсенький эпизод в Парке Горького: тетка дубасит какого-то мафиози авоськами. Их режиссер и звукооператор очень хвалили: "Мадам Виноградова, как хорошо вы говорите на съемке! Записывать вас - одно удовольствие!" Думаю, а что ж ваши актеры разговаривать не умеют, что ли? А тут еще один их каскадер пристал. "Я,- говорит,- с пятого этажа в кресло прыгал" И так два дня подряд. Устала от него страшно.
Так что последние года три буквально на разрыв: "Интердевочка", "Анна Карамазофф", "Бабочки", "Сам я вятский уроженец", "Ближний круг", "Завещание Сталина", "Дикая любовь", "Азбука любви", "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина". Аннушку в "Мастере и Маргарите" сыграла. Бабушек никто, наверное, не хочет играть, вот меня и вызывают.
Об эпизодах
Я всегда все принимаю как подарок судьбы, поэтому у меня никогда не было протеста против тех же эпизодов. Это опять наставления Плотникова все надо делать с удовольствием или отказываться. Но я по натуре своей человек, который не умеет отказываться. И не потому, что хочу прямо-таки заполонить собой все. Нет. Я еще и не из тех людей, кто может ставить условия. Мне говорят: "Получите вот столько-то..." И все. Сейчас есть коммерческие картины, в которых можно прилично заработать, и люди научились себя оценивать. А я - нет. "Как можно диктовать свои условия? Как можно обидеть отказом?"
Да дело даже и не в этом. Страшно другое - сегодня откажешься, а завтра пойдет слух: "Она отказывается!" И ты выпадешь из обоймы. А если ты не работаешь, кому ты нужна? Я даже собственной дочери не буду нужна, потому что она перестанет меня уважать. Я еще не такая уж старая (хотя, на самом деле, старая - я все о себе прекрасно знаю). И все-таки, даже старуху пытаюсь сделать озорной, потому что и это интересно. Вот недавно именно такую развалюху я и сыграла в "Ералаше" в паре с Ефимом Шифриным. Говорю об этом и вспоминаю: стоит он посреди улицы, к нему со всех сторон бегут ребята за автографами, и он пишет-пишет-пишет. А потом не выдержал и как закричит: "Ну я же больше не могу!" И тут же сам себя начал успокаивать: "Нет, я хороший, я хороший" - и опять пишет-пишет-пишет. Этим он меня и купил.
О мультипликации
В детстве мама мне часто рассказывала сказки. Она была очень общительной, озорной и даже сама могла сочинять разные сказочные истории. Я к ним привыкла и полюбила. Мне нравилось, что там разговаривают звери, а главное, что все сказки заканчиваются хорошо. Наверное, поэтому я втянулась в мультипликацию. Ведь там, как нигде, можно поозорничать.
На "Союзмультфильм" я впервые пришла где-то в конце 40-х годов. Помню, в своем самом первом мультфильме я озвучивала котенка, а моего партнера-кота играл Рубен Симонов, знаменитейший вахтанговец. Я стою перед микрофоном и думаю: как же мне найти нужную интонацию, голос?.. Поскольку в жизни я очень часто играла с котятами, то подумала, что найду характер этого котенка, виляя хвостом. И вот стою я, виляю, а Рубен Николаевич смотрит на меня и спрашивает: "Что это ты делаешь?" - "Виляю хвостом"."Да? Тогда давай вместе..." И вот мы стоим, урчим и виляем хвостами. Это была моя первая встреча с мультипликацией.
Потом на меня посыпалось очень много предложений, и я полюбила это искусство. Там можно было найти очень много неожиданных красок, характеров, которые я не смогла бы использовать в кино или театре. В мультфильме, как ты знаешь, сначала записывают звук, а потом создают движения. И чем ярче актерская работа, тем интереснее получится нарисованный образ. Поэтому режиссер там дает актерам безграничную возможность озорничать, фантазировать, и мы чувствуем себя раскрепощенными. Далеко не всем актерам это подвластно. У нас собралась замечательная компания - Зина Нарышкина, Ливанов, Вицин, Новиков. Мы были как одна семья, и чувствовали себя уютно и раскрепощенно. Никто не обижался, даже если кто-то подсказывал, как лучше сделать.
Конечно, нельзя не вспомнить замечательный мультфильм "Ежик в тумане". Это вообще отдельная тема. Каким должен быть этот ежик? Про ежика сказать очень трудно, мы же не слышим, как он разговаривает. Когда Норштейн пригласил меня на фильм "Ежик в тумане", я знала, что работа у него никак не ладилась. И жанр был сложный - перекладка, а не просто рисунок. Мы попробовали несколько голосов. И от того, что наш герой какой-то такой весь в себе, мы нашли некий полуголос - не очень активный, как обычно в мультфильмах ежики говорят. А когда мы начали искать интонацию ежика в сцене, где он испугался филина, мы окончательно измучились. Надо было сказать слово "псих", но так, чтобы это прозвучало не грубо, и в то же время было понятно, что ежик испугался. Это была очень интересная работа.
О дубляже
Лет 15-20 я активно занималась дубляжем. Работала по две смены на дню. С одной стороны я и намучилась, потому что это очень серьезная работа. Надо не только донести то, что сыграла другая актриса, но и попасть "в губную", как мы выражались - то есть чтобы было синхронно. Но мне безумно нравилось дублировать именно героинь, потому что в кино я их так ни разу и не сыграла. Зато с каким материалом мне приходилось работать: "Война и мир", "Земляничная поляна", "Спартак", "Как украсть миллион" - да разве все вспомнишь! Мне однажды довелось озвучить даже мужскую роль - Егор Баронович Тусузов был уже совсем стареньким, и его не стали лишний раз теребить, а, зная мою склонность к подражанию, позвонили мне.
Хороший укладчик всегда укладывает точно по "губным" гласным и согласным, чтобы слово прозвучало по-русски. Вот так было с Одри Хепберн, когда я озвучивала Наташу Ростову. Нам прислали картину с итальянским переозвучанием! Поэтому пришлось очень трудно. И текст был не совсем Толстого. Но наши редакторы попытались хоть немного вернуть его к первоисточнику, укладчики подогнали его под актеров, а я внимательно следила за игрой Хепберн. К тому времени я уже научилась работать без звука вообще. Я его выключала, смотрела только на губы и по ним могла говорить текст и играть под индивидуальность актрисы. Я перед каждой сменой читала главы из "Войны и мира" и заметила, что Одри Хепберн тоже читала книгу. В одном месте - встрече Наташи со стариком Болконским - у Толстого написано, что Наташа вошла и от волнения проглотила слюну. И Хепберн сделала то же самое. Я поняла, что она действительно читала роман.
Однажды к нам на студию пришла какая-то американская актриса, которая сделала себе имя именно на дубляже. Вообще на западе практически нет артистов, занимающихся всем сразу. Одни снимаются в кино, другие работают на телевидении, третьи играют в театре, а четвертые озвучивают. Отношение достойное ко всем! Эта актриса приходила на запись, ей подносили чашечку кофе, она работала часа три, причем в полном комфорте, и уходила домой. Деньги за свою работу она получала вполне приличные. Побывав на нашей записи, она сначала ужаснулась условиям: никаких чашек кофе и даже никаких мягких кресел или удобных светильников, конечно же, мы не видели. В беседе с ней я призналась, что работаю по 10-12 часов в день. "Так вы, наверное, очень богатая дама? Если бы я смогла позволить себе такое, я уже давно стала бы самой состоятельной актрисой!" Я не стала ее разочаровывать...
О профессии вообще
Сейчас очень много актеров без работы. Я не верю, что они плохие. Я знаю очень много случаев, когда актер блестяще заканчивал ВГИК и не снимался. Он потухал. Он зажимался. А бывает, что средний студент постепенно рос, набирал и становился мастером. Без тренажа нельзя! Плохих актеров не бывает. Посмотри, как блистают в театре у Марка Захарова! Он помогает им, находит в каждом какую-то изюминку и дает ей развитие. А какими были Товстоногов, Эфрос!
Если ты не работаешь, конечно, постепенно теряешь органику. Надо постоянно смотреть на себя со стороны, чтобы был самоконтроль. Слава Богу, я никогда без работы не была. И даже из театра уходила на пенсию после инфаркта - а то бы, может, еще поиграла. Зато в кино предложений с каждым годом все больше и больше. Так что за счет работы и живу...
* * *
Мария Сергеевна относилась к своей судьбе очень мудро. Она все про себя понимала. С того самого момента, когда сыграла одну из лучших своих ролей - Звездного мальчика. Она прекрасно осознавала, что переход от травести может быть только один - к старухам. Так же она понимала и другое - надо в полной мере использовать период озвучания. Еще великого мэтра Кулешова удивило несовпадение внешности юной Муси Виноградовой и ее голоса - голоса настоящей героини. Актриса продолжала озвучивать зарубежных красоток даже тогда, когда сама играла старух - голос оставался молодым и красивым.
И когда пришел ее час, Мария Сергеевна была к нему готова. За плечами чувствовался багаж, накопленный за три десятка лет работы. В то время, как многие звезды кино и театра, ее ровесники, уходили в тень, Муся играла все что хотела: и эксцентрику, и драму, и трагедию. Порой снималась без разбору, потому что стала настолько одержимой работой, что напоминала наркомана. С каждым звонком со студии она оживала, забывая все на свете.
Она подолгу подбирала грим, искала мельчайшие детали, нюансы, огромное внимание уделяла пластике. В своей профессии Мария Виноградова была настоящим мастером. Она с удовольствием занималась с какими-то девочками, которые приходили к ней с просьбой подготовить к поступлению в театральный вуз. Мария Сергеевна самозабвенно рассказывала им о тонкостях актерского искусства, что-то изображала, подмечала, а затем натаскивала их, как чуткий и любящий учитель. Она вполне могла бы стать блестящим педагогом, если бы решилась на это. Она получала колоссальное удовольствие от таких занятий, от общения с молодежью, и черпала в этом силы. В то же время была нетерпимой к любой халтуре. Ее раздражали фальшь и непонимание поставленной задачи. Она болела за работу и могла сделать замечание актеру, могла что-то начать растолковывать. Во-первых потому что ценила свой труд, а во-вторых, потому что могла сделать очень правильные замечания. Но ведь актер - он самовлюбленный человек. Ему не нравится, когда ему делают замечания, даже если они правильные. Редко кто задумывается. А Муся, чаще во вред себе, пыталась что-то доказать, найти справедливость и за все болела душой. Ей бы не надо было этого делать, с ее здоровьем, с ее нервной системой. Но она иначе не могла. Помню, как Мария Сергеевна вернулась из Екатеринбурга со съемок детской картины "Домовник и кружевница", нервная и утомленная. Как оказалось, там на площадке сошлись три актера, которые любят давать "ценные указания" - Виктор Павлов, Валентина Талызина и Мария Виноградова, причем у каждого из них был свой взгляд на игру. Поэтому работа шла в очень нервной, напряженной обстановке бесконечных обид и пререканий. А спустя несколько месяцев Муся отправилась туда же на озвучание, и там актрису ожидал новый сюрприз - ей предстояло озвучить сразу две роли, свою и Майи Булгаковой. Так сложились обстоятельства. Через некоторое время Марию Сергеевну будут просить озвучить Любовь Соколову в "Бульварном романе", но об этом позже.
Мужем Марии Сергеевны был замечательный актер Сергей Голованов. Они встретились в Германии, вместе работали у Плотникова, затем - в Театре-студии киноактера. Поженились они восемь лет спустя после знакомства. Поначалу им негде было жить, снимали комнатку в доме напротив "Ударника". Денег катастрофически не хватало, а Мария Сергеевна предпочитала ездить на "Мосфильм" в такси. Когда Сергей Петрович попытался запретить жене так сорить деньгами, она стала хитрить - ловить машину за углом. Но супруг догадался и однажды отправился за ней следом. Как только Мария Сергеевна вышла на дорогу и подняла руку, он закричал: "Муся, а я все вижу!"
Сергей Голованов был старше жены на двенадцать лет. Он закончил керамическое училище, но со временем увлекся театром и стал играть в любительских труппах, постепенно сближаясь с театром профессиональным. Работал с Гончаровым, Плучеком, Плотниковым. В 1941-м ушел на фронт, но через год его командировали во фронтовой театр. Сергей Петрович мечтал играть во МХАТе, его академичность, солидность, врожденный аристократизм тянули актера именно к этой сцене. Но в конце концов Голованов оказался в Театре-студии киноактера, где работал много и интересно. Правда, типаж Сергея Голованова использовался, в основном, в отрицательных ролях - он играл немецких офицеров, генералов, иностранцев, бюрократов. В кино было тоже самое. Среди фильмов с его участием - "Они были первыми", "Девушка с гитарой", "Сильнее урагана", "Ко мне, Мухтар!", "Черный бизнес", "Их знали только в лицо". Прославился же Сергей Голованов в роли шпиона Горелова в некогда популярной фантастической картине "Тайна двух океанов". А в "Звездном мальчике" снимался вместе с Мусей, играл отца главного героя.
С возрастом Сергей Петрович оставил театр, из-за чего сильно переживал. Он, в отличие от многих штатных актеров своего театра, постоянно работал на сцене. Как в Германии, так и в Москве им были сыграны значительные роли в спектаклях "Миссурийский вальс" (Джонни Джинарди), "Достигаев и другие" (Достигаев), "Васса Железнова" (Прохор), "Живой труп" (Каренин), "Иван Васильевич" (Шпак), "Варвары" (Монахов), "Полынь" (дед Авдей).
Мария Сергеевна тоже любила театр. Даже побывав на чужих спектаклях, она преображалась. С удовольствием ходила в "Сатирикон", Ленком и даже совсем неизвестные молодежные коллективы. Она заражалась их энергией, вдохновением. Муся и сама с удовольствием бы поработала на сцене еще, если бы не два инфаркта. И все равно она не осознавала, что уже настал момент, когда надо бы серьезно заняться только здоровьем, оставив работу и домашние дела, лечь на обследование, съездить в санаторий. Но переубедить Марию Сергеевну было невозможно. Какие могут быть санатории, если ей предложили нечто совсем новое - отправиться на гастроли в Америку! Там с актерами Театра имени Гоголя Муся собиралась репетировать какую-то пьесу о Чернобыле. Сначала она долго сомневалась, браться за это или нет. Теребила дочь и зятя, обижалась на их неопределенность в ответах, хотя ответить ей что-либо было весьма трудно - ни один вариант ее все равно не устраивал. Так было всегда. Но на этот раз Мария Сергеевна уже все для себя решила: надо ехать. "В Америке я еще не была". На это дочь спросила: "А если бы тебе предложили работу в Африке, ты бы тоже согласилась?" Что еще могла ответить Муся Виноградова? Конечно да.
В санаторий она все же съездила. Здоровье ухудшалось, а впереди предстоял нелегкий труд. Но в санатории ее тут же взяли в оборот, и актриса дала несколько концертов подряд с танцами и песнями. Приехала еще более уставшая. Америки Муся так и не увидела.
Когда Мария Сергеевна умерла, многие не поверили. У тех, кто видел ее за два дня на "Мосфильме", в голове не укладывалось: "Как?! Муха?! Не может быть!" Она могла три дня пролежать в постели, а на четвертый упорхнуть на творческую встречу или на съемки, и никто, глядя на нее, не мог подумать, что еще вчера ей было очень плохо. Жизнь у нее кипела. Потому и весть о смерти была столь неправдоподобной.
Дом № 5 по улице Черняховского - особый дом. Его жильцы - одна большая семья, даже если кто-то с кем-то не разговаривает. В начале девяностых на этот дом обрушились одна трагедия за другой. Артисты стали умирать: Геллер, Голованов, Георгиу, Пельтцер, Гайдай, Шутов... Начались кражи, грабители чуть не избили Надежду Румянцеву. Горячей водой, прорвавшейся из старой трубы, затопило целый подъезд, погибли ценные домашние архивы, не говоря уже о том, что старикам нечем было заплатить за элементарный ремонт. Тогда же случилась страшная трагедия еще в одной квартире - Георгий Юматов по роковому стечению обстоятельств застрелил дворника. Но ничто так не потрясло жильцов злополучного дома, да и, пожалуй, всех поклонников кино, как автокатастрофа, в которую попали Майя Булгакова и Любовь Соколова. Две народные артистки оказались в машине, которая на огромной скорости влетела в столб. Любовь Сергеевна вышла из больницы после продолжительного курса лечения, а Майя Григорьевна так и не пришла в сознание... Все это переживалось в каждой семье дома № 5 с болью в сердце, ничто не оставалось в стороне. Муся Виноградова за все переживала втройне. Она не могла быть к чему-то равнодушной. Она всю жизнь прожила страстями. После той аварии Муся каждый день бегала к Соколовой, делала массаж, растирала, ухаживала, даже кормила. Хотя сама порой с трудом могла подняться с кровати. Тогда же она заменила подругу на озвучании "Бульварного романа" - и эту подмену никто из зрителей не заметил.
Когда она умерла, Михаил Глузский сказал: "Из нашего дома ушел домовой. А без домового - что за дом?"
Мария Сергеевна очень любила детей. Не могу не поделиться еще одним дорогим для меня воспоминанием. Когда у меня родилась дочка, Муся прокричала мне в телефон: "Немедленно приезжай!" Я приехал. Она и Любовь Сергеевна Соколова устроили мне настоящий пир, а потом завалили подарками какими-то тряпками, пеленками, игрушками и всевозможным детским питанием. У самой же Марии Сергеевны была дочь Оля, поздний ребенок. Она любила ее без памяти, бесконечно балуя даже в достаточно взрослом возрасте. Когда Ольга пошла в актрисы, Мария Сергеевна и Сергей Петрович страшно переживали, осознавая, с чем она может столкнуться. Других профессий они не знали и были бы спокойнее, но здесь... И все же, приходя на Олины спектакли, Муся всегда радовалась, даже если что-то было не так. Ей все нравилось, и если возникали какие-либо замечания, она делала их очень осторожно.
Мария Сергеевна Виноградова с ее энергией не могла не состояться. Пусть роли пришли не сразу, пусть на пленке молодым зафиксирован лишь ее голос, пусть не все режиссеры охвачены. Но она все-таки состоялась.
Нина Агапова
АКТРИСА НА РОЛИ ИНОСТРАНОК
Однажды юной солистке русского народного хора Нине Агаповой погадал по руке слепой. "Натура ты одаренная,- сказал он.- Сейчас у тебя есть работа, но вскоре появится возможность начать учиться в творческом вузе. Не упусти ее! И будет твоя фамилия известной..." Девушка было усомнилась в словах слепого, но тот для убедительности назвал ее имя и месяц рождения. Вот и не верь после этого в чудеса!
Нина задумалась. Что у нее впереди? О чем она мечтает, к чему стремится? А что позади? Тяжелое детство, больной отец, война... Ее родители были родом из одной деревни, из-под Коломны, они рано приехали в Москву на заработки. Мать устроилась в 14 лет на ткацкую фабрику, отец торговал в частном магазине. Вскоре они поженились, а потом на семью посыпались беды: отец заболел туберкулезом, эту же болезнь обнаружили и у старшего сына Владимира. В доме редко смеялись, хотя отец был веселым и остроумнейшим человеком. Он стал много пить, денег в семье не было, постоянно недоедали. Отец умер в августе 45-го. Надо было спасать Владимира, но врачи разводили руками. На консилиуме профессор - светило медицины - вынес окончательное решение: "Никакая операция не поможет. Я отказываюсь от этого больного". Но его ассистентка вышла с Владимиром в коридор и сказала: "Мне неловко было говорить с вами при профессоре, но вы не безнадежны. Я помогу вам". Не прошло и года, как она провела сложнейшую операцию, благодаря которой Владимир Федорович дожил до наших дней.
В отличие от брата Нина никогда не была оптимисткой. Она постоянно сомневалась в себе, в своих способностях, но всегда была артистичной. К тому же обладала прекрасным голосом. В 15 лет, в самый разгар войны, она поступила в Русский народный хор имени Яркова и исколесила с ним всю страну. Выступала на Дальнем Востоке, в Азии, в Крыму и даже на Карельском фронте, где артистов возили на передовую на телегах, чтобы не создавать шума. В хоре Нина Агапова "дослужилась" до солистки, и ей доверили главную роль Невесты в театрализованном представлении "Русская свадьба". Но роль ей не нравилась, потому что приходилось выдавать громкий плач, а плакать Нина не любила. Ее влекла стихия юмора, озорства, хотелось смешить и дурачиться. Тогда она еще не понимала своей природы, не осознавала своего артистизма и искренне удивлялась, когда директора тех клубов, в которых выступал хор, подходили к ней после концертов и говорили: "Девушка, вам надо учиться".
В послевоенные годы молодежь закружил вихрь кинематографа. Многие бегали на "Мосфильм" сниматься в массовках. Нину тоже увлекла работа в кино, но серьезно свое увлечение она не воспринимала, пока однажды на съемках фильма "Человек № 217" ассистент режиссера Викторов не посоветовал девушке задуматься об актерском будущем. Опять?! Значит, какие-то задатки все-таки есть? Нина вспомнила, как будучи ребенком часто бегала то в Дом пионеров, то в клуб самодеятельности на различные представления и ерзала на стуле при виде какой-нибудь девочки, танцующей "Цыганочку": "Ой, ну она же все делает не так! Цыганка ведь не такая..." Какая она, эта цыганка, Нина сама не знала, но что-то внутри нее протестовало при виде фальши, неискренности.
Все это Нина Агапова вспомнила после встречи со слепым на Рогожском рынке. А что теперь?
Во ВГИК!
С работы ее отпускать не хотели, но теперь Нину было не остановить. Она подала документы и стала готовиться к экзаменам. Но с чего начинать, за что браться? Агапову привели к знаменитому режиссеру немого кино Юрию Таричу. Тот прослушал ее и остался доволен: "Думал, приведут опять какую-нибудь фуфу... Все же бредят актерской профессией". Тарич отметил, что у девушки органическое сочетание таланта комедийного с драматическим, и стал готовить с ней отрывки из "Женитьбы" (в образе Агафьи Тихоновны) и "Молодой гвардии" - Любку Шевцову.
На вступительном экзамене Сергей Юткевич понял, что с Ниной занимался профессионал, и попросил показать что-нибудь от себя. Она прочла отрывок из "Графа Нулина".
Конкурс во ВГИК был, как всегда, огромный - 80 человек на место. Взяли 24. Оценки распределились так: Юрию Саранцеву поставили 5, Нине Агаповой 4, остальным - тройки. Курс был уникальным, актерско-режиссерским. Юткевич основной упор делал, конечно, на режиссуру, азы которой постигали Басов, Чухрай, Чхеидзе, Абуладзе, Мельников. Актеров почти не замечали, говорили: "Зачем ломать природу? Какие вы есть, такими и оставайтесь!" Тем не менее, несмотря на природу, студентов начали потихоньку отсеивать. Каждый год. Выгнали даже Тенгиза Абуладзе. На третьем курсе очередь дошла до Агаповой педагог Иосиф Рапопорт попросту отказался с ней заниматься. Нина огорчилась и окончательно замкнулась. За студентку вступились ассистенты и преподаватель пантомимы Александр Румнев. Они сами стали заниматься с ней и помогли благополучно доучиться до конца, хотя психологически девушке было очень тяжело. Она чувствовала, что вокруг нее что-то происходит, кому-то она не по душе. Педагог по движению ставил ей на зачете четверку и шептал: "Извините, больше не могу..." Кто плел интриги, кому это было надо - она не стала выяснять, а теперь это и неважно.
В дипломном спектакле "Человек с ружьем" Агапова играла Надежду, жену Шадрина. Ее ни разу не поправили, а Рапопорт подошел и извинился за прошлое. Нина, конечно, простила все обиды, но порог ВГИКа с тех пор не переступила ни разу. Камень на сердце все же остался.
Сегодня Нина Федоровна считает, что зря пошла в кинематографический вуз. Надо было поступать в Вахтанговскую школу - это ее стихия, ее природа. Она и в кино-то ничего особенного не сделала, несмотря на добрую сотню ролей. Истинное наслаждение принесла работа только в Театре-студии киноактера, куда Агапову приняли по окончании ВГИКа.
Театр киноактера был переполнен, несмотря на то, что на его сцене работали единицы - остальные либо снимались, либо просто не хотели играть в спектаклях. Но так как выпускников ВГИКа театр был обязан принять, дирекция вынесла своеобразное решение: брать только тех, у кого в дипломе пятерка по мастерству, а взамен увольнять столько же актеров из штата. В тот год отличников было пятеро: Роза Макагонова, Раднэр Муратов, Иван Косых, Валентина Беляева и Нина Агапова. Их приняли и тут же пятерых выставили на улицу, а среди них были блистательные актрисы Валентина Телегина и Нина Зорская. Через год такая же участь постигла великую Ольгу Жизневу. Кто принимал такие безумные решения - неизвестно.
Новички, по традиции, долгое время ничего не делали, нигде не играли и не снимались. Затем и того хуже - театр закрыли. Как говорилось в приказе, "в целях улучшения работы актеров кино". Кто-то уехал в Германию, в военный театр, остальные сидели без работы в Москве. И это в самом расцвете сил, молодости и энергии! Многие тогда сдали профессионально.
Через пару лет Театр киноактера открылся вновь. Агапова стала выступать в капустниках, которые продолжали традиции знаменитой "Синей птички" Драгунского. Там-то на нее и обратили внимание и даже, как это ни смешно, повысили категорию. Эраст Гарин пригласил молодую актрису на роль Хозяйки в спектакль "Обыкновенное чудо". Задача была не из легких - роль главная, да еще и лирическая, опыта мало, но все же начало было положено. А когда в Театре киноактера появился знаменитый на всю Москву администратор Игорь Нежный, Агапову ввели в водевиль "Беда от нежного сердца". Тут актриса окунулась в свою стихию и наконец смогла заявить о себе в полную силу. Последовали премьера за премьерой: "Восемь женщин", "Да здравствуют дамы!", "Бабий бунт", "День отъезда, день приезда", "Комедия ошибок", "Ах, сердце!", где Агапова сыграла сразу четыре роли. Но самой значительной работой Нины Федоровны в театре стала главная роль в первом мюзикле, поставленном на московской сцене. Это был 1965 год. Мюзикл "Целуй меня, Кэт" композитора Кола Портера с успехом шел на Бродвее, и вот на его постановку решился режиссер Давид Ливнев. Само собой, столь откровенное название было неприемлемо для столичного театра, поэтому целомудренное руководство переименовало пьесу в нейтральное "Опять премьера". В спектакле были довольно сложные вокальные партии, но драматические актеры показывали настоящие чудеса, а Нина Агапова была просто великолепна. Критика буквально захлебнулась от восторга, а Людмила Гурченко в одном из интервью восторженно отзывалась о совместной работе "с такими непревзойденными мастерами сцены, как Сергей Мартинсон и Нина Агапова".
Так что последние года три буквально на разрыв: "Интердевочка", "Анна Карамазофф", "Бабочки", "Сам я вятский уроженец", "Ближний круг", "Завещание Сталина", "Дикая любовь", "Азбука любви", "Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина". Аннушку в "Мастере и Маргарите" сыграла. Бабушек никто, наверное, не хочет играть, вот меня и вызывают.
Об эпизодах
Я всегда все принимаю как подарок судьбы, поэтому у меня никогда не было протеста против тех же эпизодов. Это опять наставления Плотникова все надо делать с удовольствием или отказываться. Но я по натуре своей человек, который не умеет отказываться. И не потому, что хочу прямо-таки заполонить собой все. Нет. Я еще и не из тех людей, кто может ставить условия. Мне говорят: "Получите вот столько-то..." И все. Сейчас есть коммерческие картины, в которых можно прилично заработать, и люди научились себя оценивать. А я - нет. "Как можно диктовать свои условия? Как можно обидеть отказом?"
Да дело даже и не в этом. Страшно другое - сегодня откажешься, а завтра пойдет слух: "Она отказывается!" И ты выпадешь из обоймы. А если ты не работаешь, кому ты нужна? Я даже собственной дочери не буду нужна, потому что она перестанет меня уважать. Я еще не такая уж старая (хотя, на самом деле, старая - я все о себе прекрасно знаю). И все-таки, даже старуху пытаюсь сделать озорной, потому что и это интересно. Вот недавно именно такую развалюху я и сыграла в "Ералаше" в паре с Ефимом Шифриным. Говорю об этом и вспоминаю: стоит он посреди улицы, к нему со всех сторон бегут ребята за автографами, и он пишет-пишет-пишет. А потом не выдержал и как закричит: "Ну я же больше не могу!" И тут же сам себя начал успокаивать: "Нет, я хороший, я хороший" - и опять пишет-пишет-пишет. Этим он меня и купил.
О мультипликации
В детстве мама мне часто рассказывала сказки. Она была очень общительной, озорной и даже сама могла сочинять разные сказочные истории. Я к ним привыкла и полюбила. Мне нравилось, что там разговаривают звери, а главное, что все сказки заканчиваются хорошо. Наверное, поэтому я втянулась в мультипликацию. Ведь там, как нигде, можно поозорничать.
На "Союзмультфильм" я впервые пришла где-то в конце 40-х годов. Помню, в своем самом первом мультфильме я озвучивала котенка, а моего партнера-кота играл Рубен Симонов, знаменитейший вахтанговец. Я стою перед микрофоном и думаю: как же мне найти нужную интонацию, голос?.. Поскольку в жизни я очень часто играла с котятами, то подумала, что найду характер этого котенка, виляя хвостом. И вот стою я, виляю, а Рубен Николаевич смотрит на меня и спрашивает: "Что это ты делаешь?" - "Виляю хвостом"."Да? Тогда давай вместе..." И вот мы стоим, урчим и виляем хвостами. Это была моя первая встреча с мультипликацией.
Потом на меня посыпалось очень много предложений, и я полюбила это искусство. Там можно было найти очень много неожиданных красок, характеров, которые я не смогла бы использовать в кино или театре. В мультфильме, как ты знаешь, сначала записывают звук, а потом создают движения. И чем ярче актерская работа, тем интереснее получится нарисованный образ. Поэтому режиссер там дает актерам безграничную возможность озорничать, фантазировать, и мы чувствуем себя раскрепощенными. Далеко не всем актерам это подвластно. У нас собралась замечательная компания - Зина Нарышкина, Ливанов, Вицин, Новиков. Мы были как одна семья, и чувствовали себя уютно и раскрепощенно. Никто не обижался, даже если кто-то подсказывал, как лучше сделать.
Конечно, нельзя не вспомнить замечательный мультфильм "Ежик в тумане". Это вообще отдельная тема. Каким должен быть этот ежик? Про ежика сказать очень трудно, мы же не слышим, как он разговаривает. Когда Норштейн пригласил меня на фильм "Ежик в тумане", я знала, что работа у него никак не ладилась. И жанр был сложный - перекладка, а не просто рисунок. Мы попробовали несколько голосов. И от того, что наш герой какой-то такой весь в себе, мы нашли некий полуголос - не очень активный, как обычно в мультфильмах ежики говорят. А когда мы начали искать интонацию ежика в сцене, где он испугался филина, мы окончательно измучились. Надо было сказать слово "псих", но так, чтобы это прозвучало не грубо, и в то же время было понятно, что ежик испугался. Это была очень интересная работа.
О дубляже
Лет 15-20 я активно занималась дубляжем. Работала по две смены на дню. С одной стороны я и намучилась, потому что это очень серьезная работа. Надо не только донести то, что сыграла другая актриса, но и попасть "в губную", как мы выражались - то есть чтобы было синхронно. Но мне безумно нравилось дублировать именно героинь, потому что в кино я их так ни разу и не сыграла. Зато с каким материалом мне приходилось работать: "Война и мир", "Земляничная поляна", "Спартак", "Как украсть миллион" - да разве все вспомнишь! Мне однажды довелось озвучить даже мужскую роль - Егор Баронович Тусузов был уже совсем стареньким, и его не стали лишний раз теребить, а, зная мою склонность к подражанию, позвонили мне.
Хороший укладчик всегда укладывает точно по "губным" гласным и согласным, чтобы слово прозвучало по-русски. Вот так было с Одри Хепберн, когда я озвучивала Наташу Ростову. Нам прислали картину с итальянским переозвучанием! Поэтому пришлось очень трудно. И текст был не совсем Толстого. Но наши редакторы попытались хоть немного вернуть его к первоисточнику, укладчики подогнали его под актеров, а я внимательно следила за игрой Хепберн. К тому времени я уже научилась работать без звука вообще. Я его выключала, смотрела только на губы и по ним могла говорить текст и играть под индивидуальность актрисы. Я перед каждой сменой читала главы из "Войны и мира" и заметила, что Одри Хепберн тоже читала книгу. В одном месте - встрече Наташи со стариком Болконским - у Толстого написано, что Наташа вошла и от волнения проглотила слюну. И Хепберн сделала то же самое. Я поняла, что она действительно читала роман.
Однажды к нам на студию пришла какая-то американская актриса, которая сделала себе имя именно на дубляже. Вообще на западе практически нет артистов, занимающихся всем сразу. Одни снимаются в кино, другие работают на телевидении, третьи играют в театре, а четвертые озвучивают. Отношение достойное ко всем! Эта актриса приходила на запись, ей подносили чашечку кофе, она работала часа три, причем в полном комфорте, и уходила домой. Деньги за свою работу она получала вполне приличные. Побывав на нашей записи, она сначала ужаснулась условиям: никаких чашек кофе и даже никаких мягких кресел или удобных светильников, конечно же, мы не видели. В беседе с ней я призналась, что работаю по 10-12 часов в день. "Так вы, наверное, очень богатая дама? Если бы я смогла позволить себе такое, я уже давно стала бы самой состоятельной актрисой!" Я не стала ее разочаровывать...
О профессии вообще
Сейчас очень много актеров без работы. Я не верю, что они плохие. Я знаю очень много случаев, когда актер блестяще заканчивал ВГИК и не снимался. Он потухал. Он зажимался. А бывает, что средний студент постепенно рос, набирал и становился мастером. Без тренажа нельзя! Плохих актеров не бывает. Посмотри, как блистают в театре у Марка Захарова! Он помогает им, находит в каждом какую-то изюминку и дает ей развитие. А какими были Товстоногов, Эфрос!
Если ты не работаешь, конечно, постепенно теряешь органику. Надо постоянно смотреть на себя со стороны, чтобы был самоконтроль. Слава Богу, я никогда без работы не была. И даже из театра уходила на пенсию после инфаркта - а то бы, может, еще поиграла. Зато в кино предложений с каждым годом все больше и больше. Так что за счет работы и живу...
* * *
Мария Сергеевна относилась к своей судьбе очень мудро. Она все про себя понимала. С того самого момента, когда сыграла одну из лучших своих ролей - Звездного мальчика. Она прекрасно осознавала, что переход от травести может быть только один - к старухам. Так же она понимала и другое - надо в полной мере использовать период озвучания. Еще великого мэтра Кулешова удивило несовпадение внешности юной Муси Виноградовой и ее голоса - голоса настоящей героини. Актриса продолжала озвучивать зарубежных красоток даже тогда, когда сама играла старух - голос оставался молодым и красивым.
И когда пришел ее час, Мария Сергеевна была к нему готова. За плечами чувствовался багаж, накопленный за три десятка лет работы. В то время, как многие звезды кино и театра, ее ровесники, уходили в тень, Муся играла все что хотела: и эксцентрику, и драму, и трагедию. Порой снималась без разбору, потому что стала настолько одержимой работой, что напоминала наркомана. С каждым звонком со студии она оживала, забывая все на свете.
Она подолгу подбирала грим, искала мельчайшие детали, нюансы, огромное внимание уделяла пластике. В своей профессии Мария Виноградова была настоящим мастером. Она с удовольствием занималась с какими-то девочками, которые приходили к ней с просьбой подготовить к поступлению в театральный вуз. Мария Сергеевна самозабвенно рассказывала им о тонкостях актерского искусства, что-то изображала, подмечала, а затем натаскивала их, как чуткий и любящий учитель. Она вполне могла бы стать блестящим педагогом, если бы решилась на это. Она получала колоссальное удовольствие от таких занятий, от общения с молодежью, и черпала в этом силы. В то же время была нетерпимой к любой халтуре. Ее раздражали фальшь и непонимание поставленной задачи. Она болела за работу и могла сделать замечание актеру, могла что-то начать растолковывать. Во-первых потому что ценила свой труд, а во-вторых, потому что могла сделать очень правильные замечания. Но ведь актер - он самовлюбленный человек. Ему не нравится, когда ему делают замечания, даже если они правильные. Редко кто задумывается. А Муся, чаще во вред себе, пыталась что-то доказать, найти справедливость и за все болела душой. Ей бы не надо было этого делать, с ее здоровьем, с ее нервной системой. Но она иначе не могла. Помню, как Мария Сергеевна вернулась из Екатеринбурга со съемок детской картины "Домовник и кружевница", нервная и утомленная. Как оказалось, там на площадке сошлись три актера, которые любят давать "ценные указания" - Виктор Павлов, Валентина Талызина и Мария Виноградова, причем у каждого из них был свой взгляд на игру. Поэтому работа шла в очень нервной, напряженной обстановке бесконечных обид и пререканий. А спустя несколько месяцев Муся отправилась туда же на озвучание, и там актрису ожидал новый сюрприз - ей предстояло озвучить сразу две роли, свою и Майи Булгаковой. Так сложились обстоятельства. Через некоторое время Марию Сергеевну будут просить озвучить Любовь Соколову в "Бульварном романе", но об этом позже.
Мужем Марии Сергеевны был замечательный актер Сергей Голованов. Они встретились в Германии, вместе работали у Плотникова, затем - в Театре-студии киноактера. Поженились они восемь лет спустя после знакомства. Поначалу им негде было жить, снимали комнатку в доме напротив "Ударника". Денег катастрофически не хватало, а Мария Сергеевна предпочитала ездить на "Мосфильм" в такси. Когда Сергей Петрович попытался запретить жене так сорить деньгами, она стала хитрить - ловить машину за углом. Но супруг догадался и однажды отправился за ней следом. Как только Мария Сергеевна вышла на дорогу и подняла руку, он закричал: "Муся, а я все вижу!"
Сергей Голованов был старше жены на двенадцать лет. Он закончил керамическое училище, но со временем увлекся театром и стал играть в любительских труппах, постепенно сближаясь с театром профессиональным. Работал с Гончаровым, Плучеком, Плотниковым. В 1941-м ушел на фронт, но через год его командировали во фронтовой театр. Сергей Петрович мечтал играть во МХАТе, его академичность, солидность, врожденный аристократизм тянули актера именно к этой сцене. Но в конце концов Голованов оказался в Театре-студии киноактера, где работал много и интересно. Правда, типаж Сергея Голованова использовался, в основном, в отрицательных ролях - он играл немецких офицеров, генералов, иностранцев, бюрократов. В кино было тоже самое. Среди фильмов с его участием - "Они были первыми", "Девушка с гитарой", "Сильнее урагана", "Ко мне, Мухтар!", "Черный бизнес", "Их знали только в лицо". Прославился же Сергей Голованов в роли шпиона Горелова в некогда популярной фантастической картине "Тайна двух океанов". А в "Звездном мальчике" снимался вместе с Мусей, играл отца главного героя.
С возрастом Сергей Петрович оставил театр, из-за чего сильно переживал. Он, в отличие от многих штатных актеров своего театра, постоянно работал на сцене. Как в Германии, так и в Москве им были сыграны значительные роли в спектаклях "Миссурийский вальс" (Джонни Джинарди), "Достигаев и другие" (Достигаев), "Васса Железнова" (Прохор), "Живой труп" (Каренин), "Иван Васильевич" (Шпак), "Варвары" (Монахов), "Полынь" (дед Авдей).
Мария Сергеевна тоже любила театр. Даже побывав на чужих спектаклях, она преображалась. С удовольствием ходила в "Сатирикон", Ленком и даже совсем неизвестные молодежные коллективы. Она заражалась их энергией, вдохновением. Муся и сама с удовольствием бы поработала на сцене еще, если бы не два инфаркта. И все равно она не осознавала, что уже настал момент, когда надо бы серьезно заняться только здоровьем, оставив работу и домашние дела, лечь на обследование, съездить в санаторий. Но переубедить Марию Сергеевну было невозможно. Какие могут быть санатории, если ей предложили нечто совсем новое - отправиться на гастроли в Америку! Там с актерами Театра имени Гоголя Муся собиралась репетировать какую-то пьесу о Чернобыле. Сначала она долго сомневалась, браться за это или нет. Теребила дочь и зятя, обижалась на их неопределенность в ответах, хотя ответить ей что-либо было весьма трудно - ни один вариант ее все равно не устраивал. Так было всегда. Но на этот раз Мария Сергеевна уже все для себя решила: надо ехать. "В Америке я еще не была". На это дочь спросила: "А если бы тебе предложили работу в Африке, ты бы тоже согласилась?" Что еще могла ответить Муся Виноградова? Конечно да.
В санаторий она все же съездила. Здоровье ухудшалось, а впереди предстоял нелегкий труд. Но в санатории ее тут же взяли в оборот, и актриса дала несколько концертов подряд с танцами и песнями. Приехала еще более уставшая. Америки Муся так и не увидела.
Когда Мария Сергеевна умерла, многие не поверили. У тех, кто видел ее за два дня на "Мосфильме", в голове не укладывалось: "Как?! Муха?! Не может быть!" Она могла три дня пролежать в постели, а на четвертый упорхнуть на творческую встречу или на съемки, и никто, глядя на нее, не мог подумать, что еще вчера ей было очень плохо. Жизнь у нее кипела. Потому и весть о смерти была столь неправдоподобной.
Дом № 5 по улице Черняховского - особый дом. Его жильцы - одна большая семья, даже если кто-то с кем-то не разговаривает. В начале девяностых на этот дом обрушились одна трагедия за другой. Артисты стали умирать: Геллер, Голованов, Георгиу, Пельтцер, Гайдай, Шутов... Начались кражи, грабители чуть не избили Надежду Румянцеву. Горячей водой, прорвавшейся из старой трубы, затопило целый подъезд, погибли ценные домашние архивы, не говоря уже о том, что старикам нечем было заплатить за элементарный ремонт. Тогда же случилась страшная трагедия еще в одной квартире - Георгий Юматов по роковому стечению обстоятельств застрелил дворника. Но ничто так не потрясло жильцов злополучного дома, да и, пожалуй, всех поклонников кино, как автокатастрофа, в которую попали Майя Булгакова и Любовь Соколова. Две народные артистки оказались в машине, которая на огромной скорости влетела в столб. Любовь Сергеевна вышла из больницы после продолжительного курса лечения, а Майя Григорьевна так и не пришла в сознание... Все это переживалось в каждой семье дома № 5 с болью в сердце, ничто не оставалось в стороне. Муся Виноградова за все переживала втройне. Она не могла быть к чему-то равнодушной. Она всю жизнь прожила страстями. После той аварии Муся каждый день бегала к Соколовой, делала массаж, растирала, ухаживала, даже кормила. Хотя сама порой с трудом могла подняться с кровати. Тогда же она заменила подругу на озвучании "Бульварного романа" - и эту подмену никто из зрителей не заметил.
Когда она умерла, Михаил Глузский сказал: "Из нашего дома ушел домовой. А без домового - что за дом?"
Мария Сергеевна очень любила детей. Не могу не поделиться еще одним дорогим для меня воспоминанием. Когда у меня родилась дочка, Муся прокричала мне в телефон: "Немедленно приезжай!" Я приехал. Она и Любовь Сергеевна Соколова устроили мне настоящий пир, а потом завалили подарками какими-то тряпками, пеленками, игрушками и всевозможным детским питанием. У самой же Марии Сергеевны была дочь Оля, поздний ребенок. Она любила ее без памяти, бесконечно балуя даже в достаточно взрослом возрасте. Когда Ольга пошла в актрисы, Мария Сергеевна и Сергей Петрович страшно переживали, осознавая, с чем она может столкнуться. Других профессий они не знали и были бы спокойнее, но здесь... И все же, приходя на Олины спектакли, Муся всегда радовалась, даже если что-то было не так. Ей все нравилось, и если возникали какие-либо замечания, она делала их очень осторожно.
Мария Сергеевна Виноградова с ее энергией не могла не состояться. Пусть роли пришли не сразу, пусть на пленке молодым зафиксирован лишь ее голос, пусть не все режиссеры охвачены. Но она все-таки состоялась.
Нина Агапова
АКТРИСА НА РОЛИ ИНОСТРАНОК
Однажды юной солистке русского народного хора Нине Агаповой погадал по руке слепой. "Натура ты одаренная,- сказал он.- Сейчас у тебя есть работа, но вскоре появится возможность начать учиться в творческом вузе. Не упусти ее! И будет твоя фамилия известной..." Девушка было усомнилась в словах слепого, но тот для убедительности назвал ее имя и месяц рождения. Вот и не верь после этого в чудеса!
Нина задумалась. Что у нее впереди? О чем она мечтает, к чему стремится? А что позади? Тяжелое детство, больной отец, война... Ее родители были родом из одной деревни, из-под Коломны, они рано приехали в Москву на заработки. Мать устроилась в 14 лет на ткацкую фабрику, отец торговал в частном магазине. Вскоре они поженились, а потом на семью посыпались беды: отец заболел туберкулезом, эту же болезнь обнаружили и у старшего сына Владимира. В доме редко смеялись, хотя отец был веселым и остроумнейшим человеком. Он стал много пить, денег в семье не было, постоянно недоедали. Отец умер в августе 45-го. Надо было спасать Владимира, но врачи разводили руками. На консилиуме профессор - светило медицины - вынес окончательное решение: "Никакая операция не поможет. Я отказываюсь от этого больного". Но его ассистентка вышла с Владимиром в коридор и сказала: "Мне неловко было говорить с вами при профессоре, но вы не безнадежны. Я помогу вам". Не прошло и года, как она провела сложнейшую операцию, благодаря которой Владимир Федорович дожил до наших дней.
В отличие от брата Нина никогда не была оптимисткой. Она постоянно сомневалась в себе, в своих способностях, но всегда была артистичной. К тому же обладала прекрасным голосом. В 15 лет, в самый разгар войны, она поступила в Русский народный хор имени Яркова и исколесила с ним всю страну. Выступала на Дальнем Востоке, в Азии, в Крыму и даже на Карельском фронте, где артистов возили на передовую на телегах, чтобы не создавать шума. В хоре Нина Агапова "дослужилась" до солистки, и ей доверили главную роль Невесты в театрализованном представлении "Русская свадьба". Но роль ей не нравилась, потому что приходилось выдавать громкий плач, а плакать Нина не любила. Ее влекла стихия юмора, озорства, хотелось смешить и дурачиться. Тогда она еще не понимала своей природы, не осознавала своего артистизма и искренне удивлялась, когда директора тех клубов, в которых выступал хор, подходили к ней после концертов и говорили: "Девушка, вам надо учиться".
В послевоенные годы молодежь закружил вихрь кинематографа. Многие бегали на "Мосфильм" сниматься в массовках. Нину тоже увлекла работа в кино, но серьезно свое увлечение она не воспринимала, пока однажды на съемках фильма "Человек № 217" ассистент режиссера Викторов не посоветовал девушке задуматься об актерском будущем. Опять?! Значит, какие-то задатки все-таки есть? Нина вспомнила, как будучи ребенком часто бегала то в Дом пионеров, то в клуб самодеятельности на различные представления и ерзала на стуле при виде какой-нибудь девочки, танцующей "Цыганочку": "Ой, ну она же все делает не так! Цыганка ведь не такая..." Какая она, эта цыганка, Нина сама не знала, но что-то внутри нее протестовало при виде фальши, неискренности.
Все это Нина Агапова вспомнила после встречи со слепым на Рогожском рынке. А что теперь?
Во ВГИК!
С работы ее отпускать не хотели, но теперь Нину было не остановить. Она подала документы и стала готовиться к экзаменам. Но с чего начинать, за что браться? Агапову привели к знаменитому режиссеру немого кино Юрию Таричу. Тот прослушал ее и остался доволен: "Думал, приведут опять какую-нибудь фуфу... Все же бредят актерской профессией". Тарич отметил, что у девушки органическое сочетание таланта комедийного с драматическим, и стал готовить с ней отрывки из "Женитьбы" (в образе Агафьи Тихоновны) и "Молодой гвардии" - Любку Шевцову.
На вступительном экзамене Сергей Юткевич понял, что с Ниной занимался профессионал, и попросил показать что-нибудь от себя. Она прочла отрывок из "Графа Нулина".
Конкурс во ВГИК был, как всегда, огромный - 80 человек на место. Взяли 24. Оценки распределились так: Юрию Саранцеву поставили 5, Нине Агаповой 4, остальным - тройки. Курс был уникальным, актерско-режиссерским. Юткевич основной упор делал, конечно, на режиссуру, азы которой постигали Басов, Чухрай, Чхеидзе, Абуладзе, Мельников. Актеров почти не замечали, говорили: "Зачем ломать природу? Какие вы есть, такими и оставайтесь!" Тем не менее, несмотря на природу, студентов начали потихоньку отсеивать. Каждый год. Выгнали даже Тенгиза Абуладзе. На третьем курсе очередь дошла до Агаповой педагог Иосиф Рапопорт попросту отказался с ней заниматься. Нина огорчилась и окончательно замкнулась. За студентку вступились ассистенты и преподаватель пантомимы Александр Румнев. Они сами стали заниматься с ней и помогли благополучно доучиться до конца, хотя психологически девушке было очень тяжело. Она чувствовала, что вокруг нее что-то происходит, кому-то она не по душе. Педагог по движению ставил ей на зачете четверку и шептал: "Извините, больше не могу..." Кто плел интриги, кому это было надо - она не стала выяснять, а теперь это и неважно.
В дипломном спектакле "Человек с ружьем" Агапова играла Надежду, жену Шадрина. Ее ни разу не поправили, а Рапопорт подошел и извинился за прошлое. Нина, конечно, простила все обиды, но порог ВГИКа с тех пор не переступила ни разу. Камень на сердце все же остался.
Сегодня Нина Федоровна считает, что зря пошла в кинематографический вуз. Надо было поступать в Вахтанговскую школу - это ее стихия, ее природа. Она и в кино-то ничего особенного не сделала, несмотря на добрую сотню ролей. Истинное наслаждение принесла работа только в Театре-студии киноактера, куда Агапову приняли по окончании ВГИКа.
Театр киноактера был переполнен, несмотря на то, что на его сцене работали единицы - остальные либо снимались, либо просто не хотели играть в спектаклях. Но так как выпускников ВГИКа театр был обязан принять, дирекция вынесла своеобразное решение: брать только тех, у кого в дипломе пятерка по мастерству, а взамен увольнять столько же актеров из штата. В тот год отличников было пятеро: Роза Макагонова, Раднэр Муратов, Иван Косых, Валентина Беляева и Нина Агапова. Их приняли и тут же пятерых выставили на улицу, а среди них были блистательные актрисы Валентина Телегина и Нина Зорская. Через год такая же участь постигла великую Ольгу Жизневу. Кто принимал такие безумные решения - неизвестно.
Новички, по традиции, долгое время ничего не делали, нигде не играли и не снимались. Затем и того хуже - театр закрыли. Как говорилось в приказе, "в целях улучшения работы актеров кино". Кто-то уехал в Германию, в военный театр, остальные сидели без работы в Москве. И это в самом расцвете сил, молодости и энергии! Многие тогда сдали профессионально.
Через пару лет Театр киноактера открылся вновь. Агапова стала выступать в капустниках, которые продолжали традиции знаменитой "Синей птички" Драгунского. Там-то на нее и обратили внимание и даже, как это ни смешно, повысили категорию. Эраст Гарин пригласил молодую актрису на роль Хозяйки в спектакль "Обыкновенное чудо". Задача была не из легких - роль главная, да еще и лирическая, опыта мало, но все же начало было положено. А когда в Театре киноактера появился знаменитый на всю Москву администратор Игорь Нежный, Агапову ввели в водевиль "Беда от нежного сердца". Тут актриса окунулась в свою стихию и наконец смогла заявить о себе в полную силу. Последовали премьера за премьерой: "Восемь женщин", "Да здравствуют дамы!", "Бабий бунт", "День отъезда, день приезда", "Комедия ошибок", "Ах, сердце!", где Агапова сыграла сразу четыре роли. Но самой значительной работой Нины Федоровны в театре стала главная роль в первом мюзикле, поставленном на московской сцене. Это был 1965 год. Мюзикл "Целуй меня, Кэт" композитора Кола Портера с успехом шел на Бродвее, и вот на его постановку решился режиссер Давид Ливнев. Само собой, столь откровенное название было неприемлемо для столичного театра, поэтому целомудренное руководство переименовало пьесу в нейтральное "Опять премьера". В спектакле были довольно сложные вокальные партии, но драматические актеры показывали настоящие чудеса, а Нина Агапова была просто великолепна. Критика буквально захлебнулась от восторга, а Людмила Гурченко в одном из интервью восторженно отзывалась о совместной работе "с такими непревзойденными мастерами сцены, как Сергей Мартинсон и Нина Агапова".